Текст книги "Гончарный круг неба"

Автор книги: Филип Киндред Дик

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 11 страниц)

– Так Черный пустился в погоню за вами? – спросил Джо.

– Нет, – качнула головой Мали. – Он врезался в корабль через несколько минут после того, как мы покинули судно. Судя по звукам, которые мы слышали, корабль полностью разрушен, но Гнуммильг тоже изувечен.

– Тогда зачем вам понадобился хитроумный маршрут бегства? – удивился Джо.

– В тот момент он оказался спасением, – пояснила Мали. – Как я поняла со слов Хильды Рейсе, Глиммунг сейчас атакует Черный храм. Ты получал какие-нибудь еще послания – после того, которое показал мисс Рейсе по видеофону?

– Нет. Я еще не посмотрел: все ждал, когда же вы вернетесь.

– Еще минута на этом корабле, – заметила Мали, – еще минута в ожидании отлета, и мы бы все погибли. Мы были просто на волоске, Джо. Я бы не хотела пережить такой страх еще раз. Скорее всего, Черный решил, что корабль живой, из-за его огромных размеров. А мы сами были слишком крохотны для восприятия монстра: очевидно, он даже не заметил наш аэробус.

– Чудные вещи творятся на этой планете, – подал голос вердж. Теперь он ковырял в зубах продолговатым когтем своего большого пальца. Вдруг он протянул к ним ладонь.

– Что вы хотите? – спросил Джо. – Попрощаться?

– Нет, – ответил вердж. – Я хочу восемьдесят пять сотых крамбла. Мне сказали, что за мою великолепную доставку по особому маршруту мне заплатят по счету.

– Надо передать счет Глиммунгу, – сказал Джо.

– А у вас нет восьмидесяти пяти сотых крамбла? – спросил вердж.

– Нет, – ответил Джо.

– А у вас? – обратился вердж к Мали. – Никому из нас еще не платили, – объяснила она. – Мы рассчитаемся, как только нам заплатит Глиммунг.

– Я могу и жандармов позвать, – заметил вердж, но в глубине души явно смирился.

«Само по себе это существо не склочное, – подумал Джо. – Мы уговорим его подождать с оплатой».

Мали взяла Джо за руку и повела внутрь. Вердж остался позади, негодуя, но не пытаясь их остановить.

– Мне кажется, – сказала Мали, – что мы совершили большую победу. Я имею в виду наше бегство от Гнуммильга и его увечье; как я понимаю, он по-прежнему там, в космопорту, и власти думают, что с ним делать. Они будут ждать распоряжений от Глиммунга. Они так работали десятилетиями, практически с тех пор, как Глиммунг прибыл сюда. По крайней мере, так рассказывал Ральф. Ему было очень интересно, как Глиммунг управляет планетой; он часто говорил...

– А что, если Глиммунг умрет? – спросил Джо.

– Тогда верджу не заплатят... – проговорила Мали.

– Меня не это беспокоит, – перебил Джо. – Я говорю вот о чем: если Глиммунг умрет, не решат ли власти вылечить Черного и позволить ему управлять планетой? Вместо Глиммунга? Как наиболее сильному заменителю?

– Бог их знает, – пожала плечами Мали. Она подошла к остальным, к разношерстной толпе сущестэ из разных миров, и, сложив руки на груди, стала слушать, о чем Харпер Болдуин беседует с добродушным двустворчатым моллюском.

– Фауст всегда погибает, – заявил Харпер Болдуин.

– Только в пьесе Марло и в легендах, которые он использовал, – возразил Нерб Коль Дак.

– Всем известно, что Фауст погибает, – настаивал Харпер Болдуин, окинув взглядом группу существ, собравшихся вокруг него и моллюска. – Разве не так? – спросил он у всех.

– Это не предопределено, – заметил Джо.

– Предопределено! – с жаром воскликнул Харпер Болдуин. – В Книге Календ, в частности. И мы напрасно пренебрегли ею. Нам следовало бежать, когда была такая возможность, когда корабль был готов запустить стартовые двигатели.

– Тогда бы мы погибли, – сказало паукообразное, возбужденно размахивая конечностями. – Черный погубил бы всех нас, врезавшись в корабль.

– Что верно, то верно, – вставила Мали.

– Это действительно так, – добродушным тоном проговорил Нерб Коль Дак. – Мы здесь находимся лишь потому, что мистер Фернрайт смог связаться с мисс Хильдой Рейсе и передать нам, что Глиммунг просил покинуть корабль, что мы и сделали. Еще бы минута, и...

– Да ну вас всех, – зло отмахнулся Харпер Болдуин.

Джо взял фонарь и направился к причалу. Он послал яркий гелиевый луч на темную поверхность воды в поисках... Хотя бы чего-нибудь. Хоть какого-нибудь сигнала, свидетельствующего о состоянии Глиммунга. Он посмотрел на часы. Почти час прошел с тех пор, как Глиммунг в схватке с чудовищем рухнул в воду и ушел на дно для решающей битвы с двойником, а затем и с самим Черным храмом. «Жив ли он?» – размышлял Джо. Если нет, то всплывет ли его труп на поверхность? Или останется там, внизу, в царстве гниения, разлагаясь до требухи, скрываясь в ящике или в каком-нибудь другом убежище, не живой, но и не совсем застывший, в полубесчувственном состоянии, которое может длиться века? И тогда Черному храму ничто не помешает подняться из глубин на сушу. Если Глиммунг будет мертв, Черный храм уже ничто не остановит.

Может быть, появилась еще одна записка? Джо отчаянно буравил лучом поверхность воды, разыскивая бутылку, бросал луч туда-сюда, стараясь охватить как можно большее пространство.

Никакой бутылки. Ничего.

Мали подошла к нему..

– Есть что-нибудь?

– Нет, – ответил он резко.

– Знаешь, что я думаю? – спросила Мали. – Мне кажется, и раньше казалось, что он обречен на провал. Книга права. И Харпер Болдуин прав. Фауст всегда проигрывает, а Глиммунг – воплощение Фауста. И борьба, и неустанные усилия – все это записано в легенде о Фаусте. И легенда сбылась, то есть, по сути, сбывается сейчас; пока мы тут стоим.

– Все может быть, – проговорил Джо, по-прежнему обстреливая воду вспышками белого света.

Мали взяла Джо за руку и уткнулась ему лицом в плечо.

– Так или иначе, теперь мы в безопасности. Мы могли бы улететь отсюда. Черное чудовище больше не преследует нас.

– Я остаюсь здесь. – Джо чуть отодвинулся от нее, продолжая прочесывать темные волны лучом фонаря. Он чувствовал странную пустоту в голове – ни единой мысли. Только слух обострен до предела. И знобкий холодок ожидания. Ожидания сигнала, знака, любого сообщения о том, что происходило внизу. Вдруг вода бешено забурлила. Джо направил свет фонаря в сторону звука. Как жаль, что в руках убогий фонарик, а не звезда. Джо вглядывался изо всех сил.

Что-то огромное, взбивая пену, пыталось выбраться на поверхность. Что это было? Хельдскалла? Глиммунг? Черный храм? Джо, содрогаясь, ждал. Огромный предмет вспенивал волны; облака пара поднимались к небу. Ночь распорол оглушительный рев; ночь превратилась в котел, в котором судорожное кипение жизни подогревалось титаническими усилиями.

– Это Глиммунг, – тихо пролепетала Мали. – И он тяжело ранен.

Глава 15

Огненный обруч угас. Вращался только лишь обруч воды. Он издавал пронзительный скрежет, как будто, подумалось Джо, погибает не живое существо, а машина.

Остальные члены группы выбежали на причал.

– С ним все кончено, – произнесло розоватое желе в металлической рамке. – Видите? Он испускает дух.

– Да, – сказал Джо вслух и испугался собственного голоса: он звучал низко и хрипло сквозь стоны раненого Глиммунга. Еще несколько зрителей повторили за ним: «да», как будто Джо изрек некое заклятие, магический пароль, как будто от его решения зависело, будет жить Глиммунг или нет. Он опустил бесполезный фонарь и слез по деревянной лестнице в пришвартованную лодку.

– Сейчас я все узнаю, – бросил он непонятно кому и, взяв фонарь, ежась и дрожа на холодном ночном ветру, завел мотор лодки.

– Не уходи! – просительно крикнула Мали.

– Я скоро вернусь, – прохрипел Джо.

Он вывел лодку из укрытия и направился прямо к бешено клокочущему водовороту, к огромным волнам, расходившимся от агонизирующего тела Глиммунга.

«Страшная рана, – думал Джо. Утлую лодчонку швыряло вверх и вниз. – Такая рана, что мы даже не можем себе представить. Черт возьми! – мысленно с горечью воскликнул он. – Ну почему все так кончается? Почему не могло произойти иначе?»

У Джо внутри все заледенело, словно смерть обрушилась и на него. Как будто он вдруг стал Глиммунгом...

Огромное тело барахталось в воде, из распластанного туловища непрерывно хлестала кровь. Как Иисус на кресте, он, казалось, будет теперь вечно истекать кровью, словно запас его крови неисчерпаем. «Как будто, – думал Джо, – эта минута будет длиться бесконечно: я в лодке, пытаясь приблизиться к нему, и он, тонущий, истекающий кровью, умирающий. Господи! Это катастрофа, это действительно катастрофа!»

И все же он направлял лодку вперед, все ближе и ближе к агонизирующему телу.

Откуда-то из глубины Глиммунг глухо произнес:

– Вы... мне нужны. Вы все.

– Что мы можем сделать? – Он приближался, он был совсем рядом; туловище огромного существа напрягалось и корчилось всего в ярде от носа лодки. Вода и кровь начали перехлестывать через борт. Джо чувствовал, как суденышко медленно начинает тонуть. Он хватался за борта, пытаясь переместить собственный вес. Но кровь и вода продолжали литься непрерывным потоком. «Через несколько секунд я утону», – подумал Джо.

Он неохотно изменил направление, немного удалившись от Глиммунга. Лодку перестало захлестывать. И все же он испытывал прежние ощущения. Его ужас и агония были теми же, он уже явно отождествил себя с погибающим колоссом.

– Я... я... – пробормотал Глиммунг. Теперь он испускал пену, заваливаясь набок, не способный управлять сокращениями своего искалеченного тела.

– Как бы то ни было, мы справимся, – сказал Джо.

– Это... особенно зависит... от вас, – смог прохрипеть Глиммунг. Затем, перевернувшись всем телом, он погрузился под воду, и его последние слова поглотила черная глубь воды.

«Это конец», – подумал Джо.

Он понуро развернул лодку и снова отправился к причалу, чувствуя, как на сердце легло невыносимое бремя горя. Все кончено...

Мали, Харпер Болдуин и несколько негуманоидов встретили Джо, чтобы помочь пришвартовать лодку.

– Спасибо, – сказал он, тяжело ступая по деревянной лестнице. – Он мертв, – сообщил Джо всем присутствующим. – Мертв или почти мертв. По существу, мертв.

– Он позволил мисс Рейсе и Мали накинуть на себя одеяло и теплый плащ, чтобы согреть свое тело после страшной ванны из черной пены и крови. «Господи, – подумал Джо, – я совершенно вымок».

Он только что заметил это, будучи все еще под впечатлением увиденного кошмара. Мысли были заняты только Глиммунгом. Теперь Джо взглянул на себя... и понял, что промок, замерз, окоченел от воды, изнемог от отчаяния.

– Возьми здешнюю сигарету, – посоветовала Мали. Она вложила сигарету в его дрожащие губы. – Посиди в помещении. Не смотри в море. Ты все равно ничего не можешь сделать. И ты устал.

– Он просил нашей помощи, – срывающимся голосом произнес Джо.

– Я знаю, – сказала Мали. – Мы слышали.. Остальные молча кивнули и вздохнули от невыносимой тоски.

– Но я не знаю, о чем идет речь, – продолжил взволнованно Джо, – о какой помощи. Я совершенно не понимаю, что мы бы могли сделать. Он пытался сказать об этом. Может быть, если б он смог договорить до конца, тогда... Впрочем, последнее, что он сказал, была благодарность мне.

Джо позволил Мали отвести его под герметически закрытый купол, в тепло.

– Мы улетим с этой планеты сегодня, – сказала Мали, когда они остались вдвоем.

– Ладно, – кивнул Джо.

– Поедем со мной на мою планету, – предложила Мали. – Не возвращайся на Землю: тебе там будет плохо.

– Да, – согласился он. Что правда, то правда. И нету сомненья, что там меня встретит забвенье, как сказал бы У. Ш. Джилберт... – Где Виллис? – спросил Джо, оглянувшись. – Я хочу с ним обменяться цитированием.

– Цитатами, – поправила Мали. Он кивнул, соглашаясь.

– Да. Я имел в виду цитаты...

– Ты в самом деле устал...

– Дьявол! – вспыхнул Джо. – Я не знаю, с чего мне было уставать. Я всего лишь вышел навстречу ему на лодке.

– Ответственность, – пояснила Мали.

– Какая ответственность? Я его еле расслышал.

– Обещание, которое ты ему дал. За всех нас.

– Так или иначе, у меня ничего не вышло, – развел руками Джо.

– Это у него не вышло. И в том не твоя вина. Ты слушал... мы все слушали. Он так и не сказал этого...

– Он еще на поверхности? – спросил Джо, взглянув мимо нее, через причал, на волны.

– Он на поверхности. Его медленно относит к нам.

Джо смял сигарету, растоптал ее ногой и зашагал к причалу. – Постой, – сказала Мали, пытаясь удержать его. – Побудь здесь. Тут теплоизоляция. Ты весь мокрый, тебя знобит, ты умрешь.

– Ты знаешь, как умер Джилберт? – спросил он ее. – Уильям Швенк Джилберт? У него случился сердечный приступ, когда он спасал тонущую девушку. – Джо вышел, отстранив ее, через термобарьер, и направился наружу, к причалу. – Я не умру, – сказал он Мали, следовавшей за ним. – Что вообще-то плохо.

«Может быть, лучше было погибнуть вместе с Глиммунгом, – подумал он. – Так, по крайней мере, мы показали бы, как нам тяжело. Но кому показывать? Кто остается здесь? Спиддлы и верджи. И роботы». Он шел дальше, протискиваясь сквозь толпу, пока не достиг кромки причала.

Четыре прожектора высветили испускающую дух громаду, которая раньше была Глиммунгом. В прыгающем, искрящемсясвете прожекторов Джо, как и остальные, молча стоял и наблюдал. Ему нечего было сказать, да никаких слов и не требовалось. «Посмотрите, – произнес он про себя. – Это все по моей вине. В конце концов Книга Календ оказалась права: спустившись на дно, я тем самым вызвал смерть».

– Вы это сделали, – обратился к нему Харпер Болдуин.

– Да, – произнес Джо стоически.

– С какой-то целью? – прошипело многоногое кишечнополостное.

– Ни с какой, – пожал плечами Джо. – Если, конечно, не брать в расчет глупость.

– Я беру в расчет, – проскрежетал Харпер Болдуин.

– Ладно, – отмахнулся Джо. – Думайте как хотите.

Он глядел, глядел, глядел; Глиммунг подплывал все ближе, ближе, ближе. И вдруг, у края причала, почти на уровне стального планшира, тело вздыбилось вверх.

– Берегитесь! – завизжала Мали откуда-то сзади. Группа разделилась, рассыпалась, устремившись в безопасное убежище под куполом.

Поздно. Масса Глиммунга рухнула на причал. Деревянный настил раскололся и ушел под воду. Джо, взглянув вверх, увидел огромное тело снаружи. А потом, в следующий миг, он увидел море уже изнутри тела.

Глиммунг поглотил их. Всех. Никто не успел скрыться, даже робот Виллис, стоявший поодаль, сбоку. Все попали в плен, в ловушку. Внутрь того, что было Глиммунгом.

Джо услышал его голос – воспринял скорее не ушами, а напрямую мозгом. В то же время до него доносилось бормотание остальных, оставшейся части группы. Их голоса, как непрерывный фон радиопомех, ложились на собственный голос Глиммунга. Похоже на игру «испорченный телефон».

– Помогите! Где я? Как мне выбраться отсюда? – Они тараторили друг с другом, как потревоженные, напуганные муравьи.

А голос Глиммунга гудел, перекрывая, но не заглушая их.

– Я просил вас прийти сюда, – произносил Глиммунг, ударяя в мозг Джо, – потому что мне нужна ваша помощь. Только от вас я могу получить ее...

«Мы – часть его, – вдруг понял Джо. – Частицы!» Он пытался что-нибудь разглядеть, но перед его взором маячило только что-то клубящееся, желеобразное, что скорее мешало, чем помогало сориентироваться в окружающем.

«Я не на краю, – понял он, – я в глубине. Поэтому я ниче го не вижу. Те, кто с краю, видят, но...»

– Слушайте меня, – вмешался Глиммунг, разгоняя его мысли, как сонм летучих мышей. – Сосредоточьтесь. Иначе вы будете поглощены и в конечном счете исчезнете, и от этого не будет пользы ни Мне, ни вам. Вы нужны мне живыми, как отдельные создания, собранные воедино в моем теле.

– Нас выпустят отсюда? – вопил Харпер Болдуин. – Или мы останемся здесь на веки вечные?

– Я хочу наружу! – кричала в истерике мисс Рейсе. – Выпустите меня!

– Прошу вас, – умоляла огромная стрекоза, – я создана, чтобы летать и петь, а меня держат здесь взаперти, сжимают и толкают. Разрешите мне летать, Глиммунг!

– Освободите меня! – упрашивал Нерб Коль Дак. – Это нечестно!

– Вы уничтожаете нас!

– Вы приносите нас в жертву своим корыстным целям!

– Как мы сможем вам помочь, если вы нас уничтожите?

– Вы не уничтожены, – сказал Глиммунг. – Вы поглощены.

– Значит, уничтожены? – спросил Джо.

– Нет, – прогудел Глиммунг, – вы не правы. – Он начал вышвыривать из себя остатки причала, раздробленные куски металла и дерева, которые не смог переварить.

«Вниз», – подумал Глиммунг, и эта мысль врезалась в разум Джо, как и в мысли всех остальных. Вниз, на дно. Время пришло: Хельдскаллу необходимо поднять.

«Пора, – думал Глиммунг. – То, что затонуло много веков назад, должно вновь исторгнуться из глубин. Амалита и Борель, – думал он. – Вы будете свободны на берегу; теперь снова станет, как было раньше, – миры без конца».

Глубина. Вода помутнела. Животные проплывали или проносились мимо, их было множество, и все разные. «Снежинки моря, – подумал он. – Вихрь растительной жизни, которая ползает и цепляется. Пусть плывет дальше».

Вот оно! Перед ним раскинулась Хельдскалла. Ее белые башенки, ее готические арки, ее ажурные опоры, ее красные с золотом витражи – он все это видел множеством глаз. Все это, кроме инженерных перегородок, не пострадало в тот период, когда он надеялся поднять храм извне. «Вот теперь, – думал он, – я смогу войти в тебя; я стану твоей частью, и тогда мы умрем на берегу. Но ты будешь спасен».

Он различил зубчатые, останки Черного храма. «Разбиты вдребезги, – подумал он. – Разрушены мною. Гнилые и бесполезные останки, которые не служат ничьей цели и которые не могут больше стоять на моем пути, как бы я ни был слаб, благодаря всем вам, – думал Глиммунг, – я снова могу действовать. Вы слышите меня?» Он говорил отчетливо:

– Скажите, вы слышите меня?

– Да. Мы слышим.

– Да...

– Да... – Он слышал в себе рокот отвечающих голосов; он считал их; все они были на месте, все жили и функционировали, как его собственные органы.

– Хорошо, – проговорил он и, ликуя, подплыл к самой Хельдскалле.

«Сможем ли мы это осилить?» – мысленно вопрошал Джо Фернрайт. Ему было страшно.

«Вы сможете, – думал Глиммунг ему в ответ. – Вы, но не я».

Увеличив свой объем, он растянул себя так, чтобы его передняя часть сделалась как можно вместительнее.

«Теперь ты – это я, а я – это ты, Хельдскалла, – думал он. – Это свершилось, вопреки Книге».

Он поглотил затонувший Храм.

«Пора, – думал он. И замер, вслушиваясь. – Мистер Болдуин, – мысленно произнес он, – и вы, мисс Йохос, и вы, мистер Дак, мисс Флег, мисс Рейсе, – вы слышите меня?»

– Да... – Слабые, но подлинные ответы; он ощущал их присутствие, их волнение; они, кажется, выдерживали его силу.

– Ну, взялись вместе, – сказал он им всем. – Чтобы выжить, мы должны подняться, и это обязывает вас действовать. Другого пути нет. И никогда не было. – Как мы можем действовать? – спросили голоса.

– Соединяйтесь со мной, – сказал Глиммунг. – Добавьте ваши таланты, ваши способности, ваши силы... добавьте все это к моему разуму. Мистер Болдуин, вы можете перемещать материю на расстояние; помогите мне; помогите всем. Мисс Йохос, вы знаете искусство освобождения предметов от коралловых наростов; займитесь этим сейчас; отделяйте коралловые наросты. Вы, мистер Фернрайт, соедините расколотые керамические поверхности собора; они сделаны из глины, а вы – специалист по глиняным сосудам. А вы, мистер Дак, как инженер-гидравлик...

– Нет, – ответил Дак, – я археолог-график, специалист по ископаемым предметам искусства; я могу определить, классифицировать их, установить их культурную ценность...

«Да, правильно, – вспомнил Глиммунг, – это мистер Лунц – инженер-гидравлик; я спутал похожие имена...»

– Сейчас мы сделаем первую попытку, – сказал им Глиммунг – сказал частям себя, обладавшим собственной уникальной индивидуальностью. – Вероятно, мы вновь погрузимся. Но мы попробуем снова.

– И так всю жизнь? – спросила Мали Йохос.

«Да, – подумал он. – Мы будем пытаться, пока мы живы». – «Но это нечестно», – подумал Харпер Болдуин. «Вы предложили мне все, что у вас было, – отвечал ему Глиммунг, – вы жаждали помочь мне, когда я был на грани смерти. Теперь вы приступили к делу, так радуйтесь!»

Он вцепился всеми отростками своего тела в цельный фундамент Храма. «Прежде, когда здесь обитали Черный Глиммунг и Черный храм, я не мог пойти на такой риск, чтобы самому впрягаться в подъем Хельдскаллы. Теперь я могу».

Попытка не удалась. Храм остался в плену кораллов, прочно удерживаемыйсвоим объемом, своим весом, своими оковами. Он испустил тяжелый вздох, истощенный бесплодным усилием. Все у него внутри болело, и в отдельных голосах звучали тревога и отчаяние. И боль.

«Он не хочет сдвигаться с места», – подумал Джо Фернрайт.

«Так ли? – спрашивал Глиммунг. – Откуда вы знаете?»

«Я понял это, – подумал Джо. – Когда оказался здесь. Я прочел об этом на сосуде, помните?»

«Да, – подумал Глиммунг. – Я помню. – Им овладевали усталость, страх, непреодолимая обреченность всего, что происходило в этих глубинах. Даже он был во власти роковой обреченности. – И вот опять, – думал он. – Фауст всегда проигрывает, – вспомнил Глиммунг. – Но я не Фауст, – подумал он. – Фауст – это вы, ваше сонмище унылых стонов, печальный шум поражения и разочарования».

– Попробуем потянуть вверх, – сказал Глиммунг. – Соберем усилия. – Он ощутил сопротивление фундамента Храма. «Возможно, вы правы», – подумал он. «Я знаю, что я прав, – ответил ему голос. – Так случалось раньше, так случится вновь, так будет каждый раз». – «Но я могу поднять Хельдскаллу, – сказал Глиммунг себе и им. – Мы можем. Все вместе».

С их помощью, превращая их в свои руки, он приподымал здание; он притягивал к себе громаду Храма и заставлял ее подыматься, вопреки ее собственным желаниям. Ощущая сопротивление, он вновь испытал горечь и растерянность. «Я не знал этого, – подумал он. – Может быть, это знание убьет меня. Может быть, это как раз то, о чем шла речь в Книге. Может быть, – подумал он, – мне стоило бы оставить его здесь; может быть, это будет лучший выход».

Храм не подымался.

Он попытался снова. Нет. Храм не поднимется; он наверняка не поднимется. Никогда. Ни для кого. Ни при каком стечении обстоятельств.

– Храм поднимется, – сказал Джо Фернрайт, – когда вы вылечите свою рану, когда заживет увечье, причиненное вам Черным Глиммунгом.

– Что? – спросил он, вслушиваясь. Остальные голоса присоединились к голосу Джо.

– Когда вы восстановите силу. Подождите до этих пор.

«Я должен набраться сил, – понял, он. – Должно пройти время, достаточное время, над которым я не властен. Почему они знают об этом, а я не знаю? – Он прислушивался, но голоса молчали; они замолкли сразу же, едва он прекратил свои попытки. – Да будет так, – решил он. – Я поднимусь на поверхность один, и вскоре, в какой-нибудь другой день, я попробую снова. И вновь поглощу всех вас. Всех. Вы снова станете частью меня, как сейчас». – «Хорошо, – отозвались голоса. – Но теперь отпусти нас; докажи, что ты можешь нас отпустить на волю». – «Да, я сделаю это», – ответил Глиммунг. И медленно всплыл на поверхность.

Прохладный ночной ветер остудил его, и он увидел мерцание далеких звезд. На диком побережье, где бродили ночные водяные птицы, он выгрузил всю свою говорящую, скрипящую, пищащую ораву, всех, кого он недавно вместил в свое тело, а затем снова нырнул в океан – в водную стихию, где он был теперь в безопасности: он мог остаться там навсегда, не потревоженный больше никакой враждебной силой. «Спасибо, Джо Фернрайт», – подумал Глиммунг, но не услышал ответа: внутри него уже никого не было. Тогда он произнес эти слова вслух, чувствуя себя одиноко. Хорошо, когда кто-то обитает внутри. Но он еще услышит этот теплый рокот голосов внутри своего тела.

Он осмотрел свои раны, устроился поудобнее, в наполовину погруженном положении, и стал ждать.

Дрожа на ночном ветру и увязая ногами в липкой грязи, Джо Фернрайт прислушался. До него донесся голос Глиммунга:

– Спасибо тебе, Джо Фернрайт.

Он продолжал слушать, но больше не донеслось ни звука.

Джо видел издали силуэт Глиммунга; огромное существо лежало в воде в нескольких сотнях ярдов от берега. «Он мог погубить нас, – подумал Джо, – и себя тоже, если бы продолжал попытки поднять Храм. Слава Богу, что он прислушался ко мне».

– Это чуть-чуть не произошло, – сказал Джо всем своим спутникам, расположившимся вдоль илисто-песчаного берега. В особенности слова относились к Мали Йохос, которая прильнула к нему, пытаясь согреться. – Чуть-чуть, – повторил Джо чуть слышно. И закрыл глаза. «Так или иначе, Глиммунг отпустил нас. И теперь нам только остается выйти к какому-нибудь дому или дороге. Если он не хочет, чтобы мы разъехались по своим планетам».

Но, видимо, речь не шла об этом. По крайней мере, на некоторое время.

– Ты остаешься на планете Плаумэна? – спросила его Мали. – Ты понимаешь, что это значит: вскоре он снова проглотит всех нас.

– Я остаюсь, – сказал Джо.

– Почему?

– Я хочу убедиться в том, что Книга ошибалась.

– Но ведь и так видно, что она ошиблась.

– Я хочу убедиться окончательно: раз и навсегда, – упрямо повторил Джо. «А сейчас, – подумал он, – Календы все же могут оказаться правы... потому что мы не знаем, что случится завтра – после того, как я все же мог убить Глиммунга. Каким-нибудь косвенным образом».

Он знал, однако, что этого не могло случиться. Было слишком поздно. К этому уже невозможно было вернуться. Календы были посрамлены. Их власть пала. – Но Книга была почти права, – сказал Джо. Очевидно, Календы исходили из процентов вероятности. В целом, в конечном счете, они были правы. Но в отдельных случаях, как в этой ситуации, они ошибались. И эта ошибка оказалась решающей: ведь речь шла о буквальной, физической гибели Глиммунга и о буквальном, физическом подъеме Хельдскаллы.

По отношению к этому событию все то, что неминуемо должно случиться в дальнейшем, вплоть до падения планеты на свое солнце, от которого она некогда отделилась, не имело особого значения. До гибели всего этого мира нужно еще дожить. В предсказании финала Календы, возможно, правы; их прогнозы, очевидно, основывались на таких космических тенденциях, как законы термодинамики и предельной энтропии. И, конечно, в итоге Глиммунг умрет. Как и он, Джо. Как и все остальные. Но сегодня, здесь и сейчас Хельдскалла ждала выздоровления Глиммунга. И она дождется. И – восстанет из глубин, как того и хотел Глиммунг.

– Мы превратились в общий мозг, – сказала Мали.

– Что? – отозвался Джо.

– В коллективный разум. Мы хотя и подчинялись Глиммунгу, но какое-то время... – Она сделала жест. – Все мы, по крайней мере из десяти звездных систем, работали как единый организм. Это в некотором роде потрясающе. Не быть...

– Одиноким, – подсказал Джо.

– Да. Это заставляет понимать, насколько мы обычно отделены друг от друга, словно отрезаны. Отгорожены стеной от остальных... особенно от их жизни. Это одиночество закончилось, когда Глиммунг поглотил нас. И мы перестали быть одиночками-неудачниками.

– Закончилось, – согласился Джо, – но вновь возобновилось. По крайней мере, вот сейчас.

– Если ты остаешься здесь, то я с тобой, – проговорила Мали, словно извиняясь.

– Почему?

– Мне нравится коллективный разум, коллективная воля. Как говорят на вашей планете, в этом-то и состоит деятельность.

– У нас этого не говорят уже лет сто, – возразил Джо.

– Наши учебники устарели, – вздохнула Мали.

Джо громко обратился ко всем своим спутникам, замершим в ожидании на берегу:

– Друзья, давайте все вместе отправимся в отель «Олимпия». Там мы сможем принять ванну и пообедать. – И поспать, – добавила Мали. Джо обнял ее.

– И что-нибудь еще, – сказал он, – то, что свойственно всем гуманоидам.