Текст книги "Гончарный круг неба"

Автор книги: Филип Киндред Дик

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 11 страниц)

– Проклятие! – выдохнула Мали. – Что?

– Он тебя не отпустит. Он противостоит тебе конечной судьбой, но все же не отпустит тебя. А потом, когда ты станешь таким, – она показала на труп, – ты пожалеешь, что не ушел. Сегодня. Сегодня вечером. Завтра утром.

– Оставайся, – прохрипел труп.

– Почему? – спросил Джо.

– Когда Хельдскаллу поднимут из моря, я уйду спать. Я хочу заснуть; я рад, что ты наконец пришел. Я ждал века. Я знал: пока ты не придешь сюда и не освободишь меня, я останусь в плену времени. – Труп сделал умоляющий жест рукой, но кусочки кисти отделились и исчезли в мутном течении; у кисти трупа осталось только два пальца, и Джо почувствовал, как к горлу подкатила тошнота.

«Если б можно было повернуть время назад, я бы ни за чтоне появился здесь», – подумал Джо. Труп, однако, говорил противоположное: появление Джо означало освобождение – для трупа... и для самого Джо.

«Господи Иисусе, когда-нибудь я стану таким же. Тело будет разваливаться на кусочки, и хищные рыбы станут жрать мою мертвую плоть. Я спрячусь в каком-нибудь ящике на дне моря, но рыбы найдут меня и примутся рвать кусок за куском».

«А может быть, это обман? – думал он. – Может, это не мой труп? Часто ли люди встречаются с собственными трупами, к тому же говорящими и умоляющими? Календы, – вспомнил Джо. – Но они явно ни при чем: ведь, вопреки предсказанию Мали, труп убеждал остаться, убеждал заняться своим ремеслом».

«Глиммунг! Это галлюцинация, созданная Глиммунгом, – извращенный, безумный способ удержать меня на крючке. Наверняка».

– Спасибо за совет. Я приму его к сведению, – сказал он болтающемуся в струях воды трупу.

– А мой труп тоже здесь? – спросила Мали. Ответа не последовало. Останки Джо уплыли прочь.

«Я сказал что-то не так? – размышлял Джо. – Но боги, боги! О чем вообще можно беседовать с собственным трупом?!» Его охватила странная злость, уже без изумления и страха. Такой способ принуждения отвратителен. Джо же и раньше говорили, что он должен продолжать свою часть проекта... И тут он вспомнил о проклятии.

– Смерть, – сказал он Мали, когда они подплыли друг к другу. – Смерть и грех взаимосвязаны. Это значит, что если храм проклят, то мы тоже...

– Я возвращаюсь, – вдруг сообщила Мали. Она принялась подниматься, умело работая ластами. – Не хочу быть так близко к драге. Она сделала жест рукой. Джо взглянул в этом направлении и увидел далеко справа от себя громоздкую конструкцию, которой ранее не замечал, и, прислушавшись, различил низкое, глухое гудение. Вероятно, звук раздавался и раньше, но был трудно определим из-за низкой частоты – порядка двадцати циклов в секунду, то есть на нижнем пороге слышимости.

– Что это? – спросил он и, влекомый любопытством, устремился в сторону, откуда доносился звук.

– Каприксовый ковш, – сказала Мали. – Из ионийского каприкса; у этого вещества самый большой атомный вес из всех материалов, используемых в технике. Он заменяет старые рек-сероидные ковши, которые ты, вероятно, видел.

– И весь храм собираются поднять с помощью этого ковша? – спросил Джо. Мали, взмахнув руками, последовала за ним; она двигалась рывками с явной неохотой.

– Нет. Только фундамент, – сказала Мали.

– А остальное будет распилено на блоки?

– Все, кроме фундамента. Он сделан из цельного куска агата с планеты Денеб-Три. Если его тоже распилить на куски, он не сможет держать на себе эту громадину. Поэтому нужен ковш. – Она дернулась назад. – Нельзя так близко приближаться, это опасно. Ты же видел, как работают ковши и лопатки, и представляешь себе устройство драги. Точка опоры перемещается взад-вперед между четырьмя остриями ковша. Давай уплывем отсюда. Поднимемся на поверхность. Черт возьми, здесь нужно быть очень осторожным.

– Все блоки уже распилены? – спросил Джо.

– Боже мой, – устало проговорила Мали. – Нет, не все. Только несколько первых блоков. Ковш еще не поднимает фундамент, он только вгрызается в дно.

– Какова будет скорость подъема? – спросил он.

– Это еще не установлено. Будь осторожен, нас сейчас застигнут врасплох. Ты толкуешь о скорости подъема, а в это время мы можем попасть под ковш. Это не твоя специальность, ты не смыслишь в драгах. Ковш движется горизонтально со скоростью шесть дюймов в сутки, то есть почти не движется. Мы просто не заметим, как...

– По-моему, ты просто не хочешь, чтобы я оглядел все хорошенько, – сказал Джо.

– Ты параноик, – отозвалась Мали.

Джо пустил сильный луч фонаря в сторону ковша, и справа от него высветилось что-то массивное – плотная и светонепроницаемая масса, вздымающаяся высоко вверх и увенчанная треугольником из плоскостей; около нее сновали рыбы; она вся была облеплена рачками и ракушками, мириадами одностворчатых моллюсков. И рядом, где медленно перемещался ковш, виднелся точно такой же силуэт, силуэт Хельдскаллы.

– Вот что ты хотела скрыть от меня, – произнес Джо.

Под водой было два храма.

Глава 12

– Один из них – Черный. Черный храм.

– Но не тот, под которым работают, – с трудом выдавила Мали.

– А он в этом уверен? – спросил Джо. – Не мог ли он ошибиться? – Такой поворот дел мог запросто его прикончить. Джо интуитивно это чувствовал. Это был бы конец всему. Всему и всем. Просто зная теперь о существовании второго храма и видя его, он чувствовал жало смерти; сердце опять надолго сковало льдом. Джо растерянно водил фонарем вправо-влево. Словно пытаясь – безуспешно – найти выход.

– Теперь ты понимаешь, – проговорила Мали, – почему я так хотела вернуться наверх.

– Я с тобой, – бросил Джо. Он больше не желал оставаться здесь. Как и Мали, он тосковал по свету, по надводному миру. В том мире не было ничего такого... и не должно быть. Он не для этого предназначен... – Поплыли, – сказал Джо и устремился вверх, с каждой секундой удаляясь от мрачной холодной бездны с ее жуткими обитателями. – Дай мне руку. – Он обернулся к Мали и...

И тут, в свете фонаря, он увидел керамический сосуд.

– В чем дело? – тревожно спросила Мали, когда Джо остановился.

– Мне придется вернуться, – сказал он.

– Джо, не позволяй тянуть себя вниз! Это та страшная штука, она действует на тебя. Поднимайся! – Она высвободила руку и, энергично работая ластами, рванулась наверх. Она как будто отбивалась ногами от какой-то липкой субстанции, которая затягивала ее обратно в трясину.

– Поднимайся одна, – буркнул Джо. Он вновь погружался в глубину, стараясь не упустить из виду сосуд и нацелив на него луч фонаря. Вокруг сосуда пророс коралл, но его поверхность была почти полностью открыта. «Как будто меня здесь что-то поджидает, – подумал Джо, – и надеется завладеть мною, приманив самым верным способом».

Мали, помедлив наверху, с неохотой погрузилась, поравнявшись с ним.

– Что... – хотела спросить она и ахнула, тоже увидев находку Джо.

– Это спиральный кратер, – объяснил Джо. – Очень большой. – Он уже мог различить оттенки эмали; они словно двигались навстречу взору. Цвета, способные приковать его к этому месту лучше любого каната, сильнее водорослей или щупалец спрута. Джо стремился к нему – ближе, еще ближе.

– И что ты можешь о нем сказать? – спросила Мали.

Он почти прикоснулся к сосуду; руки Джо как бы сами собою тянулись вниз, стремясь обхватить его.

– Это не терракота, – проговорил Джо, сдерживая дыхание. – Он обжигался при температуре ниже пятисот по Цельсию. Даже, возможно, при двухстах пятидесяти. Сильное остекленение на глазури и под нею... – Он прикоснулся к сосуду, осторожно потянул его, но коралл крепко держал сосуд. —Это керамика, – определил он. – Не фарфор: он не просвечивает. Судя по белизне глазури, в ней примесь оксида олова. Так что это, видимо, майолика. Так называемая оловянная эмаль. Как на дельфийских жертвенниках. – Он поскоблил пальцем поверхность сосуда. – По ощущению это похоже на технику граффито, с оловянной глазурью. Видишь? Рисунок нанесен через порез, обнажая внутренний телесный цвет. Да, это спиральный кратер, но с тем же успехом мы можем найти здесь псиктры и амфоры, стоит только снять скопления кораллов и посмотреть, что внизу.

– Это хороший сосуд? – спросила Мали. – По мне, он кажется необыкновенным; наверное, он невероятно красив. Но как твое мнение специалиста?..

– Он превосходен, – просто ответил Джо. – Красная глазурь, очевидно, получена из восстановленной меди, прошедшей через углекислотную атмосферу печи. Еще – закись железа; видишь черный цвет? А желтый наверняка из олова; оно дает великолепный желтый цвет.

«Точно кто-то специально подсунул мне эту штуку, чтобы я нашел ее», – думал Джо. Он все очищал и очищал пальцами поверхность, скорее оценивая ее внутренним чувством, нежели зрением. Голубизна окиси меди... На сосуде было все, кроме нее. Не Глиммунг ли подложил его сюда?.. – Посмотри, здесь вроде как сняты коралловые отложения, – показал он Мали. – Странно, что он не покрыт ими полностью.

Пока Мали рассматривала сосуд, изучая его поверхность и проросший снизу коралл, Джо исследовал рисунок. Сложная и витиеватая композиция. Даже более витиеватая, чем урбинианский стиль «историато». Что изображала сцена? К сожалению, виден не весь рисунок. Но Джо имел опыт восполнения недостающих сегментов у разбитых сосудов. «Что бы это значило? – думал он. – Какое-то повествование? Но о чем?»

– Мне не нравится эта чернота, – проговорила Мали. – Все черное здесь, на дне, внушает мне тревогу. – Закончив рассматривать сосуд, она немного отплыла в сторону. – Мы будем подниматься? – спросила она, с каждой секундой все больше нервничая. – Мне что-то не хочется оставаться здесь и добровольно отдать жизнь за какой-то дрянной горшок. Ей-богу, горшки для меня не самое важное на свете.

– Что ты можешь сказать о коралле? – спросил Джо.

– Коралл отделен от сосуда не раньше шести месяцев назад, – ответила Мали. Она отломила кусочек коралла, открыв еще больше поверхность сосуда. – Будь у меня инструменты, я бы убрала все остальное за пару минут.

Теперь рисунок был лучше виден. Джо рассмотрел фигуру человека, одиноко сидящего в пустой комнате. На второй панели был изображен торговый межпланетный корабль. На третьей снова человек (очевидно, тот же самый), занятый ловлей рыбы – видно, как он вытаскивает из воды огромную черную рыбину. Здесь и расплывалась черная глазурь, которая так насторожила Мали: цвет рыбины. Следующий рисунок не разглядеть: его закрывал коралл. Но за сценой ловли следовало что-то еще. Рыба – явно не последний сюжет в серии рисунков. За ним следовала по крайней мере еще одна картина, а возможно, и две.

– Это глазурь «фламбе», – рассеянно произнес Джо. – Как я и думал, из восстановленной меди. Но в некоторых местах она выглядит наподобие так называемого «сухого листа»; если б я не знал лучшего, я бы...

– Ты все-таки педант и эстет, – зло сказала Мали, – ты законченный болван. Я ухожу. – Она приподнялась, отстегнула соединявший их кабель и вскоре исчезла из виду, лишь свет фонаря мерцал вверху. Джо остался наедине с сосудом и с Черным храмом. Стояла тишина. И полное отсутствие всего живого. Ни единой рыбы не проплывало мимо; они словно сторонились Черного храма и его окрестностей. «Мудрые твари, – подумал Джо. – Столь же мудрые, как Мали».

Он в последний раз окинул долгим и грустным взглядом мертвую громаду храма, который никогда не был живым. Наклонившись над сосудом, Джо резко потянул его кверху, отложив в сторону фонарь. Сосуд распался на множество осколков; их тут же унесло течением, и перед ним остались лишь те куски, которые по-прежнему находились в плену у коралла.

Восстановив равновесие, Джо вновь ухватился за оставшийся фрагмент и дернул кверху. Окостеневший коралл сопротивлялся, продолжая удерживать осколки, но потом постепенно высвободил их. Сжимая добытый фрагмент в руке, Джо заспешил наверх.

На осколке находились остальные две панели рисунка-повествования.

Вынырнув на поверхность, Джо сбросил маску и, раскачиваясь на волнах, принялся рассматривать осколок с помощью фонарика.

– Что это? – спросила Мали, подплыв к нему; она плыла короткими, сильными гребками.

– То, что осталось от сосуда, – проговорил Джо сквозь зубы. На одной из сохранившихся панелей была видна огромная черная рыба, заглатывающая человека. На второй и последней панели рыба появлялась вновь. Только на этом рисунке она уже пожирала и проглатывала... Глиммунга. Именно того Глиммунга, которого Джо знал. Оба, и человек, и Глиммунг, исчезали в пасти рыбы. И человек и Глиммунг прекращали свое существование; оставалась лишь черная, все пожирающая рыбина.

– Осколок... – хотел сказать Джои замер. Он увидел то, что вначале не привлекло его внимания. Теперь эта, прежде не замеченная деталь притягивала его. Он созерцал ее, ощущая тревогу и бессилие.

На последнем рисунке над рыбьей головой виднелась рамка со словами; очевидно, эти слова принадлежали рыбине. И написаны—о ужас! – на английском. Остановившимся взглядом Джо вперился в эту надпись. Черные волны океана мерно качали его.

«Настоящая жизнь на планете – в море, а не на суше. Не следует вести дела с надутым самозванцем, именующим себя Глиммунгом. За сушей открываются глубины, и в этих глубинах обитает истинный Глиммунг».

И затем, очень мелкими буквами, – те же слова по краю последнего рисунка.

ЭТО ПОСЛАНИЕ ДЛЯ ШИРОКОЙ ПУБЛИКИ.

– Дрянь какая-то, – пробормотал Джо, когда Мали подплыла к нему. Ему хотелось выпустить из рук осколок сосуда, чтобы он вновь исчез в темной воде и навсегда скрылся из виду.

Мали, прильнув к Джо влажным телом, заглядывая через плечо, читала надпись на рамке.

– Бог мой! – Она засмеялась. – Это вроде того, что ты получал на Земле. Пирожок с сюрпризом.

– Пряник на счастье, – зло бросил Джо.

– Я где-то читала, – вспомнила Мали, – как на Земле, в некоем китайском ресторане, клиент обнаружил в таком прянике записку: «Воздерживайтесь от случайных связей». – Она вновь засмеялась теплым смехом, обнимая Джо за плечо и разворачиваясь так, чтобы заглянуть ему в глаза. Потом вдруг успокоилась и сказала очень серьезно: – Похоже, будет страшная битва. За то, чтобы храм остался на дне.

– Он сам не хочет выходить наружу, – заметил Джо. – Храм желает остаться там. Этот осколок – часть его. – Он выронил фрагмент сосуда, и тот канул в небытие; Джо наблюдал за ним еще несколько секунд, увидел на его месте лишь пузыри и вновь обратился к Мали. – Это храм говорит с нами, – выразил он угрюмо мысль, навязчиво вертевшуюся в голове.

– А этот сосуд не принадлежит Черному храму?..

– Нет, – сказал Джо. – Не Черному.

Джо понял, что прикоснулся к сокровенной тайне. Это касалось всех: и мастеров, и Глиммунга.

– Не уверен, знает ли он об этом, – сказал Джо вслух. – Вопрос посложнее. Подобную штуку уже не выдашь запросто за предсказание Календ. Это тебе не проблема гидравлической техники...

– Это душа, – еле слышно произнесла Мали.

– Что?! – гневно переспросил он.

– Наверное, я хотела не это сказать... точнее, не хотела... – выдавила Мали после паузы.

– Й хорошо, черт возьми, что не хотела, – проворчал Джо. – Потому что он мертв.

«Кроме надписи на осколке, – размышлял Джо. – Это только видимость жизни. Инерция. Как любое физическое тело, он остается, пока к нему не приложена достаточная сила... и затем неохотно поддается силе. Храм под нами, – подумал он, – содержит массу предельной величины, и мы расшибемся в лепешку, пытаясь ее сдвинуть. Никто из нас, в том числе и Глиммунг...

Он останется там, – думал Джо. – Все будет так, как есть сегодня. Мир без пределов, как говорят в церкви. Но что за странная манера у этого храма царапать послания на изъеденных кораллами сосудах... Наверное, должен быть лучший способ общения с живущими на суше. И все же... Манера общения Глиммунга, его записка, плавающая в сливном бачке... это столь же нелепо. Общая склонность этой планеты, – решил Джо. – Традиция, прошедшая сквозь столетия...»

– Он знал, что ты отыщешь сосуд? – спросила Мали.

– Откуда?

– Из Книги. Там набрано где-то посредине, в сноске, мелким «агатом».

– Но предположим, что Календы ошиблись, – сказал Джо, – когда предсказали, будто я найду в Хельдскалле нечто, что толкнет меня на убийство Глиммунга. Это могла быть просто догадка, и, наверное, плохая...

«И все же, – подумал он, – она сбылась: ведь я нашел этот сосуд. И быть может, в один прекрасный день волны бытия прибьют нас с Глиммунгом друг к другу, и я в конце концов убью его. Если пройдет достаточно времени... На самом деле, – размышлял он, – по прошествии времени может случиться что угодно. По сути, на этом и работает Книга Календ».

Работала – и не сработала.

«Вероятность, – подумал Джо. – Наука в себе. Теорема Бернулли, теорема Байе-Лапласа, распределение Пуассона, отрицательное биномиальное распределение... монеты, карты, дни рождения, наконец. И, воспаряющие надо всем этим, плеяда мудрецов – Рудольф Карнаи и Ганс Рейхенбах; венский кружок философов и расцвет символической логики». Смутный мир, в который ему как-то совсем не хотелось вникать. Несмотря на то, что это явно имело отношение к Книге. Этот мир был мутнее водного царства, выплеснувшегося на него и Мали.

– Давай вернемся на базу, – дрожа, произнесла Мали. Она тут же поплыла прочь; там, куда она уплывала, Джо увидел огни. Их наверняка зажег робот Виллис.

«Амалита не настиг нас, – думал Джо, вслед за Мали направляясь к ярко светящимся огням базы. – Что ж, и на том спасибо».

Было действительно так жутко, как и предупреждал Виллис. Собственный труп... до сих пор у Джо перед глазами маячила выпяченная болтающаяся челюсть, белая и мертвая в потоке Водяной Преисподней. Мир Амалиты со своими законами. Наполненный тленом и падалью.

Джо наконец добрался до ярко освещенной базы. Там стоял Виллис, готовый помочь выбраться из воды. Робот, казалось, был раздражен, когда Джо и Мали сняли акваланги.

– Время истекло, Сэр и Леди, – придирчиво проговорил он, складывая снаряжение. – Вы не послушались меня и задержались слишком долго. Не меня, а Глиммунга, – уточнил он.

– Что с вами? – спросил Джо.

– Чертова радиостанция, – фыркнул робот. Он снимал с Мали кислородные баллоны; его сильные руки поднимали их без малейшего усилия. – Только представьте себе... – Он расстегнул на девушке костюм, сложил все и стал относить к стенному шкафу. – Я сижу тут, жду вас и слушаю радио. Передают Девятую Бетховена. Потом реклама повязки для грыжи. Затем фрагмент «Доброй пятницы» из «Парсифаля» Вагнера. Потом реклама мази для ног спортсменов. Дальше – хорал из кантаты Баха «Иисус, Ты моя душа». После него – реклама свечей от геморроя. После – «Мать скорбящая» Перголези. Затем реклама зубного порошка для искусственных челюстей. «Святый Боже» из «Реквиема» Верди. Реклама слабительного. «Глория» Гайдна. Обезболивающее при месячных. Хорал из «Страстей по Матфею». Подстилка для кошек. Потом... – Внезапно робот замолчал. Он наклонил голову, что-то пытаясь расслышать.

Теперь слышал и Джо. И Мали, кажется, услышала тоже; она быстро повернулась и побежала ко входу в здание. Снаружи, в полумраке, она задрала голову вверх.

Джо и Виллис последовали за нею.

В ночном небе повисла огромная птица; на ней сверкали два обруча – огненный и водяной. На их пересечении виднелось девичье лицо, частично закрытое кашемировой шалью. Глиммунг в том виде, каким его впервые встретил Джо, обратился в форму гигантской птицы. Орел, изумился Джо. Орел, с криком раздирающий ночное небо когтями. Джо отступил назад в помещение, под безопасную крышу. Но огромная птица устремилась с неба прямо к базе; перпендикулярные обручи вращались с устрашающей скоростью.

– Старик прибыл, – заметил Виллис, не обнаруживая беспокойства. – Я просил его прийти. Или он меня просил?.. Не помню. Короче, мы поговорили, но кто с кем, я помню смутно. У нас так бывает, у меня и моих коллег.

– Он приземляется, – прошептала Мали.

Птица замерла в воздухе; клюв открывался и закрывался в судорожном возбуждении, желтые глаза швыряли огонь, казалось, прямо в лицо Джо. Затем из гигантского птичьего зоба зазвучали слова, падая в черноту ночи. Слова, острые и злые. – Вы! – заорала птица. – Я не хотел, чтобы вы спускались в океан. Я не хотел, чтобы вы видели, что покоится на дне. Вы здесь для того, чтобы чинить горшки. Что вы здесь видели? Что вы здесь делали? – В криках птицы сквозила какая-то лихорадочная тревога. Глиммунг появился здесь, ибо не мог ждать выяснения обстоятельств; ему необходимо было немедленно узнать, что произошло на дне океана.

– Я нашел сосуд, – ответил Джо.

– Там написана ложь! – заорал Глиммунг. – Забудьте об этом. Лучше послушайте меня. Ясно?

– Там только сказано... – начал Джо.

– Там валяются тысячи горшков, – перебил Глиммунг. – И на каждом из них своя лживая история для всякого, кто появится и прочтет.

– Большая черная рыба, – сказал Джо. – Она говорила, что...

– Нет никакой рыбы. И ничего нет, кроме Хельдскаллы. Я могу поднять храм, когда захочу. Могу сделать это и без вашей вонючей помощи. Смогу собрать все сосуды, один за другим очистить от кораллов, и если они разбиты, сам починю их или найду кого-нибудь себе в помощь. А вас надо отправить обратно в убогий модуль, где вы будете тешиться дурацкой игрой. И год за годом терять себя. И разлагаться, разлагаться, пока не превратитесь в тупую развалину. Вы этого хотите?

– Нет, – пролепетал Джо. – Не хочу.

– Вы возвратитесь на Землю! – заорал Глиммунг. Его клюв все открывался и закрывался, свирепо хватая воздух.

– Простите, но я... – начал Джо, но птица прервала его с безжалостной яростью. И, как прежде, с непреодолимым раздражением.

– Я отправлю вас обратно в ящик в моем погребе, – заявил Глиммунг. – И вы там будете торчать, покуда до вас не доберутся жандармы. Более того, я сообщу им, кто вы такой; они найдут вас и разорвут в клочья. Вам понятно? Вы что, не сообразили, что я могу исключить вас из группы за неповиновение? Вы мне не нужны. Насколько мне известно, вы вообще больше не существуете... Мне не стоило бы так кричать на вас, но вы довели меня до такого состояния. Так что вам придется потерпеть.

– По-моему, вы зря так кипятитесь, – справившись с испугом, заявил Джо. – Что я сделал особенного? Да, спустился. Да, нашел сосуд. Но...

– Вы нашли сосуд, который я не хотел показывать вам. – Горящие глаза птицы неотступно сверлили Джо яростным взглядом. – Вы хоть поняли, что совершили? Вы пошли против моей воли. Теперь я должен ответить вам, и немедленно.

Птица вдруг взмыла вверх, разворачиваясь теперь уже не в сторону Джо, а навстречу морю. На огромной скорости она помчалась прочь. Тяжелые крылья трепетали в отчаянном гневе. Поднявшись над океаном, птица парила в воздухе. Она висела в небе, издавая дикий, пронзительный крик.

– Развеселый Кэри Карнс с его шестью телефонами больше не поможет вам! – кричала птица, повиснув в черном небе, сливаясь с туманом, который клубами наползал на поверхность океана. – Радиослушатели не знают о вас! Им на вас наплевать! – Птица описала круг и вновь спикировала вниз...

И тут что-то поднялось из черной бездны.