Текст книги "Любовь всей его жизни (ЛП)"

Автор книги: Фарра Тейлор

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 15 страниц)

ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ

Особые гости

Следующие два дня Маркус ругал себя за то, как он обращался с Райан в автобусе. Почему, собственно, он почувствовал необходимость излить ей свою душу? Ей уже двадцать пять, и она сама еще не отошла от собственного разрыва отношений, но это не означало, что она могла постичь, что значит развестись с матерью своих детей, тем более с той, с кем прожил больше десяти лет. Райан никак не могла быть заинтересована в разных подробностях личного характера, неважно, какой бы деликатной она ни была. Ему придется проявить больше сдержанности.

Хотя выдержка была и не его коньком, он понял, что слишком долго скрывал свои эмоции, когда дело касалось того, как много Бьянка причинила ему боли. Было бы лучше переложить их на стихи или отпустить за парой бутылок пива со Смитти. Когда он подумал о том, что открылся вот так, ничего не скрывая, перед Райан, ему стало жутко стыдно. Нет, он не будет снова раскрывать свою душу.

Маркус спрашивал себя, что заставило его держать Райан за руку на глазах у его детей, не говоря уже о всей команде. Шарлотта была такой смышленой и наблюдательной, что ничего не упускала. Ее мать путалась с кем попало и была так безответственна, что без всяких сомнений знакомила детей с тупыми качками, с которыми знакомилась в клубах или на вечеринках. Это, должно быть, сбивало с толку. Но сейчас уже Маркус был виновен в такой же импульсивной беспечности. По всем правилам ему следовало бы прекратить флиртовать не раздумывая. Риск был слишком велик.

Но глубоко в сердце он понимал, что не сможет просто так прекратить эти отношения. И он также понимал, что не должен был с кем попало вести такие горячие разговоры или держаться за руки. В отличие от Бьянки, у него не было и десятка одноразовых связей – в течение длительного времени его вообще никто не привлекал. Но Райан была другой. Он не хотел проводить с ней меньше времени или получать меньше от нее. Ему хотелось все больше и больше, и больше.

Никогда, сколько он себя помнил, Маркус так сильно не хотел кого-то, и он понятия не имел, что с этим делать.

***

Следующим вечером, во время ее обеденного перерыва, Маркус остановился у комнаты Райан и спросил, сможет ли она привести детей на вечернее шоу. В этом туре они уже проехали озеро Тахо, Сан-Хосе и Сан-Луис-Обиспо, где дети не проявляли особого желания покидать номер после обеда. Но в этот вечер группа играла для небольшого зала («Только десять тысяч, это будет прямо-таки по-семейному», – пояснил он Райан, что ее порядком рассмешило).

– Ребята, вы присоединитесь ко мне на сцене, как в старые времена? – спросил Маркус, как будто не был уверен в ответе.

– Конечно! – обрадовался Майлз.

– Да, – сказала Шарлотта, хотя и не выглядела столь восторженной.

– Это для меня очень важно, – заметил Маркус.

Шарлотта кивнула.

– Хорошо, папа, – выражение ее лица было хитрое, но он это проигнорировал.

Маркус повернулся к Райан.

– Приведи, когда я буду петь «Любовь всей моей жизни». Это будет последняя песня. Вторая песня на бис. Я приглашу их на сцену громко и ясно, хорошо?

Райан кивнула.

– Конечно.

После того, как их отец выбежал на сцену под рев толпы, Райан спросила Шарлотту:

– Это семейная традиция присоединяться к твоему отцу во время этой песни?

– Так было до развода, – сказала Шарлотта. Кивая в сторону брата, она добавила:

– Он, наверное, даже не помнит этого.

– Не помню, – согласился Майлз.

Это было только третье шоу, которое Райан видела полностью, но песни уже отложились в ее голове. Она могла даже спеть некоторые припевы, хотя еще и не воспринимала их так же страстно, как, несомненно, это делали зрители, пришедшие на шоу Маркуса. Когда она вгляделась в первые ряды, то увидела достаточно взрослых мужчин в футболках с изображением Маркуса и его именем на них, – такого же возраста, как и Ник, по ее мнению, хотя некоторые были на десять, даже на двадцать лет старше – которые вскидывали вверх руки и раскачивали ими в такт с барабанами. Она также заметила несколько парочек, обнявшихся, поглощенных друг другом и, словно в экстазе, двигавшихся в более медленном ритме.

Было не трудно заметить, что́ заводило зрителей. Все, что Маркус делал на сцене, было просто чертовски сексуально. Райан не могла насмотреться на то, как двигалось его тело, как он держался на сцене и как прижимал гитару к бедру, как его фирменная белая футболка облегала его широкие плечи и спину, как он закрывал глаза, когда пел. Она могла бы наблюдать за ним каждую ночь, и ей это никогда бы не надоело. И кто бы мог подумать, что этот великолепный мужчина флиртовал с ней, массировал ее ноги всего несколько дней назад. Гастрольный график был настолько плотный, что у Райан и Маркуса не было ни минуты наедине, чтобы все повторить снова. И ей очень хотелось бы знать, случится ли такое вообще когда-нибудь.

После того, как началось выступление на бис, Райан внимательно считала песни, нервничая, что может пропустить нужную. Но в этом не было необходимости. Когда Маркус представил песню «Любовь всей моей жизни», он дал понять залу, что должно произойти что-то необычное.

– Народ, я не могу сказать точно, сколько раз я пел эту песню, – произнес он. – Наверное, тысячу.

Публика визжала в предвкушении.

– Многие думают, что она о женщине, но они ошибаются. Речь идет о самом ценном в моей жизни – о моих прекрасных детях. Поэтому сегодня вечером, просто ради удовольствия, я попросил двух особых гостей присоединиться ко мне и, возможно, даже спеть вместе со мной. Но они должны знать, что вы, ребята, хотите встретиться с ними. Что скажете, поможете моей дочери Шарлотте и моему сыну Майлзу?

Толпа взорвалась.

– И это все, что вы можете сделать?! – закричал Маркус. – Ну же, для моих детей вы можете? – толпа подчинилась и просто сошла с ума.

Майлз посмотрел на Райан, чтобы получить ее разрешение. Она кивнула, и он тут же бросился в объятия отца. Но Шарлотта осталась на месте.

– Пойдем, милая, – сказала Райан. – Не бойся.

– Я не хочу идти, – заявила Шарлотта, выглядя так, будто собиралась расплакаться.

– Не волнуйся, все будет хорошо. Твой брат уже поднялся туда, видишь?

– Я не пойду, – Шарлотта демонстративно скрестила руки, – без тебя.

Райан, впадая в панику, подняла глаза и увидела Маркуса, который пристально глядел в ее сторону. Она не хотела все испортить, только не на глазах 10 000 человек.

– Но, Шарлотта, меня не приглашали. Только тебя и Майлза.

Шарлотта схватила Райан за руки и начала тянуть ее с собой на сцену.

– Перестань, Шарлотта, это совсем не круто, – девочка была удивительно сильной для своих десяти лет.

– Да это прикольно! – Шарлотта продолжала тащить и тянуть, и Райан ничего не оставалось, кроме как следовать за ней.

– Но это не то, что хотел твой папа.

Она попыталась освободить руку из железной хватки Шарлотты, но это было нелегко. И теперь они на самом деле были на сцене. Все ее видели, поэтому она не могла устроить сцену, ударив руку маленькой девочки. Когда толпа взревела, она попыталась улыбнуться.

– Шарлотта, пожалуйста, не надо!

Через три шага луч прожектора ударил в лицо Райан. Теперь, когда появились дети, зрители окончательно взбесились. Софиты ослепили ее, и она больше не могла видеть, куда вели ее ноги.

– Все будет хорошо, – сказала Шарлотта, вовсе не расстроенная, а наоборот, озорно улыбаясь. – Не бойся.

***

Маркус не знал, что делать, когда увидел, что Райан появилась на сцене. Он был предельно ясен, говоря, что к нему должны подняться дети и только дети. Но даже погруженному в работу, ему трудно было не заметить, что Шарлотта тащила свою няню против ее воли. Райан улыбалась широкой фальшивой улыбкой, она, по-видимому, решила, что именно таким должно быть выражение лица, когда ты неожиданно появляешься перед 10 000 незнакомцами, но когда она встретилась глазами с Маркусом, то выглядела подавленной.

Чтобы Шарлотта и Майлз могли спеть с Маркусом, для них подготовили два микрофона. Как только дети заняли свои места, Райан выдернула свою руку из хватки Шарлотты и стала пятиться – нет, на самом деле она кралась на цыпочках, словно это могло сделать ее менее заметной – обратно за кулисы. Маркус попытался погладить ее по плечу, но она выскользнула так быстро, что вместо этого он схватил воздух. Он услышал несколько смешков из зала.

Когда Райан была всего в нескольких шагах от того, чтобы скрыться, какой-то кретин слева от сцены свистнул так громко, – одним из тех оглушительных свистов с помощью двух пальцев, которым охотники привыкли издалека подзывать к себе своих собак – что все вокруг него заткнули пальцами уши и посмотрели на него с ничем не сдерживаемой враждебностью.

– Эй, полегче, приятель, – достаточно мягко предупредил Маркус, надеясь разрядить возникшее напряжение.

– Кто это, Маркус? – выкрикнул другой голос. – Твоя девушка?

Ой-ой-ой. Последнее, что ему было нужно, чтобы какой-нибудь болван начал распространять сплетни о нем и Райан. Ему необходимо действовать быстро, чтобы покончить с этим.

– Народ, пожалуйста, давайте поприветствуем самого ценного члена моей команды, – произнес он, надеясь, что его тон был официальным, профессиональным или каким угодно, но только не романтичным. – Нашу няню, Райан Эванс!

Не мою няню, а нашу няню. Маркус похвалил себя, что быстро сообразил. Ему нравилось хвалить коллектив, и к концу тура он подобным образом выделит, наверное, каждого пассажира «Улетного автобуса».

– Райан, ву-хууу! – закричал Майлз своим все еще детским голоском, и Маркус мог услышать, как умилялись женщины в первом ряду. Кажется, кризис, к счастью, миновал.

Он кивнул Смитти, который, глядя на барабанщика, начал отсчитывать: «И-раз, и-два, и-три, и-четыре!» И группа, уверенно, так как вместе они играли уже долгое время, запустила переделанную версию самого главного хита Маркуса. Пение, помимо привычных чувств, вызывало спокойствие, комфорт и наслаждение, это как прокатиться летним днем на Эльдорадо73²⁷ по Монтане.

Маркус пел:

Я пришел в этот мир испуганным маленьким мальчиком,

Даже не подозревающим, что никто не подарит мне хоть немного радости.

Но человек сможет покорить гору, если дать ему достаточно веревок.

И безнадежная душа сможет влюбиться, если дать ей надежду.

Маркус взглянул на детей, которые смотрели на него, широко улыбаясь. Когда он сказал, что написал песню для Шарлотты и Майлза, это была невинная ложь. В действительности, конечно же, он написал ее для Бьянки; в то время он был безумно в нее влюблен. Но теперь, когда дети поднялись сюда к нему, он понял, что его чувства к Шарлотте и Майлзу намного сильнее, чем те, что охватили его когда-то к бывшей жене. Он больше не любил Бьянку, ни капельки, но он обожал этих детей, которые были плодами их союза и их любви. Возможно ли такое, что он написал песню о двух людях, которых даже не знал, когда сочинял ее? Он думал, что так и есть. И это заставило его почувствовать, что вся боль, полученная от брака, развода, разлуки с детьми, может быть стоит этого или чего-нибудь в будущем.

Маркус посмотрел туда, где исчезла Райан. Он не понимал почему, но очень хотел увидеть ее.

Ты огонь в моем сердце, и любовь всей моей жизни.

И я надеюсь, что она будет долгой,

Потому что жизнь, в которой нет тебя,

Будет ничем иным, как ошибкой.

Он заметил Райан, она больше не смотрела на сцену. Она разговаривала с двумя парнями, но он не знал ни одного из них. И рассмеялся про себя: «Как она смеет разговаривать с другими мужчинами, когда я пою песню о моей самой большой любви и стараюсь увидеть ее глаза?»

Ты любовь всей моей жизни, и причина того, что я пытаюсь

Быть лучше, добрее.

Никогда не хочу вернуться к той жизни, что я жил раньше,

Хочется верить, что это не входит в планы.

Маркус улыбнулся Майлзу, затем наклонился и поцеловал каждого из ребят в щеку. Зрители будто взбесились, и он увидел, как женщина в первом ряду приложила руку к сердцу. Рок-критики упрекали его в потакании толпе, чрезмерной эмоциональности, но разве не в том весь смысл, чтобы растрогать людей? Когда он заставил женщину прикоснуться к сердцу, ощутить связь с чувствами, которые изначально побудили его написать песню, он понял, что достиг успеха в своей работе.

В то же время Маркус признавал юмор и иронию того факта, что он написал эти стихи, когда ничего не знал о жизни и о потерях. Не входит в планы... он никогда не был тем парнем, кто жил по плану. Жизнь всегда выходила из-под контроля – в этом и была красота (и, конечно, иногда боль) жизни. Он никогда не планировал стать рок-звездой или влюбиться в Бьянку, или иметь двух прекрасных детей. Он, безусловно, не планировал болезненное расставание со своей женой или того, чтобы умолять ее просто провести с ними хотя бы одну пятую года. Но он был полон решимости изменить это, и он знал, что жизнь его и детей наладится. Надо надеяться, скорее раньше, чем позже.

Он еще раз взглянул в ту сторону, где Райан до сих пор разговаривала с мужчинами, жестикулируя руками. На камерах сработали вспышки. Если бы он не пел песню, то подбежал и проверил бы ее. К счастью, шоу почти закончилось; скоро он сможет увидеть, какого черта там происходит. Он громко пел заключительные строчки, а Смитти за его спиной, выдавал с группой громкое, зажигательное крещендо²⁸.

После того, как они ушли со сцены, Маркус направился в сторону Райан и двух парней – ему нужно было узнать, что там случилось. Сквозь шум толпы, он услышал крик Шарлотты:

– Она тебе нравится!

– Кто, малыш? – спросил он.

Его дочь посмотрела на него так, словно говорила: «Глупый папочка, неужели ты ничего не понимаешь?» – как будто это она была взрослой, а он – ребенком.

– Райан! Тебе нравится Райан!

Маркус остановился достаточно далеко от любого, кто мог их услышать.

– Шарлотта, мне нравится Райан как ваша няня. И как друг, может быть. Но это все.

Однако дочь и слушать его не захотела.

– Она тебе нравится, нравится, я знаю! – воскликнула она, в то время как он держал в своих объятиях Майлза.

– Ш-ш-ш, хватит, юная леди. Не болтай языком.

Но Шарлотта не ответила ему.

– Шарлотта, ты больше не будешь говорить обо мне и Райан, это ясно?

– Да, папочка, – согласилась она, хотя ни капельки не было похоже, что она раскаивается.

Изощренность дочери поразили его. Могла ли она вытащить Райан на сцену нарочно? Она пыталась наладить какое-нибудь взаимодействие между ее няней и ее отцом? Он знал, что Шарлотта развита не по годам, но надеялся, что она не собирается начать играть роль свахи. Последнее, что ему было нужно, чтобы эта идея засела в ее голове. Если Шарлотта начала думать о Маркусе и Райан как о паре, даже как о потенциальной паре, она может рассказать об этом Бьянке, и та взбесится.

Шарлотта по-прежнему внимательно рассматривала Маркуса.

– Не бойся, папа, – сказала она прежде, чем пойти к Райан. – Все будет хорошо.

ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ

В пух и прах

Этой ночью Райан почти не спала. Противоречивые мысли и душевные метания донимали ее, и все, что она могла сделать – это позволить им кружить вокруг, сталкиваться друг с другом, разнести самих себя в пух и прах, пока они полностью не исчерпают свои боеприпасы, не закончится топливо, и они не рухнут на землю.

Когда она укладывала детей спать, те все еще напевали песню, которую они спели вместе с отцом. То, как непринужденно и комфортно они себя чувствовали перед тысячами зрителей, легко объяснялось их молодостью. Майлз, наверное, был слишком мал, чтобы полностью осмыслить грандиозность всего этого, в то время как Шарлотта, по-видимому, появлялась на сцене так много раз, что такой опыт был для нее почти привычным. Но Райан никогда не испытывала ничего близкого к нереальному воодушевлению, интенсивному всплеску энергии, которые она почувствовала под всеми этими взглядами. Конечно, она была смущена, но когда Маркус окликнул ее по имени, и 10 000 человек стали кричать, приветствуя ее, Райан Эванс? Трудно было не почувствовать ребячливую гордость, наслаждаясь похвалами людей, которых она никогда не встречала и никогда не встретит вновь. Это было так волнующе. Но и сталкиваться с такой похвалой (таким преклонением, в случае с Маркусом) каждый вечер – довольно сильное потрясение. Неудивительно, что половина известных людей в мире – психи.

Но разве он действительно должен был использовать полное имя Райан? Судя по выражению лица Маркуса, он не был соучастником планов Шарлотты, и, вероятно, просто пытался быть вежливым, представляя ее. И теперь, когда она была окончательно разоблачена, – действительно, сколько существует в мире женщин с именем Райан Эванс? – ее присутствие в Интернете обязательно будет стремительно расти. Вообще-то, она проверяла свой телефон каждые двадцать минут и видела, что это уже произошло. И то, что она сделала после того, как покинула сцену, только усугубило проблему.

Как только она почувствовала себя в безопасности от посторонних глаз, Райан вернулась обратно на свое старое место, чтобы приглядывать за детьми и быть готовой встретить их, когда «Любовь всей моей жизни» закончится. Она была слишком смущена, чтобы серьезно задуматься над словами песни, хотя и считала, что строчки о попытке стать добрее, лучше были милыми. Маркус был хорошим человеком, добрым и внимательным, и, будучи там так близко к нему, она не могла не почувствовать его притягательность даже перед многочисленной публикой. И песни были просто откровенными. Идея Маркуса активно стремиться быть хорошим, работать над этим, как говорилось в песне, была нова для нее, и это заводило. Ник никогда не стремился стать лучше или даже подумать о том, что такое вообще возможно. По сравнению с Маркусом он был таким ребенком, и эта зрелость, зрелость состоявшегося, умного человека, рок-звезды, была крайне привлекательна.

Вдруг кто-то позади Райан прервал ее мысли.

– Привет, Райан Эванс, – произнес мужской голос. Райан обернулась и увидела Бенджамина, маленького Гарри Поттера, репортера из той первой ночи около Хаятта в Сиэтле. Стоящий рядом и ухмыляющийся усатый фотограф тоже был знаком.

– Я знал, что мы, в конце концов, выясним твою фамилию.

– Эй, Бенджамин, – сказала она, пытаясь оставаться профессионалом даже рядом с этим гаденышом. – Я все еще здесь на работе, так что, если бы ты мог дать мне немного пространства...

– Как насчет того, чтобы просто попозировать для нас? – спросил фотограф, щелкая пару снимков, пока говорил, и яркий свет ударил Райан прямо в глаза.

– Зачем спрашивать, если ты просто сделаешь это в любом случае? – сказала она.

– Она боевая, – заявил Бенджамин, в то время как фотограф щелкал затвором, крутя и поворачивая камеру, даже устраивая ее на коленях под углом, что вряд ли могло подчеркнуть достоинства Райан. – Когда ты такая, то все получается просто здорово. Ну почему бы тебе не позволить нам сделать хорошие снимки?

– Вы что, ребята, следуете за Маркусом во время всего тура?

– Мы периодически проверяем его, смотрим, что он собирается делать летом, вот и все, – сообщил Бенджамин.

– Вам разрешено тут находиться, ребята? – спросила Райан. – Я имею в виду за кулисами?

Бенджамин быстро помахал пропуском.

– Конечно. Мы пытаемся раздобыть немного закулисных пикантных подробностей для наших сюжетов. Знаешь, об отношениях между Маркусом и его группой, его командой... или, скажем... его няней.

– Я не вижу здесь никаких других журналистов.

Бенджамин ничего не ответил.

– Давай, просто попозируй для нас всего полсекунды, и мы не будем больше тебе надоедать. Ну, пожалуйста?

Райан рассудила, что приятное выражение должно быть лучше, чем презрительные усмешки, бросаемые в сторону Бенджамина. Поэтому она положила руку на бедро, задрала голову вправо и улыбнулась Усатому так сладко, как могла.

– О, как мило, – сказал фотограф.

– Ты великолепна, – согласился Бенджамин. – Давай, Райан, работай.

Вряд ли это можно было так назвать: она мило улыбалась, как для друга, снимающего ее на айфон, но не более. Не убирая с лица улыбку, Райан сказала:

– Хорошо, вы получили снимок. Мы закончили?

– Потряси-ка задом, Райан! – заявил Усатый.

– Да, и высунь язычок в стиле Майли²⁹! – Бенджамин радостно захлопал в ладоши.

Очевидно, что этого никогда не будет. Райан перестала позировать и скрестила руки на груди, возвещая конец импровизированной фотосессии.

Но Бенджамин не закончил – он все продолжал в жестком режиме репортажа. Райан оглянулась, ища к кому бы обратиться, но все были сосредоточены на том, чтобы отлаженно работать на сцене, и никто не обращал на нее внимания.

– Райан, похоже, ты и Маркус довольно дружны. Перешли ли ваши отношения к следующей стадии? Или они пока сугубо профессиональные?

Голос в голове Райана сказал: «Ничего не говори», – но она не смогла удержаться:

– Я просто няня, Бенджамин.

– Ага, но как надолго? – спросил Усатый.

Райан посмотрела им за спины туда, где Серена, наконец, заметила их, обеспокоенная выражением ее лица. Должна ли она попросить ее вызвать охрану и выручить ее из этой ситуации? Но Серена убежала прежде, чем Райан смогла что-нибудь сказать.

– Между Маркусом и мной ничего не происходит, – заявила Райан. Говоря это, она подумала, что ее голос звучал так, будто она отрицает то, что было на самом деле. – Я забочусь о его детях, и это все.

– Однако почему из всех нянь он выбрал такую сексуальную девушку, как ты? – загоготал Бенджамин. – Это классический маневр Троя.

Райан не могла больше сдерживать себя. Она рванула вперед и толкнула маленького хама, а Усатый вскричал:

– Да! – и вспышки яркого света ослепили ее.

Сзади Райан услышала рев зрителей. На мгновение она представила себе, как они хлопали ей, приветствовали ее, как патрициев в римском Колизее, жаждали крови, пока она работала укротительницей львов для этих двух уродов-папарацци. Но они, конечно же, аплодировали Маркусу и его группе, которые скрылись за кулисами после их второго и последнего выхода.

– Что здесь происходит? – спросил Маркус, подойдя к приведенному в боевую готовность трио, в то время как Серена вернулась с двумя накачанными охранниками. – Бенджамин, как ты сюда попал?

– Мы уже уходим, сэр Трой, – ответил Бенджамин.

– Мы получили то, за чем пришли, – гордо объявил Усатый.

Охранники грубо схватили их за руки, но Бенджамин и его приятель только хихикали. Маркус потянулся за камерой Усатого, но фотограф быстро убрал ее вне пределов досягаемости.

– Нет смысла, Маркус, – заявил Усатый. – Камеры настроены так, что как только я делаю снимок, он сразу загружается на безопасный сервер.

– Ага, сейчас бесполезно разрушать камеру, – сказал Бенджамин и добавил: – Ты в любом случае не захочешь иметь дело с обвинениями в преследовании, не так ли?

Маркус отстранился, принимая угрозу всерьез, но сказал:

– Похоже, ты здесь единственный, кто преследует. Ты в порядке, Райан?

Придерживая ее за локоть, он наклонился, чтобы посмотреть в ее глаза.

– В порядке, – ответила Райан.

Сработала еще одна вспышка, Усатый каким-то образом умудрился сделать еще один снимок, несмотря на то, что один из охранников держал его руку в жестком захвате.

– Уберите этих двоих отсюда, пожалуйста. – Ребята вывели папарацци прочь.

– Ты уверена, что тобой все в порядке? – спросил он ее.

– Да, я в порядке, – сказала Райан. – Но я ненавижу этого мелкого Гарри Поттера.

Маркус рассмеялся.

– Ты просто должна научиться их игнорировать.

– Вообще не реагируй, – сказал Смитти, подошедший со стороны Маркуса. – Просто прихлопни их, как будто это комары.

В два тридцать утра в блоге Перес Хилтон появился «фоторепортаж», состоящий из фотографий, снятых вечером Усатым. Райан нерегулярно посещала эту страничку, но она точно знала, что там было и сколько миллионов людей просматривали ее каждый день. Слайд-шоу демонстрировало шесть ее фотографий, каждая с подписями, раскрывающими удивительное количество информации о ней: ее родной город Калиспелл, Монтана, ее возраст, ее семейное положение («не замужем, но уверен, что это ненадолго»). Также там обнаружилось несколько снимков из «Фейсбука» – не из ее собственного профиля, который она сделала «частным», как только смогла, а какие-то фотографии, о существовании которых она даже не подозревала. На одной была снята футбольная команда восьмого класса, где ей было всего тринадцать лет. Бенджамин даже выяснил, что «сексуальная заучка Эванс этой осенью планирует поступить в магистратуру Мичиганского университета по программе детского развития». Отлично, теперь преподаватели и сокурсники по магистратуре узнают кто такая эта «Райан Эванс» даже прежде, чем она приедет в Анн-Арбор.

Кроме того, там присутствовали, конечно же, все грязные намеки, сделанные Бенджамином, когда тот приставал к ней. Райан, которую в тексте именовали «красоткой», «виксен-няней»³⁰ и, что хуже всего, «хитроумной авантюристкой», была изображена как «простая девушка сексуального Троя-младшего из Монтаны, которая может стать следующей «любовью всей его жизни»...».

«Никто не узнает, что это все выдумка, – думала Райан. – Никого это не будет волновать. Вымысел станет истиной».

Первые четыре фотографии выглядели почти как гламурные снимки, ничего не выдавало в дружелюбной, сияющей Райан ту ярость, что она на самом деле чувствовала в тот момент, когда позировала. Проснувшись в своей комнате между моментами настоящего гнева, она нехотя признала, что по крайней мере Усатый знал, как пользоваться камерой (и, к счастью, того жуткого снимка, что он сделал с колен не было).

Но пятый снимок, где она со свирепым видом толкала Бенджамина, сопровождался подписью из трех слов «Райан любит пожестче». И финальный кадр показывал Маркуса, осторожно осматривающего ее, его пальцы слегка придерживали ее локоть, нежный взгляд на его лице. «Заботливый Трой», – гласила надпись. Райан была изумлена тем, как фотограф вообще его получил – мог ли он сделать последний, отчаянный снимок, когда его уводили охранники, в то время как Райан была так потрясена, что не заметила этого?

В три пятнадцать Райан решила, что единственным выходом для нее станет увольнение, только так она сможет сохранить рассудок. В три тридцать она поклялась первым делом сделать это с утра. Но в три сорок пять она изменила свое мнение. Она не могла бросить такую хорошую работу, работу, которая позволила бы ей внести оплату за весь учебный год, из-за массажа ног, пары тупых папарацци и из-за того, что они держались за руки. Она была сильнее этого; она могла справиться с ситуацией и игнорировать то, что люди, которые ее даже не знали, думали о ней, нет так ли?

В четыре утра Райан поняла, что она не сможет сомкнуть глаз, не сегодня ночью. Ее мысли продолжали конфликтовать друг с другом, перемешивались с картинками, воспроизведение которых, как ей казалось, она никогда не сможет остановить: многотысячная толпа, ликующая при звуке ее имени, бесконечный белый свет от вспышек Усатого, бьющий прямо в глаза, озорное выражение лица Шарлотты, когда она вела Райан к своему отцу. И на фоне всего этого Райан никак не могла выкинуть из головы эту запоминающуюся песню, эти страстные слова о любви. Если бы Ник или кто-нибудь еще спел ей эти слова, это бы так ее не затронуло потому, что прозвучало бы глупо. Но Маркус, казалось, заслужил это право – так петь о любви. Даже если бы ей ничего не было известно, то, только услышав его голос, она сразу же смогла бы понять, что ему больно так же, как ей, и, может быть, даже еще хуже. Тот факт, что он любил и потерял, сделало его таким желанным для нее. Она могла представить себе, как заботиться о таком мужчине, и позволять ему заботиться о ней. Но Райан не обманывала себя: она также мало знала о Маркусе, как и он о ней. Могла ли она доверять ему? Могла ли позволить себе влюбиться в него?

Одну вещь Райан любила делать иногда, когда оказывалась на перепутье – проигрывать сценарий в полной мере, представить себе два, три или больше различных вариантов окончания истории. Таким же образом, как другие использовали списки плюсов и минусов, Райан сложила бы цену каждого возможного будущего, как если бы это были математические задачи, и наметила бы наиболее разумный курс. Но она не могла увидеть конец этой истории. Она не могла даже подумать, что уйдет, не сейчас, и не могла представить, что будет, если она останется. Райан Эванс, предполагаемая подружка, девушка богатой и знаменитой рок-звезды, заменит мать его детям? Райан Эванс, стратегическая карьеристка, готовая использовать свою работу няни или то, что еще есть в ее распоряжении, чтобы достигнуть своих пятнадцати минут интернет славы? Обе эти идеи настолько шли вразрез с ее представлением о самой себе, ее семье, ее ценностях и воспитании, что она отклонила их полностью. Так на чем же ей остановиться?

В 5 часов утра, она, наконец, уснула, даже близко не подойдя к принятию хоть какого-то решения.