Текст книги "Любовь всей его жизни (ЛП)"

Автор книги: Фарра Тейлор

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 15 страниц)

ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ

Симптомы

У Маркуса не было связано с Лос-Анджелесом много теплых воспоминаний. Он женился в Лос-Анджелесе, но там же и развелся. Ему очень нравились первые три года их жизни в городе в полуразвалившемся доме с тремя спальнями и панорамным бассейном с видом на песчаный, тогда еще латиноамериканский район, Эхо-Парк. Кроме четырех последних в уединенном особняке в Голливуде, купленном им только для успокоения Бьянки, которые были поистине адскими. Его бывшая жена давила на него так сильно, что, когда наконец-то оставила его ради другого мужчины, он почувствовал что-то близкое к благодарности. Это было до того, как она получила самого лучшего в округе Лос-Анжелес адвоката и выпотрошила его в борьбе за опекунство, прежде чем он нанял Синтию.

Маркус признал всю насмешку судьбы, даже когда жаловался про себя, пока осуществлял свою детскую мечту сыграть три вечера подряд при полном аншлаге в Голливуд-Боул³³, его любимом месте. С микрофоном в руке, распевая во весь голос перед очередной толпой, он старался не думать о возможности потерять детей во второй раз. Никто: ни его друзья по команде, ни даже Смитти, не хотел слышать о проблемах богатой рок-звезды. Маркус знал, в чем дело: ведь он не имел права жаловаться, потому что был богат и знаменит. Совершенно невозможно представить, что у него могли быть какие-нибудь реальные проблемы, поэтому лучше не делиться никакими заботами и обидами даже с ближайшими друзьями.

Тогда его осенило: тот, кто держал свои чувства в себе, хранил их – это был старый Маркус. Новый Маркус – тот, кто на самом деле хотел раскрыться и поделиться подробностями личной жизни, приятными и болезненными – недавно был разбужен. Кем – Райан? Она была той, с кем он хотел разделить свои истинные чувства? Он решил, что это вполне может быть.

Маркуса злило, что он не мог исследовать эту новую возможность в его жизни без той кучи мудаков в Твиттере, что высказывали свое мнение о том, имеет ли он право чувствовать то, что он чувствовал. Даже на этом концерте, где предположительно почти все, за исключением имеющих журналистские удостоверения, потратили большую часть своих с трудом заработанных денег на билет, несколько человек в передних рядах забросали его между песнями вопросами.

– Где няня, Трой? – громко кричал один.

– Если она больше не с тобой, то я свободна! – визжала другая.

– Классные сиськи! – орал третий неандерталец.

Он бы легко мог игнорировать этих троллей, если бы они не имели такое большое влияние на его жизнь. Но они создавали сплетни о нем, хихикали над обработанными изображениями и текстами, которые выставляли его в ложном свете, и выплевывали обратно информацию, пока она не становилась похожа на правду – новую, запретную и убийственную правду – что вызывало у него огромную обиду и боль.

Маркус чувствовал слабость, жар и дискомфорт. Его гитара, казалось, весила 50 килограммов. Ему нужна была еда или вода, или еще что-то, но все это придется ждать до конца этой песни. Он понял, что эти последние несколько дней скучал по Райан почти так же, как и по Майлзу. Он знал, было глупо преследовать ее, зацикливаться на ней. Она была не просто сотрудником, она была работником, на которого ему приходилось больше всего полагаться. Если бы была даже малейшая возможность, что его отношения с Райан отвлекли бы ее от обязанности быть самой лучшей няней, он обманул бы своих детей и разрушил основу, что заложил летом. Хуже всего то, что он подтвердил правоту Бьянки: даже при том, что между ними ничего не было, но то, что они пару раз держались за руки, и картинки в сети говорили о бурной, преувеличенной истории, Бьянка была права.

Но сердцу не прикажешь, и Маркус уже давно перестал пытаться контролировать свои эмоции. Вопреки всему, он уже начал думать о возможностях, которые могут открыться после того, как закончится тур. Райан согласилась работать у него только на лето. Она собиралась продолжить где-то обучение – он даже не мог вспомнить где, возможно, на Среднем Западе или на юге – сразу после того, как завершится тур, чтобы получить степень магистра. Маркус хотел, чтобы вместо этого она запланировала остановиться около Бигфорка. Конечно, это было глупо, но ему очень хотелось пригласить ее на нормальное свидание, когда все это закончится. Он хотел бы забрать ее в Эльдорадо и съездить в то новое место на горнолыжном курорте, где делают самую вкусную пиццу. Или еще лучше, пока не стало слишком холодно, он мог бы пригласить ее на прогулку на каноэ вниз по реке Суон, устроить пикник и выпить на закате бокал вина...

Конечно же, эти фантазии пришли к нему, когда он стал петь «Любовь всей моей жизни», – песню, которая с самого начала принесла так много неприятностей. Поэтому, когда он начал чувствовать слабость и головокружение, он посчитал, что это эмоции берут над ним вверх. Но когда после третьего куплета его желудок скрутило, он понял, что не летал высоко в своих мечтах о будущем с Райан. А находился в опасной близости от того, чтобы заболеть прямо здесь, на сцене, перед 20 000 поклонников. Он еле допел куплет и, пошатываясь, скрылся за барабанной установкой.

Смитти, воспользовавшись тем, что в это время клавишник исполнял эффектное соло, медленно приблизился к нему, и спросил:

– У тебя там все в порядке, босс? Ты неважно выглядишь.

Маркус не смог ответить. Тошнота накатывала на него как цунами, и, понимая, что не успеет убежать за кулисы, вырвал как можно незаметнее за бесценным черным усилителем «Фендер Твин» Смитти. Неважно, наемный работник или нет, но Смитти надерет ему задницу, если он повредит усилитель; это был его ребенок. Но ничего не поделаешь.

Роуди, увидев, что произошло, бросился к Маркусу с влажным полотенцем и бутылкой воды, которая будет ему необходима позже. Смитти, зная, что нужно заполнить паузу, начал долгое, дикое соло, в то время как Маркус вытирал лицо полотенцем. Затем он прополоскал рот водой, выплюнул ее и вернулся на сцену. Он закончил песню, слегка обессиленный, но толпа ничего не заметила. Шоу должно было продолжиться. И оно продолжилось.

***

Райан больше не могла молчать. Не прошло и минуты после того, как она попала на заднее сиденье лимузина с Бьянкой и Майлзом, и мальчик уснул, положив голову на колени матери и опираясь коленками в ребра Райан, а салон автомобиля погрузился в тишину. На шоссе 101 они попали в ужасную пробку; Райан могла поклясться, что слышала медленное, ровное дыхание водителя лимузина. Ей не верилось, что она будет сидеть рядом с бывшей Маркуса, матерью, за детьми которой она был нанята присматривать одному Богу известно сколько времени. Что Бьянка знала о ней и Маркусе? Или, что более важно, что Бьянка думала, что она знала?

Была бы она одна, Райан, вероятно, приветствовала бы немного покоя после волнения, вспыхнувшего, когда Бьянка представилась часом ранее. Какой ошибкой было оставить Майлза одного, даже если она просто была за дверью. И как не повезло, что его мать появилась как раз тогда, когда он снова почувствовал себя плохо. Они открыли дверь, чтобы найти Майлза блюющим прямо на журнальный столик, вот ведь ужасная неприятность, и страдания Майлза произвели то еще первое впечатление о Райан, как о няне, ухаживающей за ребенком.

В ужасе, она побежала в ванную, чтобы намочить полотенце и прибрать ужасный беспорядок. Ползая на четвереньках, она позволила Бьянке утешить ребенка. Майлз, достаточно счастливый, когда пару минут назад свернулся около нее, выглядел изнуренным. Одинокая слеза скатилась по щеке, хотя он не издал ни звука. Он, вероятно, задремал, пока тошнота не подарила ему столь суровое пробуждение. Она знала, что не надо было давать ему эти проклятые крекеры.

В лимузине Бьянка, наконец, заговорила.

– Это так типично для Маркуса. Он всегда был безответственным, но на этот раз он действительно доигрался, – она гладила сына по волосам снова и снова, и Райан подумала, что эта картина похожа на обсессивно-компульсивное расстройство (пройдя слишком много курсов психологии... два года назад, она бы просто сказала, что Бьянка выглядела так, будто была немного не в себе). Она также спрашивала себя, следует или нет Бьянке обсуждать недостатки Маркуса в присутствии Майлза. – Он говорит, что хочет взять детей на гастроли, но когда один из них заболевает, – и поверь мне, кто-нибудь всегда заболевает – он оставляет его с няней, а сам собирает вещи и едет дальше в следующий город. Без обид, Рейчел, но это просто жестоко. Особенно, когда я нахожусь меньше, чем в двух часах езды. Он мог бы отправить обоих детей ко мне домой. Разве в этом не было бы больше смысла?

Райан ничего не сказала, – она даже позволила Бьянке назвать ее Рейчел – разумеется, она не знала, что Бьянка жила в этом районе, но даже если бы и знала, решение принимала не она.

С уверенным видом Бьянка объяснила, что Майлз останется с ней, пока не будет снова здоров на сто процентов. Пусть это и было неудобно, но Райан настояла на звонке Маркусу, чтобы убедиться, что тот не против нового плана, – он вздохнул и сказал, что, наверное, это больше не имеет значения, и попрощался прежде, чем объяснить, что это значит – потому что, если память ей не изменяла, она работала на Маркуса, а не на Бьянку.

После того, как Райан отключила сотовый, Бьянка склонила голову набок и стала хладнокровно рассматривать ее, словно тщательно изучала снятую с вешалки дизайнерскую одежду.

– Могу я дать тебе бесплатный совет? – обратилась Бьянка с вопросом к Райан, которая не могла не чувствовать себя неловко.

– Давай, вперед. Излагай, – Райан взяла себя в руки. Фраза «бесплатный совет» означала, конечно, что бывшая Маркуса видела видео и фотографии, читала все сплетни и пришла к тем же выводам, что и мать Райан (и весь остальной мир).

– Ты вроде хорошая девушка, но ты молодая – очень молодая. И я знаю, может показаться, что Маркус – это невероятный улов. Он богат, знаменит, красив.

– С ним все в порядке, – Райан напустив на себя легкомысленный вид, немного пошутила, чтобы поднять настроение, но либо ее шутка не удалась, либо у Бьянки не было чувства юмора. Она решила вернуться к своим привычным молчаливым кивкам. И просто позволить этой женщине высказывать свое мнение и покончить с этим.

– Хочу лишь просто сказать тебе, как женщина женщине. Этот мужчина не умеет быть спутником жизни. Ни мне, ни тебе, ни кому-либо другому.

«Кто говорил про «спутника жизни»? – хотелось закричать Райан, однако она последовала своему собственному совету и заткнулась. – Все, что сделал этот мужчина – лишь взял меня за руку!»

– Он классический нарцисс, – продолжила Бьянка. Она, казалось, сделала свою собственную курсовую по психологии, или, по крайней мере, перелистала несколько книг по самосовершенствованию. – Он вкладывает всю эту любовь и сострадание в свои песни, так что весь мир считает, что он потрясающий парень. Он отдает всего себя своей музыке, и, по сути, ничего не оставляет для всех остальных. У него не было времени для своих детей, и, конечно же, не было времени для собственной жены.

– У него есть время для меня, мамочка, – сказал смиренно Майлз.

– Ох, милый, я не знала, что ты не спишь, – Бьянка вела себя, будто только что говорила о ценах на масло или о достопримечательностях вдоль дороги, а не о самом важном человеке в жизни ее сына. И, что самое ужасное, участие Майлза в разговоре не заставило Бьянку понять, что обсуждаемая тема была, может быть, просто может быть, неуместной. – Маркус живет в своем собственном мире, и ни одна женщина не изменит это. Музыка всегда на первом месте, и так будет всегда.

«Для танго нужны двое», – подумала Райан. – «Расскажи лучше о том, как сама заблудилась в своем собственном мире». Она посмотрела на Бьянку и попыталась представить, какой была эта женщина прежде, чем успехи Маркуса навсегда изменили ее жизнь. Она всегда была такой эгоистичной, или богатство и известность изменили ее на всю жизнь? Райан поняла одно: она никогда бы не хотела, чтобы это случилось с ней.

– Итак, Рейчел, хватит о нас, – заявила Бьянка. – Расскажи мне о себе.

ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ

Настоящий рай

– Ты наделал немало глупостей в своей жизни, Маркус Трой, но эта переплюнула все, – сказала Бьянка, ворвавшись в номер.

Он чуть не спросил ее: «Глупее, чем жениться на тебе?», но вместо этого подошел к ней со словами:

– И я рад видеть тебя снова, Бьянка.

Стоя позади нее, Серена, судя по всему, изо всех сил старалась стать невидимой. Она молча собрала свой ноутбук и зарядное устройство и на цыпочках вышла из комнаты. Девушка с сочувствием взглянула на Маркуса. Он улыбнулся и пожал плечами. Это была первая встреча Серены с Бьянкой, но, безусловно, не последняя.

– В самом деле, Маркус, – продолжила Бьянка, – что ты сделал такого, что миссис Янссен уехала? Она была фантастической, и дети любили ее.

Маркус лишился дара речи: Бьянка даже никогда не видела суровую старую шведку. Но он понимал, что ничего не может сказать, чтобы еще больше не спровоцировать ее, поэтому просто стоял, потирая щетину на подбородке – нервный жест, к которому он прибегал при стрессе.

– Скажи что-нибудь! – завопила она. Но он просто поднял руки. Это было непросто: следование бесспорно мудрому совету своего психотерапевта – никогда не связывайся с Бьянкой, когда она в ярости, не начинай битву, которую никогда не сможешь выиграть, ты только подольешь масла в огонь и т. д., но кроме того, он только что оправился от приступов болезни и был просто слишком слаб, чтобы сопротивляться. «Маленький подарок судьбы», – подумал он.

– Тогда, пожалуй, ты и твоя няня идеально подходите друг другу. Она сидела со мной в машине два с половиной часа и не произнесла больше десятка слов. Вы вдвоем можете жить долго и счастливо даже в ледяной тишине, мне все равно. – Она в смятении покачала головой, желая, чтобы он смог понять, что он сделал – ведь где-то в глубине ее загадочного сердца, она до сих пор горевала о разрыве их отношений, и вместо исцеления ей приходилось выплескивать свое разочарование на детей. – Что ж, Шарлотта и Майлз поедут со мной домой. Разумеется, этот тур был огромной ошибкой. Я не должна была на это соглашаться.

– Бьянка, мы заключили соглашение. Мы подписали соглашение, – десятинедельный договор об опеке весил примерно столько же, сколько его первый контракт со студией, но сейчас он был рад его иметь.

Бьянка вздохнула.

– Соглашение будет аннулировано, уверяю тебя. И ты будешь уведомлен в течение сорока восьми часов.

– Что, снова повестка в суд? Еще одно слушание? Пожалуйста, Бьянка, не делай этого. Такого рода нестабильность вредит детям даже больше, чем нам.

– Ты не оставляешь мне выбора. Мы договорились, что ты будешь выделять время в своем расписании, чтобы заботиться о…

– Я выделяю время.

– …и что ты наймешь обученного, профессионального воспитателя, когда будешь отсутствовать сам.

– Райан – профессионал.

– Я скажу, кто она. Профессиональная альпинистка. Сколько времени ей понадобилось, чтобы взобраться к тебе в постель?

– Только... не надо. Пожалуйста. Ничего такого не произошло.

– Ваши фотографии повсюду. Люди, которые ни при чем, не смотрятся так вместе.

– Я только успокоил ее, вот и все, – заверил он. – Только дотронулся до локтя моей сотрудницы, ради Бога.

Он надеялся, что ни один судья не станет рассматривать такие субъективные «доказательства» и использовать их как основание, чтобы отобрать у него детей.

– Ты знаменитость, Маркус. Ты должен придерживаться более высоких стандартов.

– Я просто пытаюсь быть, не знаю, милосердным, что ли.

Бьянка покачала головой.

– Ну, по крайней мере, пусть они останутся со мной, пока Майлз не выздоровеет. Пока вся команда занята, дети не будут мучиться с вами. Независимо от того, какое решение вынес суд, они не могут путешествовать с тобой по стране в автобусе, если им придется останавливаться у обочины через каждые пять минут, когда их будет тошнить, – она повесила свою сумку от Ком дэ Гарсо́н³⁴ на запястье с уверенным видом.

В такие моменты Маркус не знал, была ли Бьянка сумасшедшей, или это просто была ее стратегия, но она имела привычку хладнокровно смешивать свои бешеные вспышки гнева с маленьким кусочком здравого смысла. Это сбивало с толку, но Маркус рассматривал это как оливковую ветвь.

– Прекрасно, они остаются с тобой, но только до тех пор, пока турне снова не начнется. Большая часть команды будет здесь в отеле Хаятт, но Смитти и еще несколько человек собираются ненадолго в «Ранчо Каньон»³⁵. Я вернусь в Лос-Анджелес через пять дней или, как только все снова будут полностью здоровы. Тебя это устроит?

– К этому времени тебе вручат повестку, но я не могу предсказать, когда планируется слушание.

– Прекрасно. – Он не хотел прибегать к клише, но было трудно сдержаться и не сказать: «Встретимся в суде».

Бьянка кивнула, ее рот по-прежнему перечеркивал лицо суровой, прямой линией, словно лезвием. Но, как бы это ни было нереальным, он и его бывшая жена, кажется, достигли соглашения. Когда она повернулась и, выходя из комнаты, зацокала каблуками четырехтысячедолларовых лабутенов, которые она купила на его алименты, он почувствовал себя настолько слабым, что ему пришлось прислониться к стене. И стало непонятно, то ли подступила тошнота, то ли просто пришло облегчение. Он стоял в оцепенении, глубоко, ровно дыша, и надеясь, что не заболеет снова.

Три часа спустя раздался стук в дверь. Сначала, думая, что это Серена, он его проигнорировал, укрыв голову роскошной гостиничной подушкой, и заставляя звук исчезнуть. Невесело быть больным, но глубокий, без сновидений, сон был сладким утешительным призом, и прямо сейчас он не хотел с ним расставаться.

– Маркус? Это я, Райан.

– Ой, подожди секунду. – Он потянулся за стаканом воды на тумбочке и проглотил его весь целиком, как человек, умирающий от жажды. Затем надавал по щекам пару легких пощечин, сел на кровати и натянул простынь до шеи. Он вовсе не чувствовал себя в данный момент очень сексуальным.

– Ладно, заходи.

Райан вошла в комнату и прошла три метра до изножья его кровати. Остановилась, и было видно, что она не хотела идти дальше.

– Хорошо, – сказал он, – оставайся там. Я не знаю, как тебе удалось избежать этого проклятого вируса, но давай и дальше продолжать в том же духе. Нам нужен хоть кто-то в этом туре, кто останется здоровым.

Маркус мгновение испытывал трудности, чтобы вспомнить, что они были в Лос-Анджелесе. Так как они всегда останавливались в отелях Хаятт, обстановка его люкса никогда не менялась, – та же кровать «Калифорния Кинг» с балдахином, высококачественное постельное белье, та же «жилая зона» с диваном, обитым мягким голубым бархатом – поэтому они могли быть в любом из городов. Тур только начался, но он уже тосковал по своей собственной кровати в Бигфорке. Когда он посмотрел на Райан, которая на этот раз была одета не в футболку и джинсы, а в бледно—зеленую юбку чуть выше колен и приталенную с короткими рукавами кофточку, то подумал: «Боже, она потрясающая». Но потом вспомнил о видео и фотографиях, и, даже еще хуже, о повестке в суд, которую он якобы собирается получить, и его сердце сжалось. Отношения не приносят ничего, кроме неприятностей. Бьянка однажды уже была для него «потрясающей». Теперь они не могли даже находиться вместе в одной комнате, чтобы не поругаться. Он был уверен, что, в конечном итоге, и с Райан все будет практически так же.

– Итак, Серена сказала, что мы поедем на какое-то ранчо? – спросила она.

– Ну, это на самом деле не ранчо-ранчо. Не для девушки из Монтаны, как ты. Это больше похоже на уединенный оздоровительный центр. Там есть занятия йогой, пилатес, медитации и все, что захочешь. Еда низкокалорийная, но очень вкусная. И все это на фантастическом участке прямо в центре пустыни. Это невероятное место. Тебе понравится.

– Занятия йогой? Тебя же ужасно тошнит. Зачем тебе йога?

– Я не собираюсь заниматься виньясой³⁶ и принимать позу собаки мордой вниз, во всяком случае, не сразу. – Он хмыкнул. – Но «Ранчо Каньон» станет превосходным местом для всех нас, чтобы восстановиться за несколько дней до того, как тур снова продолжится.

– Ты не думаешь, что это может быть всего лишь грипп, который пройдет через сутки? Майлзу, кажется, уже лучше.

– Ну, я надеюсь на это, но после того, как вирус начинает разгуливать по автобусу, все в команде оказываются, в конце концов, под ударом. Возможно, понадобится несколько дней, чтобы пройти через это. Может быть, даже неделя.

– Автобус не такой уж и улетный.

– Это точно. – Маркус замолчал и поправил подушку за спиной. Ему было немного странно видеть Райан так близко от него, когда он был болен и лежал в постели – и явно не тянул на рок-звезду, но ничего поделать с этим он не мог. – Райан, послушай, насчет Санта-Барбары...

– Мне очень жаль. Я не хотела идти на сцену, просто Шарлотта….

– О, пожалуйста, ты не должна извиняться. Я единственный, кто должен просить прощения. Я должен был быть более осторожным с этими репортерами.

– Но как ты мог знать, когда дотрагивался до моего дурацкого локтя, что это может перерасти в реальный скандал? Это просто смешно.

– Я, наверное, должен был объяснить тебе, что такое жизнь на гастролях, да?

– Я бы тебе все равно не поверила. – Они оба рассмеялись.

– Слушай, – сказал Маркус. – Реальная причина, по которой мы едем на Ранчо – это не ради показухи, а потому, что это – эксклюзив. Людям, которые туда едут, требуется конфиденциальность, они в этом нуждаются, а взамен они уважают частную жизнь окружающих. Никто не будет снимать на сотовый или писать о нас в Твиттере, так что мы все сможем перевести дыхание и отдохнуть. А когда мы снова отправимся в дорогу, сплетни потеряют часть своего блеска, и мы сможем вернуться к своим делам.

– Боже, Маркус, твоя жизнь... – Маркус напрягся. Он слышал прежде, как женщины жалуются на «его жизнь».

– Что? Давай, скажи это.

– ...хреновая. Иногда, во всяком случае. Как ты справляешься с этим?

– Я не знаю, день за днем?

Он чувствовал, что Райан ускользает. Они все исчезли – все женщины, которых он любил. Это цена, которую ему нужно заплатить, чтобы жить своей мечтой – он должен остаться одиноким?

– Это стоит того, правда? Что люди следят за каждым твоим шагом, суют свой нос в твой бизнес?

Маркус на мгновение задумался. «Стоит ли оно того?» – он давно не задавал себе этот вопрос.

– Это цена, которую я плачу за то, что успешно делаю то, что люблю. Полагаю, я мог бы просто перестать писать песни, прекратить гастролировать, но этого никогда не случится. Мне нужно продолжать создавать музыку ради моего разума, моего тела, моей души.

– Без обид, но ты говоришь сейчас прямо как хиппи.

– Я думаю, все музыканты – немного хиппи. – Затем Маркус произнес с подчеркнутой медлительностью скрипучим голосом одного из своих менеджеров, убежденного курильщика травки. – Мы знаем, как использовать по максимуму наши эмоции, дружище. Вот откуда, типа, берется наше искусство.

– Вау, чувак, – Райан выстрелила с ее собственной версией голоса укурка. – Прикинь, это так сильно.

Маркус начал так смеяться, что заболели мышцы его живота.

– Ох, перестань, – сказал он. – Ты меня убиваешь.

– Тебе станет лучше, когда мы доберемся до этого рая на земле – хипповых йога—штучек.

– Можешь смеяться, пока мы туда не доберемся. «Ранчо Каньон» – это рай. Рай, в полном смысле этого слова.

Маркус никогда раньше не встречал такую, как Райан. Он никогда не встречал женщину, которая могла быть такой сексуальной и такой забавной, и он никогда так сильно не смеялся ни с кем, кого бы знал такое короткое время. На самом деле, он не мог вспомнить никого из его любовниц, кто бы заставил его умирать со смеху. В идеальном мире, без знаменитостей, экс-жен и повесток в суд, у него с Райан и вправду могло бы что-нибудь получиться, так ведь?

– И кое-что еще, Маркус, – сказала Райан. Она резко вздохнула. – Начнем с того, что ты уже привык жить в центре внимания, или ты так устроен, и ты можешь лучше справиться с этим... – Она замялась и закусила губу, что, несмотря на сложность момента, было очень сексуально, и Маркус не мог это не заметить.

– Да? Давай, продолжай.

– Я не думаю, что все это для меня. Я не хочу, чтобы каждый мой шаг препарировали люди, которые даже не знают меня, и я не хочу, чтобы моя мама увидела меня в шоу «Сегодня вечером».

– Ох, Райан, ты ведь не подведешь меня? – Маркус не хотел потерять ее по многим причинам.

– Нет, нет, не в этом дело! – сказала она. – Просто, если бы ты мог – ну, мир уже знает мою фамилию, и мы ничего не можем сделать, чтобы изменить это, – но, если бы ты помог мне держаться в тени, я была бы очень благодарна. Думаю, будет лучше, если я останусь за кадром, понимаешь? Я так привыкла.

– Ты имеешь в виду, тебе не нравятся парни, глазеющие на тебя, будто стадион, полный людей, наблюдает за футбольным матчем?

– Это именно то, чего я надеялась избежать.

– Нет проблем. Больше никаких публичных благодарностей Райан Эванс. Я просто буду благодарить тебя лично.

– Ох, Маркус... – Райан шагнула к нему, достаточно близко, чтобы коснуться его. – Мне жаль, что так вышло.

Может быть, она и не исчезнет. Он убил бы за то, чтобы просто держать ее прямо сейчас в своих объятиях. Рядом никого не было; дверь была заперта. Маркус подумал, что, если бы он почувствовал ее кожу, если бы ее тело, даже на мгновение, прижалось к нему, все было бы хорошо. Но вместо этого он сказал:

– Тебе не стоит близко подходить. Я официально на карантине.

– Тогда ладно. Скоро ты поправишься.

Маркус снова попытался вызвать в воображении «идеальный мир», где он и Райан могли бы быть вместе. С таким немыслимым количеством вторгшихся реальностей, это было нелегко. В реальном мире единственным способом избежать боли и разочарования было держаться строго профессионально. К счастью, у него было несколько дней на «Ранчо Каньон», которые он ждал с нетерпением. Дети будут в ЛА, но Райан будет рядом. И «Ранчо Каньон» был максимально близок к идеальному миру, как он его себе представлял. У них было только пять дней, и он намеревался воспользоваться этим в полной мере.