Текст книги "Сожги в мою честь (ЛП)"

Автор книги: Филипп Буэн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 16 страниц)

– Что ты думаешь о смерти Бонелли?

«Только откровенность, лукавить было бы ошибкой».

– У меня есть сомнения, патрон. Вы считаете, что его заказали криминальные круги, я колеблюсь между профессионалом и любителем.

– На основании?

– Слишком сложно для наемного убийцы.

– Ни следов, ни отпечатков, нам ни разу не повезло… Ты можешь представить, что первый встречный совершит такой подвиг? Плюс я тебе напомню, что у Бонелли был охранник. Требуются стальные яйца, чтобы подойти к такому сторожевому псу.

«Очко она заработала».

– Я сказал, что у меня сомнение, а не уверенность. Проблема в манере исполнения: преступная среда более радикальна.

– А здесь они поменяли методы.

«Сейчас я дам ей только пол-очка, нужно пояснение».

– С какой целью, патрон?

– Да чтобы поиметь нас! Тот, кто дергает за веревочки, хочет, чтобы мы смотрели в другую сторону. Этот тип держит нас за идиотов, мы разочаруем его.

– Так вы считаете, будет передел власти?

– Так точно, Милош, гангстерская война снова вспыхнула. Еще одна. Наркотики, проституция, всевозможная контрабанда – новенькие хотят свою часть пирога, если не всю выпечку. Казнь Бонелли – послание: смотрите, что ждет тех, кто не уберется. Вернулись варвары, ужас – их закон, пытки – их порядок. Куча людей окончит свои дни покромсанными… И меня воротит при мысли, что надо будет их собирать по кусочкам.

«Да, понимаю ее после того, что видел в поезде. Не вру – до сих пор тошнота подкатывает. Такая жестокость проела меня до самой задницы. Как можно сжечь беззащитного человека? Нужно быть дьяволом, чтобы чиркнуть спичкой».

– Боюсь, меня тоже может вывернуть, патрон, эти ребята – просто беспредельщики.

– Скажи лучше – настоящие нацисты. Я почти жалею об эпохе Сент-Этьенца [7]  [7] Тони «Сент-Этьенец» – знаменитый гангстер, просидевший в тюрьме пять лет и решивший завязать после ограбления ювелирного магазина в самом центре Парижа. Он стал символом ушедшей эпохи преступников с правилами – ни оружия, ни крови, ни предательства, но сам был предан бывшей любовницей и погиб.


[Закрыть]. В те времена у гангстеров был кодекс чести. А сегодня это истинные чудовища. Загвоздка в том, что они ходили в школу, имеют кое-что в голове и умеют этим пользоваться. Смерть Бонелли тому доказательство.

«Согласен, ее точка зрения правдоподобна, здесь нельзя терять времени».

– Приняв все это во внимание, я прихожу к тому же мнению.

– Ты нужен мне, будешь работать на передней линии.

– О! У вас же есть более крутые полицейские, им только свистни.

– В том-то и проблема: они слишком озлобились, их реакции предсказуемы. В деле Бонелли – и войне, которая последует – мне нужен молодой человек с новым взглядом.

«Иисусе сладчайший, могу ли я отвергнуть такой подарок! Ни в коем случае, он великолепен! Вот только выбор ее будет иметь тяжелые последствия».

– Есть одно препятствие, патрон: я приобрел свой первый опыт в Жизоре. Это далеко не БРБ – комиссариат обычного города расследует менее кровавые дела.

– И что?

– Я новичок в этом бардаке, коллеги меня размажут по стенке. И так-то прием был прохладный, а это и вовсе испортит атмосферу.

– Они ничего не узнают, ты будешь вкалывать как тайный агент… Для начала после обеда отвезу тебя к Иоланде. Увидишь, она точь-в-точь богомол – точное сравнение, я так ее прозвала.

«Официантка возвращается с нашим заказом. Арсан заканчивает разговор, понизив голос».

– Когда я впервые увидела тебя, то окрестила «букашкой». Паршивая привычка, прошу за нее прощения.

«Ба, за что на нее сердиться? Обоих нас травили в детстве. А сейчас она мне дает шанс. Одно это заслуживает улыбки и отпущения грехов».

Глава 5

Стрекоза

Что за союзница мраком окутала?

Ночь, непроглядная ночь…

С колосников, усыпанных звездами, спускается твой черный занавес. Я жду, пока ты настанешь, чтобы дать третий звонок. Нынче вечером прекрасная Ницца превратится в большой театр. Здесь будет сыграна пьеса под покаянным названием «Сожжем таракана».

Я автор произведения, посвященного моему белому камню.

Как и в случае с клещом, постановка мной тщательно подготовлена. Обдумана каждая деталь. Анри-Констан Брибаль не избежит своей участи.

Сейчас я хочу, чтобы меня заметили. Мне это просто необходимо! Утром в Сети мне попалась на глаза куча сообщений о пожаре в поезде, о розыске раввина! Что ж, раз о нем идут разговоры, пусть его увидят. Вчера в Маконе, нынче вечером в Ницце – у полицейских голова пойдет кругом. «А завтра? – будут они задавать себе вопросы. – Где он нанесет новый удар?». Терпение. Я приберегаю для них немало сюрпризов.

Холм Бометт дышит покоем. Уединенное место, нужно признать, пустынный квартал особняков, окруженных мимозой. Здесь, поди, и коты не мяукают. За десять минут мне не встретилось ни души. Куда бы ни упал мой взгляд, повсюду лишь дворцы и роскошные резиденции – стоят на причале у своих бассейнов в тихой пристани богатеев. У квартала Бометт есть своя цена. Склоны холма возвышаются над городом, вид с него открывается просто исключительный. Чтобы получить сюда доступ, требуется пропуск – кругленький счет в банке.

Даже когда мне было всего ничего лет, место это ценилось. Мы жили неподалеку, на бульваре Франсуа-Гроссо. Как же Брибалю удалось здесь обосноваться? Ба, благодаря жене, это у нее водятся денежки. Как говорят у нас в провинции, Флоранс – урожденная Карли, из владельцев большого ниццского состояния. По правде сказать, и что ей взбрело выйти замуж за этого жалкого типа? Впрочем, из головы вон, что в 1973 все было по-другому. Брибаль был молодым судьей – престижное положение в то время. Папаша Флоранс, наверное, видел в своем зяте будущего депутата. Или будущего министра. Предсказание не сбылось. Брибаль окончил карьеру председателем суда высшей инстанции.

Но кого это я замечаю там, кто это переходит улицу?

Флоранс собственной персоной! Светский визит: она вышла из ворот виллы, где, должно быть, пила чай. Неслыханная удача! Мне всегда доводилось видеть ее сидящей в автомобиле, ни разу идущей по улице, это невероятное событие. Несмотря на свой возраст, гибкая, высокая, тоненькая – порхает, будто стрекоза, сияя зеленым шелком под обжигающим солнцем.

Но довольно сравнений, мое присутствие должно заинтриговать ее, отложиться в памяти. Только так я добьюсь, чтобы она рассказала обо мне полиции.

Я поправляю темные очки, прибавляю шаг, догоняю ее, громко кашляя.

Она как раз собирается войти в свой дом.

Эхо моего кашля встревожило ее. Она оборачивается и вздрагивает. Мой внешний вид хоть кого удивит. Осень в Ницце еще не вступила в свои права, стоит жара, люди загорают, на пляже полно купающихся.

Шляпа, перчатки, пальто, борода – «Этот тип сумасшедший», – кажется, говорят ее глаза.

Я останавливаюсь, неторопливо приветствую ее, затем не спеша ухожу.

Хлопает дверь.

Вьются стрекозы, красотки беспечные,

Плакать одной из них, плакать…

Сегодня вечером она станет вдовой.

Глава 6

Богомол

Над кварталом Мон-д’Ор день сменялся ночью.

Милош ехал осторожно. Большой любви между ним и автомобилем не наблюдалось. Водить он терпеть не мог. Тем более ему не улыбалось вести машину в такое время и по таким узким склонам. На повороте фары осветили табличку «Сен-Сир-о-Мон-д’Ор». Легендарное место для молодого полицейского – здесь находится Высшая национальная школа полиции [8]  [8] Сен-Сир-о-Мон-д’Ор – место, где находится Высшая школа Национальной полиции, обеспечивающая первоначальную и непрерывную подготовку комиссаров полиции, престижное учебное заведение с давними традициями.


[Закрыть].

Задумавшись, Милош вздохнул: может быть, он поступит туда в один прекрасный день.

– Если ты этого хочешь, то обязательно добьешься.

Он нахмурился, не понимая.

– О чем вы, патрон?

– О твоем поступлении в ВНШП. Ты мечтаешь стать комиссаром, не притворяйся, я слышала, как ты вздыхаешь.

– Я изучал право только два года, пришлось бросить из-за проблем с деньгами. Трудно будет попасть туда с таким маленьким багажом.

– Да перестань! Я видела твой послужной список, Милош, у тебя была цель, ты смог получить гражданство, ты доказал, что умеешь выживать, у тебя превосходные оценки.

– Э… Вы говорите об учебе в Мелёне?

– Да, о твоей решимости блестяще учиться в школе подготовки полиции. Ты не сдался, показал себя бойцом, вот почему я в тебя верю. Ты научился драться, сопротивляться, побеждать. Не сворачивай – и у тебя все получится.

«Рено» проехал рядом с церковью Сен-Сира. Школа полиции стояла впритык к колокольне, касаясь ее крыши. Милош увидел, как она осталась позади, освещенная пламенем заката.

«Клянусь, я поступлю туда, зайду с главного входа. Не так, как в Мелён, куда пришлось пролезать: меня приняли благодаря закону. Девять месяцев подготовительного курса – и молодежь из низших социальных слоев может попытать там счастья. Мне улыбнулась удача – я вышел оттуда лейтенантом. И этот новый шанс не упущу. Арсан предлагает потрясающую возможность, несмотря на мою анкету. Или, скорее, благодаря анкете. На Святом Писании я торжественно клянусь, что не разочарую шефа».

Милош не произнес больше не слова, лишь мысленно возносил небу молитвы как искренне верующий.

Антония заговорила снова только после того, как машина выбралась из лабиринта лесов, деревень, полей, камней, позолоченных закатом.

– Тормози, приехали.

Милош прищурился. Зрение его падало, он боялся, что придется носить очки. Напрягала эта тема всерьез: пополнить армию очкариков и делать то, что им поручают – не лучший вариант для карьеры.

– Я вижу только стену, патрон.

– Длиной шестьсот метров. Обширное поместье, правда?

– Черт возьми! У Бонелли водились деньги.

– Завелись, когда он с других стал сдирать шкуру.

– Представляю себе… Вы хорошо его знали?

– Не просто хорошо – наизусть. У Матье был полный набор, чтобы нравиться: член мафии, контрабандист, рэкетир, убийца… Дважды его брали, дважды отпускали, я до сих пор в бешенстве.

– Могу предположить, что у него были хорошие адвокаты.

– Вернее, люди, которые давали показания в его пользу… Дружки… Убийцы того же пошиба… Преступники, которых следовало бы повесить у всех на виду… Я готова заплатить за веревку.

Антония замолчала, еще раз мысленно пробежалась по своему плану, понимая, что он может отпугнуть молодого полицейского. «Если только…»

– Кроме способа смерти, он получил лишь то, что заслужил. На руках Бонелли было слишком много крови, чтобы его оплакивать. Что ж, баба с возу – на земле воздух почище будет… Мои слова тебя шокируют?

– Нет… Мои родители еще и не то говорили про сербских солдат.

– Видишь ли, Милош, вся беда в том, что на свете развелось слишком много мерзавцев, озверевших и неприкасаемых, как он. В наших обстоятельствах ты с ними быстро познакомишься.

– Что вы подразумеваете под обстоятельствами, патрон?

– Что после смерти Бонелли стервятники захотят занять его место, начиная с того типа, кто его убрал. А корсиканцы суровые ребята, они не позволят себя побрить. Я обещаю тебе горячие денечки. – Еще один аргумент – и все, возможно, срастется. – То, что я собираюсь сделать, должно остаться между нами. Мой приемчик не фигурирует в полицейских учебниках.

– Если только это законно…

– Почти, такое не очень жалует уголовный кодекс. Но когда ведешь войну, нужно уметь его обходить: я запущу утку. Все, что я прошу – подтвердить мои слова. А потом молчать об этом в тряпочку. Я могу на тебя рассчитывать?

Прошло время – восемь секунд, которые показались ей вечностью.

«Прикрыть жульничество? Незаконное действие, которое не преподавали в школе? Заманчиво… Почему не обучиться ему? Вперед! И наплевать на передряги, бог меня сохранит».

– ОК, патрон, я с вами.

Антония выдохнула, последняя деталь плана стала, наконец, на место.

«Меньше, чем через шесть месяцев, красавцы мои, или меньше, чем через шесть дней, я загрызу вас всех. Жак сказал: ты отбудешь с блеском!»

В конце проезда машина остановилась перед величественным входом, позолоченные решетки которого охраняли двое мужчин. Один – высокий, здоровый и уродливый. Другой – уродливый, здоровый и высокий. Бойцы-близнецы. Первый, карикатура на человека, подошел, поводя плечами. Нагнулся, узнал Антонию.

– Комиссар, – пробормотал он сквозь зубы вместо приветствия.

– Добрый вечер, дорогуша, доложите Иоланде, что я хочу с ней поговорить. Передайте, что я приехала из Макона, она поймет.

Громила кивнул, отошел, чтобы вынуть сотовый, деликатный, как кабан-бородавочник. Пока он звонил, Антония вполголоса сказала Милошу:

– Иоланда вышла за Бонелли, когда ей было двадцать. А ему вдвое больше. В то время он уже весил центнер. Женитьба по большой любви.

– Должен ли я понимать, что он принудил ее к браку?

– Нет, это она поймала его в ловушку: родила ему сына. Как ты думаешь, почему я называю ее богомолом? Иоланда сумела добиться своего. До этого она была танцовщицей в одном из его клубов.

– Вы имеете в виду, стриптизершей?

– Если хочешь, исполнительницей танцев в голом виде. Настоящая красавица. Матье облизывался при виде ее сисек. Она не смогла сопротивляться такой искренней страсти.

– Да, чертовски романтично… Кем стал их сын?

– Корсиканцем, как и отец. Бонелли назвал его Тино – Наполеон слишком тяжело выговаривать [9]  [9] Тино Росси, урождённый Константен Росси (29 апреля 1907, Аяччо – 26 сентября 1983, Нёйи-сюр-Сен) – французский певец и актёр корсиканского происхождения; единственный эстрадный артист во Франции, продажа дисков которого превысила 500 млн. экземпляров. Это второй самый известный уроженец Корсики в мире после Наполеона Бонапарта.


[Закрыть]. Тино двадцать восемь – ни волоска на черепушке и зубы акулы. Проблема акул в том, что у них нет мозга. Ему-то я и запущу утку.

Тем временем кабан получил распоряжения. Убрав сотовый, дал знак собрату открыть решетку, проследил, чтобы за полицейскими не проехала никакая другая машина, и скрепя сердце пропустил их в поместье.

Несмотря на темноту, Милошу удалось оценить гармонию парка. У самой земли лампы освещали идеально подстриженный газон. Заросли тюльпанов, увядших от холода, окружали беседки. Дорожку из гравия обрамляли пальмы, напоминая о Корсике. Аллея вела к огромному особняку в стиле Луи-Филиппа, перед которым стоял десяток автомобилей. Повсюду гориллы напряженно следили за подходами к дому.

– Клан потеет, и крупными каплями, – издевательски заметила Антония. – Идет военный совет.

– По вопросу наследования?

– Нет, империя переходит к принцу, все принадлежит Тино. Его маршалы помогают ему найти убийц отца. Нам не следует с ними сталкиваться, Иоланда примет нас в отдельной комнате.

Опыт есть опыт: Антония не ошиблась. Как только они вышли из машины, на пороге черного хода появилась женщина. В брюках, свитере, обтягивающем грудь, в полумраке она казалась красивой. Совершенно недостаточное в действительности определение. Милош подошел поближе, и глаза у него полезли на лоб, а в трусах забегали мурашки.

«Платиновая блондинка, лицо ангела, тело кинозвезды, нет, этой женщине не может быть сорок восемь! Или господь бог разучился считать! На кого же она походила, когда ей было двадцать? На древнеримскую богиню или греческую статую? Святая Бригитта, какая пластика! Понимаю, отчего Корсиканец запал на ее формы».

– Добрый вечер, Антония, я ожидала твоего визита.

– Тягостного визита, поверь. Не спрашиваю, плакала ли ты – вижу это по твоему макияжу.

В первый момент Милош был шокирован таким обращением. Однако потом он сообразил, что обе женщины были на «ты» с незапамятных времен. Принимая во внимание их возраст, они должны были знать друг друга со времен диско.

– Представляю тебе моего помощника лейтенанта Машека.

– Извините, лейтенант, если я не говорю «очень рада».

– В данных обстоятельствах вы вправе уклониться от любезностей. И я приношу вам свои соболезнования.

Антония была довольна: Милош имел понятие о правилах приличия.

Сохраняя непроницаемый вид, Иоланда увела гостей подальше от заседания первых лиц клана. Проходя комнату за комнатой, Милош получил возможность оценить великолепие декора. Вернее, растерянный от недостатка культуры в области искусства, без толку поглазел на него на ходу. По крайней мере, он понял, что на убранство дома пошли немалые деньги. Полотна в стиле барокко, ценность которых он не мог определить, старинная мебель, которую он вряд ли мог себе представить в своем жилище, свидетельствовали о тугой мошне владельцев.

Будуар, в который он вошел, не выбивался из общей роскоши особняка. Вот только обстановка показалась ему более современной. Милош пожал бы плечами, если бы ему назвали создателя этой мебели. Имя Мажореля [10]  [10] Луи Мажорель – один из выдающихся французских дизайнеров мебели в стиле модерн.


[Закрыть] ничего ему не говорило. Равно как и подписи на полотнах. Он ничего не знал о школе символистов. Равно как и о живописи вообще. Находящиеся в комнате люди в трауре интересовали его куда больше.

Два ворона с искалеченным печалью взглядом.

Более молодой – плотный, нервный – вертел в пальцах пулю. По его бритой голове Милош понял, что перед ним Тино.

Второй – постарше, лет шестидесяти, худой как щепка, постоянно скрипел зубами. Неизвестное лицо. Милош гадал, что тот здесь делает.

Ответ пришел от Иоланды.

– Я попросила сына присутствовать при нашей беседе. Не возражаешь, Антония?

– Правильно сделала, так мы сэкономим время.

– Думаю, ты знаешь его крестного отца Батиста Чеккальди?

Старик закатил глаза, показывая, что ответ очевиден.

– Ты шутишь? Между мной и этим господином – бездна страсти.

Смеяться над шуткой было бы опасно. Чувствовалось сильное напряжение, и Тино, ощущая новообретенную власть в полном объеме, резко бросил:

– Вам не поручали это дело, комиссар, у вас нет ордера. О чем вы хотите с нами говорить?

Милош напрягся, пораженный тоном бритого.

«Плохое начало, Арсан сейчас выставят за дверь».

– Я видела, как ты появился на свет, Тино, мы с твоей матерью давние подруги. Мне не нужна бумажка с печатью, чтобы разделить ваше горе.

– Рассказывайте кому другому! Вы ненавидели отца.

– Ты слишком спешишь, Тино, я думаю о вас обоих. И потом, выбрось из головы, что я ненавидела твоего отца. Когда закон потребовал от меня упрятать его за решетку, я сделала это без всякой радости. Когда правосудие освободило его, я уважала его права. Будь честен, пожалуйста: ты видел, чтобы я доставала его после выхода из тюрьмы?

– Нет, признаю.

– В таком случае попробуй допустить, что я говорю искренне. К тому же нахожусь здесь в частном порядке. То, что я скажу, не должно выйти за пределы этой комнаты.

«Неплохо исполнен номер «Большой секрет», Арсан снова берет инициативу в свои руки».

– Я тебе верю, Антония, я всегда тебе доверяла.

– Спасибо, Иоланда, хотя бы один голос в мою пользу.

– Лучше выкладывай напрямую, ты не кандидат, а мы не на выборах: что ты хочешь нам поведать о смерти Матье?

– Я хочу сперва знать, что вам сообщили по телефону.

«Иоланда колеблется, Тино берет слово. Можно считать, что Арсан его переубедила».

– Мало что. Рано утром один тип из криминальной полиции позвонил и известил о смерти папы. Я сказал, что хочу видеть отца, но это, похоже, повергло того полицейского в замешательство. Он посоветовал дождаться, пока его не приведут в нормальный вид.

– Ничего больше?

– Нет, он еще сообщил о смерти Ромена. Из его слов я понял, что их застрелили. По словам того типа из полиции убийца – сумасшедший. Вот и все, пришлось довольствоваться этими сведениями.

«Вау! Арсан выпрямляется, чувствую, что сейчас стану свидетелем великой минуты».

– Ну что ж, он солгал тебе, Тино. Ромен погиб мгновенно, это верно. А твой отец подвергся настоящей пытке: его сожгли заживо.

«Крики, плач, стенания! Лица искажены, слезы льются ручьем, Арсан рассказывает без уверток и колебаний. Не скрывает ничего – ни распятия, ни мучений Бонелли. Иоланда рыдает, Тино судорожно тискает свою пулю, старик скрипит зубами, Арсан выкладывает все – пламя, вопли, агонию, затем поворачивается ко мне, призывая в свидетели».

– Матье не заслуживал такой смерти. Мой помощник в шоке до сих пор. Ведь он видел это! Правда, лейтенант?

– Так точно, у меня нет слов, чтобы описать его мученический конец.

– И что, по-вашему, его убил сумасшедший? Вы шутите, лейтенант?!– вскидывается Тино, обливаясь слезами.

– Я этого и не говорил. Вы думаете, что такое преступление может совершить выживший из ума? Я – нет.

– Тогда кто?

– Люди, которые вам завидуют и которым вы мешаете. Но вот кто именно?

«Дело за Арсан, пусть закончит свою мысль, они внимают, полностью в ее власти».

– Хмм… Армяне держат торговлю. Русские – финансы. Китайцы – свой рис… Не думаю, что они зарятся на ваш бизнес.

– Он совершенно легален, комиссар. Мы управляем барами, клубами, пиццериями и не укрываем от государства ни гроша.

– Да ладно, Тино, налоговая вас грабит – это старая песенка. А если вернуться к расчетам, остаются турки и евреи.

– Вы говорите о Рефике и Вайнштейне? Смешно! Первый сидит на жратве, второй – на недвижимости. У каждого своя специализация.

– Да, но сейчас кризис. Продажи продуктов упали, строительство идет ни шатко ни валко, надо развиваться или уходить с рынка. Заметь, я никого не обвиняю. Простая рабочая гипотеза. Все, чего я желаю – упрятать убийцу за решетку.

«Тино и старик обмениваются черными взглядами. Нет нужды в гадальных картах, чтобы предсказать будущее. К Турку и Еврею пожалуют гости. ОК, я срисовал тактику: нужно лишь следить за ними, они приведут прямиком к виновному».