Текст книги "Третий фронт.Трилогия."

Автор книги: Федор Вихрев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 62 страниц) [доступный отрывок для чтения: 23 страниц]

– Понятно, – резюмировал Рихард, – а что удалось выяснить вам, наш уважаемый герр всезнайка?

– Вам все шутки шутить, – усмехнулся начальник КРИПО, – а между прочим, некоторые работают не покладая рук и головы. Итак, нами четко определено место базирования противника – вот здесь, – обвел он карандашом круг на расстеленной на столе карте.

– Пеленгаторщики тоже указывают на это место, допросы местных жителей также подтверждают наше предположение. Два дня назад в ходе столкновения с нашей мотомангруппой на дороге, прилегающей к этой базе, была перехвачена и уничтожена группа противника. Аналогичная той, что попалась взводу десантников, во всяком случае – вооружение и состав примерно совпадают. Предлагаю: известить армейское командование о локализации местонахождения противника и затребовать мотопехоту со средствами усиления – своими силами, боюсь, не справимся.

– Согласен, – начальник ГФП быстро чтото строчил на листе бумаги, – я немедленно доведу до сведения командования наши предложения. Всем быть готовыми к началу активной фазы операции, ориентировочное время – дватри дня…

…Подготовка к активной фазе операции «Охота на лис» полностью завершена. Все без исключения дороги – перекрыты наглухо. Организовано прочесывание близлежащих сел, деревень и хуторов. Всем участникам операции выданы условные опознавательные знаки – треугольник на клапане нагрудного кармана, – об этом извещены полиция и жандармерия прилегающих к району операции местностей. Личному составу выданы портреты лица, замеченного на базе ГСМ, и категорически приказано – брать только живым. Смешанные подразделения оперативного соединения приступают к действиям только после сигнала о начале «Охоты»…

Ника

– Товарищ майор, товарищ Иванова, вас в штаб вызывают…

Ох, старость не радость – пригрелась товарищ Иванова на солнышке, раскормленная солдатской кашкой… вот теперь вставать…

Возле штаба уже было людно. Не то чтобы там до этого было тихо, но в данный момент такое количество напрягало. Тем более что давно я уже на совещаниях в штабе не была – там теперь Степан более… а тут пригласили. Не к добру это, вот чуют мои похудевшие девяносто, что не к добру. Ага, сам Литовцев пожаловал! Мы же с ним ближе пятидесяти метров не сходимся. Так и хочется ему язык показать. Чинно кивнула. Разошлись по разным углам.

– Товарищи… – Карбышев окинул взглядом весь командирский склад и продолжил: – сегодня были окружены и уничтожены два наших разведвзвода. Товарищ Литовцев…

«Не успели… Началось…»

Разведрота

По этим болотам они блуждали уже второй день…

Второй день, как смогли оторваться от неожиданно цепких немцев пятеро бойцов. Все, кто остался от разведроты старшего лейтенанта Михаила Тоскина, двигались в направлении той самой секретной базы, о которой ходили слухи в штабе сорок второй стрелковой дивизии среди «знающих» людей. Того самого объекта, ради прикрытия которого и погибла практически вся сорок вторая стрелковая дивизия.

Меньше месяца назад дивизии удалось оторваться от немцев и уйти в лес, чтобы, перегруппировавшись, прорываться к своим. У командования был расчет на мобилизационные склады. Где они находятся, никто не знал. Но вера в то, что они есть и будут обязательно найдены, помогала людям держаться, оставаться воинской частью и не рассыпаться в панике. Ну, а после того, как встретили окруженцев, которых собирал генерал Карбышев, появилась определенность. И что самое главное – четко поставленные задачи: разведка и прикрытие. Активные действия приказано было не вести, и командование это здорово озадачивало.

Между группой генерала, как для секретности называли это странное соединение в штабе сорок второй дивизии, и самим штабом была налажена радиосвязь. Но пользоваться ею было разрешено только в случае крайней необходимости, чтобы не удивлять немецкую контрразведку. Поэтому остаткам разведроты приходилось кроме собственно разведки заниматься еще и охраной делегатов связи.

Вот и в этот раз двое хмурых всадников были встречены секретом и отправлены в штаб.

Карбышев быстро пробежал глазами строчки донесения и обратился к командиру, привезшему пакет:

– Здесь написано, что вы наблюдали большое количество немцев. Доложите подробнее.

Старший лейтенант вытянулся и негромко сказал:

– В пятнадцати километрах западнее расположения дивизии были развернуты до полка немецкой пехоты и артиллерия. А также – несколько танков и бронетранспортеров. Установить точное количество не удалось, так как немцы сразу же начали прочесывать близлежащие окрестности, секреты выставили и патрули пошли. Не подберешься. Я там группу потерял. Вон, только брату оторваться удалось, – и он кивнул в сторону второго кавалериста, стоящего с лошадьми.

– Южнее тоже ктото появился.

– Что за неопределенность, старшой?! – взвился ктото из штабных генерала, однако тому было достаточно бросить взгляд в сторону подчиненных, чтобы наступила чуткая тишина.

– Почему вы так решили?

– Там было отделение Семенова. Опытные ребята. Не вернулся никто к сроку. Искать послал людей, так хорошо, что мои раньше заметить успели. Трое немцев было, а пока прибили – пятерых разведчиков положить смогли…

– Делаа, – протянул один из людей, резко отличавшийся чемто неуловимым от окруживших генерала и делегата связи кадровых командиров, с большинством из которых командир разведроты сорок второй дивизии уже успел познакомиться во время предыдущих визитов. – Похоже, это егеря. И вечер перестает быть томным. Ваш разведчик что может сказать о них?

Старшой махнул рукой, подзывая красноармейца.

– Не СС, это точно. Но много лучше обычной пехтуры подготовлены. И настырные, долго за след держались. Хотя собак у этих, что за мной шли, нет, это точно. Был бы я один, товарищ генерал, ушел бы. А всем нам… Драться придется.

Генерал внимательно рассматривал красноармейца. Невысокий, лет тридцати, сухощавый и жилистый, с нездешним темным загаром лица, на котором привлекали внимание разноцветные глаза. Он был одет в ладно пригнанную форму, с карабином за плечами и шашкой с потертым темляком у бедра, на которую с любопытством посматривала неизвестно как попавшая в группу командиров женщина.

– Старослужащий?

– Никак нет. Уже пять лет как демобилизован. Пограничником был в Туркестане. Вот случайно, – он немного замялся, – в эти края попал…

– Ясно, – генерал отвернулся к штабным: – Итак…

К делегату связи, понявшему, что он может быть свободен и отошедшему к своему бойцу, подошла пара человек с большой собакой.

– Пока начальство переваривает сообщение, может, и мы чегонибудь поедим? Вы как, товарищи, с нами? – обратился к ним тот, что помоложе. – Заодно и расскажете, как у вас дела в дивизии.

– Поесть мы завсегда согласны. Ну, а о делах в дивизии… Может, и расскажем… Кому знать положено, – вежливо, но твердо ответил почемуто не старший по званию, а боец.

– И это правильно! – засмеявшись, хлопнул его по плечу предложивший поесть и протянул руку: – Саня. Можно Букварь. А это – Змей и Тэнгу. Пойдем к кухне, подальше от начальства пока. Как надумают чего, вас с донесением обратно отправят, а меня позаботиться о вас озадачили, ну, и взаимодействие наладить.

Старший лейтенант представился:

– Михаил. Командир разведроты. А это – Николай, брательник мой старший.

– Похожи. Ты, видно, старшой, пробивной товарищ, раз брата сумел с собой на службу позвать.

– Да нет, товарищ… – взгляд старлея заметался по петлицам и странной форме человека, с которым он должен был налаживать взаимодействие. Потом он, улыбнувшись, сказал: – Букварь. Служилто я один. Это уже потом, через неделю, как война началась и мы отступали, в одном городке случайно встретились. У него там, – и он замялся, переглянувшись с братом, – в общем, дела у него там были. Ну, а я начальство уговорил, чтобы его временно к нам зачислили, то есть ко мне. Он боец опытный, басмачей гонял, с Ибрагимбеком схлестывался.

– Ого, – уважительно протянули местные. – Прям «товарищ Сухов». Не знали такого? – И они чемуто улыбнулись, посмотрев друг на друга.

– Он у Арала Абдуллу с бандой обнулил, – добавил Змей, продолжая улыбаться и поглаживая севшую рядом собаку.

– Нет, не довелось, – ответил боец с разноцветными глазами. – Я в Восточной Бухаре, в горах отслужил. А вы, видно, оттуда такой собачкой обзавелись? Там таких приходилось видеть.

– Да нет, мы с ней в других местах повстречались.

К тому времени они уже расположились у кухни, и подошедший боец забрал у гостей коней, буркнув: «Обиходим. Не сомневайтесь, товарищ старший лейтенант».

Помогавшая повару женщина из гражданских поставила на стол перед ними миски с кашей и нарезанного хлеба и сказала, что кипяток будет чуть позже.

Некоторое время за столом был слышен только стук ложек.

После того, как, выпив жиденького чайку, мужчины начали доставать кисеты, Букварь вновь обратился к гостям с вопросом о том, как дела в дивизии. На что старший из них ответил:

– Вы, видно, что человек военный и при штабе тут состоите. Ну, и мы у себя тоже. И не спрашиваем у вас, что это техника такая необычная ремонтируется и к чему готовится. Потому что знаем, что скажете.

И старший вновь замолчал, затянувшись самокруткой…

– И что? – спросил Змей, когда понял, что продолжения не будет.

– Военная тайна.

Мужчины засмеялись. Букварь достал из внутреннего кармана бумагу и протянул старшему лейтенанту.

– «Всем командирам и красноармейцам. Предъявителю сего оказывать помощь и содействие. Генераллейтенант Карбышев», – прочел старший лейтенант.

– Подпись пойдем сверять и уточнять или как, бдительный вы наш? – все так же улыбаясь, спросил его Букварь.

– Да нет, чего уж там, – немного сконфуженно ответил Михаил. – Мы б и рады помочь чем, все же слышим, что дела вокруг большие творятся, а мы в стороне. Вон и немцы засуетились. Видать, крепко вы им на хвост наступили. Теперь и наша очередь. Спрашивайте.

Но вопрос толком задать не успели. К кухне подбежал один из штабных и обратился к сидевшим мужчинам:

– Кто здесь из сорок второй? Мне сказали, что они на кухню пошли.

Старший лейтенант поднялся.

– Радиограмма от ваших была. Бомбили расположение. Ведут бой. Товарищ генерал приказал передать: «Уходите в район встречи номер один. Там вас встретят».

– Есть.

Пока старший из братьев бегал за лошадьми, посерьезневший Букварь подошел к старшему лейтенанту:

– Удачи вам. Простите, если что… Повезет, так, может, еще на болотах свидимся.

Степан

– Товарищ капитан, потрудитесь прекратить нести чушь, – Карбышев не говорил – рычал, – вас поставили в известность о необходимости передачи части людей товарищу Ивановой для обучения?

– Да, но…

– Не слышу!!!

– Так точно! – Литовцев аж по стойке смирно вытянулся.

– Очень хорошо, значит, список людей для передачи готовили вы, – полуутверждениеполувопрос, и дальше: – Вы считали, что такие действия ослабят разведывательные группы, но не доложили. Почему?

– Видите ли, я не думал…

– Ничуть не сомневаюсь в этом, капитан. Плохо, очень плохо, что вы не думаете. Выйдите и попробуйте заняться этим непривычным делом. Потом доложите ваши мысли, – и без перехода: – Что с сорок второй?

– Передали, что блокированы, ведут бой, – голос начальника связи сух и спокоен, – предполагают уходить мелкими группами, просят помощи.

– Чем мы можем им помочь? – это уже ко мне, как к дежурному.

– Либо ударом с тыла, но тогда немцы нам на хвост сядут и мы выдадим им «базу два», либо ничем.

Повисла тягостная тишина.

– Ясно, – коротко ответил Карбышев. – Передайте, пусть уходят в район встречи номер один. Там мы их встретим. После чего направляемся в район «базы два».

Выходим молча.

У нас около сотни штатских, среди которых возникает легкая паника, моментом, впрочем, погашенная.

Уходим все, но далеко не все пойдут на прорыв – часть групп Литовцева и Старинова просто уйдут из этого района, но продолжат безобразничать в тылу у немцев.

Подбегает Катя, хочет чтото спросить. Угу, конечно, знаем мы ваши запросы.

– Не пущу. И не надо на меня так смотреть.

Упрямо вскидывает голову:

– Я с вами поеду.

– Угу, вот именно, с нами. Но на госпитальной машине, – пытаюсь обнять – вырывается и убегает.

Обиделась. Жаль, действительно жаль. Ладно, выйдем к своим – договоримся.

Наконец колонны вытягиваются параллельно друг другу и трогаются. Абсолютно некстати вспомнился буссенаровский «Капитан Сорвиголова», вернее, описание попытки армии Кронье вырваться из окружения: «…Бежали всю ночь и весь следующий день, то замедляя, то ускоряя шаг. К вечеру истомленные животные не могли двигаться дальше…» – ну, и далее по тексту. За точность цитаты не ручаюсь, но очень похоже.

Хотя нет, ни хрена не похоже. У буров надежды не было ну совсем, а у нас пока нет причин для паники. Все почти по плану, только началось раньше. Сорок вторая дивизия… простите, мужики, но вы нас прикроете. Собой. И построение нормальное: разведгруппы на грузовиках и мотоциклах впереди, захватывают широкую полосу по ходу движения. Плюс диверсанты НКВД в качестве джокера. За разведкой – головная походная застава на бронеавтомобилях. Следом – тело отряда, основная колонна: обоз, артиллерия, гражданские, госпиталь. Все это прикрыто Т26, зенитками и различными носителями оружия на разных шасси. Там же – Док и Олег. На КВ и Т34 соответственно. Они – главная ударная сила. Прикрывает их пехота, плюс довольно широко раскинулось боковое охранение. Замыкающие – броневики и арьергард, под мудрым Степиным руководством. Здесь все немецкие танки. Плюс взвод БТ, усиленный САУ3485, минометная батарея, батарея пятидесятимиллиметровой ПТО. Но это – резерв для помощи шибко влипшим и последний шанс. Основа – три группы «немцев». Одна группа на основе «четверки» и двух «троек». Остальные – по три «тройки». Им добавлены сорокапятки (первая сорокапяток не имеет). И у всех – пятидесятимиллиметровые минометы и пехота. Полноценные мехгруппы с задачей ловить преследующих немцев, бить их из засады и с флангов, ну, и шуметь сзадисбоку от направления нашего движения. Так, чтобы немцы вместо уверенного преследования начали воевать с призраками и потеряли время.

Разведрота

Особо по лесу не поскачешь, и вскоре за крайними секретами зашевелившегося лагеря всадникам пришлось перейти сначала на рысь, а местами и на шаг…

С той стороны, куда лежал их путь, нарастал гул канонады и все отчетливей была слышна стрельба. Въехав на пригорок, Михаил даже смог рассмотреть в бинокль черточки самолетов, ныряющих к земле, вспухающие кусты разрывов и столбы дыма.

– Совсем хорошо за наших взялись. Нахрапом не пройдем. Наверняка уже подтянули силы и с разных сторон окружили наших, – подал голос старший из братьев. – Хотя могли и не успеть, районто большой.

– Тем более к нашим прорываться надо, передать приказ генерала. Может, и из ребят кого найти еще сможем. Вперед!

– Постой, Мишань. Слушай, что делать будем. Ты впереди будешь, так, чтоб я тебя видел. Если кого встретишь из этих, егерей, то вперед прорывайся. Меня не жди. Я так думаю, что тех, кто к бою тянется, они наверняка живьем брать стараться будут. Ну, а тогда ты или прорвешься, или я тебе помочь смогу. Спешить нам надо, но не лететь сломя голову. Две тыщи человек немцы сразу выбить не смогут, так что если чуть опоздаем, то все равно лучше будет, чем приказ не привезти. Давай трогай, братишка!

В предложенном Николаем порядке они двигались уже больше часа. Места уже были «обжитые» разведкой сорок второй дивизии, и братьям приходилось здесь бывать.

С увала открывался отличный вид на местность. Перед ними расстилалось большое поле, за которым начинался лесной массив, так долго служивший им прикрытием. Достаточно было только спуститься с горки, пересечь овраг, небольшой лесной язык, это поле, и они среди своих.

Звуки стрельбы значительно приблизились, и стало понятно, что бой не один, а несколько подразделений из остатков дивизии заняли оборону и ведут огонь по противнику. Со стороны немцев были слышны нечастые раскатистые пулеметные очереди и временами выстрелы из чегото крупнокалиберного. Над районом неторопливо нарезала круги «рама», наконецто дождавшаяся своего часа.

Старший лейтенант спешился и постарался спрятаться, поджидая напарника.

– Что думаешь? Как прорываться будем? – едва тот только подъехал.

– Похоже, немцев не очень много пока еще набежало. Слышишь, весь бой с запада идет? Наверно, нащупали наших, связали боем, теперь подкрепления подтягивают, из пушек долбят. Опытные твари, не торопятся, готовят чтото… Давай, Миш, по краешку, на поле не высовывайся.

Они уже почти спустились с горки, когда перед едущим впереди лейтенантом внезапно вздыбилась земля и какойто «куст» схватил его Орлика под уздцы, выкручивая коню голову назад и влево, а на плечи всадника вдруг упала какаято вонючая и сопящая тяжесть. Николай почувствовал, как вдруг его лошадь осела на задние ноги, а его голова оказалось задранной вверх вцепившейся в волосы рукой. Краем взгляда он уловил блеск метнувшегося к нему слева острия ножа. «Левша!» – успела мелькнуть мысль. Хорошо, что в этот момент он хотел смахнуть паутинку с лица и поднятой рукой вцепился в кисть немца, сжав ее, как привычный молот в такой уже далекой кузне. Сжав ногами бока лошади, он послал ее вперед, туда, где навалился на брата один немец. Второй недоуменно уставился на приближающееся животное, которое несло к нему третьего из их секрета, вцепившегося в ЕЩЕ ЖИВОГО русского, в свободной руке которого вдруг появилась блестящая полоска стали, метнувшаяся к нему и вроде не дотянувшаяся чутьчуть до шеи… Опрокидываясь назад – уже мертвым, но еще не понявшим, что жизнь уже ушла через распахнутое горло, – он увидел, как обратным движением страшная сабля этого kazaka (мелькнуло в умирающем мозгу) до половины метнулась тому за спину, убивая второго, так и не смогшего дотянуться ножом егеря. Третий даже не успел понять, почему вдруг на его голову обрушилось небо и наступила темнота.

Пока связанный немец лежал без сознания, а лейтенант с интересом рассматривал снаряжение зарубленных врагов, Николай, порыскав по округе, притащил к месту их невольной стоянки мешок с какимито вещами и, кивнув в сторону опушки, сказал:

– Там у них пулемет стоит замаскированный, патронов припасено и запасная позиция готовая. Я так думаю, не одни они тут такие шустрые, наверняка еще несколько расчетов гдето тут сидят. Похоже, так немцы придумали: собьют наших с позиций, они сюда двинут, а тут их пулеметами встретят… И положат всех. Что делать будем, командир?

Говоря все это, он снял каску с того немца, которого срубил первым, подал ее брату. Хлопнул по щеке пленного, приводя того в сознание, и еле успел увернуться, когда тот внезапно попытался боднуть его головой в лицо.

– У, кутыньге сске, шустрый какой.

И он вроде бы несильно ткнул пленного кулаком в темя. Здоровый, на голову выше его, немец свалился как подкошенный.

– Убил, что ли?

– Не, может еще пригодиться. На чтонибудь, вдруг есть нечего будет…

И, подмигнув младшему брату, стал стаскивать с валявшейся тушки куртку, которая привлекла его маскировочной расцветкой.

– Коль, ты серьезно? Ну, насчет нужен будет, когда поесть?

Старший лейтенант сглотнул. Брат редко рассказывал ему о службе в горах, но сейчас ему явственно вспомнилось, что тот больше всего напирал, что бывало очень голодно, что змей и лягушек есть приходилось. А вдруг?..

– Ну конечно, я что, весь их паек сам тащить буду? Тебе нельзя, ты командир, впереди на белом коне поскачешь, этот ишак сзади пойдет. А я пока обновочку примерю.

И он стал подгонять по себе покрытую камуфляжными разводами куртку, завертывая рукава и подтягивая пояс.

Они пробрались к найденной пулеметной точке. Хорошо замаскированной и оборудованной с немецким педантизмом.

– Вот и тебе трофей нашелся. А то ходишь, как байстрюк. Какой ты, на хрен, командир без бинокля? А теперь видно – орел!

И он постучал по напяленной на голову младшего брата немецкой каске.

– В общем, так, орел. Ты сейчас пешочком полетишь по краю леса до наших, а я тут побуду.

– Зачем?! – взвился старлей.

– Потому что! Делай, что тебе старшие говорят, а командный голос на людях будешь показывать.

Он помолчал и добавил:

– Мне не впервой так, а тебе дойти надо…

Но замерший лейтенант его не слушал, он смотрел на противоположную сторону поля, где под деревьями начали мелькать гимнастерки и шинели советских солдат.

– Бляхамуха! Не успели…

И Николай, метнувшись к пулемету, направленному в ту сторону, выпустил длинную очередь. После чего, подхватив пулемет, толкнул брата в сторону запасной позиции.

– Ты зачем по нашим стрелял?! – схватив его за грудки, крикнул старший лейтенант, едва они упали за выворотень.

Но ответом ему послужил грохот нескольких пулеметов, начавших обозленно и бессмысленно поливать далекую опушку. Оттуда им редко и вразнобой бахали винтовки.

– Я выше стрелял, чтоб не зацепить никого и чтоб сюда не поперли. А оно, вишь, как вышло. Немцы, видать, за сигнал приняли и стрелять начали. Только толку с этого – гулькин нос. Теперь мне их искать не придется, и одежка ихняя пригодится… А ты отсюда высматривай кого. Только бей наверняка. А я пошел.

И старший начал резво отползать назад.

– Куда пошел?! – немного озадачившись, спросил его командир, а по совместительству – и младший брат.

– По грибы, баран! Видишь, они какие тут шустрые? – Николай кивнул назад, в сторону лежащего в нескольких метрах от них немца, который, очнувшись от звуков стрельбы, быстро изгибаясь, уползал под прикрытие дерева.

– И это, Миш, как наши подойдут, ты каскуто сними. А то нехорошо получится, – заботливо сказал он уже в спину прильнувшему к пулемету брату.

Олег Соджет

После прихода на «Базу2» я на Т26 пошел в разведку, посмотреть, что в округе, – Карбышев отпустил с условием, чтобы я не надолго уходил. Но стоило мне отойти от базы километров на двадцать, как навстречу попалась немецкая колонна. Уйти я не успевал. Все, что смог – это подбить немецкий броневик, идущий впереди, потом в «двадцать шестой» тоже влип снаряд. Из танка я выскочить сумел. Но тут рядом чтото рвануло, и наступила темнота.

Немецкие войска

…лениво дымивший русский Т26 и сгоревший «двести тридцать первый» коекак тягачом оттащили к обочине. Мехвод и панцершутце, вполголоса матерясь, смотали тросы, уложив их вдоль бортов. Отошли к панцеру «иванов» и, дымя сигаретами, чтото высматривали там, делясь впечатлениями и тыкая пальцами в интересное только им. Санитары возились с ранеными, укладывая их в санлетучку. Убитых аккуратно уложили в кузов грузовика, и оберфельдфебель Гризе деловито собирал жетоны, ссыпая их в конверт. Майор Венцель, старший колонны, распорядился выставить охранение и, сообщив по радио вышестоящему начальству о случившемся, запросил дальнейших инструкций.

Пленный танкист, уже связанный, безжизненной куклой валялся на траве. Ассистентартц Дитц, примостившись рядом на корточках, пальцем брезгливо отодвинул ему веко. Внимательно посмотрел зрачок, скривившись, переместил палец на шею. Нащупав слабый пульс, начал считать ритм, смешно шевеля губами и смотря на наручные часы.

– И что там, Франц? – не выдержал адъютант майора, молодой совсем лейтенантик, белобрысый и лопоухий. Всю дорогу он продремал в КШМ, проснулся лишь после взрыва броневика. И, ничего не поняв спросонья, выскочил наружу, когда кашээмка резко затормозила. Пожилой гефрайтер Отто Раухе, личный ординарец майора, успел схватить прыткого вьюноша за полу кителя и рывком вернул обратно к машине – рявкнув чтото непечатное…

Теперь Пауля Кенига обуревала неуемная жажда деятельности – он лез из кожи вон, стараясь хоть чемто быть полезным. Майор, скрывая улыбку, направил его к санитарам с просьбой разузнать о состоянии раненых и выяснить все про захваченного «большевика»…

– Жив, сволочь большевистская, – поднялся, сплюнув, Дитц. Вытер руки салфеткой, поправил сбившийся слегка набок мундир, разгладил складки под ремнем. – Только без сознания – судя по всему, шок от контузии плюс возможное сотрясение мозга. Подносил нашатырь – не реагирует, реакция зрачка замедленная – в самом деле глубокий шок. Да еще наши солдаты добавили. – Носком сапога он ткнул «ивана» в челюсть. Голова качнулась вправо – вся левая сторона лица представляла сплошной синяк, на подбородке запеклась кровь из разбитого рта. – Так что можешь передать герру майору: русский транспортабелен, но сколько он так проваляется – черт его знает.

– Спасибо, Франц, побегу докладывать, – лейтенант быстро направился к группе офицеров, стоявших в отдалении.

«Шустрый парень, – ассистентартц, глядя вслед лейтенанту, неторопливо закурил, наслаждаясь сигаретой, – сообразителен и голова на плечах есть, только ему опыта не хватает…»

– Герр майор, – вскинул ладонь под пилотку Кениг, – раненые транспортабельны, нуждаются в отправке в госпиталь. Русский же без сознания – допросить не представляется возможным.

– Наверное, он ловко симулирует, – пробурчал гауптман Хорст, командир первой роты, наиболее пострадавшей от «Иванов», – хорошенько его приложить по ребрам, и сам вскочит.

– Сомневаюсь, гауптман, – откликнулся майор Венцель, – после того, как его отмутузили ваши подчиненные, вряд ли в ближайшее время он сможет вообще встать.

– Лейтенант, что еще сказал ассистентартц Дитц?

– Русский в шоке после контузии, и сколько он так проваляется – неизвестно.

– Шайзе, а так хотелось узнать – откуда они появились, если до линии фронта довольно далеко, – заметил начальник разведки оберлейтенат Цаукен, – не хотелось бы снова наткнуться на этих сумасшедших славян.

– Это точно, – майор тяжело вздохнул, представив, что будет со вверенной ему частью, если подобная стычка повторится, и, не дай бог, неоднократно.

– Герр майор, – отвлек его от тяжелых мыслей подбежавший функмайстер, – получена радиограмма из штаба армии, – и протянул бланк квитанции.

– Благодарю, Ханс, – пробежав глазами текст, Венцель несколько приободрился.

– Господа офицеры, полученный приказ предписывает нам продолжать движение по старому маршруту с соблюдением всех мер предосторожности. Раненых, убитых и пленного сдать в ближайшем населенном пункте.

– А полиция или жандармы разве не прибудут сюда? – поинтересовался командир второй роты.

– У них нет времени и сил – ловят когото в тридцати километрах от нас.

– Ну и дела, – присвистнул оберлейтенант Тилле, командир мотопехотной роты, – эти партизаны совсем обнаглели – чувствуют себя как дома в наших тылах. Что же будет даль… – тут он поспешно умолк, вспомнив один пункт из документа, зачитанного им недавно неким мрачным фельдполицайсекретарем в Белостоке, на сборном пункте.

Большинство офицеров подумало о том же – дружно и осуждающе глянули на несчастного. «Придержи язык за зубами», – читалось в их глазах.

Неловкую паузу мигом разрядил многоопытный майор, начавший сыпать приказами и ЦУ, направляя офицеров по подразделениям. Адъютанта он услал проследить за русским, прикрепив к нему унтерофицера Шульца. Задержал при себе проштрафившегося Тилле, некоторое время чтото выговаривал ему, держа за пуговицу кителя. И, добившись своего, отпустил последнего…

Аня, Иван и Стас

Когда командир пропал, мы решили, что будем ждать его тут вместе с нашей «тридцатьчетверкой». Аня долго говорила с генералом, но смогла его уговорить, чтобы он разрешил нам тут ждать Олега. В его смерть никто из нас не верил. А вот в том, что если он жив, то будет пробираться сюда, мы все трое были почемуто уверены. Продуктами, топливом и снарядами с нами поделились. После чего мы проводили тех, кто уходил на прорыв, и стали ждать командира.

Саня Букварь

Из санчасти меня выпустили накануне перехода на «Фр. Рез. склад». До склада, несмотря на то что я вел одну из моторизированных групп, дошли без приключений. Видимо, всетаки транспортные проблемы накрыли немцев покрупному. У них даже не хватало людей для перекрытия второстепенных дорог. А на складе начались проблемы. Пропал Соджет. Перспектива прорыва накрылась, видимо, полностью. К счастью, площадка около этого склада оказалась большой и удобной. Каждую ночь приходили два борта с Большой земли. Меня перестали выпускать из лагеря. Тогда, не найдя других интересных занятий, я сел рисовать. Например, мне очень не нравилось устройство моторов ГАЗАА, в частности, баббитовые наплавные подшипники коленчатого вала и отсутствие масляного фильтра. По моим прикидкам, это уменьшало межремонтный пробег раз в пятьсемь. Предложения по модернизации «малой кровью» у меня были еще в родном времени, здесь же я воплотил их в эскизах на бумаге. Также по памяти я набросал вариант верхнеклапанной головки цилиндров для ЗиС5, виденный гдето в литературе, из него в нашей истории вырос мотор ЗиС120.

А еще я стал рисовать дизайнпроекты в стиле конца семидесятых. Ярошенко забирал эскизы каждый вечер и отправлял их через фронт. Правда, насколько я понял, их копировали и дублировали отсылку на следующую ночь.

Кроме того, я стал рисовать потихоньку два мотора подробно… конечно, насколько помнил. «Исудзу 4Н» и икарусовский РАБА2156. Эти два дизеля я мог разобрать практически с закрытыми глазами. Причем, трезво оценивая состояние моторного производства в СССР, они были вполне по зубам в этом времени.

В отсутствие Соджета движок на Т35 все же вскипятили.

Нашего танкоремонтного гения почемуто рядом в это время не оказалось. Заниматься предоставили мне. Посмотрев на запас деталей к М17, выяснил, что в случае ремонта мы останемся практически без резерва по деталям к БТ и Т28. Тут на глаза и попались ящики с ГАМами, ранее найденными на первом складе. Как эти моторы оказались в месте, где судоходством, даже речным, не пахнет, выяснить не удалось. Но воспоминания о модернизации ТБ3 в нашей истории все больше распаляли мое воображение.

И через два дня ОНО поехало! Конечно, остались опасения за КПП, но то, с какой скоростью смог перемещаться изрядно потолстевший за счет навесной брони на лбу и башнях «Горыныч», впечатляло неслабо. Правда, танкисты с ужасом думали о том, сколько воды надо будет нагревать зимой, ведь объем системы охлаждения вырос более чем вдвое. БТ на дороге мы, конечно, не догоняли, но темпом Т34 идти вполне могли.

Правда, аппетит тоже вырос в полтора раза. Но танк оправдывал свое новое имя.

А потом случилось новое ЧП – перевернулся грузовой «Мерседес». Водитель отделался переломом руки и сотрясением, а вот для езды машина уже не годилась, хотя мотор, коробка и задний мост были исправны. Бросать это было обидно. Посмотрев на «Горыныча», Мындро подвел меня к «Остину» времен Гражданской войны, который тихо стоял в углу капонира. Через сутки поехал и этот памятник.