Текст книги "Изгои (часть 5)"

Автор книги: Федор Гришанов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 7 страниц)

Фёдор Гришан

Изгои

Часть V

колесо судьбы

 

Предисловие

Итак, дорогие читатели, мы приступаем с вами к пятой, завершающей части нашего невесёлого повествования. Мы очень надеемся, что вы, наши проницательные друзья, уже догадались, что печальный рассказ о бесконечных мытарствах и бедствиях нашего мужественного и несгибаемого героя – не самое главное в этой книге. Главное – это судьба и будущее нашего народа.

Мы также, в глубине души, рассчитываем, что никогда никакое столичное литературоведческое мелево не сможет в ваших глазах оскопить наш искренний и незатейливый труд.

Кстати, мы поместили в этом произведении в качестве второй части найденную нами рукопись другого автора, написанную задолго до наших времён, именно для того, чтобы вы воочию убедились в том, что бедствия нашего народа имеют непрерывный характер и как по эстафете передаются от поколения к поколению.

Несмотря на некоторые изменения, иногда даже и резкие повороты, в сущности, увы, ничего не меняется ни в вашей жизни, ни в вашем сознании.

Может быть, изумлённые трагической, иногда просто нелепой судьбой нашего народа, вы спросите у самих себя: кто же виноват во всех этих непрекращающихся бедствиях?

Не трудитесь ломать свои измождённые оцифрованной цивилизацией головы. Мы, сторонние наблюдатели суетливых метаний и бесплодных поисков дорогого нам народа, возьмём на себя ответственность и ответим на ваш недоумённый вопрос:

Вы сами во всём виноваты.

Не будем отсылать вас к многотысячелетней истории русского народа.

Ваши сегодняшние кумиры (они же бывшие комсомольские шестёрки) уверяют вас, что история России начинается с того момента, когда сын иудейки Владимир, трясущийся за сохранение своего стола, загнал своих славных воинов-Русов в речку Почайну и окрестил их во враждебную и чуждую русскому духу иудохристианскую веру. С легкомысленной тщетой наши предки успокаивали друг друга: «Поблажит князь и уймётся». Но… Приняли безропотно чужую веру – самим и пришлось расхлёбывать эту ядовитую кашу.

Вы, потомки русов-арийцев, усеяли весь мир своими костями… А что вы за это получили?

Вас, как безропотных баранов, загоняли в пионерии, в комсомолы, партии, мечети, церкви… Многие ли нашли мужество сказать твёрдое: «Нет»? Молчите. – Нечего вам ответить.

Знаем, что сейчас у вас в головах свербит другой, не менее сакраментальный вопрос: «Что делать»? А мы и не удивляемся вашим сомнениям, знаем, что давно уже привыкли вы жить чужим умом.

Истинные знания содержатся в пронесённых потомками Русо-арийцев через многие тысячелетия тайных священных книгах… (Когда-нибудь и ваше утомлённое сознание освежит целительное дыхание наших далёких прапредков).

Но мы хотим, чтобы вы Сами нашли ответы на все вопросы и с присущей нашему роду энергией взялись за выполнение задуманного вами (Интересно, о чём вы озаботитесь: о «сохранении государственной целостности» или о воссоединении всех рассеянных русских племён и расширении русского мира?).

Успехов вам, потомки наших потомков.

Куда идти изгнаннику-поэту?

И впереди, и позади – гробы.

Как ни страдай, как не мечись по свету,

Нигде не скрыться от своей судьбы.

Остаток жизни пролетает мимо.

В расчёт идут не месяцы, а дни…

Мой юный Бог! Надежды пилигрима

Его душе истерзанной верни!

Настанет миг, сегодняшним кумирам

Придётся для тебя расчистить путь.

Ты – Божество. Ты – овладеешь миром,

…А своего пророка… позабудь.

Часть V

КОЛЕСО СУДЬБЫ

Однажды, дорогой читатель, в вашу благоустроенную и уютную квартиру врывается свора оперативных сотрудников. Ведут они себя, как и положено цепным псам, по-хамски: прощупывают постельные принадлежности, яростно вспарывая ваши семейные подушки, тщательно шмонают вашу, даже самую интимную, одежду, пыхтя от служебного усердия, передвигают вашу мебель, нещадно колотя при этом хрустальную, памятную для вас посуду ваших более состоятельных предков, переворачивают все ваши кастрюли с мукой и крупой, нещадно пыля и засыпая ваш паркетный пол последствиями своей лихорадочной деятельности. Скрупулёзно изучают содержимое мусорного ведра и холодильника, сваливая всё в одну благоухающую кучу. Ваши раритетные книги безжалостно рвут на части в лучших традициях средневековой инквизиции…

Заслышав жалобный плач своих детей и горькие всхлипывания супруги, вы вспоминаете, наконец, что вы всё-таки мужчина и уже готовитесь задать вполне логичный, с вашей точки зрения, вопрос: «Господа, что всё это значит?», но вас опережает радостный вопль роющихся в кладовке обмундированных и облечённых беспредельщиков: «Есть! Нашли! Три гуся восьмое марта!»

Вы, как простой и честный гражданин, естественно, ничего не понимаете.

Но торжествующие и заранее празднующие свой служебный успех оперативники со злорадным триумфом вытаскивают из вашей кладовки… два мешка картошки, заготовленной вами по доступной цене на долгую и морозную зиму. Вы решительно ничего не понимаете, и на вопрос строгих следователей: «Ваша картошка?» робко отвечаете: «Да, моя», доставив этим несказанную радость «исполняющим свой долг служителям порядка и закона».

…Составляется формальный протокол, на ваши изнеженные умственным трудом ручки надевают неумолимые наручники (соседи-понятые смотрят на вас как на долго скрывавшее свою богомерзкую сущность чудовище) и под вопли обезумевшей жены запихивают вас в спец.машину, везут на допрос «с пристрастием», где вы, как добропорядочный и интеллигентный человек, (сдуру) признаётесь во всём, вас препровождают в камеру к бывалым и хищным зекам, потом последует мурыжная судебная процедура, напрасные траты ваших родственников на дорогостоящих адвокатов… и, наконец, Вас отправляют по этапу на немалый срок в места не столь отдалённые.

Вы опять ничего не понимаете… и нам снова приходится толковать интеллигентной аудитории простые азбучные истины.

Итак, вы покупаете свои два мешка осенней картошки для того, чтобы лютой зимой ваша драгоценная супруга не бегала по морозу на рынок за этим популярным в народе продуктом.

А удручённый своим хроническим недугом наркоман тоже бежит к нашим двуликим наркобарыгам и берёт у них про запас несколько доз необходимого ему «лекарства». При выходе из наркопритона его хватают озабоченные служебными обязанностями оперативники и предъявляют ему обвинение в нарушении статьи 228/2 – «хранение наркотических средств», то есть упомянутые нами «три гуся восьмое марта». Именно эта легкомысленная публика и составляет немалую долю среди постояльцев прославленных нашим неутомимым пером наркотических и прочих зон.

Много ли логики во всём этом? – Вряд ли. Много ли логики в действиях наших властей? – Вот тут логика есть. Набивая лагеря этим, будем говорить откровенно, сбродом, властные структуры не только создают видимость своей героической (и совершенно бесполезной) борьбы «с наркотиками», но и освобождают себя от необходимости сажать по тюрьмам своих закадычных приятелей: крупных барыг-наркоторговцев.

Кстати, очень легко подсунуть наркотики и засадить за решётку любого, даже самого честного человека (особенно если он – бескорыстный любитель резать правду-матушку). …Пожалуй, здесь мы и остановим поток своего опрометчивого многоречия…

Свинца жестокость – олову,

Словам огонь верни.

Ломай писатель голову,

…Да шею не сверни!

…и вернёмся к герою нашего повествования, который усилиями своих старых и новых друзей, в очередной раз попал, как говорится, «с корабля на бал».

Выход из ШИЗО – это почти как освобождения на волю… только в зону. Арбалету до самого конца не верилось, что его вообще выпустят, но чудо свершилось.

У дежурки собралась братва из разных группировок, чтобы познакомиться с весьма известным сидельцем. Со всеми поздоровавшись и мало кого запомнив по именам, они пошли, с Женей и Крестом в кочегарку.

Обычно в наших зонах у всех группировок есть определённые места, где все собираются, обсуждают текущие дела, а заодно пьют и колются.

Вотчиной Креста была кочегарка. Там же была выстроена удобная баня, где было всё необходимое. Рядом находилась сторожевая вышка, через которую затягивали в зону запрет-контрабанду. Всем зекам хочется хоть немного чувствовать себя свободными, несмотря на внушительные сроки, давление пятиконечных звёзд и зоркое око бдительной службы безопасности.

Арбалета с первого взгляда поразило то, что в наркот.зоне, где обычно всё построено на кулачной силе, все были вместе – и чёрные и красные зеки. Действовал принцип: если ты нормальный поц, то и с тобой все будут нормальными.

После бани собрались у Креста в недавно отделанном кабинете, которым он очень гордился. Всё было сделано под дерево, обожжено: удобный стол, топчаны, красивые резные шкафы. Всё щедро покрыто краской и лаком. Сразу было видно, что старались ребята не для администрации. А для самих себя.

После бани Арбалету дали сменку, отличную робу, блестевшую как новый казначейский рубль (Раньше в лагерях всегда поддерживали традиции, вышедших из ШИЗО одевали и обували во всё новое). После русской баньки все отборные соколики уселись за праздничным столом (у вас на воле – каждую неделю какие-то нелепые праздники, а у нас в зоне – праздники настоящие).

Крест – бандит без примеси, громила двухметрового роста, весь в драконах, на груди серебряная цепь и огромный крест.полный отморозок. На родине, в приморском городе, его хотели убить все: и милиция, и блатные, а он не унывал и грабил всех без разбору.

Женя-Миша досиживал свою десятку, также весь синий по шею от татуировок. Сидел он за убийство милиционера: ноги залили в тазике раствором и выкинули с моста в речку.

Ара убежал из солнечной Армении из-за нескольких разбоев, в конце российского срока его должны экстрадировать на родину. Здесь он уже досиживал свои шесть лет. Ара, как и Женя-Миша был не лишён какой-то особой воровской творческой фантазии.

Перс, тоже армянин, – маленький, худой, но зато хитёр как старый лис. Перс смотрел за бараком, а Ара – за МСЧ.

Крест ни за что не отвечал и ни за кем не смотрел. Ему было удобно и вольготно жить в кочегарке, находящейся в самом конце зоны у вышки. С ним, кстати, почти никто из зеков не общался, его все почему-то побаивались: Крест, что видел и понимал, то и говорил. Был в этом суровом кавалере один маленький минус: очень любил наркотики и вместе с Женей-Мишей делал всё для того, чтобы они были в зоне постоянно.

Пока Арбалет мало знал о ситуации в лагере, он просто знакомился с теми, кто помог вытащить его с КИЧИ.

Ему нравились эти колоритные личности, сидевшие за круглым рыцарским столом, потихоньку пьющие горькую и наперебой рассказывающие искромётные и забавные зоновские истории.

Наркоманы смотрят на окружающий мир совсем не так, как нормальные, трезвые люди. Эти несчастные бедолаги, считавшие себя чуть ли не избранной публикой, вполне искренне полагали, что именно им досталась привилегия смотреть на мир в розовых очках пагубных заблуждений. Севшие на иглу в конце девяностых, захваченные в цепкие объятия первой волны наркотического дурмана, почти ничего не знали о гибельных последствиях наркопотребления (Повальное, всеобщее невежество легко может привести на край пропасти и целые народы).

Арбалет попал на 2-ой отряд. Оперативник их отряда по первому сроку, который в своё время безуспешно старался перевоспитать нашего безбашенного героя, теперь был Начальником опер. и режим.части, то есть БОРом. Вот его-то и уговаривал Женя выпустить Арбалета из ШИЗО, а тот орал на Женю чисто по-отцовски:

– Вы все мне осточертели! То наркота, то пьянки, то драка, а тут ещё и этого головореза привезли, и надо же: в первый же день у него драка на этапе. Чего ждать от всех вас хорошего?

Сперва он, конечно, не соглашался выпустить свое «выпускника» на «волю», зная, на что тот способен с его любовью к экстремальному спорту, но потом всё же уступил настоятельным просьбам арбалетовских ходатаев и дал своё добро на его освобождение из ШИЗО, но не преминул при этом и пригрозить:

– Живите на 2-ом отряде, и чтобы я вас в зоне не видел! Поняли?

Арбалет начал потихоньку обживаться в своём новом маленьком и уютном отряде.

На следующий же день Женя позвал его совершить экскурсионную прогулку по зоне.

– Айда без Креста. Зайдём к нашим врагам, Адидасам.

– Почему Адидасы?

– Верховодит ими в основном дружная тройка, как три полоски и сверху корона. Очень амбициозны и стремятся к верховенству в зоне. Хотят на доходные места посадить своих людишек и получать прибыль. Крест их органически не переваривает и постоянно с ними конфликтует. Те тоже его особой любовью не жалуют.

Пришли в школу, где старшим был Кира, огромный такой детина, на первый взгляд вполне нормальный и спокойный, как и все богатыри. Вскоре подошёл и Валик познакомиться с Арбалетом, о котором они оба были наслышаны и заочно как бы знакомы. Валик тоже оказался громадным быком под два метра ростом. Оба, и Кира, и Валик были явно перекачаны, как ранний Шварценеггер. Больше об этих двух культуристах сказать было и нечего. Так, два тренированных тела. Зато их вожак и духовный наставник папа-Рафа был весьма неординарной, интересной личностью. Этот маленький и худой татарин был тщеславен, умён, зол, хитёр и изворотлив. Сразу было очевидно, что если бы не пагубная любовь к наркотикам, был бы Рафа большим чемпионом. По сбитым костяшкам на его руках сразу можно было определить его спортивную специфику. Бил он руками как конь копытом, о его знаменитых ударах слагались зоновские легенды. Был Рафа крайне амбициозен, любил власть, лесть и деньги. Казалось, что все пороки были собраны в этом жилистом как кремень человеке с пронизывающими собеседника насквозь глазами. Он замечал всех и всё. С такими выдающимися данными был Рафа, разумеется, хорошим руководителем. А эти двое здоровяков были просто при нём, а он разъяснял им, кто под землёй редиску красит.

Лагерные звёзды поставили его в этапку специально для того, чтобы держать обитающую там разношёрстную публику в ежовых рукавицах.

Арбалет с Рафой долго и пронзительно смотрели друг другу в глаза, натянуто улыбаясь, считывая информацию и определяя всё, на что каждый способен. Посидели, поговорили: «Кто, откуда и куда, что почём».

Вот так познакомились и разошлись, каждый по своим архиважным делам.

– И как тебе, брат, эти физиономии? – спросил Женя.

– Сойдут. Только ухо надо держать с ними остро, и быть готовым ко всему.

Потом они прошлись по пром.зоне, знакомясь с её трудолюбивыми обитателями. На первый взгляд могло показаться, что вся зона является ареной активного военного противостояния: все против всех. В такой запутанной ситуации, чем больше среди бойцов будет своих, тем больше шансов остаться в живых.

Завершив свою познавательную прогулку по территории лагеря, вернулись «домой», в свой отряд.

– Крест сегодня поймал перекид. Десять стаканов с маком. – доверительно сообщил Женя. – Будешь?

– Я? Нет. – отказался Арбалет. – Надо всё оценить и проанализировать трезвыми глазами.

Жена поспешил во владения Креста успокаивать свою душу и рассказывать о совместной с Арбалетом экскурсии по деятельному (в определённом смысле) лагерному зверинцу, а Арбалет начал знакомиться, как говорится, с личным составом отряда.

Каких только характеров и физиономий там не было, но всех объединяло одно: все были злостными наркоманами. У всех были просто больные души, но сидели они в зоне как уголовники. Некоторые снимали 62-ю наркоманскую статью и уезжали в обычные лагеря. Врачи, тем более в такой глубинке, как Бакал, в те времена сами были мало осведомлены об этой болезни и способах её лечения. Всё лагерное «лечение» было сплошной показухой и откровенным фарсом. Ходили к врачам, наблюдались; результатов – никаких. Зато рынок подпольного «лечения» процветал. Тем, кто попадал в ШИЗО за употребление, срок лечения продлевали, и можно было так «лечиться» до самого конца…

Трудно представить себе, но в лагере на всех заметных должностях, все смотрящие были злостными, хроническими наркоманами. Все жили только ради наркотиков, тянули их в зону кто как мог: через родных, через свиданки, через сотрудников, через пром.зону. У гаража – своя дорога, у расконвойщиков тоже своя движуха. Вся зона копошится как муравьиная куча, особенно по ночам, и со стороны может показаться: если не будет наркотиков, то и жизнь сразу прекратится.

Арбалет много о чём передумал. Вспомнил своих верных друзей по 42-й колонии. Они тоже были наркоманами, но специфические условия той зоны требовали от них более строгого отношения к своему лагерному режиму. Тогда все вокруг ополчились против них, и они просто обязаны были постоянно находиться в боевой форме. Закоренелые наркоманы – люди беспринципные – только и ждали того момента, когда они упадут, чтобы запинать их по самое горло…

Арбалет вдоволь уже насмотрелся на такую безумную наркотическую возню и сделал для себя правильный вывод: заниматься спортом, а дальше будет видно. Он вполне сознательно отказался участвовать во всеобщем помешательстве. Он понял, что может обходиться без наркотиков. Ему даже нравилось контролировать и умерять свои желания и эмоции. Он снова почувствовал себя воином, а настоящий воин должен уметь побеждать самого себя. Бороться со своими прежними пристрастиями приходилось каждый день. Когда ты видишь, как твои близкие друзья рыщут в поисках дозы, необходимо встать и идти заниматься на турник и брусья. А зимой вообще почти все сидят в отрядах и буквально тухнут от своих благоприобретённых недугов.

Но даже и среди этого застойного, безвольно погибающего человеческого отстоя, находились отдельные мужественные личности, не желающие смириться с такой печальной участью. Они по-настоящему хотели избавиться от наркозависимости, не с врачебной помощью, а сами: режим, зарядка, спорт, обливание холодной водой. Словом, «кто хочет – находит способы, кто не хочет – находит причины».

И первые шесть месяцев в лагере Арбалет не пил и не употреблял, занимался только спортом и закаливанием организма, присматривался к окружающей обстановке. Знакомился с людьми. Каких только оригинальных типов не было в наркот.зоне! Их свозили сюда со всей страны на местное фантасмагорическое лечение.

На отряд к Арбалету часто приходили земляки и рассказывали, какие чудеса творятся в различных уголках колонии: то в пром.зоне вся бригада обопьётся какой-нибудь бурдой, то перенюхают клея, измажут все рожи в краске и на выходе с промки попадутся на съёме. Каждый день зона жила новостями о каком-нибудь новом приключении. Арбалет представлял, как увлекательно сотрудникам работать с таким беспокойным контингентом, который не давал им расслабиться и держал всю колонию в постоянном напряжении.

Арбалет давно уже обратил внимание на то, что наркотики превращают человека в зависимого слабака, бредущего по жизни на поводу у своего тела. И мало кто вёл себя достойно. Большинство становилось просто безвольными тряпками, понимающими, на подсознательному уровне, что они проиграли в этой жизни всё.

Но как победить себя? Как победить в себе наркомана? Арбалет был уверен, что именно Провидение послало ему это жестокое испытание: или сломаться, или пройти по лезвию ножа. Но как? – Жизнь покажет.

В зоне обстановка постоянно менялась: то одни навороты, то другие прибамбасы. если подбирались откровенно слабые зеки, то зоной рулили мусора. Арбалет понимал, как легко управлять наркоманами, тем более такими слабыми, потерянными личностями. Им было безразлично, кто и куда их ведёт. Они были готовы восхвалять и превозносить любого, кто хоть немного возвышался над их серой и безликой толпой.

Крест изо дня в день обострял отношения с Адидасовцами. Он их просто ненавидел, а те, в свою очередь, подгребали к администрации и завязывали с ней тёплые отношения, чтобы в дальнейшем использовать их в своих великодержавных интересах. Они хотели захватить власть во всей зоне не мытьём, так катаньем. Честолюбивый Рафа жаждал удовлетворить свои всё возрастающие амбиции. Он планировал снимать сливки с лагеря и деньги с зеков. А крутые и несговорчивые Крест и Женя не давали ему возможности действовать в открытую. Пока же хитроумный стратег Рафа ходил по зоне и улыбался всем. Он терпеливо ждал своего часа вырваться на лидирующие позиции.

Арбалет снисходительно смотрел на эту мышиную возню, которая у нас во всех эшелонах почему-то называется «борьбой за власть». Он проходил свои суровые испытания. Его близкие друзья Женя, Крест, Ара, Перс, да и все остальные самозабвенно мутили наркотики. Арбалет отказал себе в этом и научился спокойно смотреть на наркоманов, которых трясло при одном виде наркоты, как завзятых алкашей с похмелья. Арбалету это постыдное зрелище очень не нравилось. Кстати, выбор бодрящих средств в зоне был весьма многообразен, как в приличном московском ресторане: кто варил эфедрин, кто опиум вываривал из мака, кто курил приморскую чуйскую анашу, а те, у кого не было средств и кто не мог ничего придумать, могли нюхать клей хоть до упаду. Словом, крутились кто во что горазд, то есть проходили полный курс амбулаторного «лечения».

Арбалет, как и раньше, ненавидел в душе наркоманов, но теперь он ненавидел ещё и ту часть своего существа, которая постоянно напоминала ему, что он – тоже наркоман (Дорогие и милые нашему сердцу ребятишки и девчонки! Никогда даже не пробуйте эту ядовитую заразу! Вам придётся всю жизнь страдать с этим отравленным клеймом, мучительно осознавая свою кабальную зависимость. Берегите свою жизнь. Там ничего нет. Только пустота. Всё начинается и кончается здесь).

Арбалет всю свою жизнь благодарил в душе своего отца, который упорно прививал ему любовь к спорту, каждое утро терпеливо поднимал его на пробежку и зарядку, старался выковать из него настоящего мужчину.

Как-то раз, играя в футбол с ребятами из Златоуста, наш темпераментный герой в пылу спортивного азарта подвернул ногу. Когда товарищеский матч закончился, нога начала распухать, ступить на неё было невозможно, боль становилась всё нестерпимей.

Женя, который жил на МСЧ, убедил Арбалета сделать снимок. У нашего футболиста оказался перелом пальца, и его госпитализировали. Пока он лежал на больничной койке и, прихрамывая, ходил на приёмы к врачам, он познакомился с медсестрой Наташей, делавшей ему перевязки. Они много разговаривали, шутили, смеялись. Начитанный герой наш не щадил своего вполне салонного остроумия. У них сложились хорошие отношения, которые с каждым днём становились всё ближе и ближе…

Наташа была милой, чувствительной и нежной женщиной, но у неё никак не клеилась личная жизнь. А наш герой давно уже не общался с женщинами, и его захлестнуло внезапно вспыхнувшее чувство. Наташа тоже поддалась своим чувствам, которые приходилось тщательно скрывать от завистливых зековских глаз (Любая зона у нас – это всегда, в сущности, большая деревня). Это было радостное время: многозначительные письма, дружелюбные открыточки, загадочные улыбки, понятные только им двоим, другие трепетные знаки внимания. Роман развивался бурно и стремительно. Наташа тоже была счастлива этими лихорадочными встречами. Они даже нашли место для тайных свиданий, недоступное для посторонних зековских глаз. Их буквально сводили с ума жаркие объятия, горячие поцелуи и…. постоянное ощущение грозящей опасности…

Беспросветной зимой ждал её,

Одинокие ночи считая.

Неожиданно в сердце моё

Ворвалась лебединая стая.

Светлый образ мелькнул за окном,

Распахнулись тяжёлые двери.

Небеса воплотились в земном,

И я чуду впервые поверил.

На пороге стояла она

Долгожданной тростиночкой гибкой:

Как весёлого бога жена

Мрак души озарила улыбкой.

Онемел очарованный маг,

И упала волшебная Лира.

Юный Лель всемогущ и всеблаг

На развалинах дряхлого мира!

Всё вернулось на круги своя,

Будто не было долгой разлуки.

Прошептала она: «Это – я».

И скользнула в горячие руки.

Увы, таких случаев интимных отношений зеков с вольнонаёмными работницами было немало: то в магазине спалят парочку, то в пром.зоне разоблачат контролёршу ОТК, то в нарядной кого-нибудь застукают не при исполнении служебных обязанностей. Арбалет очень не хотел, чтобы кто-нибудь узнал о его связи с Наташей, а, тем более, доложил об этом операм, которые и так дышали в спину Арбалета ядом и ждали любого удобного случая, чтобы уличить его в чём-то и убрать в ШИЗО с глаз долой (Чем меньше в зоне крепких ребят, тем меньше оперативных головяков).

Арбалет всегда старался быть объективным реалистом и хоть немного контролировать окружающий его мир. Но весной чувства стремятся вырваться на свободу, молодое тело жаждет женщины, нелегко сдерживать свои пылкие страсти и желания.

О своих амурных похождениях Арбалет никогда не делился даже с близкими друзьями. Только Женя всё понял, глядя на Арбалета, выходящего из перевязочной. Он и сам общался с рентгенологом прямо в её наэлектризованном страстями кабинете. А вездеход Ара, живший в одной палате с Женей, общался с помощницей рентгенолога Леной. Арбалет никогда не проявлял неуместного любопытства, но Женя и Ара сами рассказывали, как женщины вели себя на МСЧ: почти у всех не сложилась личная семейная жизнь, и тайным общением с зеками они как-то восполняли её пробелы.

Когда подошло время выписки, Арбалету очень не хотелось оставлять Наташу без своего горячего внимания. Он так привык, чтобы она была рядом, но надо было идти в холодную и безлюдную зону. Наташа тоже была благодарна Арбалету, и всегда помогала ему в его нелёгкой лагерной жизни.

А жизнь в зоне протекала обычным, заведённым порядком. Главным её содержанием была хаотичная броуновская суета мелких бактерий, смысл которой был понятен только самим бактериям.

Неистовый Крест снова обострил отношения с Адидасами и вступил в открытую конфронтацию с ними. Открыто в глаза никто не мог ему что-то сказать, а тем более что-то предпринять против него реальное. Все откровенно побаивались бешеного крестовского нрава. Хитрец Рафа продолжал настойчиво уговаривать администрацию отправить Креста из зоны втихую: снять 62-ю статью и вывезти на родину, в Приморье. Рафа прекрасно понимал, что без Креста его группа значительно ослабнет. Честолюбивый татарин мечтал и грезил о власти.

Умудрённый лагерным опытом Арбалет не понимал таких деятелей. По идее все в зоне должны быть равны и на одинаковых правах. Ведь в сущности каждый зек в зоне – это Никто, даже не пыль на государственной шахматной доске. И все его стремления по освобождению в любой момент могут разрушиться как наивный детский картонный домик. Но многие суетливые людишки никак не могут умерить свои непомерные амбиции, рвут и мечут, подкупают, интригуют и нашёптывают, словом, идут по головам. Делают всё для удовлетворения своих непомерных личных амбиций. И никто из них никогда не задают сами себе естественного и простого вопроса: «А зачем нам всё это надо?»

(Мы полагаем, что такие же взаимоотношения между людьми, такая же склочная атмосфера царят и в современных монастырях – в этих зловонных притонах для бездельников и паразитов. Разница от лагерей заключается только в том, что в зонах больше синяков и крови, а в монастырях – лицемерия и ханжества.

Для избежания дальнейшей деградации нашего народонаселения предлагаем, вполне серьёзно, руководству страны в качестве эксперимента создать несколько смешанных лагерей, где заключённые мужчины и женщины будут проживать совместно. Уверяем вас, что этим глубоко разумным и гуманным действием мы сразу решим несколько актуальных проблем, а именно: В этих зонах сразу прекратятся драки, бунты и прочие неприятные явления; там воцарится тихая семейная атмосфера, повысится производительность совместного (социалистического) труда. Наконец, мы навсегда закроем так называемую демографическую проблему: Население страны увеличится настолько, что его просто негде будет расселять, и наше робкое и осторожное руководство страны вынуждено будет, наконец, решительно потребовать у американских псак возвращения исконно русских островов и родной каждому русскому сердцу Аляски).

А для хронических наркоманов, как правило, вообще в этой жизни нет ничего святого. Примеров человеческой низости в их среде великое множество: Колются вместе, а потом наперегонки бегут в штаб к операм – кто первый страхонулся, тот и не сел в ШИЗО. Или зек уговаривает маму. Чтобы та привезла наркотики. Она приезжает к сыночку на свидание, а тот уже в опер.части свою гнилую душонку раскрывает. А его родную маму в это время ведут на допрос. Или кому-нибудь неугодному в отряде подложат заточку, а самого его сдадут операм. И это невинный зек вообще уже не всплывёт в лагере. Методов и способов напакостить людям – море необъятное. Возможно, и Рафа, вдоволь насмотревшийся на лагерную жизнь, придерживался этого беспринципного принципа: Все средства хороши для достижения своих «высоких» целей.

Арбалета просто мутило от окружающей его удушливой обстановки, но он понимал, что всё это – наш мир. Мы сами его создаём, и винить во всём должны только самих себя.

По этапу в зону приехали один за другим местные авторитеты – Молодой и Немец. Молодой, которому давно уже перевалило за 50, был старой когорты воров-карманников и далеко не последнее лицо в городе. Знал всех, кто «при делах». Он легко обошёл все препоны этапки; Женя забрал его на 2-ой отряд. Молодой, Женя и Арбалет вместе коротали вялотекущее лагерное время, и «Молодой» немало чему научил молодое поколение, делясь своим богатым жизненным и прочим опытом. Они сразу нашли полное взаимопонимание и общий язык. У Молодого был незыблемый авторитет в определённой среде, зеки его слушались, коллеги со свободы постоянно пригревали, да и администрация к нему не лезла.

А вот здоровый как бык Немец был на броне. Он был большим любителем хорошей жизни и острых ощущений. Всегда был готов и вкусно поесть, и выпить, и уколоться. Здоровье (пока) позволяло. Сначала он хотел остаться у Рафы в карантине, но очень скоро надоел всем Адидасам своим непомерным аппетитом, и Рафа через администрацию списал его на 9-й отряд. Озадаченного Немца Рафа с недоумённым лицом уверял:

– Братан, я без понятия, почему тебя перевели!

Но Немец всё понял и жлобил неимоверно. В зоне-то надо уметь двигаться, или чтобы тебя как авторитета грели с воли, а на броне, даже если ты прёшь как танк, далеко не уедешь.

Но в своём отряде они быстро всех прибили, и на положение смотряги Немец вроде бы шёл в ногу со всеми: и с завхозами и с бригадирами (В лагере тёплых, бездельных и доходных мест, конечно, поменьше, чем на свободе, но тоже немало).

Арбалету сразу пришлось повздорить с этим скандальным типом: чувствовал он в нём что-то искусственное и затаённое.