Текст книги "Изгои (часть 5)"

Автор книги: Федор Гришанов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 7 страниц)

Арбалет сделал для себя в кочегарке небольшой спортзал и всё свободное время проводил там. Немец стал напрашиваться к Арбалету заниматься в кочегарке вместе.

– Я – боксёр. Надо форму поддерживать.

Но Арбалет был непреклонен. Он не хотел кого-то ещё допускать в своё «святая святых», и решительно, но вежливо отказал Немцу. Тот почему-то сразу взбеленился:

– Ну, мы с тобой ещё разберёмся! Слышишь?

– Ага, всегда готовы.

Немец кипел от злости и гнал жути. Был он крайне обидчивым и злопамятным, но Арбалет старался не обращать внимания на такого явного дебила.

Как-то они с Женей пришли к завхозу 9-го отряда за чаем. Отряд блестел как пасхальное яйцо. Блатные и вязаные сидели в телевизионке (ПВС) и смотрели телек, все дружно ржали над какой-то забавной сценой, а в это время отрядные мужики (а их отряд катал валенки), пришедшие с промзоны и валившиеся с ног от усталости, буквально замерзали на холоде. Но в отряд их не пускали блатные под предлогом уборки. Вот тут уж Арбалет не выдержал и всё высказал Немцу.

– Нормальные вы смотряги, даже в телек смотрите, а мужики на улице мёрзнут.

Арбалет при всех снял маску с Немца и обнажил его истинное лицо, приобретя себе непримиримого и мстительного врага. Тот закипел от ярости, соскочил со своего места, ядовитые слюни летели в разные стороны. Он злобно зашипел на Арбалета:

– Ты! Не лезь в нашу жизнь!

– Видно вас, блатных, только о своей утробе заботитесь, а на тех, кто в пром.зоне за вас пашет, вам наплевать!

Арбалет уже вдоволь насмотрелся на этих показушников, так неумело скрывающих своё прогнившее насквозь нутро. Очень не хотел Арбалет быть таким же, как они.

На 9-м отряде досиживал свой срок иркутянин Никифор, близкий друг Бойца, знаменитого Вора в законе. И хоть спали они с Немцем в одном проходе, постоянно общались, но внутри всё же недолюбливали друг друга. Этот Никифор в натуре оказался здравым дядькой и неожиданно вмешался в назревающий конфликт (к немалому удивлению многих присутствующих)… на стороне Арбалета. Немцу пришлось со скрежетом зубовным замолчать. Промёрзших до костей мужиков-работяг милостиво запустили в отряд.

Арбалет очень уважал Никифора, который мог бы спокойно жить в шоколаде, если бы не общая слабость бакальских сидельцев. Но он хоть чего-то добился в этой жизни, общаясь со многими Ворами более чем на равных.

Боец, за две недели до своей смерти, приезжал в зону к Никифору; и Арбалету повезло познакомиться с этим легендарным человеком. Тот смог договориться с администрацией, зашёл в штаб и в кабинете БОРа встретился с Никифором и Арбалетом. А через две недели Арбалет увидел в теленовостях как в Москве застрелили Бойца при дележе сфер влияния. Арбалет сразу побежал к Никифору и всё ему рассказал. Он ушли в кочегарку, подальше от посторонних глаз и ушей. Там обычно немногословный Никифор с болью душевной поведал Арбалету всё: кто за всем этим стоит, и конкретно за смертью Бойца. А потом как-то спокойно и равнодушно добавил:

– И меня после освобождения ждёт тоже самое.

– А ты езжай к нам, в Челябу.

– Да нет, братан, спасибо. Поеду домой в Москву. Дела.

Вот так и утекали лагерные будни: где в дружбе, где в интригах, то в спорте, то в наркотиках. Здравомыслящему человеку, наверное, трудно представить себе эту Всесоюзную здравницу, куда сгребали «санаторных» больных со всей страны, где всем нужно своё место под Солнцем, где все хотят жить, а вот способы выживания у всех – разные.

Взять, к примеру, уже неоднократно упоминавшегося Креста. Этот наркоман был злым под наркотой, мог воспользоваться силой и избить кого-нибудь непохожего на него самого, он привык сразу решать всё кулаками, воспитывая накосячивших наркоманов, но он никогда не позволял себе лишнего, того, что выходит за рамки понимания, он органически был неспособен на интриги, предательство и другое подобное блядство.

Снова потихоньку употреблять Арбалет начал с Молодым. Когда к ним приезжали друзья со свободы, они никогда не забывали прихватить с собой и наркоту. Под видом деловых партнёров-заказчиков заходили с Начальником пром.зоны в его кабинет, где их уже ждали предварительно вызванные Молодой и Арбалет. Начальник сразу же выходил из кабинета. Наркоту делили на две части в целях безопасности, Арбалет, забрав свою долю запрета, немедленно уходил в отряд. Молодой, немного поговорив с приезжими «бизнесменами», уходил вслед за Арбалетом. Ходили они по зоне, можно сказать, как по лезвию ножа. Жизнь становилась интересной, многоцветной и… опасной. Вот так успешно и продвигался курс лечения наркоманов… от 62-ой статьи.

Отраву Молодой и Арбалет не жалели, а наоборот, с её помощью налаживали среди зеков связи и отношения. Привозили им для зоны каждый раз немало: граммов этак по 100. В то время даже в Челябинске достать героин было трудно, а у них в зоне было его более чем достаточно – море разливанное.

Сотрудники администрации конечно понимали, что пока наркоман сам не захочет бросить своё «увлечение», никакая принудиловка не заставит его сделать это; а наркоманы, в свою очередь, думали, что общество, в духе ханжеской общественной морали, просто направило их в ссылку, но главной сути о наркотиках и наркоманах не знает и понимать не хочет.

На благоприятном фоне этих противоречивых мнений сотрудники администрации во многом сами способствовали массовому распространению наркоты.

Коля Мельник был уникальным сотрудником. На вид строгий, требовательный и неподкупный, он регулярно выявлял нарушителей режима и неумолимо садил их в ШИЗО. Кроме официальной службы занимался ещё и общественно-полезной деятельностью: собирал архив о Великой отечественной войне. Например, брал тему «Второй Белорусский фронт» и со всех источников собирал материал: делал вырезки из газет, заставлял зеков делать записи в тетрадях о своих родственниках – участниках боёв. Потом забирал эти тетрадки себе и составлял отчёты о боевых подвигах нашего народа в прошедшей войне… Молодой хорошо знал Мельника ещё с 80-х годов, когда первый раз отбывал на Бакале. Их дружеские отношения возобновились, и «честный сотрудник и бескорыстный общественный деятель» Коля снова стал возить наркоту в зону (и не только в неё). Когда Коля ехал по служебным делам в Челябинск, Молодой снаряжал его к своим в спортклуб, где собиралась братва. Те снабжали Мельника всем необходимым, ну и ему, соответственно давали на «жили-были». А впоследствии, когда Молодой освободился, Коля ездил к нему в Челябу и возвращался оттуда с пудовыми грузами контрабанды.

Извинить таких «общественных деятелей» могло только то, что в те времена зарплаты у сотрудников были буквально мизерными. Вот на этом многие и играли.

Потом Коля Мельник и водку начал продавать… прямо с Дежурной части. Где он её брал – неизвестно, но вся свиданочная под полами была плотно упакована нашей национальной гордостью. Потом всё-таки Колю взяли с поличным и уволили на пенсию. Теперь этот уникальный типок – заслуженный и почётный пенсионер, ветеран наших непрошибаемых Органов. Успехов тебе, Коля, в воспитании внуков, достойных продолжателей твоих славных дел!

Подавляющее большинство сотрудников администрации были откровенными пьянчужками. Пили горькую, за редким исключением, почти все. Опера пили все поголовно (Но сразу оговоримся, что быть пьяницей – это ещё не значит брать взятки и таскать в зону наркоту). Только один сотрудник был с высшим образованием, все остальные – после армии.

Самый главный опер, Белый, был просто чертовски зол и жесток. Очень любил колотить перепуганных зеков. Демонстративно-показательно одевал кожаные перчатки и смотрел на реакцию подвластных ему и беззащитных зеков. Если зек трясётся от страха, он просто упивался и наслаждался созерцанием этого страха.

Курировал Белый непосредственно отряд Немца и карантин Рафы. С последним у Белого завязались тёплые отношения. Он заставлял Адидасовцев бить этапников – особенно почему-то не любил москвичей – и отбирать у них деньги и вещи, которые неутомимый Рафа носил Белому, поил и кормил его с ложечки. А тот, в благодарность за неиссякаемый приток дани, крышевал его в зоне и отмазывал от запалов, но постоянно требовал от Рафы денег, и ещё денег. Жена Белого – не последняя, видать, стервоза – очень любила дорогие подарки. И Рафа постоянно одаривал Белого, обхаживал его, располагал к себе, а потом лил на своего соперника Креста, чтобы того этапировали, наконец, на родину. Иногда Адидасовцы били по самому чувствительному и уязвимому месту Белого – по его жадности, – и говорили ему: «Вчера у Креста видели целый рулон с деньгами» (А Крест никому не платил) – и Белого начинало трясти как лихорадочного от негодования (Белый ещё не раз появится на страницах нашего повествования, но мы немного опередим события и расскажем о его дальнейшей судьбе: Кончил он, как и большинство чрезмерно алчных людей, плохо. Слил Белого его верный друг и подельник Рафа. Когда в зону понаехала беспристрастная Управа разбираться по нескольким инцидентам, оказалось, что прозорливый Рафа, заранее чуявший любую опасность, заблаговременно раздобыл где-то маленький магнитофончик, с которым ходил на приватные беседы в администрацию и всё записывал. И, когда Рафу захотели раскрутить за какое-то преступление в самой колонии (избил кого-то из «неприкасаемых»), он и представил сыскарям свою плёночку. Над мирным бакальским небом разорвалась информационная бомба. Главный опер Белый от страха подался в бега, но вскоре его взяли и посадили в колонию для сотрудников. – Странное дело: оказывается и у нас иногда справедливость, дурёха наивная, торжествует!).

Остальные опера тоже делали вид, что работают, но сами собирались на службе, чтобы пить горькую. Их дневальные сшибали у зеков всякую жратву на закуску. А когда смена заканчивалась, все расходились по домам, пошатываясь и грозя кулаками в сторону зековских бараков: «Смотрите, черти, чтобы никаких нарушений в наше отсутствие!»

Младший состав – дежурные, контролёры – тоже были набраны по весьма своеобразному методу. Для приёма на работу требовалось, чтобы их IQ не превышал среднего уровня. Такой недалёкой публикой Начальнику колонии всегда легче управлять.

Прапор Гриша тоже был замечательным, в своём роде исполнителем государственной воли. Этот типок, непонятно с какой стати, почему-то возомнил себя этаким бакальским Аль-Капоне, может быть, потому что жил в одном доме с наркобарыгой, который был его одноклассником. Тот снабжал его героином, а Гриша под шумок, воспользовавшись соответствующей обстановкой в зоне (все рвут, а он, сам Аль-Капоне, хуже других?) сбывал этот героин через Лебедя, старшину ШИЗО – конченого наркопитона. Итак, алчный прапор Гриша начал регулярно носить в зону контрабанду, возвращаясь домой с согревавшими военную униформу деньжатами. Увы, любой чрезмерно доходный бизнес не может продолжаться вечно.

Лебедь, не имевший своих денег (а в то время ходили миллионы) задолжал Грише целую кучу неконвертируемой нашей валюты. А легкомысленный Гриша уже вошёл в образ: походка от бедра, шапка набекрень, словом, самый крутой прапор. Вся смена его стыдливо молчала, потому что все были должны, и Гриша окончательно возомнил себя неуязвимым крутышкой.

Лебедь задолжал очень много, и стратег-несмышлёныш Гриша разработал план, как вернуть долги и наказать Лебедя. А Лебедь в это время заказал Грише 10 грамм, набрав в зоне денег (в том числе и у Адидасов на 5 гр.). Гриша вместо героина принёс пудры и отдал её Лебедю. Лебедь передал товар в зону. Но там опытные и принципиальные потребители быстро поняли, что Лебедь подсунул им фуфло. Сразу начался отлов. Блатные поймали Лебедя на МСЧ и сразу стали его за фуфел бить. Двухметровый рост и крепкие мышцы не спасли Лебедя от бешеной ярости зеков. Рафа затащил его в палату и принялся охаживать слева направо, другие возмущённые зеки пинали Лебедя со всех сторон. Тот выл и взывал о помощи. Он клялся и божился, что его обманул прапор Гриша, подсунувший ему пудренный фуфел. Позвали на МСЧ Гришу.

Этот глуповатый наивняк и представить себе не мог, чем эта встреча для него закончится. В палату Гриша вошёл своей излюбленной горделивой походкой крутого наркобосса. Рафа не смог стерпеть такой наглости, подпрыгнул и с одного удара сбил Гришу на пол. Кира тут же достал бутылку водки и начал насильно поить Гришу, пока другие зеки запинывали со всех сторон нашего «крутого наркобосса». Гриша и подумать никогда не мог, что зеки могут так бить «администрацию». В общем, нагнали Грише такого страха, что он, глубоко потрясённый случившимся с ним казусом, побежал к ДПНК и отпросился домой под предлогом срочной болезни жены, а сам побежал умолять соседа, чтобы тот снабдил его героином в возмещение убытков.

На следующий день Рафа был уже со своим героином и… со свежей информацией для Белого. Была пресечена очередная попытка наркотрафика в зону. Гриша парился на следственных нарах. Все были довольны. И никто не догадывался о том, что хитроумный Рафа пишет их легкомысленную болтовню на свой секретный магнитофончик (Дорогие агенты ФСБ! Если в ваших уплотнённых рядах образуются вдруг кадровые проблемы, мы настоятельно рекомендуем вам принять на вашу опасную и трудную работу нашего замечательного героя – Рафу бакальского!).

Словом, администрация и зеки рысили к светлому будущему в одной упряжке. Это только сверху казалось, что одни были пациентами, а другие – лекарями. На самом деле, больны были все. Все дружно летели в Ад.

Когда Женя освобождался, он познакомил Арбалета со свиданщицами, которые тоже очень любили деньги и ширпотреб. Арбалет выполнял все их просьбы. Через «свиданку» была организована одна из дорог, и когда надо было что-то затянуть в зону, Арбалет шёл и договаривался со свиданщицами, которые не шмонали по-настоящему, а только создавали видимость. И никто им ничего не говорил. У главной свиданщицы Светы муж – Начальник местного РОВД. Каждый день он встречал её с работы и, конечно, знал за все её проделки, но ничего не мог поделать со своей обожаемой супругой.

Зато все жили дружно. Исправлять и лечить наркоманов – напрасный труд. Они – дети Каина. Сами сидят по уши в грязи, и всех, кто рядом, замазывают этой жироподобной грязью. Но все жили и не унывали. Словом, образцовая наркоколония. А может быть, так и везде?

В пром.зоне – напряжённая духовная жизнь и своя подпольная движуха. Гараж тоже на автомобильных колёсах тянет своё. Неугомонный Рафа, знавший «что, где и как», решил, под крышей Белого прибить и пром.зону. для начала они втроём пришли в гараж к Мужику, старшему гаража, и начали подминать его под себя. Но тот знал себе цену. Ему Рафа – не авторитет. Он общается с Хозяином и БОРом напрямую, занимаясь ремонтом и их личных машин. Но сорвавшийся с цепей Рафа был неумолим.

– Или ты с нами, Мужик, или ты – никак.

Тот отказался и был избит чуть ли не до полусмерти. А утром Белый отмазывал Рафу, докладывал на оперативке, что силами зеков было остановлено поступление в зону алкоголя и наркотиков. И организовал и заведовал этим… Мужик, который, прикрываясь своей должностью, тянул в зону контрабанду и распространял её среди зеков.

Искалеченного Мужика до выяснения убрали с гаража и отправили на сан.часть отходить от побоев. А Рафа с помощью Белого поставил в гараже своего человека, прибрав к рукам ещё один канал поступления контрабанды.

Этот Мужик был другом Креста, который понимал, что всё это оговор и подстава. Крест был вне себя от ярости и позвал своих:

– Пошли базарить с этой мразью!

Крест при всех кинул Рафе предъяву, но этого хитроумца не так-то просто было сбить с панталыку и прибить на месте. С одной стороны была сила, и у Адидасовцев тоже сила. Началось решалово. Конечно, все были хороши, но Кррест хотел уличить Рафу в сговоре с администрацией, в том, что он ссучился, и просто прибить его. Наглый татарин не уступал.

– Послушай, Крест, это – серьёзная предъява. Похоже, что ты у этого оперативника сидел под столом, коли так осведомлён. А? Твоё обвинение строится на догадках. Это – вата.

Арбалет только усмехался, глядя на то, как ребята выясняли, кто из них блатней. В результате разговор кончился ничем, так, взаимным фырканьем (Конечно, постороннему наблюдателю всё это может показаться просто «вознёй в ширинке у великана». Но напрасно вы, читатели, думаете, что ваша вольная жизнь наполнена каким-то особым смыслом. Может быть, вся ваша вольная жизнь – такая же мелкая и бессмысленна суета…).

Рафу эти справедливые обвинения крепко задели. Выбрав подходящий момент, он пошёл к Белому.

– Убирай его, начальник! Он нам с тобой мешает прибить всю эту зону. Все наркотвари должны платить нам. А тут конфликтная ситуация. Иди к Хозяину. Пусть этого Креста увозят отсюда. Пока он здесь, ничего хорошего не выйдет – диктовал Белому хитрый и подловатый Рафа.

И Белый пошёл к Начальнику, прикрывая свои меркантильные интересы тем, что Крест живёт на положении, тянет в зону наркоту, купил многих сотрудников и его, как отрицательно настроенный элемент, не поддающийся исправлению, требуется отправить на родину для дальнейшего отбытия срока наказания. Начальника убедила пламенная речь Нач.опер.части и он подписал соответствующую бумагу.

Воля Начальника – закон для сотрудников колонии. Отправляла Креста из зоны смена Фрола.

Крест был в кипише от такого беспредела, ведь до конца «лечения» ему оставалось ещё четыре месяца.

– Да никуда я не поеду! – кричал он на Фрола, когда тот принёс ему билет.

Но Фрол, кроме всего прочего, был ещё и крепкий службист.

– У меня приказ: отправить вас на этап.

День был выходной, никого из администрации в зоне нет: все на честно заработанном отдыхе. Даже БОР ничего не знал об этих закулисных движениях. Всё было сделано тихо, хотя неистовый Крест и попортил кровь Фролу в день своего отъезда. Долго тот будет помнить, как вывозить из зоны блатных.

Крест всё связал воедино и всё понял: это подлый Рафа сожрал его и вытолкал из дорогой его наркоманскому сердцу зоны.

– Ну, мразь, я тебя убью! – тщетно сотрясал бакальский воздух разгневанный Крест.

Они с Рафой больше никогда не встретятся в этой жизни. У каждого – своя судьба. Их корабли столкнулись в океане, и разошлись, слегка помяв борта.

Провожал Креста только Арбалет. Буйный правдолюбец Крест крепко ценил Арбалета и только с ним не конфликтовал. У них были разные способы выживания в той неизлечимой зоне, но они уважали друг друга и часто вечерами гуляли по зоне вдвоём. Крест так живописно изображал просто ужасающие сцены из своей содержательной бандитской жизни!

А вот Молодой и Крест недолюбливали друг друга. Каждый старался показать, что тоже вес имеет. Однажды, будучи подшофе, Молодой высказался прямо:

– Ты для меня не Крест, а Крестик. Там у себя, на родине, будешь блатовать, а здесь, на Урале, будь попроще. Не пыли. У нас и своих отморозков хватает.

Крест побагровел, но смирил свой пыл перед почтенным возрастом Молодого, но отношения их после этого явно остудились. И провожать Креста Молодой не пошёл. Только выглянул из отряда, махнул Кресту напоследок рукой, повернулся и скрылся за дверью. Такова жизнь. Вчера были вместе, а сегодня уже – врозь. У каждого – свой путь в этой жизни (но ведёт он – посмейтесь, дорогой читатель, – в одно и то же место).

Ехать домой, во Владивосток, пришлось на кумаре, без наркоты, которой было у него в достатке здесь в зоне. Его ждали впереди много этапных камер, много тюрем и много разных людей…

– Ну, дай Бог, брат, тебе всего самого хорошего в пути. Не забывай.

Арбалет и Крест крепко обнялись на прощание. Креста загрузили в воронок, и поехал он в туманную даль своего непредсказуемого будущего.

Возвращался в свой отряд Арбалет в расстроенном и удручённом состоянии духа. Обстановка в лагере и соотношение противоборствующих сил кардинально поменялись. Железный Крест один мог противостоять и давлению администрации и проискам Адидасовцев. Но Креста увезли. Женя и Молодой собирались домой, готовили документы на УДО и думали только об этом. Арбалет мысленно прикидывал соотношение сил и составлял в уме список тех, кто способен умерить коммерческий пыл зарвавшихся Адидасов. Сей «судьбоносный» вопрос пока одиноко завис в наэлектризованном бакальском воздухе.

Вдоволь наглядевшись на междоусобные зековские склоки, Арбалет убедился в том, что нынешние «чёрные» (смотряги) и должностные (активисты) мало чем отличаются друг от друга. Умудрённая многолетним опытом Администрация на выходки и проделки и тех и других смотрела сквозь пальцы, дозволяя им многое, лишь бы они контролировали отряды и управляли уголовным элементом. Главное при любой политике: удерживать зековскую массу в рамках приличия. Возитесь между собой. Рвите друг у друга чубы, но о воле позабудьте.

Когда увезли Креста, Адидасы резко активизировали свою внутрилагерную деятельность. Начали с главного: расставлять на доходные места своих людей, даже не скрывая свои шкурные интересы и непомерные аппетиты. Их амбициозный лидер Рафа был наверху блаженства и самодовольно потирал руки от результатов удавшейся комбинации.

Но все эти глобального масштаба лагерные проблемы вскоре были отнесены на второй план собственными араблетовскими проблемами.

Он то бросал употреблять, то снова начинал, мучаясь и проклиная свою зависимость. Ходил к врачам, всё же надеясь на излечение, но оно, почему-то не наступало. И если лагерные врачи-наркологи прямо в глаза не говорили о перспективах медицинской помощи, то по их поведению легко можно было определить их гиппократовские мысли: «Сам залез на наркотики, сам и спрыгивай. А лучше садись в ШИЗО, там всех вас вылечат».

Короче говоря, сами врачи, не имевшие в то время ни чётких методик лечения, ни надёжных препаратов, и не надеялись на возможность освобождения этих несчастных погибающих людей от всесильного наркотического дурмана. И большинство зеков-наркоманов с откровенной насмешкой относились к лагерному принудительному «лечению», но, учитывая обстоятельства, умело и ловко создавали видимость, что они лечатся.

Всем им было интересно – да и самолюбию льстило – именно в зоне сорвать запретный плод, замутить втихую, затянуть наркоты, расслабиться и уйти в себя от мелкотравчатых и убогих лагерных проблем и от однообразной, бессмысленной суеты. Разум наркомана устроен так, что он привыкает принимать решения, да и просто жить, под наркотой. А вот когда её нет, тогда и начинаются всякие болезни, неврозы и прочие неприятности. Постепенно у наркомана теряется смысл жизни. Он начинает понимать, то всё его миросозерцание, его дом построены на сыпучем песке, подверженном любому дуновению равнодушного окружающего мира. Наркоман, безусловно – слабый человек, его постоянно терзает чувство непреходящей обиды, когда окружающие его люди равнодушно-презрительно смотрят на то, как он погибает, и не протягивают ему руку помощи, а самодовольно потирают свои белые ручки.

А он безвозвратно гибнет в одиночестве, понимая и свою несостоятельность, и слабость современного разобщённого общества. Ему кажется, что все другие люди тоже неизлечимо больны, что они находятся в спячке, убаюканные обыденностью и однообразием жизни. Он думает, что на этой земле никого, кроме изгоев, нет. Когда в ломке он просыпается от боли, он ужасается происходящему с ним, переносит мысленно этот ужас на других людей, и, вместе с другими клиентами Адской кухни, задаёт в ускользающую бесконечность многовековой и безответный вопрос: «Чья же это вотчина, наша маленькая круглая Земля?»

Единственной светлой отдушиной для Арбалета в этом государевом пекле была Наташа и их редкие встречи. Но завистливые лагерные доброхоты доложили операм, что между ними что-то происходит. Ретивые служаки с радостью ухватились за эту ниточку и начали «разрабатывать» Арбалета. А у того в штабе дневальными служили два его хороших земляка, которые всегда вовремя предупреждали нашего героя о готовящихся против него действиях. Операм очень хотелось взять его с поличным, то есть на месте преступления, и когда Наташа была на сутках, эти оперативные дуболомы всю ночь просиживали в сугробах, ожидая вездесущего покорителя дамских сердец. А тот злорадно посмеивался и не приходил полакомиться ожидающим его российским сыром. Наконец операм надоела эта зимняя ловля блох, но они крепко обозлились на Арбалета за свои неудачи и решили про себя: «Если не так, значит по-другому, но мы всё равно тебя возьмём и сгноим в ШИЗО, проклятый Отелло!»

Вполне вероятно, что тут подсуетился и Рафай, периодически подливавший операм свою информацию. У него везде были свои люди и свои осведомители. Пожалуй, он был даже круче любого опера, зная всё, что происходило в лагере. А «кто владеет информацией, тот владеет миром» (Извиняемся, мы увлеклись, на самом деле мы хотели сказать «этой проклятой задрипанной зоной»). Но и у всемогущего Рафая тоже была слабость к наркотикам. А на этой слабости, как и на песке, совершенно бесполезно закладывать любые фундаменты, а тем более строить радужные перспективы на счастливое будущее. Всё рано или поздно разрушится и растает как пустынный мираж.

Понимая всё это, Арбалет очень не хотел, чтобы наркота стала главным содержанием и смыслом его жизни. Должно же быть что-то выше и сильнее этой беды – наркозависимости? А что? Вот и придётся нашему загнанному в угол герою поискать и найти то, что станет крепкой опорой, противовесом этой собственноручно выращенной душевной язве. В минуты просветления он понимал, что такое «Путь воина», осознавал, кого он должен победить в самом себе. Но для победы над главным врагом нужны силы, мотивация, знания, опыт, мужество и… свобода от страха. А взять всё это нужно было у жизни, приобретая и выхватывая из её необъятных глубин самое ценное и самое долговременное.

А для чего, собственно говоря, всё это было нужно нашему беспокойному герою? Множество людей живёт себе спокойно и поплёвывает на эту дремучую вечность. Арбалет часто задавал себе простой (неразрешимый и для мировой философии) вопрос: Зачем именно он пришёл именно в этот мир? Может быть, даже не стать кем-то, а просто победить самого себя? Сведущие люди поговаривали, что истинный смысл жизни открывается некоторым духоборцам только на смертном одре. По молодости лет Арбалет и на это надеялся (совершенно напрасные и ложные надежды).

Для нашего беспокойного героя жизнь человеческая была загадкой, тайной. Которую он должен разгадать (Ах, Арбалет, Арбалет! Да разве сможет человек разгадать эту тайну! Даже сами Боги вряд ли понимают, зачем заварили они эту кашу – человеческую жизнь. Ведь ничего путного из их дурацкой затеи не вышло). Иногда Арбалету казалось, что непреодолимая завеса чуть-чуть приоткрывается, но он тут же упирался в тысячелетние замшелые стены, со всех сторон окружающие человеческое сознание. Ему казалось, что за этими стенами – другой, сказочный и справедливый мир, где все люди – братья, где нет страха и болезней, где все вместе живут и радуются, понимая, что только в единстве их сила и надежда на жизнь вечную… Но в чём загадка этой несокрушимой стены, где её слабое место?

И упрямый Арбалет верил, что когда-нибудь он станет просвещенным и просветлённым, а пока необходимо жить, учиться, познавать всё новое, и, главное, ничего не бояться. Если уж ты рождён в этот мир, то значит – не случайно, и относиться к своей жизни надо с бережной осторожностью, именно как к дару божьему.

А пока он, находясь на самом дне нашего общества, всё же видел впереди отдалённый свет и верил, что пройдёт все испытания и приблизится к этому свету, потому что каждый человек должен верить не только в чудо своего рождения, но и в чудо всей своей жизни.

Арбалет провёл многие годы за тюремными решётками, но, как это ни удивительно и ни странно, никогда не сожалел об этом. Сколько замечательных книг придёт в его жизнь, какой неизгладимый след оставят они в его душе! Как много интересных и самобытных людей повстречал он на казённых дорогах! Какими верными друзьями и какими ожесточёнными врагами оделила его судьба! Он действительно жил, искал, ошибался, падал, но вставал и снова жил и шёл дальше. В его сердце поселился бог, и жить ему стало намного проще и легче. Осознание этого стало надёжным щитом для него на переломах суровой жизненной школы. Он благодарил провидение за всё: и за хорошее, и за плохое. Он научился не оценивать эту жизнь, а просто жить.

А пока в зоне необходимо было в любых ситуациях оставаться человеком, достойным своего имени. И даже если кто-то ошибётся в чём-то, унывать не надо. Пока человек жив, у него всегда есть шанс и время всё исправить. Ведь это наш мир, и даже в самых крайних ситуациях и обстоятельствах возможно находить что-то полезное и светлое. Главное, не бояться искать в этой мутной и грязноватой жизни то, что тебе нужно. В конце концов, находит только тот, кто ищет.

Хитрозадый Рафа долго не лез на самые первые роли в зоне. Присматривался, выжидал, как дикий зверь перед решающим броском на добычу. Продолжал укреплять дружеские отношения с администрацией. Старшего оперативника Белого фактически пленил и держал в руках, хотя тот думал, что всё наоборот. Рафай, обладавший несомненным дипломатическим даром, понимал, что на его пути к полному захвату всей власти в зоне оставалось практически только одно препятствие – Арбалет.

Алчущий установить полный контроль над денежными потоками Рафа сумел прижать почти всю отрядную блоть (блатных), находя с помощью своих осведомителей за каждым из них очевидные косяки. Уже почти вся зона платила ему. Тех, кто отказывался платить, жестоко избивали двухметровые рафаевские рынды или, с помощью оперов, надолго упекали в ШИЗО, чтобы все остальные молчали и платили деньгами или наркотиками. А если Рафа узнавал, что где-то кто-то колется втихую, он шёл туда со своими и жёстко пресекал это своеволие.

Но административным органам такой откровенный беспредел, как это ни странно, был только на руку. Их нисколько не смущали сломанные рёбра, лопнувшие селезёнки и даже более серьёзные травмы и увечья. Они смотрели на всё это с невозмутимым олимпийским спокойствием и радовались тому, что их оголтелый протеже Рафай держит всех в страхе. Все «умудрённые» зеки шли с ним – из чувства самосохранения – в ногу. А администрация блюла свою выгоду: пусть колются немногие, чем это будут делать все, кому не лень. Кто будет работать, если в пром.зоне появятся наркотики? Тем более, что производство в лагере было, в основном, военным. Делали ящики для бомб ББ и БШ. Производство серьёзное, за выполнение плана спрашивали строго.