Текст книги "Тщеславная мачеха"

Автор книги: Фиделис Морган

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 20 страниц)

– Вы не видели мою госпожу?

– Она порезала руку. – Схватив Элпью за локоть, леди Уиппингем так и покатилась со смеху. – Эта ваша подопечная вот-вот спарится с лакеем Шарма, не заметили?

Их движения действительно напоминали скорее то, что можно увидеть в банях Ковент-Гардена, чем фигуры куранты, которую танцевали все остальные.

Стройный мужчина в лисьей маске грубо вытащил Элпью танцевать.

– Где ваша госпожа? – Элпью тотчас узнала голос Уэкленда. – Она в смертельной опасности. – Сжав руку Элпью, он тянул сыщицу за собой. – Ради Бога, притворитесь, что танцуете. Тут есть одна пастушка…

– Здесь множество пастушек, лорд Уэкленд. Вы их не видели?

– Одна в особенности. Моя плоть и кровь, но я… – Он замолчал. Элпью была уверена, что Уэкленд плачет под маской. – Она переполнена злобой. И направляет ее не на тех людей. Она убила Изабеллу и Аурелию, а теперь охотится на вашу госпожу. Но ей нужна…

– Леди Прюд, – сказала Элпью. – Я знаю. Но почему, милорд?

– Пятнадцать лет назад, когда я работал помощником повара в Лондоне, у меня родилась дочь. Я бросил работу и поступил на службу в семью леди Прюд. Она была высокого происхождения. Я же – низшим из низших… – Соблюдая фигуры танца, они повернулись и, продолжая держаться за руки, сделали несколько шагов, потом каждый отставил в сторону ногу. – Моя жена умерла в родах. Поэтому четыре года я воспитывал девочку один. Затем ее светлость обратила на меня внимание, и мы бежали, а затем поженились. Именно в то время произошла так называемая «Славная революция», и тысячи английских католиков бежали во Францию, поэтому мы сделали вид, что тоже исповедуем эту веру, и надежно укрылись в толпе. Я увез дочку с собой, но леди Прюд заявила, что мы никогда не сможем начать жизнь заново с такой обузой, как ребенок, особенно темнокожий ребенок. Поэтому мы отдали ее…

– В монастырь ордена дочерей Богоматери.

– Да. А когда несколько лет назад леди Прюд бросила меня, чтобы выйти за лорда Прюда, я осознал свою ошибку.

– Но вы же были женаты, лорд Уэкленд… как же она могла выйти за другого? Особенно в католической Франции?

– Я не Уэкленд и никакой не лорд, а мистер Смит, живший рядом с Тауэром. Выйдя за меня, леди Прюд потеряла свой титул и стала обыкновенной миссис Смит. – Уэкленд презрительно усмехнулся. – Так продолжаться не могло. Через несколько лет она оставила меня, чтобы вернуться в общество, куда потеряла доступ, выйдя за меня замуж. Я поехал в монастырь за своей дочкой, но монахини сказали, что она умерла. – Уэкленд всхлипнул. – Она была такой милой. Похожая на мою мать, но смуглая, как ее мать, она напоминала цыганку.

– А она была жива, да?

– Но я не знал этого. Если бы знал, я бы… – Уэкленд кивнул, ухмылка на лисьей маске резко контрастировала с его рассказом. – Я скитался по Франции, а потом оказался здесь, в Сен-Жермене, куда в конце концов попадают все изгнанники. Леди Прюд, теперь уже сама вдова, сразу узнала меня. Придумав мне имя и фальшивый титул, она дала мне работу в обмен на мое молчание о ее двоемужии.

– А ваша дочь?

– Она выследила меня, угрожая убить женщину, которая помогла мне…

– Уничтожить ее?

– Да, так она говорила. Я никогда не видел ее с тех пор, как оставил в монастыре. Но несколько недель назад получил письмо; она сообщала, что знает, кто я такой, и пришла вернуть мне мое имя – простого мистера Смита – и совершить правосудие над женщиной, которая отделалась от нее. Я думал, что это Аурелия, поскольку письмо пришло за день до ее появления, но теперь сомневаюсь. Это может быть любая из здешних молодых женщин… Леонора Смит например. Ведь у нее такая же фамилия, как у меня.

– Леди Прюд оставила для этой таинственной девушки записку в исповедальне приходской церкви, верно? – торопливо заговорила Элпью. Она хотела располагать полной информацией, чтобы предотвратить надвигающуюся катастрофу. – Леди Прюд сказала вашей дочери, что мачеха, обидевшая ее, была писательницей, после чего леди Мердо-Мактавиш, графиню и меня отправили в Бастилию ради нашей же безопасности?

– Да, таков был план.

– Затем, после того как леди Мердо-Мактавиш встретила свой страшный конец, леди Прюд охватила паника. Она сообразила, что события выходят из-под контроля. И тогда сделала так, чтобы ее арестовали?

– Я дал ей знать, что она ошиблась с Аурелией и Изабеллой. – Уэкленд плакал под маской лисы. – Затем я оставил в исповедальне еще одну записку для нее, где написал всю правду, но она за ней так и не пришла.

– Значит, девушка все еще полагает, что графиня ее мачеха?

Когда они сделали разворот на носочках, в бальный зал вошел доктор Стикуорт. К нему направилась пошатывающаяся Люси Уиппингем, и доктор круто развернулся.

– Вернись, Стики! – воскликнула Люси, устремляясь за ним. – Ублюдок! – Остановившись на пороге, она запустила ему вслед пустой бокал. – Хотя мать и назвала тебя Гектором, это не означает, что ты можешь трахать все попадающееся тебе на глаза, надутый мерзавец.

Гектор!

Так французы называют валета бубен. Оставив Уэкленда, Элпью подхватила юбки и бросилась в погоню за доктором.

ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ

Фрикасе – разновидность рагу.

Графиня попыталась сориентироваться в темноте. Она слышала, как падают капли с отсыревших сводов неиспользуемой темницы. Стены были влажными и скользкими на ощупь. Леди Анастасия решила, что ее камера, вероятно, примыкает ко рву с водой.

Она наугад добралась до двери – тяжелой, дубовой, с маленькой ржавой решеткой. Сквозь нее графиня разглядела только другие темные сырые стены. Порез на руке ныл.

И почему она, как Элпью, не носит с собой трутницу? Сейчас хотя бы зажгла свечку.

Все так же ощупью графиня начала искать каменную скамью. В старых темницах в камерах всегда было какое-нибудь сиденье. Она продвигалась вперед – дюйм за дюймом – и когда ударилась коленями о каменный выступ, одновременно под руки ей попалось что-то мягкое. Одежда. Графиня потрогала ее – влажная, но не насквозь. Подняла, ощупала. Женское платье. И явно лежит здесь не более нескольких часов. Сшито из тонкого муслина. Но зачем вообще его сюда положили? Графиня бросила платье на скамью.

Среди разноголосой капели послышался новый звук. Едва различимый. Шаги. Легкие. Кто-то шел в атласных туфельках, а не в тяжелых мужских сапогах, и все ближе и ближе.

Графиня встала у двери.

В замочной скважине медленно повернулся ключ. Затаив дыхание, графиня ждала. Как только дверь откроется, она попытается бежать.

Дверь чуть-чуть приоткрылась. Графиня приготовилась к броску. Скосила глаза в проем.

Различила она лишь смутные очертания женской юбки. Скудный свет падал на тускло поблескивавшее лезвие.

– Мачеха! – позвал нежный женский голосок. – Ты здесь? – Графиня снова прижалась к стене и присела. – Ты уничтожила меня, драгоценная мачеха, а теперь я вернулась, чтобы уничтожить тебя.

В чем, собственно, дело? Графиня никогда не имела приемных детей. Единственной, кого она, так сказать, удочерила, была Элпью, чьи родители умерли во время Великой чумы.

Графиня бросилась вперед, чтобы оттолкнуть девушку с дороги, но в этот момент нож прорезал ее юбку, задев при этом и ногу.

Она оттолкнула нападавшую и подобрала юбки, намереваясь подняться и бежать, но тут на нее обрушился град ударов.

Графиня дернула преступницу за лодыжки, та потеряла равновесие, покачнулась, и леди Анастасия, спотыкаясь в темноте, побежала по черному, пропитанному влагой коридору.

Потеряв доктора из виду, Элпью топнула ногой и осмотрелась. Замок представлял собой лабиринт дверей, комнат и лестниц, и Стикуорт ориентировался здесь несравненно лучше, чем Элпью.

Из зала выскользнула высокая пастушка и остановилась у сыщицы за спиной.

– Готовится что-то еще, да? – Пастушка подняла маску. Это был Джон. – Попытка убийства еще не конец.

– Они увели графиню.

– Кто «они»? Я помогу, но вы должны рассказать, что вам известно.

– Эти идиоты телохранители арестовали герцога. Но это был не он, а доктор Стикуорт.

– Я позову своих ребят. – Надвинув маску на лицо, Джон размашистым шагом направился к бальному залу.

Элпью пошла вперед и наконец оказалась у верхней площадки винтовой лестницы, где и обнаружила след пребывания в этом месте своей госпожи. На серой каменной ступени виднелось пятнышко свежей крови.

Леди Уиппингем сказала, что графиня порезала руку.

Обернувшись, Элпью крикнула Джону, что нашла след, и, ориентируясь на неравномерные капли, сбежала вниз через две ступеньки. Остановившись у подножия лестницы, Элпью осмотрела пол. След уводил налево. Миновав череду темных пустых комнат, она увидела еще одну лестницу. И снова на ступеньках, ведущих вниз, разглядела капли крови. Внизу Элпью опять осмотрела пол. В этом помещении он был устлан темно-бордовыми турецкими ковриками, и ей понадобилось время, чтобы определить поворот – направо. Элпью побежала по темным комнатам и переходам, пока не достигла очередной винтовой лестницы.

Внизу ступеньки терялись во тьме. Там явно находились заброшенные подвалы.

Свечи у Элпью не было. Она подумала, не вернуться ли за свечой в одну из оставшихся позади комнат, но решила, что время важнее, чем свет.

Спускаясь по сырым ступеням, Элпью живо представляла себе труп Изабеллы Мердо-Мактавиш.

Переход, выложенный скользкими каменными плитами, повернул и привел Элпью в еще более сырой коридор, по обе стороны которого шли тяжелые дубовые двери. Она лихорадочно распахивала их, глядя, не сидит ли там кто в засаде.

Потом остановилась и прислушалась.

Откуда-то поблизости доносился едва слышный звук – хлюпающий тихий плач. Элпью прокралась вперед и остановилась у двери, из-за которой шел этот звук.

Прижавшись к склизкой стене, она толкнула дверь.

Глаза Элпью слегка привыкли к темноте, и она увидела женщину, сидевшую на скамье в дальнем углу камеры. И сразу поняла: это не графиня.

Женщина поднялась и шагнула вперед.

На ней были костюм и маска пастушки.

– У меня забрали их обоих, – пробормотала она. – Мою любимую и моего мужа. Теперь я одна в целом свете. – Она ухватилась за платье Элпью. – Пожалуйста, помогите мне. Моего мужа арестовали. Он в этой темнице? Я ищу его. Куда его увели?

– Вы должны помочь мне, мадам. – Элпью вцепилась в холодную руку герцогини. – Мы должны найти мою госпожу, графиню. Ей угрожает опасность от человека, убившего Изабеллу.

– Графине? – Герцогиня, оглядываясь, следовала за Элпью. – Разве она не убежала тогда с Изабеллой?

– Нет. – Элпью шла по коридору, распахивая двери камер. – Но Изабелла ей очень нравилась.

Они дошли до поворота. Элпью остановилась и, приложив палец к губам, осторожно заглянула за угол.

– Идемте, – прошептала она. – Быстро.

Элпью сделала несколько нерешительных шагов. Ей показалось, что впереди, в коридоре, кто-то находился.

По мере их осторожного продвижения Элпью увидела слегка покачивавшуюся женскую фигуру. Кто-то идет навстречу или медленно пятится? Так или иначе, но, заметив их, женщина громко задышала.

Элпью сделала шаг вперед.

Словно задыхаясь, женщина отступила назад.

Элпью сунула руку в карман, нашаривая трутницу. Однако ей не хотелось высекать огонь в маленьком коридоре, чтобы не дать преимущество человеку, стоявшему в темноте.

Вдруг женщина повернулась и бросилась бежать.

– Следуйте за мной, – прошептала Элпью герцогине. – Старайтесь не отставать.

Она устремилась за таинственной незнакомкой и, через несколько ярдов нагнав ее, схватила за руку и развернула к себе. Еще одна пастушка.

– Где она? – крикнула Элпью. – Куда выдели графиню?

– Что? – Женщина подняла маску. – Это вы, мистрис Элпью? А я мадемуазель Бонтем. Я ищу мадемуазель Смит… лакей передал мне записку от нее: она попросила встретиться с ней здесь, внизу.

– Здесь, внизу? Ну и ну! – воскликнула Элпью. – Не слишком подходящее место для встреч. – Она вложила руку герцогини в руку мадемуазель Бонтем. – Не отпускайте несчастную герцогиню. Она немного не в себе. – В другую руку Бонтем Элпью сунула трутницу. – И высекайте периодически огонь, чтобы мы видели, куда идем. – Элпью двинулась первой, продолжая распахивать двери камер. – Попутно освещайте камеры, вдруг она лежит где-нибудь здесь, раненная. – Мысль о худшем Элпью оставила при себе.

Жуткий скрежет кремня о сталь и вспышки искр придали подземной темнице еще более зловещий вид. Герцогиня начала подвывать. Элпью не остановилась.

– Подождите! – крикнула Бонтем. – Смотрите!

Элпью заглянула в камеру. Искры высветили груду одежды, лежавшую в луже на каменном полу и промокшую насквозь. Элпью двинулась дальше.

Они завернули еще за один угол и начали осматривать новый ряд камер.

Когда огонь трутницы осветил третью камеру, Бонтем ахнула.

На каменной скамье, возвышаясь над ними, стояла женщина. Еще одна пастушка.

В угасающем свете искры пастушка, издав вопль, от которого кровь застыла в жилах, бросилась на них, замахнувшись обеими руками. В каждой руке она сжимала по кинжалу.

* * *

Графиня ползла вперед на четвереньках. Каким-то чудом ей удалось спастись от сумасшедшей пастушки.

Девушку отвлек внезапно возникший странный мерцающий свет; она отвернулась и прислушалась. Графиня поднялась, тихо прокралась дальше и шмыгнула в первую попавшуюся камеру, молясь, чтобы эта ненормальная прошла мимо, тогда леди Анастасия побежала бы в противоположную сторону.

Графиня забралась под каменную скамью и замерла, лежа в луже, стараясь не дышать и думая, что сердце стучит слишком громко, мешая прислушиваться.

Едва начав успокаиваться, она услышала приближающиеся шаги и страшный вопль.

Дверь камеры распахнулась, и в нескольких футах от своего лица графиня увидела пару атласных туфелек.

Пастушка села на скамью.

Светлая юбка раздулась, щекоча лицо. Графиня отвернула голову. Лежать ли тихо в надежде, что девице надоест ждать и она уйдет, или воспользоваться преимуществом внезапности и, дернув пастушку за ноги, спастись бегством?

Графиня решила замереть.

Прислушиваясь к дыханию пастушки, она размышляла, не в кошки ли мышки та играет. Возможно, девушка точно также слышит дыхание графини и выбирает удобный момент.

Теперь леди Анастасия ожидала, что девушка в любую секунду нагнется и нападет на нее, оказавшуюся в ловушке, прижавшуюся к каменной стене. Если это произойдет, поняла графиня, она погибла. Спастись ей не удастся.

Девушка встала.

Графиня сделала глубокий вдох и приготовилась к худшему.

Девушка повернулась лицом к скамье. Если бы не нужно было двигать рукой, графиня перекрестилась бы.

Девушка поднялась на скамью.

В отдалении послышался приглушенный крик и шарканье ног.

Девушка спрыгнула на пол. Как будто посмеиваясь, она подошла к двери и выглянула в коридор.

Графиня сожалела, что видит лишь очертания ее фигуры.

Леди Анастасия лежала неподвижно. На веко ей упала капля, она попыталась сморгнуть ее. И сделала только хуже. Капля скатилась по щеке и остановилась на верхней губе, щекоча ее и вызывая желание чихнуть.

Пастушка встала на пороге, опустила маску и шагнула в коридор.

Видение обрушилось на мадемуазель Бонтем и с криком сбило ее с ног. Нож задел край трутницы, и она покатилась по полу.

Поднимать ее не имело смысла, потому что, попав в воду, трутница стала бесполезной.

– Леонора? – окликнула Бонтем, извиваясь под руками пастушки. Элпью потянула за подол муслинового платья нападавшей. Герцогиня схватилась за голову и закричала.

Бонтем перекатилась на бок, перехватив одну руку девушки, Элпью тем временем пыталась вырвать нож из другой.

Но вместо запястья Элпью схватилась за лезвие и с криком отпрянула. Несколько раз сжала кулак. Рана кровоточила, но сухожилия не были повреждены.

Рванувшись вперед, Элпью едва не зацепила кого-то, кто увернулся от нее и чьи шаги стали быстро удаляться по коридору.

– Она убежала, – сказала, вставая, Бонтем. – Кто это был? Она совсем спятила? Она же могла кого-нибудь ранить.

По-прежнему закрывая лицо руками, герцогиня причитала:

– Изабелла? Изабелла? Милорд герцог?

– Потрясение было для нее слишком сильным. – Элпью повернулась к Бонтем: – Отведите несчастную леди наверх и, Бога ради, пришлите подмогу. – Оберегая раненую руку, она открыла дверь. – Приведите этих франтов-мушкетеров. И пусть не забудут свет.

Элпью побежала по коридору вслед за удалявшейся безумной женщиной.

– Куда ты идешь? Хватит прятаться от меня.

Графиня сразу же узнала голос Леоноры Смит.

Леди Анастасия выползла из-под скамьи и подошла к открытой двери. Бежать она не сможет, это ясно. Порез на ноге кровоточил, графиня чувствовала, как по икре стекает кровь. Чулки, наверное, тоже порваны, думала она, выглядывая в коридор.

Графиня не могла решить, идти ли в ту сторону, откуда пришла, навстречу Леоноре, или в противоположном направлении, где она рисковала упереться в тупик и таким образом попасть в ловушку.

Нечего и думать. Крепко прижав рану на бедре пальцами и прихрамывая, графиня пошла туда, где могла снова встретиться с мадемуазель Смит.

У ближайшего угла графиня остановилась и подождала. Осторожно заглянула за угол.

И увидела чье-то лицо.

Графиня вскрикнула, но чужая ладонь зажала ей рот.

– Это я – Элпью.

Графиня схватила ее за руку.

– Слава Богу, – прошептала она. – Ты цела?

– Порезала руку. А вы?

– Она поранила мне ногу.

Поддерживая друг друга, они пробирались в темноте по скользким каменным плитам пола.

– Зачем она это делает? – пошептала графиня.

– Тихо! – Элпью остановилась. – Что это?

Позади них послышались приглушенные шаги, нерешительно направлявшиеся к ним.

– Она преследует нас. Быстро! Обопритесь на меня. – Элпью обхватила графиню за талию. – А теперь – бежим.

Они устремились вперед; Элпью оступилась и поскользнулась, но удержалась на ногах.

Приближаясь к следующему повороту, они замедлили шаг. Элпью встала на колени и заглянула за угол, в темноту. Ш-ш-шух!

Нож со свистом рассек воздух. Графиня отпрянула назад.

– Я – Богоявление. Я есмь Альфа и Омега, Первый и Последний, Который был мертв и се жив.

Зажав нож в руке, на женщин бросилась пастушка в маске. Элпью, стоявшая на коленях, заметила, что со времени их последней стычки пастушка потеряла один кинжал.

– Ты уничтожила меня, и моя месть настигнет тебя.

– Поверь мне, дитя, я не понимаю тебя. – Графиня дрожала, но старалась, чтобы голос ее звучал спокойно. – Прошу тебя, скажи, что я сделала. И когда я все узнаю, ты совершишь свой акт возмездия. – Нож просвистел у самого ее лица. Элпью подобралась поближе к безумной девушке. – Значит, ты убила леди Мердо-Мактавиш по той же причине? – тихо спросила графиня. – Мы же не можем обе быть виноваты?

– Это кто-то из живущих в замке. У меня есть письма, они доказывают это. И своего отца я видела. Этого слабого и вероломного человека, который стоял и смотрел, как меня выбрасывают на помойку.

Пытаясь выиграть время, Элпью решила применить другую тактику.

– Твой отец – доктор Стикуорт, да?

– Этот дурак? – Девушка засмеялась. – Я использовала его. Он одержим своей идеей. Мечтает убить короля Франции за то, что тот признал Вильгельма законным королем Англии. Якобиты то, якобиты это, будто политика имеет какое-то значение! Он думал, я делаю это, чтобы помочь ему. Я сказала Стикуорту, что Изабелла – шпионка гугенотов, посланная поймать его. Поэтому он помог мне. – Девушка достала из кармана носовой платок. – Узнав его новое имя, я заказала себе платок с новыми инициалами… – Она помахала платком. – AW [124]124
  По-английски фамилия «Уэкленд» пишется «Wackland».


[Закрыть]. Теперь дочь лорда! Белошвейка сказала: «Альфа и Омега. Первый и Последний». – Девушка разразилась диким смехом. – Это я и есть. Ангел мщения из Апокалипсиса. «Скверных и убийц, и любодеев и чародеев, и идолослужителей и всех лжецов участь в озере, горящем огнем и серою. Это смерть вторая».

Находясь уже совсем рядом с ногами пастушки, Элпью приготовилась к броску.

– Успокойся, дитя. – Протянув к девушке руки, графиня направилась к ней. – Мы поможем тебе.

– Это должна быть ты. Ты украла у меня отца и заставила его вышвырнуть меня, верно? – Девушка снова взмахнула ножом, едва не угодив в графиню. – Если не ты, то кто?

– Дочка? – Позади них эхом разнесся по коридору мужской голос, и в мерцающем свете свечи на блестящих от влаги стенах заплясали тени. – Мы пришли получить то, что заслужили.

Графиня быстро оглянулась.

К ним решительно направлялся Уэкленд; его лицо в ореоле льющегося сзади света казалось призрачным. За ним, собранная и бледная, шла леди Прюд.

Элпью метнулась вперед, чтобы сбить девушку с ног, но ее ладонь проехалась по скользкому полу, и сыщица распласталась позади убийцы.

В мгновение ока пастушка села на Элпью верхом и занесла над ней нож.

– Только подойдите, – завизжала она, – и я убью эту женщину.

– Я твой отец. Я любил твою мать. И тебя любил.

– Недостаточно. – Пастушка встала, поставила ногу на спину Элпью и опять взмахнула ножом. – Несмотря на всю свою любовь, ты не долго держал меня при себе, а? Ты даже не узнал меня, когда я приехала, чтобы найти тебя. Хотя я узнала вас, мистер Смит.

Сорвав маску пастушки, девушка швырнула ее на пол.

Перед ними стояла Аурелия Браун.

– О Господи, спаси и сохрани нас! – воскликнула леди Прюд и перекрестилась. – Она встала из могилы.

– Я верил, что монахини позаботятся о тебе, – сказал, подходя ближе, Уэкленд. – И я действительно вернулся за тобой, но они сказали, что ты умерла. Я думал…

Девушка отошла от Элпью и, схватив графиню, приставила ей нож к горлу.

– Ты думал! Ты думал! Ты вообще не думал, не так ли? За тебя думала эта потаскуха. Сука, с которой ты сбежал. – Она встряхнула графиню.

– Оставь ее… Это не она… Пусть твой гнев падет на меня, твоего отца.

– Ты слишком поздно пришел! Слишком поздно. И не посылал денег на мое содержание. – Девушка заговорила мелодичным детским голоском. – Мне было семь лет, когда монахини отправили меня добывать себе пропитание. Посвети-ка мне, отец.

Уэкленд поднял свечу.

– Ты бросил меня ради этого? – Девушка рассмотрела лицо графини. – Шотландка была хотя бы твоего возраста.

– Это была я, – прорыдала леди Прюд. – Я была мачехой, не хотевшей чужого ребенка.

Аурелия уставилась на нее.

– Ты? Злюка, которая смотрела на меня свысока и помыкала мной, когда я два дня назад пришла на кухню без макияжа и своего пышного наряда. «Отнеси эти блюда, и побыстрей!» – кричала ты. Я так и сделала. Предварительно намазав их порошком из лесных поганок.

– Да простит меня Господь за то, что я с тобой сделала.

– Не Богу надо тебя прощать, – отрезала Аурелия, наступая на леди Прюд. – А мне. Маленькой девочке, которую называли Ла Пусель.

Ла Пусель! [125]125
  Девственница (фр.); Жанну д'Арк называют Орлеанской девой или девственницей.


[Закрыть] – подумала графиня. Дама пик – Жанна д'Арк.

С обеих сторон показался свет факелов, послышался топот ног, и через мгновение в коридоре появились Джон и мушкетеры со шпагами наголо. Один из мушкетеров вел, обхватив за плечи, Леонору Смит. Она была в полуобморочном состоянии.

Увидев Аурелию, Леонора с плачем зарылась лицом в кружевную рубашку мушкетера:

– Призрак вернулся за мной!

– Я была недостаточно хороша для тебя, ты, лицемерная святоша! Тебе не нравилось мое грязное темное лицо, мачеха? Я научилась замазывать его лучшими белилами и ставить самые лучшие мушки. Посмотри на меня – я красавица, но под венецианскими белилами я совсем не белая. – Она потянула за ленточку корсажа, обнажая темную кожу ниже линии макияжа. – Ты опасалась, как бы весь свет не узнал, что твой благородный муж – в прошлом помощник повара – запятнал себя любовью к чернокожей служанке?

– Прости меня. – Уэкленд плакал. – Прости.

Графиня и Элпью прижались к стене, пропуская трех мушкетеров.

– Но ты же умерла, Аурелия…

– Иногда врачи бывают очень полезны, мачеха. – Аурелия еще ближе подошла к леди Прюд. – У них в запасе разные приемы и отвары, и они могут возродить тебя для новой жизни с помощью простой бумажки и записи в приходской книге. – Она рассмеялась, запрокинув голову. – Вы повсюду следовали за мной. И я поняла: исчезновение – единственный способ выполнить то, что должно быть выполнено. А лучший способ исчезнуть – это умереть у всех на глазах самым неожиданным образом.

– Прошу тебя, дитя, я знаю, что поступила неправильно.

– Хватит оправданий! – Аурелия бросилась вперед и вонзила кинжал в живот леди Прюд.

Мушкетеры схватили Аурелию, и та, внезапно обмякнув, позволила увести себя.

Графиня и Элпью поддержали попятившуюся леди Прюд.

– О Боже! – вскрикнул Уэкленд, бросаясь ей на помощь. – Кто-нибудь, приведите королевского врача!

– Я заслужила это, – плача, проговорила леди Прюд, когда Уэкленд и Джон понесли ее вверх по лестнице. – Надеюсь, девочка убила меня.