Текст книги "Досье на звезд: правда, домыслы, сенсации. Наши любимые фильмы"

Автор книги: Федор Раззаков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 27 (всего у книги 44 страниц)

ПРЕМЬЕРА ФИЛЬМА БЕЗ ЕГО ГЕРОЕВ

Как я уже упоминал, фильм «Белое солнце пустыни» вышел на столичный экран 30 марта 1970 года. Как же встретили эту премьеру непосредственные виновники происходящего – актеры, сыгравшие в нем главные роли. Так, Николай Годовиков (Петруха) на премьере фильма не был, поскольку вот уже полгода как служил в рядах Советской армии в Сибири. «Загремел» он туда по собственной вине: во время монтажа картины поругался с администратором и тот снял с него бронь, подписанную лично министром культуры Екатериной Фурцевой. Поэтому фильм Годовиков посмотрел только несколько месяцев спустя, когда его привезли в клуб воинской части, где артист служил.

Другой актер – Кахи Кавсадзе (Абдулла) на премьеру фильма в Тбилиси не пошел, так как не любил смотреть себя на экране. Эта нелюбовь была такой стойкой, что Кавсадзе и по телевизору "Белое солнце…" ни разу (!) не посмотрел целиком, только урывками. Впервые этот фильм актер увидел полностью спустя 29 лет (!) после его премьеры – на ретроспективе фильмов Рустама Ибрагимбекова. Вот как вспоминает об этом сам актер:

"Мы сидели в зале с Толей Кузнецовым. Я ему говорю: "Ты знаешь, я фильма-то не видел". Он не поверил: "Как это – не видел? Не может быть!" "Не видел и все", – отвечаю. "Ну уже пора! – смеется. – Посмотри". Вот тогда и посмотрел в первый раз…"

Павел Луспекаев (Верещагин) на премьеру фильма попал, поскольку волею судьбы был в те дни в Москве. Оказался он там при следующих обстоятельствах. Еще в январе 70-го он приехал в Москву, чтобы начать сниматься в фильме Константина Воинова "Чудный характер" со своей давней партнершей по БДТ Татьяной Дорониной (у нее в фильме была центральная роль). Однако в разгар подготовительного периода на горизонте внезапно возник актер Михаил Козаков, который переманил Луспекаева в другую картину – "Вся королевская рать", которую по заказу ЦТ должны были начать снимать на "Белорусьфильме". Козаков предложил Луспекаеву главную роль Вилли Старка, при этом был так настойчив, с таким воодушевлением убеждал своего коллегу в том, что эта роль может стать его лучшей ролью, что тот не выдержал натиска и согласился. В итоге, в конце марта Луспекаев оказался в Москве, где вот-вот должны были начаться съемки эпизодов с его участием, и, естественно, не мог пропустить премьеру "Белого солнца пустыни". Вот как вспоминает об этом М. Козаков:

"В кинотеатре "Москва" начали демонстрировать картину "Белое солнце пустыни". Луспекаев купил три билета, и мы с ним и моей тогда двенадцатилетней дочерью пошли в кино. Была ранняя весна, он медленно шел по улице, опираясь на палку, в пальто с бобровым воротником, в широком белом кепи-аэродром – дань южным вкусам, и волновался, как мальчишка.

– Нет, Михаил, тебе не понравится. Вот дочке твоей понравится. Катька, тебе нравится, когда в кино стреляют? Ну вот, ей понравится.

– Успокойся, Паша, я тоже люблю, когда в кино стреляют.

– Ну, правда, там не только стреляют, – улыбнулся он.

Фильм начался. Когда еще за кадром зазвучал мотив песни Окуджавы и Шварца "Не везет мне в смерти, повезет в любви", он толкнул меня в бок и сказал:

– Моя темочка, хороша?

Затем в щели ставен – крупный глаз Верещагина. Луспекаев:

– Видал, какой у него глаз?

Вот что поразительно, он мог, имел право сказать "у него"! В устах другого это было бы безвкусицей, претензией. А в щели ставен действительно был огромный глаз таможенника Верещагина.

После фильма он рассказывал о съемках, хвалил Мотыля, подмигивал мне, когда прохожие улыбались, оборачиваясь на него: "Видал, видал, узнают!" А потом сказал:

– Я, знаешь, доволен, что остался верен себе. Меня убеждали в картине драться по-американски, по законам жанра. Мол, вестерн и т. д. А я отказался. Играю я Верещагина, "колотушки" у меня будь здоров, вот я ими и буду молотить. И ничего, намолотил…

И он засмеялся так весело и заразительно, что мы с дочкой заржали на всю улицу…"

К сожалению, спустя две недели после этого просмотра – 17 апреля Павел Луспекаев скончался. Произошло это совершенно неожиданно. К тому времени он успел отсняться в двух эпизодах "Рати" и готовился к третьему, который должен был сниматься 18 апреля. За день до этого в час дня Луспекаев позвонил из гостиницы "Минск", где жил, Козакову. Пожаловался, что ему скучно, что он ждет-не дождется завтрашнего дня, когда возобновятся съемки. Сообщил также, что вчера к нему приезжали старые приятели из Еревана и они хорошо отметили этот приезд. На этом разговор закончился. А буквально через час после него Луспекаев скончался. Врачи констатировали разрыв сердечной аорты.

ОТ ЛЮБВИ ДО НЕНАВИСТИ…

Между тем с выходом картины на экран издевательства над ней не прекратились, а стали еще изощреннее. Например, несмотря на то, что в первый же год проката ее посмотрели почти 40 миллионов человек, ни на один из Всесоюзных кинофестивалей «Белое солнце…» так и не попало. К примеру, в том же 70-м году фильм вполне имел шансы быть включенным в список участников 4-го кинофестиваля, проходившего в Минске, но был проигнорирован (там 1-ю премию получил хороший фильм «Мертвый сезон», снятый еще в 68-м году, а 2-ю премию – давно позабытый всеми «Выстрел на перевале Караш»).

Год спустя "Белое солнце…" "прокатили" и с Государственной премией СССР. В тот год на премию были выдвинуты пять картин: "Не горюй!" Георгия Данелия, "Влюбленные" Эльера Ишмухамедова, "У озера" Сергея Герасимова, "Обвиняются в убийстве" Бориса Волчека и "Белое солнце пустыни" Владимира Мотыля. Первые два фильма получили "отлуп" в киношной секции практически сразу, поскольку были абсолютно неидеологизированы, что уже считалось крамолой. Когда же очередь дошла до "Белого солнца…", министр культуры Екатерина Фурцева честно заявила, что он – "хороший, полезный фильм, но он не пройдет. Есть мнение сверху оставить фильмы "У озера" и "Обвиняются в убийстве".

После такого заявления судьба картины на голосовании была практически решена – ее дружно выкинули из соискателей премии. А чтобы подсластить пилюлю, в решении записали: "Фильм "Белое солнце пустыни" несомненно обладает большими художественными достоинствами и имеет большой успех. Учитывая ограниченное число премий и наличие двух кандидатур по художественной кинематографии, уже рекомендованных секцией, сочли возможным снять фильм с обсуждения".

Кстати, про фильм "У озера" в киношных кулуарах говорили следующее: дескать, народ на нее не идет (картина была посвещена проблемам строительства гидростанции на Байкале), поэтому в отчеты по фильму записывались прокатные цифры других, более кассовых картин, чтобы оправдать присуждение "Озеру" Госпремии. А вот "Белому солнцу пустыни" приписки были не нужны, поскольку зритель на него валил, что называется, рядами и колоннами. Причем не только у нас: первым из западных продюсеров "клюнул" на "Белое солнце…" знаменитый Дино де Лаурентис, который купил фильм у Госкино и выгодно продал его в Америку. Потом то же самое сделали еще 130 стран. Кстати, создатели фильма с этих продаж ничего не поимели. Впрочем, они и с внутрисоюзного проката тоже ни копейки не заработали. Я уже упоминал тот факт, что фильму была присуждена 2-я категория, чтобы заплатить создателям как можно меньше. В 71-м группа коллег Мотыля (в их числе был и комедиограф Леонид Гайдай) обратились в правительство с просьбой повысить "Белому солнцу…" категорию. Власти пошли навстречу этому пожеланию, но придумали новую хитрость, чтобы не платить создателям фильма: стали фальсифицировать прокатные показатели картины. В итоге "Белое солнце…" не оказалось даже в первой прокатной десятке.

В последующие годы фильм еще два раза выдвигался на Госпремию и каждый раз его проваливали в секции кино Комитета по премиям. И это при том, что все эти годы в союзной прессе практически не было ругательных рецензий в адрес картины. Такого не случалось ни с одним советским фильмом: чтобы взахлеб хвалили, а наградами обошли.

О суперпопулярности "Белого солнца…" говорит и такой факт: с начала 70-х его непременно смотрели космонавты перед отправкой в полет. Как вспоминает В. Кубасов:

"Такая у нас сложилась негласная традиция. Перед полетом, накануне старта, экипаж смотрит "Белое солнце пустыни".

Традицию нетрудно было бы поломать, пожелай очередной экипаж иную картину. Но спрашивают:

– Что покажем?

И отвечают:

– "Белое солнце…"

Текст знают наизусть. Специалисты Центра подготовки космонавтов "выпустили" специальный опросник, где около ста шутливых вопросов по сюжету фильма. Только очень внимательный зритель, обладающий еще и чувством юмора, способен ответить на них. (Например: "Сколько стоит один Сухов?" Ответ: "Один Сухов стоит целого взвода" и т. д. – Ф. Р.). Так и получилось, что фильм "Белое солнце пустыни" от старта к старту демонстрируется на космодроме Байконур. Можно сказать, что он как бы включен в цикл предстартовой подготовки космонавтов.

Случайность? Нет, не случайность. Этот фильм – своего рода эталон советского приключенческого кино. В науке многие открытия делаются на стыке разных дисциплин, в "ничейных зонах". Фильм "Белое солнце пустыни" создан на таком стыке. Он музыкален, он проблемен, у героев его не тривиальная судьба. Фильм занимателен и глубок – со всем своим приключенческим миром, гиперболизацией чувств, романтической окраской характеров героев…"

Между тем во второй половине 80-х картина подверглась новым нападкам. Вот как вспоминает об этом сам В. Мотыль:

"Я стал получать письма – с Дальнего Востока, из Сибири, из других мест – о том, что представители Госкино – его бывший главный редактор Даль Орлов и директор "Союзинформкино" Анатолий Богомолов в разных аудиториях рассказывают, как некая группа мастеров "Мосфильма" спасла картину, помогла Мотылю снять "Белое солнце пустыни". Получив эти письма, я разослал основным моим сотрудникам – оператору Розовскому, художнику Кострину, композитору Шварцу, директору Хохлову, актерам Кузнецову, Мишулину, Кавсадзе – такие записки: "Очень прошу Вас вспомнить, кто из мастеров "Мосфильма" когда-либо оказал мне какую-либо помощь в процессе создания фильма, будь то подготовительный период, съемки или монтаж".

Кто-то ответил непечатными словами, кто-то с юмором, кто-то обстоятельно и серьезно: "В чем дело, Володя? Зачем эти глупости?" Собрав ответы, я подал заявление тогдашнему председателю Союза кинематографистов Климову и попросил привлечь к общественной ответственности члена СК Даля Орлова за клевету. Перетрусивший Орлов был вынужден написать письменное извинение, а Богомолов потом мне признался, что таково было задание, полученное от министра Ермаша…"

ПУСТЬ ВСЕГДА БУДЕТ «БЕЛОЕ СОЛНЦЕ…», ИЛИ НАГРАДА НАХОДИТ ГЕРОЕВ

Несмотря на то, что нас разделяют вот уже более тридцати лет с момента выхода фильма «Белое солнце пустыни» на экран, любовь к нему зрителей по-прежнему огромна. Эта картина как хорошее вино – с годами становится только лучше. Как итог: она до сих пор является одним из рекордсменов по числу показов по ТВ. Премьера «Белого солнца пустыни» на ЦТ состоялась ровно год спустя после премьеры на широком экране – в воскресенье 4 апреля 1971 года в самое смотрибельное время в 19.30. Затем в течение последующих восьми месяцев фильм показали по ТВ еще три (!) раза, что по тем временам было явлением редким. Достаточно сказать, что в тот год ни один фильм, кроме «Белого солнца…», не удостоился чести быть показанным аж четыре раза. В последующие годы картину демонстрировали по ТВ чуть реже, но не менее двух раз в год, что тоже неплохой показатель. А после развала Советского Союза фильм вновь вышел в лидеры показа.

Однако времена изменились, а нравы, судя по всему, остались прежними. Во всяком случае, в вопросах оплаты. Так, первые авторские отчисления за показ "Белого солнца пустыни" по ТВ Владимир Мотыль получил только в начале 1997 года (гонорар за три показа). По его же подсчетам, эта сумма равняется примерно двум процентам от суммы, которую получает "Мосфильм" за показ (это не меньше 10 тысяч долларов). За видеокассеты с фильмом Мотылю вообще ничего не заплатили.

Но есть и радостные итоги. В 97-м году, пролетев в очередной раз с Госпремией России (она досталась фильму Никиты Михалкова "Утомленные солнцем"), уже на следующий год "Белое солнце пустыни" все-таки получил ее после стольких лет мытарств. Причем указ о вручении фильму премии за 1997 год лично подписал президент России Борис Ельцин, несмотря на то, что картины даже не было в основном списке лауреатов. События тогда развивались следующим образом.

Еще в 1995 году коллеги Мотыля с телевидения (он долгое время руководил объединением "Экран") предлагали выдвинуть "Белое солнце…" на Госпремию. Но новые руководители Союза кинематографистов проигнорировали это предложение, а секция по кино в комиссии по Госпремиям с успехом порушила это выдвижение: дескать, фильмов, которые не получили Госпремий, много. Поэтому выдвигать одно "Белое солнце…" несправедливо.

Год спустя российское ТВ снова выдвинуло фильм на премию – и опять облом. Параллельно РТР провело фестиваль "Золотой билет" (в нем участвовали фильмы, которые наиболее популярны), и в результате электронного опроса регионов России именно "Белое солнце…" получило приз по номинации "Самый любимый фильм российских зрителей". За всю 26-летнюю историю существования фильма это была его первая (!) награда. Следующей стал "Золотой Остап" в Петербурге. А в 97-м президент России Борис Ельцин вручил ордена Почета трем создателям картины: Владимиру Мотылю, Анатолию Кузнецову и Спартаку Мишулину. После этого резонно встал вопрос и о Госпремии, но недоброжелатели фильма сделали все от них зависящее, чтобы он не попал в списки номинантов. И тогда в дело вновь вмешался Ельцин. Он издал отдельный указ о награждении любимого фильма. Госпремию России за 1997 год получили следующие создатели фильма "Белое солнце пустыни":

Владимир Мотыль, режиссер-постановщик; Валентин Ежов и Рустам Ибрагимбеков, авторы сценария; Эдуард Розовский, оператор-постановщик; Исаак Шварц, композитор; Анатолий Кузнецов, Павел Луспекаев (посмертно) и Спартак Мишулин, исполнители главных ролей.

ЖИЗНЬ-ИНДЕЙКА

(Как сложились судьбы создателей фильма)

Валентин Ежов и Рустам Ибрагимбеков (сценаристы)

После "Белого солнца…" оба сценариста больше ни разу не связывались с истернами, предпочитая им другие жанры. Так, Ежов работал в политическом кино ("Это сладкое слово – свобода!", 1973; "Красные колокола", 1982), в спортивном ("Одиннадцать надежд", 1976; "Все решает мгновение", 1979; "Девушка и Гранд", 1982).

Что касается Ибрагимбекова, то он за те же 70-е тоже успел приложить руку к десятку разных по тематике фильмов: драме о послевоенной жизни "И тогда я сказал нет…", 1973; производственной драме о нефтяниках "Стратегия риска", 1978; мелодраме "Дачный домик для одной семьи", 1979; детективной драме "Допрос", 1979 и др… За два фильма Ибрагимбеков был удостоен Государственных премий: "Допрос" (Госпремия СССР в 1981) и "День рождения" (Госпремия Азербайджанской ССР в 1980). В постсоветской России Ибрагимбеков умудрился отхватить еще три Госпремии: за "Ургу" (в 1992), "Утомленные солнцем" (в 1994) и "Белое солнце пустыни" (в 1997). Абсолютный рекорд!

Владимир Мотыль (режиссер)

В 1974 году он все-таки добился своего и снял фильм о декабристах "Звезда пленительного счастья", который хотя и не достиг оглушительного успеха "Белого солнца…", однако занял достойное место в списке лучших картин советского кинематографа. Этот успех во многом способствовал тому, чтобы в 1976 году Мотыль был назначен художественным руководителем студии художественных телефильмов творческого объединения "Экран" Гостелерадио СССР. За последние годы Мотыль снял несколько новых фильмов: "Лес" (1980, выпуск – 1987), "Жил-был Шишлов", "Расстанемся – пока хорошие" (1991), "Несут меня кони" (1996) и др.

В. Мотыль женат (жена – бывшая актриса, ушедшая со сцены, чтобы посвятить себя семье), имеет взрослую дочь Ирину, которая успешно работала с отцом на нескольких его картинах как художник по костюмам.

Эдуард Розовский (оператор)

Следующей работой после "Белого солнца…" для Розовского стал фильм "Черные сухари", который поставил на "Ленфильме" Герберт Раппапорт. С "Солнцем" его роднило только одно: действие обеих картин происходило в послереволюционной России. Больше они ни в чем не похожи, а по части успеха вообще – небо и земля. В последующие годы Розовский приложил руку к созданию десятка других картин, среди них одна даже была удостоена Государственной премии РСФСР – "Старые стены" (1974, премия – в 1976). Из других его работ назову следующие: "Царевич Проша" (1974), "Строговы" (т/ф, 1976), "Как Иванушка-дурачок за чудом ходил" (1977), "Обратная связь" (1978), "Соловей" (1980), "Ослиная шкура" (1982), "Магистраль" (1983).

Анатолий Кузнецов (Сухов)

Кузнецов и до "Белого солнца…" считался актером популярным, но после его выхода на экран к этому эпитету присовокупил приставку "супер". После этого у него появились миллионы новых поклонниц, которые буквально забрасывали его любовными письмами. О степени популярности Кузнецова говорит такой случай. Некий артист, внешне очень похожий на него (кстати, по жизни являющийся его приятелем), разъезжал по городам Союза и, выдавая себя за известного артиста, влюблял в себя женщин. И вот однажды на имя настоящего актера Анатолия Кузнецова из глубинки приходит письмо: "Здравствуй, дорогой Толик. Я согласна с твоим предложением. Скоро приеду к тебе. Вот продам шифоньер – и приеду. Денег на первое время нам с тобой хватит". К счастью, на конверте был штамп города, в котором он никогда в жизни не бывал. А так мало ли какие мысли могли прийти в голову его родственникам.

Благодаря "Белому солнцу…" Кузнецов стал чаще бывать за рубежом: например, в одной Африке объездил девять стран, был в Мексике, Японии. Актера стали приглашать и зарубежные режиссеры. Правда, в основном это были коллеги по социалистическому лагерю. Кузнецов в 70-е снялся в советско-болгарском фильме "Братушка" (1976), советско-чехословацких: "Один сребреник" (1976) и "Гордубал" (1979). Последнюю картину сам актер считает одной из лучших в своем послужном списке. В отличие от многих своих коллег по актерскому мастерству, кто начинал сниматься в кино еще в середине 50-х, Кузнецов до сих пор находится в отличной форме и продолжает выходить на съемочную площадку.

В семейной жизни Кузнецов однолюб: как женился в конце 50-х на своей Александре, так и живет с ней по сей день. Спустя четыре года после выхода "Белого солнца…" в семье Кузнецовых случилось пополнение: родилась дочь Ирина.

Кахи Кавсадзе (Абдулла)

После триумфа в роли Абдуллы Кавсадзе стал одним из самых популярных актеров в Грузии. Например, в 70-е годы "Грузия-фильм" производила 12–15 фильмов в год, из них в 5–6 обязательно снимался Кавсадзе. Кроме этого, он играл ведущие роли в Тбилисском театре имени Шота Руставели. Так продолжалось вплоть до начала 90-х. Затем в Грузии наступили сложные времена, и всем стало не до искусства. Но Кавсадзе спасался тем, что имел возможность работать за пределами республики. В 90-е он снялся в фильмах: "Шейлок", "Кремлевские тайны XVI века", "Месть шута" и др. До 96-го года он дважды побывал на кинофестивале "Золотой Витязь", был членом жюри на "Киношоке", а на "Созвездии" – председателем жюри. Как признается сам актер:

"Главное – был бы какой-то минимум в жизни, самое необходимое, чтобы по-настоящему не голодать. А если ты – человек творческий, то всегда найдешь чем душу успокоить. Так я жил и живу. Наверное, с этим и уйду…"

Спартак Мишулин (Саид)

После выхода "Белого солнца…" на широкий экран многие отказывались верить в то, что роль Саида сыграл Спартак Мишулин. У большинства советских граждан он ассоциировался исключительно с ролью туповатого пана Директора из "Кабачка "13 стульев". Это обстоятельство лишний раз доказывало широкий диапазон этого актера.

Вообще 70-е годы оказались для Мишулина в творческом отношении одними из самых плодотворных. Он был много занят как в театре, так и на съемочной площадке. На сцене зрители увидели его в спектаклях: "Таблетка под язык", "Маленькие комедии большого дома", "Баня" и др. В кино он снялся в картинах: "В тридевятом царстве" (1971), "Конец ночного вора", "Достояние республики" (оба – 1972), "Нет дыма без огня", "Что наша жизнь", "Только ты" (все – 1973), "Кыш и Двапортфеля" (1974) и др.

В 1979 году у Мишулина родилась дочь Карина.

Раиса Куркина (Настасья)

После фильма "Белое солнце пустыни" Куркина сыграла еще несколько запоминающихся эпизодов: Матвеева в "Белорусском вокзале" (1971), Катерина в "Нюркиной жизни" (1972), Марго в "Птицах над городом" (1974), приемная мать в "Афоне" (1975), Раевская в "Звезде пленительного счастья" (1975) и др. В 1974 году Р. Куркиной присвоили звание заслуженной артистки РСФСР.

Николай Годовиков (Петруха)

Как я уже упоминал, Годовиков премьеру фильма встретил в армии – в Сибирском военном округе, куда он попал осенью 69-го. Вернувшись два года спустя в Ленинград, он какое-то время трудился слесарем на заводе, совмещая работу со съемками в кино. Он снялся в фильмах: "Последний день зимы" (1975), "То далекое лето" (1976).

В эти же годы Годовиков женился, в 1974 году у него родилась дочь Маша. Однако этот брак продержался недолго. В 1977 году он едва не погиб от удара "розочкой" во время драки с соседом по ленинградской коммуналке. После выписки из больницы работал в магазине, затем на дрожжевом и кожевенном заводах. Но работать было трудно: из-за недавней раны у него стали появляться свищи. В 1979 году он работу бросил и вскоре "загремел" в тюрьму по статье 209-1 УК (тунеядство). Сам он так объясняет это:

"Кино сыграло отрицательную роль в моих отношениях с милицией. У меня не сложились отношения с участковым. Он мне говорил: "Ты вот снимаешься в кино, сыграл Петруху, а я простой участковый. Но, если захочу, я тебя посажу". Я спрашивал: "А тебе-то какой интерес от этого?" И он мне вот так простенько объяснил: "Ты живешь один в 25-метровой комнате, а я с семьей мыкаюсь в восемнадцати метрах". Это меня взбесило, я могу иногда резкое что-то сказать или какой-то поступок резкий совершить, даже, может быть, неожиданно для себя самого. И я ему сказал прямо: "Послушай, ты приехал из Псковской области и хочешь, чтобы у тебя сразу дворец был. У тебя в твоем Скабаристане дом с участком стоит, моего рядом нет, но меня, ты знаешь, как-то жаба не давит, мне это безразлично". Ну и в итоге он меня посадил за тунеядство" (Годовикову дали один год. – Ф. Р.).

В марте 1980 года Петруху освободили. Он приехал домой, а дверь у него взломана, в комнате ничего нет – ни мебели, ни телевизора, ни постельного белья. Соседи потом рассказали, что разорил его все тот же участковый. Это он собрал в жэке дворников, привел в комнату Годовикова и сказал: "Кому что нравится, забирайте себе, а остальное в окно выбрасывайте". Причем его не волновало то, что он самым бессовестным образом нарушает закон: по нему осужденного могли выписать с жилплощади только через полгода после того, как приговор вступил в силу, а его выписали – и четырех месяцев не прошло после ареста, он еще под следствием сидел.

Годовиков отправился к начальнику РУВД, честно рассказал ему все. Тот в ответ: "Да-да, ты напиши заявление, перечисли, что пропало, и оставь секретарю. Да сообщи адрес, где тебя можно найти". Годовиков сделал все, как было велено. А через несколько дней заявляется к нему все тот же участковый, забирает его под белы рученьки и дает ему подписку, как бомжу. А по закону – вторая подписка – и можно смело отправляться на зону.

Поехал Годовиков туда, куда его направили, – в Приозерск, Ленинградской области. Приехал, а ему говорят: "У нас нет мест в общежитии, ты сначала пропишись, а потом мы тебе дадим работу". Короче, замкнутый круг: остался бывший актер без прописки, без жилья, без работы. А кушать-то хочется. Побомжевал он малость, походил в каком-то потертом ватнике, пока не познакомился на какой-то квартире с ворами, которые оказались намного человечнее, чем все остальные, с кем Годовикова сводила судьба в последнее время. Дали они ему 500 рублей – по тем временам деньги немалые, одели с ног до головы, обули. Причем сказали: мы ничего от тебя не требуем, устраивайся и живи. Но Годовиков – человек очень благодарный по натуре: когда им нужно было помочь, сам предложил свои услуги и пошел с ними на ограбление.

Случилось это в июле 1980 года. Закончилась эта вылазка для преступников плачевно: их поймали. Годовикову дали 4 года. Срок он отбывал в колонии в Яблоневке. Вот что он рассказывает о тех днях:

"Там было много малолеток, которые после 18 лет прибыли из так называемой "детской зоны". А там нравы намного хуже, чем во взрослой. Они и переносят свою беспредельщину. Как-то прихожу после смены, собираюсь чайку попить, как кто-то из шпаны командует: "Верха! В пэвээр! По-быстрому!" "Верха" – это те, кто спит на втором этаже, на первом спят зэки заслуженные, их редко трогают. А "пэвээр" – это комната политико-воспитательной работы. Ну, мы идем в пэвээр, заходим, смотрим "бойцы" стоят вдоль стены уже в кожаных перчатках. Значит, будет "замес", то есть избиение. Я уже и рейку присмотрел. Решил – лучше пусть убьют, чем с опущенными почками медленно подыхать. Но меня тихонько оттеснили в сторону, знали, что главшпанзоны башку им оторвет. Оказалось, что кто-то из "верхов" "протек", пожаловался якобы администрации. Решили всех "земесить", а там, мол, пусть сами разбираются…"

Выйдя на свободу, Годовиков какое-то время жил один, но затем встретил женщину, с которой стал жить гражданским браком. Даже в кино в тот период умудрился сняться, причем опять про басмачей – "В черных песках". В 1989 году у них родился сын Артем. Но затем фортуна вновь отвернулась от Петрухи. В начале 90-х жена и теща выгнали его из дома, и он опять стал бомжевать. И снова, оказавшись на обочине жизни, он не придумал ничего лучшего, как пойти воровать. И опять попался. Причем курьезно.

Приехали они с подельником в местечко под Ленинградом, имея при себе сумку с набором "фомок". Выпили винца и пошли вдоль по улице, разглядывая окна. Наконец узрели открытую форточку в окне первого этажа. Первым туда забрался Петруха, "фомками" вскрыл двери в комнаты (те оказались запертыми). Добычей воров в тот день стали: кофе, кроличья шапка, гобеленовая скатерть, джинсы, трое наручных часов, фотоаппарат, две сберкнижки, рюкзак (в последний они сложили украденное). Упаковав пожитки, собрались было уже уходить, как на пороге внезапно "нарисовалась" милиция, которую вызвала дочь хозяйки квартиры (она не смогла открыть ключом входную дверь и позвонила по 02). Кстати, сам Годовиков на суде описал совсем иную картину своего задержания. Якобы дочь хозяйки была сильно беременная и, увидев непрошеных гостей, свалилась в обмороке. Испугавшись, что у барышни могут случиться преждевременные роды, воры сами вызвали "Скорую", да еще остались ее дожидаться. Тут их и повязали. Суд состоялся аккурат 1 мая 1991 года и приговорил Годовикова к 2 годам 6 месяцам колонии. Отсиживал он срок во Владимире, в колонии строгого режима, известной всем как "тройка" (ОД 1/3).

Освободившись в третий раз, Годовиков сумел, наконец, вернуться в свой родной город – теперь он уже назывался Санкт-Петербург. Познакомился с женщиной (бывшей женой известного хоккеиста из СКА Андрея Белякова, трагически погибшего), которая устроила его к себе на работу – в Метрострой. С 1994 года о нем вновь стали писать газеты, он несколько раз выступал по телевидению. Вроде жизнь у него наладилась.

Татьяна Федотова (Гюльчатай)

По ее же словам, участие в фильме "Белое солнце пустыни" сыграло в ее жизни не только положительную, но и отрицательную роль. Во всяком случае, поначалу. После съемок Татьяна работала в танцевальном ансамбле и там узнала, что такое зависть человеческая, преследования со стороны руководства, давление со стороны партнерш. У нее за плечами были восемь лет училища, балетмейстеры ставили на нее номера, а худрук загонял Гюльчатай на задний план, чтобы та не выделялась на фоне остальных девочек, большинство из которых были набраны с улицы. Кроме этого, многие ненавидели ее за то, что она была слишком прямой, могла резануть правду-матку прямо в глаза на каком-нибудь отчетно-перевыборном собрании, коих в те годы проводилось во всех коллективах предостаточно. В итоге Федотова довыступалась: ее уволили из Ленконцерта за два года до пенсии – с двумя маленькими детьми на руках (в браке с музыкантом Геннадием Кузьминым, с которым она познакомилась все в том же "Ленконцерте", у нее родились сын Сережа (1974) и дочь Маша (1981). Но Федотова не сдалась: сама пошла в райком партии, написала в газету, в результате чего ее восстановили в Ленконцерте и дали доработать до пенсии.

В 1997 году, когда фильм "Белое солнце пустыни" был выдвинут на соискание Госпремии России, Татьяна Федотова работала… уборщицей в Русском музее. Но на жизнь не жаловалась, хотя про нее тогда мало кто вспоминал. Даже на фестиваль "Золотой Остап", где фильм был награжден, ее не пригласили. По ее словам:

"Когда фестиваль кончился, мне сказали: "Что же вы не пришли? Вам и место в зале было забронировано". Я потом видела по телевизору: Кузнецов сидит, а рядом с ним место пустое, наверное, думаю, там должна была сидеть я. Не нашли даже приличной отговорки. Зато летом меня пригласили на кинофестиваль в Сочи. Мне позвонили и сказали: "Мы так рады, что вас нашли. У нас для награждения актрис предусмотрены необычные призы – золотая, серебряная и бронзовая Гюльчатай. И мы бы очень хотели, чтобы вы их лично вручали". Взяли мои паспортные данные, попросили никуда не уезжать из города, так как билеты на самолет уже заказаны. Сказали, что дорога туда и обратно за их счет, питание и проживание в гостинице бесплатно, что я буду купаться в бассейне с морской водой. Я ждала-ждала и не дождалась. А потом мои знакомые видели по телевизору, что вручала призы какая-то другая Гюльчатай…"

Каждое лето Татьяна вместе с мужем и детьми выезжают в деревню Самшу, что Тверской области, где когда-то родилась будущая Гюльчатай. Ее родители продали большой двухэтажный деревянный дом уже после войны, но Кузьмины через много лет купили часть этого дома. Татьяна вот уже много лет истово верит в господа. Она и Петруху-Годовикова при каждой встрече наставляет на Путь истинный – вместе с женой он уже прошел водное крещение.