Текст книги "Дон-16. Часть 2 (Освободительный поход) (СИ)"

Автор книги: Фарход Хабибов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 17 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

– Бывший капитан Каримов, прекратите истерику, хватит, ты командир РККА и с тебя спрос другой, понятно. Но хорошо, я готов простить тебя, если по твоей вине не погиб не один человек ясно?

Легостаев, опросить всех остальных, если этот человек повинен в смерти хоть одного нашего бойца, расстрелять без суда и следствия!

– Слушаюсь товарищ комдив.

Капитан Каримов испортил мне настроение, и было слышно, как он рыдал, но не имею права, я его ни защищать, ни поддерживать, предатель есть предатель. Но конечно, если он не виновен в смерти людей, то возьмем простым бойцом, а жаль было бы два капитана Каримова, но даже если это был мой брат, то и тогда я не имел прав его защитить.

И тут мне в голову, паровозом влетает мысль, это же Вахоб-немис, из кишлака моих родителей. Как-то мы с дедом (по матери) пошли на колхозный рынок (в году 89-90), и там при входе на рынок, дед грубо толкнул мирно стоящего благообразного старика, с белой бородой. При этом дед, который до того момента, для меня был воплощением восточной воспитанности, тут выматерился очень грязно, причем примешивая русские, узбекские, и еще какие-то ругательства.

Я если честно испугался, представьте, что ваш близкий, вдруг открывается вам, с незнакомой стороны, причем так радикально. Я от деда мата никогда не слышал, а тут...

Потом приехали мы с рынка, а дед вытащил из холодильника бутылку водки "Столичной", которая с длинным горлышком была, нарезал огурчиков с помидорками, тоненькими ломтиками порезал холодное вареное мясо, и ушел в свою комнату.

А еще через часа два, мать послала меня проведать деда, а то тот, так и не вышел, с тех пор. Я, потихоньку толкнув, открыл дверь и вошел, углу работал телевизор "Аэлита", для нас это был какой-то раритет, дед сидел напротив телевизора, и молчал.

– Дедушка, у вас, все в порядке?

– Да мой верблюжонок, все хорошо. Садись, хочу извиниться перед тобой, и поговорить.

– Дедушка, а может не надо, ну извиняться?

– Прости меня, я сильно разозлился. Потому не контролировал себя.

– Тот человек, вас так сильно разозлил, но ведь он ничего не сделал вам, он просто стоял.

– Он все, что мог плохого, сделал давным-давно, когда ни тебя, ни твоей матери, короче никого из вас еще не было. Он учился в военном училище, и стал командиром, ну вы сейчас их называете офицерами. И весь кишлак гордился им, ведь первый красный командир-танкист, ох, как важничала его мать, тетушка Саври, планировала женить его на дочке секретаря райкома, а может и обкома. Потом началась война, на нас напал немец. В сорок втором, я тоже пошел добровольцем на фронт, и каждый наш односельчанин, мечтал попасть в часть к красному командиру Каримову.

Дошли мы до Берлина, победили фашистов, и зажили спокойно, много односельчан пропало без вести, много погибло, но часть все-таки победив, вернулась домой. Кстати знаешь соседа нашего, дядю Абдушукура, так вот его отец пропал без вести, до сих пор никто не знает, что случилось с Рахмат-ака. Вернулся с войны и товарищ Каримов, уже майором, и с орденами да медалями.

Уже в пятьдесят пятом году, решили мы, ветераны, устроить десятилетие Победы, райком и колхозы района поддержали наш порыв, да все начальство тогда было из нас, из фронтовиков, а председатель колхозя «Парижская Комунна» инвалид войны Абдукаюм, пригласил своих сослуживцев. Приехали почти десять человек, шестеро с России, два грузина, один хохол, и один туркмен. За день до дня Победы Абдукаюм затеял пир, зарезал откормленного бычка, закупил ящики водки, и много другого угощения. Так вот на пире, и произошла та история, один из русских, полковник Артемьев, случайно узнал в нашем майоре-танкисте, гитлеровского прихвостня из «Туркестанского легиона». В 1942, под Харьковом, полковник попал в плен, и в лагерь где их содержали впроголодь, пришли вербовщики из власовской РОА, татарского легиона ну и «Туркестанского легиона» тоже. Представляешь, этот сволочь, испугавшись немцев, в 1941 году, трусливо перешел на сторону фашистов. Вот его и узнал, Артемьев, с тех пор я его ненавижу, даже бил несколько раз. Потом начальник райотдела милиции Саяпин Фрол Никитич, меня неделю в каталажке держал. Но дел никаких не заводил, потому что сам фронтовик, на Севере где-то служил.

Видимо этот ублюдок, как только его хозяева проиграли, как-то просочился в Красную армию, и жил тут припеваючи как герой войны. Его Саяпин прямо с пирушки и забрал, и отправили Вахоба-немиса в те края, где Фрол Никитич воевал, но не воевать, а сидеть. После откидки, он вернулся и ходит по району, а я когда его вижу, мне станоится очень плохо, и без бутылки эту боль, не унять, так что вот такая история внучок. И помни, долг, есть долг, а если свернешь с пути долга, я тебя прокляну, прокляну и с того света, ты меня понял?

– Да дедушка, понял вас...

– И этого, я ненавижу не за то, что предал, а зато, что с наглым видом, десять лет, с 1945 по 1955 год, эта скотина с президиумов поучала нас, как любить Родину. А среди нас, ветеранов войны, есть такие парни, кто пережили плен, голод, смерть близких и друзей, но остались верными своей Родине и народу. Вот в чем зерно ненависти, эта гадина-предатель просто издевался над нами.

Вот, как значит начиналась карьера Вахоба-немиса, ну, тут она и окончится, нечего поставлять в «Туркестанский легион» вербовщиков, пусь Легостаев его того... ну укоротит, желательно сверху, сантиметров на тридцать.

Блин, аппетит пропал, а у нас наступило время завтрака.

Но надо, и я пошел к кухне, товарищи тыловики, организовали столовую прямо в микродворце местного буржуина, и тот разрешил попользоваться своим дворцом «ясновельможных панов». Ну и я, прошел к месту для товарищей командиров, обалдеть, но там прям святая троица, сидела, целых три штуки Онищуков. Онищук Петро, его внук Онищук-попаданец и Онищук щирый хохол, ну интербригадовец правобережный, Тарас Онищук. Пришлось сесть к Онищуковскому выводку (кстати, Петро, до сих пор не в курсах, что Онищук 2-ой его внук).

Разговор вел Онищук который Тарас, рассказывал о своих приключениях в Испании, злоключениях во Франции, когда он с другими интербригадовцами уходили из Испании через Францию. О том, как дефензива его гоняла на правобережной, тогда польской части Украины, и ему оказалось легче сбежать в центральную Польшу, чем переправится в СССР. Пережил мужик много горя, за свои коммунистические убеждения, но остался все равно остроумным и веселым щирым хохлом-галичанином душой компании (не все галичане были бандеровцами).

Когда мы приступили к завтраку, попивая эрзац-кофе (что было, то и пили, трофейному кофе в зубы не смотрят) послышался свисток паровоза, значит, немчура подала паровоз, за танками. Там их уже должен встречать типа обер – лейтенант Вахаев и типа гауптман Круминьш, с группой товарищей. Действительно, через пару минут братцы чечено-латыши, привели плененного лейтенанта ваффен СС. Это чудо приехало за танками, мне с ним, говорить не о чем, мне с эсесней три раза не попути, пусть тащат к Легостаеву, это он у нас ассенизатор и щелкунчик (ну что бы фрицев щелкать как семечки). Вот и займется своей профессией, пусть вытащит из Зигфрида Бауэра, все возможную и невозможную информацию, а там что в лоб, что по лбу. Эсесовскую собаку можно убить по всякому, что эсесовцем об пень, что пнем об эсесовца.

Кстати, чувствую по дороге, ко мне эсесняк получил твердокаменную трепанацию организма, потому что при мне вел себя как классический дух перед дедом, ну или ботан перед гопнярой. А эти эсесы (существа такие) они же «нордическая раса», они на славян и прочих узбеков, всегда смотрят, задирая носы, уши, задницы, и другие оттопыривающиеся части тела. Ну и хер с ним, трепанация лишней не бывает, особливо для эсесовского придурка «белоКУРой бестии» (белоКУРый от слова белая курочка).

– Онищук, поели и баста, эсес танки ждет, так что нам пора на станцию, Онищук второй, бегом к Абдиеву, пусть посадит во все танки, что стоят на платформе экипажи, плюс перетаскают по два десятка снарядов и патроны к пулеметам. У нас на станции назначен бенефис, Онищук первый (Петр) ты иди и мне нужны два взвода пехотинцев.

Пехотинцы, с автоматическим оружием, при нападении на станции, лишними не бывают, бери с собой у Бондаренки бесшумников тоже, пусть стрелами поработают.

Через полчаса, к паровозу уже прикрепили платформы, и он пыхтя и окутываясь паром, как курильщик дымом, в безветренный день, тащит сюрприз к станции. На передней платформе, за мешками лежит отделение бесшумников и отделение пехотинцев (прикинуты по последней вермахтмоде). Короче типичная охрана состава из немцев (луков, не видно, а настоящая охрана, в это время обживает подвал), мы их гостеприимно захватили, в ответ они нам подарили три МГ, несколько карабинов и автомат МП с двумя пистолетами.

Это Хельмут с Круминьшем им мозги заморочили, и пока те ушами хлопали, немцы красноармейцы, из первого немецко-партизанского взвода, скрутили немцев не-партизанов.

Пехотинцы и остальные бесшумники прячутся под пологами, которыми замаскированы танки, и должны выскочить оттуда по моему сигналу. Так же под брезентом спрятаны три ротных миномета с расчетами и пятерка лопатко-минометчиков. Тем более рано еще, всего восемь утра, и враг не ждет нас, теоретически конечно ждут, они знают, что в Польшу прорвалась какая-то подлая советская часть. Но что именно сейчас, да именно на эту станцию нападут, не знали.

И вот состав походит к станции, конечно, это не грузовик, и никто его досматривать не будет, тем более немцы в курсах, что это состав с Прошкува. Везет состав танки, восстановленные для ваффЛен СС, и машинист, остановил состав, не доезжая до места остановки пол километра. Паровоз стоит под парами, нам же дергать обратно, а пехотинцы снимают брезент с танков, и ожившие танки, начинают шевелить башнями, находя по сообщениям пехотинцев сперва наиболее опасные места, то есть батареи зениток.

– Беееей гадов, кричу заполошно я, наш лжебронепоезд двигается вперед и взрывается десятком орудийных выстрелов из Л-11 и 20к.

Бам, бам, бам стреляют наши танки ОФ-снарядами, превращая ПВО в хлам и металлический мусор, пулеметчики и пехота пуляют во все что двигается, минометчики включают свои шарманки, и тоже раскидывают летающие подарки, по стоящим рядом вагонам и строениям, карнавал начался. Первые минут десять пятнадцать, фашисты в жестоком офиге, пока они раскачались начали гореть здания и вагоны, тут кто0то из танкистов, попал в ЖД-цистерну, стоявшую в кругу товарок, в километре от нас, получается у нас карнавал с фейерверком, огреби фашист гранату (мины, пули и снаряды тоже огребай).

И когда нам казалось, что сопротивление уже сломлено, вдруг с правой стороны ударил пулемет, по интенсивности стрельбы стреляет спарка, а может и счетверенка. Фашист срезал сразу расчет ротного миномета, три танка повернули башни и начали закидывать снарядами нацистскую суку. Но пулеметчик прикрыт вагонами, цистернами и пушками его не достать, тем более на танках пушки, а не гаубицы, и навесного огня не сотворить. Немец, безнаказанно расстреливает нас, правда бойцы-стрелки, сразу запрятались-заховались за борт платформ, но человек 5 получили от вражеского пулеметчика. Плохо. Тут Круминьш кричит:

– Танки огонь, по пулемету, пока он отвлекается, минометчики спустить миномет, на левую сторону и попробовать накрыть суку, отделение бесшумников за мной, попробуем обойти.

БТ-шки закидывают окрестности пулемета ОФ-снарядами, минометчики в темпе, стаскивают свою трубу и боеприпасы, на безопасную левую сторону, и готовятся к стрельбе. Бесшумники и Артур, скапливаются в слепой для пулемета части платформы, и по одному ныряют вниз, на полотно, затем прикрываясь вагонами, короткими перебежками рванули вперед. Тут же позиции подлого нацистского пулемета, начали закидывать минами минометчики. В результате, то ли миной накрыло суку пулеметную, то ли Круминьш с ребятами перекрыли кислород, но пулемет заткнулся.

Ребята бегом возвращаются, и уже с предосторожностями запрыгивают на платформу, Артур показывает большой палец, значит все, уходим, даю команду паровозчикам. Превратив в не проснувшуюся порядком станцию в Содом и Гоморру, паровоз дает задний ход, и танки продолжают стрелять, во все, что им кажется привлекательным, минометчики последние мины посылают во врага (местами попадая) и мы уходим восвояси. Противник проснулся, и накрывает нас жесточайшим стрелковым огнем, но... а теперь я понял, почему говорят «поздно, поезд ушел», поздно граждане нацисты, поезд уходит, пулеметчики и танкисты лепят последние боеприпасы на вспышки выстрелов, и станция прекращает свою деятельность.

Пока едем, подсчитываем, свои потери, убито одиннадцать человек (причем суки нацисты опомнились поздно, а если бы вовремя?) ранено трое, причем все трое легко. Наконец мы вернулись, и как только паровоз останавился, выскакиваю из Т-34 (я в нем прокатился), на подъездных путях замечаю гэбешного майора, Игорь Романович стоит и улыбается на все свои сорок четыре зуба. Спрыгиваю с платформы, и подхожу к Игорьку:

– Здравия желаю товарищ майор госбезопасности, с прибылом что ли?

– И тебе того же, товарищ капитан, ты чего это с утра хулиганишь, бедным нацистам покою не даешь?

– Покой им теперь будет только сниться Романыч, нефига было свои орды на нашу страну кидать. У нас древнее правило, кто к нам с ордой придет, то от орды и погибнет, какие успехи у твоей группы?

– В короткой ночной атаке, перебили врага, и захватили склады, вырезав охрану, и некоторую более упертую часть водителей из Штрало, всю ночь грузили пригодные-потребные боеприпасы в грузовики, в свои и в наследственные от Штрало, пятнадцать опелей и мерседесов. Затем заминировали остатки боеприпасов, и дралала, то есть сделали молниеносно ножки.

И вот мы здесь, ну и насчет вашей станционной каверзы, в курсах, ну поздравляю, в твоей коллекции теперь одной станцией в твоей карьере станет больше!

– Да, но знаешь, мы потеряли одиннадцать человек, ушами прохлопали зенитную счетверенку, наши трофейные "Максимы", пока его кончали, он нам восемь человек положил.

– Жаль ребят, очень жаль, но пойми это война, да и впредь, тебе урок, надо предусмотрительнее быть, разве жизнь не показывает «могучий удар, малая кровь» это всего лишь мечта. Война, это тяжелый, вонючий, противный, кровавый труд и надо к ней относиться серьезно, ох если бы с самого начала не хлопали ушами, не прошел бы немец так далеко. Ладно хватит мечтать, все пора отдохнуть.

– А как там братья поляки?

– Да нормально, эти ляхи всегда были неплохими вояками, им с командирами не всегда везло. Я против них повоевал под Варшавой, когда Тухачевский нас вел вперед. Ох и досталось нам тогда, еле ноги унесли, потому уже вместе с ними воевал против франкистов в Испании. Нет ребята боевые, и эти под командованием Легостаева, неплохо навоевали. Правда трое их них, там и остались навечно, причем один армянин из Львова, ну ты его должен был запомнить, у него ружье времен "очаковских и покоренья Крыма" было.

– Хлопцев жалко, но у нас пополнение. Думаешь, стоит их с собой брать?

– Да конечно стоит, друзей и союзников, мало не бывает, это тебе не мелкобританцы.

И мы с Романовичем пошли, задать храповицкого, в эксвермахтовскрй казарме, и в дортуаре захрапели пограничник (ваш покорный слуга), эксабверовец (Артур конечно) и гебист-диверсант (Семенов). Дежурным командиром назначили, Абдиева, он немного выспался уже.

На этом закончился еще один день, потому что я спал аж до полуночи, а в полночь начинается новый день.

Сразу заснуть не дали, ко мне пришел Легостаев, и говорит:

– Товарищ капитан, опросом свидетелей подтверждено, что капитан Каримов, в лагере и здесь выдал троих наших граждан. Военфельдшера Вайнера (как еврея) батальонного комиссара Стеценко (как комиссара) и капитана Арзуманяна (как коммуниста), все трое немцами казнены.

– Так Легостаев, и что дальше?

– Ну, прошу у вас разрешения, расстрелять вашего однофамильца.

– Легостаев, за одного выданного его можно было уже расстрелять, а за троих наверно нужно повесить как явного и неисправимого предателя. Вешай суку, хоть за ногу, хоть за шею.

– Согласен, разрешите исполнять?

– Да Легостаев, собери освобожденных пленных и при них повесьте Каримова, остальных подтвержденных предателей расстреляйте. Этот ублюдок пусть висит с табличкой "Я предал Родину", как вы сделаете табличку, это ваше дело, все ясно?

– Так точно, разрешите исполнять?

– Ах, да, что насчет поляков скажешь?

– Как что, нормальные боевые парни, правда трое погибло, и двое ранены.

– Знаю, Романыч уже сказал, ну что одобришь их вливание в наши ряды?

– Да, но и наблюдать за ними продолжу, все-таки иностранцы.

– Ну, это тебе видней, ты ж особист.

– Ну все, я пойду, товарищ капитан?

– Давай, нам выспаться надо.

И все ушел Легостаев, и я заснул.

Проснулся я через некоторое время, но проснулся не сам, меня разбудили, разбудили немцы, противник собрал около десятка самолетов, и самолеты бомбили село, по привычке наши танки были замаскированы, и потому немцы бомбили цеха. При первом же заходе ЗАРовцы Гогнидзе, открыли ураганный огонь по бомбардировщикам, кроме того огня добавила пехота. Автоматчики попрятались кто-где, а стрелки вооруженные винтовками, карабинами и пулеметами, начали поливать небо свинцовым дождем. На втором заходе расчет сержанта Кудеярова умудрился сбить немецкого стервятника из четырехствольного флака. Тут смотрю, майор Семенов, из позиции на колене, пуляет агрессивно в самолеты из родного мосинского винтаря, правда может и попадает, но не сбил еще ни одного.

Пехотинцы тоже не подкачали, и еще два самолета противника, дымя свалили с курса, когда же пулеметчик Гуссейнов всадил очередь в кабину еще одного бомбера, и бомбёр так и не вышел из пике, остальные люфтвафлёры, свернули и рванули на родной аэродром.

Итог налета, два сбитых бомбардировщика (марки никто не разбирал) два поврежденных (надеемся, что хотя бы один не долетел), с нашей стороны потери, одиннадцать погибших красноармейцев, шесть немцев пленных и все прислужники из пленных красноармейцев (прямое попадание в подвал, где держали пленников). Блин капитана Каримова тоже размазало бомбой стокилограммовой по подвалу. А мы так мечтали эту суку повесить, ну по любому избавил деда и его друзей, с кем он победил немцев, от переживаний за этого козла, самозваного героя войны Вахоба-немиса (немца). Легостаев даже виселицу сотворил, главное бомбы виселицу не тронули, а клиента виселицы размазали, вместе с дружками и бывшими хозяевами, поди разберись где тут Каримов, где экслейтенант РККА Гонгадзе, и где лейтенант вермахта Эрнст Милнер. Говно от дерьма отделить трудно.

Цеха тоже пострадали, но катастрофическими разрушения в цехах назвать не возможно, люди научились воевать, и уже как первые дни войны не дали бомберам ходить по головам. Да немецкие бомберы ухитрились взрывом бомбы опрокинуть немецкий же Т-IV, ждавший ремонта, мне кажется он его не дождется!

Вот суки свастиконосные, человеку поспать не дадут, хорошо, что мы (Артур, Семенов и я) сразу побежали к цехам, от конторы заводика остались рожки да ножки. А жаль, у майора в кабинете, такой сладкоспательный диван был.

Как только улеглась пыль, поднятая летающими крысами Геринга, бойцы снова погнали пленных немецких ремонтников в цеха, оказывается, пока я спал, с очередного БТ уже сняли колесный движитель, и начали усиливать броню. Если бы крылатые гансы не помешали, то к обеду танк был бы готов. Так вот на заводе трудовую деятельность вели, оказывается не только немцы, но и наши плененные, в первые дни войны, красноармейцы. И нами все сто двадцать человек были освобождены, правда десяток предателей, среди них оказался. помогали своим новым хозяевам угнетать остальных военнопленных. А Прибылянский решил всунуть пушку от разбитого Т-34 в башню БТ-7, не просто решил, но и всунул, еще и оптику с немецких разбитых танков поснимали, и устанавливают на наши Т-34 и БТ.То есть танки наши хорошеют, еще и защиту от сколов в новозахваченные танки устанавливают механики. Правильной дорогой идем, товарищи?

Вот Легостаев и запер самых оголтелых предателей, типа капитана Каримова, с самыми нациками из немцев, в подвал, а немецкая бомба их нашла даже в подвале, подвал расчищать никто не собирался. Остальные предатели, в это время дружно давали друг на друга, материал Легостаеву, и это их спасло.

При перекличке выяснилось, что при бомбардировке погибло еще пять человек, из новоосвобожденных, правда они не были предателями, и их искренне жаль. Но лучше наверно смерть, чем гитлеровские лагеря смерти, ну в любом случае, грех на немецких бомбовозах, не на нас.

Ну теперь-то я могу поспать, и я затарился в сторожку при цехах, плевать на бомбы Я ХОЧУ СПАТЬ...

26 июля 1941 года где-то в Польше (в 50-100 км от границы СССР).

Утро началась, хотя, это было не совсем утро, скорей день или нет, была ночь, ну да ночь с 25 на 26 июля, того самого, грозного года нашей истории. Войска фашистов прут вглубь СССР, котлы, пленные, разбиты войска, колонны, города и людские судьбы.

А мы в это время прохлаждаемся в немецком тылу, на территории Быхешувского воеводства бывшей Польши. А ведь предлагал Сталин ввести войска в Польшу этим Рыдзы-Смыглам, так нет, не дали английские хозяева на то разрешения. В результате Польшу Гитлер разгромил в считанные дни, а еще и плацдарм для нападения на СССР челконосный ублюдок получил.

Но и Польша никакого гешефта от этого не сымела, с равноценной (вермахту) армией Польша встала на колени, еще неблагодарный Андерс увел армию свою (или это позже будет) куда-то в Иран (урод, Польшу пошел в Иране защищать, главное в Польше не смог, а в Иране сможет?). За такие дела по-моему надо было бы Андерса расстрелять, его же и его шайку кормили-поили, одевали, вооружили, а оно ушло нагликанцам задницы в Африке прикрывать, лучшей защиты Польши не придумать. Причем этого выблядка, СССР кормил и поил, в самое трудное время, разве 1941-1942 это не трудная пора? Просто обалдеть можно, это существо защищало свою шляхтетскую родину аж в Африке, где Африка и где Польша. Он бы еще в Антарктиде Польску защищал.

Что с поляками творили немцы, евреи-то уничтоженные немцами, тоже граждане Польши были, и тоже налоги платили. А министерство обороны Польши колоссально просрало войну, тем более почему-то АК-вцы не поддержали восстание евреев в варшавском гетто, и наверно совесть не сильно их мучала. А восстание в Варшаве, в 1944 году, некий еще один генерал польский Коморовский по кличке Бур, зачем поднял, и так понятно, что бы Варшаву советским войскам не отдать. Типа "свободную" Польшу аиметь, что бы эти Рыдзы-Смыглы могли снова править. А разве это не подло, СССР сломал хребет гадине, а Бур со своими хозяевами из Лондона, решили под шумок Польшей обзавестись, но круто обгадились.

Мало того цвет польской нации погиб под ударами гитлеровцев, так еще и Коморовское предало своих бойцов, подписало капитуляцию, и поехало отдыхать в лагерь. Выторговало для себя и других АК-овцев статус военнопленного, и все, вокруг хоть трава не расти. При этом торге, Бур специально не выторговал данного статуса АЛ-овцам, Батальонам Хлопским, и другим прокоммунистическим бойцам, участвовавшим в том восстании, и боровшимся локтем к локтю с АК-овцами. Зато провиантом и оружием, которое на самолетах подкидывало советское командование, коморовская шайка пользовалась только так. Коммунисты значит плохие, и ну их в топку, а жрачку которую они, рискуя жизнью, доставляют жрать можно? Типа, дай пайку начальник?

Извиняюсь, очень уж к Польше необыкновенное отношение у меня. С одной стороны как вы видите подлое правительство и Соснковские, Коморовские, Андерсы, а с другой XIII интернациональная бригада имени Домбровского и такие герои как Станислав Матущак, Станислав «Болек» Улановский и Антоний Коханек.

Прямо небо и земля, причем оба Станислава и Антоний знали, что на Родине их ждала тюрьма, но все равно воевали за будущее демократической Испании, и не их вина, то, что испанцы проиграли. Поляки (для меня они настоящие поляки) положили жизнь на алтарь свободы и светлого будущего, зная, что их, за это никто не поблагодарит.

Вот и сравните Станислав Улановский и Тадеуш Коморовский (который Бур), оба поляки, но если первый для меня ближе брата, то второй навеки никто.

Уфф, это все что касалось Польши и моего отношения к ней и к ее народу и правительству, так вот просыпаюсь я, а рядом сидят и болтают два сослуживца по республиканской Испании, Веласкес (майор ГБ Семенов) и Онищук Тарас.

Они говорят о бое, происходившем 25 августа 1937 года на Арагонском фронте, где украинская рота имени Тараса Шевченко (из галичан и волынян), крепко навтыкала итальянским фашистам, и прорвала их позиции. Самый прикол, в том, что украинцы все как на подбор правобережные, затем все они в большинстве своем люди невоенные, а вот макаронники реально кадровые были. И хохлы воины-любители навтыкали кадровым итальяшкам, ну, а Семенов в то время был тоже там, как наблюдатель от штаба интербригад, Тарас-же участвовал просто как воин макаронникопокаранец (победитель итальянцев).

Я не знал, а украинцев на той войне, было много оказывается, рота имени Шевченко (в составе польской интербригады) и отдельный батальон имени Максима Кривоноса.

Смотрите, какой парадокс истории, в 37-38 поляки и правобережные украинцы вместе воевали против фашизма, прошло пять лет и поляки из АК убивали мирных украинцев, а боевики из УПА убивали мирных поляков. Хотя это были не те поляки и не эти украинцы, боевики АК и УПА в интербригадах замечены не были, тут опять сыграл классовый фактор: в УПА в основном власть имущие (имевшие и процент замороченных бедняков), с АК обстоит дело так же, головка это всякие Соснковские и Коморовские.

– Товарищи интербригадовцы, я вам случайно не мешаю?

– Та ти що, – говорит мне с доброй улыбкой Тарас.

– А скажите добродию як вы оказались в Испании-то?

– У мене сусід працював у Франції, вугіллячко рубав, ну і з початком подій в Іспанії пішов допомагати іспанським незаможникам. Я в той час наймитував у пана Недзвецького в Галичині. І почув що Евген, ну друг мій пішов до Іспанії, тут наші мужики стали збиратися, що б допомогти іспанцям, ну і я пішов.

– Так, где ж Испания, а где Польша, тем более панское правительство против было, как добрались то?

– Ми йшли через польсько-чехословацький кордон, через перевал Яворник, важко нам довелося, але там вирішувалася доля незаможників, і тому ми дійшли.

– Понятно, ну что, Тарас пойдем, посмотрим наши танки, как там Прибылов справляется?

– Ну пішли пан командир.

– Тарас, у нас панов уже 24 года нет, у нас товарищи.

– Вибачте, товаришу командир.

И мы пошли осматривать танки, в цеху не смотря на то, что уже ночь, стучат кувалды, визжит (или как этот звук назвать) автоген, Прибылов и его команда активно работают, почему то немцы не отрезали электричество.

В момент, когда мы входили в цех, из цеха выходил очередной танк, увидев нашу делегацию, бронированная машина остановилась, из переднего люка выскочил младший Никифоров (мой коллега по анабазису, после отлета Старыгина).

Смотрю на танк, и не могу понять, что это за зверюга?

0x01 graphic

Стою разинув пасть, Онищук-испанец открыл рот больше моего, подскакивает Никифоров-джуниор, и кричит:

– Товарищ комдив, разрешите доложить, перегоняю на место дислокации готовый танк БТ, после проведения работ по улучшению.

– БТ? Это что танк, по-моему у него пушка, не 45мм, да и в остальном, на бетеху, не похоже, но судя по каткам, да по размеру, это таки БТ.

– Так это из сломанного Т-34, и нормального БТ-7, Прибылов новый танк сварганил. У него пушка от Т-34, и передняя часть башни, но она просто надета на башню БТ. Опять же брони и на корпус наварили, усилили спереди и по бокам. Колесную группу убрали,как советовал Семенов, вот что получили, то получили.

– И как тебе БетЕха, теперь?

– Не знаю, товарищ капитан, бой покажет.

– Ладно, гони и не забудьте замаскировать, ждем немцев к утру.

– Так точно, – звонко кричит Никифоров 2-ой, – разрешите выполнять?

– Беги, – и младший Никифоров ныряет в люк, БеТешка грохоча двигателем, уезжает в ночь.

Тут навстречу нам выезжает, следующее изделие Прибылова, и так как в нем БТ узнается легче, чем в предыдущем сплаве БТ и Т-34, понимаю, что это БТ с усилением, но не убранной колесной группой. То есть этот более быстроходней, но и менее защищённый.

0x01 graphic

Обалдеть, и тот и этот были простыми БТ, а стали, я не знаю, как это обозвать, это все семеновские мысли и прибыловское исполнение (реализация немцев ремонтников). И из этого выскакивает сам Прибылов, и:

– Здравия желаю, товарищ комдив, – говорит, подбегая наш креативный инженер.

– И тебе, не хворать Прибылов, ну как ты, как твои, то есть наши дела?

– Ну как, нормально, наращиваем броню, меняя одновременно угол наклона, в итоге общее бронирование доводим до 45 мм (только в лобовой части корпуса и башни), угол наклона более острый, на глаз до 15-20 градусов более рациональный. Масса машины увеличилась, и мы пошли по двум путям, на половине сняли колесную группу (как и советовал Семенов), на второй половине пошли альтернативным путем, просто усилили пружины подвески (особенно ведущих передних колес). Вот вам и результат.

– И как по-твоему теперь называется первый танк? ПереБТ или недотридцатьчетверка? А второй?

– А какая разница, главное он есть, я о первом, он ездит, маневренность как у бэтехи, зато пушка и броня спереди как у Т-34, мы еще и гусеницы немного защитили. Второй вообще будет летать как метеор, колесную группу оставили, может и без гусениц полетать, броню и наклоны как у Семенова, проявили смекалку. Тем более запчастей вон сколько, используй не хочу (по аналогии бери – не хочу).

И Прибылов обводит руками цех и окрестности, вокруг стоят всевозможные (на данной территории) танки: польские (7ТР) немецкие (весь спектр от Т-I до Т-IV) и советские Т-26 (две штуки, но в раздолбанном состоянии), БТ-7 (пять штук в состоянии ремонта) Т-34 (2 штуки, но в непригодном состоянии) и один КВ, но с него тоже, все что можно и нужно, сняли еще немцы.

– Ну и как товарищ Прибылов считаете, какой вариант лучше?

– По мне оба хороши, тот, что уже без колесного движителя, он конечно по бронированию лучше, зато который с колесной группой, сможет быть маневренней без гусениц. То есть, смотря по поставленной задаче, тот, что с колесами броневая защита до 30мм, который без колес, несет до 45 мм брони.