Текст книги "Очерки времен и событий из истории российских евреев. 1939 – 1945 гг. Книга 4"

Автор книги: Феликс Кандель

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 23 страниц)

Он учился в Гродно‚ в еврейском интернате‚ изучал идиш и русский язык; однажды пришла открытка от родителей‚ и связь на этом прервалась навсегда. Летом 1941 года появились немцы. Толпы голодных и растерянных беженцев уходили по дорогам‚ заваленным трупами‚ но танки со свастикой двигались быстрее. Их окружили‚ построили‚ начали проверять; где-то неподалеку слышались одиночные выстрелы‚ – вокруг говорили‚ что не уцелеет ни один еврей. К Шломо подошел немецкий солдат‚ тщательно его обыскал: "Еврей?" – спросил он. "Нет‚ – неожиданно для самого себя ответил Шломо. – Я фольксдойче"‚ – другими словами‚ немец‚ родившийся вне Германии. Этот ответ спас ему жизнь.

В армейской канцелярии Шломо объяснил‚ что потерял родителей еще в детстве и учился в интернате в Гродно. "Где документы?" – "Потерял во время бегства". – "Как зовут?" – "Йозеф Прайль". Его отправили в противотанковую роту и выдали мундир; солдаты полюбили этого заморыша в огромных сапогах‚ прозвали его Йоф – он был застенчив‚ скромен‚ прилежен. "Это казалось мне каким-то кошмаром‚ – вспоминал Шломо. – Я был уверен‚ что рано или поздно все это закончится".

Однажды Шломо усадили в коляску мотоцикла и привезли в громадный лагерь для военнопленных. Тысячи людей изнемогали от голода и жажды; раненые валялись на земле‚ и никто не оказывал им помощи. Офицеров содержали отдельно; Шломо подвели к одному из них‚ смуглому‚ коренастому‚ заросшему щетиной‚ велели переводить вопросы и ответы. "Назовите ваше имя". – "Я сын Сталина‚ – ответил тот. – Меня зовут Яков Джугашвили". Когда Шломо перевел эту фразу‚ все вокруг обомлели; воинская книжка подтвердила его показания‚ сына Сталина увезли куда-то‚ и больше Шломо его не видел.

К тому времени он превратился в образцового солдата. Получал паек и порцию алкоголя‚ переводил на немецкий язык показания пленных‚ вместе со своей частью двигался на восток – Витебск‚ Смоленск‚ пригороды Москвы‚ затем их перебросили под Ленинград. "Как-то утром началась русская атака‚ – вспоминал он. – Это был град пуль‚ люди гибли‚ как мухи. Меня спас офицер медицинской службы: он потащил меня за собой и сунул под танк. Это‚ кстати‚ был единственный человек‚ который знал о моей тайне и не выдал‚ – вскоре он погиб". Однажды‚ во время русской атаки‚ Шломо спрятался в избе‚ надеясь отсидеться до прихода красноармейцев; немецкий солдат заметил Йофа‚ не понял‚ к счастью‚ его намерений и заорал: "Ты что‚ спятил? Нашел время оправляться!" – и побег не удался.

Неожиданно в штабе выяснили‚ что Йоф по возрасту не имеет права служить в армии‚ и его отправили в Германию‚ в образцовое училище гитлеровской молодежи. В удостоверении отметили: "Йозеф Прайль – верный сын немецкого народа‚ показавший себя доблестным солдатом на Восточном фронте". В училище ему выдали мундир‚ кинжал‚ значок со свстикой; его торжественно вывели перед строем‚ и начальник училища провозгласил: "Знакомьтесь! Вот юный герой‚ которого отправили с фронта домой‚ чтобы он мог реализовать свое призвание – стать одним из вождей нации!" А Шломо думал в ту минуту: "Если это фанатики обнаружат‚ что я еврей‚ они разорвут меня на куски..." На его счастье‚ душевая разделялась на отдельные кабинки‚ и никто не догадывался о его происхождении.

Труднее было на уроках‚ когда преподаватели разъясняли: "Евреи – это сброд‚ стремящийся овладеть миром. Поведение и весь облик еврея свидетельствуют о его сатанинском происхождении: крючковатый нос‚ низкий рост‚ убогое телосложение и отвратительная жестикуляция". Йозеф Прайль‚ по общему мнению‚ выглядел как истинный ариец.

Зимой 1943 года Шломо поехал на каникулы в Лодзь‚ где остались его родители. В гетто его не пустили‚ но разрешили проехать в трамвае через огороженное пространство. Он увидел людей‚ потерявших человеческий облик‚ опухших от голода детей; ему казалось‚ что за окном вагона мелькают знакомые лица; он пытался опознать дом‚ в котором жил‚ но не сумел... Затем наступили иные времена. Союзники бомбили Германию. Города лежали в развалинах. Шломо призвали в ополчение‚ вручили гранаты‚ которыми следовало подбивать американские танки‚ но он этого не сделал.

Война закончилась‚ Шломо уехал в Израиль‚ завел семью; однажды в Германии встретил на улице одного из воспитателей бывшего гитлеровского училища. "Йоф!" – закричал тот радостно. "Я не Йоф‚ – ответил он. – Я Шломо Перл‚ еврей".

Через много лет после войны на экраны разных стран вышел фильм "Европа‚ Европа"‚ и актеру в роли Шломо Перля было не страшно маршировать в рядах гитлеровской молодежи. А Шломо было страшно‚ постоянно страшно в той‚ неэкранной жизни: "Если это фанатики обнаружат‚ что я еврей‚ они разорвут меня на куски..." В США фильм получил приз "Золотой глобус"‚ а в Германии его приняли холодно. Это было давно‚ и это теперь не про них.

2

Из воспоминаний Л. Фейгина‚ жителя крымского города Джанкоя (опубликовано в «Черной книге»‚ составленной под редакцией В. Гроссмана и И. Эренбурга):

"Любимцем всего города был Наум Животовский – "Веселый маляр". Животовский был удивительным мастером – неутомимым‚ жадным к работе. Он писал яркие вывески‚ мимо которых нельзя было пройти‚ чтобы не остановиться‚ рисовал заманчивые афиши для кинотеатра‚ фантастические декорации для клубных спектаклей и так красиво расписывал легкие колхозные брички и тачанки-тавричанки‚ как будто готовил их для грандиозной свадьбы.

Я не видел Животовского мрачным. Может‚ бывали у него в жизни плохие дни‚ но он говорил: "Горе мое останется при мне‚ а радостью пусть пользуются люди". Он любил людей‚ а люди любили его. По вечерам Животовский выходил гулять на главную Крымскую улицу со всей своей семьей. Рядом с ним шла жена‚ веселая‚ смуглая красавица‚ одетая в нарядное‚ яркое платье. Вокруг шумной гурьбой шли дети: четыре озорных‚ загорелых мальчика и три девочки – красивые‚ кокетливые‚ во всем похожие на мать и такие же нарядные. Животовский гордился своей семьей и многочисленной родней. Он говорил: "О‚ Животовских много! Мы скоро весь Крым заселим..."

Три года я ничего не слышал о Животовском. И вот‚ наконец‚ письмо:

"Дорогой земляк!.. Может‚ вы уже забыли меня‚ но скорее всего не забыли. Ведь я‚ помните‚ всегда жил около людей‚ и люди меня запомнили‚ потому что я был чересчур шумным человеком. Но теперь мало осталось от прежнего Животовского. Я даже удивляюсь себе‚ что живу еще‚ дышу‚ ем‚ шучу с товарищами.

В апреле этого года я дрался на Перекопе‚ форсировал Сиваш‚ и вот дошел до Джанкоя. Город разрушен Все горит. Спешу к своему дому. Он цел‚ невредим‚ и на ставнях цветы‚ которые я нарисовал‚ на калитке намалеванная мною злая собака. Открываю калитку‚ вхожу в сад. Чужой мальчик стоит‚ смотрит на меня‚ улыбается‚ а я ничего не вижу: ослеп от волнения и спросить не могу. Вырвали немцы корень Животовского! И пусто‚ и холодно у меня на душе‚ как будто заморозило лютым морозом‚ и даже слезы замерзли. Тогда я узнал‚ дорогой мой земляк‚ как истребили немцы мою жену‚ моих детей‚ больную мать‚ старого отца‚ сестер моих с малыми детками – всего сорок два человека‚ о которых я знаю. Судьба остальных мне неизвестна.

И тогда я решил‚ что не стоит жить‚ и тут же хотел покончить выстрелом из трофейного пистолета. Но подумал‚ что солдату не годится так умирать. И когда снова пошел в бой и увидел немцев‚ умирать мне уже не хотелось. Я бил немцев и кричал‚ когда шел в атаку: "Суд идет!" Так я прошел до самого конца Крыма‚ до Херсонесского мыса‚ и здесь‚ около Севастополя‚ убил на берегу немца‚ спихнул его ногой в море и сказал: "Приговор приведен в исполнение. Пусть трепещут другие! Суд идет! Я еще буду в вашем Берлине!"

Ваш земляк Наум Животовский‚ в прошлом "Веселый маляр".

3

Командир взвода младший лейтенант Хаим Коренцвит попал в окружение под Смоленском вместе со своей частью‚ сформировал из бойцов партизанский отряд и начал боевые действия в тылу немецких войск‚ стремившихся к Москве. Весной 1942 года отряд Коренцвита присоединился к крупному партизанскому соединению‚ в котором он стал командиром диверсионной группы‚ а затем начальником разведки.

Во время одной из операций он был тяжело ранен‚ лечился в Москве‚ после чего его отправили в соединение украинских партизан‚ – теперь Хаиму Коренцвиту поменяли имя и называли его Евгений Волянский. Снова руководил разведкой отряда‚ организовывал и проводил диверсии; весной 1943 года пустил под откос бронепоезд‚ который направлялся к линии фронта. Владея немецким языком‚ Волянский переодевался в форму офицера германской армии‚ проникал в расположение вражеских частей и добывал сведения‚ которые помогали проводить успешные операции. Командир партизанского соединения впоследствии вспоминал‚ что благодаря опыту и исключительному чутью Волянского им удавалось несколько раз выходить без потерь из окружения.

Летом 1944 года с киевского аэродрома поднялся самолет‚ на борту которого находилась группа десантников – с ними летел и Евгений Волянский. Самолет приземлился в Словакии‚ в горах Нижние Татры; в конце августа того года началось словацкое восстание; в нем принял участие и отряд Волянского‚ сформированный из местных партизан. В сентябре была создана партизанская бригада "За свободу славян"‚ в которую входили словаки‚ сербы‚ словены‚ русские‚ украинцы и евреи; бригада насчитывала 15 отрядов‚ 1600 человек – командиру бригады Волянскому (а точнее‚ Коренцвиту) исполнилось к тому времени 23 года. Бригада участвовала в уничтожении немецких гарнизонов‚ захватила аэродром с боевыми самолетами; переодевшись в форму майора германской армии‚ Волянский проник в расположение немецкой части‚ похитил командира дивизии и на генеральской машине привез в расположение своей бригады.

В сентябре 1944 года в штаб партизанской бригады прибыла делегация для переговоров о выходе Венгрии из войны. Волянский радировал об этом командованию: "Правительственная делегация Венгрии находится у нас... Высылайте самолет... Ждать не можем"‚ и через день венгры улетели в Киев с партизанского аэродрома. С середины октября четыре немецкие дивизии начали наступление на освобожденные районы Словакии‚ и партизанские отряды ушли в горы. Наступили холода‚ у партизан не было теплой одежды; во время одного из боев Волянский отморозил ступни ног‚ однако продолжал руководить бригадой и вывел ее из окружения по горным заснеженным тропам.

Еще во время боев на Украине Волянского представили к званию Героя Советского Союза‚ затем об этом ходатайствовали руководители словацкого восстания‚ но он так и не стал Героем (три ордена Красного знамени‚ два ордена Отечественной войны‚ четыре боевых ордена Чехословацкой республики; Хаим Коренцвит – почетный гражданин пяти городов Словакии‚ его портрет поместили в музее города Банска-Быстрица‚ где экскурсоводы рассказывали о участии Волянского в словацком восстании).

Л. Беренштейн‚ из воспоминаний: "Заместитель начальника Украинского штаба партизанского движения полковник Илья Григорьевич Старинов писал‚ что за свои боевые дела Евгений Волянский заслуживает звания дважды Героя Советского Союза... К слову сказать‚ выше награды‚ чем орден Красного знамени‚ ни один еврей – командир партизанского отряда на Украине не был награжден".

Лейтенант Леонид Беренштейн воевал с первого дня войны‚ был ранен в ногу и оказался в тылу противника. Его схватили полицейские‚ повели на расстрел‚ но он сумел убежать и собрал группу бойцов‚ оказавшихся в окружении‚ – они пустили под откос три вражеских эшелона‚ а затем присоединились на Украине к партизанскому отряду. Беренштейн был командиром диверсионной группы‚ начальником разведки‚ затем стал начальником штаба отряда имени Пожарского. В конце 1943 года их отряд совместно с другими партизанами и десантниками участвовал в захвате крупного плацдарма на Днепре южнее Черкасс – семь километров в ширину и пять в глубину; несмотря на контратаки немецкой пехоты и танков‚ несмотря на налеты авиации‚ они удержали плацдарм до форсирования реки советскими частями.

Леонид Беренштейн (в партизанах – Володя Васильев) стал командиром отряда имени Пожарского‚ и в мае 1944 года бойцов этого отряда переправили на самолете на территорию Южной Польши. Там к ним присоединились военнопленные‚ бежавшие из лагерей‚ и за полтора месяца партизаны подорвали восемнадцать эшелонов‚ разрушили пять мостов с помощью радиоуправляемых мин‚ срывая снабжение вражеских войск на фронте; их командиру‚ Леониду Беренштейну‚ было тогда 23 года. Из его воспоминаний: "Группы минеров буквально атаковали железные дороги‚ мосты‚ линии электропередачи‚ военные объекты... Составы задерживались на станциях и разъездах‚ не хватало ремонтных бригад‚ и немецкое командование бросало на восстановительные работы регулярные войска... Часто минеры закладывали взрывчатку под рельсы одновременно в нескольких местах. Такие операции давали большой эффект. Нарушался график движения‚ лихорадило всю железнодорожную службу. Пока фашисты прочесывали подступавший к дороге лес‚ в пути задерживались десятки эшелонов".

В 1944 году немцы построили на территории Краковского воеводства в Польше сверхсекретный полигон для испытания ракет ФАУ-1 и ФАУ-2 (ФАУ – от слова Vergeltungswaffe‚ что означает "орудие возмездия"). Полигон тщательно охраняли; для строительных работ привозили советских военнопленных‚ которых вскоре расстреливали‚ а взамен поставляли новую партию. В июне того года партизаны обнаружили в лесу двух пленных‚ уцелевших во время расстрела; они рассказали о работах на охраняемом полигоне‚ и эти сведения Беренштейн отправил в Москву. В том же месяце У. Черчилль сообщил И. Сталину: "Гитлер начал применять свое секретное оружие против Лондона. Мы пережили шумную ночь... Жертвы за семь дней‚ в течение которых эта бомба применяется‚ составляют от десяти до одиннадцати тысяч".

В июле Черчилль направил Сталину новое секретное послание: "Имеются достоверные сведения о том‚ что в течение значительного времени немцы проводили испытания летающих ракет с экспериментальной станции в Дембице в Польше". Сталин ответил Черчиллю: "Необходимые указания относительно экспериментальной станции в Дембице мною даны", и Беренштейн получил команду установить точное место расположения полигона.

Это было невероятно сложное задание‚ и Беренштейн вспоминал впоследствии: "Был разработан оригинальный план действий – разведка веером. Из числа надежных польских граждан сформировали несколько разведгрупп‚ которые направлялись по всем железным‚ шоссейным и проселочным дорогам. Их задача состояла в том‚ чтобы проехать или пройти как можно дальше‚ пока не остановят немецкие патрули... А главное – запомнить название последней остановки‚ до которой они сумеют добраться... Когда я нанес на карту пункты‚ где путь разведчиков обрывался‚ и соединил их линией‚ получился квадрат... – почти в центре его Дембица". Точное расположение секретного полигона было определено‚ и вскоре советские бомбардировщики уничтожили его.

Затем отряд Беренштейна совершил с боями стокилометровый марш‚ форсировал несколько рек и появился в восточной Словакии‚ где принимал участие в боевых действиях во время словацкого восстания. За годы войны отряд Беренштейна подорвал 42 железнодорожных эшелона противника‚ лично он пустил под откос восемь из них (награжден орденами и медалями‚ почетный гражданин четырех польских городов). И. Старинов‚ заместитель начальника Украинского штаба партизанского движения: "Такие командиры партизанских соединений‚ как Леонид Беренштейн‚ своими делами были достойны присвоения звания дважды Героя Советского Союза..." – "Но странно‚ я не знаю ни одного партизана-еврея‚ который бы по ходатайству получил звание Героя..."

На Украине звание Героя получили 95 партизан‚ в Белоруссии – 87‚ в Литве – 7‚ в Эстонии – 2; ни один партизан-еврей не стал за годы войны Героем Советского Союза.

4

Из семейной памяти:

"У мамы был младший брат‚ который значился по метрикам Шломо‚ но все называли его Сёма. Его послужной список таков: девятнадцати лет пошел на фронт‚ затем Сталинская бригада добровольцев-сибиряков‚ потом был заброшен к Ковпаку‚ ранен‚ выдан украинцами‚ бежал от немцев‚ опять ранен. У меня до сего дня сохранилась фотография – Калинин вручает ему орден Красного знамени. Когда десантников отправляли в тыл к врагу‚ то меняли красноармейские книжки. И стал мой дядя Семеном Александровичем Смородинским‚ русским по национальности. Говорил он без акцента (москвич)‚ немножко чернявый‚ с шальными глазами; человек абсолютно бесшабашный‚ – земля ему пухом‚ – который и жил как свечка‚ зажженная с двух сторон‚ и сгорел на сорок втором году жизни.

Заслужил ордена и медали‚ вернулся домой и привел из партизанского отряда шестнадцатилетнюю девочку Марусю. Маруся сразу оценила обстановку и тут же поняла‚ что в этот дом не войдешь‚ не приняв еврейства. И стала ходить она к Шломо Шлиферу‚ к московскому раввину. Было это в сорок пятом году. Шлифер‚ должно быть‚ опасался провокаций‚ но она заставила‚ душу из него вытряхнула. Полагается отговаривать при этом‚ вот он и отговаривал‚ но она уперлась: "Хочу быть еврейкой‚ и всё!" Из глухой деревни‚ где базировался партизанский отряд‚ – так и стала Маруся еврейкой.

Была миква‚ хупа‚ родились мальчики‚ Саша и Гриша‚ которым сделали обрезание‚ хотя по паспорту они‚ конечно‚ числились русскими. И тут началось... В сорок восьмом году вызывают Сёму в милицию и говорят: "Что же вы документы-то подделали? Во-первых‚ не Семен Александрович‚ а Шлема Абрамович‚ а во-вторых‚ не русский‚ а еврей". Он им отвечает: "Это не я. Это армия"‚ а они: "Тогда Родине нужно было‚ а теперь мы вас снова запишем‚ как надо". Очень болезненно он все это перенес...

Был он человек отчаянный‚ выкидывал разные фокусы. Мы с ним в те годы боялись по улицам ходить. Однажды садимся в автобус‚ дедушка-пенсионер и я‚ ребенок‚ а кто-то из толпы говорит: "Вон иерусалимские дворяне с передней площадки пошли". А Сёма в Сокольниках вырос‚ у него хватка сокольничья: чуть что – сразу в зубы. Он подсадил нас в автобус‚ вытянул того из толпы – и головой об столб: "Иерусалимские дворяне‚ говоришь? А теперь знай сталинских жидов"‚ – и уехал на автобусе... Живут теперь в Москве внуки Сёмы‚ русские хлопчики Смородинские..."

5

Комбриг Г. Иссерсон был до войны начальником кафедры оперативного искусства Академии Генерального штаба‚ одним из разработчиков теории «глубокой операции» – одновременного удара авиации‚ танков‚ подвижных моторизованных соединений и воздушных десантов в глубину обороны противника. Эта теория была принята на вооружение в Германии‚ но в Советском Союзе ее назвали теорией «глубокого предательства»‚ ее создателей репрессировали в годы «большого террора»‚ их книги изъяли из обращения. Из воспоминаний Иссерсона: «Многих моих соавторов арестовали и расстреляли. Но я тогда уцелел‚ не знаю почему».

Учитывая тактику германского командования при захвате европейских стран и "фактор внезапности"‚ которому немцы придавали огромное значение‚ Иссерсон утверждал в книге "Новые формы борьбы" (1940 год): "Фашистская Германия начнет войну внезапными ударами крупных сил авиации и глубоким вторжением танковых клиньев на узких участках с целью последующего окружения наших крупных группировок. Никакого периода мобилизации и планомерного наступления немецких войск‚ как это было в прошлом‚ не будет... Войска на границе необходимо держать в постоянной боевой готовности".

Иссерсон оказался прав. При нападении на Советский Союз немцы применили тот же метод‚ что и раньше‚ – внезапный‚ ошеломляющий прорыв танковых соединений и моторизованной пехоты при поддержке авиации и артиллерии. Через месяц после начала войны Иссерсон заявил на собрании в Академии Генерального штаба: если бы учли хоть часть его рекомендаций‚ то немцев остановили бы у Минска и не отдали Смоленск. На следующий день его арестовали‚ приговорили к десяти годам лагерей и к пяти годам ссылки; работал на медных рудниках Казахстана‚ затем в тайге Красноярского края‚ там же отбывал ссылку – рабочим в геологоразведочной партии‚ в 1955 году вернулся в Москву‚ ушел в отставку в чине полковника.

Из поздравлений Г. Иссерсону в день семидесятипятилетия: "Если бы Вас послушались в 1940–1941 годах! Как бывший Ваш воспитанник‚ смело говорю: ужаса войны не было бы. Я старался выполнить Ваши заветы – и сумел вывести свою 4-ю армию из окружения..." (генерал-полковник Л. Сандалов) – "Ваш вклад в развитие военной науки и военного искусства неоценим..." (министр обороны маршал А. Гречко) – "С большим удовлетворением читаю Ваши статьи о характере возможной будущей войны. Узнаю Ваши самостоятельные мысли‚ которые всегда восхищали нас в Академии Генштаба..." (маршал И. Баграмян) – "Вы сыграли огромную роль в подготовке нас к войне‚ один из первых увидели опасность‚ нависшую над страной. Вы – крупнейший военный теоретик России. Мне стыдно за тех‚ кто так жестоко и несправедливо поступил с Вами..." (маршал А. Василевский).

6

Раввин Ицхак Зильбер написал воспоминания о своей жизни‚ отрывки из которых перескажем в сокращенном виде (Казань‚ военные годы):

"Шла война. Страшная война. Я все чаще задумывался‚ что же станет с Торой. Найдутся ли среди нас лет через восемь-десять люди‚ разбирающиеся в Талмуде? Владеющие ивритом‚ арамейским языком? В России таких становится все меньше: кто расстрелян‚ кто в лагерях пропадает. Польское еврейство истреблено под корень. Миньян на молитву собрать еще можно‚ но людей‚ знающих весь Талмуд‚ стыдно сказать‚ даже в огромной Москве было только двое...

Трудно было с хлебом в те годы‚ в сорок втором – сорок третьем. Тяжело вспоминать. Люди умирали от голода каждый день. Занимали очередь за хлебом с вечера и писали номера на руках; помню‚ однажды у меня был тысяча пятьсот какой-то. Я стоял‚ сколько мог‚ потом уходил на работу‚ а на мое место вставала мама. Она в семье больше всех стояла в очередях‚ держала в руке книжечку Теилим (Псалмов) и ждала хлеба... Как-то мама вернулась без хлеба. Когда подошла ее очередь‚ одна из эвакуированных‚ еврейка‚ закричала‚ что мама не стояла в очереди. Люди говорили‚ что она стояла‚ но та женщина все-таки вытолкала маму силой. И мы остались в этот день без хлеба. А кроме хлеба у нас вообще ничего не было‚ изредка – картошка. Она денег стоила. Минуло недели две. Пришла какая-то женщина просить милостыню‚ и мама вынесла ей кусок хлеба. Женщина взяла хлеб‚ заплакала и ушла. Мама сказала мне: "Это та самая‚ что вытолкала меня из очереди". Они узнали друг друга...

В начале войны наша община арендовала помещение у одного казанского жителя‚ и мы там молились. Каждый вечер мы с отцом приходили туда‚ с девяти до одиннадцати учили в уголке Тору. А на скамьях лежали больные люди‚ беженцы из разных городов‚ которым негде было ночевать. И все голодные. Мы бы дали им хлеба‚ но у самих не было.

В тот вечер в синагоге находилось одиннадцать беженцев‚ все лежачие больные. Где-то после десяти входит высокий худой человек‚ берет сидур (молитвенник) и читает вечернюю молитву. Помолившись‚ незнакомец оглядывается вокруг и выходит. Минут через двадцать возвращается с буханкой хлеба в руках. Килограмма два хлеба‚ не меньше. Целое состояние по тем временам! Подходит к одному лежащему‚ протягивает ему буханку и пятьдесят рублей (столько стоил тогда килограмм картошки). Уходит‚ опять возвращается через двадцать минут – и второму дает то же самое. И так – всем. Кто это был? Может‚ пророк Элиягу? Он приходил и в другие вечера. Мы не знали‚ что и думать‚ а спрашивать было не принято. Любознательными были только доносчики... Потом узнали. Работая мельником‚ рабби Ицхак собирал мучную пыль‚ которая браковалась и в дело не шла. Пыли было много‚ и он выпекал из нее хлеб‚ строго по еврейским правилам. Этот хлеб рабби Ицхак раздавал людям. Многие богатели на мельничном деле‚ но рабби Ицхак остался бедняком – всё раздавал...

Зима сорок второго. В нашей комнате было так холодно‚ что вода в стакане замерзала. А воду‚ надо сказать‚ мы брали в уличной колонке‚ и отец часами простаивал в очереди. Мы с отцом занимались так: руки в рукавицах‚ пальто на голову... В комнатушку‚ где мы сидели‚ к отцу приходили люди с разными галахическими вопросами‚ а к матери приходили женщины. Особенно усердно мои родители занимались восстановлением мира между мужьями и женами. У некоторых пар дело шло туго‚ и все-таки родители их мирили... Многие польские евреи‚ попав в Россию‚ переставали соблюдать заповеди. Как можно здесь соблюдать что-то?.. Но когда они попадали в наш дом‚ видели евреев‚ которые соблюдают все заповеди‚ это их возвращало к соблюдению закона. Многие потом говорили мне: "Да знаешь ли ты‚ какой большой талмид-хахам (мудрец) твой отец?" Не меньшей поддержкой была для них мама‚ которая читала Теилим‚ стоя за хлебом в многочасовой очереди на морозе‚ а когда я приходил сменить ее‚ отсылала домой: "Если есть время‚ иди занимайся Торой"...

Свадьба моя состоялась в сорок пятом году‚ четырнадцатого элула. Реб Мордехай спросил‚ не боюсь ли я ставить хупу на улице: люди могут увидеть‚ а я только из-под ареста!.. Хупа под открытым небом символизирует пожелание: пусть потомство будет многочисленным‚ как звезды в небе. Я говорю: "Только на улице". Так и сделали.

До сих пор помню речь реб Мордехая Дубина на этой свадьбе. Он привел слова из Талмуда: "Шел путник по пустыне‚ и путь его был труден. Но вот набрел он на плодовое дерево. Стоит оно у чистого родника‚ и плоды его освежают. Поел путник плодов‚ напился воды и обращается к дереву: "Дерево-дерево‚ какое дать тебе благословение? Чтобы ты росло у воды – ты и так растешь у воды. Чтобы плоды были хороши – они и так хороши. Я тебе дам благословение‚ чтобы всё‚ что от тебя произрастет‚ обитало в таких же условиях". Этого рав мне и пожелал: хороших детей‚ верных вере отцов. Что скажете? По-моему‚ сбылось".

***

В Европе шла война. Средиземное море стало зоной военных действий. Мало кто решался по нему плавать‚ опасаясь мин и вражеских торпед‚ и лишь еврейские беженцы отваживались плыть к берегам Эрец Исраэль‚ чтобы спастись от уничтожения. Зимой 1940 года два корабля из Румынии привезли 1500 беженцев‚ еще два корабля – 3400‚ еще два – 1700 человек. В декабре 1941 года корабль «Струма» отплыл из румынского порта Констанца‚ – вернее‚ это был не корабль‚ а старое обветшалое судно для перевозки грузов по реке Дунай. На борту «Струмы» находилось 769 беженцев‚ среди них много женщин и около ста детей. Они оказались в Стамбуле‚ в нейтральной Турции‚ но турецкие власти не позволили пассажирам сойти на берег: они опасались‚ что англичане не дадут этим людям разрешения на въезд в Эрец Исраэль‚ и не желали оставлять их на своей земле. Семьдесят дней шли переговоры‚ но пассажиров не выпускали на пристань; они ждали в трюмах и на палубе корабля в невероятной тесноте‚ в невыносимых условиях‚ а еврейская община Стамбула снабжала их продовольствием.

Кончилось тем‚ что англичане не позволили беженцам поселиться в Эрец Исраэль‚ и турецкие власти распорядились отбуксировать "Струму" в Черное море – практически без продовольствия‚ без воды‚ с неисправным двигателем. На другой день‚ 24 февраля 1942 года раздался взрыв‚ и корабль за несколько минут погрузился в воду неподалеку от турецких берегов. Погибли 768 человек‚ спасся лишь девятнадцатилетний юноша‚ который вспоминал впоследствии: "Я видел женщин‚ которые кричали и плакали в воде. Видел мужчин‚ которые кричали и плакали. Но детей я не видел... Вода была холодной. Ночью можно было разглядеть огни берега. Меньше криков. Меньше людей..." (Во время стоянки в Стамбуле пятьдесят детей получил право на въезд в подмандатную Палестину‚ однако с корабля их не сняли‚ и они утонули вместе со всеми.)

Долгое время предполагали‚ что корабль натолкнулся на мину‚ но в 1978 году в издательстве Министерства обороны СССР вышла книга "Черноморцы в Великой Отечественной войне". В ней сказано: "Подводная лодка "ИЩ-213" (командир капитан-лейтенант Д. Денежко‚ военком политрук А. Родимцев) с рассветом 24-го февраля обнаружила вражеский транспорт "Струма" водоизмещением около семи тысяч тонн‚ шедший без охранения. Транспорт был атакован из подводного положения с дистанции шесть кабельтовых. Торпеда достигла цели‚ и вскоре транспорт затонул. Особенно отличились старшины В. Жернов‚ Г. Носов‚ торпедист краснофлотец И. Филатов".

ОТ АВТОРА – послесловием к прочитанному

У каждого народа своя память. У каждого народа своя историческая хронология. У каждого народа свои памятные даты‚ отличные от дат других народов. Мы можем веселиться по радостному для нас поводу‚ а другие будут горевать в тот же день‚ отмеченный черной рамкой в их календаре. И наоборот: они станут веселиться в свой день‚ а мы будем плакать. У каждого народа – свои даты‚ свои слезы и своя радость... Вот‚ например‚ спросите меня‚ спросите тех‚ кто жил тогда в Советском Союзе: когда началась для нас та война? И мы ответим без промедления: 22 июня 1941 года. Дата‚ выжженная навечно в памяти очевидцев. И что нам с того‚ что нерадивый школьник получит двойку по истории‚ не запомнив этот день? Мы-то знаем точно‚ нам и напрягаться не надо‚ будем помнить до конца‚ до глубокого склероза: 22 июня 1941 года. Когда мир перевернулся‚ и всё стало иным...

Спросите меня теперь‚ спросите очевидцев: когда закончилась для нас та война? Кто это позабудет?.. Победа‚ первая‚ быть может‚ победа в жизни того поколения над истинным‚ а не выдуманным врагом‚ словно победили не только фашизм‚ но всю несправедливость на свете‚ и будет теперь по-иному‚ будет теперь чисто‚ честно‚ справедливо‚ – ради чего иначе такие немыслимые жертвы? В первый день мира С. Михоэлс провозглашал на газетной странице: "Знайте – сегодня победили те‚ чьи сердца полны счастья и радости. Победили мы! Люди! Победил человек!.." Люди ходили по улицам в День победы‚ пили‚ пели‚ обнимались‚ плакали от радости и плакали от горя‚ потому что многие не дожили до этого дня‚ о многих было еще неизвестно – где они‚ что с ними. И прошел День победы‚ и месяц‚ и год‚ но долго еще жены и матери получали похоронные сообщения‚ в которых было сказано: "ваш сын (или ваш муж) пал смертью храбрых в боях с немецко-фашистскими захватчиками..."‚ пропал без вести "ваш сын (или ваш муж)..."

Я помню еще мальчишкой‚ как в Москве‚ перед Большим театром‚ собирались в День победы бывшие бойцы и командиры‚ выжившие в той войне и победившие. Я взрослел‚ а они старели и уходили по одному‚ и с каждым годом‚ с каждым Днем победы их становилось всё меньше и меньше – тех‚ кто приходил в этот день к Большому театру. И прошло еще время‚ много времени‚ все похоронки давно были разосланы‚ все надежды потеряны‚ но кто-то еще помнил‚ кто-то вспоминал в сумасшедшей‚ невозможной почти надежде до конца дней своих: эхо войны‚ след той войны – шрамом в душе и шрамом на памяти...