Текст книги "Нелегкий флирт с удачей"

Автор книги: Феликс Разумовский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 22 страниц)

Глава 14

Всю ночь шел мокрый, противный снег, и к утру асфальт покрылся грязным, слякотным месивом, хлюпающим под колесами и густо налипающим на лобовые стекла. «Надо бы тебя, милая, тефлоном натереть». Мигнув поворотником, Полковник ушел с Пискаревского на проспект Непокоренных, перестроился вправо и, не торопясь, загнал «Ладу» на парковку у мемориала – хорошее место, никакой суеты, можно без помех подумать о смысле жизни.

– А на кладбище все спокойненько среди верб, тополей и берез, все культурненько, все пристойненько, и решен там квартирный вопрос. – Напевая вполголоса, он достал портативный компьютер, пробежался пальцами по клавишам: «Мое почтение, коллега, жду с нетерпением…»

«Здравствуйте, старший брат. – Комьпютер коротко пискнул, по дисплею стремительно побежали буквы. – Итак…»

Блондинка была профессионалом высочайшего класса. За сутки плотного общения с компьютером на конспиративной квартире она успела собрать информацию, из которой следовало, что контора покойного Морозова «Эверест» была только ширмой, а непосредственное финансирование конкурса красоты и бойцовского турнира производилось имиджмейкерской фирмой «Магия успеха», причем за счет средств, полученных откуда-то из-за кордона. Путевки, призы, ангажемент устроителей – все оплачивалось через цепочку посредников, и если бы не опыт Блондинки, докопаться до истины было бы крайне затруднительно. Все шито-крыто, работали профессионалы. Странно было еще вот что. Фирма «Магия успеха» была основана некой Лаурой Гревской, известным экстрасенсом, пользовавшейся большой популярностью в конце восьмидесятых—начале девяностых годов. Затем внезапно, словно по мановению волшебной палочки, она ушла в тень, прекратила практику, и ее имя навсегда исчезло с рекламных проспектов. Более того, не сохранилось ни одной афиши с ее изображением, ни одной записи ее выступлений – чувствуется, что поработали опытные и очень длинные руки, не иначе протянувшиеся из Большого Дома.

«А нельзя ли установить поконкретней, откуда пришли денежки в „Магию успеха"? – Полковник зашуршал оберткой „баунти", привычно распечатал и взял на зуб „райское наслаждение". – Хотя бы в первом приближении».

«С наскоку, старший брат, никак, скоро только кошки родятся».

Надпись на экране ничуть не удивила Полковника, он усмехнулся, дернул горлом и тронул пальцами клавиши: «Спасибо, коллега, конец связи».

Пора было ехать на службу, изображать деловитость и верность идеалам. По пути в контору Полковник купил «Вестник оккультизма», быстро пролистал. С глянцевого разворота его пронзили оранжевые, горящие таинственным огнем глаза, на месте носа было написано:

«Имиджмейкерская фирма „Магия успеха".

Мы сделаем вашу жизнь прекрасной сказкой!

Любовь до гроба. Неразменный рубль.

Скатерть-самобранка. Из грязи в князи.

Свидетельство 666».

«Ну-ну, – Полковник запомнил адрес, хмыкнул, – чего-чего, а грязи у нас хватает». Включил поворотник и, резво дав по газам, влился в транспортный поток. Брызги из-под колес «Лады» летели во все стороны.

* * *

Фирма «Магия успеха» располагалась в мрачном старинном доме неподалеку от станции метро «Площадь Восстания». Полковник открыл массивную дверь и через античную арку, опирающуюся на две дорийские малахитовые колонны, попал в просторный холл, в центре которого бил фонтан в большом мраморном бассейне. Как видно, дела на магическом поприще шли неплохо.

– Добрый вечер! Чем могу? – К визитеру тут же подошел молодой человек во всем белом, на груди у него висела табличка: «Оккультист-диспетчер, магистр белой магии X. X. Сиротский».

– Вай, дорогой, я тоже могу, но пока, мамой клянусь, не хочу. – Полковник хлопнул его по плечу и весело подмигнул здоровенному охраннику у дверей. – Я по интимной части, насчет жены.

Сам черт не узнал бы чекиста. Его седые волосы были выкрашены в радикально черный цвет красителем-хамелеоном, на мастерски загримированном лице топорщились огромные, закрученные кверху усы, просторное кожаное пальто касалось каблуков высоких, из натуральной крокодиловой кожи «казаков». Образ процветающего кавказского гостя дополняли перстень с огромным красным камнем и массивные часы-браслет желтого металла.

– Пожалуйста, вступительная консультация у нас бесплатно. – X. X. Сиротский приторно улыбнулся и поманил Полковника за собой. – Пойдемте, вас примет дежурный оккультист.

Дежурным оккультистом оказалась дама средних лет, с необычайно яркими губами и пышными волосами цвета травленой платины. Она была облачена в некое подобие хламиды, на мощной груди лежала опознавательная табличка: «Магистр оккультных наук белая друидесса мадам Роше Сопатская». В комнате царил полумрак, пахло ладаном, табаком и какими-то слезоточивыми благовониями, на столе перед дежурной лежали четки, череп и большой кристалл горного кварца, надо полагать, магического свойства.

– Сядьте. – Подняв глаза на Полковника, мадам Сопатская повелительно кивнула, в голосе ее появились стальные нотки. – Я вижу возмущение в вашей ауре. Берегите почки, иначе седина коснется вашей головы и прощально вострубят усы…. Итак, что же привело вас к нам?

Огоньки искусственных свечей дробились в яхонтах ее серег, загадочно играли на большом, в виде мальтийского креста, нагрудном талисмане.

– Слушай, дорогая, зачем ты говоришь мне про мои усы? Дай я лучше расскажу тебе, какая жопа у моей жены. А глаза! А знаешь, кто папа у нее? – Полковник покачал головой, присвистнул, закатил глаза к потолку. – Можешь ты ее знаменитой сделать? Чтобы Софико Чиаурели, Тамара Гвердцители и Нани Брегвадзе сразу удавились! Я режисеру денег давал, машину давал, а он жене приделал хвост и заставил белочку играть. Которая все орешки грызет. Не дал даже песенки петь, сволочь. Резать его надо! Ну что, поможешь?

– Вы правильно поступили, что пришли к нам. – Сделав пасс руками, друидесса одарила визитера долгим, оценивающим взглядом, со зловещим звуком придвинула к себе череп. – Невозможно стать по-настоящему знаменитым без помощи магии. Люди, достигшие пика популярности, делятся, условно говоря, на тех, кто стремился к успеху осознанно, и тех, кому его преподнесли на блюдечке с голубой каемочкой. Первые для того, чтобы выбиться из грязи в князи, все до одного прибегали к услугам специалистов и следовали их советам. О судьбе вторых кто-то позаботился без их ведома и желания. В обоих случаях без покровительства высших сил не удавалось обойтись никому и никогда. Мы, опытные маги, в отличие от шарлатанов низкого уровня, не пользуемся избитыми рецептами, известными из оккультных книг. Мы находимся в постоянном взаимодействии с обитателями иных миров и действуем либо по согласованию с ними, либо полагаясь на собственную интуицию, основанную на глубоком понимании природы вещей. Нам известны тайные препараты, способные возбудить интерес окружающих, стимуляторы жизненной активности, субстанции, вызывающие изменение интеллекта.

Взяв долгую паузу, мадам Сопатская уперлась взглядом Полковнику в переносицу – дозрел или еще не совсем? – и нанесла нокаутирующий удар:

– Peu de science eloigne de Dieu, beacoup de science у ramene[34]34
  Малая мудрость удаляет от Господа, великая мудрость приближает оного (фр.)


[Закрыть].

– Значит, берешься помочь, да? – Как бы в порыве лучших чувств, Полковник вскочил с места и, накрыв рукой окольцованную, многокаратную длань белой друидессы, пристально, особым образом посмотрел ей в глаза. – Ну вот и хорошо. На душе у тебя становится легко и спокойно, веки тяжелеют, дыхание замедляется, тебе хочется спать, тебе очень хочется спать, тебе неудержимо хочется спать. Ты спишь, ты очень крепко спишь…

Он сразу понял, что перед ним начинающая, выпускница каких-нибудь четырехмесячных курсов экстрасенсов, поставленная в качестве насоса для выкачивания денег из легковерных клиентов. Истинная магия не выносит показухи и болтовни, сила ее в молчании и тайне.

– Кто такая Лаура Гревская? Где ее искать?

Чего-чего, а уж воздействовать на чужую психику Полковник умел не хуже профессионального гипнотизера. Примерно так же средневековые комман-дос, ночные оборотни-ниндзя, могли одним лишь взглядом вселить в противника растерянность, смертельный ужас, полную потерю самообладания. Называлось это «ментальной петлей» – саймин-дзкщу.

– Она наш Кормчий, рулевой в подлунном мире. – Глаза мадам Сопатской закатились, она спала, не закрывая век. – Теперь она редко бывает здесь, в физическом теле, ее флюиды обитают в алтарном зале, у жертвенника.

Она поднялась и как-то боком, глядя в потолок и крепко взяв Полковника за руку, повела его длинным коридором, вдоль стен которого стояли тумбы с мраморными головами, бюстами и статуями. Нерон, Помпеи, просто знатный римлянин, раскоряченная фигура Венеры Перибозийской и полное изящества тело Венеры Милосской, без рук, но с такими ногами… Подделки, конечно, но впечатляющие, выбоины, трещины и сколы выглядели вполне натурально.

– Олицетворние плотской любви.

– Здесь обитает бессмертный дух Лауры Гревской. – Мадам Сопатская ввела Полковника в просторную, утопающую в зелени комнату с овальными окнами. Чудовищные монстеры касались листьями потолка, воздух был тяжел от экзотических ароматов, в центре, на мозаичном полу, покоился жертвенник в виде бронзовой чаши, в нем густой волной курились благовония. На стене, в обрамлении роскошного багета, висел большой фотопортрет чуть улыбающейся, на редкость привлекательной женщины. Возраст ее не поддавался определению, глаза светились незлобивой иронией, все в ней было отмечено той малой толикой уродства, которая делает красоту совершенной.

«Какая фемина!» Полковник достал фотоаппарат, сделал пару снимков и с интересом посмотрел на плод монстеры, большой, фаллосообразный, однако пробовать не стал – не ешь что попало и не люби кого ни попадя….

– Пошли, Церцея. – Ухмыльнувшись, он поманил мадам Сопатскую в коридор, бережно довел до насиженного кресла за столом, резко, словно выстрелил, щелкнул пальцами. – Ты все забыла, ты ничего не помнишь. Просыпайся, подъем!

– Сядьте! – Вздрогнув, друидесса оценивающе уставилась на Полковника, со зловещим звуком придвинула к себе череп. – Я вижу возмущение в вашей ауре. Берегите почки, а то седина коснется вашей головы и прощально вострубят усы… Итак, что привело вас к нам?

– Я сейчас, аорту что-то прихватило. – Кланяясь, прижимая руки к сердцу, Полковник начал пятиться, открыл задом дверь и, очутившись в коридоре, быстренько пошел на выход. Мраморный садист Калигула зловеще из-под нахмуренных бровей посмотрел ему вслед.

– Это просто сказка Венского леса какая-то, мамой клянусь, – сказал Полковник в холле оккультисту-диспетчеру, весело подмигнул скучающему стражу и сквозь античную арку на малахитовых колоннах благополучно выбрался на улицу.

Черная «Лада» была запаркована в двух шагах, за ближайшим перекрестком, однако чекисту, как лицу кавказской национальности, эти полсотни метров заснеженного тротуара дались нелегко.

– Стоять! – На полпути к нему пристал толстый рыжеусый ментозавр, с фонариком, наручниками на поясе и бугристыми, изъеденными грибком ногтями на коротких, желтых от табака пальцах. – Документы!

Явился он некстати, в недобрый час. Ох, какой недобрый. Тем паче что родную рабоче-крестьянскую милицию Полковник, как истый чекист, не любил.

– Сейчас, дорогой, будет тебе документ. – Подобострастно улыбаясь, он сунул руку за пазуху, а другой с быстротой молнии подцепил ментозавра под бороду – с дозированной силой, чтобы только мозги встряхнулись.

Встряхнулись хорошо. Не оглядываясь на оседающее тело, Полковник неторопливо пошел прочь, сел в машину, тронулся, не зажигая огней. Сеанс магии закончился, начинались реалии жизни.

* * *

– Как-то уж подозрительно хороша. – Полковник внимательно воззрился на фото, выпятил губу, и в негромком голосе его прорезался скепсис. – Словно с обложки «Плейбоя».

– Да, да, на редкость красивая женщина, – Брюнетка кивнула и оценивающе прищурилась. – Мы установили ее. Настоящее имя этой Лауры Гревской – Анастасия Павловна Шидловская. Сирота, воспитывалась в детском доме в Калининграде, сорок четвертого года рождения. Закончила Московский университет, кандидат искусствоведения. Замужем не была, детей нет. В восемьдесят седьмом году начала открыто демонстрировать свой дар – давать публичные выступления, врачевать страждущих. В восемьдесят девятом году открыла фирму «Магия успеха» в Москве я ее филиал в Питере, а с девяносто третьего – все, как отрезало, никакой рекламы, никаких выступлений, никакой частной практики.

– Все это очень напоминает историю известного гипнотизера Смирнова, блиставшего в двадцатые годы под псевдонимом Орландо. – Подполковник глубоко затянулся и, выпустив струю жасминового дыма, картинно, по-сталински, отвел руку с трубкой в сторону. – Тоже – выступал, выступал, а потом вдруг раз – исчез, оказалось, перешел на службу в органы НКВД. Дочь его еще потом вышла замуж за Абакумова, министра государственной безопасности. Такая вот семейка. Ячейка общества…

Совещание происходило в кабинете Полковника, при закрытых дверях и включенной системе защиты. Дело, похоже, сдвинулось с мертвой точки, общими стараниями уже появилась кое-какая конкретика. Выяснилось, что шоу в «Эвересте» финансировалось «Магией успеха», причем подобные мероприятия фирма устраивала не впервые, в разных городах. Самое любопытное, что каждый раз призеры отправлялись в Норвегию и оттуда уже не возвращались. То ДТП, то авиакатастрофа, то пожар в отеле…

– А самое интересное, братцы, вот что. – Брюнетка ткнула пальцем в клавишу, и на экране появилась история болезни господина Морозова, 1946 года рождения. – Наш покойный друг Кузьма Ильич мог отойти в мир иной еще в девяностом году. Множественные новообразования в головном мозге, прогноз самый пессимистичный. Однако повезло, мадам Шидловская вылечила ему головушку и, надо думать, как следует запудрила, на предмет психологической зависимости, – при ее-то способностях это раз плюнуть. А что, совсем неплохо иметь господина Морозова на побегушках!

– Чудеса в решете. – Полковник почесал тупым концом шариковой ручки в густой шевелюре, откинулся на спинку кресла. – Красавица-экстрасенс вырывает из лап смерти отставного чекиста и делает из него зомби. Сказки «Тысячи и одной ночи». Эх, жаль, я не писатель. Стивен Кинг удавился бы…

Прагматик по натуре и профессионал по долгу службы, он доверял фактам и реалиям сугубо материальным, а всякие там биополя и телепатические волны руками не потрогать и к делу не подшить….

– Есть, друг Горацио, до фига чего чудесного на свете. – Брюнетка улыбнулась и вытащила из папки исписанный лист бумаги. – Я тут сделала выборку на случай, если вдруг отыщется какой-нибудь фома неверующий. – Она с невозмутимым видом посмотрела на Полковника, поправила очки. – Не буду приводить в пример затасканного Нострадамуса, приевшуюся мадам Блаватскую или набившую оскомину вещунью Варвару, точно указавшую Борису Годунову масть неродившегося жеребенка в чреве жеребой кобылы. Не буду говорить о Сергии Радонежском, о графе Калиостро и о знаменитой Ванге. Но кто из вас знает, что иллюзионист Пинетти, выступавший в начале девятнадцатого века в Петербурге, покидал российскую столицу сразу через все пятнадцать городских застав? Паспорта всех Пинетти были зарегистрированы одновременно. А пророк Василий Немчин, живший на рубеже четырнадцатого и пятнадцатого веков? Он предсказал все основные события в истории России начиная с шестнадцатого века. Книга его запрещена со времен Ивана Грозного и до сих пор. В годы правления Святополка Изяславовича (это двенадцатый век) блаженный Прохор, игумен Киево-Пе-черской лавры, обращал золу в соль и раздавал ее бедным. Авва Виссарион, египетский подвижник, молитвой превращал морскую воду в пресную, Василия Блаженного часто видели перебегающим Москву-реку аки по суху. Такой авторитетный свидетель, как химик Бутлеров, оставил записи о некой Дугласе Юме, по своему желанию свободно поднимавшемся в воздух, игуменья Старо-Ладожского Успенского монастыря Евпраксия каталась на лыжах, не оставляя на снегу следов. Великий Лейбниц своими глазами наблюдал полет Иосифа из Копертино, когда тот взлетел на верхушку дерева, причем тонкая ветка, на которой он оказался, даже не согнулась под ним. Суфии во время закра – это такая форма транса – насквозь пронзают свои тела клинками, не причиняя себе ни малейшего вреда, болгары-нестинаре ходят босиком по огню, а когда в тысяча девяносто шестом году в Новгороде случился великий пожар, святой Никитиа, епископ Новгородский, низвел сильнейший дождь, который и погасил пламя. Теперь посмотрим, как обстоят дела в наши дни. – Брюнетка, наслаждаясь эффектом, коротко, с ехидцей, усмехнулась. – Про хиллеров говорить не буду, это уже притча во языцех, мастера цигуна тоже поднадоели, а вот это интересно. В ленинградском Горном институте женщине-экстрасенсу удалось бесконтактным воздействием значительно замедлить скорость радиораспада тория. То есть получается, что вполне возможно активно влиять на ход ядерных реакций. И не могу не упомянуть мною горячо любимого парапсихолога Ури Геллера. – Брюнетка вдруг прыснула, лицо у нее стало восторженным, как у девчонки-старшеклассницы. – Может, помните, лет пять тому назад он по телевизору реанимировал остановившиеся часы. До сих пор ходят! – Она достала массивную серебряную луковицу, нажала на головку репетира. – Дедушкины. – Часы отбили двенадцать раз «Боже, Царя храни», после паузы на мотив «Коль славен» единожды проиграли четверть, еще после паузы отзвонили троекратно – время было восемнадцать минут первого. – Чтобы не быть голословной, – Майорша снова нажала на репетир, с удовольствием вслушалась в переливы царского гимна, – я взяла на себя смелость пригласить специалиста, владеющего вопросом, надо полагать, в совершенстве. – Это военный хирург, подполковник в отставке Мефодий Сергеевич Невинномысский. Заведующий кафедрой, доктор наук, имел блестящие перспективы и внезапно все бросил, занялся вопросами паранормального. Написал несколько книг о наших экстрасенсах, а главное, был хорошо знаком с мадам Шидловской. Я послала за ним машину, должен быть с минуты на минуту. Вот так, в таком разрезе…

– Что ж с вами поделаешь! Давайте вашего экстрасенса. – Полковник обреченно развел руками, вздохнул и глянул на Брюнетку с уважением: – Вам бы, коллега, лекции читать в городском обществе «Знание», прямо задавили-таки интеллектом.

Имя Мефодий почему-то ассоциировалось у него с козлом из мультфильма «Кошкин дом», бородатым, рогатым, в вонючих валенках, пребывающим у супруги под копытом. «Слушай, дурень, перестань есть хозяйскую герань…»

На самом же деле Мефодий Сергеевич Невинномысский был похож скорее на льва – пышная шевелюра, широкие скулы, мощный торс.

– Добрый день. – Ничуть не смущаясь, он вошел в кабинет твердым шагом, поздоровавшись со всеми, уселся в кресло, неторопливо пригладил волосы. В нем чувствовалась спокойная сила, происходящая от глубокого знания жизни.

– Чай, кофе? – Брюнетка с интересом взглянула на гостя, непроизвольным жестом поправила прическу. – Может, бутерброд?

Смотри-ка ты, хоть и мужик, а что-то в нем есть…

– Благодарю, уже неделю на сухой голодовке, завтра выхожу. – Невинномысский едва заметно улыбнулся, хрустнул пальцами больших, сильных рук. – Итак, я весь внимание.

– Простите, Мефодий Сергеевич, у меня сразу личный вопрос. – Полковник посмотрел ему в глаза и тоже улыбнулся. – Вот вы перспективный хирург, подполковник на генеральской должности, доктор наук, член-корреспондент, и вдруг все бросить, кардинально изменить жизнь, почему?

– Вы слышали, надеюсь, о киллерах, специалистах по квазиоперациям? – Невинномысский сразу стал задумчив, лоб его прорезала глубокая вертикальная морщина. – Так вот, в семьдесят восьмом году нас, пятерых хирургов, по линии Минобороны отправили знакомиться с искусством народной целительни-цы Барбары Гереро Салье, по прозвищу Пачита. То, что мы увидели, было похоже на фантастику. Пачита оперировала одним и тем же старым, ржавым ножом длиной тридцать сантиметров. Никакой антисептики, никакого наркоза. Легкое прикосновение ножа, и на теле пациента появляется глубокий разрез. Немытыми руками, с пальцами, унизанными кольцами, Пачита лезет в рану, извлекает пораженные ткани, причем они тут же самовозгораются и исчезают без остатка. Для трансплантации она использовала органы молодого ягненка или его истолченные кости. И буквально на глазах изношенные позвонки пациентов обретали былую гибкость, а пересаженные органы животных становились совершенно человеческими на вид. Прооперированные, завернутые в простыни пациенты ложились прямо на постеленные на пол газеты. Через пару часов многие уходили от Пачиты даже без провожатых. Иные отлеживались два-три дня у себя дома. Ни разу ни одного заражения, ни одного осложнения, шрамы исчезали бесследно. Чудеса!

Невинномысский замолчал, складка на его лбу разгладилась.

– Сколько мы ни пытались отснять ход операций, пленка каждый раз оказывалась засвеченной, а Пачита улыбалась. Когда мы прощались, она сказала, что больше не увидимся и что она умрет двадцатого апреля семьдесят девятого года. Так и вышло. А в мае я написал рапорт об отставке. Зачем нужны наши хирургические корпуса, стерильная чистота, наркоз, инструментарий, если можно без всего этого за считанные минуты поставить на ноги безнадежного, неоперабельного больного? Видно, цивилизация наша идет не тем путем…

– А каким, по-вашему, ей бы следовало идти? – Подполковник вытащил трубку, вопросительно глянул на гостя. – Не возражаете, если закурю?

– Пожалуйста, пожалуйста. – Тот рассеянно кивнул, в глазах его читалось сожаление. – А что касаемо цивилизации нашей… Люди стали слишком прагматичны, материальны, забыли, что они часть Вселенной, – отсюда все беды и болезни. У каждого человека имеется три фундаментальных информационных поля – космическое, психическое и физическое, характеризующие его как энергетическую и овеществленную часть мироздания. А все наше внимание, или, как говорит Кастанеда, «точкасборки», сосредоточено только на физическом плане, ну, в лучшем случае затрагивается еще психическое поле. Так откуда взяться гармонии? Мы и сам мир воспринимаем убого, и все производные нашей жизнедеятельности, в том числе и науки, – одноногие, однорукие, одноглазые калеки. Однако мы отвлеклись, я готов ответить на конкретные вопросы по мере сил.

– Мефодий Сергеевич, нас интересует Анастасия Шидловская. – Полковник крепко сцепил пальцы, положил руки на стол. – Ее образ жизни, привычки, знакомые, друзья, словом, все, вплоть до мелочей, может быть, самых незначительных деталей. Вы ведь были близко знакомы?

– К сожалению, не так близко, как хотелось бы. – Невинномысский улынулся, но как-то совсем невесело. – Шидловская плохо сходилась с людьми. Нет, она достаточно коммуникабельна, можно даже сказать, весьма общительна, только всегда существует какой-то невидимый барьер, какая-то последняя грань, которую не переступить никому. А во всем остальном она неподражаема – умна, обаятельна, очень сильный экстрасенс, большинство ей в подметки не годятся. И очень красивая женщина, – Невинномысский вздохнул, – в нее невозможно не влюбиться. Однако у Шидловской никогда не было ни мужчин, ни подруг, ни врагов. Мне иногда кажется, что она человек из другого мира, для нее не существует ни условностей, ни морали в нашем понимании. Знаете, лет восемь тому назад так получилось, что мы вместе с Анастасией Павловной отдыхали на даче в Комаро-во у одного моего приятеля. Загорали, играли в пинг-понг, лето, жара. Так вот она, ничуть не стесняясь ни меня, ни окружающих, преспокойно разделась и принялась в чем мать родила поливаться из шланга… Словно римская матрона, которая не считает зазорным обнажиться перед своими рабами… Господи, вы бы видели, какое у нее тело! Она божественна!

Невинномысский снова вздохнул, Брюнетка понимающе хмыкнула, Подполковник же, затянувшись, выпустил колечком дым.

– Мефодий Сергеевич, в начале девяностых Шидловская перестала выступать, прекратила частную практику и вообще, так сказать, ушла со сцены. Не догадываетесь, куда? Может быть, есть какие-нибудь соображения?

– Думаю, очень немногие знают это наверняка. – Невинномысский заметно погрустнел, чувствовалось, что разговор для него стал тягостен. – Очень может быть, что ее взяли на службу органы или военные, не исключено, что ей удалось пробиться на самый верх. – Поймав недоуменный взгляд Полковника, он сделал красноречивый жест. – Испокон веков власти предержащие пользовались услугами ворожей, магов и волшебников. Не стоит и говорить о старине глубокой, а вот во времена Сталина, например, в моде был Мес-синг, при Брежневе – Джуна и Федор Конюхов. У Ельцина в личных экстасенсах подвизается господин Грабов. Заигрывают вожди с потусторонними силами, больно им умирать неохота, чувствуют, что после смерти дорожка у них одна. В самое пекло…

– Вас послушаешь, Мефодий Сергеевич, так выходит, что магия и политика это взаимосвязанные вещи. – Подполковник докурил, вытащил серебряную лопаточку, принялся ковыряться в трубке. – Как говорится, сатана там правит бал…

– Несомненно, не только политику, но и всю нашу жизнь однозначно курирует дьявол. – Невинномысский усмехнулся, однако на его скулах заиграли желваки. – История человечества полна чертовски непонятных вещей, суть которых лежит, без сомнения, в оккультных воздействиях. Взять хотя бы Герострата, уничтожившего храм Артемиды в Эфесе. Он, скорее всего, был магическим орудием чьей-то воли. А поджог в тысяча девятьсот тридцать третьем году рейхстага Ван дер Люббе, даже не пытавшимся скрыться с места преступления? Или убийство Кирова совершенно невменяемым Николаевым? Смерть президента Джона Кеннеди от рук Джека Руби, не имевшего ни малейшего отношения ни к убитому, ни к Америке, ни к политической жизни вообще? Расстрел генерала Рохлина собственной женой?

Невинномысский шумно высморкался, голос его стал резким.

– Все эти преступления до такой степени немотивированны, что единственное приемлемое объяснение – признать воздействие извне на волю исполнителей, по существу, воздействие магическое. Конкретно преступное…

В это время проснулся телефон. Полковник, послушав, поднялся, протянул гостю руку:

– Большое спасибо, Мефодий Сергеевич. Прошу извинить, дела. Сейчас вас отвезут домой.

Едва Невинномысский в компании дежурного вышел, он потянулся, закурил и с улыбкой обвел взглядом подчиненных:

– Наша белокурая коллега раскопала что-то новое. Сейчас принесут распечатку. Да-да, войдите.

Он нажал кнопку электромагнитного замка, двойные двери открылись, и дежурный внес папку с грифом «Совершенно секретно». В ней находилась карта гинекологического обследования, из которой явствовало, что Шидловская Анастасия Павловна на двенадцатое октября 1991 все еще была девушкой. Медицинский документ был снабжен безобразной ремаркой: «Дура, и редкая…»

Сама Блондинка по амурной части была совсем не дура…