Текст книги "Избранные рассказы"
Автор книги: Феридун Тонкабони
Жанр:
Классическая проза
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 18 страниц)
От десяти минут одиннадцатого до половины одиннадцатого
I.Назвать учителя литературы «господином Адаби» [50]50
Адаби — букв. литературный, образованный.
[Закрыть], а учителя гимнастики «господином Нирумандом» [51]51
Нируманд — букв. сильный, мощный.
[Закрыть]– конечно, весьма примитивно, но я умышленно делаю так, чтобы не рассеивать внимание читателя. Дай я им настоящие имена, постоянно пришлось бы вспоминать, какой урок ведет один учитель, а какой другой. Если же я назвал бы их просто Физик или Химик, рассказ получился бы каким-то натянутым и фальшивым.
II.Описанное в этом рассказе относится, конечно, не ко всем школьным учителям, но, к несчастью и большому сожалению, к большинству из них.
III.Внеся незначительные изменения, рассказ можно поставить на сцене. Единственное, что при этом необходимо помнить: действие происходит в обыкновенном помещении, играют обыкновенные люди в обыкновенных костюмах.
Прозвенел звонок на перемену, и орава школьников устремилась к выходу. Господин Адаби встал в дверях и загородил проход. Бранью и проклятьями ему удалось водворить учеников на свои места. Затем последовало краткое наставление: «Класс вам не конюшня! Существуют же элементарные понятия: порядок, дисциплина, разрешение…» После некоторой паузы он скомандовал ученикам, сидящим за первой партой: «Выходите!» Это же повторил сидящим за второй партой, но, дойдя до третьей, вдруг понял, что, если он и дальше будет действовать таким образом, ему не хватит двадцати минут перемены, чтобы отпустить всех. К тому же остынет его чай и он не успеет выкурить сигарету. Поэтому господин Адаби махнул рукой: «А-а, все свободны!» И ученики снова побежали к дверям.
В соседних классах наблюдалась примерно такая же картина. Правда, там учителя не вспоминали о конюшне. Но в двух-трех классах ученики и шелохнуться не посмели – от страха.
В канцелярии господин Адаби вытащил пачку «Зара» [52]52
«Зар» – название дешевых сигарет.
[Закрыть], к ней тут же потянулся господин Массах [53]53
Массах – букв.землемер.
[Закрыть], учитель математики:
– Позвольте сигаретку, коллега! Правда, нам сама жизнь дает прикурить, но все-таки попробуем прикурить вашу!.. Ах, сил моих больше нет бегать из класса в класс!
Дверь канцелярии распахнулась, и вошел господин Нируманд в легких парусиновых тапочках. Его мощный торс плотно облегало трико на козьем пуху. Пот с господина Нируманда тек в три ручья. Запах пота мгновенно заполнил все помещение. Господин Нируманд запустил руку в карман своей куртки и вытащил пачку «Уинстона». Господин Массах, видя такое, бросил в пепельницу зажженную сигарету и подошел к учителю гимнастики:
– А ну-ка, коллега, подойди поближе, позволь-ка попробовать твоих заграничных сигарет, а то отечественная продукция вызывает у меня кашель…
Господин Факих [54]54
Факих – букв.знаток шариата. Шариат – мусульманское право.
[Закрыть], круглый коротышка, восседавший на стуле и выставивший, как напоказ, свое пузо, с ехидцей спросил:
– Что это ты напялил на себя?! Смотри, как бы ребятишки не сотворили с тобой что-нибудь неладное! – И захихикал, от чего живот его затрясся.
– Можешь не беспокоиться, дорогой, – парировал господин Нируманд. – Я им такого трепака задал…
Тут дверь чуть приоткрылась, на пороге показался школьник. Не успел он открыть рот, чтобы обратиться к кому-то из учителей, как завуч с толстой указкой в руке пружиной подскочил на стуле.
– Вон! Пошел вон! – обрушился он на мальчишку. – Сукины дети! Даже на какие-нибудь пять минут не могут оставить нас в покое!
Мальчик юркнул за дверь и бросился наутек.
– А если не ребятишки, так взрослые постараются! – продолжая трястись от смеха, не унимался господин Факих.
– Ну что ж, мы всегда говорили, что всем, что у нас есть, мы готовы поделиться с друзьями, – заржал господин Нируманд.
В канцелярию вошел слуга, держа в одной руке поднос, в другой – какой-то клочок бумаги. С выражением смиренной покорности судьбе слуга подходил по очереди к каждому из учителей, протягивал поднос и ждал, пока разберут чашки, ложки, блюдца, положат себе в чай сахару. Когда поднос опустел, он повернулся и направился к выходу. Уже в дверях он вручил господину Нируманду записку.
– Покорнейше просят заплатить за чай! – поднявшись с места, объявил господин Нируманд. – Итак, господа, кому сколько записать? Господин Адаби?..
– Ха! Вон Нефтяная компания не только чай дает, но и какао, молоко! И все бесплатно. Организация планирования дает самые лучшие обеды за каких-нибудь полтора-два тумана. Мы же и за эту чертову бурду должны платить. Пиши – пять туманов.
– Ты сколько даешь? – повернулся Нируманд к господину Факиху.
– Сначала дай ты, а уж потом я! – захихикал тот.
– Вам тоже пять туманов записать? – обратился господин Нируманд к господину Табиату-заде [55]55
Табиат-заде – букв.рожденный природой.
[Закрыть].
– А не много ли, коллега, будет? Это же не «Хилтон» [56]56
«Хилтон» – фешенебельный отель в центре Тегерана.
[Закрыть], чтобы так драть! А потом, я ведь в неделю раз или два здесь бываю. Таким образом, стакан чаю мне обойдется в целый туман!..
– Зато оба эти дня ты ухитряешься не слезать с телефона. Ведь угощения, которые ты устраиваешь, чтобы получше пристроить свои машины, обходятся тебе гораздо дороже, там ты не жалеешь, а здесь на пять туманов раскошелиться не можешь, – урезонил его господин Нируманд.
– Ладно! Пиши… три тумана, – решился господин Табиат-заде.
– Скажите пожалуйста, какой умный! Да ты только за один день убытку этой бурсе приносишь больше, чем на три тумана! Один телефон чего стоит! Три тумана – да это же все равно что ничего.
– А тебе сколько перепадает, что ты так кипятишься?
– Господин Мохасеб! [57]57
Мохасеб — букв. счетовод, бухгалтер.
[Закрыть]– повернулся господин Нируманд к учителю физики. – Вам тоже пять туманов записать?
– А что остается? Кому же, как не нам, их кормить? – Господин Мохасеб кивком указал на дверь.
– Тоже пять? – спросил господин Нируманд у господина Мовареха [58]58
Моварех — букв. летописец.
[Закрыть].
– Нет-нет. Запиши два с половиной! Что за обдираловка? – поспешно выпалил господин Моварех.
– Ты с него больше-то и не бери – ему дома жена опять из-за денег скандал устроит, а то еще, чего доброго, и отлупит! – снова захихикал господин Факих.
– А ты на себя посмотри! Тебе-то жена денег вообще не дает, только сует по утрам в карман пару билетов на автобус! – отпарировал Моварех.
Тут зазвонил телефон, и завуч взял трубку:
– Да-да!.. Минутку!.. Господин…
– Факих! – перебил его Нируманд.
– Да, вас, господин Факих, – подтвердил завуч.
Учителя рассмеялись, а господин Нируманд обвел всех ликующим взглядом:
– А я вам что говорил?
– Бедняга! Завидуешь, да? – продолжая смеяться и трясти животом, бросил Факих. – Тебе, видать, некому позвонить? Или твои приятели вообще понятия о телефоне не имеют: то ли его на себя надевать, то ли есть? – И, злорадно усмехнувшись, взял трубку: – Да, Факих слушает!.. Да, я… Здравствуйте!.. Как ваше здоровье?.. Как вы себя чувствуете?.. Надеюсь, все в порядке?.. Плохо слышно… Говорите погромче… Да, вот сейчас лучше. Как вы поживаете?
– Парень-то сам с телефоном обращаться только-только научился, – пробурчал господин Нируманд. – Первый раз, когда зазвонил телефон, трубку наоборот взял – микрофон к уху приставил и орет: «Алло! Алло!..» Дорвался! Перепуганный слуга влетел в комнату: «Где пожар? Сейчас погашу!..»
Учителя прыснули со смеху. Господин Факих бросил на господина Нируманда жеманный взгляд и беззвучно засмеялся, продолжая говорить в трубку:
– Да!.. Спасибо… Вашими молитвами… Ничего… Да-да, их два… Да, одно первого сорта, другое второго!.. Оба хороши… Друзья, сослуживцы, родственники – все берут… Цена на три-четыре тумана ниже, чем на рынке… Да, так вечером вы у себя? У лавки Хасана-хана… Да-да, непременно приду… Счастлив оказать услугу… Нет… Ну что вы!.. Будьте спокойны – очищено отлично… На одной столовой ложке можно поджарить три килограмма картошки… А какой аромат! Слюнки так и текут…
– Не аромат, а зловоние! – в шутку подсказывает господин Нируманд.
– Да-да… Всего хорошего!.. Счастлив оказать услугу! – не замечая реплик коллег, продолжает господин Факих.
– Не пойму! – разводит руками господин Нируманд. – Здесь что, школа или, может, базар! Один землей торгует, другой машинами, а этот вон – рисом и маслом! С утра до вечера трезвонит телефон – одному нужна вспаханная земля, другому – подержанный автомобиль, третьему – второсортный рис…
И, как бы в подтверждение его слов, опять зазвонил телефон. Господин Нируманд толкнул господина Табиата-заде, учителя природоведения:
– Поторопись, это тебя!
Завуч поднял трубку:
– Да-да, минутку… Господин Табиат-заде, это вас!
– Я же говорил! – ухмыльнулся господин Нируманд.
Все опять рассмеялись.
Господин Табиат-заде подошел к телефону, уселся на стоящий рядом стул.
– Алло! Да, я… Здравствуйте… как вы?.. Семья?.. Спасибо, ничего, помаленьку. Куда вы пропали?.. Да, я говорил… Тот самый «опель» голубого цвета, да нет… не две – четыре дверцы, да… Как вам угодно… «Датс» тоже неплохая… Меньше всего хлопот с «фольксом»… Да, решайте сами, все зависит от того, какими деньгами вы располагаете… Нет, «бенц» [59]59
«Опель», «датс» (искаж. «датсон»), «фолькс» (искаж. «фольксваген»), «бенц» – марки автомобилей.
[Закрыть]еще на таможне… Да, пока с деньгами туговато… Вам не кажется, что он для вас будет несколько тяжеловат?.. Как угодно… А «фолькс» или «датс» в самый раз… Да вы не торопитесь, обдумайте все как следует… В конце концов, днем раньше, днем позже – не имеет значения… Ваш покорнейший слуга… Всего вам хорошего. Будьте здоровы!
Как только господин Табиат-заде положил трубку, господин Нируманд обратился к нему:
– Послушай, коллега! Сообрази-ка и нам какую-нибудь машину!
– А на что тебе машина? Иди вон на осла садись и кати себе! Или забыл, как в первый раз приехал в Тегеран из деревни и захотел покататься на двухэтажном автобусе? Забрался на верхний этаж, снял башмаки, как дома! А как падал на колени перед каждой бензоколонкой, бормоча молитву, – думал, что это имам-заде [60]60
Имам-заде – гробница над могилой потомка имама.
[Закрыть], помнишь?
Тут все захохотали, и громче всех господин Факих – живот его так и прыгал.
– Вот бедняга! – ухмыльнулся господин Нируманд. – А сам-то помнишь, как залез на верхний этаж автобуса и спросил у кондуктора: «Куда едем?» Тот ответил: «На базар». А ты: «А верхний этаж куда?»
Все снова засмеялись, а господин Факих, обессилев от смеха, сполз на край стула; его короткие ноги-тумбы тряслись вместе с животом.
– А как в первый раз сел за руль своей машины, хотел подсос включить – включил приемник, собрался было настроить его – вытащил зажигалку. Как поворачивать машину, понятия не имел. Знал только, как на газ давить и ехать прямо. Когда нужно было повернуть, останавливал машину, выскакивал на дорогу, ловил первое попавшееся такси и умолял водителя: «Голубчик! Вот тебе два тумана, поверни-ка мою машину!..»
Теперь уже смеялись все, а у господина Факиха даже слезы выступили.
– Как-то вечером хотел с женой и ребенком…
Тут дверь снова открылась – и снова вошел ученик.
– Пошел вон, скотина! – набросился на него завуч и проворчал: – Вот недоноски…
– Да! Так вот: как-то вечером он посадил жену и ребенка в машину, чтобы прокатиться до моста [61]61
Имеется в виду мост в Таджрише, загородном местечке под Тегераном.
[Закрыть]. Доехав до Сарбанда, вспомнил: ручной тормоз не отпустил. Короче говоря, наломал он тогда дров – запорол мотор к чертовой матери.
Господин Факих уже так ослабел от смеха, что чуть было не грохнулся со стула. Господин Табиат-заде даже прослезился.
– В Европе и Америке у каждого учителя есть свой личный автомобиль, – сказал господин Адаби. – К тому же последней марки. А у нас, чтобы свести концы с концами, бедный учитель должен перепродавать машины.
– Какой там бедный?! – усмехнулся господин Нируманд. – Каждое лето в Германию ездит, пьет, гуляет, с девушками дурака валяет, а возвращаясь назад, прихватывает с собой две-три машины! И погуляет себе вдоволь, и поездку оправдает. Бедные – это мы с вами! Летом по жаре с высунутыми языками должны бегать! Что говорить, Германия не про нас с вами. Ну а по мне, честное слово, и на севере отдохнуть неплохо [62]62
Имеется в виду каспийское побережье Ирана, где расположены фешенебельные места отдыха аристократии.
[Закрыть]. Вон Национальный банк построил себе пляж, Организация планирования – тоже, у Нефтяной компании есть пляж! А наше распроклятое министерство и клочка земли не может купить – пляж построить, чтобы учитель мог поехать туда летом и отдохнуть. А когда заходит об этом речь, они отмахиваются – мы, мол, бюджета не имеем… А сколько лагерей понастроили для своих сорванцов, сколько денег себе присвоили!
До сих пор молчавший господин Лесани [63]63
Лесани – букв.языковой, лингвистический.
[Закрыть]подключился к разговору:
– А что у нас вообще-то есть, чтобы еще о пляже тужить?! Но мы сами во всем виноваты! В период бума, когда мы боролись с режимом, они хотели сослать меня в Бушир [64]64
Бушир – город на юге Ирана.
[Закрыть], чтобы, по их собственным словам, надрать мне уши. Я встал перед ними, как вал Искандара [65]65
Вал Искандара – ирон.непреодолимое препятствие.
[Закрыть]. «Ну что ж, – говорю я им, – делайте со мной что хотите!» Они, видя такое дело, отступили, смягчились и отменили решение! Человек должен иметь чувство собственного достоинства! Вон в Европе, Америке… Да если бы там с учителями приключилась сотая доля наших напастей, они бы уже давно надрали уши своему министру. А тут, сколько мы ни призывали учителей собраться в министерстве, никто и в ус не дует.
– А что толку! – возразил господин Адаби. – Как что-нибудь им не так, они подсылают шайку головорезов, и те разгоняют толпу. Кому охота с голыми руками на ножи лезть?..
В канцелярию вошел господин Мохарер [66]66
Мохарер – букв.писарь.
[Закрыть], заведующий канцелярией школы и счетовод. Все дружно приветствовали его.
– Господа! – потоптавшись на месте и глупо улыбаясь, промямлил господин Мохарер. – Попрошу вас подать мне сведения об успеваемости!
– Я вам уже подал! – поспешно сказал господин Адаби.
– Да, господин Адаби всегда раньше всех дает!
Все захихикали. Господин Факих тоже затрясся, а вместе с ним и его живот.
– Коллеги! – воскликнул господин Нируманд. – А знаете ли вы историю с пирожными? – И повернулся к господину Мохареру: – Зачем школе счетная машина? Вместо нее купили бы лучше новый медный афтабе [67]67
Афтабе – кувшин для омовения с длинным узким горлышком.
[Закрыть].
– Так ведь счетная машина тоже нужна! – оправдывался господин Мохарер.
– Чтобы с ее помощью ты мог подсчитывать деньги, оставшиеся от не выплаченных вовремя надбавок за ранги? Да ведь разорви тебя на части – ты все равно же будешь считать на пальцах.
Все грохнули.
– Когда купили машину, – сказал господин Факих, – директор целую неделю по инструкции учил его, как следует с ней работать. После того как все растолковал ему, Мохарер отложил машину и вынул свои четки.
Снова раздался общий смех. Господин Мохарер тоже засмеялся.
– Да, а перед этим-то еще что было, – сказал господин Массах и повернулся к господину Нируманду, – говори, дорогой, рассказывай про пирожные…
– Ну так вот, – начал господин Нируманд. – Мохарер с директором покупают счетную машину, а потом говорят: «По этому поводу следует отведать сладостей». Идут и съедают по одному пирожному, затем – по второму, потом говорят: «Нет, так дело не пойдет. Дайте-ка нам килограмм пирожных». Директор довольствуется еще парой пирожных, остальные съедает Мохарер. Короче говоря, оба неделю провалялись в постелях. Когда же пришли наконец в школу, то с афтабе в руках беспрерывно торчали перед туалетом. Этот выходит – тот заходит, тот выходит – этот заходит.
Смех душил учителей, они чуть было не лишились чувств. Когда все начали понемногу успокаиваться, господин Факих добавил:
– До этого они еще по паре сандвичей слопали!
Снова раздался общий хохот.
Зазвонил телефон.
– Теперь ваша очередь, – кивнул господин Нируманд господину Мохасебу.
– Да-да, сейчас позову… – сказал в трубку завуч. – Господин Мохасеб!
– Я же говорил! – снова обрадовался господин Нируманд.
И снова все грохнули. Господин Мохасеб взял трубку.
– Да-да, здравствуйте! Как поживаете? Ничего? Как супруга? Как дети? Все здоровы?
– Как-то раз, – начал завуч громким голосом, – господин Мохасеб опоздал. Дети шалили. Я послал одного ученика на улицу посмотреть, не идет ли господин Мохасеб. Вскоре ученик вернулся. «Господин завуч, – сказал он, – господин Мохасеб повел покупателя смотреть землю…»
Все разом прыснули. У кого были очки, сняли их и стали вытирать глаза. Господин Мохасеб прикрыл ладонью трубку и начальственным тоном произнес:
– Прошу вас, немного потише! Я совершенно не слышу, что он говорит.
– Тут и слышать ничего не надо, – сказал господин Нируманд. – Он интересуется, не подорожала ли земля.
Стулья заскрипели; живот господина Факиха, а вместе с ним и его толстые ноги-тумбы затряслись.
– Да-да! На центральной улице, в качестве недвижимого имущества – прекрасен. Для собственного же дома шумновато – автобусы, машины… К тому же напротив кузнечная мастерская. Нет, та, что на улице Хаштметри, гораздо лучше, месяца через четыре обещали заасфальтировать… Воду тоже максимум через год дадут.
– Гляди! – тихо произнес господин Нируманд. – Во дает! Голую безводную пустыню бедняге сватает!..
Как только господин Мохасеб положил трубку, господин Адаби обратился к нему:
– Послушай! Давай-ка придумай что-нибудь и для своих коллег.
– Мы всегда услужить готовы, – ответил господин Мохасеб, – есть очень хорошие домики… И цены доступные – всего шестьдесят… тысяч… туманов. Сорок наличными, остальные в рассрочку.
Господин Нируманд пошарил в кармане и вытащил две бумажки по двадцать туманов:
– На, возьми! Завтра принесешь купчую – отдам остальные.
– Что ты говоришь, – возмутился господин Адаби, – у учителя не то что сорок тысяч – сорок туманов-то не всегда найдется!
– Вот мы тут бегали, всех уговаривали собраться в среду, да разве вас уговоришь, – снова начал господин Лесани. – Ведь одним из наших требований было организовать банк, вроде Национального банка, чтобы можно было взять ссуду на покупку дома…
– Ну что, давать звонок? – спросил завуч.
– Да брось, куда торопиться? Все равно за эти несколько минут ученики не поумнеют…
– Сил моих больше нет ходить в класс… Сейчас бы на берег Кереджа [68]68
Кередж – река в пригороде Тегерана.
[Закрыть]… Водка, шнапс, пиво, холодненькие, прямо из воды, красотка под боком – хорошо!
Завуч все же дал звонок. Ученики вернулись в классы. Господин Нируманд подошел к микрофону и объявил:
– Второй «Б», в раздевалку!
Учителя поплелись к двери.
– Прошу вас!.. Нет, вы, пожалуйста!..
– Сделайте милость, – пропуская всех впереди себя, говорил господин Моварех, – я чем позже приду, тем лучше! В конце концов, минута – и та наша!
– Вот и еще один день прошел! – вздохнул господин Массах. – Когда наконец праздник наступит, когда придет лето?..
– Да-да, в этом-то и есть наше несчастье, – вторил ему господин Адаби. – Мы все время ждем чего-то – праздника, лета… Такова наша жизнь! И она безвозвратно проходит!..
Господин Массах похлопал его по плечу:
– Чего ты расстраиваешься! Ну и пусть проходит!.. Стоит ли жалеть?!
Путешествие в удивительный край
Давно я чувствовал потребность в хорошем отдыхе и не раз говорил об этом своим друзьям:
– Устал я порядком! Так и мечтаю оказаться в каком-нибудь тихом уголке и отдохнуть хоть месячишко, ни о чем не думая.
И вот как-то в ответ на мои сетования друзья неожиданно предложили мне:
– Давай собирайся!
– Но ведь… – начал я.
– Никаких «но», – перебили они, – ты же мечтал об этом!
– А как же работа?
– Не волнуйся, все будет в порядке. К тому же это ненадолго.
– Надо хоть домашних предупредить!
– Мы сами им сообщим. Скажем, что уехал в командировку!
Я был так ошарашен неожиданностью поездки, к тому же друзья, усадив меня между собой на заднее сиденье, так болтали, что я не обратил внимания даже на дорогу. Помню только, что с шумной городской улицы автомобиль свернул на тихое, пустынное шоссе, а оттуда в огромный безлюдный парк.
Остановившись у одноэтажного здания, мы вышли из машины и поднялись по ступенькам. Дверь открыл молодой человек в униформе – то ли швейцар, то ли лифтер.
Приятной наружности средних лет мужчина поднялся из-за стола и сделал нам навстречу несколько шагов.
– Поручаем его вам! – представляя меня, сказал один из друзей. – Надеемся, ему здесь будет неплохо. А мы должны ехать.
– Разве вы не остаетесь? – удивился я.
– К сожалению, мы настолько заняты, – улыбнувшись, сказал один из них, – что никак не можем воспользоваться отпуском, да к тому же все наши заботы и помыслы – о друзьях, на себя времени не остается.
Приятной наружности мужчина позвонил, и в кабинет вошел молодой человек.
– Проводи господина в его комнату!
Молодой человек молча поклонился, пропуская меня.
– Неплохой, кажется, отель! – спускаясь по лестнице, заметил я.
Молодой человек промолчал.
– Огромный, а сколько деревьев, зелени! – добавил я, проходя по тенистой аллее.
Молодой человек не ответил. Мы подошли к длинному зданию, на вид кажущемуся двухэтажным. Только почему-то верхний этаж не имел окон. Мы остановились перед большой железной дверью. Молодой человек постучал. Приоткрылось окошечко, показался чей-то глаз, и окошечко снова захлопнулось.
Вскоре дверь отворилась. Сопровождающий молча сделал шаг в сторону, пропуская меня. Другой молодой человек, стоящий на пороге в такой же форме, последовал его примеру. Я решил, что здесь, исходя из желания администрации предоставлять приезжим оптимальные условия для отдыха, служащие не имеют права болтать, общаться с гостями и обязаны выполнять свои функции в полном молчании.
Сопровождающий проследовал вперед по узкому коридору и открыл передо мной дверь в небольшую комнату. Я заметил, что по обе стороны коридора было расположено примерно двадцать таких же комнатенок с низкими потолками и толстыми стенами – по всей видимости, для теплоизоляции. Я еще раз восхитился, насколько же все здесь предусмотрено для удобства гостей. Чуть позже я узнал и секрет кажущейся высоты здания. Хотя оно и было одноэтажным и комнаты имели низкие потолки, но над всеми комнатами и коридорами был сооружен второй потолок – по моим наблюдениям, для безопасности и прочности здания, чтобы обильный снегопад или землетрясение не угрожали клиентам.
Я вошел в комнату и услышал, что дверь за мной захлопнулась. Мне ничего не оставалось, как лечь на кровать, занимающую половину комнаты. Потом я попытался через малюсенькое окошечко, расположенное слева, напротив двери, взглянуть на небо. Но сделать это мне не удалось – стены оказались очень уж толстыми.
Оторванный от городской суеты и сутолоки, я вдруг почувствовал себя полностью изолированным. Ничто уже не имело для меня значения. Я удивлялся, как раньше меня могли волновать и тревожить какие-то мелкие, ничего не значащие вопросы.
Сперва мне показалось, что в здании, кроме меня, никого нет, но несколько глухих ударов в одну из дверей убедили меня, что комнаты населены. Я подумал, что просто эта тишина – обязательное условие проживания в отеле. Когда же и в другие двери начали легонько постукивать, это окончательно подтвердило мою правоту. Я тоже трижды тихо постучал в дверь, и вскоре на пороге показался служащий.
– Здесь нет радиоприемника? – спросил я.
Он отрицательно покачал головой.
– А телевизора?
Снова молчаливое покачивание головой.
– А газет, журналов, книг?..
Ответ был тот же.
– Ну а для развлечения вообще что-нибудь есть?
Он закрыл дверь и исчез. Вскоре вернулся с кипой журналов пяти-шестилетней давности. Видимо, здесь радели о том, чтобы повседневные заботы, от которых я бежал, или, вернее, был похищен моими друзьями, не беспокоили меня.
Я бегло просмотрел журналы и снова постучался.
Служащий в форме открыл дверь.
– Прошу прощения, где тут можно помыть руки?
– Минуточку! – впервые раскрыв рот, тихо и спокойно ответил он. Закрыв за собой дверь, он удалился. Я прислушался. Кто-то прошел по коридору. Где-то хлопнула дверь. Наконец тот же служащий явился за мной. Туалет находился в конце коридора. Мы шли между двух рядов закрытых дверей, и я чувствовал, что за каждой кто-то есть. Меня одолевало страшное любопытство, и, если бы не сопровождающий, я давно бы открыл дверь одной из комнат и поболтал с ее жильцом.
Неожиданно мне стали ясными кажущиеся с первого взгляда странными правила отеля. Все, что здесь происходило, делалось только ради одной цели – обеспечения спокойствия и отдыха приезжих. Их полнейшая изоляция проводилась также исключительно в их же интересах. Не будь эти правила такими строгими, гости давно бы перезнакомились, ходили бы один к другому в гости, шумели бы, галдели, нарушая покой друг друга. Тем самым отель утратил бы свою основную функцию – обеспечение спокойствия и отдыха гостей.
В двенадцать часов подали обед, а в шесть – ужин.
Поскольку столовой не существовало, каждому приносили еду в комнату.
Еще кое-что вначале показалось мне странным и даже несколько шокировало меня (думаю, это может удивить любого новичка), а именно: в таком фешенебельном отеле, где столько великолепных, одетых в униформу слуг, посуду необходимо было мыть самому. Но, поразмыслив немного, я понял, что и эта установка очень разумна. Во-первых, таким образом соблюдались правила гигиены, поскольку вилки, ложки, тарелки и чашки мылись не в общем котле и исключалась возможность их перепутать, то есть у каждого была уверенность в чистоте своей посуды, а во-вторых, это просто занимало и забавляло нас.
Ночью впервые за многие годы я спал спокойно. Ни гудки автомобилей, ни предутренние вопли пьяных гуляк, ни крики уличных торговцев не нарушали моего крепкого сна.
В семь утра подали завтрак. Потом служащий, открыв дверь, спокойным голосом спросил:
– Господин такой-то?
– Да.
– Будьте любезны, оденьтесь. Директор отеля хочет видеть вас.
Я оделся и вышел. Проследовав со мной к кабинету директора, он передал меня в руки другого служащего.
У директора сидел шикарно одетый высокий мужчина с волосами пшеничного цвета. Директор представил нас друг другу.
– Доктор такой-то! – отрекомендовался он.
– Очень приятно! Но я вроде бы не замечал за собой никакого недомогания, – улыбнувшись, ответил я.
– Все наши дорогие клиенты, гости отеля, точно так же заблуждаются, – засмеялся доктор. – Но хочу обратить ваше внимание на то, что мы свое дело знаем отлично и никогда не ошибаемся в выборе клиентов.
– Так вы сами выбираете своих клиентов? То есть вы не всех пускаете в отель? – спросил я.
– Конечно! Только те, на кого пал наш выбор, получают сюда доступ.
– Как же так? – удивился я. – Мы ведь с вами до сегодняшнего дня не были знакомы!
– В этом-то и заключается ваше и многих других заблуждение, – засмеялся он. – Давайте более тщательно рассмотрим этот вопрос. В чем в наше время основная проблема? Бесспорно, в неврозе. Сегодня гораздо больше всякой другой усталости чувствуется нервное перенапряжение, оставляющее неизгладимый след на здоровье людей, делающее их раздражительными и нетерпимыми друг к другу… Наше учреждение – благотворительное, создано на добровольные пожертвования граждан, а отель наш – лишь одна из его многочисленных точек, основанных именно для этой цели. С нами на общественных началах сотрудничает группа филантропов. Когда вы пожаловались, что чувствуете усталость, один из наших внештатных сотрудников, являющийся по совместительству вашим другом, взял вас на заметку. Когда ваша усталость и хандра достигли такой степени, что стали грозить вашему здоровью, ваш друг ввел нас в курс дела и попросил о помощи. И мы, выполнив некоторые предварительные формальности, забронировали здесь вам номер.
Пока вы здесь чудесно отдыхаете, мы изучаем вашу нервную систему и навсегда вылечиваем вас, вне зависимости от продолжительности вашего отпуска, будь он неделю или год. У нас имеются гости, которым так понравился отель, что они живут здесь по семь-восемь месяцев.
– Но не находите ли вы, что здешние порядки несколько странноваты и…
– Нелогичны! – вставил доктор. – Это верно. Но присмотритесь к ним с точки зрения благополучия гостей и успокоения их нервной системы, и вы согласитесь, что все здесь рассчитано точно и целесообразно.
Поразмыслив, я убедился в его правоте. Мертвая тишина, полный покой, абсолютная оторванность и отрешенность от всего мира – все служило максимальному расслаблению души и тела.
– Но в чем же все-таки ваша заинтересованность? – спросил я.
– Наша заинтересованность? – пожал он плечами. – Как видите, все услуги отеля вам обходятся даром. Я уже говорил, что у нас благотворительное учреждение. Нам оказывают довольно солидную моральную и материальную помощь и активно сотрудничают с нами некоторые международные благотворительные организации.
Затем доктор и директор стали расспрашивать меня о вещах, на мой взгляд, довольно интимных: о моей личной жизни, об отношениях с сотрудниками моего учреждения, с родственниками и друзьями, членами семьи. Если бы кто-нибудь другой задавал эти частные, касающиеся только меня вопросы, я бы возмутился. Но на них я не мог обижаться – очень уж благородными и обходительными они были, да к тому же я отлично понимал, что все их помыслы направлены на благо мне и все здесь делается только ради моей же пользы.
Эта приятная беседа затянулась до полудня. Затем они вежливо извинились и отправили меня обратно в мою комнату.
За время моего нахождения в отеле у меня было несколько таких откровенных, задушевных бесед, доставлявших мне немалое удовольствие в моей тихой, однообразной жизни. И раз от разу я ожидал их со все возрастающим нетерпением.
Как-то ночью произошло событие, сначала несколько обескуражившее меня. Но кончилось все весьма забавно. Меня разбудил шум хлопающих дверей. Какие-то люди ходили по коридору. (Продолжалось это совсем недолго.) Все замерло, снова воцарилась мертвая тишина. Но заснуть я уже не мог и робко постучал в дверь.
– Что там произошло? – поинтересовался я у открывшего дверь дежурного.
– Одному из гостей не спалось, и он попросил отвести его к господину директору и доктору, чтобы немного побеседовать и поразвлечься, – ответил он.
– Так поздно? – удивился я.
– Это не имеет значения – директор и врачи отеля находятся на службе круглые сутки.
Я снова лег и уже было задремал, как услышал легкий шумок. Открыв глаза, я увидел мышонка, с окна наблюдавшего за мной. Заметив мой взгляд, он быстро скрылся. Я притворился, что сплю. Сквозь щелочки глаз я заметил, как мышонок осторожно подкрался и стал смотреть на меня. Я сразу же открыл глаза и уставился на него. Бедный мышонок сперва растерялся, но вскоре пришел в себя и убежал. Я снова лег тихо и неподвижно, подавляя душивший меня смех. Вижу, мышонок снова подкрадывается. Эта занятная игра продолжалась пару часов. Когда мышонку надоело и он убежал, мне вдруг показалось странным, что в таком шикарном отеле водятся мыши. Потом, подумав немного, пришел к выводу, что, во всяком случае, это неплохой способ развлечения гостей. Кроме того, лучше человеку находиться в комнате с мышью, чем с тигром или леопардом.
Дорогие друзья! Не удивляйтесь и не смотрите на меня недоверчиво. Я поведал вам не сказку о потусторонних существах, к тому же все это и не бред сумасшедшего. Этот отель находится не так уж далеко, не в какой-нибудь чужой стране. Он совсем рядом: тут, там, повсюду!
