Текст книги "История христианской Церкви. Том II. Доникейское христианство (100 — 325 г. по P. Χ.)"

Автор книги: Филип Шафф

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 63 страниц) [доступный отрывок для чтения: 23 страниц]

§78. Другие христианские символы

В катакомбах часто изображались и связывались с добродетелями и обязанностями христианского образа жизни следующие символы, взятые из Писания: голубь с оливковой ветвью или без нее, обозначавший простоту и невинность [512]512
  См. Мф. 3:16; 10:16; Быт. 8:11; Песн. 6:9.


[Закрыть]; корабль, иногда символизировавший церковь, безопасно плывущую в гибельном потопе, с намеком на Ноев ковчег, а иногда – душу верующего на его пути к небесному дому под наставлением усмиряющего бури Спасителя; пальмовая ветвь, которую провидец Апокалипсиса вкладывает в руки избранных в знак их победы [513]513
  Отк. 7:9. Пальмовая ветвь имела сходное значение и для язычников. Гораций пишет (Od.I. 1): «Palmaque nobilis Terrarum dominos evehit ad deos».


[Закрыть]; якорь, символ надежды [514]514
  Евр. 6:19. To же и у язычников.


[Закрыть]; лира, обозначающая праздничную радость и приятное согласие [515]515
  См. Εф. 5:19.


[Закрыть]; петух, призыв к бдительности, с намеком на отречение Петра [516]516
  Мф. 26:34 и параллельные места.


[Закрыть]; лань, которая стремится к потокам прохладной воды [517]517
  Пс. 41:2.


[Закрыть]; виноградная лоза, ветви и гроздья которой, согласно притче, демонстрируют единство христиан со Христом, а также богатство и радость христианской жизни [518]518
  Ин. 15:1–6. Притчи о добром пастыре и о лозе и ветвях, которые обе присутствуют только у святого Иоанна, по–видимому, оказали наибольшее влияние на умы ранних христиан, судя по катакомбам. Как утверждает Стэнли (Stanley, Christ. Inst.,p. 288), «то, что они ценили, и то, что они чувствовали, было новым моральным влиянием, новой жизнью, текущей в их жилах, новым здоровьем, обретенным их телами, новой отвагой, отражавшейся на их лицах, подобно тому как вино придает силы утомленному труженику, как питание поступает к сотне ветвей развесистого дерева, как сок растекается по тысяче гроздьев ветвистой лозы». Но здесь еще более важна идея жизненного союза верующих со Христом и друг с другом, которую передает образ лозы и ветвей.


[Закрыть].

Что касается феникса, то он, как символ обновления и воскресения, происходит из известного языческого мифа [519]519
  Легендарный феникс нигде в Библии не упоминается. Впервые в христианстве этот образ используют Климент Римский, Ad Cor., с. 25, и Тертуллиан, De Resurr., с. 13. См. также Плиний, Hist. Nat. XIII. 4.


[Закрыть].

§79. Исторические и аллегорические изображения

От этих символов оставался один шаг до иконографических изображений. Библия предоставляет богатый материал для исторических, символических и аллегорических картин, которые мы встречаем в катакомбах и на древних памятниках. Многие из них относятся к III или даже ко II веку.

Любимыми сюжетами из Ветхого Завета были Адам и Ева, райские реки, Ноев ковчег, жертвоприношение Исаака, переход через Чермное море, провозглашение закона, Моисей, наносящий удар по скале, избавление Ионы, обнаженный Иона под растением, вознесение Илии, Даниил в львином рве, трое отроков в огненной печи. Мы встречаем также сцены из евангелий, а также из апостольской и послеапостольской истории, такие как поклонение волхвов, их встреча с Иродом, крещение Иисуса в Иордане, исцеление расслабленного, превращение воды в вино, чудесное насыщение пяти тысяч, десять дев, воскресение Лазаря, въезд в Иерусалим, Святая Вечеря, портреты святого Петра и святого Павла [520]520
  Для более подробного ознакомления рекомендуются большие иллюстрированные труды: Perret, De Rossi, Garrucci, Parker, Roller, Northcote and Brownlow, etc.


[Закрыть].

Страсти и распятие Христа сначала не изображались, на них указывал только символ креста.

Иногда мы встречаем и изображения мифологического происхождения. Это, например, Психея с крыльями, играющая с птицами и цветами (символ бессмертия), Геркулес, Тесей и особенно Орфей, который своими волшебными песнями успокаивал бури и укрощал диких зверей.

Вероятно, гностицизм оказал стимулирующее воздействие не только на богословие, но и на искусство. Во всяком случае, секты карпократиан, василидиан и манихеев ценили искусство. В данной области некоторую роль играют и национальные особенности. Итальянцы – народ, от природы склонный к художественному творчеству, и обычаи христиан в этой стране формировались соответственно. Вот почему Рим стал преимущественно родиной христианского изобразительного искусства.

Древнейшие изображения в катакомбах – лучшие в художественном отношении. В красоте и благородстве их формы чувствуется влияние классических образцов. Однако начиная с IV века наблюдается быстрый упадок, переход к грубости и принужденности, к византийскому типу изображений.

Некоторые авторы [521]521
  Raoul–Rochette (Mémoires sur les antiquités chrétiennes; Tableau des Catacombes);Renan (Marc–Aurele,p. 542 sqq.).


[Закрыть]представляют это примитивное христианское искусство просто как упадок искусства языческого. Даже Пастырь Добрый у них представлен как копия Аполлона или Гермеса. Но хотя по форме эти картины часто бывают подражательными, по духу они совершенно иные: мифы там воспринимаются уже как неосознанные пророчества и прообразы христианских истин, – равно как и в Сивилл иных книгах. Связь христианского искусства с искусством мифологическим в чем–то похожа на связь библейского греческого языка с классическим. Христианство не могло тут же изобрести новое искусство, как не могло изобрести новый язык, однако оно освободило существовавшие прежде формы от служения идолопоклонству и безнравственности и наполнило их более глубоким значением, посвятив более возвышенной цели.

Смешение классических реминисценций и христианских идей лучше всего заметно в прекрасных символических изображениях Доброго Пастыря и Орфея [522]522
  См. иллюстрации в конце этого параграфа.


[Закрыть].

Первая фигура была самой любимой, она изображалась не только в катакомбах, но и на предметах ежедневного обихода, таких как кольца, чаши и светильники. До нас дошло почти сто пятьдесят таких изображений. Пастырь, очень подходящий для Христа символ, обычно изображался как привлекательный безбородый кроткий юноша в легкой перепоясанной одежде, в сандалиях, с флейтой и пастушеским посохом, держащий на плече ягненка и стоящий между двумя или более овцами, которые смотрят на него с доверием. Иногда он пасет большое стадо на зеленом лугу. Если популярное представление о Христе было таким, то оно противоречит богословской идее того периода о невзрачной внешности Спасителя и предвосхищает послеконстантиновское представление.

Изображение Орфея дважды встречается на кладбище Домитиллы и один раз на кладбище Каллиста. Одно из них, на потолке (кладбище Домитиллы), особенно интересно: на нем загадочный певец сидит в центре на обломке скалы и играет на лире свои мелодии зачарованным диким и домашним животным – льву, волку, змее, лошади, овну у его ног и птицам на деревьях [523]523
  См. Гораций, De arte Poët.,391 sqq.:
  Silvestres homines sacer interpresque deorum
  Cadibus et victu fœdo deterruit Orpheus,
  Dictus ob hoc lenire tigres rabidosque leones.


[Закрыть]; вокруг этой центральной фигуры изображено несколько библейских сцен: Моисей, ударяющий по скале, Давид, целящийся из пращи в Голиафа (?), Даниил среди львов и воскресение Лазаря. Языческий Орфей, знаменитый автор монотеистических гимнов («Орфика»), герой множества мистерий, легендарный персонаж, очаровывавший все творение, здесь представлен как символ и прообраз Самого Христа [524]524
  Такое объяснение предлагают почти все археологи начиная с Бозио, кроме Шультце (Die Katak.,p. 105).


[Закрыть]или, скорее, подобно языческой Сивилле, как провозвестник и невольный пророк Христа, объявляющий и предвещающий Его как Властителя над всеми силами природы, умиротворяющего все несогласия, Господа жизни и смерти.

ИЛЛЮСТРАЦИИ ИЗ КАТАКОМБ

(к стр. 194)

АЛЛЕГОРИЧЕСКОЕ ИЗОБРАЖЕНИЕ ХРИСТА КАК ДОБРОГО ПАСТЫРЯ (потолочная фреска из Бозио)

В центре Добрый Пастырь. Сюжеты росписи начиная сверху, по часовой стрелке: 1) расслабленный, несущий свою постель; 2) пять корзин с остатками еды; 3) воскрешение Лазаря; 4) Даниил в львином рве; 5) Иона, которого глотает рыба; 6) рыба исторгает из себя Иону; 7) Моисей ударяет по скале; 8) Ной с голубем.

АЛЛЕГОРИЧЕСКОЕ ИЗОБРАЖЕНИЕ ХРИСТА В ОБРАЗЕ ОРФЕЯ (потолочная фреска в крипте Святой Домитиллы)

Орфей в центре, он играет на лире для очарованных животных; в окружении – пейзажи и сцены из Писания. Справа по часовой стрелке: 1) воскрешение тела Лазаря, похожего на мумию; 2) Даниил в львином рве; 3) Моисей ударяет по скале; 4) Давид с пращой.

§80. Аллегорические изображения Христа

Изображения Христа стали появляться очень медленно и постепенно, по мере того как менялись представления о Его внешности. Евангелисты очень мудро поступают, храня молчание на этот счет, и никакой идеал, порожденный человеческим разумом, не может воздать должное Тому, Кто ходил по земле, будучи Богом, явленным во плоти.

В доникейскую эпоху преобладало странное представление о том, что наш Спаситель в Своем уничиженном состоянии был непривлекателен, согласно буквальному истолкованию мессианского пророчества: «Нет в Нем ни вида, ни величия» [525]525
  Ис. 53:2,3; 52:14; см. также Ис. 21.


[Закрыть]. Таким было мнение Иустина Мученика [526]526
  Dial. с. Tryphone Judaeoс. 14 (εις την πρώ την παρουσίαν του Χριστού, έν ή και άτιμος και α ειδή ς και θνητός φανήσεσθαι κεκηρυγμένος εστίν); с 49 (παθητός και άτιμος και άειδής); 85, 88, 100, 110, 121.


[Закрыть], Тертуллиана [527]527
  Adv. Jud.,с. 14: «ne aspectu quidem honestus»,и далее он цитирует Ис. 53:2 и сл.; Ис. 8:14; Пс. 21. De carne Christi,с. 9: «пес humanae honestatis corpus fuit, nedum coelestis claritatis».


[Закрыть]и даже настроенных на более духовный лад александрийских богословов Климента [528]528
  Paedag.III. 1, p. 252; Strom,lib. II, c. 5, p. 440; III, c. 17, p. 559; VI, c. 17, p. 818 (ed. Potter).


[Закрыть]и Оригена [529]529
  Contr. Cels.VI, c. 75, где Ориген цитирует слова Цельса о том, что личность Христа не отличалась от других величием, красотой или силой, но был Он, по словам христиан, «невысоким, некрасивым и неблагородным» (τό σώμα μικρόν και δυσειδές και αγενές ην). Он соглашается, что Христос был «некрасивым», но отрицает, что Он был «неблагородным», и сомневается в том, что Он был «невысоким», о чем нет достоверных свидетельств. Далее он цитирует Ис. 53, но добавляет описание из Пс. 44:4,5 (Sept.), где Мессия представлен как прекрасный царь. Цельс использует ложное предание о якобы непривлекательности Иисуса как аргумент против Его Божественности и как возражение против христианской религии.


[Закрыть]. Искреннее и здравое чувство склоняет нас, скорее, к противоположному мнению, ибо Иисус точно не обладал внешностью грешника и небесная чистота и гармония Его души каким–то образом должны были просвечивать из–под завесы Его плоти, что, без сомнения, и случилось на горе Преображения. Физические недостатки не соответствуют ветхозаветным представлениям о священнике и тем более о Мессии.

Но отцы церкви говорили здесь только о состоянии уничиженности. Возвышенного Искупителя они видели облеченным в неувядающую красоту и славу, которая от Него, Главы, должна распространиться и на Его Церковь в ее совершенном состоянии, в тысячелетнем царстве [530]530
  См. Тертуллиан, Adv. Jud.,с. 14 (Opera,ed. Oehler, II. 740), где он цитирует Дан. 7:13 и сл. и Пс. 44:4,5, о небесной красоте и славе возвышенного Спасителя, и говорит: «Primo sordibus indutus est, id est carnispassibilis et mortalis indignitate… dehinc spoliatus pristina sorde, exornatus podere et mitra et cidari munda, id est secundi adventus; quoniam gloriam et honorem adeptus demonstratur».Иустин Мученик делает такое разграничение между униженностью первого и славой второго пришествия. Dial. с. Tryph. Jud.,с. 14, с. 49, etc. Так же поступает и Ориген в процитированном выше отрывке.


[Закрыть]. Так что мы имеем здесь не противопоставление святости и красоты, но только их временное разделение. Доникейские отцы церкви не собирались также отрицать, что Христос, даже в дни Своего уничижения, обладал духовной красотой, которая привлекала к Нему чуткие души. Так, Климент Александрийский различает эти два вида красоты – внешнюю красоту плоти, которая быстро увядает, и красоту души, которая заключается в моральном совершенстве и вечна. «О том, что Сам Господь, – говорит он, – был непривлекателен внешне, Дух свидетельствует через Исайю: „И мы видели Его, и не было в Нем вида, который привлекал бы нас к Нему. Он был презрен и умален перед людьми“. Однако кто был более достоин восхищения, чем Господь? Но это была не плотская красота, видимая глазу, а подлинная красота души и тела, которую Он являл и которая в первом, в душе, есть благотворение, а во втором – бессмертие» [531]531
  Paedag.,lib. III, с. 1, где речь идет о подлинной красоте. См. также последнюю часть второй книги, направленную против чрезмерного увлечения женщин нарядами и украшениями, где этим показным украшениям противопоставляется истинная красота души, которая «цветет во плоти, являя милую привлекательность владения собой, когда характер, подобно лучу света, сияет в теле».


[Закрыть]. Златоуст пошел дальше. Он посчитал описание Исайи относящимся только к сценам страстей, а свое представление о внешности Иисуса строил на стихах Пс. 44, где сказано, что Он «прекраснее сынов человеческих». Иероним и Августин придерживались того же мнения, но подлинных изображений Христа в то время не было. Так что оставалось лишь пытаться при помощи нашего несовершенного воображения представить себе, как может выглядеть лицо Богочеловека, отражающее красоту исключительной святости.

Первые изображения Христа были чисто аллегорическими.Его представляли как пастыря, который полагает жизнь за своих овец (Ин. 10:11, см. выше, § 79) или несет заблудшую овцу на плечах [532]532
  Лк. 15:3–7; см. также Ис. 40:11; Иез. 34:11–15; Пс. 22.


[Закрыть]; как агнца, который берет на себя все грехи мира [533]533
  Ин. 1:29; 1 Пет. 1:19; Отк. 5:12.


[Закрыть]; реже – как овна, с намеком на заместительную жертву в истории об Аврааме и Исааке [534]534
  Быт. 22:13.


[Закрыть]; часто – как рыбака [535]535
  Христос называет апостолов «ловцами человеков», Мф. 4:19.


[Закрыть]. Климент Александрийский в своем гимне называет Христа «ловцом человеков, которые спасены, уловляющим целомудренную рыбу в сладкую жизнь из ненавистных волн моря пороков».

Самый любимый символ – это, вероятно, рыба. Он имеет двойное значение, указывая на Искупителя и искупленного. Соответствующее греческое слово ichthys – емкая анаграмма, содержащая инициалы слов: «Иисус Христос, Божий Сын, Спаситель» [536]536
  ΊΧΘΤΣ = Ί–ησούς Χ–ριστός Θ–εού Τ–ίός Σ–ωτήρ. См. Августин, De Civit. Dei,xviii. 23 (Jesus Christus Dei Filius Salvator).В акростихе в «Сивиллиных книгах» (lib. viii, vs. 217 sqq.) к этому добавляется слово σταυρός, крест. Шультце (Katak.,р. 129), не удовлетворенный этим объяснением, обращается к Мф. 7:10, где рыба (ιχθύς) противопоставляется змее (όφις), и предполагает, что это – противопоставление Христа и дьявола (см. также Отк. 12:14,15; 2 Кор. 11:3). Но такое построение кажется довольно надуманным. Мерц считает этот символ производным от όψον (отсюда όψάριον в Ин. 21:9) в значении «рыба, плоть». В Палестине рыба была, после хлеба, основной пищей, вкусным дополнением к хлебу. Она фигурирует в истории о чудесном насыщении толпы (Ин. 6:9,11) и в истории о том, как воскресший Спаситель ел на берегах Тивериадского озера (Ин. 21:9, όψάριον και αρτον). Посредством аллегорической натяжки рыба могла стать в представлении ранней церкви символом тела Христова как небесной пищи, которую Он отдал для спасения людей (Ин. 6:51).


[Закрыть]. На некоторых изображениях таинственная рыба плавает в воде, а на ее спине блюдо с хлебом и чаша вина, с явной аллюзией на вечерю Господню. В то же время рыба символизировала душу, уловленную в сеть великого Ловца человеков и Его слуг (со ссылкой на Мф. 4:19, см. также Мф. 13:47). Тертуллиан связывает этот символ с водой крещения, говоря: [537]537
  De Baptismo,с. 1.


[Закрыть]«Мы – маленькие рыбки (pisciculi),рожденные нашей Рыбой (secundumΊΧΘΤΝ nostrum), Иисусом Христом, в воде, и можем жить, только продолжая оставаться в воде» – то есть оставаясь верными нашему завету крещения и сохраняя полученную благодать. Благочестивое воображение превратило рыбу в символ всего таинства христианского спасения. Анаграмматическое или иероглифическое использование греческого Ichthys и латинского Piscis–Christus было распространено в Disciplina Arcaniи свидетельствовало о вере древней церкви в личность Христа как Сына Божьего и в Его служение как Спасителя мира. Символ этот, должно быть, возник в середине II века, возможно, в Александрии, где и ортодоксальные христиане, и еретики–гностики очень любили мистический символизм [538]538
  См. Pitra, De Pisce symbolico,in «Spicil. Solesm.», III. 524. См. также Marriott, The Testimony of the Catacombs,p. 120 sqq.


[Закрыть]. Он упоминается как привычный у Климента Александрийского, Оригена и Тертуллиана, а также встречается в древних римских катакомбах на могильных камнях, кольцах, светильниках, вазах и настенных рисунках [539]539
  Древнейший памятник с изображением рыбы, известный нам в настоящее время, был найден в 1865 г. на кладбище Домитиллы в ранее недоступной части римских катакомб. Кавалер Де Росси считает его относящимся к I веку, Бекер – к первой половине II века. Это настенный рисунок, на котором изображены три человека с тремя хлебами и рыбой. На других изображениях мы встречаем рыбу, хлеб и вино с явным указанием на чудесное насыщение (Мф. 15:17) и пищу воскресшего Спасителя, которую Он принимал со Своими учениками (Лк. 24; Ин. 21). Павлин называет Христа «panis ipse verus et aquae vivae piscis».См. интересные иллюстрации у Гарруччи, Мартиньи, Крауса и в других археологических трудах.


[Закрыть].

Символ рыбы перестал использоваться к середине IV века (после этого времени он только иногда встречается как напоминание о древних временах).

До эпохи Константина мы не находим никаких следов изображений Христа в прямом смысле слова, разве что у гностиков–карпократиан [540]540
  Ириней, Adv. Haer.I. 25. Карпократиане утверждали, что даже Пилат приказал нарисовать портрет Христа. См. также Ипполит, Philos.,VII, с. 32; Епифаний, Adv. Haer.XXVI. 6; Августин, De Haer.,с. 7.


[Закрыть]и у языческого императора Александра Севера, который превратил свою домашнюю часовню в нечто вроде синкретистского пантеона с представителями всех религий [541]541
  Аполлоний, Орфей, Авраам и Христос. См. Лампридий, Vita Alex. Sev.,с. 29.


[Закрыть]. Упомянутое выше представление о непривлекательной внешности Иисуса, полное молчание евангелистов в отношении этой темы и ветхозаветный запрет на изображения удерживали церковь от изготовления портретов или статуй Христа, пока в никейскую эпоху не произошли большие изменения, хотя и не без энергичного и долгого противодействия. Евсевий предлагает нам на основании собственных наблюдений древнейший рассказ о статуе Христа, которая, как он говорит, была воздвигнута женщиной, страдавшей от кровотечения, вместе с ее собственной статуей в воспоминание о ее исцелении, произошедшем до того, как она поселилась в Кесарии Филипповой (Панее) [542]542
  ³ Н.Е.VII. 18. См. Мф. 9:20. Вероятно, эта предполагаемая статуя Христа была памятником Адриана или какого–то другого императора, свое поклонение которому финикийцы представили в образе коленопреклоненной женской фигуры. Подобные изображения встречаются на монетах, особенно в эпоху Адриана. Юлиан Отступник разрушил эти две статуи и заменил их своей собственной, которую разбила молния (Созомен, V. 21).


[Закрыть]. Но тот же историк, в послании к императрице Констанции (сестре Константина и вдове Лициния), решительно протестовал против изображения Христа, Который оставил Свой земной облик раба и Чья небесная слава превосходит всяческое воображение и художественные таланты человека [543]543
  Фрагмент этого послания сохранился в постановлениях иконоборческого собора 754 г. и в шестом постановлении Второго Никейского собора (787). См. Евсевий. Opp., ed. Migne, II, col. 1545, и Harduin, Cone.IV. 406.


[Закрыть].

§81. Изображения Девы Марии

De Rossi: Imagines selectae Deiparae Virginis(Rome 1863); Marriott: Catacombs(Lond. 1870, pp. 1–63); Martigny: Dict,sub «Vierge»; Kraus: Die christl. Kunst(Leipz. 1873, p. 105); Northcote and Brownlow: Roma Sotter.(2 ^nded. Lond. 1879, pt. II, p. 133 sqq.); Withrow: Catacombs(Ν. Y. 1874, p. 305 sqq.); Schultze: Die Marienbilder der altchtistl. Kunst, Die Katacomben(Leipz. 1882, p. 150 sqq.); Von Lehner: Die Marienverehrung in den 3 ersten Jahrh.(Stuttgart 1881, p. 282 sqq.).

Раньше предполагалось, что изображений Девы не существовало до Ефесского собора (431), который осудил Нестория и санкционировал theotokos,тем самым утвердив культ Марии и поспособствовав его развитию. Но сейчас найдено несколько изображений, с большой степенью вероятности относящихся к III, если не ко II веку. В настоящее время учеными было обнаружено почти пятьдесят изображений Марии, относящихся к первым пяти векам истории церкви, и на большинстве из них она представлена с Младенцем Спасителем.

Древнейшее из этих изображений – фрагментарно сохранившаяся настенная картина на кладбище Прискиллы. На ней Мария, одетая в тунику и плащ, сидит с ребенком на руках; лицо ребенка обращено к зрителям. Рядом с ней стоит молодой безбородый мужчина (вероятно, Иосиф), одетый в pallium;в одной руке он держит свиток, другой показывает на звезды и с радостью смотрит на мать и Младенца; между фигурами в небе висит Вифлеемская звезда; в целом на картине изображена счастливая семья без сверхъестественных украшений догматического характера [544]544
  См. изображение в De Rossi, Plate IV; Northcote and Brownlow, Plate XX (II. 140); Schultze, Katak.,p. 151. Де Росси («Bulletino», 1865, 23, как цитируют Норткоут и Браунлоу) считает, что картина либо относится к самому древнему этапу развития христианского искусства, либо недалеко от него отстоит и принадлежит к веку Флавиев или Траяна и Адриана, самое позднее первых Антонинов. «На крышке этой гробницы была фреска с изображением Доброго Пастыря и двух овец и еще какой–то сюжет, от которого сейчас почти ничего не осталось». Де Росси подкрепляет свое мнение о большой древности этой Мадонны указанием на превосходный, почти классический стиль изображения, а также на тот факт, что катакомбы Прискиллы, матери Пуденса, – одни из древнейших. Но Дж. Г. Паркер, опытный знаток древностей, датирует эту картину 523 г. по P. X. Молодой человек, согласно Де Росси, – это Исайя или какой–то другой пророк; Марриотт и Шультце же считают его Иосифом, что более вероятно, хотя более позднее предание Греческой церкви, основанное на апокрифических евангелиях и подкрепленное идеей пренепорочности Марии, представляет его как старика с несколькими детьми от предыдущего брака (братьями Иисуса, превращенными в двоюродных Иеронимом и Латинской церковью). Норткоут и Браунлоу (II. 141) замечают: «Святой Иосиф, конечно же, представлен на некоторых саркофагах; и на самых древних изображениях это молодой безбородый человек, обычно одетый в тунику. На мозаике в Санта Мария Мадджоре, которая относится к V веку и на которой Иосиф представлен четыре или пять раз, он – человек зрелого возраста, если не пожилой; с того времени стало принято изображать его именно так».


[Закрыть]. На том же самом кладбище Прискиллы есть и другие фрески, представляющие (согласно Де Росси и Гарруччи) благовещение, поклонение волхвов и обнаружение Господа в храме. Поклонение волхвов (двух или четырех, впоследствии трех) – любимый сюжет из жизни святого семейства. Древнейшая картина такого рода найдена на кладбище святых Петра и Марцеллина; там Мария сидит на стуле, держа младенца на колене, и принимает поклонение двух волхвов, по одному с каждой стороны, которые подносят свои дары на блюде [545]545
  См. Plate XX в Northcote and Brownlow. II. 140. Шультце (p. 153) относит эту картину к началу III века.


[Закрыть]. На более поздних изображениях к сцене стали добавлять ясли, вола и осла и чудесную звезду.

Частые изображения женщины в молитвенной позе с поднятыми вверх или вытянутыми вперед руками (Oransили Orante),особенно рядом с Добрым Пастырем, объясняются археологами–католиками как указание на Церковь, на благословенную Деву или на их обеих, молящихся за грешников [546]546
  Согласно традиционному католическому толкованию апокалиптического видения о жене, облеченной в солнце и рождающей младенца мужского пола (Отк. 12:1,5). Кардинал Ньюмен, хотя и довольно непоследовательно, так рассуждает в своем послании к доктору Пьюзи по поводу его Eirenicon(р. 62): «Я не отрицаю, что под образом женщины понимается церковь; но… святой апостол не говорил бы о церкви в конкретно таком образе, если бы не существовало блаженной Девы Марии, которая была вознесена и стала объектом поклонения всех верующих». Норткоут и Браунлоу предполагают (II. 137), что Oransрядом с Добрым Пастырем означает Марию как новую Еву, подобно тому как Пастырь означает нового Адама. Следует признать, что параллель между Марией и Евой проводит уже Ириней и она содержит плодотворный зародыш культа Марии, но на данных изображениях такого сопоставления не представлено.


[Закрыть]. Однако фигур молящихся мужчин и женщин в катакомбах много, и часто это – изображения людей, похороненных в соответствующих гробницах, чьи имена иногда подписаны. Среди надписей нет ни Оrа pro nobis,ни Ave Maria,ни Theotokosили Deipara.Изображения Oransподобны изображениям остальных женщин, в них нет и следа поклонения Марии. Почти все изображения в катакомбах держатся в рамках евангельской истории. Но после IV века, с вырождением искусства, Мария стала изображаться в мозаике и на позолоченном стекле как коронованная царица небес, сидящая на троне в украшенных драгоценными камнями пурпурных одеждах с нимбом славы над головой, окруженная поклоняющимися ей ангелами и святыми.

Благороднейшие изображения Марии, древние и современные, обычно подчеркивают в ее облике то необычное сочетание девственной чистоты и материнской нежности, которое отличает «Обрученную Деву и Непорочную Мать» от обычных женщин и производит такое сильное впечатление на воображение и чувства христиан. Никакие крайности в поклонении Марии, какими бы греховными они ни считались, не должны мешать нам испытывать смиряющее и облагораживающее воздействие от созерцания в почтительной преданности этого «идеала женственности, такого кроткого, такого милостивого, такого сильного, такого благого, такого терпеливого, мирного, верного, любящего и чистого».

Глава VII. Церковь в катакомбах

§82. Литература

См. труды, цитируемые в гл. VI, особенно Garrucci (6 томов), и иллюстрации в конце этого тома.

I. Более древние труды

Bosio (Roma Sotterranea,Rom. 1632; сокр. издание P. Giovanni Severani da S. Severino, Rom. 1710, очень редкое); Boldetti (1720); Bottari (1737); D'Agincourt (1825); Röstell (1830); Marchi (1844); Maitland (The Church in the Catacombs,Lond. 1847); Louis Perret (Catacombes de Rome,etc. Paris 1853 sqq. 5 vols., с 325 прекрасными иллюстрациями, но текст имеет небольшую ценность и устарел.

II. Недавние труды

*Giovanni Battista de Rossi (главный авторитет по катакомбам): La Roma Sotterranea Cristiana descritta et illustrata,издана по указанию папы Пия IX, Roma (cromolitografia Pontificia), tom. I. 1864. Tom. II. 1867. Tom. III. 1877, in 3 vols. fol. с 2 дополнительными томами иллюстраций. Ожидается четвертый том. См. также его статьи в выходящем раз в два месяца «Bulletino di archeologia Cristiana», Rom. 1863 sqq., и несколько менее значительных очерков. Роллер называет Де Росси «le fouilleur le mieux qualifié, fervent catholique, mais critique sérieux» [547]547
  «Очень квалифицированным исследователем, ревностным католиком, но серьезным критиком». – Прим. изд.


[Закрыть] .

*J. Spencer Northcote (каноник Бирмингема) and W. R. Brownlow (каноник Плимута): Roma Sotterranea.London (Longmans, Green & Co., 1869; второе издание, «переписанное и сильно расширенное», 1879, 2 vols.). Первый том посвящен истории, второй – христианскому искусству. Этот труд воспроизводит исследования командора Де Росси, с его согласия, и снабжен большим количеством хромолитографических иллюстраций и гравюр, с особым вниманием к кладбищу Святого Каллиста. Отдельный том о надписях см. далее.

F. X. Kraus (католик): Roma Sotterranea. Die Rüm. Katakomben.Freiburg, i. B. (1873), second ed. 1879. Основано на Де Росси и первом издании Northcote & Brownlow.

D. de Richemont: Les catacombes de Rome.Paris 1870.

Wharton В. Marriott, В. S. F. S. А. (английская церковь): The Testimony of the Catacombs and of other Monuments of Christian Art from the second to the eighteenth century, concerning questions of Doctrine now disputed in the Church.London 1870 (223 стр. с иллюстрациями). Обсуждаются памятники, имеющие отношение к культу Девы Марии, первенству папы и состоянию души после смерти.

F. Becker: Roms altchristliche Cömeterien.Leipzig 1874.

W. H. Withrow (методист): The Catacombs of Rome and their Testimony relative to Primitive Christianity.New York (Nelson & Phillips) 1874. Полемика против католичества. Автор пишет (Pref., p. 6): «Свидетельство катакомб указывает – более поразительно, чем любое другое – на невероятный контраст между первоначальным христианством и современной Римской церковью».

John P. Lundy (епископальная церковь): Monumental Christianity: or the Art and Symbolism of the Primitive Church as Witnesses and Teachers of the one Catholic Faith and Practice.New York 1876. Новое расширенное издание – 1882, 453 стр., богато иллюстрировано.

*John Henry Parker (епископальная церковь): The Archaeology of Rome.Oxford and London 1877. Parts IX. and X.: гробницы в Риме и около него, скульптура; Part XII.: катакомбы. Образцовый труд, с наилучшими иллюстрациями.

«Théophile Roller (протестант): Les Catacombes de Rome. Histoire de l'art et des croyances religieuses pendant les premiers siècles du Christianisme.Paris 1879–1881, 2 vols. fol. 720 страниц текста и 100 превосходных гравюр, много иллюстраций и надписей. Автор несколько лет прожил в Неаполе и Риме, где служил пастором реформатской церкви.

М. Armellini (католик): Le Catacombe Romane descritte.Roma 1880 (Популярное переложение De Rossi, 437 стр.). Более важный труд того же автора: Il Cimiterio di S. Agnese sulla via Nomentana.Rom. 1880.

Декан Stanley: The Roman Catacombs,in «Christian Institutions.» Lond. and N. York 1881 (pp. 272–295).

*Victor Schultze (лютеранин): Archaeologische Studien über altchristliche Monumente. Mit 26 Holzschnitten.Wien 1880; Die Katakomben. Die altchristlichen Grabstätten. Ihre Geschichte und ihre Monumente(52 иллюстрации). Leipzig 1882 (342 стр.); Die Katakomben von San Gennaro dei Poveri in Neapel.Jena 1877. См. также памфлет: Der theolog. Ertrag der Katakombenforschung.Leipz. 1882 (30 стр.). Памфлет направлен против критики Гарнака, который обвиняет Шультце в преувеличении значения исследования катакомб (см. «Theol. Literaturzeitung» 1882.)

Епископ W. J. Kip: The Catacombs of Rome as illustrating the Church of the First Three Centuries.N. York 1853, 6 ^thed., 1887 (212 pages).

K. Rönneke: Rom's christliche Katakomben.Leipzig 1886.

См. также Edmund Venables в Smith and Cheetham, 1. 294–317; Heinrich Merz в Herzog, VII. 559–568; Theod. Mommsen, Roman Catac.in «The Contemp. Review», vol. XVII. 160–175 (April to July, 1871); соответствующие статьи в Archaeol. Diets. Martigny и Kraus, ArchaeologyBennett (1888).

III. Христианские надписи в катакомбах и на других памятниках

*Командор J. В. de Rossi: Inscriptiones Christianae Urbis Romae septimo seculo antiquiores.Romae 1861 (XXIII, and 619 pages). Ожидается следующий том. Основной труд в этой области. Много надписей приводится также в его Roma Sott,и «Bulletino».

Edward Le Blant: Inscriptions chrétiennes de la Gaule antérieures au VII ^me siècle.Paris 1856, 1865, 12 vols. Его же: Manuel d'Épigraphie chrétienne.Paris 1869.

John McCaul: Christian Epitaphs of the First Six Centuries.Toronto 1869. Греческие и латинские, в основном из Рима.

F. Becker: Die Inschriften der römischen Cömeterien.Leipzig 1878.

*J. Spencer Northcote (католик, каноник Бирмингема): Epitaphs of the Catacombs or Christian Inscriptions in Rome during the First Four Centuries.Lond. 1878 (196 pages).

G. T. Stokes: Greek and Latin Christian Inscriptions;две статьи в «Contemporary Review» 1880, 1881.

V. Schultze обсуждает надписи в пятом разделе своего труда Die Katakomben(1882), pp. 235–274, и приводит список литературы.

Corpus Inscriptionum Graecarum, под редакцией Воскн, and Kirchhoff, и Corpus Inscriptioпит Lat.,под редакцией Берлинской Академии: Тн. Mommsen и др., 1863 sqq. (еще не закончен), содержит также христианские надписи. Профессор Е. Hubner добавил надписи из Испании (1871) и Британии (1878). G. Pétrie собрал христианские надписи на ирландском языке, ed. Stokes. Dublin 1870 sqq. См. также статью «Inscriptions», Smith and Cheetham, I. 841.