Текст книги "Очерки времен и событий из истории российских евреев. 1939 – 1945 гг. Книга 4"

Автор книги: Феликс Кандель

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 23 страниц)

Композитор М. Блантер участвовал во фронтовых концертах‚ написал популярные песни военных времен – «До свиданья‚ города и хаты»‚ «Под звездами балканскими»‚ «В лесу прифронтовом»‚ «Песня военных корреспондентов»‚ «Жди меня‚ и я вернусь. Только очень жди...»; мелодия знаменитой песни Блантера «Катюша» стала во время войны гимном итальянских партизан. Композитор Е. Жарковский служил на Северном флоте‚ сочинил во время войны много песен‚ в том числе – «Прощайте‚ скалистые горы» и «Ласточка-касаточка». С. Кац стал автором песен «Шумел сурово брянский лес»‚ «Сирень цветет»‚ «У самого синего моря»; М. Фрадкин написал «Песню о Днепре»‚ «Дорога на Берлин»‚ «Брянская улица»‚ «Вернулся я на родину»‚ К. Листов – «Ходили мы походами» и «Севастопольский вальс». Популярными стали песни М. Табачникова – «Давай закурим» (слова И. Френкеля) и «Ты одессит‚ Мишка» (слова В. Дыховичного); на стихи М. Лисянского была создана песня «Моя Москва» – «Я по свету немало хаживал...»

В годы войны кинорежиссер М. Ромм снял фильм "Человек N 217"‚ Ф. Эрмлер – "Она защищает Родину"‚ А. Столпер – "Жди меня"‚ М. Донской – фильмы "Радуга" и "Непокоренные" с эпизодом массовой казни евреев. Вся страна пела песни из кинофильмов предвоенных и военных времен‚ которые исполнял артист М. Бернес: "Любимый город может спать спокойно..."‚ "Спят курганы темные‚ солнцем опаленные..."‚ "Шаланды, полные кефали..."‚ "Темная ночь. Только пули свистят по степи..." (две последние песни из кинофильма "Два бойца" – режиссер Л. Луков‚ по повести Л. Славина).

Джаз-оркестр Л. Утесова выступал на разных фронтах и в осажденном Ленинграде; в репертуаре Утесова были популярные по тем временам песни: "Раскинулось море широко"‚ "Заветный камень"‚ "О чем ты тоскуешь‚ товарищ моряк"‚ "Дорога на Берлин".

Фотокорреспонденты и кинооператоры работали на всех фронтах‚ и не каждый из них дожил до победы. Кинорежиссер Р. Кармен возглавлял фронтовые киногруппы‚ выпустил фильмы "Разгром немецких войск под Москвой"‚ "Ленинград в борьбе"‚ "Берлин". Кинооператоры И. Вейнерович и Л. Изаксон снимали на фронтах и в партизанских отрядах; С. Школьников участвовал в съемках боевых действий и Парада победы; М. Шнейдеров прошел всю войну‚ принимал участие в создании фильма "Разгром немецких войск под Москвой"‚ снимал взятие рейхстага. Документальные фильмы Е. Учителя "Ленинград в борьбе" и "Лагерь смерти Клоога" демонстрировались на Нюрнбергском процессе как обвинительные документы.

В альбомах‚ посвященных той войне‚ можно увидеть многие работы евреев-фотокорреспондентов – это М. Альперт (фотохроника ТАСС)‚ М. Беренштейн (газета "Красная звезда")‚ С. Гурарий ("Известия")‚ Д. Трахтенберг ("Ленинградская правда")‚ С. Фридланд ("Огонек")‚ Е. Халдей (фотохроника ТАСС) и другие. В редакции "Красной звезды" поместили на мемориальной доске имена семнадцати корреспондентов газеты, погибших на фронтах войны; среди них – М. Бернштейн, Л. Вилкомир, Л. Иш, Б. Лапин, М. Розенфельд, А. Слуцкий, З. Хацревин, А. Шуэр. Александр Шуэр с боями выходил из окружения под Киевом, награжден посмертно орденом Ленина; фотокорреспондент Леонид Вилкомир получил разрешение провести съемки во время боевого полета и погиб вместе с летчиком (в его походном чемодане обнаружили пару белья и шестнадцать томов Еврейской энциклопедии дореволюционного издания‚ которые Вилкомир возил с собой по фронтам той войны).

В труппах фронтовых театров и концертных бригад работали многие актеры‚ среди них – конферансье М. Гаркави‚ артисты А. Райкин‚ Л. Миров‚ Е. Березин (в образе повара Галкина). Писатель В. Поляков руководил фронтовым театром миниатюр "Веселый десант", композитор И. Дунаевский возглавлял оркестр‚ который давал концерты в действующей армии. Скрипач Д. Ойстрах играл в госпиталях‚ в блокадном Ленинграде‚ перед моряками Северного флота. Певец З. Шульман выступал на фронте и перед ранеными в госпиталях. М. Александрович пел романсы и арии из опер – во фраке и лакированных ботинках‚ чтобы "создать атмосферу концертного зала на передовой линии": "Я пел много. Два-три концерта в день‚ с переходом из одной воинской части в другую..." Из его воспоминаний: "То тут‚ то там белеют перебинтованные головы‚ руки‚ ноги‚ кое-кто лежит на носилках в ожидании отправки в госпитали. И сотни глаз‚ устремленных на тебя с благодарностью‚ растроганно‚ просветленно!.. Я знал‚ что такое успех‚ что такое любовь публики‚ но никогда ничего подобного не переживал..."

В августе 1942 года‚ в блокадном Ленинграде‚ симфонический оркестр исполнил Седьмую симфонию Д. Шостаковича‚ посвященную жителям осажденного города. Из прежнего состава оркестра оставалось в живых пятнадцать человек, остальных музыкантов пригласили по радио – они пришли из города и военных частей. У истощенных людей не было сил играть на репетициях‚ однако они исполнили эту симфонию в переполненном зале; ее транслировали на всю страну‚ дирижировал руководитель оркестра К. Элиасберг.

4

За годы войны Совинформбюро разослало в заграничные газеты и информационные агентства 135 000 статей; наиболее популярным журналистом в стране и за рубежом был в то время Илья Эренбург‚ один из активных деятелей Еврейского антифашистского комитета. Его ценили за границей за полемический талант и знание Запада‚ где он прожил довоенные годы; его дружба с западными писателями‚ поэтами‚ художниками способствовала его популярности‚ – одно лишь американское агентство «Юнайтед пресс» рассылало статьи Эренбурга в 1600 зарубежных газет.

22 июня 1941 года "я написал первую военную статью, – вспоминал Эренбург. – Позвонили из ПУРа (Политического управления Красной армии)... спросили: "У вас есть воинское звание?" – я ответил‚ что звания нет‚ но есть призвание: поеду‚ куда пошлют‚ буду делать‚ что прикажут... Никогда в жизни я так много не работал‚ писал по три-четыре статьи в день... вечером шел в "Красную звезду"‚ писал статью в номер‚ читал немецкие документы‚ радиоперехваты‚ редактировал переводы‚ сочинял подписи под фотографиями... Чуть ли не ежедневно я выступал по радио – и для советских слушателей‚ и для французов‚ чехов‚ поляков‚ норвежцев‚ югославов".

Популярность Эренбурга была огромна. Его имя приобрело всемирную известность. Его статьи перепечатывали фронтовые и армейские газеты‚ их передавали по радио; многочисленные листовки с его текстами раздавали солдатам на передовых позициях. Осенью 1941 года‚ когда немцы рвались к Москве‚ Эренбург напечатал свою знаменитую статью "Выстоять!": "Они наступают потому, что им хочется грабить и разорять. Мы обороняемся потому, что хотим жить... Мы должны выстоять". Летом следующего года‚ во время отступления Красной армии‚ он призывал к беспощадности: "Если ты не можешь убить немца пулей‚ убей немца штыком. Если на твоем участке затишье‚ если ты ждешь боя‚ убей немца до боя. Если ты оставишь немца жить‚ немец повесит русского человека и опозорит русскую женщину. Если ты убил одного немца‚ убей другого – нет для нас ничего веселее немецких трупов".

Эренбург написал в годы войны более 1000 статей‚ очерков‚ фельетонов для центральной печати и фронтовых газет‚ более 300 статей для зарубежной прессы‚ – среди них были и материалы о подвигах евреев на фронте‚ о евреях-партизанах‚ о зверствах нацистов над еврейским населением. Он озаглавливал статьи именами оставленных городов: "Киев", "Одесса", "Курск", "Севастополь", чтобы затем, во время наступления, называть статьи именами освобожденных: "Орел", "Курск", "Харьков", "Киев". Он выезжал на различные участки фронта‚ встречался с бойцами и командирами; по просьбе танкистов Эренбурга зачислили приказом в танковый экипаж – почетным гвардии красноармейцем; его зачисляли в экипажи бомбардировщиков‚ в орудийные и минометные расчеты, снайперы посвящали ему "личные счета" убитых врагов.

Эренбург получал множество писем‚ и редактор "Красной звезды" свидетельствовал: "В нашу редакцию на имя Эренбурга каждый день приходили с фронта пачки писем, и к ним часто прилагались трофейные документы. Их было так много‚ что нашим экспедиторам пришлось завести специальный мешок". Из письма с фронта в газету "Красная звезда" – отклик на статью Эренбурга, в которой он цитировал дневник немецкого карателя: "Прочитав дневник‚ мы невольно молчали... Каждому из нас как бы слышались стоны замученных и расстрелянных родных нам людей. Мы плакали сухими слезами. Жгучая ненависть сушила нам слезы".

В 1941 году вышли сборники статей Эренбурга "Убей!"‚ "Они ответят"‚ "Василиск". В 1942 году – сборники "Ожесточение"‚ "Вперед"‚ трехтомная книга "Война" со статьями военных лет‚ в 1944 году – "В фашистском зверинце"‚ "Путь к Германии". Дж. Б. Пристли‚ английский писатель: "С тех пор как я увидел военные статьи Ильи Эренбурга‚ я читаю их с всё возрастающим восхищением".

Эренбург говорил на митинге: "Фашистов не переубеждают. Фашистов убивают". Он провозглашал в своих статьях: "Горе кормит ненависть. Ненависть крепит надежду..." – "Мы ненавидим немцев не только за то‚ что они низко и подло убивают наших детей‚ мы их ненавидим и за то‚ что мы должны их убивать‚ что из всех слов‚ которыми богат человек‚ у нас осталось "Убей!" Мы ненавидим немцев за то‚ что они обворовали жизнь". В то жестокое и беспощадное время Эренбург призывал: "Немцев нужно остановить. А немецкую дворню пора высечь. Довольно макаронники с петушиными перьями топтали русскую землю. Все знают‚ что итальянцы – мастера бегать‚ пора им об этом напомнить. Пора добить вшивых румын: довольно они грабили нашу землю... Пришли к нам пьяные венгры... Этих пьяных нахалов необходимо убрать... Но главное‚ ни на минуту нельзя забывать о немцах. Их необходимо остановить. Их необходимо перебить".

Высмеивая фашистских лидеров‚ Эренбург давал им меткие характеристики: Гитлер – "тирольский шпик", Гиммлер – "первый мясник Германии"; прозвище "колченогий Геббельс" стало нарицательным именем министра пропаганды Германии. Эренбург вспоминал впоследствии: "На войне человеку хочется порой улыбнуться‚ и я не только обличал солдат Гитлера‚ я над ними и посмеивался. Кажется‚ одним из первых я пустил в ход прозвище "фриц". Вот названия некоторых коротких статей (я писал каждый день): "Фриц-философ"‚ "Фриц-нарцисс"‚ "Фриц-блудодей"‚ "Фриц в Шмоленгсе" (Смоленске)‚ "Фриц-мистик"‚ "Фриц-литератор" и так далее – десятки‚ сотни..."

Из текста плаката военных времен:

«Гитлеровцы часто писали обо мне‚ говорили‚ что я толстый‚ косой‚ с кривым носом‚ что я очень кровожаден... – вспоминал Эренбург. – Что я призываю насиловать немок и убивать немецких детей. В приказе от 1 января 1945 года меня удостоил внимания сам Гитлер: „Сталинский придворный лакей Илья Эренбург заявляет‚ что немецкий народ должен быть уничтожен“. Пропаганда сделала свое дело: немцы меня считали исчадием ада».

Его ненавидели в Берлине‚ и немцы разбрасывали на передовых линиях листовки для бойцов Красной армии: "Жидовская собака Эренбург кипятится". Но его популярность возрастала от года к году; не было‚ наверно‚ бойца на фронте‚ который не читал Эренбурга. "Помню‚ как на передовой мы разворачивали газеты с его статьями‚ будто новый ящик с боеприпасами раскрывали"; утверждали даже‚ что страницы газет со статьями Эренбурга бойцы не использовали для сворачивания "самокруток"‚ несмотря на нехватку бумаги. Из писем с фронта и тыла: "Илья Эренбург! Боец и богатырь... Вы не вправе молчать. Вы обязаны‚ да‚ обязаны писать. В Ваших корреспонденциях мы ищем всё‚ что нам хочется знать..." – "Вся шкура трясется на немцах‚ когда они вспоминают Ваше имя. Ведь недаром почти во всех листовках‚ которые я нахожу на переднем крае‚ есть Ваше имя..." – "Дорогой писатель с чуткой душой!.. Ваши статьи вызывают одновременно и скорбь и гордость за наш народ... Я назвал Вас Иеремией нашей эпохи..."

А. Верт‚ английский публицист: "В те трагические времена он‚ безусловно‚ проявил гениальную способность перелагать жгучую ненависть России к немцам на язык едкой‚ вдохновенной прозы; этот рафинированный интеллигент интуитивно уловил чувства‚ какие испытывали простые советские люди".

В мае 1944 года Эренбурга наградили орденом Ленина. Красная армия подходила к границам Германии‚ и он утверждал: "Не мстительность нас ведет‚ – тоска по справедливости... Мы хотим пройти с мечом по Германии‚ чтобы навеки отбить у немцев любовь к мечу... С нами тени замученных". Красная армия подступала к Берлину‚ и Эренбург провозглашал: "Мы – не расисты. С уважением и любовью мы подходим к другим народам... Если мы презираем немцев‚ то не потому‚ что они – чужеземцы. Мы презираем немцев за их дела‚ за их мысли и чувства‚ за те язвы‚ которые в глазах всего человечества обезобразили Германию".

Война заканчивалась. Москва стремилась укрепить свои позиции в оккупированной Германии‚ а потому статьи Эренбурга уже не соответствовали новой политике. В апреле 1945 года в "Правде" появилась статья "Товарищ Эренбург упрощает": его обвинили в разжигании ненависти‚ в недостаточном подчеркивании различия между немецким народом и фашистами. По указанию Сталина Эренбурга перестали печатать‚ и он вспоминал: "Пожалуй‚ наиболее сильное впечатление статья в "Правде" произвела на наших фронтовиков. Никогда в жизни я не получал столько приветственных писем. На улицах незнакомые люди жали мне руку..." В последние недели войны к нему обращались многие: "Вы пишете правильно‚ что Германия есть одна огромная шайка..." – "Великий писатель нашей свободной страны! Вы пишете не для "учителей морали"‚ а для нас‚ для народа. Мы ждем ваших статей..." – "Дорогой Ильюша... Очень удивлены‚ почему не слышно вашего голоса. Кто тебя обидел?.. Не унывай‚ дорогой друг‚ шуруй так‚ как ты начал".

5

Поэт Иосиф Уткин начал войну в брянских лесах в августе 1941 года. В походной типографии печатали фронтовую газету «На разгром врага»‚ а в ней его стихи – не для эстетов‚ не для ценителей поэзии – для солдат и командиров в окопах и землянках‚ с которыми следовало говорить на понятном им языке‚ поддерживать и вселять надежды в первые‚ самые тяжкие месяцы поражений:

Через месяц Уткина ранило‚ осколком мины оторвало четыре пальца правой руки. Он не обращал внимания на искалеченную руку и требовал‚ чтобы после излечения его снова отправили на фронт: «Я хочу. Я могу». А пока что в полевом госпитале диктовал новые стихи:

Летом 1942 года Уткин снова попал на Брянский фронт – специальным корреспондентом Совинформбюро. Он писал о солдате на фронте‚ который «решает судьбу России заодно с судьбою ее поэзии»‚ о храбрости и героизме: «С лютым зверем воевать – Только славу добывать!»‚ о погибшем товарище и его семье: «Он мертв уже. Ему не больно. А их еще... письмом убьют!»‚ «о страшной‚ беспощадной мести» и неминуемом возмездии: «Настигни и убей!»

Тема причастности к России‚ к ее судьбе присутствовала‚ а порой и преобладала в работах еврейских поэтов и писателей в годы войны. И если для одних это была дежурная тема‚ другие высказывали продуманное‚ выстраданное‚ сокровенное. Из стихотворения И. Уткина «Заздравная песня»:

В годы войны на стихи Уткина были созданы песни «Провожала сына мать...»‚ «Я видел девочку убитую...»‚ «Над родиной грозные тучи...»‚ «Если я не вернусь‚ дорогая...» Поэт И. Сельвинский писал Уткину с фронта в 1943 году: «Вчера на передовой в одном из блиндажей я услышал гармонь и песню на ваши слова: „Ты пишешь письмо мне‚ моя дорогая‚ В пылающий адрес войны...“ Песня эта очень нравится бойцам‚ и музыку они подобрали сами... Я быстро уловил мелодию и пел вместе с ними... Пишу вам об этом‚ так как знаю по себе‚ как приятно поэту знать‚ что стихи твои не просто оттиснуты на бумаге‚ а пошли в жизнь!»

13 ноября 1944 года‚ возвращаясь с фронта‚ Уткин погиб в авиационной катастрофе неподалеку от Москвы. Это он сочинил такие строки:

Молодой поэт Павел Коган написал в неоконченной поэме:

Его мало знали в то время – это в будущем станет популярной песня на стихи Когана «Бригантина поднимает паруса...»‚ в будущем начнут цитировать его строки: «Я с детства не любил овал‚ Я с детства угол рисовал...» Началась война. Павел Коган ушел добровольцем на фронт из литературного института. Писал письма с передовой: «Так вы и существуете рядом – любовь моя и ненависть моя...» – «Очень много видел‚ много пережил. Научился лютой ненависти...» – «Только здесь‚ на фронте‚ я понял‚ какая ослепительная‚ какая обаятельная вещь – жизнь... Я верю‚ что будет всё. И Родина свободная‚ и Солнце‚ и споры до хрипоты‚ и наши книги...»

Из записей жительницы Новороссийска: "Общий любимец – разведчик Павел Коган‚ большой души человек. Он немецкий знал. Все время за языком ползал..." – "24 сентября 1942 года. Вчера погиб Павел..." Было ему 24 года.

Из статей И. Эренбурга первого года войны (в которых‚ как он выразился‚ «удалось сказать долю правды»): «Многие у нас привыкли к тому‚ что за них кто-то думает. Теперь не такое время... Не говори‚ что кто-то за тебя думает. Не рассчитывай‚ что тебя спасет другой...» – «Плохо ли‚ хорошо ли‚ но мы жили у себя дома. Немцы несут гибель всем...» – «Мы многого не понимали. У нас были седые люди с душой младенца. Теперь у нас и дети всё понимают. Мы выросли на сто лет...» – «Война – большое испытание и для народов и для людей. Многое на войне передумано‚ пересмотрено‚ переоценено...»

***

В конце второго года войны секретарь ЦК партии по пропаганде А. Щербаков отстранил от должности Д. Ортенберга, ответственного редактора газеты "Красная звезда". Из воспоминаний Ортенберга: "Я спросил у Щербакова о мотивировке моего освобождения от работы в газете – ведь в редакции спросят. Он ответил: "Вот так и скажите... Без мотивировки". Я мог только догадываться, что истинной причиной увольнения была моя национальность. Месяца за два до моего ухода из "Красной звезды" Щербаков сказал мне буквально следующее: "У вас в редакции много евреев... Надо сократить"...

Эти слова секретаря ЦК ошеломили меня. Я онемел, а потом ответил, что уже сократил спецкоров Лапина, Хацревина, Розенфельда, Шуэра, Вилкомира, Слуцкого, Ишая, Бернштейна. Погибли на фронте. Все они евреи. Могу сократить еще одного. Сказал и, даже не попрощавшись, ушел".

***

После начала войны с Советским Союзом министр пропаганды Й. Геббельс запретил в Германии исполнение классической и современной русской музыки. Затем, в дополнение к этому приказу, запретили на фронте и в тылу "петь русские песни: "Катюша", "Полюшко", "Три танкиста" и другие" ("Катюша" – композитор М. Блантер, "Полюшко-поле" – композитор Л. Книппер, "Три танкиста" – композиторы Даниил и Дмитрий Покрасс).

***

Этот голос узнавала вся страна еще с довоенных времен. Диктор Всесоюзного радио Ю. Левитан передавал по радио сообщения о пуске ДнепроГЭСа‚ о высадке на льдину группы И. Папанина в районе Северного полюса‚ о перелете в Америку экипажа самолета В. Чкалова. Левитана называли "голосом Москвы"; он вел репортажи с Красной площади во время парадов и демонстраций‚ – он передал и правительственное сообщение о нападении Германии на Советский Союз. В военные годы Левитан зачитывал по радио сводки боевых действий "От Советского информбюро"‚ сообщая о сдаче городов‚ а затем об их освобождении; он же объявил о безоговорочной капитуляции Германии. В послевоенные годы Левитан сообщал по радио о запуске первого искусственного спутника земли‚ о полете Ю. Гагарина‚ – жизнь целого поколения прошла под звуки этого голоса‚ который часто пугал и не очень часто радовал население страны Советов.

Диктор Московского радио В. Герцик совершил сто ночных вылетов на самолете У-2 над расположением немецких войск‚ читал через усилительную установку призывы на немецком языке к солдатам и офицерам противника.

ОЧЕРК ТРИДЦАТЬ ШЕСТОЙ

Работа в тылу в годы войны. Евреи – руководители производства оборонной промышленности

1

К лету 1941 года в Советском Союзе не было разработанных планов эвакуации предприятий и населения‚ чтобы воспользоваться ими в чрезвычайных обстоятельствах. И. Сталин не верил‚ что немцы нападут на СССР в 1941 году‚ да и военная доктрина Красной армии предполагала быстрый разгром противника на его территории.

В июне 1941 года специальная комиссия Моссовета разработала план "частичной эвакуации населения Москвы в военное время"‚ чтобы при необходимости вывезти в тыл 1 миллион жителей столицы. За две недели до начала войны Сталин начертал собственноручно на этом документе: "Предложение о "частичной" эвакуации населения Москвы в "военное время" считаю несвоевременным. Комиссию по эвакуации прошу ликвидировать‚ а разговоры об эвакуации прекратить. Когда нужно будет и если нужно будет подготовить эвакуацию‚ ЦК и правительство уведомят нас".

Нападение немцев застало страну врасплох‚ и на третий день войны был создан Совет по эвакуации при Совнаркоме СССР. Вывозу из прифронтовой полосы подлежали в первую очередь промышленное оборудование‚ цветные металлы‚ горючее‚ хлеб‚ а среди населения – квалифицированные рабочие‚ инженеры и служащие‚ молодежь призывного возраста‚ ответственные партийные и государственные работники. Всё ценное имущество‚ сырье‚ продовольствие‚ хлеб на корню – указывало постановление – "при невозможности вывоза должны быть разрушены‚ уничтожены и сожжены". К концу июня 1941 года вывезли из Москвы Алмазный фонд СССР‚ ценности Оружейной палаты Кремля‚ запас денежных ассигнаций Государственного банка‚ драгоценные металлы и камни из Государственного хранилища.

Руководители страны не предполагали в будущей войне воевать на своей земле; многие заводы были построены в Европейской части СССР‚ а потому оказались в оккупированных областях или в районах боевых действий. Был потерян центр металлургии на Украине‚ где выплавляли почти 70% чугуна и 60% стали Советского Союза; более половины заводов наркомата вооружения прекратили выпуск продукции‚ и в армии сразу же ощутили нехватку боевой техники‚ пороха и взрывчатых веществ. Эвакуировали из Москвы и Первый подшипниковый завод‚ который выпускал до 90% всех подшипников; пока ввели в действие подшипниковые заводы в тылу‚ были перебои с этой деталью‚ без которой невозможно изготавливать танки‚ самолеты‚ артиллерийские орудия.

Из послания И. Сталина У. Черчиллю (3 сентября 1941 года): "Мы потеряли Криворожский металлорудный бассеин и ряд металлургических заводов на Украине‚ эвакуировали один алюминиевый завод на Украине и другой алюминиевый завод в Тихвине‚ один моторный и два самолетных завода на Украине‚ два моторных и два самолетных завода в Ленинграде‚ причем эти заводы могут быть приведены в действие на новых местах не ранее как через семь-восемь месяцев. Всё это привело к ослаблению нашей обороноспособности и поставило Советский Союз перед смертельной угрозой".

Маршал Г. Жуков, из воспоминаний (начало 1942 года): "Особенно плохо обстояло дело с боеприпасами... Трудно будет поверить, но нам приходилось устанавливать норму расхода боеприпасов – один-два выстрела на орудие в сутки. И это, заметьте, в период наступления!"

После начала войны началась срочная эвакуация фабрик и заводов на восток страны и перестройка всей промышленности на военные нужды. Это была работа невероятной сложности: демонтаж оборудования и погрузку в вагоны вели круглыми сутками‚ порой под обстрелом или бомбежками – всё остальное минировали и уничтожали. К концу 1941 года эвакуировали более 2600 промышленных предприятий‚ в том числе 1500 крупных‚ среди которых были тракторные‚ танковые‚ авиационные заводы и металлургические комбинаты. Вывозили в тыл – на расстояние две-три тысячи километров – оборудование‚ сырье‚ топливо‚ больницы‚ учреждения‚ учебные и научные институты‚ театры‚ музеи‚ архивы‚ а также миллионы людей‚ что потребовало сотни тысяч вагонов. Железнодорожный транспорт испытывал невероятные нагрузки‚ чтобы обеспечить перевозки к фронту и в тыл‚ порой по одноколейным дорогам‚ во время суровой зимы и налетов вражеской авиации‚ – наступление немецких войск летом 1942 года вызвало новую волну эвакуации.

Общее количество эвакуированных всеми видами транспорта составило не менее 17 миллионов человек. Пассажирских вагонов не хватало; людей везли в товарных вагонах‚ а то и на платформах вместе с вывозимым оборудованием, и часто не было даже брезента‚ чтобы укрыться от дождя. На железнодорожных станциях и речных пристанях создали эвакуационные пункты‚ которые принимали людей‚ обеспечивали их питанием‚ медицинской помощью и отправляли дальше. Цепочка эвакопунктов протянулась от прифронтовых районов до отдаленных областей страны; за два года войны лишь через транзитный эвакопункт в Новосибирске прошло 1‚5 миллиона человек. В Сибирь перевезли 322 крупных предприятия‚ в Поволжье – 226‚ в Среднюю Азию и Казахстан – 308‚ на Урал – более шестисот. К концу 1941 года в Челябинск приехало 200 000 эвакуированных‚ которых расселили по квартирам местных жителей; ежедневно прибывали в город новые эшелоны, и ежедневно производили новые уплотнения – в Челябинске пришлось в среднем по два квадратных метра жилой площади на одного человека.

В Свердловск прибывало в день по две-три тысячи человек‚ которых привозили сначала на эвакопункт‚ а через несколько дней распределяли по местам работы и жительства. За первые полгода войны в Свердловске оказалось более 150 000 эвакуированных; в эвакопункте города получали обеды по 15 000 человек в день. Из воспоминаний: "Хотя Свердловск был глубоким тылом‚ война давала о себе знать и там – несметными толпами беженцев... и устрашающей пустотой прилавков. Голод‚ холодные уральские ветры‚ бездомные люди‚ дрожащие в легких неподходящих одеждах... всё это создавало тяжелую‚ гнетущую атмосферу..."

2

Эвакуированные предприятия размещали не только на территориях существовавших заводов‚ но и на пустом месте. Вагоны с грузами прибывали на небольшие станции‚ где не было необходимого оборудования для разгрузки; это делали вручную с помощью примитивных лебедок и на санях тащили волоком до места назначения. Производственных помещений не хватало; изыскивали всяческие возможности для размещение оборудования‚ и директор одного из заводов сообщил в наркомат об использовании сооружений местного зоопарка: «Сегодня одели слона в специальные валенки и вывели из закрытого помещения‚ где организовали цех‚ очень нужный для выпуска продукции».

Для эвакуированных предприятий следовало построить цеха‚ склады‚ подсобные помещения‚ подвести сети электропитания‚ проложить подъездные пути; строительство новых заводов потребовало срочного создания дополнительных источников электроэнергии‚ котельных‚ водонапорных станций. Миллионы эвакуированных надо было обеспечить продовольствием в пути и на местах‚ разместить у местных жителей‚ в школах‚ клубах‚ бараках‚ палатках и землянках; для приехавших следовало построить хлебозаводы‚ столовые‚ бани‚ прачечные‚ больницы‚ дополнительные классы в школах для их детей‚ детские дома для сирот – поистине‚ это был титанический труд в тылу‚ уникальное явление в мировой истории по своим масштабам‚ срокам‚ тяжелейшим условиям‚ требовавшее невероятных усилий‚ выдумки‚ изобретательности‚ а порой и мужества‚ чтобы осилить неодолимые‚ казалось‚ трудности.

Заводы и фабрики перевели на военный режим; работники предприятий не могли уволиться без разрешения начальства; с начала войны отменили отпуска‚ рабочую смену продлили до одиннадцати часов‚ но на практике ее продолжительность была больше и без выходных дней. Монтаж оборудования и строительство цехов вели непрерывно‚ круглые сутки: рыли котлованы‚ укладывали фундамент‚ монтировали и налаживали станки; в этих работах принимало участие много женщин и подростков – служащие‚ домохозяйки‚ пенсионеры‚ школьники и студенты. Из воспоминаний современника: "Ежедневно можно было видеть‚ как в метель и мороз‚ в дождь и слякоть вдоль трамвайных линий и вдоль насыпи железной дороги идут сотни людей‚ чтобы успеть на завод... Многие ходили на заводы из городов и поселков пешком по 12-16 километров. Трамваи часто не шли‚ поезда опаздывали: то заносы‚ то пропускают воинские эшелоны. Плохим‚ если не сказать больше‚ было питание... Суп из ботвы‚ вода с горохом‚ суп с воблой..."

К лету 1942 года 1200 крупных предприятий уже разместили на новых местах и они выдавали продукцию. Работы в цехах шли в три смены‚ порой в неотапливаемых помещениях; на наиболее ответственных участках инженеры‚ мастера‚ начальники цехов находились на казарменном положении и не имели права выйти за ворота. На работах использовали также заключенных‚ военнопленных‚ мобилизованных по трудовой повинности; привозили и жителей Средней Азии‚ которые не выдерживали сибирского климата‚ болели‚ умирали от холода и недоедания. Потребовались невероятные усилия‚ чтобы обеспечить фронт необходимым количеством танков‚ орудий и самолетов; к концу 1942 года оборонная промышленность уже поставляла требуемое количество боевой техники‚ вооружения и боеприпасов‚ в 1943 году эвакуированные заводы работали на полную мощность.

За годы войны в СССР произвели 103 000 танков и самоходных орудий (в Германии – 46 000)‚ 834 000 орудий разных калибров и минометов (в Германии – 398 000)‚ 121 000 самолетов всех типов (в Германии – 89 000). Исследователи той войны сделали вывод: "Магнитогорск победил Рур".

3

Оказавшись в невероятно трудных условиях‚ вынужденные в кратчайшие сроки и на пустом месте налаживать производство‚ руководители промышленности старались отобрать лучших специалистов на должности начальников управлений‚ директоров заводов‚ главных инженеров‚ главных технологов и металлургов‚ а те‚ в свою очередь‚ отбирали лучших работников на должности начальников цехов и лабораторий‚ мастеров и бригадиров. Отступали на второй план национальность‚ партийность‚ социальное происхождение; главное было – знания‚ деловые качества‚ умение разрабатывать новые конструкции‚ технологии и материалы‚ способность выходить из невозможного‚ казалось‚ положения – в те суровые времена‚ когда невыполнение плана рассматривалось как саботаж‚ за который безжалостно наказывали.

В годы войны евреи–директора предприятий и главные инженеры составляли в авиационной промышленности до 25%‚ в танковой промышленности – около 30%‚ в производстве артиллерийского и стрелкового вооружения – 20%‚ в металлургии – до 25%‚ в производстве боеприпасов – более 12% от общего количества директоров заводов и главных инженеров. (И опять же оговоримся: в этом очерке‚ как и во всей книге‚ приводятся лишь еврейские имена – из великого множества специалистов разных национальностей‚ работавших в тылу для фронта.)