Текст книги "Раздражённые (ЛП)"

Автор книги: Феникс Слейтер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 9 страниц)

– Помнишь, что я сказал, През?

– Почему ты все еще беспокоишь меня?

Ублюдок смеется и хлопает меня по спине.

– А теперь пускай слюни. Я слышал, она возвращается в Лос-Анджелес.

Это, наконец, отрывает меня от того, чтобы пялиться на задницу Афины. – Что?

– Да. Какой-то чувак выстроился в очередь, чтобы стать ее соседом по комнате и все такое.

– Да уж, блядь.

– Это не твоя проблема. Помнишь?

– Отвали. – Я бросаю на него взгляд. – Почему ты позволяешь ей вернуться туда?

– Она хочет уехать. Как я должен ее остановить? – Он поднимает подбородок в сторону Карины. – У меня полно дел с моей собственной девушкой. В любом случае, Афина – не твоя проблема, так что не беспокойся об этом.

Я жду, пока Данте отвлечется, а Афина отойдет, чтобы сделать свой ход. Каким бы я ни был жутким ублюдком, я преследую ее по всему зданию клуба. Последние остатки моего терпения иссякают, пока я жду снаружи ванной. Что, черт возьми, я должен сказать? Зачем я это делаю? Мы совершенно не подходим друг другу.

Она же, блядь, восемнадцатилетняя. Законно, на хрен, конечно.

Но, черт возьми, она была совсем малышкой, когда я пришел в клуб.

Одного этого должно быть достаточно, чтобы держать меня подальше от нее.

За исключением того, что мой моральный компас был не в порядке с тех пор, как я себя помню.

Я должен оставить ее в покое и позволить ей найти мужчину, который имеет для нее больше смысла.

Мысль о том, что она с кем-то еще, толкает меня на территорию ревнивого мудака.

Когда дверь, наконец, открывается, я так сильно завожусь, что хватаю ее и швыряю к стене. Она испускает испуганный вздох удивления.

– Почему ты в моем клубе? – спрашиваю я, мои губы так близко к ее губам, что я почти чувствую ее вкус.

– Я... я с Кариной, – заикается она, эти великолепные стальные синие глаза, широкие, как блюдца. – Данте сказал, что все в порядке, и ты не будешь меня беспокоить.

– Я беспокою тебя, милая?

Ее глаза блестят. – Нет. Но ты делаешь мне больно.

Я ослабляю свою хватку на ней, но все еще прижимаю ее к стене своим телом. – Прости.

– Чего ты хочешь от меня? – спрашивает она с запинкой в голосе.

– Я не знаю.

– Ну, если ты не знаешь, то, как я должна знать? – Она пытается вырваться из моих рук, но я держу ее прижатой к стене. Скучал по этому умному рту.

– Я хочу перестать думать о тебе все это гребаное время, – признаюсь я.

Ее брови складываются в очаровательную маленькую морщинку. – Да? Ну, я тоже.

– Ты тоже все время думаешь о себе?

– Не будь придурком.

– Я все еще зол, что ты ушла.

Она смотрит вниз, туда, где наши тела почти соприкасаются. – Я знаю. Я все еще злюсь на себя.

Я удивлен, что она это признает.

– Зачем ты это сделала?

– Я не знаю. Я не могу этого объяснить. Это было моей мечтой так долго, что я боялась, что если я откажусь от нее ради парня, а потом все не получится, я буду неудачницей.

Ее честность немного разбивает мой гнев. – Жаль, что ты не поговорила со мной об этом.

– Я не думала, что ты серьезно относишься к тому, чтобы я осталась.

– Да, я понимаю.

– Я пыталась позвонить...

– Я знаю.

– Я…

Я прервал ее поцелуем. Сначала она целует меня в ответ, но потом высвобождается. – Не делай этого со мной снова. Пожалуйста, – шепчет она.

– Не делать чего?

Она опускает взгляд. – Не сбивай меня с толку.

Я знаю, что она имеет в виду нашу ночь в мотеле, и чувство вины захлестывает меня. – Это ты в моем клубе, – говорю я вместо того, что должен ей сказать.

– Я не имею в виду...

– Нет? Что ты не имеешь в виду? Приходя сюда в таком виде…

– В каком?

– Таком чертовски сексуальном, что я не могу оторвать от тебя глаз.

– Отпусти меня, и я исчезну с твоих глаз.

Мои руки крепче обнимают ее. – Нет. – Я обхватываю ее лицо руками и прижимаюсь губами к ее рту. Наши поцелуи сливаются в один долгий голодный поцелуй, пока мы оба не начинаем тяжело дышать. Она вздрагивает, когда одна из моих рук массирует ее грудь, и всхлипывает, когда мои пальцы скользят вниз по ее боку, проскальзывая под тонкую ткань ее топа. На секунду я провожу пальцами по ее коже, мне не хватает ее мягкости.

– Положи руки мне на плечи.

Она смотрит на меня ошеломленными глазами. – Зачем?

– Я хочу узнать, насколько ты мокрая.

Я не жду ответа. Я дергаю за эластичный пояс ее брюк и просовываю руку внутрь.

Она задыхается, когда я просовываю руку ей между бедер, прикасаясь везде. – Это мое? – спрашиваю я.

– Боже, да.

Афина

Я не могу мыслить здраво. Я могу даже упасть в обморок.

Это действительно происходит?

Я чуть не умерла, когда вошла в здание клуба и увидела Ромео. Тяжесть его взгляда лежала на моих плечах все время, пока Карина и Кэденс разговаривали, пока необходимость уйти и сделать несколько глубоких вдохов не выгнала меня из комнаты.

Потом он схватил меня и признался, что тоже не может перестать думать обо мне. Поцеловал меня.

И теперь его рука у меня в штанах, обхватывает мою киску волнующим собственническим жестом, от которого мое сердце бешено колотится.

– Это мое? – он снова рычит вопрос мне в горло, и мне кажется, что я выдыхаю ответ, но я не уверена.

– Ответь мне, и я заставлю тебя кончить. – Несмотря на собственническую хватку на моих интимных местах, он осыпает мягкими поцелуями мои щеки, лоб и, наконец, губы. – Тебе бы этого хотелось? – спрашивает Ромео.

Мои губы приоткрываются, когда я смотрю на его злую ухмылку. – Только твое.

– Мне невыносимо думать о тебе с кем-то еще.

– Мне тоже.

– Тут нет никого, кроме тебя, Пирожок.

Ох. То, как грубо он шепчет глупое, но милое прозвище, заставляет мои соски напрячься. Затем до меня доходит остальная часть его предложения. – Нет. Я имею в виду, что мне невыносима мысль о том, чтобы быть с кем-то, кроме тебя. Никогда.

Он изучает меня секунду. Хотя я имею в виду каждое слово. Я знаю, он думает, что я слишком молода, чтобы знать, какого черта мне нужно. Но если я попытаюсь представить себя через пять, десять или двадцать лет, я не увижу ничего, что не включало бы его объятий вокруг меня. Это единственное место, где я когда-либо чувствовала себя в полной безопасности. Даже когда он напряжен и на грани, его хватка более чем нежна. Мне не нужна нежная хватка. Мне нужна сильная, решительная и заботливая.

– Осторожнее, Афина, – предупреждает он. – Я хочу делать то, что правильно для тебя, но когда ты говоришь такие вещи, это трудно.

Я не уверена, что он считает правильным для меня, но затем его рука прижимается ко мне, кончики его пальцев скользят вверх по моей промежности, и все остальное не имеет значения. Он утыкается лицом мне в шею, целуя и облизывая.

– Ромео. Кто-то... кто-то может нас увидеть.

– И что. – Он скользит пальцами прямо к моему клитору, и я задыхаюсь, дергая бедрами в его руках. – Ты промокла, – шепчет он. – Я думаю, что мысль о том, что кто-то видит, как я делаю с тобой грязные вещи, заводит тебя.

Он лениво обводит круг вокруг моего клитора, прежде чем вернуться обратно. Вверх и вниз, он дразнит меня. Просовывает свои пальцы внутрь меня, а затем убирает их.

Моя кожа пылает. Бояться, что нас могут поймать? Втайне я в восторге от этой идеи. Поддразнивание прекращается, и он скользит одним пальцем внутрь меня так сильно, что я издаю тихий писк. Каждый уверенный удар подталкивает меня ближе к краю.

– Скажи мне, что тебе нужно, Афина. Скажи это.

– Это. Пожалуйста, не останавливайся.

– Сильнее? – он добавляет еще один палец, делает небольшой толчок, который заставляет меня подняться на цыпочки.

– Да, да. Так хорошо. Вот так.

– Ты нужна мне в моей постели, Афина. Мне нужно трахнуть тебя. Нужно, чтобы ты знала, что ты моя.

Эти слова дают мне как раз тот дополнительный толчок, в котором я нуждаюсь. Моя кожа вся горит, и я содрогаюсь от оргазма. Он целует меня в лоб и обнимает, пока я не перестаю дрожать.

– Прекрасная.

Ромео

Если я в ближайшее время не отведу ее наверх, мы закончим тем, что будем совокупляться в коридоре, как животные.

– Я держу тебя, Пирожок. Подожди.

Она отвечает, растворяясь во мне, обвивая руками мою шею. Я поднимаю ее на руки и несу наверх.

К тому времени, когда я несу ее в свою комнату, она снова приходит в себя. Она вцепляется в мою футболку, когда я опускаю ее на землю, и я срываю с нее топ. Она проводит рукой по моему члену, все еще застрявшему у меня в штанах.

– Я хочу позаботиться о тебе.

– Пока нет, Пирожок. Все это по-прежнему касается тебя. – Я делаю шаг назад, чтобы полюбоваться видом ее невинного розового лифчика и этих гребаных штанов с кексами.

– Эти гребаные штаны издевались надо мной с тех пор, как ты пришла сюда, – говорю я, опускаясь на пол перед ней и снимая мягкий эластичный материал с ее ног.

– Тебе они нравятся? – спрашивает она, снова появляется ее тон сексуального котенка.

– Ага. – Я провожу пальцами под крошечными розовыми стрингами, которые она носит. – Они тоже.

Она хихикает, затем задыхается, когда я спускаю их вниз по ее ногам и прикасаюсь к ней ртом.

– Ложись на кровать, – бормочу я ей в киску, лизнув ее в последний раз. Она подбегает и прыгает в мою кровать. Ее большие голубые глаза пристально наблюдают, как я устанавливаю рекорд по сбрасыванию одежды.

Я хочу засунуть свое лицо в ее киску и лизать ее, пока она не закричит, но я начинаю медленно, прокладывая поцелуями путь по ее телу. Смакуя каждый дюйм. Все в ней прекрасно, и я чувствую себя зверем, нападающим на нее.

– Скучал по тебе, – бормочу я ей в грудь.

Ее руки перебирают мои волосы, отчего у меня по спине пробегают мурашки. – Я тоже скучала по тебе, Рид. Так сильно.

В моем мире было не так уж много прощения, но для нее я сделаю исключение.

Афина

Взорвав мой разум, Рид целует меня, пробираясь вверх по моему телу. Моя голова склоняется набок, и я замечаю камеру.

– Ты снимал кого-то еще?

– Что? – спрашивает он в полном замешательстве.

Я указываю на камеру.

– Нет. Блядь, нет, ты чертова негодница. С тех пор как ты исчезла, все, что у меня было, это то гребаное видео, которое я мог смотреть и дрочить.

Ладно, даже при всей грубости, в этом предложении есть что-то милое. – У тебя, действительно, здесь больше никого не было?

– Нет, я, действительно, этого не делал, – отвечает он так, как будто он одновременно зол и удивлен собой. Он прижимается своим лбом к моему и закрывает глаза. – Я влюблен в тебя, Афина. Так что, нет. Больше никого не было.

На секунду в моих легких не хватает воздуха. Ни один звук не касается моих ушей. Ничего, кроме его тепла и веса надо мной.

– Мне не нужно, чтобы ты это говорила. Но мне нужно, чтобы ты это знала.

– Я боюсь, – признаюсь я.

Выражение его лица смягчается. – Почему ты боишься, милая?

– Ты...

– Так чертовски старше меня?

– Ну, да.

Он смеется и поднимает одну из моих ног, подтягивая мое колено к своему бедру и толкаясь в меня, пока я не издаю стон.

– Меня это тоже пугает. Ты поймешь, что тебе не место со мной.

– Я не хочу детей, – выпаливаю я.

Он трясется от смеха и опускает голову. – Я тоже.

– Прямо сейчас. Я имею в виду, что через несколько лет я могла бы.

Он усмехается мне в шею, лениво входя и выходя из меня.

– Я думаю, что хочу вернуться в Лос-Анджелес.

– Да, я слышал. Планируешь жить с каким-то парнем? – Он рычит эти слова и врезается в меня немного сильнее, когда произносит это.

– Кто тебе это сказал?

– Не бери в голову. Это правда?

– Он гей. И он мне там очень помог.

– Посмотрим. А теперь заткнись и трахни меня. Мы разберемся с этим позже.

Я стону, погружаясь в забытье. Он протягивает руку и включает камеру.

– Ты это серьезно? – спрашиваю я.

– Да, черт возьми. – Он целует меня в лоб. – Я хочу, чтобы ты была счастлива, Афина.

Его бедра изгибаются, и он врезается в меня так сильно, что я двигаюсь на полпути вверх по кровати. – О, черт возьми, это так хорошо, Рид, – стону я, наш разговор полностью испаряется из моей головы.

То, что я нахожусь под ним, обостряет наши разногласия. Он такой большой и твердый. Мощный. Даже когда он жестко оседлал меня, я чувствую себя крошечной и желанной.

– Ты все еще злишься на меня? – спрашиваю я.

– Да, наверное.

– Вымещаешь это на моей киске?

Его глаза впиваются в мои. – Да, черт возьми. Я был снисходителен к тебе раньше, Пирожок.

– Хорошо. – Я подношу руки к его лицу по бокам. – Не сдерживайся.

Его грубость возбуждает меня так же сильно, если не больше, чем все остальное, что мы делали. – Сильнее.

Он выходит из меня и переворачивает меня, приподнимает мои бедра и подсовывает под них кучу подушек, затем врывается обратно внутрь. Его рука собирает мои волосы, хватая и дергая, пока у меня не остается другого выбора, кроме как повернуться.

– Осторожнее с тем, о чем просишь.

Я улыбаюсь ему в ответ. – Сделай это.

Рычание вырывается из его горла. Не покидая моего тела, он поворачивает нас так, чтобы мы оказались лицом к камере, и дергает меня за волосы. – Посмотри в камеру. Хочу поймать твое лицо, когда ты кончишь с моим членом, погруженным в тебя.

Представляю, как он посмотрит это позже. Думая об этом моменте, который мы пережили вместе. Я хочу, чтобы у него было хорошее шоу.

Поэтому я смотрю прямо в камеру и улыбаюсь.

Глава 19

Ромео

Мы надолго погружаемся друг в друга.

После множества раздражающих сообщений от Данте, спрашивающих, все ли в порядке с Афиной, я, наконец, отвечаю ему.

Афина вздыхает и переворачивается, обнимая меня. – Не говори мне, что тебе нужно идти.

Я выключил телефон и положил его на место. Если я кому-то понадоблюсь, думаю, им придется постучаться.

– Нет.

Она поднимает голову, растрепанные светлые волосы рассыпаются по ее плечам, щекоча мою грудь. – О, Боже мой. Карина собирается убить меня. Ее сестра подумает...

– Что?

– Я такая шлюшка.

Я просунул руку под нее и поднял ее на себя. – Да, моя маленькая шлюшка.

– Ммм... Мне это нравится. Я думаю, тебе еще многому нужно меня научить, – мой член соглашается, пробуждаясь к жизни, и она качается напротив него. – Я научу тебя всему, что ты захочешь знать.

– Это неправильно? – тихо спрашивает она.

– Черт возьми, нет.– Я провожу большим пальцем по ее щеке. – Ничто между нами, ничто из того, что мы делаем вместе, не является неправильным.

Я обхватываю ее затылок, притягивая к себе для еще одного поцелуя. – Не хочешь прийти завтра посмотреть мою мастерскую?

– Ты все еще хочешь, чтобы я это сделала?

Я должен немного подумать об этом. Прежде чем она сбежала от меня, я хотел, чтобы она была там. Я думаю, мы все уладили. – Да.

В конце концов, мы спускаемся вниз. Данте ухмыляется, глядя на наши переплетенные руки, и я задаюсь вопросом, насколько его угроза «держись от нее подальше» была рассчитана на то, чтобы столкнуть нас вместе. На самом деле, бессмысленно. Мне не нужно, чтобы моя подруга говорила мне, что она недоступна, чтобы заставить меня хотеть ее.

– Уладили все, През? – спрашивает Вольф с ухмылкой.

Мне не нужно отвечать. Мой долбаный взгляд творит чудеса.

Некоторые девушки решают устроить барбекю на заднем дворе. Проспекты получают работу, перенося дерьмо с кухни во внутренний дворик. Афина оставляет меня, чтобы присоединиться к Карине. Незаметная задница Данте подкрадывается ко мне.

– Она останется? – спрашивает он.

– Я не знаю. С логистикой мы разберемся позже.

Данте качает головой.

– Но ты можешь оставить ее вещи здесь, если хочешь, чтобы она убралась из твоего дома.

– Да. Давай подождем еще денек, През.

Дерзкий ублюдок.

Хотя я не оскорблен. Он присматривает за Афиной, и это хорошо.

– Кэденс все еще здесь? – спрашиваю я.

Данте закатывает глаза, прежде чем ответить. – Да.

– Как это работает?

– Я не знаю. Посмотрим.

Афина

У Карины такая самодовольная улыбка, что я осторожно подхожу к ней.

– Удивлена, что ты можешь ходить, – приветствует она меня.

– Ты из тех, кто умеет подбодрить.

Кэденс присоединяется к нам и оглядывает меня с головы до ног. – Президент? Разве ты не пробивная?

Я слабо улыбаюсь. Я все еще не решила, нравится она мне или нет.

– Хотя, – продолжает она. – Байкеры – дерьмо собачье, – она указывает на Карину, потом на меня. – Вы двое, блядь, понятия не имеете, во что ввязываетесь.

Карина морщит лоб, но не отвечает.

Необеспокоенная молчанием сестры, Кэденс оглядывает враждебным взглядом открытую комнату. – Они властные, требовательные и придерживаются нелепых двойных стандартов в отношении женщин.

– По-моему, ты зациклилась на одном конкретном байкере, – говорит Карина.

Кэденс обращает свой взгляд старшей сестры на Карину. – Осторожнее, сестренка. – Ее глаза сужаются. – Он уже объяснил, как «Железные Быки» заявляют права на своих старух? – спрашивает она, кивая на Данте.

Я зачарованно наблюдаю, как щеки Карины становятся темно-розовыми. – Да.

– Подожди. Что они делают? – спрашиваю я.

Кэденс поднимает подбородок, глядя на закрытые двери Церкви. – Они трахают тебя на столе у всех на глазах.

Вау. По моей коже пробегают мурашки жара. Мои глаза ищут Ромео. Он небрежно прислонился к стене и разговаривает с Данте. Он кивает, и один уголок его рта приподнимается, когда наши глаза встречаются. Оглядывая комнату, я замечаю других братьев. Каково было бы, если бы Ромео очень наглядно объяснил, что я принадлежу только ему? Стал бы он наклонять меня над столом на глазах у всех? Будут ли парни сидеть на своих стульях и просто смотреть, или Ромео заставит их встать на другой стороне комнаты? Неужели он заставит меня раздеться догола перед всеми его братьями?

Возможности проносятся в моей голове, отчего у меня немного кружится голова.

Карина хлопает сестру по руке. – Не лезь не в свое дело.

– Просто присматриваю за тобой, сестренка.

– Я уже знала.

– Ты сделала это? – спрашиваю я, мой голос примерно на десять децибел громче, чем необходимо. Вау.

Карина краснеет еще более глубоким оттенком красного. – Данте объяснил мне это после окончания школы.– Она свирепо смотрит на сестру. – Он думает, что я еще не готова к этому, поэтому хочет подождать. Но спасибо за твою заботу, сестренка.

Кэденс не беспокоит гнев, окрашивающий слова Карины. Возможно, эти двое и не росли вместе, но они похожи на разницу между ураганом и метелью. Обе словно разрушительные силы погоды, которые наносят ущерб по-разному. Гнев Кэденс, кажется, кипит прямо под поверхностью, в то время как Карина гораздо более вспыльчива. Я знаю это, потому что за долгие годы нашей дружбы я пару раз оказывалась в центре ее вспышек.

У меня есть еще миллион вопросов по поводу этого заявления, но я не хочу задавать их в присутствии Кэденс.

– Так вот как это делают в клубе твоего бывшего? Вы поэтому расстались? – спрашивает Карина.

Кэденс качает головой, и через минуту я понимаю почему. Рука Ромео обнимает меня за талию. – С вами, девочки, все в порядке?

Несмотря на ее очевидную неприязнь к клубу, Кэденс лучезарно улыбается Ромео, и меня охватывает желание, о, я не знаю, выцарапать ей глаза за то, что она слишком кокетничает с моим мужчиной.

– Спасибо, что позволили мне потусоваться в вашем клубе, сэр, – говорит Кэденс, хлопая ресницами.

На Ромео, похоже, ее поступок не подействовал. Он ухмыляется в ответ. – Данте не оставил мне большого выбора.

Ха.

Кэденс широко и невинно улыбается. – Мы как раз говорили о церемонии предъявления прав, которую вы, ребята, здесь проводите.

– Это так? – Ромео смотрит на меня, и я пожимаю плечами.

– Я подумала, что ты скажешь мне, когда будешь готов.

Мой ответ, кажется, расслабляет его, и он провожает нас на улицу на барбекю.

После нескольких рюмок Кэденс отбрасывает свою враждебность, и мы действительно веселимся. Мы втроем планируем куда-нибудь сходить, когда закончатся летние занятия Карины.

После ужина Ромео уводит меня от девочек в тень, где мы как бы танцуем под музыку, наполняющую двор. Это мило и романтично, и удивляет меня.

– У тебя есть какие-нибудь вопросы?

– По поводу чего?

Мы останавливаемся, и он смотрит на меня сверху вниз, приподняв бровь. Мои щеки горят, и улыбка растягивает мои губы. – О том, что ты будешь трахать меня на столе перед своим клубом?

Он разражается смехом. – Да, Пирожок. Насчет этого.

– Хм, всего около сотни.

Он кивает мне, чтобы я говорила, и я говорю. – Я должна заниматься сексом с кем-нибудь еще?

– Абсолютно нет.

– Другие старухи смотрят или это только братья?

– Только братья.

Что-то приходит мне в голову, и я замедляю свои вопросы. На самом деле, останавливаю их вовсе. Он точно не просил меня быть его старухой.

– Прости. Я не имела...

Грубые пальцы приподнимают мой подбородок, пока я не смотрю ему в глаза. – Я рад, что это тебя не беспокоит. – Тогда ладно.

Глава 20

Ромео

Ребята собираются сделать перерыв на обед, когда мы с Афиной приходим в мою мастерскую. Идеально.

Я останавливаю одного из механиков, Локка, прежде чем он уходит. – Это восемнадцатый...

– Ага. Жду специальный заказ, чтобы закончить его.

– Спасибо.

Он приподнимает бровь, глядя на Афину, поэтому я представляю их друг другу. Не то, чтобы кому-то из парней нужно было хоть что-то знать о моей девушке.

– Ты, должно быть, особенная. Босс никогда не приводил сюда девушку.

Афина сияет, а я пристально смотрю на Локка, пока он не уходит.

– Иди сюда, я хочу тебе кое-что показать.

– Я уже видела это.

– Что? – Поняв, что она издевается надо мной, я притягиваю ее ближе и шлепаю по заднице. Она хихикает и выскальзывает из моих объятий.

– Босс, През, есть ли где-нибудь место, где ты не командуешь, Рид?

– Нет. А теперь тащи свою задницу сюда, я хочу тебе кое-что показать.

Все еще смеясь, она следует за мной к последней открытой двери гаража. – О, ничего себе. Это так красиво.

Она обходит машину, стараясь не прикасаться к ней. – Она прекрасна.

Когда она оказывается в пределах досягаемости, я хватаю ее и притягиваю к себе. Чтобы сделать искусственное дыхание рот в рот. Ее руки скользят по моей шее, я поднимаю ее и сажаю на заднее сиденье машины. Мы все еще целуемся, и она просовывает руки мне под футболку. Мое тело содрогается от ее прикосновения. Я не могу насытиться этой девушкой. Она отстраняется и собирается снять топ, но я останавливаю ее.

– Нет. Не хочу, чтобы кто-нибудь из этих ублюдков видел тебя.

– Ох.

Тогда мы сразу же возвращаемся к поцелую. Ее пальцы вцепляются в мои волосы, когда она прижимает меня к себе. Мои руки скользят под ее юбку, пальцы зацепляются за трусики и стягивают их вниз по ее ногам. Ее руки возятся с моим поясом, и я решаю, что мне нужны ее сиськи во рту, поэтому снимаю с нее футболку. Бюстгальтер тоже.

– Я думала, ты не хочешь, чтобы кто-нибудь видел. – Она ахает, когда я провожу языком по одному твердому соску.

– К черту все это. Пусть они увидят, чего у них не может быть. – Мои пальцы касаются презерватива в кармане, и я за секунду надеваю его.

Она смеется, а затем задыхается, когда я раздвигаю ее колени, приподнимаю ее и вонзаюсь в нее. Я немного теряюсь, глядя ей в глаза. Мои движения замедляются, и она проводит ногтями по моей голове. – Я люблю тебя, Рид.

Она говорит это в первый раз, и я не могу представить лучшего времени или места.

– Я тоже люблю тебя, Пирожок. – Наши губы встречаются для долгого, медленного поцелуя.

Когда мы отстраняемся друг от друга, она ложится спиной к изогнутому стеклу заднего окна, позволяя мне видеть, как покачиваются ее сиськи, когда я врезаюсь в нее.

– Вот так? – спрашиваю я.

– Да, – отвечает Афина, затаив дыхание.

– Ты такая чертовски горячая штучка. Ты разозлишься, если кто-нибудь увидит, как я тебя трахаю?

– Боже, нет.

Машина низкая, и неудобная для меня. Я выхожу, вытаскиваю ее из машины, наклоняю над ней, приподнимаю ее бедра и вонзаюсь в нее сзади. – Черт возьми, Рид!

– Прими меня всего, Афина.

Она слишком занята тем, что стонет и прижимается к моему члену, чтобы хоть что-то ответить.

– Давай со мной, милая.

Она не отвечает, но через несколько секунд стонет еще громче, так сильно сжимается вокруг меня, что у меня нет выбора, кроме как кончить. Блаженное чувство продолжается и продолжается, пока я кончаю в нее.

– Срань господня.

Она задыхается и прислоняется к машине. – О, Боже мой. Это было горячо.

Я наклоняюсь и быстро целую ее в губы. – Да, так оно и было.

Бросив презерватив в одну из мусорных корзин, я нахожу ее все еще прислоненной к машине. Я протягиваю руку, провожу пальцами по ее щеке и помогаю ей одеться.

Она кивает на мусорную корзину. – Спасибо.

Точно зная, что она имеет в виду, я киваю. Я обхватываю ее руками за талию и притягиваю к себе. – Подумал, что раз уж я украл твое нижнее белье, по крайней мере, я мог бы сделать так, чтобы ты не бегала вокруг с моей спермой, стекающей по твоим ногам.

– Черт возьми, ты пошлый, – шепчет она.

Я целую ее в губы и сжимаю ее попку.

Когда мы отстраняемся друг от друга, я замечаю, что она раскраснелась, и подумываю о том, чтобы отвести ее в свой кабинет. Может быть, разложить ее на моем столе...

Ее голос прерывает мои грязные фантазии о столе. – Я думаю, что мы оставили следы от секса по всей этой машине. Владелец будет в бешенстве?

– Я не знаю. Ты скажи мне. – Я достаю ключ и протягиваю его Афине.

– Что это? Что ты...

– Тебе нужно что-нибудь, чтобы добраться до Лос-Анджелеса и обратно.

– Это мое? Ты купил мне мой «Корвет» семьдесят шестого года? – ее голос продолжает повышаться по мере того, как кусочки головоломки встают для нее на свои места.

– Ну, кое-кто привез ее, и я чинил...

Она визжит и вскакивает, чтобы обнять меня. – О, Боже мой! Это... спасибо!

Черт, я люблю ее. – Блестящая краска появится на этой неделе. А Локк практиковался в рисовании клубничных пирожных. – Черт, он так злился из-за этого.

Ее глаза блестят от непролитых слез. – Я как-то упоминала об этом. Один раз, Рид. В ту ночь, когда мы... сошлись вместе. И ты запомнил?

– Да, черт возьми. Самая глупая вещь, которую я когда-либо слышал. Хотя чертовски мило, черт возьми.

Она снова обнимает меня. – Ты, действительно, не против, что я возвращаюсь в Лос-Анджелес?

– Да, я, блядь, возражаю. Но я буду навещать тебя, а ты будешь возвращаться домой. А потом, когда ты станешь большой кинозвездой, ты сможешь купить нам дом на полпути. – Я убираю несколько выбившихся локонов с ее щеки. – Ничто другое не имеет значения, пока ты моя.

– Я твой. Я вся твоя. – Она протягивает руку и снова целует меня. Когда мы отстраняемся, она снова бросает взгляд на машину. – Спасибо тебе, Рид.

– Для тебя все, что угодно, Пирожок.

Шесть месяцев спустя

Афина

– Поторопись, Барби-байкер, Кен будет здесь с минуты на минуту, – кричит Эллиот.

– Тебе лучше не называть его так в лицо, – предупреждаю я, присоединяясь к нему в гостиной. Ромео принял Эллиота как моего соседа по комнате, даже если он не всегда ценит чувство юмора Эллиота.

– И не мечтал бы об этом. – Он пробегает своим скептическим взглядом по моим леггинсам с кексами. – Что на тебе надето? Пижама? По крайней мере, притворись, что вы не собираетесь трахаться, как только увидите друг друга.

– Заткнись. Ему это нравится.

Внизу раздается звонок, и мое сердце бешено колотится. И, действительно, через несколько секунд в дверь стучится Ромео. Сначала мы не разговариваем. Я бросаюсь к нему, и он ловит меня, поднимает, притягивает к себе. Наши губы встречаются и знакомятся заново, в то время как все остальное исчезает.

Эллиот прочищает горло, и я отстраняюсь.

– Я бы оставил вас двоих наедине, но вы как бы блокируете дверь.

Рот Ромео растягивается в ухмылке, и он протягивает руку Эллиоту для быстрого пожатия. – Рад тебя видеть, малыш. Моя девочка хорошо себя вела?

– Эй, – протестую я, шлепая Ромео по руке.

Эллиот качает головой. – Ни капельки.

– Заткнись, – ворчу я, но тоже смеюсь.

Эллиот наклоняется и коротко обнимает меня. – Счастливого пути домой. Увидимся через несколько недель?

– Ага.

Ромео смотрит, как Эллиот уходит. Как только дверь закрывается, он набрасывается, хватает меня и несет в спальню.

– Чертовски скучал по тебе, – бормочет он мне в рот.

***

Позже, когда мы как следует вымотались, он ведет меня вниз, в гараж, где хранится моя машина.

– Ты хочешь отвезти мою машину домой?

– Да. Я оставлю этот байк в твоем гараже.

Я замечаю, что это не его обычный байк. Этот лишен каких-либо логотипов или цветов МК «Железные Быки». Уважительный способ проехать по территориям, на которые претендуют другие клубы, объяснил мне Ромео.

Дорога домой не кажется такой долгой, когда мы вместе. Он ведет машину, пока я рассказываю ему все свои истории со съемок телешоу, над которым я работала. В этом нет ничего особенного. Крошечная, крошечная повторяющаяся роль в большом шоу.

Ладно, это большое дело. Зарплата дерьмовая, но я встречаюсь со многими людьми.

Пока в сериале перерыв после съемок, я бы предпочла быть где угодно, только с Ромео. Даже если это будет в клубе.

За исключением того, что он проезжает мимо поворота на клуб «Железных Быков». – Куда мы направляемся?

– Ты увидишь.

– Мы едем к Данте и Карине? – У нас с Кариной есть планы на послезавтра. Сегодня и завтра зарезервированы исключительно для моего мужчины.

– Нет.

Мы проезжаем мимо подъездной дорожки Данте, а Ромео все еще продолжает путь в горы. Наконец, он сворачивает на длинную подъездную дорожку, и проходит еще немало времени, прежде чем в поле зрения появляется дом.

– Где мы находимся?

– Ты увидишь.

Снаружи это скромный бревенчатый домик типа хижины. Хотя внутри нет ничего скромного. Первоклассная кухня, стена с окнами, выходящими на горы, винтовая лестница на верхний этаж. Он еще не полностью меблирован. – Это красиво, но чье это? – спрашиваю я.

– Мое, – отвечает Ромео. – Наше.

– О Боже! – Хотя я не возражаю быть в клубе, иногда это немного чересчур во время моих коротких визитов домой. Я никогда не жаловалась на это. Мои глаза горят непролитыми слезами, а губы дрожат. Он просто знал.

Он берет меня за руку и ведет вниз. – Что здесь внизу?

– Моя любимая часть.

Он ведет меня в комнату и поднимает выключатель у двери, освещая достаточно, чтобы я увидела, что это домашний кинотеатр.

– Это так круто.

Я иду по пространству, касаясь широких кожаных сидений в театральном стиле, когда замечаю, что Ромео закрывает двери и снова гасит свет.

– Присаживайся.

– Мы сейчас что-то будем смотреть?

– О, да. Я слишком долго ждал, чтобы посмотреть это с тобой.

Сбитая с толку, я сажусь на одно из мест в центре комнаты. Сидения достаточно большие, чтобы Ромео устроился рядом со мной. Наши плечи и бедра прижимаются друг к другу, и я кладу одну руку ему под локоть.

– Готова? – спрашивает он.

И я знаю, что меня ждет.

Мы.

Я несколько раз наблюдала за собой на экране. Но это было телевизионное шоу.

То, что я вижу сейчас, это зрелый контент, подходящий только для нас. Я выгляжу не так уж плохо, застенчиво позируя и поддразнивая его. Но когда он оставляет камеру и появляется в поле зрения.