Текст книги "Прелестная воровка"

Автор книги: Фэйрин (Фей) Престон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 10 страниц)

Поймав ее взгляд, Джоун начал отстегивать запонки.

– Вы слишком много внимания мне уделили сегодня, пожалуйста, возвращайтесь к своим гостям, – тихо попросила она. – Мне уже лучше, и скоро все пройдет.

– С моими гостями все будет нормально, не думайте об этом.

Жюли огляделась по сторонам:

– Это ваша комната? Он кивнул:

– Моя, хотя я не думаю, что провел в ней более трех-четырех дней и никогда не ночевал здесь две ночи подряд.

Джоун бросил запонки на ночной столик.

Жюли этот жест неожиданно показался интимным. Как будто они супруги, вернувшиеся со званого вечера и готовящиеся отойти ко сну. Приступ ослабил ее всегда твердую защитную реакцию. Но скоро она вернется в нормальное состояние.

– Это, наверное, здорово так много путешествовать? – поспешила спросить она, чтобы не думать о глупостях.

– Это утомительно, – ответил Джоун, откидываясь назад, – я рад, что вернулся наконец домой.

При слабом освещении настольной лампы его глаза казались совершенно темными, нельзя было уловить их выражение. Медленно, один за другим он подвернул рукава рубашки, обнажив сильные мускулистые руки, покрытые темными волосами. Жюли вспомнила, как он легко нес ее по лестнице, словно она ничего не весила.

Он сказал, что рад находиться дома... Она лежит на его кровати...

Что она делает? Он только что упомянул очень важную вещь, а она ее чуть не пропустила мимо ушей. О чем она только думает? Неужели аллергический приступ сменился у нее приступом слабоумия?

– Так, значит, вы собираетесь здесь остаться?

– Думаю, да, – кивнул Джоун.

– Подождите. Вы же недавно сказали, что ваши планы еще не определены... – напомнила ему Жюли.

По всему миру у Джоуна были женщины, которые его ждали, некоторые пролетали несколько десятков часов, чтобы провести с ним одну ночь. Но, несмотря на это, он ответил Жюли:

– Я польщен, вы запомнили то, что я сказал. – И он действительно чувствовал себя польщенным.

– И как долго вы собираетесь здесь пробыть?

– Не знаю точно, а почему вы спрашиваете? – удивился Джоун ее настойчивости.

– Просто так.

Джоун задумчиво смотрел на нее.

– Вы знаете, о чем я сейчас подумал? Мне, пожалуй, стоит совсем раздеться.

После того что произошло с ней в этот вечер Жюли думала, что уже не способна будет реагировать ни на что, но при этих его словах не смогла скрыть изумление.

– Раздеться?

– Ну да. Если на смокинге была собачья шерсть, то она наверняка осталась и на брюках, Я сейчас приду.

Он поднялся.

– Могу я оставить вас ненадолго, Жюли? С вами ничего не случится?

Она покачала головой:

– Нет.

– И вы не будете двигаться?

Жюли слабо улыбнулась:

– Не думаю, что у меня это получится.

– Отлично, тогда лежите спокойно, а я скоро вернусь.

Когда он вышел, Жюли села повыше на кровати, облокотившись на изголовье. Когда Джоун придет, она будет чувствовать себя лучше и сможет справиться с тем воздействием, которое он на нее оказывает.

Жюли закрыла глаза и глубоко вздохнула. Это было необыкновенно приятное ощущение, знакомое лишь тому, кто хоть однажды испытал приступ удушья. Но все же она еще была очень слаба. Вряд ли Жюли смогла бы вновь спуститься в зал или самостоятельно отправиться домой. Но через полчаса она будет уже в состоянии это сделать.

Иногда сквозь открытую дверь балкона до нее доносилась музыка. Жюли обратила внимание на то, что стены были очень толстыми. Она подумала, что дом, вероятно, построен с таким расчетом, чтобы хозяева чувствовали себя под его крышей в полной безопасности.

Она услышала из ванной комнаты шум льющейся воды. Невольно Жюли представила его обнаженного под струями душа. Ей казалось, что она видит его крепкое мускулистое тело, загорелое и сильное.

Жюли открыла глаза. Хватит глупостей. Сегодня она наделала их предостаточно. Если она не будет благоразумной, у нее опять начнется приступ, на этот раз – сердечный.

Как раз когда она подумала об этом, Джоун вошел в комнату с полотенцем на плечах. Кроме джинсов, больше на нем ничего не было надето. На темных волосах, покрывающих его грудь, блестели капельки воды. С ней действительно чуть не случился сердечный приступ.

Прижимая руку к груди и стараясь успокоиться, Жюли взглянула на телефон, стоящий на прикроватной тумбочке.

– Могу я поговорить с отцом?

Джоун снял полотенце с плеч и бросил его через всю комнату на кресло.

– Нет ничего проще, но, может, лучше позвать его сюда?

Жюли кивнула. Джоун поднял трубку, набрал номер и, когда на другом конце ответили, сказал:

– Попросите Кольберта Ланье подняться ко мне в комнату, его дочь хочет поговорить с ним.

Повесив трубку, он обернулся к ней:

– Что еще?

Она засмеялась и сразу же закашлялась.

– Удивительно, как быстро вы можете выполнить любую просьбу.

– Большинство из них, – согласился Джоун.

В этот момент дверь открылась, и в комнату вошел Синклер Дамарон, такой элегантный в своем безупречно сшитом вечернем костюме.

Быстро окинув комнату внимательным взглядом, он произнес:

– Мне передали твое сообщение, Джоун, и я решил подняться сюда. Рэйнолдс сказал, что у молодой леди был приступ аллергии. Я могу чем-нибудь помочь?

– Молодой леди уже гораздо лучше, – сказал Джоун, не сводя глаз с Жюли. – А вот мне медицинская помощь не помешает.

Он подмигнул Жюли:

– Жюли, познакомься, это мой двоюродный брат Синклер, которого все предпочитают называть Син.

То, что Джоун подмигнул ей, было так неожиданно, что, она густо покраснела. «Отлично, – мрачно подумала Жюли. – Сбылась мечта любой женщины – оказаться в такой приятной обстановке с двумя красивыми мужчинами». Судя по всему, Синклер Дамарон совершенно не удивился ни тому, что она лежит на кровати его брата, ни виду полураздетого Джоуна.

– Привет, – сказала она, не зная, что еще сказать.

– Вы уверены, что с вами все в порядке? – спросил Синклер, глядя на нее такими же, как у Джоуна, темными глазами. В его темных волосах поблескивала серебристая прядь, отличавшая всех членов обширного клана Дамаронов.

Она молча кивнула.

– Как проходит прием? – спросил его Джоун.

– Отлично. Как мы и предполагали, картины имеют большой успех.

– Боже, как я устала! – с этим возгласом на пороге комнаты появилась ярко накрашенная и энергичная Абигейл Дамарон. – Что это вы здесь делаете? Сплетничаете, обсуждаете гостей? Как здорово и как вовремя, а то я умираю со скуки!

Она присела на кровать и обратила все свое внимание на Жюли:

– Моя дорогая, вам уже лучше? Нас вся встревожило ваше самочувствие, дорогая.

– Гораздо лучше, – слабо ответила Жюли смущенная всеобщим вниманием к своей скромной персоне.

– Жюли-Кристиан, как ты?

На этот раз в комнату вошел ее отец. Жюли с облегчением вздохнула. Она чувствовала себя неловко среди этих малознакомых ей людей.

Но не успела и рта раскрыть, как Джоун ответил за нее:

– Ей намного лучше, мистер Ланье. Это я во всем виноват. – Он повернулся к Синклеру. – У Жюли аллергия на собак, а у меня на вечернем костюме была, видимо, шерсть Кирби. – Ее отцу Джоун объяснил: – Кирби – это собака моей племянницы.

– А-а! – Кольберт Ланье повернулся к дочери. – Ну, тебе уже лучше?

– Да, папа. Я думаю, нам стоит поехать домой.

Ей не хотелось увозить отца с этого вечера, но у нее было достаточно причин, чтобы дольше здесь не задерживаться. Кроме того, какими бы приятными ни были Дамароны, она уже от них начала уставать.

Отец наклонился и взял ее за руку.

– Ну конечно, дорогая. Я пойду вниз, скажу, чтобы подогнали машину, и буду ждать тебя там.

Он направился к двери, но Джоун остановил его.

– Я думаю, Жюли не стоит пока ехать. В машине ей может стать хуже. Может быть, ей лучше переночевать здесь? А вы, мистер Ланье, смогли бы полностью насладиться приемом. Он кончится еще нескоро. Я привезу Жюли завтра утром.

Жюли видела, что ее отец колеблется. Упоминание о продолжении вечера понравилось ему. Она энергично покачала головой:

– Нет, мне нужно...

Тут вмешалась Абигейл:

– Я думаю, это хорошая идея, Кольберт. Тогда мы с вами сможем прекрасно провести время, а после приема куда-нибудь отправимся посмотреть на восход солнца, позавтракать где-нибудь в уютном местечке.

Она поднялась и, подойдя к нему, взяла его под руку.

– Пожалуйста, Кольберт, скажите, что вы согласны. Мы отлично проведем время.

С ужасом Жюли увидела, как загорелись отцовские глаза.

– Отличная мысль, но... – Отец с сомнением посмотрел на нее. – Если ты настаиваешь, Жюли, мы уедем.

Жюли посмотрела на Джоуна. Он улыбался. Ей очень хотелось поехать домой, лечь в свою постель и забыть о том, как неуютно она себя чувствовала, находясь в центре внимания всесильных Дамаронов. И особенно Джоуна.

– Оставайтесь, – мягко сказал он, – а то я буду беспокоиться о вас.

К своему удивлению и досаде, Жюли почувствовала, как приятное тепло разливается по всему ее телу.

Абигейл смотрела на нее, и ее глаза таинственно сверкали.

– Вы доставите большое удовольствие старой женщине. Я всю ночь напролет смогу флиртовать с вашим отцом, а он будет знать, что вы в порядке и о вас позаботятся. Это будет идеальное решение для всех нас.

Жюли сомневалась, что на свете есть люди, способные сказать Дамаронам решительное «нет». Она тоже не могла отказаться, по крайней мере в этот раз. Она сдалась под общим натиском. Тем более что тут же в голову ей пришло подходящее оправдание.

Предложение Джоуна остаться на всю ночь в его доме было очень заманчивым – Жюли не могла упустить такую редкую возможность. Картины, которые она собиралась выкрасть, находились в этом самом доме. И сегодня ночью у нее будет возможность выяснить все про сигнализацию, все как следует разведать.

А завтра утром она покинет гостеприимного хозяина.

Больше она никогда не увидит Джоуна. А когда у нее все будет готово, Жюли приедет сюда, взломает дверь и сделает свое дело.

Если она согласится сегодня, все будут довольны, все будут счастливы.

– Хорошо, – кивнула она. Внезапно ей стало неимоверно грустно.

4

Пламя свечи, которую за неимением электрического фонарика зажгла Жюли, дрожало, когда она спускалась в длинный зал на втором этаже дома Джоуна.

Антигистаминные препараты, в большом количестве принятые несколько часов назад, так сильно на нее подействовали, что теперь Жюли совсем не чувствовала слабости. Наоборот, ей казалось, что она сможет выпрыгнуть из собственной кожи. К тому же она была в незнакомой обстановке, в чужой спальне, где-то неподалеку спал Джоун. Эта мысль не давала ей покоя. Нет, определенно Жюли была не в состоянии заснуть.

Кроме того, спать не давала ей и мысль о том, что нужно было воспользоваться благоприятным случаем и узнать как можно больше об охранной системе дома. Именно желание получить эту информацию заставило ее остаться здесь на ночь.

Мерцающее пламя свечи освещало богатую отделку стен дома. Ноги утопали в мягких восточных коврах. То, что она успела увидеть, говорило само за себя. Это был чудесный дом, служивший когда-то домашним очагом большой и дружной семье и снова готовый им стать, несмотря на то что хозяин редко приезжал сюда.

Пока Жюли спускалась вниз и проходила по, как ей казалось, бесчисленным комнатам и залам, ее глаза пробегали по фамильным портретам и семейным фотографиям, развешанным на стенах, возникавшим из полумрака. Жюли чудилось, будто они смотрят на нее с укоризной, словно зная о ее коварных замыслах.

Целью ее ночного путешествия был салон, в котором находилась коллекция картин. Иногда она задерживалась у некоторых фотографий и узнала таким образом, что у Джоуна в детстве был трехколесный велосипед, в школе он играл в бейсбольной команде, позже увлекался футболом.

Вот он еще мальчишка, с победным видом оседлал велосипед, его карие глаза светятся от удовольствия. Вот Джоун – юноша, в футбольной форме, на лице засохшая грязь, волосы упали на лоб – настоящий маленький воин.

«Он мало изменился с тех пор», – подумала Жюли. Несмотря на терпение и нежность, с которой он помогал ей, в нем чувствовалась удивительная сила, которая, по-видимому, была в нем с детства.

«На что же он ее расходовал теперь, когда не было ни трехколесного велосипеда, ни спортивных состязаний, где бы он мог совершенствоваться? На что направлял ее? – подумала она. – Как он управлялся с этой огромной энергией, сконцентрированной в нем? Этой страстью, если называть вещи своими именами?»

Она знала ответ на этот вопрос, и это еще больше волновало ее.

Жюли остановилась в арке у входа в длинный салон, где проходил сегодняшний прием. Сейчас, когда в нем не было гостей, он освещался только редкими тусклыми лампочками. Жюли показалось, что зал был интересен и без оживленной толпы именитых гостей. Они только отвлекали внимание от самого главного, что находилось в нем: картин, каждая из которых была подлинным шедевром.

Жюли прекрасно разбиралась в живописи и любила ее. Она даже не могла представить, что должен чувствовать человек, обладающий таким сокровищем. Зато она не сомневалась, что ее обладатель наверняка позаботился о сохранности своей коллекции и поставил самую современную сигнализацию.

– Что-нибудь случилось?

Жюли испуганно застыла на месте, услышав за спиной знакомый низкий голос. Она медленно обернулась.

Перед ней стоял Джоун. На нем по-прежнему были джинсы, которые он надел после душа, только теперь он сверху накинул белую рубашку. Она была не застегнута, так что Жюли открывался соблазнительный вид его широкой мускулистой груди, покрытой темными волосами. Она не могла решить, как он выглядит сексуальнее: с совершенно обнаженным торсом или в небрежно наброшенной рубашке?

Пауза затянулась, но Жюли молчала, не зная, что ему ответить.

– Ничего не случилось, – наконец выдавила она.

– Тогда что же вы здесь делаете? – нахмурившись, спросил он. – Вам не спится?

Жюли изо всех сил старалась смотреть ему в лицо, хотя ее глаза словно магнитом притягивало его полуобнаженное тело.

– У меня возникла небольшая проблема.

– Это из-за ваших лекарств? Вы говорили, что они могут действовать возбуждающе, – догадался Джоун.

– Да, именно так они и подействовали, – схватилась она за подсказку, словно утопающий за спасательный круг.

На самом деле одного присутствия с ним под одной крышей было достаточно, чтобы она не смогла сомкнуть глаз. «Судя по всему, мне не удастся сегодня ничего разузнать», – разочарованно подумала Жюли.

Джоун улыбнулся:

– И это значит, что сейчас вы в беспамятстве начнете говорить мне всякие интересные вещи?

Жюли наконец посмотрела ему в глаза и встретила знакомый оценивающий взгляд. Внезапно она вспомнила, что стоит перед ним в одной из его рубашек и трусиках. Она с трудом удержалась от желания натянуть подол рубашки пониже или проверить, тщательно ли она застегнула пуговицы впереди.

– Какие вещи? – удивленно спросила она, не зная, что имеет в виду Джоун.

– Вы же сами недавно мне об этом говорили. Вы предупреждали, что лекарство либо усыпит вас, либо, наоборот, не даст заснуть, подействует возбуждающе, и вы будете говорить всякие интересные вещи.

Жюли наконец вспомнила:

– Это действительно так. Иногда антигистаминные препараты так странно действуют на меня, что я не могу ни на чем сконцентрироваться и начинаю говорить всякую ерунду.

– О себе, надеюсь? – усмехнулся Джоун. – В нормальном состоянии вы почти ничего не рассказываете.

– А мне особенно и нечего рассказывать, – как можно небрежнее ответила Жюли. – Что касается моей реакции на препарат, я никогда не знаю заранее. И не могу понять, от чего это зависит.

Сегодня она чувствовала себя очень странно. Ее нервы были напряжены до предела, но говорила она не очень быстро и могла контролировать свои слова. Но вот с мыслями ей было справиться сложнее. А уж эмоции и вовсе разбушевались. Жюли с трудом удавалось удержаться, чтобы не дотронуться рукой до обнаженной груди Джоуна и провести пальцами по темным волосам.

Отгоняя от себя волнующие мысли, так несвоевременно охватившие ее, она заставляла себя думать о цели своего прихода в этот пустой зал. Ей нужно думать о деле.

Джоун смотрел на нее с интересом. Сложив, руки на груди, он сказал:

– И все же я не теряю надежды. Ну же, поведайте мне что-нибудь о своей жизни.

Жюли покачала головой:

– Вы знаете, я должна сделать вам комплимент.

– Должны? Это значит, что вы не хотите, но все же сделаете, потому что у вас нет выбора? Так надо понимать? – удивленно вскинул он брови.

Жюли засмеялась и сама удивилась своей реакции. Ей было так легко с Джоуном, она чувствовала себя очень раскованно в его обществе. Но ей все же не следовало забывать о том, какую опасность он представляет из себя, учитывая ее ближайшие планы.

– У меня всегда есть выбор.

– Ну что ж, тогда я рад, что сегодня вы выбрали остаться на ночь в моем доме, – радушно улыбнулся он.

– Джоун, – насмешливо сказала Жюли, – если вы хотите услышать комплимент, вы не должны перебивать меня.

Джоун принял вид послушного ученика и ответил:

– Хорошо, я буду молчать, так как очень хочу услышать, что же вы мне скажете.

При этих словах холодок недоверия закрался в душу Жюли. Слишком покорно он принял ее ультиматум. Странно, Джоун не похож на тех, кто легко уступает.

– Я просто хотела сказать, что вы удивительно хорошо воспитаны, Джоун. И я с каждой минутой все больше и больше убеждаюсь в этом. Сначала вы оказываетесь с задыхающейся женщиной на руках и делаете все возможное, чтобы помочь ей, а сейчас вы встречаете эту же женщину, среди ночи разгуливающую по вашему дому со свечой в руках, но вы продолжаете быть гостеприимным хозяином.

– Я рад, что оказался рядом, когда вам стало плохо. А что касается последнего вашего замечания, поверьте, эта встреча стала для меня приятной неожиданностью. Мне нравится встречать красивых полуодетых женщин вроде вас по ночам. Если бы я знал, что такое возможно, то почаще бы бывал дома, – улыбнулся Джоун. – И кстати, мне очень понравилось, как вы сказали: «с женщиной на руках».

Он шагнул к ней. Или ей это только показалось? Может быть, это только ее реакция на его слова. Но что бы это ни было, Жюли внезапно почувствовала тепло, исходящее от его тела. Вдохнув, она ощутила его свежий терпкий запах.

– А вы? – спросила она глухим голосом. – Вы почему не спите?

– Я не привык ложиться так рано.

– Сейчас два часа ночи, – возразила Жюли. – Это поздно.

– Для кого как. Я все равно не смогу заснуть раньше четырех.

Джоун сделал приглашающий жест рукой.

– Вы собирались зайти в салон?

– Я не была уверена, что можно.

– Почему же нет?

– Я подумала, что у вас здесь, наверно включена сигнализация, и я могла бы ее нарушить, если бы вошла. Тогда бы уж подняла ноги весь дом.

– Входите смело. Я еще ее не включал.

Жюли с трудом удержалась от разочарованного вздоха. Этими словами Джоун лишь подтвердил то, что она и так уже знала, – что у него есть сигнализация, но не сообщил ничего нового.

– А когда вы ее обычно включаете? – все-таки не удержалась она.

– Когда как, я не придерживаюсь определенного расписания, – пожал плечами Джоун. – Сегодня я еще собирайся спуститься вниз. Мне нравится бывать здесь, когда никого нет. Почему-то кажется, что эти картины создают особую атмосферу.

Он не ответил на ее вопрос, он просто объяснил ей, почему сегодня еще не включил сигнализацию. Интересно, специально ли Джоун ушел от ответа.

Пока Жюли обдумывала следующий вопрос, Джоун указал на рубашку, в которой она была сейчас:

– Мне эта рубашка никогда не шла, а на вас она выглядит прекрасно.

– Это ваша?

Жюли посмотрела вниз. Белая рубашка доставала ей до середины бедер, рукава были закатаны до локтей, верхние пуговицы расстегнуты.

Она коснулась материи, та была очень мягкой. Именно поэтому Жюли и предпочла эту обычную мужскую рубашку пижаме, которую она нашла в комнате.

Джоун кивнул.

– Да, когда-то это была моя любимая рубашка. Я ее часто надевал. – Он провел пальцами по рукаву, слегка поглаживая при этом и ее руку. – Я уже и не помню, когда последний раз видел ее, наверное, несколько лет назад. Где вы ее нашли?

– В одном из ящиков большого шкафа.

Джоун кивнул, словно знал, о каком именно ящике она говорит, хотя Жюли в этом сомневалась. Он говорил, что за последний год был в этом доме всего три или четыре раза. Джоун не производил впечатления человека, небрежно относящегося к своим вещам. И потому ей следовало быть особенно осторожной.

– Если вы несколько лет не видели эту рубашку, откуда вы знаете, что она ваша? – полюбопытствовала она.

Протянув руку, Джоун взял воротник рубашки и отвернул его так, чтобы ему была видна изнанка. При этом ткань коснулась ее сосков, отчего Жюли задрожала и снова почувствовала, как близко они стоят друг к другу.

– Здесь вышивка, – сказал он. – Дж. Л. Д.

– Вышивка?

– Мне никогда не нравились монограммы, а моей матери наоборот. Мы пришли к компромиссу. – Он выпустил из пальцев воротник.

Ткань рубашки снова скользнула по ее груди, еще больше возбуждая Жюли. Но она заглушим в себе реакцию собственного тела и предпочла вернуться к разговору.

Жюли было не слишком сложно представить Джоуна подростком, она ведь видела его фотографии на стенах. Он, наверное, обожал свою мать. Жюли с улыбкой подумала о том, каким образом им удалось прийти к компромиссу в таком сложном деле, как вышивка монограммы на рубашках и белье Джоуна.

Она провела рукой по лицу, словно снимая прилипшую к нему паутину. Боже всемогущий! Ей нужно поскорее убираться из этого дома, подальше от Дамаронов, подальше от Джоуна. Она все слишком близко принимает к сердцу, с каждой минутой привязываясь все сильнее к этому мужчине, к его дому, коллекции картин, к его многочисленной родне...

– Если вы хотите разглядеть мои инициалы, – вкрадчиво произнес Джоун, – вам придется снять рубашку.

Он стоял так близко, опасно близко от нее Невозможно было находиться рядом с ним и не ощущать влияния его сексуальности. Чувство, исходившее от него, было таким сильным, страстным и таким волнующим, что оно притягивало женщину помимо ее воли.

Жюли попыталась ответить как можно непринужденнее:

– Ого, какое заманчивое предложение!

– Для меня да.

– Заманчивое, но вовсе не обязательное. Я нам верю на слово, Дж. Л. Д. Кстати, как это расшифровывается?

– Джоун Лайонел Дамарон. Лайонел – это наше семейное имя.

– Вас когда-нибудь называли Лайон?

– Нет. У нас в семье уже есть один Лайон. Он будет завтра в городе. Если хотите, я могу вас познакомить, – предложил Джоун.

– Нет, спасибо.

Она сегодня достаточно пообщалась с членами могущественного клана Дамаронов. Теперь ей хватит надолго. И если бы Жюли познакомилась только с Джоуном, она бы чувствовала себя точно так же. Даже его одного было слишком много для нее. Казалось, что он заполнял все пространство вокруг. Рядом с ним невозможно было думать ни о чем другом. С тех пор как она встретилась с ним этим вечером, Джоун Дамарон целиком и полностью завладел ее мыслями и чувствами.

Она отодвинулась от него несколько резче, чем ей хотелось бы, и вошла в зал.

– В комнате для гостей столько самой разной одежды и прочих вещей... – сказала она, пытаясь найти нейтральную тему для разговора.

Жюли обратила внимание на то, что после окончания приема мебель перенесли обратно в салон. Теперь здесь стояли диваны и кресла, обитые шелком и бархатом, приятной расцветки. Комната была наполнена безделушками и семейными фотографиями, что создавало удивительно уютную обстановку. В этом помещении, похоже, много лет уже никто ничего не менял. Комната была просторной, явно была рассчитана на приемы с большим количеством приглашенных. Вместе с тем она не создавала какого-то парадного впечатления, а казалась обжитой и носила отпечаток индивидуальности личности ее хозяев.

Если не обращать внимания на бесценные картины, развешанные на стенах, она имела вполне обжитой домашний вид. Жюли была уверена, что ее обставляла мать Джоуна. Она понимала, что было бы достаточно одного телефонного звонка Джоуна в любую модную дизайнерскую фирму, и комната приобрела бы совершенно другой вид. Жюли вдруг удивительно растрогало то, что он не хотел ничего здесь менять.

Она обернулась и увидела Джоуна, который все еще стоял в проеме арки и наблюдал за ней.

– Да, в комнате для гостей действительно есть все, чего только можно пожелать, – продолжила она свою линию разговора. – У вас, должно быть, бывает много гостей?

– Когда-то так и было, но в последние несколько лет – нет, – ответил Джоун, но не стал комментировать причины этих перемен.

Она переходила от картины к картине, но ни у одной не задерживалась. Во-первых, освещение было не слишком хорошим для детального их изучения. А во-вторых, она не могла сконцентрироваться даже на полотнах великих живописцев, пока Джоун смотрел на нее. Требовалось серьезное эмоциональное напряжение для того, чтобы, находясь в поле его зрения, сопротивляться его влиянию. Ей даже казалось, что утром ей понадобится еще больше душевных сил, чтобы отсюда уехать.

Джоун наконец вошел в комнату, и она вдруг показалась Жюли не такой уж просторной. Она могла бы вернуться в комнату для гостей, но ей бы там нечего было делать. Да и ничего полезного для себя она бы там не узнала. А здесь у нее все-таки был шанс...

Она поставила свечу, которую уже устала держать, на край стола и присела на зеленый обитый бархатом диван. Намеренно избегая мыслей о еще одной причине, по которой она осталась здесь, Жюли заговорила:

– Но вещи в гостевой, одежда...

– Это просто одежда кого-нибудь из родственников, которые время от времени остаются в доме на ночь, а может быть, вещи, забытые кем-либо из гостей...

Она пристально посмотрела на него. Свет и тени играли на его лице, заставляя его казаться еще более загадочным и странным. Пока, правда, по отношению к ней Джоун был очень мил. Но нет, она не должна отвлекаться. Ей нужно не болтать на отвлеченные темы, а собирать информацию. Но Жюли не могла перебороть в себе те чувства, которые он у нее вызывал, ей хотелось забыть о том, зачем она здесь, и просто говорить с ним.

– А гости здесь наверняка бывают интересные, – лукаво улыбнулась она. – Я, например, видела черный дамский халат, отделанный прекрасными кружевами. Я попыталась представить себе, кому же могла принадлежать эта вещь, но мне ничего подходящего не пришло в голову. А у хозяина дома нет никаких догадок на этот счет?

– Понятия не имею, – пожал плечами Джоун.

Он подошел к окну и распахнул его. Комната сразу наполнилась лунным светом и свежим ночным воздухом, а вместе с ними появился и чудесный аромат цветов.

Жюли наслаждалась эти ароматом и думала о тактичности Джоуна, который не сказал ей ничего лишнего. Если женщина в черном неглиже была его гостьей, она бы осталась в его спальне, а не в комнате для гостей. И, уж конечно, он бы снял одежду с женщины, с которой занимался любовью, а не предложил бы ей что-то надеть.

Внезапно Жюли подумала о том, каков он в постели? Сильный и неистовый... Тут же выдал мозг четкий ответ.

Джоун подошел к ней. В лунном свете он напоминал изваяние какого-то божества.

– Стоит отметить, что я испытываю сожаление, что вы надели эту рубашку, а не халат. Думаю, что вы бы потрясающе в нем выглядели, – ровным тоном произнес он.

Что ж, она не осталась безнаказанной. Ей следовало бы быть осторожнее. Умнее. Они не были просто мужчиной и женщиной, добродушно подшучивающими друг над другом в попытке скоротать бессонную ночь. Жюли знала это раньше, она напоминала себе об этом и сейчас. Она должна быть как можно дальше от него. У нее были секреты, и ей предстояло в ближайшее время нарушить закон.

Но она была здесь, рядом с ним, в тишине лунной ночи, одетая только в его рубашку, и ситуация была исключительно интимной. Даже мысли о предстоящем преступлении не отрезвляли ее рассудок.

Внезапно, словно считая это само собой разумеющимся, он склонился над ней, его губы медленно и неотвратимо приближались к ее губам. Ее сердце остановилось, перехватило дыхание. Она видела его гладкую смуглую кожу, чувствовала его чистый теплый запах. Ее рот слегка приоткрылся навстречу его губам. Он собирался поцеловать ее, а она собиралась позволить ему это сделать. Она ждала поцелуя, ждала жара, ждала натиска.

Она совсем потеряла голову, чего нельзя было сказать о Джоуне. Он слегка отстранился, повернулся и задул принесенную Жюли свечу. Она совсем о ней забыла...

– Ты со свечой в руке выглядела необычайно романтично, – прошептал он, все еще стоя над ней. Его лицо опять было очень близко.

– Я не хотела включать свет, чтобы никого не побеспокоить, – объяснила Жюли, как будто это было очень важно.

– Ты бы никого не побеспокоила.

Джоун выпрямился, и она вдруг почувствовала глубокое разочарование. Но в то же время она была ему благодарна. Поцеловать его – означало бы свернуть с пути, который она наметила, а вернуться обратно было бы трудно.

Она привела мысли в порядок и спросила:

– Неужели здесь сейчас никого нет?

– А что, тебя нервирует мысль, что мы можем быть одни в доме?

Ее как будто ударило током. Огонь медленно разливался по телу, и, что хуже всего, ей это нравилось.

– А должна была бы?

– Вопросы... – Он рассмеялся легко и тихо. – Леди изъясняется вопросами...

– Ты начал первым, – парировала Жюли. – Но в ответ на твой вопрос, могу сказать, что нет, я спокойна.

Он сел на диван рядом с ней так близко, что их бедра соприкасались. Его глаза светились в темноте, как глаза хищника, когда он положил руку на изголовье дивана за ее головой.

– А что заставляет тебя нервничать, Жюли?

– Ты пытаешься сменить тему?

– О чем ты? – не понял Джоун.

– Здесь, в поместье, кто-нибудь живет? Секунду он пристально смотрел на нее.

– Тебя правда это интересует?

– Считай, что это любопытство обывателя, – усмехнулась Жюли. – Я никогда не жила в таких домах.

– Ты, кстати, не говорила мне, где живешь ты.

– Ты же обещал моему отцу привезти меня утром домой. Вот тогда и посмотришь. Но не жди ничего интересного.

– Конечно, посмотрю, если ты не будешь возражать.

Джоун улыбнулся, и ей вдруг стало интересно узнать, о чем он думает. Жюли никогда еще не попадала в подобный тесный контакт с людьми, у которых собиралась что-то украсть. Никогда. Этот человек должен был быть ее жертвой, но все обернулось иначе. Она стала его жертвой, он заставлял ее переживать сильнейшие эмоции и путал ее мысли, грозил разрушить намеченные планы.

– Ладно, слушай, если тебе так уж интересно, – сказал он. – Несколько человек живут в доме и еще супружеская пара в пристройке рядом с кухней.

Она все еще знала слишком мало, но это уже было хоть что-то.

– Но мы практически здесь одни, – добавил Джоун, и ее внимание вновь сосредоточилось на нем. – К тому же мне хотелось бы думать, что это хоть немного тебя заставляет нервничать.