Текст книги "Кукла по имени «Жизнь»"

Автор книги: Филип Киндред Дик

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 16 страниц)

– А в чем дело-то? – спросил Мори.

– ЭТОТ… запинается.

– ОН только что появился на свет! – возразил я.

– Нет, это не так, – попытался внести ясность Мори. – Просто это – совершенно другая личность. Стентон более непреклонен, категоричен. – А мне Мори сказал: – Я знаю чертовски много об этих двоих. И Линкольн был именно таким. Я сделал записи. У него были периоды погруженности в тяжкие раздумья. Именно в таком состоянии ОН пребывал сегодня, когда мы вошли сюда. В другое время ОН бывает несколько подобрее. – Бланку Мори сказал: – Такой у НЕГО характер. Если вы останетесь некоторое время поблизости, вам удастся увидеть ЕГО в ином расположении духа. ОН легко поддается переменам настроения – вот он каков. Линкольн не такой самоуверенный, как Стентон. Я хочу сказать, что это совсем не из-за какого-нибудь дефекта электросхемы. Так и было задумано.

– Понимаю, – сказал Бланк, но прозвучало это неубедительно.

– Я знаю, чего вы добиваетесь, – заявил Берроуз. – Похоже, что отсрочки.

– Правильно, – обрадовался Бланк. – Похоже, они не так уж первоклассно сделали ЕГО. В этой железке может быть масса скрытых дефектов.

– А ты заметил, какую линию они гнут под шумок? – заявил Берроуз, – насчет того, чтобы мы не задавали ЕМУ вопросов о современности. Ты уловил?

– Ну а как же, – ответил Бланк.

– Сэм, – обратился я к Берроузу, бросаясь вперед, – вы совсем не заметили ЕГО достоинств. Возможно, в этом виновата ваша усталость после перелета из Сиэтла, да еще вон сколько вам пришлось трястись в машине, пока Добрались из Буаз сюда. Честно говоря, я считаю, что вы быстро усвоили принцип действия симулакров, так давайте же позволим теме продвигаться вперед, ради наших с вами хороших отношений. Идет? – И я улыбнулся.

Берроуз молча созерцал меня, так же как и Бланк. В дальнем углу Мори, взгромоздившись на рабочий табурет, пускал своей сигарой одинокие клубы голубоватого дыма.

– Мне понятно, что вы разочаровались в Линкольне, – продолжал я, – и я с вами согласен. Честно говоря, Стентона мы специально натаскали.

– А! – У Бланка заблестели глазки.

– Идея принадлежала не мне. Присутствующий здесь мой партнер нервничал и захотел заварить всю эту кашу. – Я качнул головой в сторону Мори. – Это был не самый правильный поступок в его жизни, но, как бы то ни было, он ведь уже совершен! Он хотел решить дело с симулакром Линкольна, так как это – основа сделанного «Ассоциацией САСА» истинного открытия. Так давайте же вернемся и продолжим задавать ему вопросы.

Втроем мы подошли туда, где стояли миссис Нилд и Прис, внимая высокому, сутулому, бородатому симулакру.

– …приводит цитаты из моих речей, из содержания которых следует, что негр был включен в ту статью Декларации независимости, где говорится о том, что все люди созданы равными.

Джадж Дуглас говорит, что я сказал это в Чикаго. А потом продолжает, что в Чарльстоне я говорил, что негр принадлежал к подчиненной расе. И это, я так полагаю, не было предметом спора морального свойства, а вопросом общественного положения. В Гейлсбурге я возвратился к этой проблеме и еще раз сказал, что это был моральный вопрос. – Симулакр одарил нас мягкой, скорбной улыбкой. – Вслед затем некоторые люди из публики стали выкрикивать: «Он прав!» Я был доволен, что кто-то признал мою правоту, так как мне казалось, что Джадж Дуглас поцеловал меня в фалды фрака.

Прис и миссис Нилд понимающе засмеялись. Остальные стояли молча.

– Пожалуй, самое горячее одобрение Джадж Дуглас получил, когда сказал, что вся Республиканская партия северной части страны стойко придерживается доктрины, гласящей о том, чтобы не было больше рабовладельческих штатов, и что та же самая доктрина отвергается республиканцами остальной части нашего государства… и Джадж поинтересовался, не является ли мистер Линкольн и его партия примером того самого случая, который мистер Линкольн цитировал из Писания – о доме, который был сам с собой не в ладу, разделил себя на части и рухнул. – Голос симулакра приобрел шутливый оттенок. – Джадж поинтересовался, совпадают ли мои принципы с принципами Республиканской партии. Конечно, я не получил возможности ответить Джаджу вплоть до октября, в Квинси. Однако я сказал ему там, мол, он сколько угодно может доказывать, что конский каштан – то же самое, что каштановый конь. Несомненно, у меня не было ни малейшего намерения выносить на рассмотрение вопрос политического и социального равенства между черной и белой расами. Между ними существует физическое различие, которое, на мой взгляд, всегда будет препятствовать их совместному проживанию на принципах идеального равенства. Однако же я считаю, что негр имеет такое же право на жизнь, свободу и поиски счастья, как и любой белый человек. Он не ровня мне во многих отношениях: несомненно – по цвету кожи, возможно – по интеллектуальным способностям и моральным качествам. Но вправе есть хлеб, заработанный собственным трудом, без чьего бы то ни было разрешения. Он ровня мне, и ровня Джаджу Дугласу, и ровня – любому человеку. – Симулакр сделал паузу, потом продолжил: – После этих слов я получил несколько хороших одобрительных возгласов.

Сэм Берроуз обратился ко мне:

– Вы просто поставили ЕМУ вовнутрь катушку ленты, которая сматывается и разматывается, разве не так?

– ОН свободен говорить все, что пожелает, – сказал я.

– Все?! ВЫ ЧТО, ХОТИТЕ СКАЗАТЬ, ЧТО ОН ЖЕЛАЕТ ПРОИЗНОСИТЬ РЕЧИ? – Берроуз мне явно не поверил. – Я не вижу, чтобы ЭТО чем-то отличалось от обычного механического устройства в виде человека, переодетого в исторические одеяния. Такая же вещь демонстрировалась в 1939 году на Всемирной ярмарке в Сан-Франциско. Это был Педро Водор.

Обмен репликами между мною и Берроузом не ускользнул от внимания симулакра Линкольна. На самом деле – и он, и Прис, и миссис Нилд смотрели сейчас в нашу сторону и прислушивались к разговору.

Линкольн обратился к мистеру Берроузу:

– Скажите, вероятно, я плохо расслышал не столь давно произнесенное вами. Кажется, вы изволили высказать намерение «приобрести» меня в качестве какого-то имущества? Верно ли я припоминаю? Если это так, то я желал бы знать, каким образом вы сможете приобрести меня или кого-либо другого, в то время как мисс Фрауенциммер говорит мне, что сейчас между расами существует даже большая справедливость, чем когда-либо ранее. Я немного сбит всем этим с толку. Однако верю, что сегодня не может быть и речи о «приобретении» любого человека на Земле, даже в России, где это практикуется повсеместно…

Берроуз ответил:

– Это не распространяется на механических людей.

– Вы меня имеете в виду? – спросил симулакр. Берроуз выдавил сквозь смех:

– Ну, конечно, да, имею!

Глубокомысленно теребя подбородок и переводя при этом взгляд с Берроуза на симулакра и обратно, коротышка атторней Дэвид Бланк стоял рядом с хозяином.

– Можете ли вы сказать мне, сэр, – спросил симулакр у Сэма, – что такое человек?

– Да, могу, – ответил тот, поймав взгляд Бланка: ему все это явно нравилось. – Человек – разветвленная редиска. – Потом добавил: – Это определение привычно для вас, мистер Линкольн?

– Да, сэр, конечно же, – ответил симулакр. – Шекспир вложил его в уста своего Фальстафа, не так ли?

– Правильно, – сказал Берроуз. – А я бы к этому добавил: человека можно определить как животное, носящее в кармане носовой платок. Как насчет такого подхода? Мистер Шекспир этого не говорил.

– Нет, сэр, – согласился симулакр, – не говорил. – И он от всей души рассмеялся. – Я ценю ваш юмор, мистер Берроуз. Могу ли я использовать это замечание в одной из своих речей?

Берроуз кивнул головой.

– Благодарю вас, – сказал симулакр. – Только что вы определили человека как животное, пользующееся носовым платком. Однако что же такое – животное?

– Могу вам сказать, что вы – не оно, – пояснил Берроуз, держа руки в карманах. Вид у него был абсолютно уверенный. – Животное обладает биологической наследственностью и строением, которые у вас отсутствуют. Вы получили электронные лампы, катушки и выключатели. Вы – машина. Совсем как… – Сэм задумался, подыскивая сравнение, – как прядильный станок. Как паровоз. – Он подмигнул Бланку: – Может ли паровоз полагать, что имеет право на защиту согласно статье Конституции, на которую ссылался мистер Линкольн? Приобретает ли он право съедать заработанный хлеб, подобно белому человеку?

Симулакр спросил:

– Может ли машина говорить?

– Безусловно. Радиоприемники, фонографы, магнитофоны, телефоны – все они только и делают, что верещат как ненормальные.

Симулакр обдумывал услышанное. ОН не знал, что это за штуки такие, но мог строить умные догадки. У НЕГО было достаточно времени, чтобы поупражняться в мыслительном процессе. Все мы могли это оценить.

– Тогда что же такое машина, сэр? – снова обратился к Берроузу симулакр.

– Вы – одна из них. Эти люди сделали вас. Вы принадлежите им.

Продолговатое, обрамленное темной бородой морщинистое лицо искривилось веселой, нетерпеливой гримасой, когда симулакр пристально смотрел на Берроуза.

– Значит, вы, сэр, – машина. Потому, что у вас тоже есть Создатель. И так же, как «эти люди», Он сотворил вас по Своему образу и подобию. Я доверяю Спинозе, великому еврейскому ученому, который придерживался следующего мнения относительно животных. Он считал, что животные – это умные машины. Мне кажется, что решающим понятием является душа. Машина может делать все, что может делать человек – вы с этим согласитесь. Но у нее нет души.

– Души нет, – возразил Берроуз. – Все это чушь.

– Значит, – сказал симулакр, – машина – то же, что и животное. – ОН продолжил в своей сухой, настойчивой манере: – И животное – то же самое, что и человек. Разве это неверно?

– Животное сделано из плоти и крови, а машина – из электросхем и электронных ламп, как вы. В чем же суть всего этого? Вы чертовски прекрасно знаете, что вы – машина. Когда мы сюда вошли, вы здесь сидели себе в темноте и одиночестве, размышляя об этом. Ну и что же? Я знаю, что вы – машина, но мне наплевать. Единственное, на что мне не наплевать – работаете вы или нет. Что касается меня, то вы работаете недостаточно хорошо, чтобы интересовать меня. Может быть, когда-нибудь попозже, если в вас поменьше дефектов будет. Все, что вы можете – это разглагольствовать о Джидже Дугласе, и еще у вас наготове лишь куча пустой болтовни о политике и социальных вопросах, которая и на хрен никому не нужна.

Его атторней, Дэйв Бланк, обернулся, чтобы глубокомысленно взглянуть на него, все еще теребя подбородок.

– Думаю, мы тронемся обратно в Сиэтл, – сказал ему Берроуз, после чего обратился к нам с Мори: – Вот мое решение: мы войдем в дело. Однако, поскольку наши капиталовложения будут большими, мы должны контролировать прибыль и получать ее большую часть, а значит, и курс будем определять мы. Например, эта идея с Гражданской войной – чистейший абсурд. Вот так-то.

Он застал меня совершенно врасплох, я, заикаясь, только и смог выдавить:

– Чччттто?

– Схема Гражданской войны может принести ощутимый доход единственным путем – вам и за миллион лет такого не придумать! Переиграть Гражданскую войну с помощью роботов – да! Но прибыль получают тогда, когда все для этого тщательно подготовлено. Следовательно, надо дать людям возможность заключать пари насчет ее исхода.

– Какого исхода? – спросил я.

– А такого! Они должны заключать пари, какая сторона победит – «синие» или «серые»![9]9
  «Синие» и «серые» – армии северных и южных штатов в Гражданской войне.


[Закрыть] – заявил Берроуз.

– Как в чемпионате США по бейсболу, – подсказал Дэйв Бланк, глубокомысленно насупясь.

– Именно, – закивал головой Берроуз.

– Юг не мог победить, – сказал Мори, – там не было промышленности!

– Значит, надо создать систему, уравнивающую шансы воюющих, – подсказал Берроуз.

У нас с Мори языки поотнимались. Наконец я смог выдавить:

– Вы, наверное, шутите!

– Я говорю всерьез.

– Национальная эпопея превращена в лошадиные бега? В собачьи гонки? В лотерею?

Берроуз пожал плечами.

– Я вам подарил идею на миллион долларов. Вы вольны отбросить ее – это ваше право. Могу вам сказать, что это – единственный путь использования ваших кукол в Гражданской войне, который позволит оправдать затраты и получить кой-какую прибыль. Лично мне они нужны совершенно для других целей. Я знаю, откуда пришел к вам ваш инженер, Роберт Банди. Мне известно, что раньше он работал в Федеральном космическом агентстве над разработкой контуров для симулакров, которых они выпускают. В конце концов, для меня крайне важно знать все, что только возможно о всяких там железках, имеющих отношение к завоеванию Космоса. Я отдаю себе отчет, что ваши Стентон с Линкольном – всего лишь несовершенные модификации систем, создаваемых в лабораториях правительства.

– Более совершенные, – прохрипел Мори. – Симулакры правительства – всего лишь движущиеся машины, ползающие в безвоздушном пространстве, где не может существовать человек.

Берроуз спросил:

– Знаете что? Давайте-ка рассмотрим вот какой вопрос: можете ли вы производить симулакров, способных испытывать друг к другу что-то вроде дружбы?

– Что? – в унисон переспросили мы с Мори.

– Я мог бы использовать множество симулакров, задуманных таким образом, чтобы смотреться как любая семья, живущая по соседству. Дружелюбная, всегда готовая прийти на помощь, работящая семья, которую любой мог бы пожелать себе в соседи. Люди, рядом с которыми вам хотелось бы жить, люди, которых вы помните по своему детству, проведенному где-нибудь в глубинке – в Омахе, в Небраске…

Спустя некоторое время Мори сказал:

– Он имеет в виду, что собирается продать целую кучу таких. И они могут сроить.

– Не продать, – возразил Берроуз. – ПОДАРИТЬ. Колонизация должна начаться. Слишком долго уже она откладывается в долгий ящик. Луна бесплодна и необитаема. Люди заранее обрекают себя там на одиночество. Как мы обнаружили, очень сложно кому-то отправиться туда первому. Они купят участок, но не поселятся на нем. Мы хотим, чтобы там появились города. Чтобы сделать это возможным, мы и устраиваем всю эту катавасию. Я спросил:

– А будут ли знать настоящие поселенцы, что их соседи – всего-навсего симулакры?

– Само собой, – спокойно ответил Берроуз.

– И вы не попытаетесь ввести их в заблуждение?

– Черт возьми, отнюдь! – вмешался Дэйв Бланк. – Это было бы мошенничество!

Мы с Мори посмотрели друг на друга…

– Вы дадите им имена, – сказал я Берроузу. – Добрые старые уютные американские фамилии: Семья Эдвардсов. Билл и Мэри Эдвардсы со своим семилетним сынишкой Тимом. Они отправляются на Луну. Они не страшатся холода, отсутствия воздуха и бесплодных пустынь.

Берроуз глядел на меня.

– А когда на крючок станет попадаться все больше и больше народа, – продолжил я, – вы сможете тихонечко освободить Луну от симулакров. Эдвардсы, Джонсы и все остальные – они продадут свои дома и уедут. Пока наконец ваши подразделения, ваши серийные дома не будут заселены настоящими людьми. И никто никогда не узнает…

. – Я бы не очень-то надеялся, что это сработает, – сказал Мори. – Какой-нибудь настоящий поселенец может попытаться оттрахать миссис Эдвардс и сделает некое открытие. Сами знаете, какова жизнь в таких районах.

Дэйв Бланк радостно и пронзительно заржал:

– Вот это да!

Берроуз безмятежно сказал:

– Я считаю, что это сработает.

– А что вам еще остается? – парировал Мори. – Вы прибрали к рукам все участки там, высоко в небе. А люди не очень-то рвутся эмигрировать… Я думал, что не обошлось без постоянных шумных разборок и все, что сдерживало их – это суровые правила.

– Правила суровы, – сказал Берроуз, – однако будем смотреть на вещи реально. Там, наверху, такая окружающая среда, что стоит лишь однажды увидеть ее… а, ладно, оставим ее в покое. Примерно минут десяти достаточно для большинства людей. Я там был. И не собираюсь больше.

Я сказал:

– Спасибо вам, Берроуз, за то, что вы настолько с нами откровенны.

Он ответил:

– Мне известно, что симулакры, производимые для правительства, прекрасно функционировали на поверхности Луны. Мне известно также, чем вы располагаете: неплохой модификацией таких симулакров. Я знаю, каким образом вы приобрели эту модификацию. Сейчас мне для собственной задумки нужна эта модификация, еще раз модифицированная. О любом ином соглашении нечего даже и говорить. Кроме как для целей планетарных исследований, ваши симулакры не имеют никакой реальной рыночной стоимости. А этот фокус с Гражданской войной – просто-напросто бред сивой кобылы. Я не буду иметь с вами никаких дел, выходящих за рамки, очерченные мной. И хочу получить все это в письменном виде. – Он повернулся к Бланку, который спокойно кивнул головой.

Я пялился на Берроуза, не зная, можно ли ему верить. Было ли все это сказано всерьез? Симулакры, притворяющиеся колонистами-людьми, проживающие на Луне с целью создать иллюзию процветания? Мужчина, женщина и ребенок – симулакры. В маленьких гостиных, поглощающие фальшивые обеды, направляющиеся в фальшивые ванные… – это какой-то кошмар. Способ вытащить вот этого человека из неприятностей, в которые он вляпался – только вот было ли у нас желание ставить на столь ненадежную карту свои состояния и жизни?

Мори сидел с несчастным видом, попыхивая сигарой. Без сомнения, он сейчас размышлял примерно о том же, о чем и я.

И тем не менее я мог понять позицию Берроуза. Он должен был убедить толпу, что эмиграция на Луну – то, что доктор прописал. Вокруг этого вертелись его экономические интересы. И, возможно, цель оправдывает средства. Род людской должен был преодолеть свой страх, свою привередливость и войти в чуждое окружение впервые за всю свою историю. Это могло помочь соблазнить род людской: сплоченность приободрит людей. Будут построены купола с обогревом и воздухом, защищающие большие поселения… жизнь станет совсем недурственной с физиологической точки зрения. Только аура лунной среды воистину ужасна. Действительность психологического плана… Ничто не живет, ничто не растет… навеки застывшее в своей неизменности окружения. Ярко освещенный дом по соседству, а в нем – семья. Они едят свой завтрак за столом, болтают непринужденно, и им хорошо вместе.

Берроуз мог обеспечить поселенцев веселыми соседями – так же, как обеспечит воздухом, теплом, домами и водой…

Я должен был признать превосходство этого человека. С моей точки зрения, это было неплохо, за исключением одной-единственной хитрой штуковины. Разумеется, для того, чтобы сохранить всю аферу в секрете, будут прилагаться всяческие усилия. Однако если усилия окажутся напрасными, если окажется, что шила в мешке не утаить и начнут распространяться слухи, Берроуз, вероятно, будет разорен, а возможно, даже попадет под суд и его посадят. И мы окажемся в тюрьме вместе с ним.

Сколько же еще афер в империи Берроуза было состряпано таким вот образом? Видимость благополучия, построенная на мошенничестве…

Я решил свернуть вопрос об их обратном путешествии в Сиэтл этой ночью, убедив Берроуза позвонить в ближайший мотель – заказать комнаты. Он со своей командой останутся до завтра, а потом вернутся.

Такой перерыв дал мне возможность сделать некоторые звонки. Удалившись туда, где никто не мог меня подслушать, я позвонил папе в Буаз.

– Он втягивает нас в слишком глубокую яму, – сообщил я папе. – Мы выбиты из колеи, и никто из нас не знает, что же делать. С этим парнем нам не справиться.

Естественно, папа уже отправился на боковую. Он невнятно, со сна, спросил:

– А этот Берроуз – он сейчас здесь?

– Да. И у него блестящий интеллект. Он даже провел тут дискуссию с Линкольном и считает, что победил… Может, так оно и есть. Он цитировал Спинозу, о том, что животные – умные машины, а не живые. Не Берроуз – Линкольн. Что? Спиноза на самом деле сказал это?

– К сожалению, я должен признать это.

– Когда ты сможешь приехать сюда?

– Только не сейчас, – ответил папа.

– Значит, завтра. Они остаются. Завтра мы закончим все дела и подведем итоги. Нам нужен твой великодушный гуманизм, поэтому, черт возьми, будь непременно любезен появиться!

Я повесил трубку и вернулся к остальным. Их было пятеро, а считая симулакра – шестеро. Они собрались в главном офисе, непринужденно болтая.

– Мы собираемся прошвырнуться и чего-нибудь выпить, прежде чем отправиться баиньки, – сообщил мне Берроуз. – Вы с нами, разумеется и… – он указал головой на симулакра, – мне бы хотелось, чтобы он сопровождал нас.

Я внутренне застонал, но согласился.

Вскоре мы уже сидели в баре, а бармен принимал от нас заказы на выпивку.

Пока мы заказывали, Линкольн хранил молчание. Однако Берроуз заказал ЕМУ «Тома Коллинза».[10]10
  Напиток из джина с лимонным соком, сахаром и содовой со льдом.


[Закрыть]

Сейчас Берроуз вручал ЕМУ стакан.

– Ваше здоровье! – сказал симулакру Дэйв Бланк, поднимая свой «виски сауэр».[11]11
  Виски сауэр – лимонный коктейль, в данном случае из ирландского вис ки с лимонным или лаймовым соком, кусочком апельсина и т. п.


[Закрыть]

– Хоть я и не аскет, – произнес симулакр своим странным высоким голосом, – я редко пью, – после чего подозрительно изучил свою выпивку и прихлебнул из стакана.

– Вам, ребята, надо обрести под ногами твердую почву, – сказал Берроуз, – если бы вы разработали немного попозже последовательность своего подхода… Однако сейчас слишком поздно все это заканчивать. Я говорю, что какую бы там ценность ни имела ваша кукла в полный рост в качестве идеи, которую можно продать, идея использования ее в завоевании космоса, в конце концов, имеет такую же, если не большую ценность. Итак, две идеи взаимоисключают друг друга. Вы с этим согласны? – Он оглянулся вокруг, обводя нас вопрошающим взглядом.

– Идея покорения Космоса, – возразил я, – принадлежала Федеральному правительству.

– Значит, будем говорить о моей модификации этой идеи, – парировал Берроуз. – С моей точки зрения, это – равноценная сделка.

– Мне непонятно, что вы имеете в виду, мистер Берроуз, – переспросила Прис. – О ЧЕМ вы говорите?

– О вашей идее. Симулакр, настолько похожий на человека, что не отличишь… и о нашей идее – отправить ИХ на Луну поселить там в современном домике в стиле калифорнийскогс ранчо, с двумя спальнями, и назвать семейством Эдвардсов.

– Эта идея принадлежит Льюису! – отчаянно воскликнул Мори. – Насчет семьи Эдвардсов! – Он дико огляделся вокруг и уставился на меня: – Разве не так, Льюис?

– Да, – сказал я.

«В конце концов, – подумал я, – так оно и было. Надо нам линять отсюда. Нас все больше и больше припирают к стенке…»

Что касается Линкольна, то он потягивал свой «Том Коллинз».

– Как вам нравится этот напиток? – спросил ЕГО Берроуз.

– Очень пикантный. Однако затемняет сознание и притупляет чувства. – Как бы там ни было, ОН продолжал прихлебывать из бокала.

«Вот именно, – подумал я, – вот то, что нам было нужно – ЗАТЕМНЕННОЕ СОЗНАНИЕ И ПРИТУПЛЁННЫЕ ЧУВСТВА!»