Текст книги "Миры Филипа Фармера. Том 4. Больше чем огонь. Мир одного дня"

Автор книги: Филип Хосе Фармер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 36 страниц)

Глава 14

Символы на стене могли двигаться по кругу, но могли вести и к центру управления. Кикаха решил углубиться в пещерно-туннельный комплекс. Пройдя чуть меньше мили, он остановился. Светящиеся шишки и лишайник стали здесь коричневатыми. Половина шишек свалилась с потолка на пол, а другая половина грозила вот-вот последовать за первой. Если гниение распространится дальше, все туннели и пещеры окажутся в кромешной тьме, а выработка растениями кислорода прекратится.

Не привыкший легко отказываться от своих намерений, Кикаха шагал вперед, помечая, стены крестами через каждую сотню футов. Приметы упадка становились все более очевидными. Но свежей воды тем не менее было в избытке. Хотя нет. Через десять минут ручей начал иссякать, а еще через пять в канаве, прорытой посреди коридора, воды осталось на донышке. Да и та при такой жаре должна была вскоре испариться.

Светящихся шишек осталось так мало, что туннель был виден Кикахе в пределах пяти футов. Он снова остановился. Какой смысл идти дальше? Планета скоро умрет, тут уж ничего не попишешь. И если строчки символов по-прежнему ползут по стенам, это свидетельствует лишь о том, что громадный компьютер еще не загнулся окончательно. Возможно, он будет работать до тех пор, пока не иссякнут запасы энергии, и его агония продлится несколько тысячелетий.

Кикаха повернулся и пошел назад к пещере. Чтобы не сбиться с пути, он держался поблизости от стены, помеченной крестами. Через пять минут ему пришлось вытащить из рюкзака фонарь. Он привязал его ко лбу и зашагал быстрее. Но воздух так обеднел кислородом и стал таким спертым, что Кикаха был вынужден вытащить из рюкзака баллон и пристегнуть его к правому плечу. Надев маску, он повернул рычажок. Время от времени, решил Кикаха, он будет перекрывать доступ кислорода и сдвигать маску набок. Несколько минут можно продержаться и в здешней атмосфере, а потом снова вдохнуть «свежего» воздуха.

Теперь, по крайней мере, можно не волноваться о том, что Рыжий Орк завладеет информацией о древней машине. Эта мысль подбодрила Кикаху. Отныне он целиком может отдаться мести: убить тоана и вызволить из его лап Анану.

Следуя собственным указателям, Кикаха наконец вернулся в исполинскую пещеру. Там он не ставил крестов, поскольку в них не было нужды. Если продолжать идти вдоль стены, он выйдет к помеченному крестом туннелю и сможет отправиться в обратный путь. Но вместо того чтобы идти по стеночке, Кикаха пошел по середине пещеры, в направлении центрального туннеля. Луч фонарика упал на пожухлые листья и кости животных, порой весьма причудливого вида. Тут Кикаха остановился.

Вот оно, каменное кресло. Но где же скелет Дингстета?

Подойдя вплотную к пустому креслу, Кикаха повернулся и посветил фонариком сначала в одну сторону, потом в другую. Луч, увы, не достигал ни потолка, ни стен. Кикаха пошел туда, куда, как ему помнилось, швырнул недавно череп. Но, обыскав довольно широкую территорию, так ничего и не нашел.

Он сдвинул кислородную маску.

– Дингстет! Дингстет! – звал он снова и снова.

Имя громовыми раскатами возвращалось к нему от далеких стен. Когда эхо утихло, Кикаха снова надел маску и прислушался. Услышал он лишь биение собственного сердца. Но теперь невидимый наблюдатель будет знать: незваный гость наконец-то понял, что он не единственное живое существо в Пещерном мире.

Кикаха подождал пять минут и выкрикнул имя еще двенадцать раз. И снова эхо, а потом тишина.

– Я знаю, что ты здесь, Дингстет! – крикнул Кикаха. – Где бы ты ни прятался, выходи!

Не дождавшись ответа, он подошел к креслу и уселся. Почти удобно, насколько удобно может быть в каменном кресле. Кикаха дал себе десять минут на ожидание. После этого придется уходить. Но когда-нибудь он вернется, прихватив гораздо более солидные запасы еды и кислорода, и продолжит поиск. А если к нему присоединится Хрууз, то не исключено, что чешуйчатому удастся вернуть планету к жизни.

Прошло две минуты. Кикаха начал было подумывать о возвращении, поскольку не мог с уверенностью сказать, хватит ли ему кислорода. И вдруг он выпрямился, напряженно вглядываясь во тьму. Ему показалось, что где-то раздался еле слышный смешок. Кикаха встал и медленно повернулся кругом. Не успел он развернуться на три четверти, как что-то с силой ударило его справа по голове. Удар был болезненный, но не лишил Кикаху чувств. Он прыгнул вперед и выключил фонарик. Потом пробежал еще десять шагов и растянулся на каменном полу.

Сжимая в руке лучемет, он лежал и прислушивался. Кикаха знал, что его ударило. Соскакивая с кресла, он успел краем глаза заметить череп Дингстета, летевший во мрак.

Он вслушивался в тишину так, словно жизнь его зависела теперь только от слуха. В общем, так оно и было. Через несколько секунд за спиной раздался еще один смешок, погромче. Кикаха откатился немного в сторону и, съежившись, сел. Тот, кто метнул в него череп, вероятно, неплохо видел в темноте. Что ж, это не проблема. Сняв рюкзак и порывшись в нем, Кикаха вытащил черные очки и надел их. Потом подкрутил на крохотном циферблате яркость и вгляделся сквозь очки в призрачный полумрак.

Никого не видать. Единственное укрытие, за которым можно спрятаться, – каменное кресло. Но нападавший знает, что Кикахе нетрудно будет об этом догадаться. Где же еще он – или она – может скрываться? В канавах с водой? Если распластаться на дне, там вполне можно затаиться. Ближайшая канава находилась футах в тридцати.

«Минуточку! – подумал Кикаха. – Кто слишком спешит с заключениями, часто в них и попадает. Противник мог просчитать ход моих мыслей и именно поэтому спрятаться за креслом. Пока я буду ползать, обследуя канавы, он меня пристрелит. Хотя, с другой стороны, ему ничего не стоило сделать это в любой момент. Почему же он швырнул в меня черепом и таким образом предупредил?

Кем бы ни был нападавший, он явно из рода властителей. Только тоаны способны играть с противником, как кошка с мышкой. Но я им не мышка, и тоаны должны бы это знать. Что ж, чем больше опасность, тем забавнее игра, – так он, наверное, думает. Ладно, дадим ему позабавиться, но последним смеяться буду я!

Конечно, вполне вероятно, что во тьме их скрывается несколько. Если игра обернется не в пользу черепометателя, его приятель подстрелит меня.

Но тут уж ничего не поделаешь. Придется просто быть осторожнее и попытаться вычислить других игроков».

Кикаха встал, раскрутился на месте, сделав три оборота и держа свой рюкзак на весу, точно боевой топор, а потом швырнул его в кресло. Рюкзак шлепнулся на резное сиденье, но никто не высунул голову из-за спинки и не взглянул на него. Кикаха переключил свет ночного видения на фотонный, надеясь, что противник невольно выдаст себя от неожиданности. Ничуть не бывало – никто на уловку не клюнул. Кикаха опять переключился на ночное видение.

Он осторожно подошел к двум канавам, часто оглядываясь назад. Насколько позволял разглядеть луч фонарика, там было пусто. Но нападающий или нападающие могли скрываться в темноте. Кикаха нащупал на стволе лучемета, рядом с кнопкой, рычажок, не глядя передвинул его, настроив оружие на поражение цели в районе двухсот ярдов, и тут же, разворачиваясь на месте, с силой надавил на спускатель. Луч, похожий сквозь очки на черный карандаш, описал широкую дугу. Если кого-то и задело, то он не вскрикнул.

Едва закончив разворот, Кикаха бросился к креслу, одновременно чуть ослабив давление на спускатель. И так чересчур много энергии потрачено впустую. Если за креслом кто-то прятался, он должен был услышать тяжелые шаги и что-нибудь немедля предпринять.

Из-за резной спинки показалась голова в выпуклых защитных очках, а за ней – широкие плечи. Не успев появиться по грудь, противник выстрелил из лучемета. Кикаха бросился плашмя на пол, послав ответный луч. Каменный пол задымился на расстоянии дюйма от левого плеча Кикахи. Но луч, вылетевший из его оружия, прошел точнехонько сквозь шею тоана. В этом Кикаха был уверен.

Он встал и, описывая лучом широкую кривую, подошел к креслу. Хотя тишина не скрадывала его осторожных шагов, Кикаха сомневался, чтобы упавший человек мог их слышать. Даже если у него над ухом раздастся звон литавр, он и тогда вряд ли что-нибудь услышит.

Приближаясь к креслу, Кикаха настороженно смотрел по сторонам и оглядывался назад. Хотя ему давно уже пришел бы конец, если бы в пещере был еще один противник. Правда, не исключено, что тот лежит раненый где-то во мраке и готовится нанести ответный удар.

Удостоверившись, что луч и впрямь попал врагу в шею, Кикаха снял с трупа очки. Как он и предполагал, перед ним предстало лицо Рыжего Орка. Но властитель мог снова послать вместо себя клона. Точно это можно будет выяснить только при личной встрече с очередным экземпляром, вынудив его сознаться, что он-то и есть оригинал.

А это крайне маловероятно, подумал Кикаха. У застреленного человека не было с собой рога Шамбаримена. Пошел бы Рыжий Орк сюда без рога? Нет, быть такого не может. Значит, Кикаха прикончил все-таки клона. Но тот не мог попасть в мир Зазеля без рога. Следовательно, Рыжий Орк протрубил в рог и послал клона через врата. А может, пошел вместе с ним и скрывается где-то во тьме?

Как всегда, сплошные сомнения!

Кикаха подобрал лучемет погибшего и внимательно осмотрел его, освещая головным прожектором. Настройка на шкале показывала, что оружие включено на парализующую мощность в районе ста ярдов. Выходит, Кикаху собирались только оглушить. Кем бы ни был убитый, игра с врагом несомненно доставляла ему удовольствие. А натешившись вволю, он парализовал бы землянина и доставил в резиденцию Рыжего Орка как пленника.

То и дело бросая быстрые взгляды по сторонам, Кикаха забрал кислородный баллон убитого, лучемет, пакет батарей, головной прожектор, пищевой паек и флягу. Не выбрасывай добро – глядишь, и тебе добром воздастся. Взвалив на плечи два рюкзака и выходя из пещеры в туннель, Кикаха подумал: уж не там ли поджидает его Рыжий Орк, надеясь напасть из засады?

Он переключил очки на ночное видение и зашагал быстрее. Обратный путь прошел гладко. Никто не появился внезапно из засады, и вроде бы никто не крался следом. Только символы, бежавшие прежде по стенам, исчезли.

Обливаясь потом, еле сдерживая туго натянутые нервы, Кикаха добрался до последнего креста – отметки, показывавшей точку входа. Он встал перед стеной, произнес кодовое слово, которое сообщил ему Хрууз, и приготовился к кошмарному испытанию холодом и растяжкой при проходе через узловые врата. Но, к его изумлению, эта напасть его миновала. Он шагнул через стену и сразу же оказался в лесу.

Кикаха огляделся кругом и застонал. Деревья были точь-в-точь такие же, как на планете Манату Ворсион. Не успел он опомниться, как его окружили рослые коричневые люди с прямыми блестящими черными волосами, приплюснутыми носами и монгольской складкой у черных глаз. Их длинные копья были нацелены на Кикаху.

– Эй, я друг Великой Праматери! – сказал он. – Вы меня не узнаете?

Они явно видели его впервые, но ничего не ответили. Кикаху под конвоем провели по лесу. Через час они вышли на поляну, в центре которой стояло гигантское дерево – жилище «Владычицы нашей». Пленника впихнули в древесный дворец и по винтовой лестнице доставили на шестой этаж к большой закрытой двери. Стража удалилась.

– Можешь войти, – раздался из-за двери голос Манату Ворсион.

Кикаха толкнул полированную черную дверь. В глаза ему ударил яркий свет. Он сощурился и увидел громадный круглый стол, стоявший посреди роскошно обставленной комнаты. За столом в мягком кресле восседала лицом к двери великанша. По обе стороны от нее сидели Эрик Клифтон и Хрууз.

– В моей жизни было немало сюрпризов, – сказал Кикаха, – но такого я не припомню. Как, черт возьми, вы оба попали сюда?

– Присаживайся, – махнула рукой великанша. – Угощайся. Выпей. И расскажи нам о своих приключениях в Пещерном мире. Мне следовало бы позволить тебе помыться и отдохнуть перед обедом, но нам не терпится услышать, что ты сумел там разузнать.

Кикаха сел в уютное кресло, и на него внезапно навалилась усталость. Но глоток желтого вина из деревянного кубка мгновенно ее прогнал. Кикаха принялся за обед и рассказ одновременно.

Закруглившись, он сказал:

– Вот и все. Теперь Рыжий Орк сможет попасть на Пещерную планету. Найдет ли он там то, что ищет, это другой вопрос. Но как он сумел отыскать дорогу – ума не приложу.

– Скорее всего, он проследил за твоим переходом из моего убежища в мир Зазеля, – произнес Хрууз. – И мне это не нравится. Похоже, у него появились средства слежения, которых не было прежде. По крайней мере, насколько я могу судить.

– Он может вычислить проход и в мою вселенную, – сказала Манату Ворсион. – Особенно теперь, когда у него есть рог.

– Надеюсь, такого устройства, каким я пользовался в Нежеланном мире, у Рыжего Орка все-таки нет, – заметил Кикаха. – О’кей, я рассказал вам свою историю. Но как вы трое собрались вместе?

– Это была идея Хрууза, – ответила Великая Праматерь. – Он послал ко мне Эрика Клифтона с предложением объединить наши усилия в борьбе против Рыжего Орка.

– И я же настроил врата, ведущие из мира Зазеля, таким образом, чтобы ты сразу оказался здесь, – добавил Хрууз.

– Стало быть, твоя вселенная сейчас открыта? – спросил Кикаха. – Рыжий Орк…

– …попытается проникнуть в нее, – закончила за Кикаху властительница. – Но он не знает, что она открыта. К тому же Хрууз установил ловушки.

Лицо Хрууза, столь непохожее на человеческое, исказилось совершенно человеческой досадой.

– По-моему, Кикаха обращался ко мне, – буркнул чешуйчатый. – Я мог бы сам ему ответить.

– Если я обидела тебя, – изумленно округлила глаза великанша, – то прошу прощения. Хотя я ни сном ни духом не хотела тебя оскорбить.

Кикаха улыбнулся. Между двумя союзниками уже возникли трения, пускай пока по мелочам. Манату Ворсион привыкла делать все, что ей хочется, в том числе и перебивать людей на полуслове. Хрууз же явно не привык, чтобы с ним обращались как с подчиненным. А для Манату Ворсион все окружающие были подчиненными. Разве не была она «Владычицей нашей», Великой Праматерью, Прародительницей всего сущего? Разве не преклонялись перед ней все живые существа в ее вселенной? Даже Рыжий Орк не осмеливался нападать на нее до сих пор. А если теперь и осмелился, то лишь потому, что она сама объявила ему войну.

– Надеюсь, я не нарушу этикет, попросив слово? – произнес Кикаха, стараясь, чтобы в голосе не прозвучала ирония. – Мне кажется, лучшая защита от Рыжего Орка – это нападение. Не стоит ждать, пока он ворвется в твою или какую-то другую вселенную. Нам нужно выступить против него во всеоружии.

– Мысль хорошая, хотя и не новая, – заявила великанша. – Мы уже решили, что это лучшая стратегия. Мы также пришли к единому мнению, что ты будешь нашим авангардом.

– К роли пушечного мяса мне не привыкать, – откликнулся Кикаха. – Я начал играть ее во время второй мировой войны на Земле, когда был совсем юнцом, и продолжаю, до сей поры. Но я не согласен быть просто пешкой. Я настаиваю на равноправном членстве в военном совете. Думаю, я это заслужил.

– Ни у кого из нас и мысли не было лишить тебя равноправного членства, – спокойно проговорила властительница. – Но как показывает практика тысячелетий, военные советы годятся лишь на то, чтобы давать советы. В армии должен быть единовластный командир – полководец, принимающий мгновенные решения, чьим приказам любой солдат должен повиноваться беспрекословно, даже если их целесообразность вызывает у него сомнения.

У тебя, Клифтон, нет военного опыта. Ты, Кикаха, по натуре воин-одиночка – превосходный, возможно, даже непревзойденный в непосредственном сражении с врагом. Но ты не стратег, вернее, у тебя нет опыта в выработке стратегических планов. Ты, Хрууз, для нас величина неизвестная, хотя то, что ты сумел выжить, когда уничтожили весь твой народ, свидетельствует о твоей незаурядной ловкости. Кроме того, ты для нас бесценный кладезь научных и технических познаний. Но ты мало знаешь о людях, об их прошлом и настоящем. Да, и опыта как у командующего армией у тебя никакого. – Манату Ворсион сделала паузу, набрала в грудь побольше воздуха и заключила: – Так что вполне очевидно, кто должен быть командиром. У меня есть все ваши достоинства плюс достоинства, которыми вы не обладаете.

На минуту воцарилось молчание. Потом Кикаха сказал:

– Мне на командирскую должность плевать. Она не в моем стиле. Я только настаиваю, чтобы меня не считали жертвенной пешкой на шахматной доске. А во время сражения я принимал и буду принимать свои собственные решения, правильные или неправильные, даже если они будут идти вразрез с приказами. Солдату на поле боя виднее, что требуется в данный момент. – Он перевел дух и посмотрел великанше прямо в глаза: – У меня в горле застряла кость и мешает мне дышать. Нам с тобой придется вместе вытащить ее.

– Знаю, – отозвалась властительница. – И если бы ты об этом промолчал, я перестала бы тебя уважать.

– Тогда я расскажу Клифтону и Хруузу о том, что не дает мне покоя. Ты послала меня в Нежеланный мир, чтобы найти врата в мир Зазеля, и дала мне детектор, определяющий местонахождение врат. Но ты не сказала, что это вовсе не детектор, а мина-ловушка. Ты знала, что через определенное время она взорвется. И…

– Нет. Она должна была взорваться только тогда, когда поблизости окажется Рыжий Орк или один из его клонов. И не сразу, а через некоторое время. У меня не было образца электрического поля, излучаемого кожей Рыжего Орка, как и данных о его массе. Но я вычислила его массу приблизительно, основываясь на твоих собственных описаниях. Думаю, что погрешность не превышала одного фунта.

– И тебе было плевать, если я погибну тоже! – взорвался Кикаха.

– Нет. Мне совсем не было плевать. Поэтому я настроила бомбу так, чтобы она сработала лишь тогда, когда человек, отобравший ее у тебя, удалится на некоторое расстояние. В общем, когда ты будешь вне опасности.

– Но ты же не могла знать, кто отберет у меня детектор! А если бы это оказался не Рыжий Орк?

– В любом случае так поступить мог только твой враг.

– Ну что ж, – проговорил Кикаха уже более спокойно. – Наверное, ты ждешь от меня извинений за беспочвенные подозрения. Я действительно подозревал, что тебе все равно, погибну я или нет, лишь бы Рыжий Орк сыграл в ящик.

– Сыграл… во что?

– Это идиома – она означает «погиб».

– Ясно. Нет, я не жду от тебя извинений. Ты ни в чем не виноват. Ты знал не все факты…

– Я знал очень мало фактов, – пробормотал Кикаха. – Фактически почти ни одного.

– Так или иначе, мне пришлось подвергнуть твою жизнь некоторой опасности. Но тебе к этому не привыкать. К счастью, тебя просто оглушило. – Великанша взглянула на остальных: – Вы согласны признать меня полководцем?

– Ты представила вполне логичные основания, – пожал плечами Хрууз. – Мне нечего возразить.

– А я благодарю даже за право голоса, – отозвался Клифтон. – Кто я такой, чтобы мое мнение интересовало столь могущественных особ?

– Кикаха?

– Согласен.

– Отлично. Тогда слушайте, что мы предпримем дальше.

Глава 15

Кикаха находился на Земле-2 – одной из планет, принадлежащих Рыжему Орку.

Где именно – этого он не знал. Великая Праматерь перебросила Кикаху через врата в район Земли-2, соответствующий Калифорнии на Земле-1.

– Рыжий Орк запретил властителям появляться на обеих Землях, – сказала ему Манату Ворсион. – Но, как тебе известно, другие властители, в том числе Ядавин и Анана, создали врата, ведущие на обе планеты, и время от времени бывали там.

Я давно открыла возможные проходы на Земли, просто не пользовалась ими. Врата выведут тебя на Землю-2 как можно ближе к тому месту, где, по твоим предположениям, находится дворец Рыжего Орка. Хотя возможно, что он засек эти врата и установил в них ловушку.

– Что ж, дело привычное.

Кикаха приготовился шагнуть через глиндглассу, и тут Великая Праматерь обняла его. На несколько секунд он зарылся головой в долину меж ее грудей. Ах, до чего же восхитительное ощущение!

Разжав объятия, великанша оттолкнула его на длину руки – немалую длину, надо заметить.

– Ты единственный мужчина, отвергший меня.

– Из-за Ананы.

– Я знаю, – кивнула Манату Ворсион. – Но в конце концов ты все равно разделишь со мной постель.

– Мне не хочется сейчас думать о – конце – ни о твоем, ни о моем.

Она рассмеялась:

– И ты единственный мужчина, которого я могу простить. Впрочем, ты ведь тоже простил меня, когда я без предупреждения подвергла опасности твою жизнь. Ступай, и пусть удача Шамбаримена сопутствует тебе.

Удача подвела-таки однажды легендарного создателя рога, но Кикаха не стал упоминать об этом. Он шагнул сквозь мнимое зеркало в напоенную теплом каменистую пустыню со скудной растительностью. Огляделся – а вокруг лишь парочка канюков, сорная трава, валуны да крутые отвесные скалы, вздымающиеся ввысь. Где и когда он их видел?

На небе ни облачка. Судя по высоте солнца над горизонтом, здесь около десяти часов утра. Температура чуть выше семидесяти пяти градусов по Фаренгейту.

Великая Праматерь не могла в точности сказать, насколько близко окажутся врата от территории, соответствующей на Земле-1 Лос-Анджелесу. И Кикаха представления не имел, в какую сторону идти.

«Вечно все приходится решать самому», – подумал Кикаха. Но именно это ему и нравилось.

Из скалы Кикаха появился лицом к западу. Значит, слева был юг. Кикаха всегда предпочитал ходить налево – это приносило ему удачу. В конце концов, если выбранное направление окажется неправильным, можно развернуться и пойти назад. Кикаха спустился по крутой скале, оскальзываясь, но не падая, и наконец добрался до более или менее ровной местности. По пути он всполошил черную, как уголь, змею, чье настороженное шипение наполнило его душу теплом. Как-никак, почти родная Земля. Хотя когда он в последний раз был на своей настоящей родине, Лос-Анджелес ему не понравился. Слишком много народу, слишком много машин, шум, давка и грязный воздух.

Чуть позже Кикаха наткнулся на громадного тарантула. Его крохотные злобные глазки напомнили путнику о многочисленных врагах, не раз встававших у него на пути в разных вселенных. Это воспоминание тоже согрело ему душу. Столкновения с врагами закалили Кикаху; в сущности, он должен быть им благодарен. Жаль только, все они мертвы. И он не сможет сказать им «спасибо».

Широкополая шляпа защищала голову Кикахи от солнца. Темно-бордовая рубаха с расстегнутым воротничком, кожаный ремень, мешковатые черные брюки, черные носки и крепкие походные башмаки составляли его остальной гардероб. На боку – кобура с лучеметом, с правой стороны пояса – фляга, полная воды. И, конечно же, неизменный рюкзак, набитый всем, что могло пригодиться в этом путешествии.

Пройдя немного по тропе, Кикаха остановился. Ну конечно! Теперь он узнал, где находится! Эти живописные скалы – сколько раз он любовался ими в вестернах! Горы Васко пользовались заслуженной популярностью у режиссеров. Значит, идти ему надо на юг, хотя и неизвестно сколько. Кикаха решительно устремился в направлении тридцатой параллели.

Впереди лежал район, который на Земле-1 назывался округом Лос-Анджелес. География обеих Земель совпадала, но архитектура и обитатели были различны.

Чуть погодя Кикаха вышел на широкую дорогу с наезженной колеей. Отшагав по ней миль пять, он услышал за спиной какой-то шум. Оглянулся – и увидел в полумиле к северу облако пыли, клубившееся под копытами коней. Шлемы всадников сверкали на солнце. Двое наездников, скакавших впереди кавалькады, держали высокие пики с развевающимися на ветру штандартами. Солнечные блики, пляшущие на кончиках копий, заворожили Кикаху и разгорячили в жилах кровь. Перед глазами проплыли лихие набеги, совершенные вместе с медвежьим народом в Америндии, на одном из уровней Многоярусного мира. Вспомнились ему и рыцарские турниры в Дракландии, на той же планете. В ушах запели звонкие призывы военных рожков.

Но меньше всего ему сейчас хотелось быть взятым под арест солдатами. Его одеяние покажется им странным. Если они устроят допрос, он не сможет связать и двух слов на их языке. А любой подозрительный незнакомец на этой планете автоматически попадал в каталажку.

Местность по левую руку была равнинной, но до высохшего русла реки оставалось футов сорок. Скалы по правую руку вздымались в полусотне футов. Кикаха рванул к руслу, надеясь, что кавалеристы его не засекут. Правда, раз он их увидел, что мешает им заметить его? Скверно, но делать нечего. Остается только бежать и надеяться на удачу.

Кикаха спрыгнул на дно сухого русла, тут же повернулся и взглянул на берег, прячась за листьями полыни. Вскоре всадники со штандартами проскакали мимо. На малиновых полотнищах колыхалось изображение бурого медведя с более длинными, чем у гризли, лапами и более короткой мордой.

Наверное, гигантские тупорылые медведи, вымершие на Земле-1, здесь сумели выжить, подумал Кикаха.

Офицеры, скакавшие вслед за авангардом, были чисто выбриты и носили круглые шлемы с пластинками, прикрывавшими носы. Сзади шлемы изгибались, защищая шею, а сверху были увенчаны черными плюмажами, напоминая обмундирование древнегреческих воинов. Кроме того, на всадниках были темно-фиолетовые плащи и малиновые туники, расшитые спереди золотом, а также кожаные сандалии, надетые на босу ногу. С широких, украшенных малиновыми каменьями поясов свисали ножны с короткими мечами. Кирасы наподобие тех, что носили испанские конкистадоры, гремели в корзинах, притороченных к седлам. В такую жару облачались в них, видно, лишь перед боем.

Вообще-то солнце пекло так сильно, что и шлемы казались лишними. Но, по-видимому, воинский устав не позволял их снимать ни при каких обстоятельствах.

Пехотинцы сжимали в руках копья, а с поясов у них свисали в ножнах длинные мечи. Они были так же чисто выбриты и смуглы, как и офицеры. Но, в отличие от коротко стриженного начальства, рядовые носили волосы до плеч – длинные, темные, волнистые, они свободно развевались на ветру. И все же солдаты не походили на жителей Средиземноморья. Широкие лица с выдающимися скулами, слабо выраженные монгольские складки на веках и длинные носы указывали на то, что среди их отдаленных предков были американские индейцы.

За ними шагало около сорока лучников.

Позади солдат тащился обоз – кучка мужчин и женщин, кто на конях, кто на груженых фурах. Все без исключения в широких мягких шляпах с высокими тульями, некогда желтых, а теперь просто грязных и заляпанных жирными пятнами. Разноцветные запыленные туники, никакого оружия. Уж они-то, без сомнения, принадлежали к индейской расе и были слугами или рабами. Обоз сопровождали несколько копьеносцев и лучников.

– У них есть лошади, – пробормотал Кикаха, – а мне необходима лошадь. Ergo[6]6
  Следовательно (лат.).


[Закрыть], я ее добуду. Хотя здесь, наверное, тоже вешают за конокрадство, как на старом добром Западе. Ну, да я не в первый раз ворую лошадей. И, надеюсь, не в последний.

Отряд прошел мимо, пыль улеглась, и Кикаха, убедившись в том, что солдаты не собираются за ним возвращаться, снова вышел на дорогу. Шагал он по ней около часа, а солнце палило все нещадней. Увидев двух всадников, спускающихся впереди с холма, Кикаха прибавил шагу. Когда они выехали на дорогу, то оказались всего в сорока футах от него. Кикаха окликнул незнакомцев, и те придержали коней.

Ребята на вид были крутые – круче некуда: такие же шляпы, как у рабов в обозе; черные, усыпанные крошками бороды по грудь; черные свирепые глазки; обветренные лица с ястребиными носами, не знающие, что такое улыбка. Одеты в грязные голубые туники и высокие, по бедра, сапоги. За плечами колчаны со стрелами, тетива на луках туго натянута. В ножнах длинные мечи и кинжалы.

Кикаха снял рюкзак и вытащил из него маленький слиток золота. Протягивая его, он указал другой рукой на ближайшего коня:

– Я дам тебе это за лошадь.

Они, разумеется, не поняли слов, зато поняли жесты. Перебросившись парой фраз, всадники повернули коней и устремились к Кикахе, обнажив мечи. Он предвидел такой поворот, поскольку выглядели они настоящими разбойниками. Парализующий луч выбил обоих из седла. Кикаха поймал одного коня за поводья, и тот, протащив его по земле несколько футов, остановился. Вторая лошадь ускакала прочь. Скинув всю свою одежду, за исключением брюк, и напялив вонючие  сапоги и тунику более рослого наездника, Кикаха пришпорил коня. Он прихватил с собой также лук и колчан.

Брюки он не снял, чтобы не стереть до крови ноги. Рядом с лежащими в отключке бандитами Кикаха бросил золотой слиток. Они его не заслужили, ну да черт с ними.

Путешествие верхом оказалось значительно более долгим, чем хотелось бы, потому что Кикаха боялся загнать коня и должен был позаботиться о его кормежке. По мере приближения к городу движение на дорогах становилось оживленнее. Туда ехали фермерские фургоны, груженные снедью, а обратно катили, громыхая, повозки с баулами накупленных товаров. Кикаха проскакал мимо каравана рабов, в основном индейцев и индианок, скованных железными ошейниками и цепями. Дети, правда без цепей, следовали за родителями. Кикаха пожалел несчастных, но сделать для них ничего не мог.

В конце концов он выехал на дорогу, ведущую прямо в город, до которого оставалось еще несколько миль. Кикаха обменял несколько золотых слитков на местные деньги: круглые медные и серебряные монеты различной величины и достоинства. На каждой монете был выгравирован профиль какого-то местного правителя, а по краю, рядом с ободком, бежали три слова, написанных незнакомыми буквами.

По местным меркам город был большой. Одна – полторы тысячи жителей, как прикинул Кикаха. На окраинах стояли вразброс убогие домишки. Чем ближе подъезжал Кикаха к океану, тем гуще становилась застройка, хотя до берега оставались еще мили. Там и сям среди трущоб и жалких лавчонок располагались огороженные заборами поместья с величественными особняками. Грязные улочки, похоже, были проложены коровами, которых гнали на водопой. По таким улочкам Кикаха проехал примерно половину местности, называвшейся на его Земле Голливудскими горами. Потом улицы стали прямее, кое-где попадались даже вымощенные большими обтесанными камнями мостовые.

Время от времени вдоль дороги мелькали высокие квадратные здания из белого камня, увенчанные двойными куполами. К особнякам вели широкие лестницы с колоннами, украшенными изображениями троллей, драконов, львов, медведей и, как ни странно, слонов. Или то были мамонты? Улицы здесь были немощеные, а в узких желобах по обочинам плескались вонючие помои. Возможно, ближе к берегу снова начинались каменные мостовые, но у Кикахи не было времени, чтобы в этом удостовериться.