Текст книги "Очерки времен и событий из истории российских евреев. 1945 – 1970 гг. Книга 6"

Автор книги: Феликс Кандель

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 37 страниц)

ОЧЕРК СЕМЬДЕСЯТ ПЯТЫЙ

Уход евреев из Советского Союза

1

Закончилась Вторая мировая война. Потухли печи крематориев. Распахнулись настежь ворота лагерей уничтожения. Вышли на свободу скелеты в полосатых одеждах‚ взглянули на мир глазами‚ затененными болью и страданием. И зашагали по дорогам Европы вчерашние смертники‚ покатили по рельсам переполненные поезда‚ а на подножках‚ на крышах‚ на буферах тысячи и тысячи оставшихся в живых после гигантской мясорубки‚ имя которой – Вторая мировая война.

Среди выживших оказались и уцелевшие евреи стран Восточной Европы. Это были те‚ кто работал в немецких трудовых лагерях, скрывая свою национальность; были это и заключенные лагерей уничтожения‚ которых не успели отправить в газовые камеры. Они возвращались на родину‚ чтобы зажить мирной жизнью, вытеснить из памяти воспоминания чудовищных лет, но вскоре выяснилось‚ что возвращаться‚ как правило‚ было некуда: их родные и друзья лежали в братских могилах, их дома были разрушены или заняты чужими людьми.

Вернувшись в родные края‚ евреи Польши‚ Чехословакии‚ Румынии столкнулись с откровенной враждой бывших своих соседей. На это‚ конечно же‚ повлияла антисемитская пропаганда нацистов в годы оккупации‚ а кроме того, не каждый желал вновь повстречать выживших и уцелевших: кое-кто из соседей участвовал в уничтожении еврейского населения‚ кое-кто присваивал их имущество – они опасались теперь разоблачения и не желали расставаться с награбленным.

Эти люди были весьма разочарованы‚ что Гитлер "не закончил своего дела", а если евреям возвращали квартиры и имущество‚ это приводило к столкновениям с местным населением‚ а порой и к погромам. Сохранились документальные кадры того времени: огромный ров – братская могила. По дну рва ряды гробов‚ один к одному: большие‚ средних размеров и совсем крохотные‚ будто игрушечные, в которых хоронили жертв послевоенных погромов.

2

Уже шел Нюрнбергский процесс‚ заклеймивший нацистских преступников; мир‚ казалось‚ начал приходить в себя после безумия тех лет‚ но в одной только Польше были убиты после войны сотни евреев‚ которые прошли через кошмары Катастрофы‚ чудом спаслись и погибли в мирное время. Их убивали на дорогах‚ выбрасывали на ходу из поездов – самый большой погром произошел в городе Кельце, к северу от Кракова.

В Кельце вернулись около 200 уцелевших евреев – 200 человек из 25 000‚ которые жили там до войны и были уничтожены в Треблинке‚ Освенциме‚ Собиборе. Их возвращение вызвало недовольство местного населения, требовался только повод: 4 июля 1946 года прошел слух‚ будто евреи похитили христианского ребенка‚ и немедленно начался погром. Более 40 человек были убиты‚ многие ранены – это событие подтолкнуло польских евреев‚ и они стали уходить из страны. В первые месяцы после погрома в Кельце покинули Польшу десятки тысяч евреев‚ но поток беженцев нарастал и нарастал.

Польские власти открыли пропускные пункты на границе с Чехословакией; чехи предоставили специальные поезда, которые перебрасывали евреев в Австрию и Германию, откуда многие попадали в Италию – на пути в Эрец Исраэль. Советский представитель в Австрии докладывал в Москву: "Из Польши через территорию Чехословакии и советскую зону Австрии начался транзит евреев, направляющихся в Палестину. Всего должно проследовать в Палестину 200 000 евреев".

И. Эренбург: "В Бухаресте, в Будапеште уцелевшие евреи рассказывали, что им приходится часто слышать: "Ух, паршивые, Гитлер вас проморгал!"..." Погромы проходили в Венгрии; разразился погром в столице Словакии Братиславе – и теперь уже многие не желали оставаться в родных краях. После страшных лет Катастрофы у уцелевших евреев появилось обостренное чувство опасности, повышенная реакция на любые, даже малозаметные проявления антисемитизма, ожидание непременных его проявлений в будущем. Они не желали заводить семьи на старом месте и растить там детей без гарантий на будущее; надо было уходить и уходить немедленно‚ пока не перекрыли границы, – так началось "великое бегство" евреев из Восточной Европы.

Это массовое переселение было сначала хаотическим; оно получило название "бриха", что в переводе с иврита означает "побег"‚ "бегство". Но вскоре евреи из Эрец Исраэль создали подпольную организацию под тем же названием – "Бриха". Ее посланцы организовывали уход евреев из стран Восточной Европы, планировали маршруты, переводили беженцев через границы европейских государств. Еврейские благотворительные организации финансировали эти операции, обеспечивали беженцев едой и одеждой, создавали транзитные лагеря на пути их передвижения.

Англичане закрыли ворота в подмандатную Палестину‚ чинили всевозможные препятствия в Италии, Греции, Югославии, чтобы приостановить этот поток, но "Бриха" нелегально переправляла евреев к побережью Средиземного моря‚ а оттуда на кораблях – в Эрец Исраэль.

Эстер Файн: "Представить себе выезд из Советского Союза в 1945 году, при сталинском режиме, не могло самое безумное, самое разнузданное воображение. А достигнуть единственной страны, где я сумела бы жить… это было в те времена примерно то же, что попасть на луну".

3

Ита Розенберг (Даугавпилс, Латвия): "Исер Хаит был душой гетто… Он часто рассказывал нам о создании кибуца Эйн-Гев и жизни в Палестине. "Если останемся в живых, сразу же уедем на нашу родину", – повторяли мы вслед за ним…"

Ружка Корчак вспоминала последние недели партизанской жизни в лесах:

"Вокруг еще полыхала война, продолжались рейды, каждый из которых грозил смертью… но надежды и любовь брали свое, молодые люди клялись друг другу в верности и обсуждали будущую совместную жизнь…

Кто-то вслух мечтал о Флориде, и вскоре Флорида стала символом определенных стремлений – удрать после освобождения в спокойное, красивое место, где можно разбогатеть и не страдать больше из-за того, что ты еврей… Другие, главным образом, комсомольцы и коммунисты, считавшие себя поборниками советского строя, тоже хотели отделаться от своего еврейства, полагая стать полноправными гражданами в коммунистическом мире…

Но большинство бойцов еврейских лесных отрядов не связывало свое будущее ни с Флоридой, ни с Литовской советской республикой. Люди, которые никогда не были сионистами и в мирные времена не имели никакой связи с Эрец Исраэль, заговорили о необходимости своего, еврейского отечества".

Рост антисемитизма, трудности с жильем и работой после возвращения из эвакуации, прежние сионистские мечты, возродившиеся по окончании войны, подталкивали на принятие опасного решения. Требовалась лишь лазейка для выезда из Советского Союза, и такая лазейка появилась на недолгое время.

Необходимое напоминание. В сентябре 1939 года Германия и СССР заняли Польшу, и не менее 250 000 евреев из оккупированных немцами польских земель ушли в Советский Союз. В июне 1940 года части Красной армии вошли в Бессарабию и Северную Буковину, и на территории СССР оказались десятки тысяч румынских евреев. Большинство бывших жителей Польши и Румынии не захотело принимать советское гражданство; их отправили в лагеря принудительного труда и на спецпоселения в Сибирь и Среднюю Азию. Условия жизни были чрезвычайно тяжелыми‚ смертность высока‚ но выжившие избежали участи евреев, уничтоженных в годы немецкой оккупации.

В сентябре 1944 года было подписано соглашение с Польским комитетом национального освобождения о переезде польских граждан с территории Украины и Белоруссии в Польшу, а русских, украинцев и белорусов – из Польши в СССР. Право на возвращение получили поляки и евреи, обладавшие польским гражданством до сентября 1939 года, и они пожелали воспользоваться этим правом. Было подписано и второе соглашение: из Литвы в Польшу могли уехать поляки и евреи, до 1939 года проживавшие в Вильно и его окрестностях, – этот район принадлежал тогда Польской республике.

Москва не возражала против выезда из страны польских граждан: по окончании войны к Польше отошли обширные территории Восточной Германии, откуда выселили сотни тысяч немцев, и эти земли следовало заселить. Начался разрешенный выезд из СССР – это и оказалась та лазейка, которой воспользовались советские евреи для нелегального бегства из страны, влившись в поток польских евреев.

Устраивали фиктивные браки. Платили взятки чиновникам, чтобы вписали в выездные документы. Покупали метрики умерших польских граждан, остававшиеся у их родственников. Переклеивали фотографии на паспортах. Пользовались услугами контрабандистов при переходе границы. Для мужчин призывного возраста изготавливали командировочные удостоверения, где было указано, что они возвращаются в воинскую часть, расквартированную на территории Польши или Германии.

Посланцы организации "Бриха" нелегально переходили польско-советскую границу и разъезжались по городам Советского Союза‚ чтобы организовать выезд евреев и еврейских сирот из детских домов. В то время советские военные грузовики пересекали границу без проверки‚ а потому платили деньги шоферам, в кузовах под брезентом прятали беженцев и переправляли их в Польшу.

В январе 1946 года органы безопасности задержали в Литве три грузовика‚ в которых оказалось 100 евреев – мужчины‚ женщины и дети. Их арестовали. Был суд. Московский адвокат И. Брауде просил судей принять во внимание особое состояние беженцев‚ которые хотели покинуть места‚ где погибли их родные, и соединиться со своими родственниками в Польше, – часть обвиняемых приговорили к тюремному заключению.

Из дневника очевидца (Львов, 1946 год): "Русские при досмотре багажа штыками прокалывают тюки больших размеров, так как в них провозили людей без документов. Скорее всего, речь идет об украинцах или советских евреях, у которых нет права на переселение в Польшу…"

Копель Скоп сумел выехать из СССР в Польшу по поддельным документам, но в феврале 1946 года вернулся во Львов, чтобы создать центр для нелегального перевода евреев через границу. "Мне было тяжело возвращаться в Советский Союз, – вспоминал он. – Я знал, что это очень рискованно… Я и сам не понимаю, как у меня хватило мужества вернуться туда с таким поручением".

Скоп начал свою работу, нашел надежных помощников, но вскоре их арестовали, и местные власти докладывали в Киев: "Вскрыт и ликвидирован ряд активно действовавших нелегальных переправ в Польшу… В гор. Львове сионистским центром был создан главный транзитный пункт, через который направлялись эмиссары, связные и спецпорученцы сионистов в различные города СССР (Москва, Киев, Горький, Саратов, Пенза, Вильно, Каунас, Ташкент, Актюбинск, Самарканд)…".

Копеля Скопа и Давида Померанца приговорили к 10 годам заключения; Абрам Аст, Геня Френкель и Залман Шейнферберг получили по 8 лет, Яков Мошкович – 6 лет, Иосиф Нейман – 2 года лагерей. К. Скоп вспоминал: "Тяжелый труд подорвал мое здоровье. Я работал по десять часов в день на строительстве железной дороги Котлас–Воркута. Вместе с зэками таскал тяжелые рельсы. Кожа на руках полопалась, из пальцев сочилась кровь…"

Давид Померанц работал на шахте в Коми АССР, был тяжело ранен во время аварии и умер в заключении. Остальные отсидели свой срок, после 1956 года уехали в Польшу, оттуда переехали в Израиль.

4

В конце 1945 года пересек нелегально польско-советскую границу рижанин Шмуэль Иоффе. Незадолго до этого он тайно ушел из Советского Союза‚ а затем вернулся обратно‚ чтобы помогать другим. Его уговаривали не появляться на территории СССР, но Шмуэль написал перед возвращением: "Я не мог согласиться с тем, что спасся и оставил позади сотни беспомощных людей. Я понимаю, чем это грозит, однако решил вернуться…"

Иоффе обосновался в Вильнюсе, который стал центром по отправке евреев Латвии в Польшу. Операция была отработана до мельчайших деталей, продолжалась месяц за месяцем в обстановке постоянной слежки карательных органов, и очевидец вспоминал: "Меня поразила сила и размах деятельности группы, возглавляемой Шмуэлем. Это был вождь, улыбчивый и энергичный командир в гражданской одежде".

Из Вильнюса в Ригу поступало сообщение – можно отправлять очередную группу. Связные немедленно шли к кандидатам на выезд, снабжали их фиктивными командировочными удостоверениями, без которых не продавали билеты на поезд, и на следующий день те уезжали из Риги. На вокзале в Вильнюсе беженцев встречал связной – из левого кармана его пальто выглядывала газета. Они следовали за ним по улицам незнакомого города, и связной приводил беженцев в одну из нелегальных квартир. Несколько дней они не выходили из помещения, а затем их отправляли на поезде в Глубокое или Новогрудок, откуда переправляли через границу. Из Польши поступала шифрованная телеграмма о благополучном завершении операции, и начиналась подготовка к выезду следующей рижской группы.

Трижды в неделю в Вильнюс приезжали связные из Глубокого или Новогрудка и привозили документы с разрешением на выезд, которые доставали за деньги у сотрудников комитета по репатриации. На вокзале их встречал Исраэль Фридман: "В самый горячий период у нас была масса работы. Часов в шесть утра я приходил с вильнюсского вокзала на квартиру, где размещался штаб… и сообщал, сколько можно отправить сегодня. Тут же пускалась в ход вся "машина". Всё делалось с молниеносной быстротой. Меня всегда тянуло хоть одну ночь отдохнуть… но засиживаться было некогда. Я подкреплялся рюмкой водки и отправлялся в путь с беженцами. И так целыми неделями".

На проведение этих операций требовались немалые средства. Деньги поступали нелегально из Польши, где находились руководители организации "Бриха"; порой связные запаздывали, и штаб в Вильнюсе испытывал финансовые трудности. "Бывали дни острой нужды. Тогда ребята отправлялись на базар и продавали свою одежду. Как-то раз утром в доме не оказалось съестного. Стали шарить в карманах: один нашел десятку, другой – два рубля. Сложились и купили на рынке буханку хлеба…"

Шмуэль Иоффе снова поехал в Польшу для встречи с руководителями нелегальной репатриации и снова – несмотря на уговоры – отправился в обратный путь. На границе в Бресте его арестовали, продержали в тюрьме восемь суток, но он сумел бежать, вернулся в Вильнюс на платформе грузового состава, зарывшись в груду угля, и опять возглавил работу по нелегальному переводу через границу.

К сентябрю 1946 года 450 евреев из Латвии и Литвы сумели выехать из Советского Союза благодаря работе Иоффе и его помощников. Наконец, рижские сотрудники НКВД обратили внимание, что десятки евреев исчезали один за другим, и из Москвы прибыла им на помощь специальная оперативная группа. В конце сентября, после непрерывной слежки и погони, были задержаны руководители штаба в Вильнюсе Шмуэль Иоффе и Яков Янкелович (Янай), которые пытались уйти в Польшу с последней группой – после девяти месяцев успешной работы.

Янай вспоминал: "Мы вошли в тюрьму в приподнятом и воинственном настроении. Арест в какой-то степени избавил нас от напряжения. За нами уже не гонятся. Свою задачу мы выполнили. Сотни евреев переправлены в Польшу, а оттуда в Эрец Исраэль".

Их привезли в Москву и поместили на Лубянке. "Допросы довели меня до изнеможения, – рассказывал Янай. – Мучили голод, холод и полная изоляция от внешнего мира. Без очков слезились глаза… Следователи злобно орали на меня, угрожали раздеть догола и избить. Я сказал им: "Сейчас не сороковой год, а сорок шестой. Теперь пошел не тот еврей". Они поразились моему ответу и поняли, что без битья ничего не добиться. Но силу ко мне не применяли…"

"Особое совещание" приговорило Шмуэля Иоффе и Якова Янкеловича к 25 годам заключения. Иоффе пробыл в лагерях до конца 1955 года и умер в арестантском вагоне на станции Биробиджан, во время очередного этапа. Через несколько лет родственники получили свидетельство о смерти, отпечатанное на русском языке и на идиш; от руки было вписано по-русски: "Причина смерти – упадок сердечной деятельности. Место смерти – город Биробиджан Еврейской автономной области". Было ему 37 лет.

Сестра Иоффе вспоминала: "Он говорил мне во время свиданий: "Даже если бы я знал, что спасу только одного человека, и за это меня ждет горький конец, я бы всё равно сделал то, что сделал. Я не раскаиваюсь"…"

Якова Янкеловича освободили в 1957 году, и он уехал через Польшу в Израиль.

5

В Москве была налажена слежка за религиозными евреями; секретные сотрудники по кличке "Фукс", "Уманский", "Лиза", "Лещ", "Око", "Бухгалтер" и другие наблюдали за ними, подслушивали беседы в синагоге и сообщали о недозволенной деятельности. В 1946 году агент "Киселев" докладывал: "В синагоге ходят разговоры о том, что во Львове… существует организация, которая за деньги переправляет евреев за границу".

Это было время массового выезда польских граждан, и мнения хасидских раввинов сначала разделились. Одни из них считали, что риск слишком велик и следует в данный момент воздержаться от бегства из страны, но другие им возражали: "Ничто не может лишить нас права – духовно спасти себя и своих детей".

В июле 1946 года пришла из-за границы шифрованная телеграмма: "Дедушка очень хочет повидаться с детьми. Выезжайте к тете Поле. Там всё хорошо". "Дедушка" – это был Любавичский ребе Йосеф Ицхак Шнеерсон, духовный лидер хасидов религиозного движения "Хабад", который жил в Нью-Йорке; "тетя Поля" – это Польша, куда он предлагал выехать евреям, используя отъезд польских граждан.

Летом 1946 года пять раввинов создали во Львове тайный Комитет и поклялись друг другу, что не уедут из СССР до тех пор, пока последний хасид, нуждающийся в их помощи, не пересечет границу. В состав комитета входили раввины Моше Хаим Дубровский, Ейно Коган, Лейба Мочкин, Залман Серебрянский, Шмарьягу Сосонкин; самому младшему из них – Л. Мочкину – было 22 года. "Местонахождение Комитета оставалось тайной для большинства хасидов. Для связи и улаживания срочных дел Комитет назначил людей, чья внешность не вызывала подозрений: безбородых мужчин, женщин и подростков. Последние не открывали секреты Комитета даже родителям".

В разных городах Советского Союза хасиды уходили с работы, продавали имущество, оставляли обжитые места и вместе со своими семьями отправлялись в опасный путь. У бедняков не было средств на железнодорожный билет, а потому им выделяли деньги из общественной кассы на дорогу до Львова.

Почти ежедневно туда приезжала очередная семья хасидов, которые никого не знали в городе; бородатые мужчины выделялись среди прочих жителей, привлекая всеобщее внимание, а главное, внимание милиции. "Каждая лишняя минута пребывания на вокзале людей с необычной внешностью таила в себе опасность. Поэтому Комитет поручил одному надежному человеку встречать все поезда с востока. Встретив очередную семью, он давал ей адрес и быстро усаживал в такси", – "Очередность выезда в Польшу определял Комитет... Прежде всего надо было спасти для еврейства молодых людей. Поэтому первыми уехали ученики иешивы и семьи с детьми".

Комитет и его помощники занимались обширной организационной деятельностью: для приезжих снимали временное жилье, приобретали билеты на поезд, снабжали фиктивными документами на выезд и отправляли в Польшу. На этом наживались сотрудники советского комитета по репатриации, пограничники и милиция по обе стороны границы; расходы были огромными, а потому приняли решение: "лица, выезжающие за границу и имеющие ценности, сдают их подпольному Комитету".

Из воспоминаний:

"Проводники поездов – разумеется, за приличное вознаграждение – привозили обратно во Львов использованные удостоверения. Каждое из них было проверено на границе и отмечено особым знаком, который научились выводить; таким образом, одним удостоверением пользовались дважды…"

"Всё должно было совпадать – число мальчиков и девочек, старики-родители, возраст каждого; перетасовывали семьи таким образом, чтобы все данные сходились с удостоверением. Мендл Фурфас отправил мать с одной семьей, а отца – с другой. Левину досталось удостоверение без девочки, а их дочке – 12 лет; они долго ждали, пока подобралась "подходящая" семья…"

"В одной из групп ехали мальчики, переодетые в девичьи платья, поскольку в документах их родителей были записаны дочери… В другом эшелоне мать держит на руках ребенка, тот кричит: "Мама!", а по документам она ему не мама, а бабушка…"

Пересечение границы с поддельными документами было опасным делом. "Тридцать семь человек оказались в вагонах эшелона, идущего в Польшу. Перед дорогой евреи прочитали псалмы и воззвали к Всевышнему с мольбой об избавлении: "Да услышит Господь стон наш…" – "Даже маленькие девочки читали псалмы, которым их обучили, и спорили между собой, какой из псалмов больше подходит к этому случаю: "В беде взывал я к Господу…" или "Из бездны взываю к Тебе, Господи…"

Переезд через границу становился порой невозможным, хасидские семьи находились во Львове на нелегальном положении, ожидая благоприятного момента, и не знали, как поступить. "Вернуться туда, где жили раньше, мы не могли. Большинство из нас осталось совсем без денег. "Ехать! Достать удостоверения и ехать! Господь поможет!" – решили мы. Обратились к женщинам: согласны ли они на такой риск? Ответ был категоричен: "Мы покончим с собой, если вы не решитесь"…"

Последний эшелон с хасидами – нелегальными эмигрантами пересек границу с Польшей в конце 1946 года. Всего покинуло Советский Союз около 1000 хасидов Любавичского ребе, однако не всегда это проходило успешно. Были аресты беженцев и суровые приговоры, потому что попытка недозволенного пересечения границы рассматривалась как "намерение изменить родине".

Раввин Шмуэль Нотик – осужден на 10 лет, умер в лагере. Сарра Каценеленбоген – приговорена к 10 годам, погибла в заключении. Раввин Ейно Коган, один из членов львовского Комитета – осужден на 10 лет, умер в лагере под Карагандой.

Дов Виленкин: "Мы приехали во Львов в тот день, когда ушел последний эшелон с хасидскими семьями. Начались аресты лиц с фальшивыми польскими паспортами. Скрываясь от ареста, родители бежали в Черновцы…" Хасидские семьи, не сумевшие выехать в Польшу, разъехались по разным городам; наиболее активные деятели, способствовавшие выезду, перешли на нелегальное положение.

В 1947 году был арестован в Москве Берл Левертов. В обвинительном заключении сказано, что он "принимал активное участие в нелегальной переброске антисоветски настроенных евреев за границу; лично организовал такую переброску… двух своих сыновей, дочери и ее мужа; сам замышлял бежать за границу". Левертова приговорили к 10 годам, и он умер в заключении.

В 1950 году в Ленинграде арестовали более 30 хасидов Любавичского ребе – после того, как им не удалось покинуть СССР; двое из осужденных – раввин Хаим Меир Минц и Аарон Кузнецов – погибли в лагерях. "Жертвами стали самые лучшие. И даже место, где они погребены, неизвестно нам, и кадиш по ним не прочитан".

Впоследствии статью обвинения "намерение изменить родине" поменяли на "незаконный переход границы", за что полагалось 3 года лагерей. Беженцам учли "смягчающее обстоятельство" – они пытались уйти в "братскую социалистическую страну", а это не являлось "изменой родине".

6

Ц. Прейгерзон, из воспоминаний (лагерь возле Воркуты):

"Реб Мордехай Шенкар из Львова – личность из ряда вон выходящая. Такого человека я давно не встречал в нашем неустойчивом мире. Это был глубоко верующий человек – он верил во Всевышнего всем своим существом, всей душой…

Реб Мордехай работал бухгалтером… В 1945–1946 годах поляки и евреи, выходцы из Польши, могли вернуться на родину. Многие из них возвращались через Львов; среди них было немало местных евреев, которые любыми средствами "выправляли" себе документы… Реб Мордехай… давал пристанище подобным людям, приезжающим из других мест, и его дом превратился в нелегальную гостиницу…

Его арестовали в 1950 году… и реб Мордехай получил 10 лет… В лагере он молился три раза в день, отмечал все праздники, исправно постился в дни постов… всячески избегал работать в субботний день… часами просиживал за рабочим столом, смотрел в бумаги, перекидывал косточки на счетах, но в субботу не писал. Каждое воскресенье я спрашивал его:

– Ну, реб Мордехай, писали вчера?

И получал ответ:

– Слава и хвала Создателю, мне удалось избежать этого греха.

Трудно выполнять в лагере все заповеди… Кое в чем ему приходилось и отступать, чтобы выжить и не умереть с голоду. Но он верил всей душой во Всевышнего, он знал, кому молиться, на кого надеяться, у кого искать утешения.

Молитва смягчала его душу, давала ему надежду. Нам же, неверующим, не хватало этой веры, нас окутывала тьма от земли до небес, и мы не видели, откуда может прийти спасение. А над реб Мордехаем сияло чистое небо – Всевышний правил миром, к Нему обращался реб Мордехай в своих молитвах…

Реб Мордехай как никто помогал нуждающимся. Он отдавал им значительную часть своего заработка… собирал деньги у других заключенных, навещал больных, заботился о них, приносил им еду…"

7

В июне 1940 года Советский Союз отторгнул Северную Буковину от Румынии, но после начала Отечественной войны там снова восстановилось румынское правление. В гетто Черновиц оказалось около 20 000 евреев; жизнь была нелегкой, однако акций по уничтожению не проводили, а потому большинство евреев сумело выжить.

После изгнания немцев из Северной Буковины советское правительство стало поощрять эмиграцию евреев, у которых прежде было румынское гражданство; местные власти сообщали из Черновиц: "Имеется значительное количество лиц, желающих выехать за границу… На трикотажной фабрике N 1 подали заявления на выезд в Румынию 95% работников, на трикотажной фабрике N 6 из 109 работающих записалось на выезд 106 человек".

О возникшей возможности узнали евреи соседних областей, и "началось усиленное перемещение евреев Бессарабии и Приднестровья в сторону Черновиц, откуда можно было сравнительно легко попасть в Румынию… В подавляющем большинстве они лишь проезжали через Румынию в порт Констанца или в Италию, чтобы оттуда отправиться в Палестину".

До февраля 1946 года евреев вывозили в Румынию, не спрашивая согласия румынского правительства; подобные действия отмечались в советских документах как "выезд", "переселение" и даже "выдворение". Это была хорошо организованная операция: к назначенному дню приезжали машины, грузили в кузова имущество, везли евреев на железнодорожные станции, а оттуда к румынской границе. К апрелю 1946 года – крайнему сроку "выдворения" – выехало из Советского Союза 22 307 человек, многие из которых отправились затем в Эрец Исраэль в рамках операции "Бриха".

Некоторые евреи Черновицкой области подали просьбу о выезде в Румынию, но затем передумали и остались в Советском Союзе. Известно их количество – 1044 человека.

Мордехай Штерн, Северная Буковина:

"Из ссылки я сбежал в 1946 году и на крышах вагонов – через всю Россию и Украину – вернулся в родной городок, чтобы перебраться в Румынию. Но я опоздал на две недели – границу закрыли на замок…

Темной апрельской ночью 1947 года, переодетый в крестьянскую одежду, я перешел границу СССР и в подлеске, у дороги на Радауцы, переждал до рассвета… Оставалось довершить вторую часть побега: выйти под утро на дорогу и смешаться с крестьянами, идущими в Радауцы на базар…

Патруль румынских пограничников лениво осмотрел меня и пропустил. Но сделав несколько шагов, я услышал громкий окрик: "Гэй, иди сюда!"… Старший патруля… снял с меня крестьянскую замызганную шляпу с обвисшими полями и впился колючими недобрыми глазами: "Да ты жид!"…

Трое суток побоями и издевательствами этот садист выбивал признание, что я советский шпион, диверсант, убийца, бандеровец, спекулянт, но, ничего не выбив, озлобленный моим молчанием… приказал еле живого оттащить на советскую пограничную заставу…

Городской суд осудил меня… на три года лишения свободы…"

8

Из Советского Союза уходили также сироты – маленькие дети и подростки, которых вписывали в выездные документы к разным семьям. Польские сионисты собирали их в группы и отправляли в дальнюю дорогу; они шли пешком со своими провожатыми, а на пути следования им организовывали питание и ночлег. В этих группах были дети, пережившие ужасы гетто, были и дети-партизаны, а также девочки разных возрастов, которых окрестили и прятали монашки в годы оккупации, – их выводили из монастырей и вели через границы проторенными путями.

Одна из групп начала свое путешествие летом 1946 года – было в ней 80 детей. Они пересекли польско-чешскую границу, прошли пешком Чехословакию, а границу с Австрией переехали в крытом кузове грузовика, на кабине которого был прикреплен американский флаг и по борту шла надпись "US Army". Из Вены детей перевезли в Инсбрук, в одну из ночей группа перешла покрытый снегом перевал в Альпах и оказалась в Италии.

Их разместили в лагере неподалеку от Милана, где собралось несколько сот подростков от двенадцати до восемнадцати лет; они изучали там иврит, занимались спортом, а затем их снабжали фальшивыми документами, сажали на корабли и нелегально привозили в Эрец Исраэль. Залман Шазар, президент государства Израиль, однажды сказал: "Запомните мои слова: когда-нибудь историки напишут о том, что Альпы перешел не только Суворов, но и еврейские дети".

Беженцев вели через границы европейских государств – по тропкам‚ в лесах и горах, и на кинолентах того времени можно увидеть, как карабкаются по склонам‚ срываются‚ падают‚ снова идут по колено в снегу длинные процессии мужчин, женщин и детей. Так проходило беспримерное в истории бегство из Европы: они попадали на берег Средиземного моря, плыли затем на кораблях и катерах‚ пересекали море в рыбачьих лодках.

В Палестине действовали после войны ограничительные антиеврейские законы‚ и ворота страны были закрыты для беженцев; англичане использовали для перехвата быстроходные патрульные катера‚ миноносцы‚ разведывательные самолеты – против людей‚ многие из которых пережили Катастрофу и плыли в Эрец Исраэль.

Летом 1945 года на корабле "Берл Каценельсон" приплыли 200 человек и благополучно высадились на берег. Корабль "Хана Сенеш" прорвал английскую блокаду‚ но во время шторма сел на мель возле Нагарии. Из-за огромных волн было невозможно добраться до него на лодках и высадить пассажиров; от берега протянули канат‚ вдоль которого по грудь в воде стояли добровольцы‚ и пассажиры шли с корабля‚ держась за этот канат.

Из Генуи отплыл корабль "Энцо Серени"; на его борту разместили 900 беженцев‚ и теснота была невообразимой. Корабль шел окольным маршрутом‚ однако его перехватили миноносцы, привели в Хайфу в январе 1946 года и всех пассажиров отвезли в концентрационный лагерь в Атлите. Через два месяца приплыл из Венеции корабль "Уингейт"; 250 репатриантов попытались высадиться ночью в Тель–Авиве‚ и на берегу происходили ожесточенные стыки полиции с еврейским населением города. В конце концов‚ пассажиров с "Уингейта" отправили в Атлит; такая же участь постигла 736 репатриантов с корабля "Тель Хай" из Марселя.