Текст книги "Нарушенное время Марса"

Автор книги: Филип Киндред Дик

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 16 страниц)

– Спасибо, – поблагодарил девушку Джек, когда они пробирались между столиками.

– Видели, как вам завидовал доктор, когда Арни объявил, что берет вас в штат? – спросила Дорин.

– Нет. Кто? Глоб? – Казалось, его ничего не интересовало. – Мне нужно выйти, – пробормотал Джек, извиняясь. – Что-то творится с моими глазами, наверное, астигматизм. Точно давит.

– Хотите посидеть в баре? – спросила девушка. – Или пойдем на улицу?

– На улицу, – почти простонал Джек.

Вскоре они стояли на горбатом мостике, изящно изогнутом надо рвом, окружающим ресторан. В голубой воде сонно скользили рыбы, блестящие, отливающие тусклым серебром, полуреальные существа, крайне редкие на засушливом Марсе, как, впрочем, и любая другая форма водной жизни. Девушка и Джек молча глядели вниз, сознавая, что созерцают настоящее чудо в этом суровом мире. Они оба понимали, что чувствуют одинаково, хотя никто из них не сказал об этом вслух.

– Как здесь прекрасно! – в конце концов произнесла девушка.

– Да, – ответил Джек, которому совершенно не хотелось разговаривать.

– Любой, – сказала Дорин, – рано или поздно распознает шизофреника, если… если он только сам не один из них. Шизофреником был мой брат на Земле… Мой младший брат…

– Мне стало легче, – сказал Джек. – Теперь я чувствую себя нормально.

– По-моему, не совсем еще, – возразила Дорин.

– Да, – уступил мужчина. – Но, черт возьми, что же мне делать? Вы сами сказали: шизофреник – всегда шизофреник…

Он замолк на полуслове и стал следить за светлой рыбой, скользящей в глубине.

– Арни высоко ценит тебя, – мягко сказала девушка. – Утверждая, что его талант состоит в способности оценивать истинную значимость людей, он говорит правду. Он сразу понял, что этот Глоб полон страстного желания продать себя и попасть в штат его сотрудников в Левистоуне. Психиатрия сейчас не приносит больших доходов: слишком многие стали заниматься этим бизнесом. Только в одном Левистоуне двадцать психиатров, и ни один из них не добился настоящего материального благополучия. Не было ли у вас трудностей в связи со здоровьем, когда вы обратились за разрешением на эмиграцию?

– Я не хочу вспоминать об этом. Прошу вас! – взмолился Джек.

– Давайте немного пройдемся, – предложила она.

Они медленно пошли вдоль по улице мимо магазинов, большинство из которых днем закрывалось.

– Что вы увидели, – неожиданно спросила девушка, – когда посмотрели на доктора Глоба за столом, в ресторане?

– Ничего, – поспешно ответил Джек.

– Вы просто не хотите говорить мне.

– Да, это так.

– Думаете, что если вы мне скажете, то окружающим станет хуже.

– Дело не в окружающих, а во мне.

– Может быть, все-таки в окружающих, – сказала Дорин. – Возможно, что-то связанное с твоим зрением: изумленное, искаженное, оно как-то влияет на восприятие действительности. Я, бывало, мучительно старалась догадаться, что мой брат Клэй мог видеть или слышать. Сам он не мог объяснить. Мне известно только то, что его мир совершенно отличался от мира остальных членов нашей семьи. В конце концов он убил себя. – Она задержалась у газетного киоска, в витрине которого были выставлены газеты с сообщением о Норберте Стинере на первой полосе. – Современные психиатры часто говорят: позвольте им дойти до конца и свести счеты с жизнью, это единственный выход для некоторых из них… Их вИдение мира становится слишком страшным, чтобы человек мог вынести его.

Джек в ответ не проронил ни слова.

– Это действительно так страшно? – спросила Дорин.

– Нет. Только приводит в замешательство, – попытался он объяснить. Это совершенно не похоже на то, что вы до сих пор видели или знали, и не позволяет вам действовать привычным образом.

– Не пытаетесь ли вы чаще всего в таких случаях как-то обмануть ситуацию, как-то сжиться с ней посредством игры? Как актер? – Когда он не ответил на ее вопрос, она продолжала:

– Именно это вы и пытались только что проделать там, в ресторане.

– О! Я понимаю несчастных сумасшедших, – продолжал Джек. – Я все бы отдал, если бы смог сжиться с этим, как бы разыгрывая какую-то роль. Но это ведет к настоящему раздвоению личности, а до сих пор я ни чем подобным не страдал. Не правы те, кто считает, что все дело в провалах памяти.

Чтобы сохранить целостность восприятия, мне следовало наклониться к доктору и сказать…

Он резко замолчал.

– Не бойся, скажи мне, – мягко попросила девушка.

– Ну… – собираясь с духом, Джек сделал глубокий вдох. – Я бы сказал: Док, я смотрю на вас глазами вечности. Вы умерли. В этом состоит сущность моей болезни – патологическое видение. Я не выдержу больше, я просто не заслуживаю такой участи.

Девушка вложила ладонь в его руку.

– Я ни с кем раньше не мог говорить о своей болезни, – продолжал Джек, – ни с Сильвией, моей женой, ни с сыном Дэвидом. Знаете, я постоянно наблюдаю за ним, смотрю на него каждый день, боясь заметить, что он тоже нездоров. Этим бездушным чиновникам так легко вынести свой приговор, как в случае со Стинером. Я даже не знал, что их ребенок находится в лагере, пока об этом не сказал Глоб. А ведь мы уже долгие годы живем по соседству.

За все это время Стинер ни разу не обмолвился о сыне.

– Мы собирались вернуться в «Ивы» пообедать. Пойдемте? Мне кажется, вам нужно как следует подкрепиться. Знаете, вам совершенно не обязательно поступать на работу к Арни, вы вполне можете оставаться с мистером И. У вас такой прекрасный вертолет. Не нужно все бросать только потому, что Арни решил вас использовать. Возможно, он вам не принесет пользы.

Неопределенно пожав плечами, Джек ответил:

– Предложение построить оборудование для связи между ребенком-аутистом и внешним миром выглядит очень заманчиво. Думаю, Арни в значительной степени прав. Я играл бы роль посредника… мог бы здорово пригодиться.

"Какое мне дело до того, зачем Арни понадобился малыш Стинер, – решил он. – Вероятно, у него есть на это веские основания, он собирается извлечь из парня доход в холодной твердой валюте. Меня это совершенно не касается.

Так или иначе, мне стоит принять участие в проекте. Мистер И откомандирует меня в Союз гидротехников, мне будет платить мистер И, а ему – Арни. Все будут довольны, а почему бы и нет? Возня с нарушенным, плохо соображающим мозгом ребенка определенно принесет больше пользы, чем ковыряние в сломанных рефрижераторах и кодировщиках. К тому же, если малыш страдает от таких же кошмаров, то я, наверное, лучше всех бы его понял."

Джек слышал о теории времени, которой доктор Глоб щегольнул, как своей собственной. Болен читал о ней в «Сайнтифик Америкэн», но совершенно не подозревал, что ее можно связать с шизофренией. Он знал, что ее изобрели швейцарцы, а вовсе не доктор Глоб.

«Что за странная теория? – думал Джек. – К тому же звучит убедительно.»

– Давайте вернемся в «Ивы», – наконец согласился он. Его охватило острое чувство голода, а в ресторане безусловно прекрасно кормят.

– Вы смелый человек, Джек Болен!

– Почему? – удивился тот.

– Вы собираетесь вернуться в ужасное место, к людям, вызвавшим у вас «взгляд вечности». Я бы на вашем месте просто бежала оттуда без оглядки.

– В результате кошмарных видений, – ответил Джек, – как раз и возникает страстное желание бегства, непреодолимая жажда порвать всякие отношения с другими людьми. Если вы поддадитесь своим эмоциям, то считайте, что ваша жизнь в человеческом обществе закончилась. Когда говорят: шизофрения – прогноз, а не диагноз, то имеют в виду не ваше внутреннее состояние, а тот способ, которым вы свихнетесь.

«Я не собираюсь сходить с ума таким образом, – мысленно добавил он. Как Манфред Стинер, онемев, находиться в клинике для душевнобольных. Я собираюсь сохранить свою работу, жену, сына, свои привязанности, – он взглянул на девушку, державшую его за руку. – Да, и даже любовные дела, если таковые случатся. Я не собираюсь сдаваться».

Они возвращались в ресторан, когда, сунув руки в карманы, он коснулся чего-то маленького, твердого, холодного. Вытащив это наружу, он с удивлением воззрился на маленький сморщенный, похожий на корешок предмет.

– Что это? – спросила Дорин.

Это была водяная колдунья, подаренная ему бликманами, он совершенно забыл про нее.

– Амулет, приносящий удачу, – ответил Джек девушке.

– Какая гадость! – вздрагивая от омерзения, сказала она.

– Да, – согласился тот, – зато от чистого сердца. У нас, у шизофреников, есть такое свойство: мы ощущаем бессознательную враждебность других людей.

– Я знаю. Телепатия. Клэй тоже ощущал враждебность окружающих все сильнее и сильнее, пока… – она взглянула на него, -…параноидальный исход.

– Самое худшее в нашем состоянии – это постоянное ощущение скрытого, подавляемого садизма и агрессии в отношении нас, даже от случайных прохожих на улице. Дьявольски неприятно, но ненависть обрушивается на нас повсюду: в ресторанах… – он подумал о Глобе. – В автобусах, в театрах…

Везде, где бы мы ни появлялись.

– Как вы думаете, что хочет узнать Арни от малыша Стинера? переменила девушка тему разговора.

– Ну, это теория о предсказании.

– Но что именно хочет знать Арни о будущем? Вы действительно не понимаете? И даже не пробуете догадаться?

– Действительно. Мне это совершенно безразлично.

– Вы собираетесь удовлетвориться… – медленно говорила она, пристально его разглядывая, -…просто решением механической задачи создания необходимого оборудования? Все это имеет очень плохие признаки, Джек Болен!

– О… – протянул мужчина. Затем утвердительно кивнул:

– Хотя я поступаю, как шизофреник, но думаю… Мне действительно стоит удовлетвориться просто технической реализацией.

– Вы спросите Арни, зачем ему нужно знать будущее?

Он почувствовал себя неуютно.

– Это его дело, а не мое. Арни дает мне интересную работу, и я предпочитаю его мистеру И. Мне только не следует проявлять излишнее любопытство. Вот что я собираюсь сделать.

– А я думаю: вы просто боитесь. Хотя с виду вы такой храбрый, в глубине души вы очень, очень напуганы.

– Что ж, возможно, вы и правы, – уныло согласился Джек.

Рука об руку они направились к ресторану «Ивы».

Наконец после длинного утомительного дня наступила долгожданная ночь.

Отпустив Дорин Андертон, Арни Котт сидел один в гостиной и мысленно радовался прошедшему дню: «Что за удивительный день сегодня!»

Он заполучил прекрасного механика, сумевшего мгновенно отремонтировать бесценный кодировщик и попытается создать электронный приборчик, который обуздает дар пророчества мальчишки-аутиста.

Кроме того, Арни удалось совершенно задаром выудить всю необходимую информацию от психиатра, а затем благополучно от него избавиться!

Итак, судя по всему, сегодня был исключительно удачный день!

Оставались только две нерешенные проблемы: его клавикорды все еще расстроены и… что же, черт подери, еще? Что-то ускользнуло от его внимания. Он размышлял об этом, сидя у телевизора, по которому транслировали соревнования по борьбе из Прекрасной Америки, колонии США на Марсе.

А затем он наконец вспомнил. Смерть Норберта Стинера. Источник деликатесов больше не существовал.

– Нужно решить проблему раз и навсегда, – вслух произнес Арни. Он выключил телевизор, достал кодировщик, взял микрофон и начал наговаривать сообщение. Оно предназначалось его партнеру по бесчисленным рискованным махинациям, Скотту Тимплу, кузену Эда Рокингэма. Ловкий мужик этот Тимпл.

Он ухитрился с помощью чартерного соглашения с ООН прибрать к рукам большинство медицинских поставок на Марс и стать почти монополистом в этой области.

На сей раз катушки кодировщика вращались исправно.

"Скотт! – диктовал Арни. – Как поживаешь? Ты слышал об этом бедняге Норбе Стинере? Очень жаль – я имею в виду его смерть и все такое. Конечно, ясно, что он был душевно сам знаешь какой. Как и все мы… – Арни долго и громко посмеялся над своей остротой. – Так или иначе, в связи с его смертью у нас возникла небольшая проблема в области поставок. Понимаешь?

Ну, так послушай, старина Скотт! Мне бы хотелось обсудить с тобой появившиеся сложности. Конфиденциально! Не мог бы ты приехать ко мне?

Остановишься здесь на пару деньков, чтобы мы могли выработать конкретные мероприятия. Думаю, нам следует забыть о каналах Стинера и начать все заново: построить собственную небольшую базу в удаленном месте и использовать собственные грузовые ракеты. Не дадим иссякнуть потоку копченых устриц! – Арни выключил аппарат и задумался. Не забыл ли он что-нибудь? Нет, сказанного достаточно. Его послания к Скотту Тимплу всегда отличались краткостью. Все предельно ясно: там-то и тогда-то. О'кей, Скотт, друг мой, – закончил Арни. – Рассчитываю на скорую встречу".

Затем он перемотал катушку и ему пришло в голову, что необходимо проверить, произошла ли шифровка. Не дай Бог, если о содержании записи кто-нибудь узнает! К его радости все оказалось в порядке: машинка превратила все семантические единицы в похожую на кошачьи концерты современную электронную музыку. Услышав свисты, рычания, гудки, уханье и жужжанье, Арни начал безудержно смеяться, пока слезы не потекли по щекам так, что ему пришлось сходить в ванную и ополоснуть лицо.

Вернувшись в комнату, он заботливо надписал коробку с вложенной катушкой:

Карл Вильям Дитершанд

Кантата «Песня духа ветра»

Композитор Карл Вильям Дитершанд был очередным любимцем интеллектуалов Земли. Сам Арни, будучи пуристом, ненавидел так называемую электронную музыку, его вкусы прочно задержались на Брамсе. Обозначая свое кодированное послание Скотту как произведение новомодного музыканта, Арни в глубине души хорошо посмеялся своей шутке. Затем он вызвал надежного парня из числа сотрудников своего аппарата и отправил его с катушкой в Ново-Британику, колонию Великобритании.

Таким образом, покончив с делами к восьми тридцати вечера, Арни вернулся к телевизору: посмотреть окончание соревнований. Он закурил очередную мягчайшую сигару марки «Оптимо Адмирал», откинулся на спинку кресла, задержал дыхание, расслабился.

«Хорошо бы, чтобы все дни походили на сегодняшний, – думал Арни. – Я бы имел вечную жизнь, если бы так случилось.»

Подобные дни возвращали молодость. Он опять чувствовал себя сорокалетним.

«Подумать только, я собираюсь заняться операциями на черном рынке, мысленно произнес он. – И ради чего, ради крохотных безделиц, маленьких баночек с желе из дикой ежевики, с кусочками маринованного угря и прочими вкусностями. – Деликатесы вообще пользовались повышенным спросом у жителей Марса, что касается Арни, то он их просто обожал. – Никто не должен лишать меня моих маленьких радостей, – думал он мрачно. – Своим самоубийством Стинер поразил меня в самое уязвимое место».

«Давай! Давай! – подбадривал Арни цветного парня, одерживавшего победу на экране. – Выпусти кишки этому говнюку! Дай ему как следует!» Как будто услышав его, негритянский борец захватил спину противника и Арни прищелкнул языком от удовольствия.

В маленьком гостиничном номере, в котором он обычно останавливался во время дежурства в Банчвуд-Парке, Джек Болен сидел возле окна, покуривая сигарету и размышлял.

Итак, болезнь к нему вернулась. Произошло то, чего он опасался все эти долгие годы, и нужно мужественно принять случившееся. Мучительное ожидание недуга закончилось, он стал реальностью.

«Господи! – отчаянно думал Джек. – Они оказались правы, говоря, что если это однажды случилось с вами, то оно остается на всю жизнь». Визит в Общественную школу спровоцировал приступ, а в «Ивах» видение опять поразило Джека, такое же отчетливое и захватывающее, как в первый раз, когда двадцатилетним он работал в «Корона Корпорейшн» в Редвуд-Сити.

«Я уверен, что гибель Норберта Стинера тоже способствовала припадку», – думал Джек. Известие о смерти каждого опрокидывает, заставляет совершать необычные действия. Подобно радиальному процессу она стремиться как можно больше людей и событий захватить в зону своего влияния.

«Нужно позвонить Сильвии, – подумал Джек, – узнать, как она справляется с фрау Стинер и детьми». – Но он не стал этого делать. – Все равно я не смогу ей ничем помочь, – решил он. – Мое место здесь, в городе.

Я – на работе, и диспетчерская мистера И в любой момент может со мной связаться. Кроме того, меня может вызвать Арни Котт в Левистоун".

Однако за все свои неудобства и страдания Джек Болен все-таки получил некоторое возмещение. Прекрасную, изысканную, утонченную, очень хорошую компенсацию. В его бумажнике лежали адрес и телефон Дорин Андертон.

Следует ли ему позвонить ей уже сегодня вечером? «Вообразить только, – думал Джек, – найти кого-то, к тому же женщину, с которой я могу говорить свободно. Она действительно понимает мое положение и не боится при этом».

Эта мысль здорово облегчила его состояние.

К сожалению, со своей женой Джек совершенно не мог обсудить болезнь.

Несколько раз он пытался, но она просто замыкалась в страхе. Подобно остальным, Сильвию ужасала мысль о том, что это проникнет в ее жизнь. Сама она спасалась волшебными чарами лекарств, таких, как фенобарбитал, который мог остановить большинство из всеохватывающих психических расстройств, известных человеку. Бог знает, сколько пилюль и ему пришлось проглотить за последние десять лет. Этого количества, кажется, хватило бы, чтобы замостить ими дорогу от дома до гостиницы, а возможно и обратно.

После некоторого раздумья Джек решил пока не звонить Дорин. Лучше оставить это на крайний случай, когда его состояние станет особенно непереносимым. Сейчас он чувствовал себя относительно спокойно. Возможно, в будущем ему не раз придется прибегать к помощи Дорин Андертон.

Конечно, придется проявлять крайнюю осторожность, так как совершенно ясно, что Дорин – возлюбленная Арни Котта. Но, кажется, она, зная Арни и принимая его в расчет, понимала, что делала, когда на прощанье перед уходом из ресторана дала Джеку свой адрес и телефон.

«Следует довериться ей», – заметил про себя Джек. Для любого шизофреника поддержка кое-что значила.

Размышляя таким образом, Джек отложил сигарету, взял пижаму и стал готовиться ко сну. Он только что забрался под одеяло, когда неожиданно раздался телефонный звонок. «Служебный вызов», – отметил про себя Джек, машинально сняв трубку. Но он ошибся. В ухе раздался мягкий женский голос.

– Джек?

– Да, – ответил он.

– Это Дорин. Я только хотела узнать, все ли у тебя в порядке.

– У меня все отлично, – ответил он, садясь на край кровати.

– Как вы думаете: не лучше ли вам провести ночь в другом месте? У меня, например?

– М-м-м, – неопределенно промычал Джек. Он колебался.

– Мы могли бы послушать музыку и поговорить. Арни дал мне из своей коллекции несколько редких старых долгоиграющих стереофонических записей.

Некоторые из них очень исцарапаны, но все еще что-то можно услышать, а некоторые в таком ужасном состоянии, что уже совершенно не пригодны к использованию. Вы, наверно, знаете, что он завзятый коллекционер – у него величайшая коллекция Баха на Марсе. Кроме того, вы же видели его клавикорды.

Так вот что за инструмент находился в гостиной Арни.

– А это безопасно? – спросил Джек.

– Да. Не беспокойтесь по поводу Арни: он не собственник. Надеюсь, вы понимаете, что я имею в виду.

– О'кей! Я приеду, – сказал Джек. А затем подумал, что не сможет приехать, так как ожидает служебных звонков из диспетчерской мистера И.

Если только сообщить им телефон девушки…

– Нет проблем, – сказала Дорин, когда он объяснил ей, в чем дело. – Я позвоню Арни и скажу ему.

– Но… – ошеломленно попытался возразить Джек.

– Выкинь из головы, Джек, если ты воображаешь, что это можно сделать другим способом… – Арни знает все, что творится в его поселении.

Предоставь это мне, дорогой. Я сейчас позвоню и все устрою. А ты отправляйся прямо ко мне. Если будут какие-нибудь звонки, пока ты находишься в пути, то я запишу. Но думаю, не стоит ждать звонков, так как Арни не позволит отвлекать тебя на ремонт каких-то тостеров, если хочет, чтобы ты создал аппарат для общения с малышом Стинером.

– О'кей, – согласился Джек. – Я приеду. До скорой встречи. – Он повесил трубку.

Через десять минут он уже летел в ярко раскрашенном, блестящем ремонтном вертолете И-компании в ночном небе Марса по направлению к своей судьбе в Левистоун, к возлюбленной могущественного Арни Котта.

Глава 8

Дэвид Болен знал, что дедушка Лео очень богат и не задумывается, когда собирается потратить деньги. Например, прежде, чем они покинули здание космопорта, старик, в неизменной тройке с золотыми запонками, именно его костюм в первую очередь приметил мальчик, разглядывая прибывающих пассажиров – остановился возле цветочного прилавка и купил его маме ветку больших голубых земных цветов. Он хотел купить что-нибудь и для Дэвида, но у них не было игрушек, только конфеты, которых дедушка Лео купил целую двухфунтовую коробку.

Подмышкой старик держал белую картонную коробку, перевязанную ленточкой, он не расставался с ней ни на минуту и даже обслуживающему персоналу космического корабля не позволил ее взять и положить в багаж.

Позже, когда они наконец покинули здание космопорта и находились в папином вертолете, дедушка Лео вскрыл коробку. Она была полна еврейской кошерной еды – тремя фунтами тонко нарезанного соленого мяса в защитной пластиковой упаковке.

– Боже мой! – восхищенно воскликнул Джек. – Все это из Нью-Йорка! Ты мог бы купить все здесь, в колониях, папа!

– Я знаю, – сказал дедушка Лео. – Один еврей подсказал, где можно достать настоящее кошерное мясо. Оно мне так нравится. Я знаю, что и тебе оно очень нравится, у нас с тобой одинаковые вкусы. – Он удовлетворенно прищелкнул языком, видя, какое удовольствие им доставил. – Я собираюсь приготовить вам сэндвичи, как только мы приедем домой. Это – первое, что мы там сделаем.

Вертолет плавно поднялся над космопортом и направился в темную пустыню.

– Как ты находишь здешний климат? – спросил дедушка Лео.

– Множество песчаных бурь, – ответил Джек. – Последняя практически похоронила нас под слоем песка около недели назад. Пришлось даже нанимать технику, чтобы откопать наш дом.

– Плохо, – заметил старик. – Тебе давно уже следовало сделать цементную заградительную стену, о которой ты писал в своих письмах.

– Строительные работы здесь стоят целое состояние – не то, что на Земле.

– Я помню об этом, – сказал дедушка, – но все-таки тебе следовало бы получше заботиться о своем имуществе. И дом, и земля стоят очень дорого, да и вода у тебя поблизости – не забывай это!

– Как мы можем позабыть об этом! – вмешалась Сильвия. – Дорогой свекор, без канавы мы бы просто погибли.

– Канал не расширили в этом году? – поинтересовался дедушка Лео.

– Все такой же, – ответил Джек.

На этот раз в разговор вступил Дэвид:

– Они углубили его, дедушка Лео. Я видел, как люди из ООН использовали большую машину, которая сосала песок со дна, после этого вода стала намного чище. Настолько, что папа отключил систему фильтров и теперь, когда приезжает инспектор и открывает наш шлюзовой затвор, мы можем накачать воду очень быстро. Папа разрешил завести несколько новых грядок и поливать их сколько угодно. У меня есть кукуруза, кабачок, пара морковок. Но всю свеклу сожрали какие-то твари. Мы прошлой ночью спасали от них кукурузу. Мы установили изгородь, чтобы предохранить наши посадки от проникновения этих маленьких животных. Как они называются, папа?

– Он имеет в виду песчаных крыс, Лео, – пояснил Джек. – Как только на огородике Дэвида появились всходы, их сразу же атаковали песчаные крысы.

Такие здоровенные зверюги. – Он показал руками их размер. – В общем-то безвредные, но за десять минут они съедают корм, равный их собственному весу. Старожилы предупреждали нас, что здесь крайне трудно что-либо вырастить, но нам хотелось самим в этом убедиться.

– Конечно же хорошо выращивать собственную продукцию, – поддержал дедушка Лео. – Я помню, ты писал о своем огороде, Дэвид. Мне бы очень хотелось его завтра посмотреть. Сегодня же вечером хотелось бы отдохнуть от утомительного путешествия, которое несмотря на новые космические корабли, все еще очень тяжелое. Хотя они и считаются «быстрыми, как свет», но это все еще далеко не так. Много времени отнимают взлет и посадка, да и трясутся они здорово. В них так жарко даже при включенных кондиционерах, что моя португальская соседка перепугалась и думала, что мы сгорим заживо.

Я не понимаю, почему допускается такой сильный нагрев в салоне, ведь за перелет берется достаточно высокая плата, чтобы за эти деньги обеспечить пассажирам сносные условия. Но все равно, с тех пор, как ты улетел на Марс, корабли стали значительно быстроходнее. Помнишь, сколько времени ты потратил на перелет? Два месяца!

– Лео, я надеюсь, ты захватил с собой кислородную маску. Наши слишком старые и не работают.

– Конечно, я положил ее в коричневый чемодан. Не беспокойся обо мне.

Я могу свободно дышать в этой атмосфере, так как использую новые, действительно улучшенные пилюли для сердечной стимуляции. На Земле все совершенствуется. Конечно, она страдает от перенаселения. Поэтому все больше и больше людей будет переселяться на Марс. Попомни мое слово.

Атмосфера на Земле так загрязнена, что почти убивает.

Опять в разговор взрослых вмешался Дэвид.

– Дедушка Лео, наш сосед, мистер Стинер, покончил жизнь самоубийством. Теперь его сына Манфреда забрали из лагеря для аномальных детей, и папа строит прибор, чтобы он смог с нами разговаривать.

– Да, – добродушно сказал дедушка Лео. Он с удовольствием смотрел на внука, – это очень интересно, Дэвид. Сколько лет этому мальчику?

– Десять, – ответил Дэвид. – Но он все еще не может говорить как остальные дети. Папа собирается исправить это с помощью прибора. Ты знаешь, на кого он работает? На мистера Котта, который заправляет Союзом Гидротехников и всем поселком. Он очень важный человек.

– Конечно, я слышал о нем, – сказал дедушка Лео и шутливо подмигнул Джеку. Но мальчик заметил его отношение и слегка насупился.

– Папа, ты все еще собираешься покупать землю в горах Рузвельта?

– О, несомненно, – ответил Лео. – Конечно, Джек. Хотя я совершил путешествие, чтобы повидать вас, но я не стал бы тратить на него столько времени, если бы не деловые обстоятельства.

– Я надеялся, что ты откажешься от своей безумной затеи, – сказал Джек.

– Знаешь, Джек, – ответил Лео, – позволь мне самому побеспокоиться о своих делах. Я ведь много лет занимался земельными вкладами. Послушай, ты сможешь меня отвезти в этот горный район, чтобы я как следует осмотрелся?

Хотя у меня есть много карт этого района, но мне хочется собственными глазами взглянуть на него.

– Вы будете крайне разочарованы, когда увидите его, – вступила в беседу Сильвия. – Там очень пустынно, нет воды и едва ли есть какая-нибудь живность.

– Не будем сейчас говорить о делах, – сказал дедушка Лео, добродушно улыбаясь Дэвиду. Он ткнул под ребра продолжавшего дуться на него мальчика и весело произнес:

– Приятно видеть такого здорового и сильного молодого человека, выросшего вдали от загрязненного земного воздуха.

– Ну, Марс имеет свои отрицательные стороны, – заметила Сильвия. Попытайтесь-ка пожить с плохой водой или даже некоторое время и вовсе без нее – и увидите.

– Знаю, – спокойно ответил Лео. – Конечно, необходимо отдать должное вашему мужеству – непросто выживать в здешних условиях. Но не забывайте, что при этом вы ведете здоровый образ жизни!

Под ними блеснули огни Банчвуд-Парка, и Джек развернул вертолет к северу, в направлении их дома.

Пилотируя вертолет И-компании, Джек смотрел на отца и не переставал изумляться, как мало постарел отец за прошедшие годы, как энергично и ладно тот выглядел для мужчины, которому под восемьдесят. Несмотря на возраст, он продолжал работать полный рабочий день, получая максимальное удовольствие от удачных земельных спекуляций.

Но все– таки, хотя внешне это никак не проявлялось, Джек был уверен, что длительная поездка утомила Лео гораздо больше, чем тот хотел показать.

После того как вертолет сел на плоскую крышу дома и все спустились по лестнице, Лео первым делом принялся выполнять свое обещание: сидя на кухне, он с огромным удовольствием сделал каждому по толстому сэндвичу из кошерного мяса и еврейской халы. Вскоре все сидели в гостиной и ели, спокойные и расслабленные.

– Вы не представляете, как мы соскучились по пище такого рода, наконец произнесла Сильвия. – Даже на черном рынке… – не договорив, она глянула на Джека.

– Иногда можно прихватить деликатесную еду на черном рынке, подтвердил Джек, – хотя в последнее время это стало труднее. Но лично мы не пользуемся услугами нелегальных торговцев. Не по моральным соображениям – для нас это слишком дорого.

Отдыхая после утомительного путешествия, они разговаривали, обсуждая перипетии поездки Лео и условия жизни на Земле. Дэвида отправили спать в десять тридцать, а в одиннадцать Сильвия извинилась и тоже ушла в спальню.

Лео и Джек продолжали вдвоем сидеть в гостиной.

– Может быть, выйдем и взглянем на огород мальчика? – предложил Лео.

– У тебя есть электрический фонарик?

Найдя свой рабочий фонарик, Джек вывел отца из дома. Их охватил холодный ночной воздух.

Они стояли на краю кукурузной грядки, когда Лео неожиданно спросил сына тихим голосом:

– Какие у вас отношения с Сильвией в последние дни?

– Прекрасные, – ответил Джек, слегка ошарашенный вопросом.

– Мне кажется, между вами пробежал холодок, – тихо сказал Лео. Будет ужасно, если вы вдруг разойдетесь. Тебе в жены досталась прекраснейшая женщина – единственная из миллиона.

– Я понимаю это, – смущенно ответил Джек.

– На Земле, – сказал Лео, – молодым парнем, ты всегда любил «пошалить» на стороне. Но я надеюсь, что теперь ты остепенился?

– Разумеется, – подтвердил Джек. – Я думаю, у тебя разыгралось воображение.

– Кажется, ты действительно бросил старое, Джек, – проговорил отец. Я надеюсь, твои давнишние проблемы больше не беспокоят тебя? Ты понимаешь, что я имею в виду.

– Я знаю, о чем ты хочешь сказать.

Лео безжалостно продолжал:

– Когда я был ребенком, не было таких душевных заболеваний, как теперь. Это знамение времени – слишком много людей. Земля очень перенаселена. Я помню, как много лет тому назад ты заболел в первый раз.

Это выражалось в том, что ты тогда, в семнадцатилетнем возрасте, был холоден к другим, не проявлял никакого участия к ним. Ты был такой же унылый. Мне кажется, сейчас с тобой творится нечто подобное.

Джек пристально посмотрел на отца. Тот вспомнил холодность, которую он проявил во время визита каких-то родственников; они не смогли удержаться от искушения поиграть свои старые роли широко образованных и всезнающих людей. В глазах Лео Джек оставался просто сыном, а не солидным отцом семейства, имеющим жену и сына.