Текст книги "Молитва"
Автор книги: Филип Янси
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 28 страниц)
ГЛАВА 4. БОГ, КОТОРЫЙ ВСЕГДА РЯДОМ
Как я представляю себе Бога? Яснее всего это видно не из Символа Веры, а из того, как я говорю с Ним, когда меня никто не слышит.
Нэнси Мейрс
Из поездки в Непал я привез молитвенное колесо. Это полый цилиндр, похожий на скалку. Он насажен на ось и снабжен рукояткой, чтобы его вращать. Снаружи цилиндр украшен разноцветными камешками, а если вы открутите крышечку сверху, то внутри найдете паутину непальских букв. Это – подробный текст молитвы. Живущие в Непале буддисты считают, что с каждым поворотом колеса молитва возносится к небесам. Возле увенчанных золотыми куполами буддистских храмов можно увидеть гигантские молитвенные колеса – их с утра до вечера непрерывно вращают жрецы. (Технически подкованные буддисты записывают молитвы на жесткий диск компьютера, который вращается со скоростью 5400 оборотов в минуту.)
В Японии я как-то раз наблюдал за одной парой, пришедшей в синтоистский храм. Это были хорошо одетые мужчина и женщина. Сперва они подошли к автомату, чтобы оплатить услуги. Автомат принимал кредитные карты – немалое удобство, если учесть, что нужно заплатить не меньше пятидесяти долларов, чтобы священнослужитель за вас помолился. Сначала он бьет в барабан, привлекая внимание божества, а затем произносит молитву. Тут же стоят большие сосуды, в которых держат саке – рисовое вино, приготовленное для богов. Прежде чем уйти, паломники вешают полоски бумаги с записанными на них просьбами на «молитвенные деревья», окружающие храм. Когда дует ветерок, бумага колышется и шелестит, словно цвет вишни.
Проходя по горной дороге в Тайване, я поднял с земли нечто, вначале показавшееся мне мусором. Оказалось, что это – «денежка для духов». Такие денежки водители грузовиков на ходу выбрасывают из окон, чтобы задобрить духов дороги и избежать аварий. «Денежки» печатают на дешевой бумаге, продают в даосских храмах и сжигают целыми пачками в специальных больших печах. Считается, что таким образом можно ублажить живущих под землей духов, чтобы те вам не досаждали, или же материально помочь родственникам, переселившимся на небеса. В тех же храмах продаются миниатюрные модели машин и мотоциклов, чтобы снабдить умерших средствами передвижения, а также разнообразная еда для богов.
Тайвань – остров высоких технологий. Здесь производится большая часть продаваемых в мире компьютеров-ноутбуков. Однако для многих жителей этой страны религия – всего лишь источник заклинаний, приносящих удачу. Божество они рассматривают как безличную силу, в чьем ведении находятся их судьбы. Точно так же ублажают своих богов индуисты в Индии, принося им в жертву пищу, цветы и животных.
Честно говоря, нередко сходным образом относятся к молитве и христиане. Если я выполняю свой долг, то и Бог «у меня в долгу». Такое поклонение больше похоже не на живое общение, а на своего рода сделку: я делаю что-то для Бога, а Он, в Свою очередь, обязан что-то сделать для меня. Однако при таком отношении молитва становится скорее обременительной обязанностью, а не радостью – чем-то вроде комплекса предписанных упражнений, не очень естественных и имеющих мало отношения к жизни. Похоже на то, как буддистский монах крутит молитвенное колесо, или как японская бизнес-леди выполняет положенный ритуал в синтоистском храме! Бывает, что христианин «творит молитву» перед сном и перед едой, механически повторяя знакомые с детства слова. Его жена, вероятно, чаще молится своими словами. Но ей удается молиться лишь урывками в течении дня. Для нее Бог – тоже далекий и неприступный небожитель. Ни муж, ни жена не видят в Боге Того, Кто любит их и хочет участвовать в их жизни.
Джонатан Эйткен, бывший член парламента Великобритании, рассказывает, что раньше он относился к Богу как к менеджеру банка: «Я обращался к Нему вежливо, беспокоил не слишком часто, время от времени просил о небольших льготах или о дополнительном кредите, чтобы справиться с трудностями. Стремясь выглядеть хорошим клиентом, я снисходительно благодарил Его за помощь. Ну и старался поддерживать хотя бы поверхностный контакт, помня о том, что в один прекрасный день Он может мне пригодиться». Но, когда Эйт-кена обвинили в лжесвидетельстве и приговорили к тюремному заключению, он понял, что нуждается в более тесных взаимоотношениях с Господом.
Разные образы Бога
Стремясь к близкому общению с Богом, Эйткен очень скоро узнал, что на этом пути каждый человек встречается с неожиданностями и трудностями. Об этом обстоятельстве мне напомнило и письмо читателя из графства Корнуолл в Англии:
«Я вырос в любящей христианской семье. Мы были прихожанами маленькой деревенской церкви. Очень часто церковная служба становилась для меня источником радости и ободрения, глубоко затрагивала чувства. Однако мое воспитание было похоже на Ваше – в том смысле, что я привык считать Бога очень строгим. В юности страх перед Божьим судом был во мне сильнее, чем благодарность за Его любовь. Это подавляло меня. Я стал исследовать свою веру. Я спрашивал себя, во что же я верю на самом деле… Мучимый сомнениями, я потерял ощущение близости к Богу. Ушли уверенность и эмоциональная стабильность, которыми я обладал в детстве. В одном из наших церковных гимнов есть такие слова: «Где то блаженство, что прежде я знал, впервые встретив Господа?» Вот и у меня нет теперь такого, как раньше, ощущения близости Бога, нет теплых и простых отношений с Творцом».
Каждый из нас подходит к Богу с собственным набором предубеждений, почерпнутых из различных источников: в церкви, на уроках воскресной школы, из книг, кино, телевизионных проповедей и суждений, высказанных как верующими, так и скептиками. Все это оседает в сознании и подсознании, формируя некие образы. Как и читатель из Корнуолла, я тоже привык представлять себе Бога космическим Полисменом, непрерывно наблюдающим за нами. Такого Бога скорее боятся, чем любят.
Я знаю одну женщину, которая сжимается от страха всякий раз, когда кто-нибудь, молясь, называет Бога Отцом. Дело в том, что ее земной отец был жесток с ней, и теперь для нее это слово испорчено[11]11
Английский сказочник Джордж Макдональд, которого Честертон, Льюис и Толкиен считали своим учителем, дал совет тем, у кого образ отца запятнан настолько, что само слово «отец» воспринимается негативно: «Пусть это слово означает для вас все то, чего вам в жизни не хватало». Отцовство Бога – это идеал. К сожалению, у многих из нас он сильно искажен. – Прим. авт.
[Закрыть]. Другая моя знакомая с детства представляла Бога седым стариком с большой белой бородой и огромными руками – властелином, который сидит наверху и следит за всеми ее промахами. Спустя годы она описала этот образ своему духовному наставнику. Тот посмотрел на нее с сочувствием и после долгой паузы спросил: «А тебе не приходило в голову уволить такого Бога?» Так она и сделала.
Лично у меня не было визуального образа Бога, может быть потому, что в моей церкви были жестко настроены против «сотворения кумиров». На ее стенах не имелось ни одного изображения религиозного содержания. Вместо этого мне рассказывали о разных ролях Бога – о роли Творца или Судьи, например. И я привык представлять себе Бога преимущественно в одной из этих ролей. Но я обнаружил, что мне чрезвычайно трудно увидеть Личность, характер Бога. Бог был скрыт от меня за Своими ролями. Точно так же в первом классе мне трудно было в учителе или в директоре школы увидеть личность – живого человека.
Во взрослой жизни мне приходится часто общаться с людьми, выполняющими некие полезные для меня роли: с менеджером ресторана «фаст-фуд», мойщиком автомобилей, сотрудником службы поддержки программного обеспечения из Индии (с ним я разговариваю только по телефону). Однако когда я выбираю друзей – то есть людей, которых я хочу узнать более глубоко, – я отбрасываю внешнее, чтобы добраться до глубин их личности. С близкими друзьями я провожу время не ради того, чтобы что-то от них получить, а ради удовольствия быть рядом с ними. Может ли и с Богом быть так же?
Огромная разница
Все мои друзья чем-то похожи на меня и чем-то от меня отличаются. Один из них так же, как и я, воспитывался в традициях фундаментализма, характерных для южных штатов. Но он считает мое пристрастие к чтению спортивных рубрик в газетах чудачеством. Другой с наслаждением читает тех же авторов, которыми увлекаюсь и я, но мою любовь к классической музыке находит старомодной. Отношения с любым человеком чем-то напоминают танец, в котором партнеры должны подстраиваться друг под друга. Насколько же глубже различие между мной и святым непостижимым Богом на небесах!
Величие Бога, несопоставимость Его с любым другим существом подавляют меня. Кажется, что в отношениях Бог-человек Бог неизбежно перевешивает. Блаженный Августин сказал: «Ты не понимаешь, о чем идет речь, поскольку мы говорим о Боге. Но если бы ты понимал, это был бы не Бог». Мы, которые с трудом способны понять самих себя, пытаемся подступиться к Богу, Которого в принципе понять не можем! Неудивительно, что многие христиане на протяжении веков считали, что в молитве куда проще и надежнее прибегать к посредничеству святых.
Я журналист. Благодаря моей профессии мне приходилось общаться со знаменитыми людьми, в присутствии которых я чувствовал себя совсем маленьким. Я брал интервью у двух президентов США и лауреатов Нобелевской премии, у музыкантов рок-группы «Ш», звезд телеэкрана и олимпийских чемпионов. Я тщательно готовился к каждому разговору, заранее составлял вопросы, но почти всегда в ночь накануне перед такими беседами нервничал и страдал от бессонницы. Вряд ли я могу представить кого-то из этих людей своим другом. Иногда я думаю – если бы я оказался за одним столом, предположим, с Альбертом Эйнштейном? Или с Моцартом? Смог бы я поддерживать беседу? Или чувствовал бы себя дураком?
Но когда я молюсь, я обращаюсь к Тому, Кто создал всех этих людей, к Тому, по сравнению с Кем я неизмеримо мал. Что я могу в Его присутствии, кроме как склониться в молчании? Более того, возможно ли поверить, что мои слова хоть что-то значат для Бога? А если взглянуть шире, то непонятно даже, почему Великому, Несравненному Богу еще не надоел этот эксперимент с ничтожной планетой Земля[12]12
Американский писатель Рейнолдз Прайс проводит такую аналогию: «Какое из чувств могло бы побудить вас, меня или другого разумного человека решиться на крупномасштабный и длительный эксперимент, подобный созданию Вселенной? Скорее всего – любовь». Это сравнение (все равно слишком слабое) позволяет нам хотя бы отчасти понять Бога.
Что, например, заставляет родителей идти на усилия, жертвы и расходы, связанные с воспитанием детей? Любовь. О любви говорит и Иисус: «Ибо так возлюбил Бог мир, что отдал Сына Своего Единородного…» (Ин 3:16) Бог создал людей, чтобы Ему было, кого любить, и чтобы кто-то, пусть слабо и несовершенно, мог отвечать на Его любовь. – Прим. авт.
[Закрыть].
Библия порой подчеркивает дистанцию между человеком и Богом (как между Царем и его подданными, между Судьей и обвиняемыми, между Хозяином и слугами), а иногда говорит о нашей с Богом близости (рисуя образы Жениха и невесты, Пастуха и Его овечек, возлюбленных детей Бога-Отца). Сам Иисус учил, что близость с Богом возможна. Обращаясь к Богу с молитвой, Он употреблял слово Авва. Это ласкательное, неформальное обращение, которое евреи никогда до того времени в молитвах не использовали. Немецкий теолог Иоахим Иеремиас, специализирующийся на изучении Нового Завета, считает, что таким образом Христос ввел новую форму молитвы: «Иисус общался с Отцом так естественно, так доверительно, с таким же чувством защищенности, какое ребенок испытывает по отношению к своему папе».
Этот доверительный тон молитвы у Иисуса переняли первые христиане. «А как вы сыны, то Бог послал в сердца ваши Духа Сына Своего, вопиющего «Авва, Отче», – заверял их Павел (Гал 4:6). В другом послании он говорит о еще большей близости: «Мы не знаем, о чем молиться, как должно, но Сам Дух ходатайствует за нас воздыханиями неизреченными» (Рим 8:26).
Бог непостижимо велик. Это истина. Другая же истина состоит в том, что Он желает близких, доверительных отношений с нами. Великий поэт Данте писал о любви, «что движет солнце и светила». Я смотрю на звезды и поражаюсь, насколько незначителен по сравнению с ними весь этот эксперимент с человечеством. Потом я читаю в Библии о том, как Бог радовался, создавая Землю и людей. Прошло немало времени, прежде чем я понял: наши отношения с Богом возможны именно благодаря той огромной разнице, которая есть между нами. Бог существует иначе, чем мы: Он вне времени и пространства. И бесконечное величие Бога, которое, казалось бы, должно свести нас к нулю, на самом деле и делает возможной ту близость, которой мы в глубине души так жаждем.
У Бога, в отличие от нас, хватает времени на все. Поэтому Он способен помочь каждому человеку на земле. Более того, Бог может уделить все Свое время каждому из нас. «Пред очами Твоими тысяча лет, как день вчерашний!» – восклицает псалмопевец (Пс 89:5), а апостол Петр добавляет, что у Господа один день, как тысяча лет, и тысяча лет, как один день (2 Пет 3:8)[13]13
Современная физика дает нам представление об относительности времени. Согласно теории относительности Эйнштейна, если бы человек передвигался со скоростью света, то для него история Вселенной прошла бы за более короткий срок, чем для обычного жителя Земли. С другой стороны, Бог, Который вмещает в Себя всю Вселенную, может «видеть» одновременно и то, что происходит сейчас, и то, что случилось пятнадцать тысяч или миллиард лет назад (хотя слово «одновременно» на самом деле не подходит для Бога, Который существует вне времени). Наблюдая звезды, мы видим их такими, какими они были миллионы лет назад – столько времени их свет летит к нам. Датский писатель Гарри Мулич в фантастической повести «Открывая небеса» высказывает интересную идею. Если бы мы поместили огромное зеркало, повернутое к Земле, на каком-нибудь небесном теле, отстоящем от Земли на сорок световых лет, и через сверхмощный телескоп видели отражение в этом зеркале, то наблюдали бы земные события восьмидесятилетней давности – столько времени понадобилось бы световому лучу, чтобы долететь до зеркала и обратно. Прошлое и настоящее сливаются воедино. Вездесущий Бог, Который способен находится сразу и в Туманности Андромеды, и на Земле, воспринимает время совершенно иначе, чем мы. Он может сразу участвовать и в современной земной истории, и в истории Галактики, насчитывающей миллиарды лет, и в событиях всех промежуточных веков. Если в Туманности Андромеды взрывается звезда, Он узнает об этом немедленно, и тут же «видит» это событие так, как увидит его через много лет наблюдатель на Земле. Теологи говорят, что Бог существует вне времени, хотя мы едва можем себе это представить. Время, как и все, сотворенное Богом, подвластно своему Творцу. – Прим. авт.
[Закрыть]. Когда мы задаем вопрос: «Как может Бог одновременно слышать миллиарды молитв?» – мы лишь демонстрируем неспособность человека мыслить вне временных рамок. Я не могу представить себе существо, которое было бы способно слышать одновременно миллиарды молитв на тысяче языков: я всего лишь человек и мой разум ограничен. Зажатый в тисках времени и пространства, я не способен представить себе бесконечность. Но вот парадокс: именно эта громадная, непостижимая разница между Богом и человеком и делает возможной глубокую близость между нами.
Когда Иисус жил на нашей планете, Он, как и мы, был ограничен жесткими рамками времени. Он понимал огромную разницу между Богом и людьми, как никто другой. Он знал, сколь велик Его Небесный Отец, и, вспоминая об этом величии, говорил: «И ныне прославь Меня ты Отче, у Тебя Самого славою, которую Я имел у Тебя прежде бытия мира» (Ин 17:5). Но Он не сомневался, что Богу, видящему каждую ласточку в небе и каждый волос на голове человека, есть дело до каждого из нас.
И вот что еще: Иисус считал молитву очень важным делом, настолько важным, что проводил за этим занятием много часов. Если бы меня попросили одним предложением ответить на вопрос: «Почему надо молиться?», то я бы сказал: «Потому, что молился Христос». Он перекинул мост через пропасть, разделяющую Бога и людей. Живя на Земле, Он, подобно нам, был уязвим. Живя на Земле, Он, подобно нам, бывал отвергнут. Подобно нам, Он подвергался искушениям. Во всех этих случаях он молился.
Непредсказуемость
Что еще, кроме несоизмеримости Бога и человека, препятствует нашему общению с Творцом? Его невидимость. Несмотря на то, что апостол Павел писал: «Мы Им живем и движемся и существуем» (Деян 17:28), мое ощущение Божьего присутствия бывает переменчивым, как погода. Я вновь возвращаюсь к письму из Корнуолла, в котором читатель, утративший ощущение близости с Богом, вопрошает: «Где то блаженство, что я прежде знал?»
Вот что питает мою веру: исполненная Божьим присутствием красота природы, тепло благодати и прощения, образ Бога, который явлен мне в Иисусе Христе, люди, которые действительно живут по вере (встречи с ними заставляют меня пробудиться). А вот что дает пищу сомнениям: обескураживающая терпимость Бога к зверствам и ужасам, которыми изобилует история, мои молитвы, оставшиеся без ответа, затяжные периоды кажущегося отсутствия Бога. Встречи с Богом бывают наполнены радостью и восторгом или же ощущением близости и тишиной – но всегда в них присутствует тайна.
Чтобы примириться с неопределенностью, я говорю себе: в каждой дружбе есть место тайне: в отношениях с любым человеком мы что-то открываем, а что-то прячем. Когда в очередной раз всплывает вопрос: «А почему бы Богу не показаться людям?», я вспоминаю, что были случаи, когда Бог действительно являл Себя людям, особенно в ветхозаветные времена. Но это мало способствовало общению: как правило, люди падали ниц, пораженные слепящим светом. Я утешаю себя тем, что любые отношения переживают периоды подъема и охлаждения. Общение бывает вербальным и невербальным, иногда теплым, иногда формальным. Но чаще всего мне не удается себя убедить, и приходится с тревогой признавать, что в конечном счете мои отношения с Богом зависят не от меня, а от Него.
Итти Хилсам, молодая еврейская девушка, брошенная в Освенцим, вела дневник. Она писала о «непрестанном диалоге» с Богом. Даже в той невыносимой обстановке Итти чувствовала Божье присутствие. «Бывало, находясь в каком-нибудь углу в лагере, я чувствовала, что мои ноги стоят на Твоей земле, а мои глаза смотрят в Твои Небеса. И от полноты чувств, от глубокой благодарности из моих глаз катились слезы». Она понимала весь ужас своего положения. «И я хотела бы, чтобы даже здесь, среди всего того, что люди называют кошмаром, я могла сказать: жизнь прекрасна. Да, я лежу в углу, с пересохшими губами, в лихорадке, не в силах пошевелиться. Но через окно я вижу куст жасмина и кусочек неба».
В конце концов Хилсам приходит к выводу: «Если ты решил однажды последовать за Господом, нельзя отставать от Него, и тогда вся жизнь станет бесконечным паломничеством. Это дивное переживание». Я читаю ее слова, исполненные дерзкой веры, и думаю: а что написал бы в дневнике я, если бы мне приходилось каждый день вдыхать дым из печей, в которых народ, «избранный» Гитлером, приносили в жертву всесожжения? Да, если следуешь за Господом, то жизнь превращается в бесконечное странствие, – но все ли испытывают при этом дивные переживания? И часто ли?
В нашем мире, который постоянно ставит веру под сомнение, молитва становится актом сопротивления. Не всегда во время молитвы я ощущаю, что Бог рядом со мной, но верою я продолжаю молиться и искать знаки Божьего присутствия. Я верю: если бы Бог на некоем субмолекулярном уровне не присутствовал во всем Творении, этот мир просто перестал бы существовать. Бог присутствует во всех красотах и чудесах Своего Творения, большинство из которых человек никогда не видел. Бог пребывал в Иисусе, Своем Сыне, Который жил на нашей планете, а теперь ходатайствует за нас, еще остающихся здесь. Бог – там, где голодные и бездомные, больные и томящиеся в заключении (Мф 25: 35–45). Когда мы служим нуждающимся, мы служим Ему. Бог – в нищих трущобах Латинской Америки и в убогих сараях Китая, где тайно собираются домашние церкви. Он присутствует там равно как в величественных соборах и храмах, выстроенных во славу Его. Бог присутствует Духом Своим, Который ходатайствует за нас воздыханиями неизреченными и негромким голосом говорит каждому, чья совесть настроена на Его волну.
Я приучил себя относиться к молитве не как к способу добиться Божьего присутствия, а как к возможности ответить Богу, Который всегда рядом со мной, – вне зависимости от того, ощущаю я Его присутствие или нет. О том же писал Авраам Джошуа Хешель: «Взаимодействие с Богом – это не наше достижение. Это не ракета, которую мы запускаем вверх. Это дар, который падает с небес, как метеор. Прежде чем уста раскроются в молитве, разум должен поверить в то, что Господь желает быть ближе к нам, и что мы способны расчистить путь для Него. Именно такая вера и побуждает нас молиться».
Мое ощущение Божьего присутствия или отсутствия – не показатель Его присутствия или Его отсутствия. Когда я полностью сосредоточиваюсь на «технической» стороне молитвы или начинаю навязчиво винить себя в том, что моя молитва несовершенна, или разочаровываюсь от того, что молитвы остаются без ответа, я напоминаю себе: молиться – значит общаться с Богом, Который уже здесь[14]14
Англиканский богослов Остин Фаррер напоминает о важном обстоятельстве: «Молитва может казаться скучной или трудной, однако, если мы все же посвящаем ей себя, к концу нам обычно становится не так скучно и менее трудно, чем в начале. То, что кажется нам скучным, смутным или темным, в глазах Бога, Который радуется, когда мы по своей воле совершаем хотя бы малейшее движение, чтобы приблизиться к Нему, выглядит совершенно иначе. И там, где мы видим лишь след Божьего присутствия – там Он присутствует вполне, с херувимами, серафимами и со всем воинством небесным». – Прим. авт.
[Закрыть].
У меня есть замечательная знакомая. Это молодая привлекательная женщина, мулатка. Каждый день она посещает заключенных в одной из тюрем Южной Африки. Среди обитателей этой тюрьмы царили жестокость и насилие, но ее труд принес ощутимые плоды: тамошняя обстановка заметно смягчилась. Произошедшие изменения были настолько заметными, что Джоанну дважды снимали для БиБиСи. Пытаясь объяснить результаты своих трудов, она говорила мне: «Понимаешь, Филип, Бог, конечно, присутствует в тюрьме и без меня. Я просто хочу, чтобы Его увидели». Я пришел к выводу, что так же следует относиться и к молитве. Бог уже присутствует в моей жизни, во всем, что меня окружает. Я молюсь, чтобы уделить Ему внимание, чтобы откликнуться на Его присутствие.
Как услышать свою душу
Энтони
В сорок девять лет меня настиг кризис среднего возраста. Я с головой увяз в проблемах: развод, смерть отца, с которой мне трудно было примириться, множество более мелких бед. В результате я понял, что мне важно сосредоточиться на духовной жизни. Я пытался следовать кодексу настоящего мачо (не просить о помощи, не плакать, сохранять трезвый рассудок, держать все под контролем и так далее), но от этого становилось только хуже.
Тогда я решил открыться Богу и стал отводить для этого специальное время: молился, размышлял, совершал длительные прогулки, читал христианскую литературу. Фактически я каждый день задавал себе вопросы, которые помогали мне сосредоточиться на духовной стороне жизни. Я перестал искать опоры в материальном.
Вопросы я задавал себе примерно такие:
Как мне снизить темп жизни?
Как жить проще?
Как сделать, чтобы в моей жизни было больше тишины?
Как научиться ценить каждое мгновенье?
Как говорить правду так, чтобы ее услышали?
Как устроить свою жизнь? (То есть, что взять за основу, какие правила установить?)
Как сбросить броню и маски, за которыми я прячусь?
Как усвоить более мягкий подход к жизни?
Чем я могу послужить обществу?
Эти вопросы помогали мне соприкоснуться с собственной душой, услышать ее. Они приближали меня к Богу. Я читал статьи Генриха Арнольда – норвежского писателя, сына священника. Мне очень близки его слова: «Быть учеником Христа – не значит делать что-то особенное. Надо просто расчистить место Богу, чтобы Он мог жить внутри нас».
Как услышать Бога?
Христианский писатель Бреннан Маннинг несколько раз в году проводит семинары, посвященные молчаливой молитве. Как-то раз он сказал мне, что еще не было случая, чтобы участник такой встречи, добросовестно выполняющий все рекомендации, не услышал Божего голоса. Это заинтриговало меня, хотя и вызвало некоторые сомнения. Я записался на один из таких семинаров. Занятия продолжались пять дней. Каждый из участников ежедневно беседовал с Бреннаном на протяжении часа. Мы получали задания для размышлений и духовной работы. Кроме того, каждый день мы собирались для общей молитвы, но говорил при этом только Бреннан. Все остальное время мы могли использовать по своему усмотрению, но с одним условием: каждый день надо было два часа проводить в молитве.
Я участвовал во многих семинарах, но вряд ли хоть на одном из них я посвящал молитве больше тридцати минут. В первый день я отправился на лужайку, прихватив с собой задание Бреннана и записную книжку. Я сел, облокотившись о дерево, и поймал себя на мысли: «Интересно, сколько времени мне удастся бодрствовать?»
На мое счастье, через луг, на краю которого я сидел, прошествовало стадо из ста сорока семи лосей. (У меня было достаточно времени, чтобы их сосчитать!) Увидеть одного лося – уже событие, а наблюдать сразу сто сорок семь лосей, пасущихся на воле – это захватывающее приключение. Однако я скоро обнаружил, что смотреть даже на сто сорок семь лосей в течение двух часов, мягко говоря, скучновато. Лоси опустили головы и щипали траву. Они синхронно, как по команде, поднимали головы, чтобы посмотреть на каркнувшую скрипучим голосом ворону. Потом они снова опускали головы и начинали жевать. Все два часа ничего больше не происходило. На них не нападали горные львы. Не боролись друг с другом, сцепившись рогами, лоси-самцы. Все животные, наклонив головы, мирно жевали траву.
Через какое-то время я проникся безмятежностью этой сцены. Лоси не замечали моего присутствия, я был для них просто частью окружающей среды. Я вписался в ритм их жизни. Я больше не думал ни о работе, которая осталась дома, ни о сроках, которые поджимали, ни о тексте, который я должен был прочитать по заданию Бреннана. Мое тело расслабилось. Разум успокоился в окружившей меня тишине.
«Чем спокойнее разум – говорил великий мистик, доминиканец Мейстер Экхарт, – тем сильнее, ценнее, глубже, содержательней и совершеннее молитва». Лосю не надо специально заботиться о том, чтобы успокоить свой разум. Он чувствует себя нормально, стоя на лугу бок о бок с другими лосями из своего стада и пережевывая траву. Любящему не надо напрягаться для того, чтобы сосредоточить свои помыслы на предмете обожания. Я молился, и мне было даровано несколько мгновений чистого, полного внимания к Богу.
В тот день за два часа молитвы я произнес очень мало слов, но понял одну важную истину. Из Книги Иова, из Псалтыри становится ясно, что Господу нужно общение не только с людьми. Он неравнодушен к любому из многочисленных и многообразных созданий, населяющих нашу планету. И я обрел новый взгляд на свое место во Вселенной – взгляд сверху.
Больше я не встречал лосей, хотя каждый день разыскивал их по лесам и полям. За несколько следующих дней я сказал Богу много слов. В тот год мне должно было исполниться пятьдесят, и я просил Его руководства на оставшуюся жизнь. Я записывал то, что следовало бы сделать, и мне в голову приходили мысли, которые никогда бы не пришли, не проведи я эти несколько часов на лугу с лосями. Та неделя стала для меня чем-то вроде духовной ревизии, в результате которой я увидел пути дальнейшего роста. Я осознал, сколько предрассудков о Боге я ношу в себе с детских лет, и как часто отвечаю Ему холодностью, даже недоверием. Мне не пришлось услышать звучания Его голоса. Однако к концу недели я должен был согласиться с Бреннаном – я слышал Бога.
Тверже, чем когда-либо, стало мое убеждение в том, что Господь всегда находит способ обратиться к тому, кто действительно Его ищет. Мы способны Его услышать, особенно если приглушим окружающие нас шумы. Я вспомнил рассказ одного бизнесмена, который ради духовного поиска решил прервать занятия нескончаемыми делами и несколько дней провести в монастыре. Монах отвел его в келью и сказал: «Надеюсь, твое пребывание здесь будет благословенным. Если тебе что-нибудь понадобиться, скажи нам, и мы научим тебя обходиться без этого».
Чтобы научиться молитве, надо молиться. Два часа в день, посвященные молитве, научили меня многому. Для начала я понял, что во время молитвы надо больше думать о Боге, а не о себе. Даже Молитва Господня говорит прежде о том, чего Бог хочет от нас: «Да святится имя Твое; да приидет Царствие Твое; да будет воля Твоя» (Мф 6:9, 10).
Бог желает, чтобы мы к этому стремились, чтобы смыслы, воплощенные в этих словах, стали нашими жизненными ориентирами.
Часто ли я прихожу к Богу не для того, чтобы попросить о чем-нибудь для себя, а чтобы просто побыть с Ним? Чтобы узнать, чего Он хочет от меня, а не наоборот? Когда я молился на лугу, где паслись лоси, я непостижимым образом понял: ответы на мои просьбы о Божьем водительстве всегда были рядом. Ничего не изменилось. Изменилось только мое восприятие. Благодаря молитве, я стал открыт для Бога. «Все творенье поет о Тебе, – писал Рильке, – иногда это слышится ясно».
Богоцентричная молитва, молитва-размышление бывает самозабвенной. Некоторые назовут ее «бесполезным» занятием, потому что мы привыкли молиться прагматически, в надежде получить что-нибудь. Здесь же мы молимся столь спонтанно и «непрактично», как играет дитя. Когда я провожу с Богом достаточно времени, те неотложные просьбы, которые казались столь важными, вдруг предстают передо мной в ином свете. Я продолжаю просить о том же, но уже ради Бога, а не ради себя. Молиться меня заставляют именно мои повседневные нужды, но при этом я нахожу в молитве удовлетворение самой главной и самой большой моей нужды – быть с Господом.
Молитва, в основе которой лежит потребность в общении, а не желание заключить сделку, – это самый действенный способ приблизиться к Богу, Который настолько совершеннее нас, что мы не способны ни достичь Его степени совершенства, ни даже вообразить себе совершенство такого уровня. Апостол Петр, цитируя тридцать третий псалом, заверяет нас, что «очи Господа обращены к праведным и уши Его к молитве их» (1 Пет 3:12).
Нам не нужно бить в ритуальные барабаны или приносить в жертву животных, чтобы привлечь внимание Бога. Он всегда готов услышать нас.
