Текст книги "Любовь всей его жизни (ЛП)"

Автор книги: Фарра Тейлор

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 15 страниц)

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

Улетный Автобус

Райан стояла на широкой террасе дома Маркуса. Вообще-то, она должна была бы восхищаться великолепным видом на горы, только вот было шесть тридцать утра, и она отвечала за безопасность и благополучие двух детей, которых она знала меньше двадцати четырех часов. Поэтому она не могла расслабиться, только не после того, как Маркус предложил ей зарплату вдвое больше чем та, что она получала у Рэндаллов, и бонус по итогам завершения турне. Это была лучшая работа, которую Райан когда-либо имела.

– Майлз, – окликнула она мальчугана, который висел на перилах террасы.

– Да? – улыбнулся он. Мальчик даже не посмотрел на Райан, когда она говорила с ним, но, определенно, был полон сил.

Она попыталась успокоиться и сказала себе, что все будет хорошо. C Майлзом все будет хорошо.

– Давай, мы вытащим тебя отсюда?

– Ладно, – сказал он с невинным видом, а потом вдруг перестал держаться и упал вниз на травянистый холм.

– Боже мой! – закричала Райан, подбежав к краю террасы и даже не пытаясь держать себя в руках. Шарлотта, не такая уж и обеспокоенная, как должна была быть, последовала за ней.

Майлз по-прежнему лежал, свернувшись в клубочек. Райан, думая о том, что она здесь только пять минут, но, о, Боже, уже убила одного из них, бросилась вниз, устремляясь к мальчику. Шарлотта спокойно стояла рядом с ней.

– Ты в порядке? – Райан потрясла Майлза за плечо. Мальчик не открывал глаза, но начал ворочаться уж слишком театрально.

– Эй, это не смешно, – сказала Райан.

Майлз открыл глаза и начал смеяться. Сначала это было просто хихиканье, но вскоре он уже хватался за бока.

– Смешно, – сказал он, сверкая яркими, голубыми и озорными глазами, такими же, как у отца.

– Нет, не так, – сказала Шарлотта. – Это раздражает.

Майлз не имел никакого желания задерживаться из-за реакции Райан. Он встал, презрительно фыркнул сестре и устремился к дороге.

– Я слышу Смитти! – закричал он. Райан посмотрела и увидела огромный серебристый автобус, подъезжающий к дому.

– Я думала, он стесняется, – сказала Райан.

– Иногда, – ответила Шарлотта. – Когда не носится повсюду, он застенчивый.

– Ты ведь не такая застенчивая, правда? – спросила Райан.

Вместо ответа, Шарлотта заявила:

– Как долго ты собираешься присматривать за нами?

– Похоже, все лето, – сказала Райан. – Нормально?

– Хорошо, – Шарлотта улыбнулась, и сердце Райан растаяло. – Ты милая.

– Ну, вы с братом, кажется, тоже ничего.

– Нашей няней быть трудно. Все так говорят, – Райан было интересно, что это значит. Эти двое выглядели, как обычные дети, не ходячие кошмары. Что может означать только то, что их отец был слишком требовательным. Ой-ой.

– Ой, да ладно, неужели это так сложно? Все будет просто замечательно.

Гигантский автобус съехал на прилегающую грунтовую дорогу, поднимая мерзкую бурю пыли. Дверь открылась, и вышел высокий, худой, длинноволосый мужчина. Он был с бородой и улыбался. В потрепанных ковбойских сапогах и грязных джинсах, он показался Райан меньше похожим на того, кто поднялся ни свет, ни заря, чем на того, кто решил не ложиться спать вообще.

– Смитти! – закричала Шарлотта, кидаясь в объятия этого жуткого мужчины, который, не считая ковбойских шмоток, выглядел как актер массовки из «Игры престолов». На самом деле, он выглядел именно таким, каким, предполагала Райан, должен выглядеть технический менеджер гастролирующей рок-группы.

Смитти поднял ее и перевернул вниз головой одним ловким движением руки. Судя по всему, раньше он проделывал это много раз.

– Как там моя девочка? – спросил он.

Вдруг хлопнула дверь.

– Как ты, Смитс? – поинтересовался Маркус, выглядевший более активным и бодрым, чем, по мнению Райан, должна выглядеть рок-звезда раньше семи часов утра. В узких джинсах и футболке, которые выставляли на обозрение все эти сексуальные татуировки, он был выше ростом, чем она запомнила, минимум 1,83 м. И, похоже, только что вышел из душа: маленькие капельки воды облепили его загорелые, мускулистые руки. Маркус пронесся (действительно, «пронесся» было единственным словом; он напомнил Райан супергероя) к Смитти, и двое мужчин обменялись крепкими объятиями. Майлз присоединился к ним, повиснув и обхватив их ногами.

– Эй, малыш, – сказал Смитти, опускаясь на одно колено, и дал пять Майлзу, хлопая по его маленькой ладошке. Потом посмотрел в сторону Райан, выгнул бровь, и произнес: «И каво это к нам занесло?» Вопрос поставлен безграмотно, но безобидно – больше комично, чем низкопробно. Когда Смитти усмехнулся, он стал меньше походить на средневекового горца и больше на чудаковатого дядьку.

– Я Райан, – представилась она, подойдя, чтобы пожать руку Смитти, и заметила, что это была не рука, а большая волосатая лапа.

Смитти бросил на Маркуса быстрый косой взгляд, который Райан не смогла разгадать. Маркус безо всякого выражения пожал плечами, и тогда Смитти сказал:

– Очень рад с тобой познакомиться, дорогая. Готов поспорить, ты полюбишь этих детей. Хотел бы я сказать то же самое об их отце, – затем он приблизился немного поближе и театральным шепотом произнес. – Он создает одни неприятности, обращайся с этим ко мне.

– Очень смешно, – сказал Маркус. – Райан, спасибо, что пришла вовремя. Впереди у нас долгая дорога, так что я очень благодарен, что ты так оперативно приступила к работе, несмотря на столь раннее время.

– Без проблем, – сказала Райан, удивляясь, насколько лучше ведет себя ее работодатель сегодня, и тайно надеясь, что она напугала его. – Я могу работать рано.

Прежде чем она успела мысленно пнуть себя за то, что произнесла такие глупости, как «я могу работать рано», она встретилась взглядом с Маркусом и почувствовала прилив адреналина, когда задержала на нем взгляд на секунду дольше, чем ей следовало бы. Осознавая, что она делала именно то, что только что говорила себе не делать, она опустила взгляд на землю и, пытаясь снять напряжение, захихикала, как какая-то дурища-старшеклассница. Но она никогда раньше не видела таких глаз, как у Маркуса; они, казалось, каждую минуту меняли цвет и пронзали ее насквозь.

Маркус растрепал волосы Майлза и сказал:

– Ладно, кролики, поскакали.

– Папа, – закатила глаза Шарлотта. – Не будь смешным.

Маркус повернулся к Райан и сообщил:

– Ей раньше нравилось, когда я называл ее «кроликом», – затем он изобразил грустное лицо для Шарлотты. – И она не называла меня смешным.

– Ну, раньше она была маленьким ребенком, но теперь выросла, – объяснила Райан. Это была откровенная попытка завоевать Шарлотту, и это сработало. Шарлотта была явно довольна, и когда она побежала вверх по ступенькам в автобус, то казалась счастливее, чем была все утро.

– Красиво сделано, – заявил Маркус, снимая перед Райан невидимую шляпу.

– Спасибо, босс, – подмигнула Райан, пытаясь спрятаться за шутливым тоном, и на этот раз, лишь слегка отводя взгляд, так что особые силы Маркусовых глаз супергероя на ней не сработали.

Все пятеро сели в автобус, который, по мнению Райан, больше походил на номер-люкс в роскошном отеле, чем на средство передвижения. Он был навороченный: с кинозалом, шикарной кухней, полным баром и даже с, как ни странно, мини-библиотекой с парой сотен книг.

– Это поразительно, – недоверчиво произнесла Райан, проводя рукой по книжным переплетам и думая: «Рок-звезда, которая читает? Исключено».

Смитти, сидя за рулем и газуя, сказал:

– Добро пожаловать в Улетный Автобус, Райан.

* * *

Маркус был хорош в той части каждого турне, которая называлась «начало». Вообще, он был мастером начала. Конец, и еще хуже – долгая, затянувшаяся средняя часть повседневной жизни, это то, с чем он неустанно боролся.

Но даже сейчас, когда он стал отцом, и сегодняшняя жизнь полностью отличалась от сумасшедших первых дней, где были только Смитти, он и басист в разбитом Эконолайне¹⁰ с двумя баками и скрученным пробегом на одометре, все-таки первый день гастролей давал ему такое неограниченное, оптимистичное ощущение, что всякое может случиться. На самом деле, сейчас он чувствовал себя лучше, чем в старые времена, потому что Шарлотта и Майлз были вместе с ним.

Смитти думал, что это была сумасшедшая идея: отправиться в Сиэтл на машине вместо того, чтобы лететь, но Маркус настоял на этом. Он хотел облегчить детям гастрольную жизнь, а не окунуть их сразу в омут с головой. Это был первый раз после развода, когда Шарлотта и Майлз отправились вместе с ним в поездку, что означало, что это действительно было их первое турне – они были слишком молоды, чтобы помнить прежние времена. Он хотел прочувствовать весь маршрут их глазами, чтобы поделиться с ними своей любовью к путешествиям и приключениям, и надеялся наверстать все, что он пропустил, не живя с ними все время.

В пятидесяти милях к востоку от города Спокан, он наклонился к Шарлотте, которая занималась чем-то таинственным и непонятным на своем телефоне – Маркус не владел такими познаниями, предпочитая вместо этого одалживать телефоны у своего персонала, когда ему нужно было позвонить или принять вызов – и сказал:

– Разве это не потрясающе? – она только посмотрела на него, и он понял, что ему нужно быть более конкретным. – Здесь только мы и дорога, – объяснил он. – А мы как пираты.

– Папа, пираты путешествуют на кораблях, – сказала она. – А не в Улетном Автобусе.

– Прости, тебе десять? – спросил он ее. – Или ты уже родилась подростком?

Она закатила глаза. Его дочери было всего десять лет, и она уже закатывала глаза.

Через час Маркус незаметно подошел к Майлзу, который сидел с Райан. Они вдвоем играли в пальцевые войны уже почти десять минут, которые длились как вечность для ребенка возраста Майлза. Маркус даже предложил поиграть в пиратов – тихо, так, чтобы Шарлотта не услышала, и не посмеялась над ним – и это отлично сработало, когда мальчуган завопил, как уменьшенная копия Джонни Деппа: «Йо-хо-хо, дружище».

Маркус смотрел на своего сына, так комфортно чувствующего себя с няней, хотя только накануне он был болезненно застенчив. Эта девушка, казалось, по-настоящему была одарена способностью ладить с детьми. И, Боже, она была милой. На самом деле, милая – это не то слово, которым он стал бы описывать Райан. Она была переполнена естественной, сексуальной красотой, и Маркус полностью осознал, что он нарушил «правило знаменитостей номер 237», нанимая того, кто так откровенно привлекателен. Она не была одной из тех лосанджелесских высоченных моделек, жаждущих известности и рассекающих на шпильках – в ней-то и было, может, 170 см – но ее ноги длинные и стройные, талия тонкая и гибкая, и сама она излучала некую изысканность даже без намека на макияж. И, Боже, у нее такое лицо: эти зеленые глаза, эти полные, сочные красные губы. «Остановись, Трой,» – подумал он. – «Возьми себя в руки».

Он не был дураком. То, что любые его отношения с Райан, кроме сугубо профессиональных, были под запретом, Маркус понял даже раньше, чем Смитти бросил на него этот взгляд сегодня утром, говорящий: смотри, мол, чувак, ты просто напрашиваешься на неприятности, нанимая такую сексуальную девушку. Это было бы глупо в любой ситуации, но Бьянка попыталась его припугнуть в тот день, когда он забирал детей. По договоренности с его бывшей, Маркус был в менее выгодном положении – как правило, дети оставались у него в Монтане только восемь недель в году – и Бьянка согласилась немного увеличить этот срок, чтобы они могли быть с ним все десять недель гастролей. Но предупредила, в недвусмысленных выражениях, что, если он облажается, то она подаст на него в суд на лишение родительских прав и выиграет.

Возможно ли это? Она оставила Маркуса ради другого мужчины, и даже до этого никогда не была кандидатом на звание «Мать года». Ее отношения со Скоттом Трейнором, льстивым актером, с которым она изменяла Маркусу, уже сошли на «нет», и у нее была привычка переезжать в новую квартиру каждые шесть или восемь месяцев. Но даже если аргументы Бьянки, возможно, не были так сильны, как ей хотелось бы думать, Маркус устал с ней бороться. Он хотел мира – для себя, конечно, но, больше всего, для своих двух любимых детей. Так что ему просто придется забыть бесконечные ноги Райан, изящные изгибы, и теплые, манящие глаза. Ставки были слишком высоки; у него нет другого выбора.

Вдруг, Маркусу пришла в голову смешная мысль: каждый раз, когда он смотрит на Райан, ему нужно представлять пухлую, похожую на старуху, миссис Янссен. Все существо этой хмурой женщины, казалось, было сформировано суровой Монтаной, ее бесконечными зимами – она была далеко не соблазнительна. Если бы она была немного ласковей с детьми или немного менее сварливой, когда ее просили поработать после пяти вечера, миссис Янссен была бы идеальной, т. е. непривлекательной няней для отца-одиночки. Маркус чуть не рассмеялся вслух, представляя ее вместо Райан. Да, он смог бы отключить свое сексуальное влечение. Все, что ему нужно было – это использовать свое воображение.

* * *

После Спокана, и около дюжины умопомрачительных бургеров из «Туда-сюда»¹¹, Майлз заснул на груди у Маркуса.

– Ты, правда, очень хорошо ладишь с ними, – сказала Райан. Глаза ее сверкали, но вместо ярких изумрудов, он видел унылые, слезливые глаза миссис Янссен. И там, где узкие джинсы Райан плотно обхватывали ее упругие бедра, он представлял мешковатое клетчатое платье, что носила плотная престарелая шведка. Это сработало – он вообще не испытывал никакого влечения.

– Это так удивительно? – спросил он. – Что из меня получился более-менее приличный отец?

– Нет, просто... – ответила Райан. – Там, где я выросла, люди, которые нанимали нянь… ну, они, кажется, совсем забыли, как общаться со своими детьми.

– Ну, – признался он, – наверное, легче быть прекрасным отцом восемь недель в году, чем все время.

– Конечно, воспитывать постоянно – это совсем другое дело, – сказала она. – Но я видела много плохих родителей, – родителей, которые приходят домой после долгого рабочего дня и просто не хотят заниматься с детьми. Через некоторое время они вообще забывали, как это делается. Ты не похож на одного из них.

– Ты шутишь? Эти двое – самое лучшее, что у меня есть. Даже когда я едва могу держать глаза открытыми, я провожу все время с ними, поверь мне.

– Это мило.

– Это правда, – он чуть было не рассказал ей об угрозе Бьянки, или о своих надеждах склонить однажды чашу весов в свою пользу и по меньшей мере получить возможность проводить с детьми половину времени. Но он предостерег себя от своей обычной излишней откровенности. Вместо этого он сказал:

– Что действительно сложно, что даже когда они со мной, я не могу проводить с ними столько времени, сколько хотелось бы. Мой образ жизни классный во многих отношениях, но он далек от нормального. Все усложняется в спешке.

Райан осмотрелась вокруг.

– Выглядит довольно круто – пока, во всяком случае. Ты с детьми и твоими напарниками, и твоим персоналом, кажешься действительно классным и непринужденным. Есть какие-нибудь сложности?

Миссис Янссен перед ним исчезла, обнажив потрясающе великолепную и отзывчивую Райан. Маркус попытался снова вызвать в воображении образ старухи, но на этот раз не сработало. Зрительный контакт с Райан заставил его чувствовать себя подростком.

– Увидишь, – сказал Маркус, кивая в сторону горизонта. – Вот увидишь.

В передней части автобуса раздался шум, и Райан вытянула шею, чтобы посмотреть, что там происходило.

– Мне, вероятно, следует проверить Шарлотту, – сказала она, вставая.

– Конечно, делай свое дело.

Шарлотта была в порядке. Маркус хотел, чтобы Райан осталась с ним подольше. Прошло долгое время с тех пор, как он разговаривал с другим взрослым о чем-то, кроме своей карьеры. И ему нравилось рассказывать о детях тому, кто был ему небезразличен. Лучше всего он чувствовал себя, когда все было под контролем. Он не был излишне назойлив, и он не флиртовал. Закрыв глаза, Маркус надеялся, что няня вернется, когда он снова откроет их, и они смогут продолжать этот дружеский, приятный, но все-таки уместный разговор.

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

Выход Рок-звезды

Беззаботная обстановка первого дня пути кардинально изменилась в ту секунду, когда Райан мельком увидела очертания Сиэтла. На самом деле, все изменилось прежде, чем они даже добрались до города. Райан спала вместе с Майлзом, устроившимся головой на ее коленях, в то время как сидящая через несколько рядов от них Шарлотта играла с Маркусом в «Рыбалку»¹². Около девяти вечера, как только они проехали поворот на Ратлснейк Маунтин¹³, все телефоны (кроме телефона Райан) начали одновременно звонить. Сначала у Серены, потом у Смитти, а потом даже у Шарлотты (это была ее мама, но тем не менее), с разницей в тридцать секунд. И вскоре Серена уже говорила по двум телефонам сразу и расхаживала по проходу, как маниакальная стюардесса. Потрясенное выражение ее лица заставило Райан пожалеть ее и немного испугаться за себя.

– Что случилось? – спросил Майлз, смотря сонными глазами.

– Мы официально на гастролях, молодой человек! – проорал Смитти, сидящий впереди через два ряда. Он уже не был за рулем. Она задалась вопросом, что именно этот человек делал для Маркуса, если не был водителем. Оба, кажется, были лучшими друзьями. Маркус дал ему работу главного администратора или что-то еще? Смитти, теперь незанятый, и, каким-то образом, полный энергии даже после стольких часов за рулем, завыл как волк и обернулся, чтобы дать пять изумленному, но безотказному Майлзу.

– Пристегни ремень, Райан, – сказал ей Смитти. – Поездка была спокойной. Но скоро мы попадем в шторм.

И он не просто говорил метафорами. К тому времени, как они пересекли городскую черту Сиэтла, крупные капли дождя обрушились на автобус.

– Я люблю дождь! – завопила Шарлотта. Маркус не попросил ее успокоиться. Все были возбуждены, и, видимо, все было разрешено. В обычной семье дети бы спали уже час назад, но сейчас было одиннадцать часов вечера, и она понимала, что было бы тяжело уложить Шарлотту и Майлза после того, как они испытали столько острых ощущений, когда «Улетный автобус» добрался до большого города.

– Ты выглядишь немного напряженной, – пристал к Райан Маркус. – Что тебя беспокоит?

– Я не беспокоюсь, – сказала она, стараясь не оправдываться. – Я просто устала.

– Ну, пора проснуться. Мы почти у гостиницы, и мне нужно, чтобы ты увела детей внутрь как можно быстрее, чтобы никто из репортеров и поклонников не стал даже пытаться приставать к ним. Это моя главная забота. Нам нужно…

– Но мне нравятся поклонники, – запротестовала Шарлотта.

– Я знаю, сладкая, но нам нужно, чтобы ты легла спать, потому что на первом выступлении завтра ты должна быть как новенькая.

– О-о-о-о, – в один голос сказали дети при упоминании слова «спать».

Райан понимала, что даже упоминание слова на букву «с» было смерти подобно. Если бы Маркус не произнес его, то она, возможно, быстро увлекла бы детей в их комнату и развлекала бы несколько минут, прежде чем потребность во сне взяла свое естественным путем. Но теперь они останутся так долго, как смогут из чистого бунта. Она взяла себя в руки и стала размышлять о том, что значит быть ответственной за этих двоих мини-знаменитостей в течение следующих десяти недель.

– Вперед, ребята, – сказала она детям. – Давайте сделаем это.

Пока они шли по проходу, Маркусу пришлось повернуться боком, чтобы пропустить их. Но прежде чем позволить девушке пройти, он положил руку ей на плечо.

– Расслабься, – сказал он. – Мы не собираемся воевать. Мы просто поселимся в гостинице.

– Похоже, что я собираюсь идти на войну?

– Да, ты выглядишь немного напряженной.

Маркус лишь коснулся ее на мгновение, но, столкнувшись с ним так близко, трудно было остаться спокойной. Она оглянулась, чтобы посмотреть, заметили ли Смитти, Серена, или кто-нибудь еще в автобусе, что она и ее босс устроили просто-напросто медленные танцы в проходе, но все были заняты сбором своих вещей. Никто даже не взглянул в их сторону.

– Ладно, увидимся наверху через несколько минут, – сказала Райан, стремясь придать себе вид спокойной уверенности.

Но как только она вышла из автобуса, царящий хаос перед ней напоминал маленькую войну. Все еще лил проливной дождь, и у них не было никаких зонтиков, поэтому она и дети сразу же промокли. Пока она искала вход в отель, десятки камер трещали и вспыхивали, и, не имея возможности прикрыться даже курткой, она и дети взявшись за руки стали проталкиваться в сторону Хаятт Ридженси¹⁴.

В то время как она щурилась от дождя, какой-то репортер шагнул прямо перед ней, бесцеремонно перекрыв ей путь, и сказал:

– Эй, милашка, как тебя зовут?

Райан была ошеломлена.

– Пожалуйста, уйдите с дороги, – попросила она назойливого мужчину, который, полностью укрытый дождевиком, выглядел вполне счастливым, задерживая ее в такой ливень.

– Конечно, милая, – сказал репортер. Из-под капюшона плаща выглядывали запотевшие очки, как у Гарри Поттера. Откуда он вообще узнал, с кем разговаривал? И почему он называет ее милой? – Просто назови мне свое имя.

– Тебе не нужно знать мое имя, – отрезала она. – А сейчас ты позволишь мне пройти?

Она обернулась, отыскивая Маркуса и надеясь, что ее работодатель сможет прогнать этих назойливых мух прочь. Он заметил ее и улыбнулся на мгновенье. Но рядом с автобусом скопилась стайка репортеров, и он переключил свое внимание на них, пока Серена с несчастным видом держала зонтик над его головой.

– Ты видишь это, Бенджамин? – спросил фотограф стоящего рядом высокого, тощего парня с большими, пушистыми усами. – Ведь есть что-то между этими двумя или нет?

– Однозначно, – заявил Бенджамин. – Аж искры летали.

– О чем ты говоришь? – удивилась Райан.

– Я думал, что Маркус все еще встречается со Стефани Захеди. Но сейчас он встречается с тобой, разве не так? Как тебя зовут?

– Эй, никто ни с кем не встречается, – возразила Райан. – Я просто няня.

– Это пока, – сказал Бенджамин. – Это только пока.

Фотовспышка на камере Усатого начала выстреливать быстрее, чем полуавтоматическая. Райан закрыла глаза, и когда перед ней замелькали ярко-красные круги, снова открыла их и прикрыла руками детей, чтобы оградить их от раздражающего яркого света.

– Что ты сказал? – возмутилась Райан. Она отпустила руку Шарлотты и уже собиралась толкнуть парня, когда Смитти поймал ее руку.

– Эй, в этом нет необходимости, – сказал он, а потом обратился к репортеру. – Послушай, давай-ка полегче с Райан, Бенни-бой? Это ее первый день в команде.

– Райан, да? – повторил парень. – Она действительно «просто няня», Смитс?

Усатый продолжал щелкать, неумолимо атакуя вспышками света. Вдруг к нему присоединились еще два фотографа, и Райан могла видеть только белые пятна. Ей нужно было уйти оттуда и быстро.

– Она опытный специалист по уходу за детьми, Бенджамин, и она превосходно делает свою работу.

– О, я уверен, что так есть, – сказал парень, поднимая с намеком брови.

– Ладно, хватит, – произнес Смитти самым вежливым тоном, хотя он возвышался над репортером и нависал над ним, намекая, по меньшей мере, на возможность насилия. – Теперь, думаю, пора дать даме некоторое пространство, чтобы она могла делать свою работу.

– Хорошо, хорошо, – Бенджамин поднял руки в примирительном жесте, медленно пятясь. – Пошли, ребята.

– Ладно, давайте сделаем перерыв, – сказал Смитти. Райан обняла бы его. Вот была бы катастрофа, если бы она на самом деле толкнула этого мерзкого маленького репортера, и кто-нибудь из фотографов снял бы это.

Репортер, оборачиваясь в сторону автобуса, сказал:

– Посмотрим, что Маркус Трой скажет через неделю, – и три фотографа безжалостно усмехнулись.

– Спокойно, – предостерег Смитти Райан.

Теперь он держал детей за руки и спокойно повел их всех в отель. Все это не позволило Райан вернуться, посмотреть в лицо репортеру и ответить на его вопрос. Так вот что значит быть женщиной, связанной, даже на строго профессиональной основе, с рок-звездой? Маркус такой игрок, что если любая женщина окажется в пределах мили от него, то сразу предполагается, что она спит с ним?

– Ладно, все хорошо? – спросил Смитти, как только они оказались внутри. Очевидно, лобби было безопасной зоной, а входные двери в отель были красной линией, которую прессе не позволено пересекать. Райан должна была вспомнить об этом.

– Ну, да, – ответили дети, пожимая плечами. Они на самом деле настолько привыкли к таким сценам, что не видели в этом ничего особенного? Райан чувствовала, что столкнулась с чужой культурой, с правилами, которые она даже не могла постичь.

– Ну, а ты, Райан? Все хорошо?

– Да, конечно, – ответила она. – Ничего страшного.

– Хочу сказать, – Смитти подмигнул ей. – Если тебе нужна будет любая помощь, в любое время, я тебя прикрою, ладно? Только скажи мне.

– Спасибо, Смитти. – Она была благодарна главному администратору, который оказался таким приличным парнем. – Скажу.

Рядом с Райан, детьми и Сереной, которая только что материализовалась и так же промокла, как и все остальные, появился консьерж и сопроводил их в люкс. Маркус все еще был снаружи. Как долго он будет занят, чтобы поговорить с теми придурками, с их камерами и диктофонами в разгар полномасштабного шторма?

В лифте Серена вытерла волосы полотенцем, а затем предложила его остальным. Райан взяла его и быстро высушила волосы детей.

– Какой кошмар, да? – рассмеялась Серена. – Эти люди сумасшедшие.

– И так будет каждую ночь?

– Не знаю, – произнесла Серена. – Это мои первые гастроли. Я с Маркусом только несколько недель.

Райан попыталась успокоиться. Она не хотела, чтобы дети или Серена увидели, как ее напугало, что репортер достал ее.

– Тебе нравится жить в отелях? – спросила она Шарлотту.

– Нормально, – ответила Шарлотта. – Поначалу весело, но это надоедает. Все зависит от того, что есть в холодильнике.

«Ты так считаешь?» – подумала Райан.

– Я хочу пить, – заскулил Майлз.

– Один раз он полез в мини-бар и выпил одну из этих маленьких бутылок, – сообщила Шарлотта.

– Правда? – спросила Райан. Ей было интересно, знал ли Маркус об этом трюке.

Когда консьерж открыл дверь в люкс Маркуса, Райан, к ее собственному стыду, ахнула. Она только один раз останавливалась в гостинице, тогда ей было тринадцать, и родители взяли ее в Диснейленд и остановились в отеле в сорока пяти минутах езды от парка. Ее отец жаловался, что эта поездка заняла все его время, и они больше никогда не останавливались в отелях. «Отпуск» для Эвансов означал посещение родственников в Бозмене¹⁵ или в Кер д'Алене¹⁶, не болтаясь по всему земному шару и не останавливаясь в пятизвездочных отелях, поэтому ее бы впечатлил даже обычный номер в отеле Хаятт. Но это был не обычный номер. Это был люкс в двести квадратных метров с двумя огромными спальнями, полностью оборудованной кухней, баром и камином, который в настоящее время гудел в отдалении.

– Боже мой, – одними губами возбужденно сказала Райан Серене.

– Безумие, так ведь? – засмеялась Серена.

– Эта комната такая же большая, как и весь мой дом.

– Ты шутишь? Это в три раза превышает мою квартиру в ЛА, – Серена провела для Райан экскурсию по номеру. – Маркус уже выдал мне план. Ребята, с вами все хорошо? Мне нужно организовать штаб.

Райан кивнула.

– Конечно. Делай свое дело.

Серена казалась такой напряженной в автобусе и на улице под дождем. Райан была рада, что она была способна расслабиться.

Хотя Майлз был вне поля зрения Райан всего пятнадцать секунд, но уже стал прыгать на вычурном синем бархатном диване, не сняв мокрые ботинки. Консьерж притворился, что не расстроен.

– Майлз, спускайся, прямо сейчас, – приказала Райан строго, но без злости. К ее удивлению, Майлз сразу же повиновался.

– Неплохо, – восхищенно улыбнулся консьерж.

– Ладно, дети, давайте устраиваться, – сказала Райан, когда носильщик принес чемоданы.

Ее сердце бешено колотилось, и не хватало воздуха. Обосноваться здесь – задача не из легких. Она огляделась вокруг – на великолепный диван, который, наверное, стоил примерно столько же, сколько грузовик ее отца, на огромную кровать, где были разбросаны дюжина необычного вида декоративных подушек – и с трудом поборола желание вытащить телефон и начать фотографировать. Она полагала, что ночь в этом люксе стоила столько же, как и ее двухнедельный заработок, хоть у нее была и неплохая зарплата.

Она думала, что почувствовала эмоциональную связь с Маркусом, его взгляд задерживался на ней слишком долго. И если это не было очевидно раньше, то этот номер люкс заставил четко понять – она и ее босс пришли из миров, которые не могли бы быть более разными. Она размышляла, что будет все лето останавливаться в таких люксах, но не как гость, а как нянька.

«Наслаждайся этим», – сказала она себе. – «Но не слишком расслабляйся».

* * *

После импровизированной пресс-конференции все стихло, Маркус пошел в бар отеля с Джеймсом и Амандой, двумя писателями из Сиэтла, которых он знал больше десяти лет. Они были классом выше тех уродов-папарацци, которые приставали к команде на улице – потрясающие авторы, кто поддерживал его на протяжении многих лет. Он подумал, что опрокинет с ними по Будвайзеру и успеет вернуться в номер достаточно рано, чтобы уложить детей в постель.

Такова была работа Маркуса. Он не сильно отличался от коммивояжера. Также как и человек, который продавал пылесосы и чистящие средства от дома к дому, он был все время в дороге. Единственная разница заключалась в том, что товар, который он продавал – не пылесос или лизол. А Маркус Трой.

Маркус потягивал пиво, но прежде чем он понял это, было уже четверть первого, так что ему, наверняка, не удалось бы добраться до номера до того, как дети лягут спать. Проклятье. Уже облажался. Он попрощался с Джеймсом и Амандой, по-братски обняв каждого, и двинулся к лифту. На каком этаже, сказала ему Серена, был его номер?

Ах, да, кто-то сунул ему ключ. Он вытащил его: 2101. Он нажал на кнопку «21» и сонно подумал: «Я остался выпить всего лишь одну бутылку пива. Я был хорошим мальчиком. Первая ночь тура. Засиделся допоздна, но это часть работы. Маркус Трой, коммивояжер...»

Маркус был благодарен за изобретение электронного ключа, когда бесшумно открыл дверь и проскользнул внутрь. В гостиной было темно, но из спальни детей лился свет. Он снял обувь, поставил ее у двери и пошел туда.

Он не удивился, что Райан была все еще здесь; самым разумным, что можно было сделать, чтобы уложить детей спать, это остаться с ними в комнате, пока он не придет, чтобы они не проснулись посреди ночи. Однако он был удивлен тем, что он почувствовал, когда увидел ее мирно спящей с Майлзом, закинувшим на нее руки и ноги, Шарлотта крепко спала на второй кровати. Приятно было смотреть на них и оставаться в одиночестве, пока он это делал. Ему не нужно было притворяться, что она не была совершенно потрясающей; ему не нужно было притворяться серьезным, или суперпрофессиональным, или показывать любые другие качества, которые он должен выставлять на обозрение как ее хозяин.