Текст книги "Избранные рассказы"

Автор книги: Феридун Тонкабони

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 18 страниц)

Коммивояжерка

Дома никого не было. Когда раздался звонок, я понял, кто это. Минуту назад позвонили соседям, и их дочь закричала: «Мама! Коммивояжерка пришла!»

Дома никого не было. С замирающим сердцем я подошел к двери: несомненно, это красивая девушка. Полная или худая? Высокая или маленькая? Не полная и не худая. Не высокая и не маленькая. Такая, как надо: изящная, со светлой улыбкой, в глазах нежность, кокетство, ожидание. С протянутыми ко мне руками. Как будто не товар продает, а себя преподносит. Я приглашаю ее, она слишком добра, чтобы отказать мне. Если же откажется – не беда. Все-таки был разговор, встреча, радость…

Кажется, я еще не успел открыть дверь, как перед моими глазами оказалась рука. Грубая, потрескавшаяся ладонь, окрашенная хной. В костлявых, морщинистых пальцах две коробки, большая и маленькая. Другая рука сжимала мешок. Пыльный и рваный мешок.

На женщине была чадра. Старуха. Деревенская. Грубая и неотесанная. Настоящая кухарка или прачка.

– Ага! Купите порошок. Очень хороший. Годится для посуды, кафеля, ванны. Одну отдам даром.

– Не надо. Никого нет.

– Тот господин тоже так говорил. Купите. Я еще ничего не продала.

– Мне не надо. А им нужно или нет, не знаю.

– И все-таки купите, не пожалеете. Я сейедка [44]44
  Сейед – потомок пророка Мухаммада.


[Закрыть], у меня счастливая рука. Приятельница – та вот продала сорок штук и уехала. А я чужая здесь, неопытная.

Я хотел закрыть дверь. Но не мог. Мешала ее рука, рука с двумя коробками моющего порошка.

– Почем? – спросил я.

– Два тумана, – ответила женщина и вложила мне в руку коробку побольше, добавив: – Одну даром.

А маленькую положила сверху. На коробках было написано: «Порошок „Чистый“. Специально для кухонной посуды, кафеля, ванн. „Чистый“ моет чисто. „Чистый“ для Вас и для Вашей семьи».

Только чтобы что-то сказать, я произнес:

– Два тумана дорого.

– Ей-богу, так берут с меня. А если продам, мне дадут два риала.

– Дорого! – повторил я.

Но женщина уже почувствовала в моем взгляде и голосе колебание.

– Еще пемзу даром отдам, – быстро добавила она и положила на коробки маленький кусочек злополучной пемзы.

Когда я отдал ей два тумана, она пробубнила: «Да наградит тебя Аллах хорошей кончиной, молодой человек, да воздаст тебе мой прадед Сейед ол-Шохада!»

И ушла.

Водитель такси

Таксист здорово смахивал на Саида Нафиси [45]45
  Саид Нафиси – известный современный иранский писатель и литературовед.


[Закрыть]. Та же фигура, та же борода. Вел машину осторожно. На улицах было многолюдно. Как обычно. Переехали через площадь Фирдоуси. Дальше дорога оказалась забита. Таксист остановился, помолчал и вдруг сказал:

– Народу ваты не хватает, чтобы сшить себе одеяла, а у этого в машине настоящая тахта с подушками!..

– Да, что верно, то верно, такие могут себе все позволить, – согласился я.

– Клянусь Аллахом, клянусь священной ночью (то была ночь поминовения имама Хусейна), если у меня будет возможность, я убью столько народу, столько, что кровь потечет по улицам! Все только и знают, что болтают о справедливости! О гуманности! Какая справедливость? Какая гуманность? Разве это справедливо, гуманно, когда наступает зима, а люди не знают, завезли дрова или нет, где они и почем.

– Зато, – сказал я, – недавно некий господин позвонил в редакцию одного журнала и сообщил, что жена его соседа летает в Париж делать прическу.

– Да, ага, да, – ответил шофер. – А вы в курсе, во что обходятся свадьбы, которые устраивают в отелях?

– В то время как несчастный рабочий не может найти на свою свадьбу и тысячи туманов, – продолжил я.

– Тысячи туманов?!

Я понял, что сморозил глупость.

– Я вот вам кое-что расскажу сейчас.

Таксист все время оборачивался ко мне во время разговора, и я боялся, что мы попадем в аварию.

– У нас в семье девять человек, – продолжал он. – Если вы пожалуете к нам, то убедитесь, что вся наша обстановка не стоит и пятисот туманов. Это такси – чужое. Недавно один мой приятель зашел ко мне с незнакомым молодым человеком, чтобы сообщить кое-что. «Пожалуйста», – ответил я. «Я пришел посватать вашу дочь, – сказал молодой человек. – Если вы, конечно не против. Но у меня ничего нет». Я ответил: «У меня тоже ничего нет. Так что мы квиты». Мы их поженили, выполнили все обряды. И что вы думаете, ага? Вы не поверите. Когда мы пришли в дом жениха (он помощник мясника), то оказалось, что у него в комнате одно старое одеяло. И больше ничего. К тому же он содержит еще мать и сестру.

Выйдя из такси, я дал шоферу два тумана. На счетчике было шестнадцать риалов. Я попрощался.

– Господин, возьмите сдачу, – сказал он.

– Нет-нет, прошу вас, – возразил я.

– Ни в коем случае! Клянусь всем святым, ни в коем случае! – запротестовал он.

– Но я очень прошу вас, – ответил я.

– Ни за что, я ведь поклялся всем святым.

Я понял, что снова попал впросак. Взял сдачу. Пятириаловую монету.

– Тогда возьмите хоть один риал, – сказал я и добавил: – Хоть я и обижен!

Таксист взял деньги, улыбнулся и уехал.

Да благословит Аллах его отца, что он не обиделся на меня. Или был столь благороден, что не показал своей обиды.

Утро на площади

Каждое утро, стоя в очереди на площади, он видит одно и то же.

Сначала приходит нищенка с ребенком на руках. Потом слепой молодой человек, у него в руках остов старого зонта – вместо трости. Потом одноногий человек на костылях, с оголенной культей, в руках – протез в ботинке. Потом мальчишка с лотерейными билетами в руках, он кричит: «Последний шанс!»

Потом старик в очках, в тюбетейке, он вертит перед глазами стоящих на остановке пачку лотерейных билетов и сквозь зубы тихо стонет: «Завтра… завтра…»

Потом приходит другой старик, который кажется братом предыдущего. На нем длинное пальто, красная тюбетейка. Он показывает всего лишь один лотерейный билет, но не стонет.

Потом появляется молодая женщина и, проходя, восклицает: «Счастье!.. Счастье!..»

Потом приходит юноша с девушкой. У него печальный вид, девушка не сводит с него глаз. В конце концов, после долгих просьб и уговоров, юноша продает один билет и получает деньги. Лицо девушки расцветает. Она предлагает юноше жевательную резинку.

Потом въезжает молодой человек на трехколесном велосипеде – подарке Красного Креста – и тоже продает билеты.

Потом приходит опрятный худой человек в темных очках. И у него билеты.

Вслед за ним появляется другой мужчина – толстый коротышка с седыми волосами и белой бородкой, похожий на хаджи с базара. На ногах у него мягкие парусиновые туфли, он продает нейлоновые нитки для четок, один метр – один риал.

Потом приходит слепой – тоже продавец билетов, – которого ведет за руку дочь. Время от времени он выкрикивает: «С божьей помощью выиграешь завтра!»

Потом приходит семья и тоже продает билеты: муж, жена, двухлетняя дочь, малюсенькая и тощая. Девочка подбегает к одному из очереди и лепечет: «Высокинький». Затем перескакивает к следующему с тем же словом.

Потом приходит мальчик, продающий жвачку, одна пачка – один риал. Потом другой мальчик – он продает бумажные платочки, три пачки – пять риалов. Потом еще один, у него отрезана правая кисть. Он тянет увечную руку к людям и получает милостыню.

Потом приходит еще один слепой, потом еще один калека, потом очередной продавец билетов, потом нищий, потом ребенок, потом женщина, потом мужчина…

На площади шум и гам. Какой-то пассажир сцепился с водителем автобуса. Какой-то водитель орет на другого водителя. Или пассажир на пассажира? Полицейский ругмя ругает нарушителя. Другой полицейский дает пощечину шоферу, остановившемуся не там, где следует. Автобусный инспектор отгоняет очередь на край площади и устанавливает порядок.

Мудрец, стоящий в очереди, обращается к соседу: «Знаете, ага, нужно всю эту страну обнести стеной, а по углам поставить четыре столба с надписями: „Богадельня“, „Сумасшедший дом“, „Больница“, „Тюрьма“».

Из сборника «Счастливая земля», Тегеран, 1973

Год 2009-й…

Вскакиваю с постели разбитый и усталый. Чувствую – малость переспал. Если бы не треск радио у соседа справа да не шум телевизора у соседа слева, если бы не зычный голос, доносящийся из динамика магазина электротоваров, что напротив моего дома, я бы все еще спал. Совершаю утренний туалет и выхожу на улицу. Хочется есть. Направляюсь в магазинчик, что в конце улицы, – купить немного сыра и хлеба. Оттуда также доносятся звуки радио и, что совсем уже странно, телевизора. Думаю: «Когда же это они успели телевизор приобрести, да так, что я не заметил?»

Еще удивительнее, что телевизор цветной. Протираю глаза, все не верится – не во сне ли это? Подхожу к хозяину магазинчика и тут вдруг замечаю над его головой календарь: «2009-й…» С полным безразличием в голосе спрашиваю:

– Календарь этого года?

– Не прошлогодний же вешать?.. Он еще годится. Почти два месяца осталось. Вам, конечно, известно, что в этом году в эсфанде [46]46
  Эсфанд – двенадцатый месяц иранского солнечного года; соотв. 20 февраля – 20 марта.


[Закрыть]тридцать дней?

Стараюсь не показывать своего удивления:

– А сегодня что происходит?

Теперь его очередь удивляться:

– Так ведь праздник! Как, вы не знаете?!

На какое-то время поворачиваюсь к телевизору, а потом замечаю:

– Все только о «пейкане» [47]47
  «Пейкан» – автомобиль иранской марки.


[Закрыть]и говорят…

– А как же! Завод уже выпустил пятьдесят миллионов. Сегодня как раз последняя машина с конвейера сошла.

Так ничего и не купив, выхожу. Никак не пойму, что со мной случилось. Может быть, я, так мечтавший о сне и спокойствии, наконец-то достиг своей мечты? Может быть, повторилась история семи спящих отроков, упоминаемых в Коране? Во всяком случае, это праздник, который следует отметить.

Подхожу к дому. Сажусь в свой «пейкан» и выезжаю. На первой же улице – пробка. Автомобили запрудили всю улицу. Откуда-то спереди доносятся звуки музыки. Высовываюсь из машины: рабочие автозавода в знак благодарности за столь небывалое радушие раздаривают всем красивые пластмассовые розы. Хорошенькие девушки, выражая всеобщую признательность этим славным, отважным ребятам, обвивают руками их шеи и так сердечно, запросто осыпают их поцелуями.

Оцепеневший от такой сцены, не сразу замечаю, что машина движется. Выскакиваю. Оказывается, стоящий сзади автомобиль тронулся с места и толкнул мою машину. Я уже готов обрушить на его владельца проклятья: ведь нетрудно представить, во сколько обойдется теперь ремонт в мастерской. Но тот подходит ко мне, доброжелательно улыбается, называет себя и вытаскивает из кармана пачку чеков. Я подумал, что он хочет возместить причиненный моей машине ущерб, и оглядываю ее: ничего существенного, вот только разбилась одна фара.

– Пустяки! Не стоит, сам починю, – говорю я.

– Почините?! Поистине неслыханное дело! – отвечает он и добавляет, улыбаясь и протягивая мне чек: – В какой цвет вы бы хотели перекрасить машину?

– Я и не думал этого делать.

– Прекрасно, значит, вас устроит любой цвет!

Я явно ничего не понимаю. Кто из нас чокнутый – я или он? Смотрю на чек:

«Банк „Пейкан“

По предъявлении настоящего чека прошу выдать его предъявителю автомобиль „пейкан“ в количестве… модель… цвет… Подпись».

Мужчина видит, что я поражен, и охотно поясняет:

– Дорогой друг! Вы, вероятно, недавно пожаловали к нам в город! Поэтому и не знаете некоторых нововведений. Взамен старого автомобиля вы можете получить десять и двадцать пять чеков, и тогда новый обойдется вам вполовину, а то и еще дешевле. Если ваш автомобиль сломался или попал в аварию, вы тут же бросаете его и обращаетесь в ближайшее представительство «Пейкан», предъявляете этот чек и получаете новый…

– После того, как старый починят? – говорю я.

– Мы уже давно от ремонта отказались, – отвечает он.

– В таком случае как же ремонтные мастерские с их рабочими?.. – спрашиваю я.

– Все они превратились в агентства по продаже автомобилей «пейкан».

– Ну а что же теперь делать с моим автомобилем?

– Не волнуйтесь! У меня в «пейкане» есть телефон. Сию же минуту распоряжусь, чтобы вашу машину отвезли.

– Отвезли?! Куда?

– На озеро Хоузе-Солтан, в Кум.

– В Кум?!

– Хоузе-Солтан – кладбище старых «пейканов».

– Но позвольте, он ведь совсем новый!

– С нашей точки зрения, он пришел в негодность.

– В наши времена ходила шутка, что «пейканы» из консервных банок…

– Зато сегодня, когда наше экономическое положение можно назвать блестящим, консервные банки делают из того же материала, что и «пейканы».

Мой собеседник направляется к своему автомобилю, чтобы позвонить. Я – следом. Он нажимает какую-то кнопку в своем большом и роскошном автомобиле, раскрываются дверцы «бардачка», и появляется телефонный аппарат. Набрав нужный номер, мужчина сразу же забывает обо мне. А салон так и сверкает убранством, дорогими украшениями из дерева и металла. Внешне – ничего лишнего, но я-то знаю, чего это стоит.

Телефонный разговор окончен.

– Может, вы хотите осмотреть машину? – предлагает мужчина. – Видите эти ключи? У каждого свое предназначение. Телефон вы уже видели. А вот это радиоприемник. Телевизор. – Мужчина манипулирует каким-то ключом – зажигается цветной телевизор. – А это вот стереофонический проигрыватель, – продолжает он. – Магнитофон… может, что-нибудь скажете в микрофон?

У меня невольно вырывается:

– Надеюсь, наступит день, когда у каждого иранца будет по такому красавцу «пейкану»!

Мужчина улыбается:

– Браво! Очень подходящая фраза! Только чуть устарела, поскольку сегодня как раз тот день, когда эта мечта осуществилась.

Он вытаскивает еще один ключ.

– А это мой небольшой бар. Недурно было бы промочить горло. Вы что будете пить?

Стараясь не ударить лицом в грязь, отвечаю:

– Виски!

– Ах! Сожалею, дорогой друг! Где же ваша национальная гордость?.. Патриотически настроенный народ уже давно запретил виски. Одному из кабинетов из-за этого даже пришлось подать в отставку. Может быть, пива? Самое лучшее пиво! Компоненты его завозят из Германии, а в Тегеране варят.

– Спасибо, но пива не хочется.

– Отлично. Тогда водки? Виноградной, двойной выдержки? Вам с чем?

– С «Абе Али» [48]48
  «Абе Али» – тегеранская минеральная вода.


[Закрыть].

– Ну что вы! «Абе Али» давно канула в прошлое.

– С чем же вы тогда ее пьете?

– Со «Швепсом».

– Но мне не нравится этот «Швепс». Ничего другого нет?

– Увы! Не то что у меня – вообще в продаже!

– А куда подевались прочие напитки?

– Заводы-изготовители обанкротились, пришлось их закрыть. И только «Швепс» устоял. Знаете почему? Потому что «Швепс» – «источник бодрости и радости» и широко рекламируется по всем телевизионным каналам.

Ничего не поделаешь – пришлось мне давиться коктейлем со «Швепсом».

– Разрешите полюбопытствовать? – спросил я у своего собеседника. – Не кажется ли вам, что ваш «пейкан» в сравнении с другими свидетельствует об определенных классовых противоречиях?

– Нет, никоим образом! Действительно, у «пейкана» много разных марок, начиная с самого простого – такого, как у вас, до самого дорогого – как у меня. Однако это вовсе не говорит о классовых противоречиях. Эта проблема, назло утверждениям разных там нигилистов и прочих оппозиционеров, давно снята. Любой рабочий, любой бакалейщик может приобрести автомобиль «пейкан» – даже такой, как у меня. Предположим, для этого надо продлить кредит на год, два, три… Что ж, желание покупателя – закон! Продление кредита – это, пожалуй, наша единственная проблема.

– Ясно.

– Теперь рабочие «Пейкана» живут припеваючи. И получают машины в качестве своей доли от заводского дохода.

– Ну-у?!

– А разве вы не видите, как они стараются для завода? Думаю, что такой порядок вещей у нас надолго. Не желаете прогуляться по окрестности?

– На машине?

– Нет, пешком.

И мы отправляемся на прогулку. Выходим на площадь. Посередине нее воздвигнута огромная черная колонна из гранита. На ней укреплены белые квадратные мраморные плиты. Их больше сотни. На каждой – высвеченные неоновыми лампами – изречения. Мощные динамики выкрикивают их одно за другим:

«Избивать женщин – варварство!»

«Будь рабочим и надейся на лучшее!»

«Каждый рабочий – в почете!»

«Рабочие и хозяева должны благодарить друг друга!»

«Крестьяне должны почитать своих умерших господ!»

«Чистота – в вере!»

«Вода – жизнь!»

На углу площади несколько расцвеченных рекламами зданий. Рекламы поминутно зажигаются и гаснут. Подходим ближе. На одном из зданий читаю: «Кинотеатр „Пейкан“». Чуть ниже, более мелко: «Въезд только для автомобилей „пейкан“».

Говорю своему гиду:

– Во времена наших дедов на магазинах писали: «Неверным товары не отпускаются».

– Знаете ли вы, – отвечает он мне, – что такая политика помогла нашей экономике? Все туристы, приезжающие в нашу страну, вынуждены продавать свои машины по ту сторону границы, а у нас покупать «пейканы». Благодаря этому сейчас «пейкан» колесит по дорогам пяти континентов.

Рядом с кинотеатром – павильон. Вывеска гласит: «Ресторан „Сандвич Пейкана“». Чуть пониже: «Сначала сандвич, потом кино. Въезд только для автомобилей „пейкан“».

«Пейканы» въезжают, их владельцы берут свои сандвичи и «Швепс» и направляются в кино.

Смотрю на афишу: несколько «пейканов» мчатся по горным перевалам. Заголовок гласит: «Битва „пейканов“. С участием знаменитейших раллистов „пейкана“ в Иране и во всем мире».

Рядом с кинотеатром взметнулось ввысь ультрасовременное здание. На нем горят слова: «Банк „Пейкан“». (Бывший Банк землеустройства.)

«Открыв счет в нашем банке, наслаждайтесь беспроигрышной лотереей и двумя ежемесячными „пейканами“!»

У собеседника выясняю:

– А как теперь обстоят дела с лотереей?

– Существует! Что с ней может случиться? И в каждую среду – розыгрыш.

– А выигрыш непременно…

– Да, вы абсолютно правы – «пейкан». От самого простого до «серебряного», «золотого», «жемчужного», «алмазного».

– Не пойму, как же разыгрывают тираж?

– А вот как: например, все билеты, у которых номера оканчиваются на «56», выигрывают обыкновенный «пейкан», билеты с цифрами «792» – люкс. И так далее. «Жемчужный» и «алмазный» «пейканы» предназначены для «чемпионов счастья». Обычно в неделю у нас набирается человек двадцать таких чемпионов, они определяются из числа двухсот победителей.

– Так что не случайно, – задумчиво говорю я, – все имеют свои «пейканы»? Кстати, а люди-то как, не болеют, ведь они и шагу без машины не делают?

– Нет. И знаете почему? Знаете, что гарантирует им здоровье? Спорт. Да-да, спорт. Точнее – футбол. У нас в настоящее время имеется центральный стадион на один миллион человек, не говоря о том, что по всему городу разбросано еще десять стадионов на сто тысяч человек. У нас десять команд мастеров, сотни – первой и второй лиги, а кроме того, имеются и юношеские команды. Так что самый популярный вид спорта у нас футбол, а самый лучший вид отдыха – посещение футбольных матчей. Конечно же, они транслируются по телевидению. Однако не многие остаются дома. Разве что это больные и калеки. И знаете, что влечет людей на стадионы?

У меня с языка чуть было не сорвался глупый ответ: «Футбол!», но я вовремя взял себя в руки и ответил: «Пейкан!»

– Браво! Совершенно верно! Вы покупаете билет и отправляетесь на стадион. И часто так случается, что выезжаете оттуда уже на «пейкане». На каждые сто тысяч человек разыгрывается один «пейкан». Кроме того, игроки команды-победительницы также получают «пейканы», а сама команда становится призером кубка «золотого пейкана»!

Люди разнятся по взглядам, вкусам, увлечениям. Но роднят их две вещи – футбол и «пейкан».

* * *

Направляемся в сторону большого универсального магазина, что на углу площади. Перед ним продажа газет и журналов. Перебираю самые разные, разноцветные: «Пейкан сегодня», «Новый Пейкан», «Красный Пейкан», «черный Пейкан», «Голос Пейкана».

Мой знакомый поясняет:

– Это революционная газета нашего города (он указывает на «Красный Пейкан»). А это реакционно-консервативная газетенка (это про «черный Пейкан»). Вот спортивный выпуск (указывает на «Пейкан спортивный»). Это экономический (имеет в виду «Пейкан-экономист»). Видите вон тот журнал? «Пейкан иллюстрированный». Еженедельный тираж – двенадцать миллионов экземпляров. Это вот – «Еженедельный Пейкан». Тираж – четырнадцать миллионов.

Разглядываю журналы. Везет же их читателям! Больше уже не печатают ни обнаженных женщин, ни кинозвезд, ни певиц, ни танцовщиц, ни куртизанок. Все, что есть в них, – это «пейкан». На обложках – фото последних двух шикарных моделей.

Тут же периодика на английском и французском языках: «Пейкан интернэшнл», «Журналь дю Пейкан». Рядом с этими шикарными изданиями журнал попроще: «Пейкан и человек».

– А это еще что такое? – спрашиваю у приятеля.

– Это орган «Общества любителей „пейкана“». Задача Общества – охрана прав и достоинств «пейкана». Предположим, вы спешите и гоните свой «пейкан», но вдруг прокололось колесо, и вы в сердцах пинаете его и чертыхаетесь. Тут же появляется инспектор Общества, и вы вынуждены платить штраф. Он может вас даже задержать. А если вы еще и подвыпивши и врезались в телеграфный столб, тут уж ареста не избежать.

Приятель берет меня под руку, и мы заходим в универмаг. В одном углу стеллажи, заваленные книгами. Подхожу ближе:

«Как ухаживать за „пейканом“».

«Как увеличить срок жизни „пейкана“».

Оглядываюсь на моего приятеля, тот только улыбается:

– Это самые раскупаемые книги года.

Снова смотрю на витрину:

«Я, она и „пейкан“».

Мой друг поясняет:

– Это самый впечатляющий и захватывающий любовный роман последних лет. Выиграл приз – шесть «пейканов».

– Приз?!

– Да, университет, литературные журналы, прочая печать, Министерство культуры и все остальные премируют «пейканом».

Обходим универмаг:

«Мыло „Пейкан“ придает нежность вашим рукам!»

«Крем „Пейкан“ облегчает бритье!»

«Лезвия „Пейкан“ – вечны!»

«Ткань „Пейкан“ – самая дешевая, самая модная!»

«Туфли „Пейкан“ – современны и удобны!»

«С соусом „Пейкан“ пища становится вкуснее!»

Я прихожу в ужас от всех этих «пейканов». И одного из них было бы достаточно, чтобы продырявить мне печень. Вылетаю из магазина. Передо мной как из-под земли вырастает паренек:

– Спешите купить! Последние новости!

Покупаю газету, разворачиваю. На одной из страниц, там, где раньше помещали объявления, напечатано: «Самоубийства». Читаю подпись под фотографией:

«И теперь, когда мне наконец удалось покончить с собой, я прощаюсь со всеми родственниками, друзьями и знакомыми, с которыми мне по каким-либо причинам не довелось встретиться. Надеюсь, они вспомнят покойного добрым словом».

Подпись под другим снимком:

«В настоящее время, на пути к вечному покою, направляясь к модернизированной усыпальнице Ибн Бабуйе, заранее благодарю всех уважаемых сограждан за их участие в моих похоронах».

А вот еще:

«Выражаю свою признательность уважаемым служащим полиции, приложившим максимум стараний в деле моего самоубийства. Прошу по справедливости оценить и поощрить этих выполнивших до конца свой долг чиновников».

Поднимаю глаза на собеседника и в каком-то странном оцепенении спрашиваю:

– А это еще что ж такое?

Улыбается:

– Да, вы правы. Это единственное темное пятно в нашей жизни. Единственное пятно, которое омрачает наше счастье. Самоубийство. Мания самоубийства. Нигилисты и притворщики всех мастей исключительно ради того, чтобы отличиться и выпятить свое «я», прибегают к самоубийству. И, к сожалению, день ото дня число их становится все больше. И это несмотря на то, что автозавод каждого решившего покончить с собой, но вовремя спохватившегося или удержавшего от этого поступка другого премирует отличным «пейканом».

Друг мой искренне опечалился. Некоторое время между нами царило молчание. Чтобы изменить тему разговора, спрашиваю:

– Кстати, еще вопрос. Сейчас, должно быть, мы уже сами делаем двигатели к «пейкану»? Не так ли?

– К сожалению, нет.

– А куда же делся наш завод?

– Это долгая история. Но, конечно, он у нас будет. Сразу же после того, как закончится строительство магистрального газопровода, подрядчиком которого является азиатско-американо-европейский консорциум!