Текст книги "Третий фронт.Трилогия."

Автор книги: Федор Вихрев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 62 страниц) [доступный отрывок для чтения: 23 страниц]

– А я вас помню, – продолжила она, – это вы нас тогда в Польше у немцев отбили…

– А… Э… Ну… – потерялся я. – Давай на «ты», а то я себя дедушкой чувствовать начинаю. Меня Олег зовут.

– Давай, – согласилась она, – а я Аня.

И стоим, друг на друга смотрим. Она – видно, что стесняется, а я… Я не хотел никого к себе подпускать близко – подозревал, что меня в СССР ждет. А потом я решил, а какого чертато, собственно? Может, сегодня последний день живу? Почему я должен от всех дистанцию держатьто? Я же тоже человек, и мне тоже хочется простого человеческого счастья. Даже в такой ситуации. А энкавэдэшникам, когда к своим попадем, придется смириться, что у меня личная жизнь тоже имеется, а не только служба Родине.

В общем, плюнул я на все и говорю:

– А давай к озеру прогуляемся?

– Давай, – согласилась Аня и покраснела.

Пошли мы на берег, сели.

– Аня, а ты откуда так хорошо русскийто знаешь?

– А мы до революции в России жили, – говорит, – тогда в той части Польши жили, что в России была.

– А жила где?

– В Кракове. Папа врачом был, вот и переехали туда. Когда началась война, пробовали бежать в СССР, но не смогли. Перед границей попались. А ты откуда?

– Из Харькова, – ответил я, назвав город, в котором родился и вырос, ну, не немецкий же адрес ей называть? – А родные твои где?

– Мама с братом и сестрой тут, а где папа, я не знаю, – сказала Аня, – а твои?

– Нет у меня никого, – ответил я и замолчал, не говоря, где они, а Аня, видно, решила, что мне больно об этом говорить, и не стала расспрашивать.

Просидели мы с ней так почти до утра. Я, кстати, почти угадал с ее возрастом – ей двадцать было. А когда расставались – я ее до «дома» проводил, спрашиваю:

– А давай завтра снова встретимся?

– Давай. До завтра.

Потом встала на цыпочки и поцеловала меня в щеку, шепнула: «Спасибо, что спас нас», – опять покраснела и убежала домой.

Олег Соджет

Однажды, когда я с Аней в очередной раз сидел на берегу, ко мне подошел гэбэшный младший лейтенант и протянул какуюто бумажку. А мы в это время впервые с ней поцеловались… Вначале я, охренев от такого нахальства, на автомате взял бумажку… А потом… От того рева, что я выдал, разве что деревья не попадали. А младшего лейтенанта просто снесло. По крайней мере, скорости, с которой он испарился, любой спринтер бы позавидовал. А я сунул нос в записку. «Гэбэшные звания… Ну и какого х… было мне мешать ради такой х…нито?!» – подумал я.

– Олег, – вдруг сказала Аня, – а ты не научишь меня воевать?

– ??? – очумело посмотрел я на нее.

– Хочу с тобой вместе быть. И в бою тоже. Так что?

– Э… Ну… Хорошо, – вначале я замялся, но потом, прикинув, что при прорыве шансы выжить в танке все же повыше, чем в машине, согласился.

И стал ее учить водить танк и стрелять из пулемета, решив, что вождение всегда пригодится, а в моей машине быть ей стрелкомрадистом. Последнее привело к тому, что у нее еще и радист в учителях появился, кроме меня.

Степан

А ведь Олег беспокоится. Не сильно, но заметно. Видимо, вариант «комфортной зоны» его не устраивает. Интересно. А меня?

Самое смешное, что мне «никак». Понятно, что на лесоповал нас уже не отправят, а в качестве кого служить Родине – мне уже не важно. Серьезно. Только сейчас я начал понимать, насколько большое болото представлял собой ТОТ мир, который был нашим. И вонючее. И мелкое. Здесь все совсем подругому. Люди, отношения – все другое. И здесь есть шанс реально помочь своей стране, своим людям.

Кстати, о людях. Мимо меня протопал наш геройосвободитель, и, судя по морде, – совсем не в парк техники. Значит, и мне пора. Увы, в штаб, но это позже. У Кати – старшей девочки – прогулка скоро…

Ника

Олег мне подарил шпагу. Нет, не так… ШПАГУ. Блин, знал ли он, что вот так, без всяких предисловий сунул мне в руки? На клинке было малюсенькое клеймо под защитной дужкой – подобие щита с двумя буквами в середине: маленьким «о» сверху и ниже «Т» – осмотровая марка толедских клинков шестнадцатого столетия. Мама дорогая! Мечта идиота! Я этот клинок теперь из рук не выпущу! Настоящий толедский клинок – удобный до такой степени, что, подержав его в руке, все остальные клинки считаешь палками для забивания голов. Этот же был – прекрасен!

Я еле дождалась, когда окончится «официальная» часть «приема», и, взяв клинок, тихонько уползла на островок в болоте. Наконецто! Я одна со своей ненаглядной шпагой! Сначала французская верхняя стойка. Пальцам не очень удобно лежать сверху, хотя центровка более чем идеальна: клиночек – перышко. В низкую итальянскую стойку – и кисть сама ложится наиболее оптимальным обхватом с двумя пальцами на дужку. О, боги! Совсем о ранении забыла! Ногу скрутило, и я уселась на траву, пережидая боль.

– Это тоже ваше одно из умений будущего?

Я крутанулась, выставляя шпагу и становясь в стойку. Только следом, с секундным запозданием, дошло – куда я со шпагой против пистолета? Да и резко вставать не надо было… ох, как не надо было.

– Нет, – ответила я недовольно, – скорее прошлого. Шестнадцатый век.

– Извините, пожалуйста, – Ярошенко миролюбиво выставил руку вперед, – я не хотел мешать. Может, опустите ваш меч?

– Шпагу, – автоматически поправила я.

В ножны клинок вошел охотно, будто хотел спрятаться от чужих глаз. Я снова присела и вопросительно посмотрела на Ярошенко. Он смущенно улыбнулся и вдруг достал изза спины вторую руку с тремя цветочками.

– Это вам!

– Ну ни хрена себе! – только и смогла выдавить я и глупо уставилась на «букет». – Во, бл…

Олег Соджет

А в один из дней, когда я с Аней на стрельбище отрабатывал стрельбу из пулемета (получалось у нее, кстати, неплохо), туда принесло наших гэбистов с Олегычем вместе. Нет, ихто понять можно – Олегыч их из «стэнов» привел пострелять. Но мнето что? У меня изза этого чуть урок не сорвался – пришлось долго Аню успокаивать и доказывать ей, что ГБ на самом деле не настолько страшна, как ее в пропаганде рисуют. Однако потом сам решил пострелять – вышло неплохо. За мной Аня попробовала, а майор, вот уж чего от него не ожидал, стал рядом и подсказывал ей, как правильно стрелять. Потом о жизни поговорили, Ане я о том, кто я, рассказал до этого, он мне про жизнь в СССР рассказал, а я ему – как в две тысячи девятом жил, в общем, нормально пообщались, пока остальные стреляли…

После того, как все из тира ушли, я пошел к Олеговичу.

– Слушай, у тебя в оружейке не завалялось какогонибудь небольшого и легкого ствола? А то Ане с обычным табельным тяжело – если подобьют, она с пулеметом не выскочит, да и автомат не для нее пока. Может, что найдешь? Ей бы «вальтер РРК» подошел просто идеально, легкий и небольшой. У тебя не завалялся?

Олегыч задумчиво пошкрябал в затылке, потом пошел и с грохотом и лязгом стал рыться в шкафах и ящиках. После долгих поисков требуемое было обнаружено.

– Вот, это подойдет? – Олегыч положил на стол сильно укороченный «стэн». – Это Mark 4, в оригинале для парашютистов был сделан. Магазин могу уменьшить до двадцати патронов, чтоб удобнее было. Есть еще «бебибраунинг», смотри, что понравится.

– Не… «стэн» в задницу, «браунинг»… Г…но, конечно, но если «вальтеров» нет, то его возьму пока что. Эх… Придется полицаев пощипать… Ну не доверяю я «браунингу» этому… Так что только на время беру… Потом верну назад.

– Ну, смотри сам. А «браунинг» хороший, я сам его отстрелял, – сказал Олегыч, убирая автомат обратно. – А у полицаев ты вряд ли что найдешь, кроме древних Kar98, немцы им хорошего, насколько помню, не давали. Вот, смотри, чем их вооружают! – с этими словами Олегыч вытянул на свет божий чудовищный агрегат, отдаленно похожий на пулемет «максим» без станка и с прикладом.

– ?! Ты что, смеешься?! Она же девушка! С ростом сто шестьдесят пять сантиметров! Куда ей ЭТО?! А что до полицаев… А! Понял… Я имел в виду не этих, а фельдполицаев, у них такие были, вот и поищу, где они имеются. В районе Кобрина точно должны быть, так что завтра туда пойду.

– Да не бойся, я просто показать достал, – засмеялся он. – Если нравится, можешь пострелять.

– И постреляю… После того, как вернусь. Я ей только оружие добуду, которое не подведет в ответственный момент, и тогда уж оторвусь… Где б я еще с ТАКОГО пострелял? Но сначала дело, а потом отдых. Но «браунингам» я не доверяю.

Олег Соджет

Через пару дней мне удалось получить разрешение на проведение разведки в районе Кобрина. Отправились мы вчетвером на «кюбеле», что Саня захватил. В сам город мы не рискнули заезжать, но в округе помотались. И были вознаграждены. Вначале мы нашли довольно большой аэродром с кучей самолетов. А потом склад с ГСМ.

Пометив их на карте, мы поехали в лагерь и по дороге наткнулись на Adler3Gd в сопровождении «Мерседеса L1500». Только мы стали к ним приближаться, как из леса ударил пулемет. Стреляли, к счастью, не по нам. Прикинув все «за» и «против», мы решили помочь нападавшим. Благо мы оказались в тылу у немцев. Они этого не ожидали и довольно быстро были перебиты.

Изза деревьев вышел человек в нашей форме и с капитанскими нашивками. После разговора, естественно, я сказал, что нами командует Карбышев, но не сказал, где мы расположились, а капитан рассказал, что он из сорок второй стрелковой дивизии под командованием генералмайора Лазаренко Ивана Сидоровича, попавшей в окружение. Где именно они расположились, он тоже не сказал, но мы обменялись позывными и частотами для того, чтобы иметь возможность связаться с ними, если что. После чего они собрали трофеи (мне достался очередной МG34 и с офицера я снял «вальтер РРК», за которым, в общемто, и пошел в разведку, остальное забрали «коллеги»), а машины они хотели сжечь. Но этого мы им не дали и забрали их с собой, благо обе были на ходу.

По приезде в лагерь я доложил Карбышеву об аэродроме и складе, после чего сообщил о встрече с «коллегами» и передал позывные и частоты для связи с ними.

Ну, а потом мы с Аней застряли на некоторое время на стрельбище, где она осваивала РРК. «Браунинг» вместе с МG я отдал Сергею на склад.

Степан

Наличие сравнительно недалеко пусть и потрепанной, но вполне боеспособной стрелковой дивизии сильно обрадовало. Поскольку радиостанция у них была, то договориться о встрече командующих удалось без проблем. Карбышев и Лазаренко встретились, обсудили вопросы взаимодействия, связи и много других малоинтересных, но полезных вещей. Кроме того, мы передали им коечто из имущества разгромленного батальона связи.

Сергей Олегович

Когда Соджет приволок мне очередной сломанный МГ, он ожидал, как мне показалось, многого: мат, броски тяжелыми предметами… Но никак не полное игнорирование его как личности вообще. Я был занят тем, что чуть не облизывал очередной пистолет из своей коллекции, выменянный, а точнее, выдуренный у разведчиков.

– Согласен – это вещь, – протянул Олег. – Но мне он не нужен. Куда я его денуто? Для Ани тяжеловато, а мне со «стэном» проще… Если они уже есть с обоймой вниз…

– А я тебе его и не дам! – сказал я, показал Соджету кукиш, попутно пряча пистолет. – Обойдесси! А «стэн» с обоймой вниз, увы, не получился…

– Почему это? Ты ж говорил, что… – от осознания размеров подставы Олег офигел. – То есть танкисты, в случае, если танк подбит, безоружны остаются?! П…ц. В случае прорыва к своим или еще какой серьезной заварухи можете нас всех тогда заранее отпевать и похоронки готовить…

– С …уя бы это безоружными?! – ответил я. – Я что, говорил, что вообще ничего не сделал? Гони сюда танкеров своих, пусть получают стволы! Сделал я для них десантные варианты с зажимом для магазина снизу. Смотри, патрон в патронник досылаешь, ставишь на предохранитель, магазин вынимаешь и в зажим вставляешь. Или не вынимаешь, тогда в зажиме запасной магазин будет. А те, что сначала дал, автоматы, пусть сдают, жирно им будет по два ствола на рыло.

– А толкуто? – махнул Олег рукой. – Если обойма вставлена, то она вбок торчит и вылазить мешает, а если без нее, то вылазитьто ничего не помешает, но времени на заряжание намто никто не даст, нам с готовым к бою оружием вылазить надо… Так что… Спасибо, конечно… Народ пригоню, вернут… Все равно с оригиналами никто не ходил в бой – в лагере оставляли… А эти… Один патрон в патроннике… Может, кого и спасет… Если пехота рядом окажется или враг лишь один, и танкер не промахнется…

Олег Соджет

Понурившись, я побрел в казарму, где мои танкисты жили, хоть и не я им теперь командир, а Мындро, но все равно мы с ним как бы разделили обязанности – он в мирной обстановке и на базе командовал, а в бою я, вот и мои… И я прекрасно понимал, что, случись что, я их прикрывать останусь… Пока все не выберутся… Не брошу я их с одним патроном в тылу у немцев.

Сергей Олегович

Злобно плюнув вслед Соджету, я ушел, шваркнув дверью так, что аж штукатурка с потолка посыпалась. На ходу я бурчал чтото вроде того: «Бл… уродовались тут, как папы Карлы, строгали эти автоматы гребаные, сделали лучше оригиналов, и на тебе! Оно в позу встало и кричит, что не нравится ему! Неудобно, видите ли! Неудобно на потолке бабу драть, потому что одеяло падает! Сам же лично проверял, все проходит, во все люки, даже с магазином… Да пошел он!.. Я для него ночами не спал, искал детали, старался…» Народ из мастерской благоразумно испарился, видя, что я сильно не в духе. Закурил, сделал пару затяжек, со злобой швырнул чинарик в угол, пнул какуюто хреновину, валявшуюся под ногами…

– Олегыч! – вошел в мастерскую тот оружейник, что СВТ переделывал. – Я тут подумал немного, глянь, чо придумалось. – Он показал мне чертежик. – Сделаем этому привереде магазин вниз, надо только… – тут он пустился в технические подробности.

– И чем ему десантный вариант не нравится? – спросил я. – Компактный, маленький, нигде не цепляется ничем, я ж проверил сам! А сколько мы уродовались, специально для него магазины делали по двадцать патронов двухрядные? – Я снова сплюнул.

– Да сам знаешь, если вбил себе человек в голову, то все, лучше сделать, как он хочет, – миролюбиво отозвался оружейник.

– Ладно, зови народ, хорош перекуривать, надо работать, – сказал я. – Кто левый появится – гоните на хрен, мы заняты! – с этими словами я написал еще одно объявление: «Кто войдет без спросу – спущу кобеля, он отгрызет му…ку яйца!» – и вывесил на двери снаружи. Про то, что «страшный кобель» по кличке Цербер был, скажем так, в карманном варианте – скромно умалчивалось…

Степан

Народ отдыхает в меру способностей и испорченности. У Олега – любофф, что, кстати, совсем не плохо. У Ники – пока чтото непонятное. Нашли, блин, время, хотя это я, скорее, от зависти. Олегыч чтото изобретал. Все, короче, нормально.

Пока нормально. Но ситуация подвешенная. Для партизанского отряда мы слишком большие. И имеем слишком много техники, а уйти в леса наглухо мы с ней не сможем. Для боя с регулярной армией – наоборот, маленькие. Правда, для своего размера – зубастыееее… Но армия не посылает против лиц, шалящих на коммуникациях, силы равного размера. Посылают либо меньше, пока не считают серьезной угрозой, либо больше, когда достанут. А мы немцев достали. То есть, конечно, не только мы, но и мы тоже.

У Смоленска они тормознулись, факт. И чего им делать? Можно – собрать все четыре танковые группы в центре и ломануться на Москву не оглядываясь. Тогда нам придется гробиться, но не допустить нормального снабжения. Хотя, помоему – не пойдут немцы на самоубийство. В нашей реальности не решились в куда лучших условиях. Значит, здесь – не рискнут тем более. Второй вариант – подчистить фланги и тылы. На наш взгляд – наиболее реальный. А значит, скоро нашим ребятам севернее и южнее Белоруссии предстоит попасть под фланговые удары танков Гота и зама Гудериана соответственно. Тяжко им там будет…

А нам предстоит пообщаться с земляками фюрера из сорок пятой дивизии и их корешами из егерских команд и эсэс. Не считая борцов с кровавосталинским режимом, типа «таксистов». Как боевая сила они беспокойства не вызывают, зато сильно беспокоят как первостатейные сволочи.

Что мы этому сможем противопоставить? Один вариант – диверсионнопартизанские действия. Вариант хороший, Нике понравится, и Старинов очень нам в этом поможет. Но, вопервых – про технику в этом варианте можно смело забыть, вовторых – из нашей честной компании большинство не диверсанты. Скорее – лихая конница Семена Михайловича, сменившая коней на танки и броневики. Налететь и расстрелять. В сущности, и танки мы используем, как предполагалось применять бэтэшки перед войной. Прелесть тяжелых танков понимает разве что Док. А это означает, что скоро столкновения с немцами пойдут по «Степиному варианту». Хреновому, не правда ли?

Второй вариант – выход к своим. Сложный вариант, ничего не скажу. Требуется устойчивая связь, согласование между собой и с Москвой, разведка, авиаподдержка, карты, отвлекающие действия армии и тэде, и тэпэ. В активе – немцам будет весело нас ловить, а сколько мы успеем наворочать… Но требуется очень тщательная проработка, а то угробимся.

В рамках подготовки второго варианта Саня был отправлен Карбышевым в разведпоиск. Задача – найти площадку для приема тяжелых транспортных самолетов. Раненых и гражданских необходимо эвакуировать. Хотя понятно, что всех не удастся – для этого надо сначала Аньку от Олега оторвать. И Катерину тоже не отправишь, хотя надо. Но наша группа сейчас для нее – единственное место, где ей не страшно.

Разговор в группе ГФП ГА «Центр», временная полевая комендатура, Белосток

– В определенной степени все наши успехи на Восточном фронте обусловлены отсутствием у русских войск налаженного взаимодействия и нормальной связи.

Хочу отметить, что противник воюет безрассудно храбро и отчаянно. К сожалению, этого мало – крайне необходимо еще и умение. Пока его нет – наши доблестные солдаты болееменее справляются. Но как только в действие вступают отлично подготовленные диверсанты НКВД – армейцы впадают в ступор.

Пожилой розовощекий толстяк вытер пот с аккуратной, похожей на отполированный бильярдный шар лысины и отпил минералки.

– Както не похоже на русских – применение радиоглушения при уничтожении гарнизона, грамотно подготовленный отсечный огонь. И эти подвижные снайперские засады. – Высокий, худощавый гауптштурмфюрер из СД откинулся на спинку кресла и нервно забарабанил пальцами по столешнице.

– Не стоит недооценивать противника, мой мальчик, уж поверь старому солдату. Я ведь воевал с русскими – в четырнадцатом году, в Восточной Пруссии. Сначала мы думали, что выпнем их сразу до Варшавы или дальше, но как же нам намяли бока… Если бы Самсонов и Ренненкампф действовали осмотрительнее, кто знает, к кому повернулась бы фортуна.

– Если бы, если бы… прочесывание прилегающего леса в районе расположения деревни ничего не дало, – несколько раздраженно отозвался эсэсовец, – а вот ваше предложение, уважаемый Хельмут, по организации «ловли на живца» принесло результат – группа снайперов уничтожена.

– Мое предложение усилить состав подразделений ГФП, СД и жандармерии, увеличить посты и патрули не встретило понимания у этого остолопа Бреннеке. Особенно после уничтожения «Карла» и К98. Единственное, на что его хватило – использовать этих хорватов в «акциях умиротворения» против местного населения. Только после инцидента с депо Кобрина и уничтожения моста армейцы поняли всю сложность обстановки в их тылу.

– До этого нас вежливо извещали, что наличных частей хватает только на охрану объектов, – хмыкнул новый начальник группы ГФП.

– Больше всего пользы принесло ваше назначение к нам, мой дорогой Ланге. Я просто не понимаю, как его могли назначить на этот пост – куча амбиций, масса самомнения и абсолютный ноль в профессиональном плане. Зато старый партиец и друг чуть ли не самого Гейдриха. – Толстяк досадливо сморщился.

– Я понимаю ваше недовольство, Готлиб, пока хорваты с энтузиазмом, достойным лучшего применения, действовали в деревнях, жандармерия и полиция метались по дорогам или стояли в патрулях, русские диверсанты спокойно обделывали свои дела. Скорее всего, и гибель обергруппенфюрера неслучайна…

Начальник ГФП поднялся изза стола, подошел к распахнутому окну и присел на подоконник.

– То есть вы полагаете, Рихард, что все эти события – звенья одной цепи? – поинтересовался эсдэшник.

– Более чем уверен, Вальтер… и со мной согласен наш старина Талленбаум. – Толстяк, улыбнувшись, приложил руку к груди и слегка наклонил голову.

– Но вернемся к наши баранам, – посерьезнел Готлиб, – надеюсь, вы понимаете, что без хорошей сети агентуры нам не удастся изменить статускво в нашу пользу? И вдобавок, надо безотлагательно решать вопрос со вспомогательной полицией.

– Нда, вы явно с уважением, если не симпатией, относитесь к этим русским унтерменшам, – вскользь обронил Вальтер Золле, скучающе рассматривая свой идеальный маникюр.

– Мой мальчик, вся эта риторика насчет неполноценности славян и трескучие фразы про высшую арийскую расу хороши на партийных съездах… и, пожалуй, при нашем гауляйтере, но мы – реалисты и прекрасно понимаем, что русские – это не французы, не поляки и тем более не англичане. Вспомните – тридцать девятый год, наши победоносные войска маршем прошли по всей Европе – она рухнула, как карточный домик. А что мы имеем сейчас? Наши солдаты топчутся у стен Смоленска, до сих пор в лесах гуляют толпы русских солдат. И заметьте, вся агитация насчет «освобождения угнетенного народа России от жидокомиссаров» отнюдь не встречает отклика у этих самых «угнетенных».

Толстяк шумно вздохнул, тщательно промокнул лоб и надолго приложился к минералке.

Наступившую паузу прервал Хельмут Лемке, начальник полевой жандармерии:

– Я целиком и полностью согласен с коллегой Талленбаумом и хотел бы продолжить его мысль по поводу вспомогательной полиции – если на своих жандармов я могу положиться без оглядки, то с этими уродами из аборигенов мы еще наплачемся.

– Ну зачем же так огульно охаивать преданных нам «помощников»?! Все они питают ненависть к Советам, храбро борются с противниками рейха, – заметил Рихард Ланге.

– «Борются» они, как же, – проворчал шеф жандармов, – с мирным населением они еще могут сладить, но воевать против вырывающихся из котлов русских или же с диверсантами – кишка тонка, сразу начинают «незаметно» разбегаться. У них это называется «тактический маневр», и остаются мои ребята против злых донельзя солдат в меньшинстве. Сколько драл я их начальника за это, драл – толку чуть. Несколько раз приходилось вызывать на подмогу егерей и мотострелков – если бы не они, давно бы моих перемололи. А насчет уродов – извольте, есть в третьей роте один литовец, как его, мммм… не вспомню, так вот, этот, с позволения сказать, «борец» начал с того, что убил всю свою семью – жену, тестя с тещей и двоих детей – и подался к нам. И подобных ему – целая свора. Но это не главное – у них нет никаких абсолютно убеждений и принципов, одни лишь инстинкты.

– Вотвот, Хельмут, а у противника сплошь и рядом идейные, прекрасно понимающие, за что они сражаются и гибнут, люди, и поверьте мне – если мы не найдем способ привлечь подобных им на свою сторону, нам будет очень тяжело.

– Это понятно, Готлиб, но что вы предлагаете сделать? – спросил Золле.

– Да ничего особенного, мой мальчик, начнем с лагерей военнопленных, будем фильтровать местное население, узнаем, кто чем дышит, кто с кем дружит, и самое главное – не совершать излишне резких телодвижений..

– Вроде «умиротворений», как у Бреннеке, земля ему пухом, – буркнул Ланге.

– Неужели?.. – осторожно поинтересовался Лемке.

– Именно, и, говорят, не только он один, – нехотя ответил шеф ГФП, – насколько мне известно, фюрер и так был в гневе после гибели «быстроходного Гейнца» и взрыва «Карла», а уж после гибели Гейдриха вообще пришел в неистовство – и полетели головы, из армейских ктото, из абвера и из СС…

– Бреннеке пострадал больше всего изза взрыва станции Кобрин, – отозвался эсэсовец, понизив голос, – как под большим секретом поведал мне приятель отца из РСХА, планировался совместный визит гауляйтера и самого фюрера в Белоруссию, и с этой целью в Белосток и Кобрин прибыли лица из имперской канцелярии, управления охраны и строители Тодта. Как вы помните – от станции после взрыва практически ничего не осталось…

– Это было чтото, – нервно хихикнул толстяк, – особенно меня впечатлили колеса от вагонов, порхающие в небе, как бабочки. Я как раз подъезжал к Кобрину… незабываемое зрелище, скажу вам.

– Просто Кракатау, господа, – передернул плечами жандарм, – мало того, среди некоторых военных возникла паника – мол, русские применили «чудооружие», – пришлось даже обезоруживать и связывать особо нервных.

– Меня больше всего впечатлила процедура составления списков погибших и опознания тел, которые удалось найти, – хмуро произнес Рихард, – но последовавшие потом разбирательства превзошли все виденное.

– Но к делу…

– Итак, что мы имеем на сегодняшний день – группа или группы диверсантов неустановленной численности, базирующиеся предположительно в окрестностях Бреста, Кобрина, Пружан, Вельска, Янова и Белостока. Возможно, дислоцируются, по неподтвержденным данным, на какомто армейском резервном объекте. В эту пользу говорит наличие у противника легкой бронетехники, автомашин и тяжелого стрелкового вооружения. Далее, несмотря на все усилия трофейных команд, до сих пор на дорогах Брест – Пинск, Брест – Барановичи и Варшава – Гродно остаются десятки единиц вражеской бронетехники, автомашин, тракторов и орудий. Вкупе с нехваткой личного состава для эффективной борьбы с вышеозначенными диверсантами все это создает предпосылки для полнейшей свободы их действий. Также вызывает сомнения применение вспомогательной полиции и добровольцев из хорватской дивизии. Резюмируя все сказанное, считаю нужным обратиться к армейцам для привлечения на постоянной основе мотопехоты и егерей совместно с жандармерией для оперативных действий. Задачей СД и КРИПО становится, прежде всего, создание сети агентуры из числа местных жителей, особенно тех, кто пострадал от Советов, перевербовка в идеале большевистских активистов и привлечение в ряды полиции бывших военнопленных…

Степан

Саня нашел площадку для самолетов. И случилось то, что мы должны были вообщето предвидеть: когда новость расползлась по лагерю (настукать по шее особистам), обе «леснички» просто растворились в воздухе. Их нигде не было. Лагерь был поставлен на уши, однако поиски результата не дали.

…Шорох сбокусзади ничего хорошего предвещать не может, проверено. Резко оборачиваюсь, одновременно опуская руку на кобуру, и… И с трудом сдерживаюсь от матерной тирады. Длиннющей тирады. Но…

…На лице одни глазищи. Кроме них, нет ничего. А в глазищах…

– Кать, – делаю шаг навстречу, она пятится и шепчет:

– Не надо…

Тьфу ты, блин, вот…

– Кать, никто тебя никуда против воли не отправит, – нет, таки споткнулась, – вставай, неча на земле лежать.

– Правда?

– Правдаправда.

В руку вцепилась, как клещами. Поднялась и разревелась, плотно вцепившись уже во всего, так сказать, меня. Вот и ладушки. Говорят, если выплакаться – легче станет.

– Я, где Аська прячется, знаю, – ага вроде и правда, легче.

– Ну, пошли, покажешь.

Аську, впрочем, нашли уже без нас. Зато наш отрядный врач высказала все, что думает о тех, кто сбегает, не долечившись. Из госпиталя в итоге меня выгнали. Ну, ладно, раз выгнали, значит, пойдем, мы не гордые.

– Степ, привет, – тьфу ты, блин, Аська, нельзя же так.

– Приветпривет, – сплошная, блин, фамильярность. Нет, чтобы на «вы» да по фамилии.

– Тебя Катька зайти просила, – хмм, с чего бы это?

– Ладно, зайду.

И все же, что могло случиться? Ладно, зайдем – узнаем.

– Здравствуйте, товарищ Степан, – ндаа, напросился.

– Не надо на «вы». Просто Степан, не настолько я старый. Что случилось?

– Вот, – протягивает сложенный лист бумаги. Заявление, хм… «Прошу зачислить в отряд», дата, подпись. И чего делать прикажете?

– Пойдем к генералу, это он решает.

Дмитрий Михайлович выслушивает внимательно, садится за стол, чтото пишет и вручает Кате собственноручно написанную бумагу, подтверждающую зачисление Екатерины Ивановой в отряд «т. Карбышева» в качестве помощницы санинструктора. Вы выражение «светится от счастья» слышали? Воочию убедился, что совсем это не преувеличение. Катерина упорхнула, а меня генерал вежливо попросил остаться. И очень вежливо описал то, что он со мной проделает, если чтото с девчонкой случится.

Вот так получилось, что стал я инструктором подрастающего поколения. И топаю к Олегычу поинтересоваться, нет ли у него в хозяйстве «ствола», который был бы по руке двенадцатилетней девочке.

Сергей Олегович

Лесничке я выдал тот самый «бебибраунинг», очень он ей понравился: маленький, симпатичный и бьет хорошо. Потом, чтото вспомнив, я ушел в склад, долго там рылся, а потом вытащил оттуда здоровенный сверток и с грохотом положил его на стол:

– Смотри, чего у меня есть! – говорю. – Крепостное ружье ГанаКрнка! Зверьмашина! Двадцать и три десятых миллиметра калибр! Даже амортизаторы отдачи есть и работают. И патроны есть к нему. Берешь?

– Нет, не беру, – ответил Степан, – слишком тяжелая, сошек нет, патрон совершенно нестандартный – расстрелял БК и все, оптики нет, а если поставишь, то как бы не рассыпалась… Определенно не КСВК, да и ту бы я не взял даже в полном комплекте, слишком тяжелая. Что та, что эта. Сам с ней бегай. Или лучше с «гатлингом» наперевес, как Терминатор!

Разговор в группе ГФП ГА «Центр», временная полевая комендатура, Белосток. (Несколько дней спустя)

– Начнем, господа? – поинтересовался Ланге. – Кто желает быть «примусом»? – щегольнул он знанием латыни.

– Пожалуй, я, – хитро улыбнулся толстяк, собрав лицо в мелкие морщинки и став похожим на СантаКлауса, но вот маленькие, остро и умно поблескивающие изпод лохматых, кустистых бровей глазки наводили на мысль, что этот добродушный человек может быть весьма опасен и жесток. А собравшиеся в кабинете сослуживцы знали Готлиба Талленбаума как весьма опытного, дотошного и въедливого полицейского. Вдобавок, весьма прямой и неуступчивый в отношении своей работы, он оказался неудобен для своего прежнего начальства в Бремене, и, воспользовавшись оказией, его переместили в группу ГФП…

– Хочу прежде всего вернуться к уничтожению «Карлов» – что меня поразило, так это то, что нападавшие, взорвав одно орудие, другое, судя по всему, захватили с собой. Насколько я выяснил, просто так увезти многотонное сооружение не получится, и вдобавок – его следов так и не нашли. Что позволяет предположить – наши противники имеют высшее техническое образование и хорошо маскируются.