Текст книги "Мечтают ли андроиды об электроовцах?(сборник фантастических романов)"

Автор книги: Филип Киндред Дик

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 41 страниц) [доступный отрывок для чтения: 15 страниц]

5

Холодный блестящий металлический круговорот внезапно остановился перед Бентли. Двери открылись, и в студеной ночи гибкая фигура направилась к нему.

– Кто вы? – спросил Бентли.

Ветер поднимал влажную листву, и она кружила вокруг дома Дэвисов. В темноте глухо раздавались далекие шумы с заводов Холма Фарбен.

– Где вас черти носят? – с волнением спросил низкий женский голос. – Вот уже час, как Веррик вас повсюду ищет.

– Я никуда не уходил отсюда, – ответил Бентли.

Элеонора Стивенс внезапно показалась из темноты.

– После приземления вы должны были поддерживать связь. Он недоволен.

Она нервно оглянулась:

– Где Дэвис? В доме?

– Разумеется.

Бентли начинал сердиться:

– Что все это значит?

– Не нервничайте.

Голос Элеоноры был так же холоден и далек, как сверкавшие на небе звезды.

– Идите позовите Дэвиса и его жену. Я жду вас в машине.

Эл Дэвис широко открыл рот, снова увидев Бентли на пороге теплой изнеженной гостиной.

– За нами прибыли, – объяснил Бентли. – За Лорой тоже.

Лора сидела на краю кровати и собиралась снимать сандалии. Увидев Эла, она стала застегивать штанины брюк на лодыжках.

– Пойдем с нами, дорогая, – обратился Бентли к ней.

Она резко встала.

– Что–то случилось? Скажи мне.

Все трое, одетые в тяжелые пальто и рабочие ботинки, вышли на ледяной холод.

Лора завела мотор, который тут же начал монотонно рокотать.

– Полезайте.

В темноте Эл помог Лоре усесться.

– А что, света нет? – спросил он.

– Чтобы усесться, он вам не нужен, – ответила Элеонора.

Двери закрылись. Мгновенно рванув с места, автомобиль заскользил по дороге. Перед ними замелькали темные силуэты домов и деревьев. Затем автомобиль с тихим рокотом оторвался от земли. Мгновение он летел на бреющем полете, затем поднялся выше, огибая линии электропередач, затем еще выше, оставляя под собой здания и улицы, расположенные вокруг Холма Фарбен.

– Что это значит? – спросил Бентли.

Машина дрогнула, когда магнитные телекрючья схватили ее, подводя к зданию, мигавшему огнями.

– Мы имеем право знать.

– Мы едем на небольшой прием, – ответила Элеонора. Она слегка раздвинула в улыбке свои темно–красные губы.

Автомобиль въехал в вогнутый блок и замер напротив магнитного диска. Быстрым жестом Элеонора отключила контакт и заставила дверь открыться.

– Выходите, – приказала она. – Мы приехали.

Их шаги гулко раздавались по длинному пустому коридору. Элеонора шла впереди, поворачивая то вправо, то влево.

То там, то здесь тихие полусонные охранники в униформе небрежно несли свою службу.

Одним жестом Элеонора открыла двойную дверь и сделала всем знак войти. Неуверенно переступив порог и войдя в помещение, они сразу же оказались охвачены волнами теплого душистого воздуха.

Риз Веррик сидел спиной к ним. Он яростно ковырялся в каком–то ярком предмете.

– Каким образом вы приводите в движение этот проклятый механизм? – пролаял он.

Послышался пронзительный визг раздираемого металла.

– Боже, по–моему, я его сломал!

– Дайте сюда, – произнес Херб Мур. – У вас неловкие руки.

– Что ты говоришь! – проворчал Веррик.

Он повернулся к троим вошедшим, массивный и сгорбленный, как медведь. От его взгляда делалось не по себе. Элеонора Стивенс скинула манто и бросила его на спинку шикарного дивана.

– Вот они, – сказала она, – они вместе проводили вечер.

Она прошлась в своем бархатном облегающем костюме, делавшем ее ноги еще длиннее, и наклонилась к камину, грея плечи и обнаженную грудь. В отблесках пламени ее кожа казалась ярко–пунцовой.

– Вы всегда должны находиться там, где я могу вас разыскать, – бесцеремонно приказал Веррик, обращаясь к Бентли.

Затем он добавил с презрением:

– У меня больше нет телепатов, которые приводили бы ко мне нужных людей, это осложняет дело.

Он указал большим пальцем на Элеонору:

– Она, конечно, отправилась со мной, но она уже ничего не может.

Элеонора ответила холодной усмешкой.

Веррик резко обернулся и крикнул Муру:

– Ну как, дело идет? Да или нет?

– Уже почти все кончено.

Веррик хмуро забрюзжал.

– Это своего рода торжество, – обратился он к Бентли. – Хотя я еще не знаю, что мы сможем отпраздновать.

Улыбаясь и пританцовывая, Мур подошел к ним.

В руках он держал уменьшенную модель ракеты.

– Отлично. Впервые в истории Ведущий Игру сам выбирает убийцу. Это не палец старого родоначальника, указавший на Пеллига, избрал его. Все было предопределено раньше…

– Вы слишком много говорите, – перебил его Веррик. – Вы прямо–таки набиты речами, большая часть которых ничего не означает.

Мур весело рассмеялся.

– Хорошо, что члены Группы телепатов это выяснили.

Бентли отошел в угол помещения.

Веррик ясно выпил лишнего. Огромный и грозный, он походил на медведя, убежавшего из клетки. Но под этой громоздкой оболочкой скрывался ум, от которого ничто не ускользало.

В зале был высокий потолок, стены украшены деревянными панно, заимствованными, по–видимому, в каком–то древнем монастыре. Выпуклая форма потолка наводила на мысль о церкви с ее перекрытиями, почерневшими от дыма многочисленных свечей. Убранство зала производило впечатление излишней нагроможденности, но все же это выглядело очень колоритно. Даже камни были пропитаны теплом и отполированы тысячами рук, прикасавшихся к ним веками. Бентли дотронулся до одного из панно, дерево было изъедено, но чудесным образом отшлифовано, словно луч света проник в древесину и всю ее пропитал.

Веррик заметил жест Бентли.

– Это дерево взято из дома, построенного в средние века, – объяснил он.

Лора рассматривала увитые гроздьями камней висевшие по стенам ковры, украшенные витражами окна. На каминной полке были расставлены потускневшие и деформированные старинные кубки. Бентли осторожно взял один из них.

Он был удивительно тяжелый и толстый, одновременно простой и асимметричный: средневековый саксонский стиль.

– Сейчас вы увидите Пеллига, – предупредил их Веррик. – Элеонора и Мур уже знакомы с ним.

Мур вновь залился неприятным пронзительным смехом:

– Да, я с ним знаком.

– Он очарователем, – погасшим голосом произнесла Элеонора.

– Поговорите с ним, понаблюдайте за ним, – продолжал Веррик, – мне очень хочется, чтобы все его увидели. Я рассчитываю послать только одного убийцу. – Он раздраженно махнул рукой. – Зачем еще направлять их целую партию?

Элеонора бросила на него пронизывающий взгляд.

– Идемте же, – пригласил Веррик.

Он подошел к двустворчатой двери и открыл ее, впустив море света и многочисленных оживленных зрителей.

– Входите, – приказал он. – Я пойду найду Пеллига.

– К вашим услугам, месье или мадам.

Элеонора Стивенс взяла стаканы с подноса, который держал робот Мак–Миллан. Ее лицо ничего не выражало.

– А вы, Бентли?

После его утвердительного кивка она вновь подозвала робота и взяла второй стакан.

– Это не очень крепко, вот увидите. Сделано из ягод, вызревающих в сланцах на солнечной стороне Каллисто один раз в году. Веррик основал там рабочее поле, чтобы собирать их.

Бентли взял предложенный стакан:

– Спасибо.

– За храбрость!

– Что все это означает?

Бентли оглядел помещение, казалось трещавшим по швам от заполнившей его радостной толпы.

Люди были элегантно одеты, здесь были представлены все высшие классы.

– Я почти не удивлюсь, если они сейчас пустятся в пляс!

– Они уже и поели, и поплясали. Великий боже! Уже два часа утра! Сколько всего произошло: скачок, Конветет Вызова, все это торжество.

Элеонора на ком–то остановила взгляд:

– Вот и она.

Бентли обернулся. Вокруг только что появившихся Веррика и какого–то человека тут же образовался островок тишины. Спутник Веррика был худ, среднего роста, одет в серо–зеленый костюм самого обычного вида. Его руки безвольно висели по бокам. Лицо было лишено какого–либо выражения. Вслед ему раздавались приглушенные восклицания.

– Это он, – произнесла Элеонора сквозь свои белые зубы.

Она сильно сжала руку Бентли. Глаза ее неистово горели.

– Это Пеллиг. Посмотрите на него.

Пеллиг ничего не произносил. Его соломенного цвета волосы были влажны и небрежно причесаны. Черты лица очень нечеткие, грубо очерчены и невыразительны. Этот молчаливый и бесцветный субъект казался еще более незначительным из–за присутствия рядом гиганта, подталкивающего его перед собой. Вскоре человек этот затерялся среди сатиновых облегающих костюмов и длинных платьев. Разговоры вокруг Бентли возобновились с прежним воодушевлением.

– Мы еще увидим их позднее, – пообещала Элеонора. Она дрожала. – Он заставил меня покрыться гусиной кожей. Итак? – Элеонора улыбнулась Бентли, не отпуская его руки. – Что вы думаете о нем?

– Он не произвел на меня никакого впечатления.

Из группы, окружавшей Веррика, раздался полный энтузиазма голос Мура. Бентли раздраженно отодвинулся от Элеоноры на несколько шагов.

– Куда вы? – спросила Элеонора.

– Я возвращаюсь. – Эти слова вырвались у него сами собой.

– Куда? – Она постаралась улыбнуться. – Дорогой мой, я не могу больше вас прозондировать. Я лишилась всего этого. – Она приподняла свою огненно–рыжую шевелюру и показала Бентли два серо–мертвых кружочка на девственной коже вокруг ушей.

– Я вас не понимаю. Отказываться от такого дара, с которым вы родились…

– Вы говорите, как Вейкман. Если бы я осталась с Группой, я должна была бы использовать эту мою способность против Риза. А что мне оставалось делать? – Ее взгляд был полон невыразимой печали.

– Вы знаете, что это на деле означает? Словно я лишилась зрения. Вначале я долго выла и плакала. Я не могла к этому привыкнуть. Я была полностью раздавлена.

– А теперь?

– Я это переживу. Раз это все равно непоправимо, не стоит об этом думать. Не будем больше об этом, дорогой. Это называется Метановый бриз. Я думаю, что на Каллисто атмосфера состоит из метана.

– Вы уже были в космических колониях? – поинтересовался Бентли. Бентли смочил губы ароматной жидкостью. Она была очень крепкой. – Вы видели когда–нибудь рабочее поле? Или колонии скваттеров после прихода полицейского патруля?

– Нет, – ответила Элеонора. – Я никогда не покидала Землю. Я родилась девятнадцать лет назад в Сан–Франциско. Все телепаты родом из этого города. Во время Финальной войны экспериментальные установки Ливермора были разрушены советскими ракетами. Выжившие все равно серьезно облучились.

Мы все происходим из одной семьи: Ирла и Верны Филипс. Все члены Корпуса – родственники между собой. Меня воспитывали, развивая всячески этот дар: таково было мое предназначение.

Несмело раздались робкие звуки музыки, идущие из музыкальных роботов: случайные сочетания непредсказуемых и постоянно меняющихся гармонических тональностей, недоступные пониманию человеческого ума. Несколько пар небрежно танцевали. Группа людей оживленно спорила.

Бентли уловил несколько реплик:

– Он объявился, выпущенный лабораторией в июне.

– Вы наденете брюки на кошку? Это бесчеловечно.

– Достичь подобной скорости? Лично меня устраивает добрый старый суб–ЭС.

Около двери несколько человек, отупевших от усталости, с пустыми глазами и вялыми ртами, собирали свои вещи, готовясь уйти.

– Это всегда так, – объявила Элеонора. – Когда женщины останавливаются, чтобы попудриться, мужчины начинают ссориться.

– Что делает Веррик?

– Послушайте его!

Глубокий голос Веррика перекрывал шум разговоров. Понемногу все смолкли и стали его слушать. Люди с напряженными и суровыми лицами собрались вокруг распалявшихся Веррика и Мура.

– Мы создаем свои собственные проблемы, – утверждал Веррик. – Они не более реальны, чем проблема обеспечения продовольствием или излишка рабочей силы.

– Как это так?

– Система целиком искусственная. Игра в Минимакс была создана двумя математиками в ходе первой фазы второй мировой войны.

– Открыта, а не создана, – поправил Мур. – Они увидели, что социальные ситуации аналогичны играм, как, например, покер. Система, используемая в покере, оказывалась годной и в реальной жизни: в деловых отношениях или в войне.

– Каковы различия между случайной игрой и стратегической? – поинтересовалась Лора Дэвис.

– Все различно, – раздраженно пояснил Мур. – В случайной игре не пытаются сознательно обмануть соперника. В покере, наоборот, каждый игрок часто блефует – ничего не значащие жесты, ложные объяснения, – чтобы обмануть других и не посвящать их в свои действительные замыслы. В результате ему удается заставить их поступить глупо.

– Ну например, объявить, что у него хорошие карты, а на самом деле это неправда?

Мур не обратил внимания на вопрос Лоры и вернулся к Веррику:

– Итак, вы отрицаете, что общество развивается, как стратегическая игра? Минимакс был блестящей гипотезой. Он дал нам научный, рациональный метод для выявления какой–нибудь стратегии и преобразования стратегической игры в случайную игру, к которой применимы статистические методы точных наук.

– В то же время, – проворчал Веррик, – эта проклятая система без всякого основания выбрасывает человека наружу и сажает на его место осла, дурака, сумасшедшего, выбранного случайно, даже без учета его класса и его способностей.

– Конечно! – воскликнул Мур. – Наша система полностью базируется на Минимаксе. Она заставляет всех людей играть в игру Минимакса, и они постоянно боятся потерпеть фиаско. Мы должны отказаться от всякого мошенничества и действовать абсолютно разумно.

– Нет ничего разумного в непредсказуемых скачках! – вспылил Веррик. – Как может быть разумным механизм, подчиняющийся воле случая?

– Случайный фактор есть функция от абсолютно рациональных аргументов. Ничто не может противопоставить стратегию этим непредсказуемым скачкам. Можно только принять случайный метод; статистический анализ нескольких событий и затем понимание того, что все равно, как поступать. Априорное сознание того, что все может быть разоблачено, обязательно вселит в вас беспокойство. Если же вы действуете случайным образом, ваш соперник никак не сможет раскрыть ваши планы, поскольку вы сами не знаете заранее, что вы станете делать.

– Результат: мы все стали суеверными кретинами, – парировал Веррик. – Весь мир пытается трактовать знаки и предзнаменования, полеты белых ворон и появление телят с двумя головами. Мы все зависим от воли случая и теряем чувство реальности, потому что не можем составить никакого плана.

– А как могли бы мы это сделать с группой телепатов? Они прекрасным образом контролируют пессимистические предвидения Минимакса, они раскрывают всю вашу стратегию в тот самый момент, когда вы только начинаете играть.

Веррик ткнул пальцем в свою мощную грудь:

– У меня нет амулетов вокруг шеи. Ни лепестков розы, ни помета леопарда, ни слюны совы. Я веду ловкую игру, а не случайную. При ближайшем рассмотрении, быть может, у меня даже нет никакой стратегии. Я никогда не доверюсь теоретическим абстракциям. Я действую эмпирически, делаю то, что требуется в каждой конкретной ситуации. Ловкость – вот что необходимо. И у меня она есть.

– Ловкость – функция случая. Это интуитивное использование того, что в ситуации, определенной случаем, кажется наиболее предпочтительным. В своей жизни вы уже многое повидали, чтобы распознавать заранее…

– А Пеллиг? Если я не ошибаюсь, это ведь стратегия?

– Стратегия предусматривает обман, а Пеллигом никто не будет обманут.

– Абсурд, – оборвал его Веррик. – Вы били себя в грудь, уверяя, что Группа не сможет ничего узнать.

– Это была ваша идея, – живо возразил Мур. – Я повторю то, что уже вам говорил: они все узнают, но не смогут ничего сделать. Если бы это касалось только меня, я бы объявил об этом по телевидению до наступления завтрашнего дня.

– На это у вас хватит глупости, – резко бросил Веррик.

– Пеллиг непобедим! – Мур был взбешен тем, что его выставили на посмешище перед публикой. – Мы сочетали основные идеи Минимакса. Избрав стратегию в качестве отправного пункта, я сделал…

– Замолчите, – прошептал Веррик. Он повернулся к Муру спиной. – Вы слишком много говорите.

Он сделал несколько шагов. Люди расступились, освобождая проход для него.

– Вся эта неопределенность должна исчезнуть. А пока этот дамоклов меч занесен над нами, невозможно ничего предвидеть, нельзя составить какой–либо проект.

– Именно поэтому она существует! – крикнул ему Мур.

– Ну так дайте мечу упасть. Избавьте нас от него.

– Нельзя включать и выключать Минимакс по желанию. Это как гравитация: закон, прагматический закон.

Бентли подошел к Муру.

– Вы верите в законы природы? – спросил он его. – Вы из класса восемь–восемь!

– Кто этот тип? – зарычал Мур. – По какому праву он вмешивается в наш разговор?

Веррик обернулся:

– Это Тед Бентли, как и вы, он принадлежит к классу восемь–восемь. Мы его только что приняли.

Мур побледнел.

– Класс восемь–восемь? Но нам больше не нужны специалисты этого класса.

Он посмотрел на Бентли.

– Бентли? Вас только что уволили из Птица–Лира! Вы – выброшенный кусок!

– Точно, – согласился Бентли, не теряя самообладания. – И я пришел прямо сюда.

– Почему?

– Я интересуюсь тем, что вы делаете.

– Что я делаю, вас не касается.

– Ну хватит, – прохрипел Веррик. – Замолчите или уходите отсюда. Нравится вам это или нет, но теперь Бентли работает с нами.

– Никто, кроме меня, не будет работать над этим проектом!

Мур покраснел от ненависти, страха и профессиональной ревности.

– Если он не сумел удержаться в Холме третьего сорта, типа Птица–Лира, то он недостаточно…

– Поживем – увидим, – холодно оборвал его Бентли. – Я заранее рад возможности проверить ваши записи и вашу работу.

– Пойду приму стаканчик, – проворчал Веррик. – У меня слишком много дел, чтобы слушать здесь вашу болтовню.

Мур напоследок бросил на Бентли злобный взгляд и поспешил следом за Верриком. Тихонько переговариваясь, люди стали медленно расходиться.

– Уходит наш хозяин. Миленький вечер, не правда ли? – прошептала Элеонора с привкусом горечи в голосе.

6

У Бентли разболелась голова. Шум голосов смешивался с движением тел, со сверкающими одеждами. Пол был усеян окурками и различными осколками. Все в зале было вверх дном. От мерцающих, изменявших форму огней становилось больно глазам. Какой–то человек сильно толкнул Теда, проходя мимо. Прислонившись спиной к стене, какая–то молодая женщина с сигаретой в зубах сняла сандалии и массировала ноги ногтями, покрытыми ярко–красным лаком.

– Чего тебе хочется? – спросила его Элеонора.

– Уйти.

Попивая из своего стакана, она непринужденно провела его сквозь толпу к одному из выходов.

– Все это может показаться лишенным смысла, – пояснила она ему, – но Веррик проделал это с конкретной целью. Он…

Херб Мур преградил им путь. Его лицо было налито кровью. Вместе с ним был бледный, тихий Кейт Пеллиг.

– А! Вот и вы, – не очень уверенно произнес Мур.

Он наполовину осушил свой стакан и уставился на Бентли.

– Вы добились того, чего хотели, не так ли?

Он шлепнул Пеллига по спине.

– Вот оно, самое важное событие нашей эпохи. И вот оно, самое важное из всех живых существ. Посмотрите на него хорошенько, Бентли!

За все это время Пеллиг не произнес ни слова. Его тело было словно ватным. Он переводил бесцветные, лишенные выражения глаза то на Бентли, то на Элеонору. Даже его кожа, волосы, ногти были бесцветны, почти прозрачны. Он производил впечатление чего–то асептического – без вкуса, без запаха, без цвета.

Бентли протянул ему руку:

– Привет, Пеллиг.

Пеллиг взял руку Бентли и вяло пожал ее. Кожа у убийцы была холодной и слегка влажной.

– Что вы думаете о нем? – агрессивно спросил Мур. – Неплохо, правда? Самое крупное открытие после изобретения колеса.

– Где Веррик? – задала вопрос Элеонора. – Пеллиг не должен удаляться от него.

Мур побагровел еще больше.

– Как смешно! Кто…

– Вы слишком много выпили.

Элеонора посмотрела по сторонам.

– Ох уж этот Риз! Он наверняка до сих пор где–нибудь спорит.

Бентли смотрел на Пеллига как загипнотизированный. В Кейте было что–то отталкивающее – существо бесполое, расплывшееся, гермафродитное. У Пеллига даже не было стакана в руках.

– Вы не пьете? – поинтересовался Бентли.

Пеллиг покачал головой.

– А почему бы и нет? Возьмите стаканчик «метанового бриза».

Бентли неловко обернулся к подносу, предлагаемому проходившим мимо роботом Мак–Миллан. Несколько стаканов упали и разбились.

Робот остановился, все убрал и вытер.

– Держите. – Бентли всунул стакан в руку Пеллига. – Пейте, ешьте, развлекайтесь. Завтра кто–то умрет, но это будете, безусловно, не вы.

– Хватит, – прошептала ему на ухо Элеонора.

– Пеллиг, – продолжал Бентли, – как вы чувствуете себя в шкуре профессионального убийцы? Все–таки вы не похожи на убийцу. Вы не похожи ни на что, даже на человека. В особенности на человека.

Вокруг них начали собираться приглашенные люди, не успевшие еще уйти домой.

Элеонора бешено тянула Бентли за рукав:

– Ради бога, Тед! Веррик идет.

– Оставь меня. Это мой рукав. Это почти все, что у меня осталось.

Тед снова впился глазами в пустое лицо Пеллига. Все в его мозгу бурлило, нос и горло мучительно болели.

– Пеллиг, что заставляет вас убивать человека, которого вы никогда не видели, человека, который вам ничего не сделал, несчастного, невинного человека, волею случая оказавшегося на пути сильных мира сего? Временное препятствие…

– Что вы хотите этим сказать? – процедил Мур сквозь зубы. – Что вас не устраивает в Пеллиге? – Он усмехнулся. – Пеллиг – мой товарищ.

Расталкивая по дороге людей, появился Веррик.

– Мур, уведите его отсюда. Я вам приказал удалиться.

Он указал всем присутствующим на дверь:

– Вечер окончен. Возвращайтесь домой. Когда вы мне понадобитесь, я с вами свяжусь.

Люди поспешили к выходу. Несколько роботов направились в раздевалку. Но многие не торопились уходить, с интересом разглядывая Веррика и Пеллига.

– Пойдем наверх, – сказал Веррик. Он подтолкнул Пеллига. – Бог знает, как уже поздно.

Сгорбившись, Веррик начал подниматься по широкой лестнице, повернув вбок взлохмаченную голову.

– Все–таки мы сегодня славно поработали. Я иду спать. – Веррик подавил зевок.

С трудом держась на ногах, Бентли громко крикнул ему вдогонку:

– Послушайте, Веррик! Мне в голову пришла мысль. А почему бы вам самому не убить Картрайта? Исключите посредника. Это ведь будет более научно.

Не оборачиваясь и даже не замедлив шага, Веррик неожиданно разразился смехом:

– Я с вами поговорю завтра. Возвращайтесь к себе и ложитесь спать.

– Нет, – упрямо возразил Бентли. – Я здесь, чтобы выяснить, какова ваша стратегия, и я не уйду, пока не узнаю этого.

На первой лестничной площадке Веррик остановился и обернулся.

– Что? – спросил он.

По его тону и его взгляду нельзя было понять его настроение.

– Вы меня прекрасно слушали.

Бентли показалось, что все вокруг него зашаталось, и он закрыл глаза. Когда он их вновь открыл, Веррик уже исчез и Элеонора тянула его за руку.

– Глупец! – резко выговаривала она ему. – Что это на тебя нашло?

– Он ненормальный, – нетвердым голосом объяснил Мур, увлекая за собой Пеллига. – Уведите его отсюда, Элеонора, иначе он начнет безобразничать.

Бентли растерялся. Он открыл было рот, но не издал ни звука.

– Он ушел, – наконец произнес Тед. – Они все ушли, Веррик, Мур и этот восковой паяц.

Элеонора затолкала его в комнату и закрыла за собой дверь. Она закурила сигарету и яростно затянулась.

– Бентли, ты совершенно ненормальный.

– Я пьян. Это виноват горлодер с Каллисто. А это правда, что тысячи рабов медленно задыхаются в метановой атмосфере, чтобы Веррик смог залить глотку?

– Садись.

Элеонора пододвинула к нему стул и принялась описывать круги вокруг Теда, прямая, как марионетка.

– Все рушится. Мур настолько горд своим Пеллигом, что готов показывать его всему миру. Веррик никак не приспособится к своему новому положению, он все думает, что у него есть телепаты, чтобы поддержать его. О господи!

Она отвернулась от Бентли и закрыла лицо руками. Бентли смотрел на нее, ничего не понимая. Элеонора быстро взяла себя в руки и достала платок, чтобы промокнуть глаза.

– Я могу что–нибудь для вас сделать? – с надеждой спросил Тед.

Ничего не отвечая, она высыпала из чашки лежавшие в ней конфеты, налила в нее воду из кувшина, умыла лицо и вытерла его вышитой занавеской.

– Послушайте, Бентли, – проговорила она, – уйдемте отсюда.

Элеонора быстро вышла. Бентли поспешно встал и последовал за ней. Ее маленький силуэт с голой грудью тихо, как привидение, скользил среди мрачных владений Веррика: витрин, впечатляющих статуй, лестниц, покрытых мягкими коврами.

На каждом повороте стоял неподвижный робот, ожидая возможных приказаний.

Они вышли на пустынный этаж, погруженный во мрак и тишину. Элеонора подождала, пока Тед догнал ее.

– Я иду спать, – чистосердечно призналась Элеонора. – Ты можешь последовать моему примеру или вернуться, как хочешь.

– Вернуться куда?

Бентли двигался за ней по коридору, в который выходили приоткрытые двери комнат.

Тед услышал голоса. Некоторые показались ему знакомыми: голоса мужчин и неясные бормотания женщин. Вдруг Элеонора исчезла. Он оказался в полном одиночестве.

Бентли пробирался ощупью в зыбкой, полной неизвестности темноте. Он сильно ударился о какую–то мебель, и целый каскад предметов посыпался на него сверху и разбился у его ног. Ошеломленный, Тед попытался отступить. Раздался грубый голос:

– Что вы здесь делаете?

Это был Херб Мур. Его лицо медленно проявлялось из темноты. Вначале бледное, призрачное, оно постепенно наливалось кровью.

– Ваше место не здесь! Убирайтесь вон! Идите к другим, таким же выброшенным! Класс восемь–восемь! Не смешите. Кто вам сказал…

Бентли ударил Мура. Из разбитого лица брызнуло что–то жидкое, разлетелись какие–то осколки.

Бентли оказался оторванным от пола, затем он начал задыхаться, зажатый липкой массой. Он сопротивлялся, стараясь ухватиться за что–нибудь тяжелое.

– Хватит, – приказала Элеонора. – Ради бога, остановитесь вы оба!

Бентли прекратил драться. Рядом с ним тяжело дышал запыхавшийся Мур, вытирая окровавленное лицо.

– Я убью вас, негодяй! – Всхлипывая от боли и ярости, Мур пролаял: – Вы еще пожалеете о том, что ударили меня, Бентли!

Бентли заметил, что сидит на чем–то низком и, наклонившись вперед, старается снять ботинки.

Его куртка валялась на полу. Вскоре рядом с ним на шикарном ковре оказались его ботинки. В комнате был свежий воздух, стояла полнейшая тишина, в углу мигал свет.

– Запри дверь, – совсем рядом раздался голос Элеоноры. – Мне кажется, что Мур совершенно потерял голову. Он как ненормальный бродит по коридорам.

Бентли нашел дверь и повернул древний ручной замок. В центре комнаты Элеонора, подавшись вперед и подняв ногу, медленно расстегивала одну из сандалий.

Ошеломленный, он тихо смотрел на нее с почти религиозным чувством. Одним движением она сбросила сандалии, спустила свой облегающий костюм и сняла его. Ее голые лодыжки на мгновение блеснули на свету. Не будучи более в состоянии выносить это, Бентли зажмурился. Затем он почти упал на нее, и она его обняла.

Бентли чувствовал ее влажные руки, ее трепещущие груди с красными твердыми сосками. Она подпрыгнула, задрожала и снова сжала руками его тело.

Шум в его голове усиливался и грозил расколоть череп. Тед закрыл глаза и отдался несущему его потоку.

Он проснулся не скоро. В комнате стало смертельно холодно. Ни одного звука, ни одного признака жизни. Тед поднялся, непреклонный, суровый, плохо помня все происшедшее.

Сквозь открытое окно в комнату проникал серый свет раннего утра и резкий ледяной ветер.

Бентли огляделся по сторонам, стараясь собраться с мыслями.

Тут и там среди сваленных горой покрывал и одежд виднелись очертания лежащих человеческих тел. Он спотыкался об эти тела, полуголые руки, бледные ноги. Все это его шокировало и ужасало. Он увидел Элеонору, спавшую около стены. Одна рука ее была вытянута вперед, маленькая кисть сжата в кулачок.

Она неровно дышала сквозь приоткрытый рот. Продолжая пробираться вперед, Тед вдруг резко остановился: в слабом свете он различил черты своего друга Эла Дэвиса, спокойно спавшего в объятиях жены. Оба полностью отключились от того, что их окружало.

Тед стал различать и других. Некоторые храпели; один мужчина заворочался, просыпаясь, другой застонал и пошарил руками вокруг, ища покрывало. Под его ногой, которой он раздавил стакан, образовалась маленькая грязноватая лужица.

Вот еще знакомое лицо, брюнет с приятными чертами… Да это его собственное лицо!

Он отступил к двери и оказался в холле, утопавшем в желтом свете. Охваченный ужасом, ничего не видя, Тед побежал вперед. Он куда–то повернул и оказался в алькове, из которого не было выхода.

Неясный силуэт парил в зеркале. Безжизненное насекомое, подвешенное где–то в паутине. Тед тупо уставился на льняные волосы, невыразительные вялые губы, бесцветные глаза. Руки безвольно висели, словно у него не было костей.

Тихое, неподвижное нечто, бесцветное и выхолощенное, смотрело на него пустым, остановившимся взглядом и не издавало ни звука.

Бентли завыл, и изображение исчезло. Тед углубился в коридоры. Его ноги едва касались ковров. Он не чувствовал больше под собой земли.

Он взлетел, как бы подталкиваемый вверх ужасом. Тед сейчас был только чем–то воющим под высоким куполом крыши.

С вытянутыми вперед руками, слепой и испуганный, он несся с оглушительной скоростью, врывался в двери, пересекал комнаты, мчался по коридорам, безнадежно кружил по одному месту, тщетно бился о виражи, пытаясь вырваться.

Он шумно наскочил на кирпичный камин. Едва не убившись, Тед свалился на толстый ковер. Мгновение он оставался лежать, не будучи в состоянии подняться. Затем он встал и исступленно двинулся вперед наугад, не убирая рук от лица, закрыв глаза и раскрыв рот.

Впереди он услышал звуки. Из полуоткрытой двери струился живой желтый свет.

Пятеро людей сидели вокруг стола, заваленного бобинами и отчетами. Астроническая лампочка, миниатюрным теплым солнцем висевшая в середине комнаты, загипнотизировала Бентли.

Прихлебывая из чашечки кофе, люди перешептывались и что–то записывали. У одного из них были могучие покатые плечи.

– Веррик! – закричал Бентли.

Как он ни напрягался, голос его был лишь слабым писком насекомого.

– Веррик, помоги мне!

Веррик бросил на него разгневанный взгляд:

– Что вы хотите? Я занят. Мы увлечены срочными делами.

– Веррик, – закричал Бентли, охваченный паникой. – Кто я?

– Вы Кейт Пеллиг, – раздраженно ответил Веррик.

Своей лапой он вытер лоб и отодвинул лежавшие перед ним бобины.

– Вы убийца, утвержденный Конвететом. Менее чем через два часа вы должны быть готовы приняться за работу. Задача перед вами поставлена.