Текст книги "Зона отдыха"
Автор книги: Феликс Кандель
Жанр:
Современная проза
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 8 страниц)
– Отворяй, гнида! Веди в кассу!
Он опять вышел да и говорит с печалью:
– Братцы... Было бы можно, в первую голову свой скелет продал. Вы меня понимаете?
Поглядели мы на него, на штанишки протертые, на туфельки латаные, всё сразу поняли, домой пошли.
Серёга говорит с обидой:
– Ну и сука, этот Полуторка...
Колюня говорит:
– Чем это он нас лучше?..
Иван говорит:
– За какие такие заслуги у него берут, а у нас нет?..
А я:
– Вот попортим ему скелет, хрен они примут...
А через месяц Полуторка помер. Вечером заснул, утром не проснулся. Смерть, говорят, такая – она для праведных людей. Может, так оно и есть, да вот часа одного ему от жизни не хватило. Деньги получить, деньги пропить. Одного только часа! Ну и сука она, эта жизнь! Совесть у нее есть или нет? Как же на нее после этого трезвыми глазами смотреть?..
Кто жить не умел, того помирать не научишь.
Свезли его, сердешного, в морг, Кланьке назад не выдают.
– Наш, – говорят. – Вот, – говорят, – бумага с подписью.
Кланька орёт:
– Отдавайте сейчас жа! Всех засужу!..
А они:
– Гражданка, деньги заплачены.
– Вот вам ваши деньги! Отдавайте мужа, Снегирёва Василия Павловича!
А они ей:
– Снегирёв, – говорят, – Василий Павлович представляет огромный интерес для науки. Мы, – говорят,– такой экземпляр сто лет искали. Теперь, – говорят, – он наш, а вам, гражданка, до свидания.
Кланька в рёв:
– Кого жа я хоронить-то буду?.. Хоть чего отдайте, ироды!
А они:
– Ничего не дадим. Нам всё нужно. Для той же науки.
Это надо же: к живому без интереса, а за мертвого драка.
Видит Кланька – дело тухлое. Позвала нас:
– Ребяты! – говорит. – Володя! Коля! Серёга! Иван! Желаю я могилку иметь. С табличкой. Чтобы было где цветы садить. Было куда прийти – поминать.
– Кланя, – говорим, – ты права. Имеешь такое законное право.
– Ребяты, – просит, – сделайте. В память друга своего, Снегирёва Василия Павловича.
Подумали мы и говорим:
– Сделаем, Кланя. Только денег дай.
– Ребяты, сколько хошь!
Поехали мы на кладбище, мужичков разыскали. Стоят гладиаторы, глиной обляпанные, рожи красные, невпроворот. И водярой от них разит – хоть закусывай.
– Так, мол, и так, – объясняем. – Нужна, мужики, могилка. Без конторы, без документов, без покойника. Можете?
– Можем, – говорят. – Чего ж не можем? Ежели оно, конечно, того-сего, туда-сюда, пятое-десятое...
– Это, – говорим, – конечно. За этим не постоим.
– Завтра, – велят, – после обеда. Кого хошь похороним.
Завтра после обеда едем. Кланька, теща мелкозубая, Серёга, Колюня, мы с Иваном. А эти, гладиаторы, уже ждут. Отвели нас в самый край, к забору, могилку показывают. Ничего себе могилка, и место тихое, только время – оно осеннее, яма в воде почти что доверху.
Стою я, гляжу, думаю :
– Чего это мы Полуторку в воду класть будем? Человека хорошего? Друга закадычного? С которым пили-разливали? Негоже как-то.
Зову гладиаторов, отвожу в сторонку:
– Так, мол, и так, мужики. Нам бы чего посуше.
А от них водярой разит – почище вчерашнего.
– Посуше? – говорят. – Можно и посуше. Ежели оно, конечно, того-сего, так-сяк, туда-сюда... Только сверху за это – тридцатничек.
Я к Кланьке:
– Кланя, так и сяк, того-сего, туда-сюда... Чего скажешь?
А она:
– Володя! Да о чем речь? Неужто я пожалею? Неужто мы Снегирёва Василия Павловича в воду класть станем? Что жа он, сухого места не заслужил?
Я опять к ним:
– Мужики, порядок.
Повели они нас по забору, на бугорок, повыше. Стоит могилка копаная, чистенькая, сухонькая – одно загляденье. Сосна в головах растет, иголочками вокруг посыпано. Будто песочком желтеньким.
– Вот, – говорят, – полюбуйтесь. Друг ваш лежать будет, век благодарить. Тихое место, министерское, для академиков.
А я:
– Он у нас и есть из академии. Не слыхали? Снегирёв Василий Павлович.
– Некогда, – говорят, – нам лялякать. У нас лопаты простаивают. Время, – говорят, – на кладбище – оно деньги.
Постояли мы над могилкой, Кланька слезу пустила, теща за ней, мы с ребятами загрустили. Потом землей засыпали, холмик навалили, табличку воткнули. Всё чин по чину.
– Ребяты! – говорит Кланька. – Спасибо вам, ребяты. Очень я могилкой довольная. Прошу всех на поминки. По Снегирёву Василию Павловичу.
Пошли к ней, помянули Полуторку, почти что трезвые воротились домой.
Месяц прошел, два, пять. Выпили мы как-то, забалдели, Серёга и говорит:
– Мужики, пошли к Полуторке.
– На кой?
– Навестить. Обещались.
– Ну, пошли.
Приходим в академию, стучимся в ту самую дверь.
– Вам чего?
– Нам бы, – говорим, – Снегирёва повидать. Василия Павловича.
– А он у нас кем работает?
– А он у вас скелетом работает. Скоро полгода.
Поржали они над нами и говорят:
– Идите, ребята, проспитесь. Наши скелеты все обезличенные. Где кто – теперь неизвестно.
– Да ты нас пусти, – просим. – Мы его сразу признаем. По особым приметам.
– Не признаете, – говорят. – Их потом никто признать не может.
И дверь захлопнули.
Так и пропал наш друг, наш корешок, Снегирёв Василий Павлович, по прозванию Полуторка, расточник шестого разряда. Сгинул от прожитой жизни. Не просто так сгинул – в интересах науки.
Полгода прошло, год. Собрались мы к нему на могилку съездить, помянуть в годовщину, вылить на холмик по обычаю бутылку водки. Скинулись, купили в магазине, по дороге не утерпели – сами выжрали.
Серёга говорит:
– Васёк бы тоже не утерпел...
Колюня говорит:
– Васёк бы еще добавил...
Иван говорит:
– Васёк бы и сбегал...
Я говорю:
– Кончай трёп, время уходит...
Добавили, сбегали, набрались: какое там кладбище? Сидим под кустом – балдеем.
– Ребяты! – говорю.– Колюня! Серёга! Иван! Вот ба нам пить бросить! Вот ба всем! Денег будет, денег! Завались! Все деньги у нас, у них – хрен с минусом.
– Слыхали, – говорит Колюня, – такие речи...
– Видали, – говорит Серёга, – таких умных...
– Посылали, – говорит Иван, – таких подальше...
С тем и разошлись. Разъехались. Распрощались.
А больше на кладбище не собирались.
Больше не вспоминали.
Не думали даже.
Всё нехуть.
