Текст книги "Тщеславная мачеха"

Автор книги: Фиделис Морган

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 20 страниц)

Пигаль распахнула окно, схватила свободный конец веревки и бросила вниз.

– Я самая высокая, поэтому полезу пегвой. – Она встала на подоконник и, слегка покачиваясь, повернулась, ухватилась за веревку и начала спускаться. – Подождите, пока услышите всплеск, и тогда следуйте за мной.

Рыжая копна волос исчезла в окне. Кровать скрипнула, веревка натянулась. Высунувшись, графиня наблюдала за своей подругой.

– Там так высоко, Элпью.

Что-то лязгнуло, и Элпью стремительно обернулась, надеясь, что кровать не развалится.

– Мадам!

Она в ужасе застыла, когда от двери донеслось новое позвякивание и бренчание.

Графиня повернулась навстречу открывшейся двери; за ней стояли комендант и два стражника.

Под окном раздался всплеск.

– Mesdames! – вскрикнул комендант, выпучив глаза на их черные лица. – Вы обе превратились в мулаток ради встречи со мной?

– Мы разыгрывали несколько сцен из знаменитой пьесы «Императрица марокканская». – Графиня закрыла окно и осторожно отошла от него. – Мы надеялись, что это придаст нашему спектаклю немного больше правдоподобия.

– А это что? – Комендант указал на туго натянутую веревку из простыней.

– Это… – Графиня посмотрела в ту сторону и запнулась. – Это…

– Это швартов королевского судна, на котором путешествует императрица. – Элпью склонилась в поклоне к ногам графини и напевно произнесла: – Ваше королевское величество из величеств, ступите же на ваше славное судно и забудьте о проклятии лысого Эуфонио!

Графиня в ужасе взирала на Элпью. Что городит эта девчонка? В «Императрице марокканской» не было никакого Эуфонио.

Снаружи доносились крики и плеск. Элпью кивнула графине, чтобы та продолжала.

Леди Анастасия схватила со стола книгу и выбросила ее в окно. Новый всплеск. Новый крик.

– Вот так же, – начала громко декламировать графиня, – вот так же я бросаю остатки своей девственности в безбрежную пучину Пиратского моря, прежде чем мои стражи уведут меня отсюда… куда, я не знаю. – Она широко раскинула руки, надеясь на дальнейшее поэтическое вдохновение. – Приди, Тюремщик! Веди меня туда, куда и сам идешь.

– Все же вы, англичане, занятные существа. – Комендант покачал головой. – Подтверждаю, дамы, что ваше представление было блистательным, но у меня к вам более серьезное дело. – Один из стражников передал ему письмо.

– У меня lettre de cachet на имя графини Эшби де ла Зуш и мистрис Элпью.

Элпью глубоко вздохнула. Графиня судорожно сглотнула.

– В нем объявляется об отсутствии утвержденного обвинительного акта, поэтому по приказу его величества короля Франции Людовика… – Женщины закрыли глаза и поморщились, – я должен забрать вас из тюрьмы его величества Бастилии и передать в руки моего друга.

Из тени позади коменданта выступил мужчина в черном.

ГЛАВА ШЕСТАЯ

По-королевски – особый способ консервирования вишен.

Когда карета покидала Париж, поднималось солнце. Элпью и графиня сидели молча, периодически переглядываясь и поднимая брови. Говорить они не осмеливались.

У обеих в голове крутились мысли о виселицах, помостах с кострами и плахах с серебристыми мечами и тупыми топорами, дыбах и колесах для четвертования. Обе морщились при воспоминании о Пигаль с черным лицом, барахтавшейся во рву Бастилии.

После часа пути по проселочным дорогам карета въехала в город с широкими бульварами и элегантными, недавно выстроенными домами.

Графиня никогда не видела подобного города.

– Где мы? – спросила она, указывая в окно. – Ici, оu?

– Версаль. – Мужчина в черном слегка наклонил голову.

– Версаль! – Графиня повернулась к Элпью: – Боже мой, это место переменилось с тех пор, как я видела его в пятидесятых годах. Тогда это был крохотный пригород – и вот, посмотри! – Обогнув оживленную рыночную площадь, карета свернула на широкий, обсаженный деревьями проспект. – Здесь у Людовика был маленький охотничий домик. Его замок. Однажды я была там на приеме. Продуваемый сквозняками, убогий домишко.

Карета миновала ряды кустарника и главный въезд, обозначенный двумя обелисками, прежде чем через чугунные ворота въехать на мощенный булыжником двор.

Кучер сделал резкий поворот и остановил карету.

– Mesdames… – Мужчина в черном указал на дверцу кареты, которую открыл лакей в красивой ливрее. – Le chateau du roi, Louis Quatorze. [64]64
  Дворец Людовика Четырнадцатого (фр.)


[Закрыть]

– Разрази меня гром! – воскликнула Элпью, выходя из кареты и окидывая взглядом огромное, но изящное здание красного кирпича, построенное в виде буквы С. Двор перед ним был выложен мрамором в черно-белую клетку, сотни окон и позолоченные детали крыши сияли в лучах утреннего солнца.

– Чудное сооружение.

– Обдуй меня, ветерок, а то не чую под собою ног! – Графиня неуверенно спустилась навстречу солнцу. – Я смотрю, Людовик несколько расширил свое жилище с тех пор, как я была здесь в последний раз.

– Allons! – позвал мужчина в черном, торопливо входя в боковую дверь.

Графиня и Элпью последовали за ним по красивой мраморной лестнице, заполненной элегантно одетыми людьми, которые непринужденно беседовали, дожидаясь возможности войти в королевские апартаменты. Придворные расступились перед мужчиной в черном в сопровождении двух гвардейцев-швейцарцев. Элпью остановилась, чтобы поглазеть на портшезы, которые, опасно накренившись, стояли на ступеньках посередине лестницы. Внутри горделиво восседали разодетые дамы, а их носильщики отпихивали окружающих, чтобы оказаться первыми в галерее на верхней площадке лестницы. Швейцарцы резко отдали какой-то приказ, и носильщики подались назад, вдавив в теснившуюся за ними толпу двух пожилых господ.

Не отставая от мужчины в черном, графиня и Элпью вошли в вестибюль и проследовали дальше – через караульное помещение, где в ряд стояли пустые портшезы. Коротавшие время в болтовне носильщики, телохранители и разряженные и накрашенные придворные стояли здесь плотной группой, желая проникнуть в следующую комнату.

– Ну и дворец! – Элпью потянула графиню за рукав. – Вы когда-нибудь видели что-либо подобное?

В затейливо отделанной бело-золотой комнате многочисленные придворные взбивали парики, изящным движением сдвигали на один бок перевязи и поправляли галстуки, одновременно шушукаясь с женщинами, разодетыми в шелка и парчу всех цветов радуги. Графиня машинально закрыла лицо руками. Какой макияж! Набелены до алебастровой белизны, щеки нарумянены, глаза обведены синим, рты алые. И это только у кавалеров.

Мужчина в черном посторонился, пропуская графиню и Элпью вперед. Войдя в следующую комнату, они услышали за спиной всеобщий гомерический хохот.

– Anglais! Anglais! – кричали в толпе. – Bizzzzzaaaarrrrrrre! [65]65
  Странно (фр.)


[Закрыть] И над чем они смеются? – подумала Элпью. На самих-то штукатурки как на кухонных стенах.

Но все мысли об оскорбительном смехе исчезли при виде следующей комнаты.

Элпью ахнула. Графиня остановилась с открытым ртом.

– Это наверняка восьмое чудо света! – Элпью повернулась, рассматривая стены и потолок. – Такую комнату разве что во сне увидишь!

– А сколько зеркал! И все огромные. – Графиня пыталась подсчитать их, прикидывая стоимость. – Не знала, что умеют делать такие большие зеркала.

– По сравнению с ними зеркало, которое вы хотели повесить в передней гостиной на Джермен-стрит, кажется несколько убогим, а, миледи?

– Эта комната, должно быть, обошлась в сотни тысяч фунтов.

Кое-кто из находившихся в этом зале начал фыркать в рукав. Мужчина в черном взглядом заставил их замолчать. Сочтя, что графиня и Элпью выказали достаточно восторга, он повел их дальше, направляясь к одной из зеркальных ниш. Он тихо постучал в потайную дверь, устроенную в стене. Толпа умолкла. Придворные с завистью толкали друг друга локтями, наблюдая, как открывается дверь и мужчина в черном пропускает туда графиню и Элпью. Гвардейцы-швейцарцы остались снаружи, в Зеркальном зале.

Троица быстро пересекла комнату, в которой вокруг стола сидели мрачные придворные – они писали и запечатывали письма. Длинным кривым ногтем мужчина в черном поскребся в следующую дверь. Затем, поклонившись Элпью и графине, оставил их.

Дверь медленно отворилась.

Женщины вошли в бильярдную. Там не было никого, кроме одного стражника. В углу за бильярдным столом возвышалась ширма. На каминной полке громко тикали часы изысканной работы.

– Что происходит, миледи? – прошептала Элпью, окидывая взглядом загадочного часового. – В жизни не видела такого великолепного дворца.

– Неужели это не сон? – Графиня заговорила громко, чтобы возможный слушатель услышал ее. – По сравнению с этим дворцом Сент-Джеймсский дворец кажется собачьей конурой. – Графиня переступила с ноти на ногу. Ей не понравилась усмешка, с которой смотрел на них стражник. Элпью засмеялась. – Что смешного?

– Вряд ли он понимает по-английски, мадам. Но мы с вами находимся в этом дворце, вызывающем благоговейный трепет, а сами, если помните, все еще вымазаны сажей после нашего ночного предприятия.

Графиня посмотрела на свои черные руки и декольте. Да уж… А ведь здесь, если судить по виду дам, мимо которых они прошли, – чем роскошнее экипаж, тем белее белила.

– О Господи, Элпью. Мы стоим в личных апартаментах могущественнейшего монарха в мире, похожие на двух угольщиков из Ньюкасла.

Дальняя дверь открылась, и вошел мужчина с пачкой бумаг в руках. Он кивнул стражу, и тот покинул комнату, плотно закрыв за собой дверь.

– Добро пожаловать в тайную канцелярию короля Людовика Четырнадцатого. – Мужчина положил бумаги на бильярдный стол. Говорил незнакомец на прекрасном английском. – Полагаю, вы благодарны его величеству за ваше освобождение?

– Очень, – ответила графиня, решив не напоминать, что его величество сам же и засадил их за решетку.

– Сначала расскажите мне вот об этом… – Мужчина вынул исписанный лист. – Что это значит?

Компаньонки склонились над бумагой, прочли.

– Какая непристойность! – Графиня оставила листок в руках у Элпью, а сама вытерла ладони о юбку, оставив на ней черные полосы.

– Какая мерзость! – Элпью очень внимательно рассмотрела текст, поднеся бумагу к самым глазам. – Кто написал этот грязный памфлет?

– Вы, – ответил мужчина, гневно глядя на Элпью.

– Я не писала этого. – Элпью вернула статью. – Признаю, на мой почерк похоже, но он подделан. Посмотрите на нечеткое соединение букв в словах. Взгляните на хвостики в буквах «д» и «у». Этим писавший изобличает себя как далеко не первоклассного фальсификатора.

– Вы наблюдательны, мадам. – Мужчина просмотрел статью. – И хладнокровны. В подобной ситуации многие люди ударились бы в панику. Сей пасквиль был передан одному из слуг его величества. Предположительно для того, чтобы обеспечить ваш немедленный арест. – Положив листок, он потер руки. – Его величество осознал свою ошибку и избавил вас от ужасов Бастилии. Однако, дамы, за все в этом мире надо платить, о чем, как я уверен, вам известно. Поэтому в ответ его величество пожелал, чтобы я нанял вас… э… – Он замолчал и порылся в бумагах. – Скажите, графиня, что вы знаете о человеке, которого называют Таинственным Узником Бастилии?

– Я не знаю, о ком вы говорите. – Графине не хотелось навлекать на несчастного новые неприятности.

– Вы уверены? – Инквизитор смотрел графине прямо в глаза. – О мужчине в железной маске?

Тишина за ширмой стала прямо-таки оглушительной.

– Повторяю: я не знаю, о ком вы говорите. – Графиня не собиралась рассказывать о туннелях в дымоходе, а иначе как бы она узнала об этом человеке? Она сжала руки. Все эти разговоры о Таинственном Узнике снова напомнили ей о бедной Пигаль. – Кроме приема у коменданта, я довольствовалась компанией Элпью и моей дражайшей подруги, герцогини де Пигаль…

Из-за ширмы донесся шорох.

– Его величество приказал мне нанять вас обеих в качестве информаторов при дворе в Сен-Жермене.

– Шпионок, что ли? – Элпью почувствовала, что на мгновение ее сердце дало сбой. Вот это другой разговор. Настоящая работа.

– Вы будете тщательно охранять собранные сведения. Ничего из того, что вы выясните, не следует записывать и оставлять в комнате. Если все же вам придется что-то записать, держите это при себе. Замок – настоящий рассадник воровства, как, полагаю, вы уже убедились на собственном опыте. Мы уверены: кольцо королевы Марии подложили вам в сумку, чтобы обвинить вас и увести от настоящих преступников, затаившихся при дворе Стюартов. Нам сообщили о краже, намекнув, где искать пропавшее кольцо. Ясно, что кто-то в замке хотел убрать вас с дороги. Вы не знаете, кто бы это мог быть?

– Не знаю, хотели они убрать нас с дороги или нет, мистер, – ответила Элпью, – но мы и сами всей душой хотели убраться с их пути.

Графиня ткнула ее в бок.

– Мне кажется, Элпью имеет в виду, что нам не хотелось разлучаться.

– Нас также проинформировали, что некто, писатель с именем, клеветал на его величество. Естественно, подобные вещи нам не нравятся, особенно когда исходят от людей, пользующихся милостью его величества. Но в последующем доносе говорилось, что мы арестовали не тех писателей и в сочинении оскорбительных для его величества историй виновна другая женщина.

– Изабелла Мердо-Мактавиш! – Графиня засмеялась. – Если только его величество не белка и не женщина, живущая в пряничном домике, по-моему, он может не опасаться ее пера. Эта женщина пишет сказки. И предполагаю, донес на Изабеллу ее собрат по профессии, поскольку представить, что леди Мердо-Мактавиш пишет политические памфлеты, столь же невероятно, как и то, что пьесы елизаветинского рифмоплета Шекспира когда-нибудь будут поставлены в «Комеди Франсез».

Мужчина пристально посмотрел на графиню и сделал для себя какую-то пометку.

– Как бы то ни было, мадам, но мы со своей стороны выяснили, что в Лондоне за вами обеими закрепилась репутация хороших сыщиц. Поэтому вы отправитесь в Сен-Жермен и проведете расследование для короля Франции. – Взяв лист бумаги, мужчина начал читать. – Его величество хочет узнать следующее: первое – что случилось с девицей Аурелией и почему? Он крайне обеспокоен, чтобы новый скандал с отравлением не омрачил его правления. Второе – кто ворует? Третье – не вынашивает ли кто-нибудь из якобитов планов создания армии и не готовит ли заговора против короля Вильгельма, который, как вам известно, признан нашим королем законным правителем Англии? Четвертое – почему иные французские аристократы стремятся посещать ужины в Сен-Жермене, хотя все знают, что версальская кухня несравненно выше тамошней?

– На последний вопрос я могу ответить немедленно, – отозвалась графиня. – Ответ – горошек.

– Горошек?

– Ну, такие маленькие зеленые кругляши. Едят с помощью ножа.

Мужчина положил бумаги на бильярдный стол и подался вперед. За ширмой раздался скрип.

– Чтобы доставить его величеству удовольствие и подольститься к нему, придворные, находясь в этом дворце, почитают своим долгом поглощать горошек ведрами. Но затем, поскольку они не в таком восторге от этого изумрудного овоща, как его величество, им приходится удаляться в соседнюю комнату для очищения желудка.

Из угла донесся сдавленный смех.

– Что там за шум? – Графиня указала на ширму. – Почему бы этому соглядатаю не показаться нам, поскольку мы и так знаем, что он там?

За ширмой снова засмеялись, потом что-то быстро прошептали.

– Почему вы намазали лица черной краской? – спросил мужчина.

– Мы ставили, – начала графиня. – «Императрицу ма…».

– Это был побег, сэр, – вставила Элпью. – Мы пытались бежать из Бастилии. И мы сделали бы это, если б нам не помешало это леттер де кашей.

– О Боже, Олимпия! – всполошилась графиня. – Вы должны узнать, сударь, что мы очень волнуемся за нашу подругу герцогиню де Пигаль, которую оставили плескаться во рву.

Хихиканье за ширмой сменилось настоящим смехом. Опираясь на бильярдный стол, инквизитор попытался заглушить смех фальшивым кашлем.

– Джентльмен, который привез вас в Бастилию и сюда, – личный секретарь его величества. Вы часто будете видеть его в Сен-Жермене. Сами к нему не обращайтесь, при необходимости он свяжется с вами.

– Несмотря на всю мою благодарность его величеству, я не вернусь к работе на кухне под началом этого типа Уэкленда, – заявила Элпью. – Лучше уж в Бастилию.

– Если его величество пожелает, то отправит вас на эшафот. Его величество всегда сможет приготовить для вас другое из его знаменитых lettre de cachet…

– Снова в Бастилию?

– Нет-нет. Уверен, оно придется вам по душе. Оно направит вас в монастырь.

– Чтобы отдохнуть, – промолвила графиня. – Как мило… такая тишина.

– Нет. Вступить в орден. Навсегда. Вы обе станете монахинями. В ордене, который хранит молчание.

– О Боже, мадам! – Элпью потянула леди Анастасию за рукав. – Только не это. Все, что угодно, но только не это!

– Поэтому я уверен: если вы знаете, что хорошо для планирования долгой и счастливой жизни, вы вернетесь в Сен-Жермен и выполните порученное вам дело. Графиня, вы останетесь в замке, в той же комнате, где и помещались.

– Только не на чердак!

– Именно туда, поскольку мы считаем, что именно там вы скорее всего будете в центре событий. Для мадам Элпью снимут комнату в городском доме. Таким образом вам удастся беспрепятственно следить за всем происходящим в замке, не возвращаясь к обязанностям сен-жерменской прислуги. Помните, мы будем наблюдать за вами обеими. Не сомневаюсь, вы уже поняли, что мы делали это с момента вашего появления при дворе короля Якова. – Он посмотрел на часы, стоявшие на каминной полке. – Во времени вы ограничены. Сегодня воскресенье. Его величество дает вам срок до вечера пятницы, когда вам предстоит вернуться сюда с ответами.

– Почему вечером в пятницу?

– Мы располагаем сведениями о грядущих преступлениях якобитов, намеченных на вечер пятницы.

– А если нам не удастся узнать то, что вам нужно?

Он бросил на Элпью взгляд, призывающий к молчанию.

– Карета заберет вас в сумерках с клетчатого двора. В ней вас будут ждать ваши сумки, а у дверцы – стража. А пока вас приглашают осмотреть королевские владения в Версале. В такой солнечный день в парке очень приятно, там есть множество укромных тенистых уголков. – Открывая перед дамами дверь, мужчина вручил сыщицам записку. – Ознакомьтесь. Наш шпион нашел это в одной из комнат в замке Сен-Жермен.

– В чьей комнате? – спросила графиня.

– В комнате человека, которого мы подозреваем в шпионаже. Но этой информацией мы с вами делиться не склонны. Увезти с собой записку вы не сможете, но ее расшифровка – часть вашего задания. Возможно, она связана с другими вопросами. – Графиня наткнулась на Элпью, стремясь сделать реверанс в тот момент, когда мужчина сказал им вслед: – Думаю, вам имеет смысл вступить в один из сен-жерменских кружков. Предпочтительнее в писательский.

– Нам заплатят за эту работу?

Дверь за ними закрылась.

В парке нещадно палило полуденное солнце, когда графиня и Элпью направились прочь от дворца.

Они спустились по каменным ступенькам и, с трепетом и удивлением оглянувшись на громадный дворец, сели у великолепного фонтана, орошаемые его брызгами.

Графиня распечатала письмо и взглянула на странный текст:

Т. в.

Воскресение

Богоявление

Вечер пятницы

Апокалипсис: смерть великой блудницы.

– Что ж, ясно, как на Темзе в туманную ночь.

– Не понимаю. Если такая спешка, почему они сразу не повезли нас в Сен-Жермен?

– Полагаю, сначала мы должны оценить размеры владений его величества… и, таким образом, его власти.

– О Господи, мадам, терпеть не могу, когда за мной шпионят. – Элпью оглянулась. – Как по-вашему, сейчас нас кто-нибудь подслушивает?

– Да нет, разве только одна из золотых нимф в фонтане живая. – Графиня всмотрелась в фигуры, омываемые искрящейся водой. – Эй, да что тут творится? Эти женщины издеваются над мраморной девушкой наверху, и большинство из них превращается в лягушек. Смотри, Элпью, некоторые из них уже стали лягушками.

– Возможно, так же поступит с нами и его величество, если мы не разгадаем ту тайну. – Элпью начала отмывать в фонтане руки. – Кто был тот юноша, смеявшийся за ширмой?

– Личный секретарь, который привез нас сюда?

– Нет. Кто-то повыше ростом. Я видела верхнюю часть черного парика, торчавшего словно рожки. А король Франции высокий?

– Очень. О, Элпью, здесь так много вопросов. Нужно их упорядочить, пока нас снова не разлучили. Теперь нас все будут считать преступницами, попомни мои слова. – Графиня обмахнулась таинственным письмом. – Боже, до чего жарко!

– Миледи, запомните: если мы сами не скажем, никто не узнает, что мы были в Бастилии. Откуда им знать? Даже страже при въезде запретили смотреть на нас, а для надзирателей мы лишь пара заключенных под номерами. Думаю, мы должны сказать этой неприятной компании, что ездили в Париж навестить больную подругу.

– Один-то будет знать. – Графиня улыбнулась и подмигнула Элпью. – Тот, кто донес на нас.

– О да, разумеется. – Запрокинув голову, Элпью подставила лицо солнечным лучам. – Мне нравится это место. И мы хотя бы на свободе.

– О Боже, бедная Пигаль! Очень надеюсь, что она выплыла и скрылась. – Графиня прикрыла рот рукой. – Я пообещала Олимпии защиту от злодеев, которые преследуют ее. Однако теперь было бы лучше, если б ее поймали и снова посадили под замок. – Она тоже опустила руки в прохладную воду, поплескала на перемазанное сажей лицо. – Как теперь есть в этом кошмарном месте? Каждый кусок будет казаться мне отравленным. Хорошо этим молодым повесам являться в Сен-Жермен, чтобы избежать горошка… а вот как мне избежать еды? К моменту возвращения домой я стану тонкой как тростинка. – Графиня застонала. – Ох, Элпью, мне придется присоединиться к этому скучному писательскому кружку.

– Шотландка в Бастилии. Так что вы можете присвоить ее владения.

– А ведь верно.

Покачиваясь на высоких каблуках, мимо них прошла женщина. На ходу взглянув на них, она засмеялась. Элпью подбоченилась и ответила ей сердитым взглядом.

– Ну, мадам? – поинтересовалась она и, не дождавшись ответа на заданный по-английски вопрос, продолжала: – Эй, мадам, вы смеетесь над нами, потому что у нас немного запачканы лица?

Женщина что-то неразборчиво пробормотала по-французски.

– Подавись своим ядом, мадам Поганка! – Схватив графиню за руку, Элпью повела ее прочь. – Мы с миледи немного перегрелись на солнце, не говоря о том, что и лягушками сыты по горло.

Придворные заполняли парк, прогуливались по дорожкам; некоторые из них уже катались в лодках по озеру, другие сидели в тени деревьев по сторонам главных аллей.

– Давайте найдем не такой людный фонтан, мадам, и смоем грязь с наших лиц. Может, удастся найти тенистый уголок и немного поспать. А где-нибудь во дворце, без сомнения, есть еда. Нам следует основательно подзаправиться, даже если это будет один горошек.

Миновав другие красивые фонтаны, они нашли уединенное место рядом с пестрой дорожкой, недалеко от фонтана Бахуса с его черными виноградными гроздьями и пьяными золотыми амурами.

– Нужно раздобыть Библию, – сказала графиня, – чтобы освежить в памяти подробности Богоявления и Апокалипсиса и попытаться разгадать эту загадку. – Забрав записку у Элпью, леди Анастасия начала изучать ее. – Если не ошибаюсь, почерк тот же, что и на письмах с угрозами. – Прищурившись, она перечитала записку. – Знаешь, Элпью, мне это кажется скорее списком дел или покупок, чем загадкой.

– Сколько у нас времени? Четыре дня. С чего начнем, миледи? – Элпью прикусила губу. – Что мы ищем?

– Сначала то, что помельче. Кольцо.

– Я видела его. Я знаю, что Пайп спрятала кольцо во рту, а потом изобразила припадок, чтобы всех отвлечь. Кроме того, она ходит повсюду, и вопросов ей не задают. И не только это. Что-то в этой девушке заставляет меня не доверять ей.

– Согласна. Я видела Пайп полсекунды, но, на мой взгляд, она слишком уж дерзкая. – Графиня устремила взор вдоль тенистой дорожки, которая заканчивалась другим фонтаном. – Посмотри… кто это?

На дорожку вступил строй опрятных молодых девушек. Шагая в ногу, они приближались к сыщицам. На них были одинаковые коричневые юбки, корсажи на китовом усе, воротнички и манжеты блуз отделаны кружевом, на головах белые чепчики. К одежде самых старших прикреплены синие ленты, затем шли девушки с желтыми, зелеными и, наконец, с красными лентами.

– Вот это да! Что за необычная процессия? – подивилась Элпью и посторонилась, давая им пройти.

– Это девушки из Сен-Сира. – Откуда ни возьмись рядом с ними появилась мадемуазель Смит. – Я видела вас у фонтана Латоны. [66]66
  В греческой мифологии мать аполлона и Артемиды; обидевшие ее люди были превращены в лягушек.


[Закрыть] Сегодня днем маркиз устраивает для девушек показательный урок. Я свободна до завтра, поэтому иду на встречу со старой подругой, чтобы вместе погулять по парку.

– А ваша школа была такой же? – Элпью все еще смотрела вслед по-военному ровному строю девушек. – Как военная академия?

– О нет! – Мадемуазель Смит рассмеялась. – Разумеется, такой ее задумали, но, боюсь, наше заведение было второсортным.

– Что вы хотите этим сказать? – Графиня вспомнила о рассказе Пигаль про школу, которую она основала. – Похожа на публичный дом?

– Ни в коей мере. Но ленточек у нас не было, и наград и поездок в такие места, как Версаль, тоже. – Леонора Смит пристально посмотрела на графиню. – С вами произошел несчастный случай? У вас как будто копоть на лице.

– Ах да, – ответила графиня. – Мы наблюдали, как один джентльмен показывал в действии новый летательный аппарат, а тот взорвался… Вот мы с Элпью и пришли сюда, чтобы отмыться в фонтане.

– В этой гнилой воде вы подцепите заразу. Воду доставляют сюда по трубам, за много миль. Рядом с Версалем нет реки. Идемте со мной, я покажу вам, где можно умыться по-настоящему.

– Как это любезно с вашей стороны, мадемуазель Смит. – Графиня потащила за собой Элпью. – Я рада, что здесь у вас есть подруга. Полагаю, вам довольно одиноко в Сен-Жермене теперь, когда Аурелия…

– Ее смерть, конечно, потрясла меня. Но я уже сказала Элпью, что едва знала ее. Так, разика два перебросилась с ней несколькими фразами.

– Интересно, а что думает обо всем этом маркиз?

– Он не знает. – Леонора приняла серьезный вид. – Но уверена, он обвинил бы в этом картофель. Если ненормальные англичане настаивают на употреблении в пищу этих ядовитых клубней, что ж, он считает подобные случаи неизбежными. А теперь прошу следовать за мной. Я приведу вас на кухню, и, после того как умоетесь, вы сможете отведать кушаний, достойных короля.

Когда тени удлинились, графиня и Элпью, набив карманы хлебом и сыром, с сумками, раздутыми от фруктов и пирожных, вышли из боковой двери к своей карете.

– Bon soir, mesdames! – Перед ними стоял барон Люневиль, высокий английский аристократ, который постоянно приезжал в Сен-Жермен, спасаясь от несносного горошка. Вид у него был удрученный.

– Вы ехать Сен-Жермен? – спросила графиня, полагая, что, если она выпустит из предложения несколько слов, французам будет легче понять ее.

Он покачал головой и погрозил пальцем.

– Pas aujourd'hui. – Наклонившись к ним, он заговорщицки прошептал: – Le Roi! – И закатил глаза. – Interdit! [67]67
  Не сегодня. Король! Запрещено! (фр.)


[Закрыть]

Графиня смутилась. Вероятно, это из-за нее версальским придворным запретили скрываться от горошка в Сен-Жермене. Барон удалился; к сыщицам подкатила карета. Они подняли свои сумки.

С форейторского места спрыгнул лакей Роджер и открыл дверцу для герцога де Шарма. Тот, щеголяя серебристым атласным костюмом с вишнево-красными лентами, в пене кружев и по-прежнему опасно покачиваясь на очень высоких каблуках, ступил на землю.

Он заметил Элпью, и глаза его засияли.

– О, моя девушка-там-там! – С трудом сохраняя равновесие, герцог де Шарм двинулся к Элпью, подняв руки и собираясь похлопать ее по вздымавшимся над вырезом платья полушариям грудей.

– Только попробуй, наглый хлыщ. – Элпью ткнула надушенного павлина кулаком в лицо. – Последний раз, когда ты бил меня по груди, как по африканским барабанам, я сказала, что двину тебе в рожу, если ты еще раз распустишь руки. И не говори, что я не предупреждала тебя.

У герцога де Шарма глаза полезли на лоб, а открывшийся рот образовал идеальную букву О.

– Милорд! – воскликнул Роджер, пытаясь подхватить герцога, который все пятился, пытаясь устоять на высоких каблуках. – О, милорд герцог!

– Кто-нибудь поможет мне выбраться из этой проклятой кареты? Я задыхаюсь. – Из кареты высунулась бледная женщина с темно-каштановыми волосами. Элпью сразу же узнала в ней ту особу, которую видела с Уиппингемом в день смерти Аурелии. – Ну ладно. – Подобрав юбки, женщина выпрыгнула самостоятельно и, приземлившись, едва удержалась на ногах. Она развернула веер и начала обмахиваться им. – Слишком жарко. При такой погоде в Версале просто ад. – Лакей, помогавший своему господину сохранить равновесие, сердито посмотрел на женщину. – Идемте, милорд, – позвала та, хватая герцога за локоть. – Мы опоздаем.

Не отрывая взгляда от выреза Элпью, герцог обратился к ней:

– Я лишь восхищался вашей необыкновенной poitrine, [68]68
  Грудью (фр.)


[Закрыть] мадам. – Он уже стоял ровно и расправлял ленточки, зацепившиеся за голубую перевязь и локоны огромного парика, который, в свою очередь, зацепился за бриллиантовые серьги. – Это комплимент. Люблю женщин с крупным фасадом. – Он изобразил пышную грудь, потом поцеловал кончики пальцев. – Parfait! [69]69
  Восхитительно (фр.)


[Закрыть]

Элпью злобно оскалилась. Графиня схватила ее за руку, пока та снова не бросилась на вельможу.

– О-ла-ла! – с огоньком в глазах воскликнул герцог. – Les fauves! [70]70
  Дикарки! (фр.)


[Закрыть]

Как привидение мужчина в черном скользнул между ними. Он молча посмотрел графине в глаза и указал на карету.

– Мы поедем в карете герцога?

– Она не моя, – хихикнул герцог, взмахнув своей украшенной серебром тростью из черного дерева, так что звякнули все его браслеты. – Allons.

Покачиваясь, он направился к дворцу. Таинственная женщина шла, отставая от него на несколько шагов.

Когда графиня забралась в карету, мужчина в черном протянул руку.

– Что ему теперь надо? – спросила Элпью.

Он сделал вид, что пишет.

– Надеюсь, ты запомнила это. – Достав из сумочки непонятную записку, графиня отдала ее.

– Вы же знаете меня, миледи. Записка запечаталась у меня в голове.

Лакей запрыгнул на запятки; мужчина в черном хлопнул по дверце кареты, и лошади тронулись.

– Фу! – Элпью замахала руками, чтобы очистить воздух внутри кареты. – Этот тип душится сильнее, чем все ковент-гарденские проститутки, вместе взятые. Ату женщину, что былас ним, я видела с Уиппингемом. Это его жена, герцогиня?

– Еще чего! – Графиня откинулась на сиденье и скривила губы. – Конечно, нет. Да эта особа ему в дочери годится. Герцогиня – неприметная женщина странной внешности. У нее огромный крючковатый нос, почти достающий до капризных вишневых губок.

– Значит, ее легко узнать?

– Да, ее не пропустишь, – фыркнула графиня. – Она похожа на попугая, который ест вишню.

– А она высмеивает его женоподобность?