Текст книги "Дон-16. Часть 2 (Освободительный поход) (СИ)"

Автор книги: Фарход Хабибов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 17 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

Но не тут-то было, только мы с Марией расстелили брезент, как из-за деревьев, послышался воспитанный кашель, заменяющий стук в дверь.

– Кхе-кхе, товарищ комдив, можно вас на минутку?

Пришлось мне встать и пойти на голос, все равно же не уйдет Акмурзин, без ответа (я по голосу определил, что это бесшумник – башкир).

– Ну чего тебе товарищ Акмурзин?

– Разрешите, нашему полувзводу, поступить в распоряжение Бондаренко?

– Я не против, но если у него свободные кони?

– Да товарищ капитан, мы с ним уже договорились, осталось только у вас взять разрешение, мы целый день с его подразделением вместе.

– Ну, тогда, чего стоишь, "кто, ты такой давай до свидания". – И бесшумный башкир удалился бесшумно (тавтология, но он реально бесшумно исчез, прямо растворился в лесу).

А потом часа полтора, мы с моей королевой Марией (но не Стюарт) прощались, затем разошлись, она контролировать деятельность своих складских, а я же узнать, как обстоят дела вообще.

Согласно плану, у нас с 8 30 ужин, это для того, что бы к десяти вечера все должны уже отужинать и быть готовы к великим делам. Потому, когда я подошел, люди ужинали, и я сел рядом с немцами, товарищи немцы уже давно освоились в наших рядах, и со смехом обсуждали то, что Хельмута произвели в аристократы (фон Штирлиц). Оказывается Хельмут из явных пролетариев, и если бы не ДОН-16, то никогда бы аристократом не стал. Как только ребята (немецкие) углядели, меня, то стали говорить на русском (ну как могли):

– Тьепер Хелмут красни маркграф, Хелмут фон Штирлиц, ха-ха-ха.

– Спасиб для русиш дивизон.

Тут один из дежурных по столовой принес мою порцию обеда: на первое суп-пюре гороховое, на второе перловая каша с мясом. Ну, немцы, как жители классового общества, с интересом заглянули ко мне в котелок и тарелку, ан нет, содержимое их посуды и моей, было идентичным. Это вам не разносолы офицеров-пруссаков, это партизанская дивизия особого назначения, у нас все одинаково нужны!

Ну, поел я, немцы приличия ради посидели, и забыв про меня, начали шпрехать по своему, что-то там рассказывая, ну и как любая мужская компания гогоча. Потом, поев, я сделал аминь, немцы офигели, они же думают, что мы все безбожники, и один спросил:

– Герр гауптман, ви есть мусулманин?

– Да, а что, это необычно?

– Ми думаль у вас, все нащалник есть юден.

– Да нет, вы что, у нас есть и иудеи, и христиане, и мусульмане, и буддисты, вон старшина Цыбиков буддист, есть и другие религии.

– Данке герр командер дивизион, ми тоже верим, ми верим Иисус.

– Так верьте, разве вам кто-то мешает? Все ребята, пора идти, – и раскланявшись с немцами, я поскакал в штаб, скоро же идти самолет принимать.

На пути встретился мне наш нацик, ну который из двадцать первого века.

– Товарищ капитан, разрешите обратиться?

– Слушаю тебя Онищук (вы помните, у него тоже такая фамилия).

– Можно я пойду в рейд с вами?

– Зачем, тебе вместе с "черными" идти против "белой и пушистой расы" истинных нордических арийцев?

– Ну, я все понимаю, да я был неправ, кроме того, я боюсь деда...

– Не понял, какого деда, ты о чем любезный?

– Я Сергей Викторович Онищук, отец мой Виктор Петрович Онищук, а дед мой Петр Никифорович Онищук воюет с вами вместе...

Я от удивления тупо сел, прям на землю, и рот наверно разинул ширше Тихого океана, даже Сергей Викторович обалдел.

– Да дед, узнает про мою глупость насчет «белой расы» наверно убьет меня.

– И давно ты понял, что он твой дед?

– Давно...

– И долго собираешься от него скрывать, кто ты?

– Нет, пойду в бой, убью несколько немецких сволочей и расскажу деду, кто я.

– Ну, ты не прав, насчет, немецких сволочей, сволочи как раз нацистские, а немцы есть и хорошие, вон Шлюпке, Хельмут другие ребята из немецких взводов.

– Да ошибся, так можно я пойду в бой?

– А, ты не умеешь стрелять, ничего как солдат не умеешь, я боюсь отправлять Петрухиного внука в бой.

– Умею, меня Артур многому научил, и не только, рассказал что мы русские для немцев унтерменши, и многое другое. Раскрыл мне глаза на планы гитлеровцев в отношении наших людей.

– Ладно, иди к Гогнидзе, послужи под руководством "черного", повоюй против "белой расы".

– Товарищ капитан, ну хватит, пожалуйста.

– Да Серега, иди к Гогнидзе, пусть он из тебя классного артиллериста сделает.

– Так точно, товарищ комдив, – и Петрухин потомок, ускакал с таким воодушевлением, что я фашистам не завидую.

А тем временем, наступил момент, когда должен прилететь самолет, ну что бы генералов забрать (нужных и не очень). И весь командный состав стал собираться на нашем аэродроме, бойцы аэродромной команды, подготовили костры, но пока еще не подожгли, есть минут пять шесть. Ждем, наконец, наступает время, и по команде Кравцова, бойцы зажигают огни, белорусский валежник жарко горит, отдавая атмосфере тепло и свет.

Громыхает транспортный ТБ-3, и рыча снижается, затем катится замедляясь по аэродрому, и не доезжая метров двадцати до нас останавливается. Открывается дверь и первый кого мы видим, это Артур Круминьш, собственной персоной, да еще в форме лейтенанта войск НКВД.

Летчики торопят, и с самолета спускаются за Артуром, еще какие-то люди, ничего сейчас познакомимся. Затем, летчик подзывает бойцов, и все вместе начинают разгружать самолет, а член экипажа торопит, все-таки ТБ-3, один и без прикрытия, лакомая добыча для Геринговских летающих шакалов, правда ночью темной шансов у ТБ третьего намного больше.

Сразу после разгрузки, в самолет повели предателей-генералов, затем генералов честных, и по общему решению всех освобожденных женщин красноармейцев, ну да охрану генералов-предателей составили честные полковники. Четыре освобожденных нами полковника, два пехотных один, танкист и один из ВВС РККА, все вооруженные немецкими автоматами, так же отправились в тыл. В тылу мобилизуют военнообязанных, и опытные кадровые командиры необходимы, для командования новыми частями. Наконец немного перегруженный ТБ ревя моторами ушел в небо, и мы поспешили на отправку, пора, в путь, на Ржечь Посполиту!

24 июля 1941 года где то в Белоруссии (в 30 км от Польши).

Спереди колонны двигается механизированный кулак, затем грузовики. Причем через каждые три автомашины, идет охрана, или БА-10, или Ганомаг (скрипя гусеницами) или мотоцикл с пулеметчиком наготове, это вражеская территория, и надо быть начеку. Пешая колонна, состоящая из батальона Ахундова и двух рот Иванова-Затейника, отправилась напрямки, через леса, вместе с кавалерией (им дорогу и разведует группа Мамбеткулова). Они-то в отличии от техники к шоссе не привязаны, но и вооружены только стрелковым оружием и тремя ротными минометами с двумя максимами (на лошадиных вьюках).

Кстати кавалеристы предлагали два названия, «Волчья сотня» или «Золотая сотня», оба названия напоминают, что-то анархо-синдикалистское, пахнет Махно, потому по совету Ильиных, назвали просто – «Отдельная Партизанская Сотня имени Щорса» или коротко ОПСиЩ. Креативная часть ЗАРовцев Гогнидзе окрестили кавалеристов «опсищуками» видимо по аналогии с Онищуками (так зовут разведчиков).

На одном ганомаге едут присланные из Москвы секретники, у них какое-то специальное задание, и даже я не знаю, кто они и что у них запланировано. С самого начала на них маски, и где они уйдут от нас неизвестно, типа ребятки воспользовались попутной колонной.

Колонна двигается на максимальной скорости, равняясь на самых нерасторопных, на Т-28 и Т-26. БТ даже, несмотря на лишнюю тонну железа на передке, все равно остается БТ (быстроходным танком), и командирам танков приходится их придерживать. Идем ночными полными тишины дорогами, правда, как только в тишину вторгается тарахтение десятков моторов, и массы гусениц танков и ганомагов, как тишина мгновенно, превращается в грохот, скрежет и другой абсолютно неумиротворяющий звук. Эстетики шуму исторгаемому нашими моторами и гусеницами, не то что бы не хватает, эстетикой тут и не пахнет, но есть некая иррациональная но логика звука, логика войны и логика разрушения, которую мы и несем врагу.

В немецком ремонтном автомобиле с металлическим крытым кузовом, обосновался Зворыкин, и слушает эфир, засветло, практически в полдень, вперед ушли онищуковцы. И в случае непредвиденных обстоятельств, они обязаны сообщить все по рации, на одном из языков малых народностей России. Вот Зворыкин и сидит с наушниками на голове, вслушиваясь в ночь, как одинокий, но грозный тигр, слушает ночь, выбирая из звуков, стук копыт добычи.

Зворыкин получает радиограмму и передает для перевода с удмуртского Тихонову Зосиму, красноармейцу из Затейниковских, и Зосим, сообщает мне, что через три километра нас ждет пост фельджандармерии, численностью до взвода. Ну для нас они, как клоп против слона, и прошу Зосима передать Онищуку благодарность, Тот быстро переводит текст на родной удмуртский, и Зворыкин начинает отстукивать свои точки и тире. Жандармы, не ожидали, что на них идет такая механизированная колонна, и быстро погибают под выстрелами идущих спереди БТ и Т-34, а два Т-28, прошлись по позициям жандармов – гусеницами.

И мы идем вперед, со скоростью тридцать км/ч, ориентируясь на Т-26, они хоть и небольшие по сравнению с Т-34 и Т-28, но ужасно тихоходные. На исходе третьего часа марша, от колонны отделяются все Т-34 и все БТ, два грузовика с пехотой, один грузовик с саперами, четыре мотоцикла, а так же гаубицы и батальонные минометы ЗАР, все они идут к точке Z, для имитации нападения. Остальная колонна поворачивает согласно плану, в сторону польской границы (мы достигли точки F), колонна идет дальше. Группой имитирующей нападение на Z командует Нечипоренко, у него приказ: пятнадцать – тридцать минут вести шквальный огонь по Z (не дольше). За это время саперы должны заминировать дорогу, причем минировать и полотно дороги, и окрестности, да еще в трех местах, с интервалом в 700 и 1100 метров. Ринуться, немцы преследовать, их встретят сюрпризные ништяки, как вертикального действия (мины и фугасы) так и горизонтального (шрапфугасы). Чуть-чуть очухаются, поматерятся от души, раз вперед, а тут через 700м еще раз фейерверк. Опять у врага состояние полноразмерного аффекта, снова разадекватятся, в дорогу, ну что бы догнать подлых русских, а через километр и сто метров, опять тебе бабушка Юрьев день.

Ну, а колонна идет вперед, скрежеща всеми фибрами души, с сумасшедшей скоростью в тридцать км/ч двигаются Т-26, ну и все остальные тоже. Правда любая другая техника может двигаться быстрее этих чудо-юд по имени Т-26, но в колонне всегда скорость держат по самому тихоходному.

В стороне Z начинается канонада, грохочут танки и гаубицы, минометы и пулеметы, бешено налетели на немецкую засаду, немцы же ждали наш отход на восток, а вот фигвам, нам желательно на запад, на территорию генерал-губернаторства. В грохот канонады вмешиваются и вражеские огнестрельные средства, слышны разрывы орудий снарядов, мин, и выстрелы из стрелкового оружия. А колонна идет дальше, представляю, как подсвечивая себе фонариками, готовят врагу сюрпризы бойцы Смирницкого. Взрывать будут сами немцы, система минирования централизированная, и от нажима на проволоку сдетонирует вся система. Ну как говорится счастливого пути тефтели, тьфу ошибка, тевтоны, а колонна идет вперед.

Наконец мы слышим, как канонада сходит, на нет, значит уже все готово, и наши соратники на всех парах летят за нами. Опель-блитцы, Т-34 и БТ, намного быстрее наших «скороходов» Т-26, и в течении часа – полтора они должны нас догнать. Как раз к тому времени, мы должны достигнуть моста через пограничную реку, за которой начинается уже бывшая Польша.

Опять начинает прием радиограммы Зворыкин, и окончив прием, переводит записанное в буквы. Затем записка переходит к Зосиму, и тот крепким рабоче-крестьянским почерком пишет расшифровку уже на русском:

"На посту охрана, до двух взводов, три пулеметных гнезда. Кроме того на нашей стороне, за 100 м от моста врыты два танка, и четыре зенитных автомата 20мм с двкмя 88мм зенитными орудиями. С приветом Петруха"

До моста остается четыре километра, если продолжать ехать так же, скорей всего немцы встретят нас во всеоружии, значит, нужна экспромтом оперативно-тактическая хитрость. Жалко бесшумники дойдут только через полчаса, они же своим ходом идут лесами, значит надо исходить, из того, что есть. Все придумал, стучу по кузову прикладом ППШ, надо останавливать колонну.

Дав три гудка, наш бюссинг останавливается, вся колонна останавливается тоже, три гудка, это сигнал экстренной остановки. К нашей штабной машине бегут товарищи-командиры.

– Товарищи, через 4-5 километров граница, и очень неслабое предмостное укрепление: два ДОТа (врытые танки), затем шесть зенитных орудий, три пулеметных гнезда и полторы роты пеших фрицев. Предлагаю подтащить имеющиеся минометы и орудия (сорокопятки) на дистанцию кинжального огня, поднести так же 8-10 пулеметов, и ударить по охране. Сорокопятки, первыми выстрелами должны ликвидировать врытые в землю танки, минометы закидывают позиции зенитчиков минами, пехота поливает пулеметно-автоматным огнем все, что двигается. Часть пехоты по-пластунски, подползает на бросок гранаты, и закидывает фрицев гранатами, все вперед выдвигаются танки и бронеавтомобили, мост наш.

У кого вопросы, или предложения?

Пока, ни у кого, вопросов и предложений нет, ребята обдумывают мое предложение, с тыла доносится грохот танков и другой техники, наши товарищи возвращаются от Z.

– Давайте, подождем, вон ребятки доедут, а у них гаубицы и минометы батальонные, ими сподручней врага колошматить, – говорит Прибылов.

– Согласен, – говорю я

– Согласен, – говорят Артур и Ержан, так же согласны все остальные, колонна на подходе и 5 минут ничего не решают.

И вот танки и грузовики глушат моторы, и к нам подбегают Ивашин, Нечипоренко и Гогнидзе. Быстренько делимся с ними информацией, и нашим планом, Гогнидзе сразу сзывает своих минометчиков и пушкарей, и ставит им задача. Пехотинцы тоже по негромкой команде своих непосредственных командиров спрыгивают с машин и строятся. Увы, лошадей нет, лошади все ушли с пехотой через леса, на автомобилях буксировать пушки, слишком шумно будет, потому к каждой гаубице, и небельверферу сразу на подмогу, распределяем по взводу бравых пехотинцев и ребята распевая «Дубинушку» (шепотом) начинают толкать орудия. С батальонным полегче, все таки всего 56 кг, но мины тащить тоже кому-то нужно. Затем Гогнидзе просит Прибылова организовать, телефонную связь, ну что бы лейтенант Полуэктов корректировал огонь, Прибылов обещает и провода и телефоны, и боевая группа в составе двух гаубиц, обоих небельверферов, четырех батальонных минометов идет вперед. Сюда же пристали микроминометчики из ЗАРа, на Тухватулинском складе было два десятка минометов – лопаток, и теперь у нас есть и микроминометы (для ближнего боя), и бойцы с лопатками, и с патронташами (правда патронташи такие, крест-накрест как пулеметные ленты, не поносишь) так же выдвигаются вперед. Чуть-чуть поскрипывая и разговаривая шепотом группа идет вперед.

И вот Полуэктов взмахом руки останавливает группу, видны вкопанные танки, оба наши родные Т-26, тот, что справа двухбашенный – пулеметный, тот, что слева однобашенный и в нем нас ждет 45 мм танковая пушка 20к. За день видимо танки нагрело, потому немчура сидит в них с открытыми башенными люками, ничего, ща мы их культурно охладим. Подзываю Ежурова, и говорю:

– Володя подбери еще одного, такого же решительного парня, и надо закатить по гранате в оба танка, желательно Ф-1, пока надо подползти и приготовится, угостить противника, строго по знаку. Знак белая ракета, понял?

– Да товарищ командир, разрешите выполнять?

– Вперед.

Пока я беседовал с Володей, на шею Полуэктова связисты вешают полевой телефон, и помогают влезть на дерево, артиллерист самостоятельно затем лезет повыше, для обзорности, пушкари и минометчики (небельверферы), оборудуют позиции, вытаскивают из ящиков снаряды и мины. Минометчики диаметром поменьше (это которые 82мм) ползут дальше, им нужно поближе, ну а микроминометчики поползли еще ближе, и во время канонады подползут вообще в упор, их то плевалки на 60-100 м бьют, зато стволов много и мин тоже.

К позициям небельферферов, гаубиц и батальонных минометов тоже проложены телефонные линии, Ежуров с каким-то напарником, отрапортовались и исчезли в тишине, все, готовность десять минут.

Раздался зуммер телефона, с дерева докладывает Полуэктов, о том, что он готов, ну подождем еще пять минут, Гогнидзе передает ракетницу (Где взяли? Трофей). Отсчитываю про себя триста секунд (ну пять минут). 296, 297, 298, 299, 300, пора, поднимаю ракетницу, и в небо уходит, освещая окрестности белым светом, ракета.

И начинается пляска смерти, в огне взрывов вырисовываются торчащие стволы зениток, и Полуэктов корректируют огонь, пусть немцы вояки классные, но гаубицам и небельверферам плевать на чужие авторитеты и рейтинги, и с завидным постоянством позиции вражеских зенитчиков накрывают мины и снаряды. Начинают стрелять немцы, зенитчики сперва стреляют в небо, приняв наш огонь за бомбардировку с воздуха, и шансов что бы опустив дуло, навести его на нас, у них у же нет, в дело вступают батальонные минометы, все зениткам и зенитчикам кранты.

Шквал пуль летит, из немецких пулеметных точек, танки немцев молчат, знать Ежуров с товарищем отработали на ять, поднимаю ракетницу и стреляю красной ракетой, это сигнал нашим танкам, и вдали они рыкают моторами и начинают нестись сюда, к мосту. впереди быстроногие БТ, преодолев 4 километра за 5-8 минут, они устремляются на пулеметные точки и сторожку противника, поливая огнем курсовых пулеметов, бедным немецким пулеметчикам достается, одно гнездо накрыто небельверфером, и это значит, точки больше не существует, второе и третье накрывают с неба мины батальонных минометов и лопаток, за БТ на мост врываются Т-34, БА-10 и Т-28, все мост наш, танки идут добивать немцев на польскую сторону моста. Отправляю последний БА-10 за основной массой колонны, на том берегу танкисты с пехотинцами добивают немцев, дело сделано.

Проходит минут пятнадцать, и колонна грузовиков подходит, к мосту, начинается переправа, здравствуй генерал– губернаторство. Во времена Пилсудского это была грозная страна, и был бы жив маршал, навряд ли Гитлер сунулся бы сюда (а СССР на захваченную часть правобережья?) . Но маршал почил в бозе, и какой-то сиводушный Рыдзы-Смыглы просрал Польшу, ну, а чего еще ожидать от человека с такой фамилией. Сорри, отвлекся, прощу прощения за свои взгляды.

Грузовики, танки, мотоциклы и ганомаги, стремительно переправляются через государственную границу СССР, наконец, переехал последний мотоцикл, теперь ждем конницу с пехотой, хотя они должны подойти под утро. На мосту со стороны СССР остаются танки Т-26 и два взвода пехоты, с взводом саперов. Бойцы лейтенанта Смирницкого должны заминировать мост, как только пехотинцы с кавалеристами переправятся через мост, Смирницкий должен его взорвать, да так, что бы враг очень сильно помучился его ремонтировать.

Остальная колонна, двигается дальше, в 20 км от моста польский городок Збышкув, и на полной скорости движемся вперед, пусть городок стратегически не стоит ни понюшки табака, зато идеологически, каждый разгромленный гарнизон врага, это большая гиря на весы Победы! Еще во время нападения на мост, Зворыкин получил сообщение от Онищука, и перевод Зосима, объяснил нам, что городок почти готов к встрече, но наличествует паника, есть информация, что полчища русских двигаются на городок. На въезде две батареи ПТО, (сборная солянка) значит надо бить сходу, чем дольше мы будем медлить и готовить нападение, тем лучше противник подготовится.

Под утро подъезжаем к городку, место расположения батарей ПТО знаем благодаря Онищуку, и потому берем в клещи, Т-34, Т-28 и БТ, идут справа и слева. На танках сидят пехотинцы, их задача прикрывать танка от вражеской пехоты. Правая группа двигается по полю ржаному, а левая по свекольному, к взаимной нелюбви двух стран, скорей всего добавятся еще и потери от урожая ржи и свеклы. По центру двигаются тихоходные Т-26, и за ними Т-III и Т-IV, и первым же выстрелом вражеского ПТО остановлена головная машина, экранирование не помогло. Пехотинцы сыпятся с танков, и короткими перебежками идут вперед, на дистанцию ближнего боя с немецкой пехотой прикрывающей ПТО. Сразу же начинают огрызаться наши танки, полтора десятка стволов, закидывают позиции батарей осколочно-фугасными изделиями СССР и третьего рейха. Немецкие артиллеристы отстреливаются, останавливают еще один Т-26, и стремительно несущийся на врага БТ, сразу залпом говорят несколько танковых орудий, и батарея скрывается в осколках, дыму и пыли. Пока дым и пыль развеялись, стремительные БТ уже ворвались на территории батарей, и начинают утюжить позиции, за ними туда врываются остальные танки, боевое охранение немецких артиллеристов так же сильно пострадав от курсового огня пулеметов,

Батареи ПТО, действительно оказались, сборной солянкой, обломки 37 мм Pak 35/36, соседствовали с 50 мм Pak 38, присутствовали две 75мм Pak 40, и даже две вообще экзотические пушки Pak 112(f). Потом мы выяснили, что эти двенадцать орудий вывезены с заводика, ремонтировавшего артиллерию, побитую РККА, на заводике мы нашли и наши орудия, но у них не было боеприпасов, потому немцы и вывели в поле только эти пушки. С западной стороны города вошли пехотинцы, доставленные на грузовиках под охраной БА-10 и ганомагов. под прикрытием тех же бронированных транспортных средств пехотинцы начали оккупировать Збышкув (под руководством Абдиева).

Покончив с ПТО, и боевых охранением артиллеристов, наша группа так же вошла в город, впереди бронированным кулаком идут танки, за ними пехота и две косилки. Остатки гарнизона (как недобитые в боевом охранении, так и оставшиеся в городе), в панике покатились на запад. Но там их тепло, с истинной евразийской щедростью (на пули, снаряды и мины) встретили бойцы под руководством Ержана. Гарнизон Збышкува был чуть больше роты, и через полчаса с ними было покончено

Началась зачистка, и штурмовые группы при поддержке танков, БА-10 и ганомагов, расползлись по городу, очищая его от представителей «высшей, белой и пушистой расы». Через два часа все было чисто, может какие буржуины и ушли, но это уже не играет роли. Евреев собранных для отправки в гетто, мы освободили, но что с ними можем сделать? Чем мы можем им помочь, тем более в основном это старики, женщины, дети. Поэтому Круминьш рассказал иудеям, что их ждет в гетто, и предложил скрыться. Евреи ушли на восток, к мосту, пришлось им выдать полтора десятка винтовок и по полсотни патронов к ним, ну пусть попробуют через леса дойти к нашим, к РККА.

Штаб обосновался в экснемецкой комендатуре, сюда поляки стали приводить спрятавшихся немцев, и вскоре наш улов увеличился на пять душ ариев. а потом и вовсе, ко мне пришел разряженный как наследник престола полковник Станислав Вишневецкий, главный здешний АКовец, с официальным визитом. Ой простите АК появится лишь в 1942 году, пока это был «Союз вооруженной борьбы», затем ко мне пришел Зденек Шиманский, глава местного представителя «Спартакус».

Давайте расскажу, по порядку, зачем они приходили:

– Здравствуйте пан капитан, полковник армии Речи Посполитой Станислав Вишневецкий.

– Здравия желаю, пан полковник, слушаю вас?

– Я полномочный представитель Польского правительства в изгнании в данном городе, и меня интересует, на каком основании вы пан капитан оккупировали город?

– Во первых, пан полковник, я товарищ капитан, кроме, того, мы не оккупировали город, мы освободили его от немцев, кстати которых ваше правительство и привело в страну. Куда мы дальше пойдем, и зачем мы тут, объяснять вам пан эксполковник не собираюсь, ваше правительство, вы сами назвали правительством в изгнании. Тем более мы не воюем с поляками, вне зависимости от их политических взглядов, мы воюем с нацистской Германией, вы бы еще у немецкого коменданта спросили, на каком основании он тут комендантом был.

– О Матка Бозка Ченстоховска, какой-то, капитан смеет мне грубить?

– Капитан НКВД, на общевойсковые звания, это подполковник, кроме того, у меня под командованием дивизия, а где легионы Пилсудского, где ваша армия, где ваша независимость пан полковник? (я не капитан НКВД, я капитан войск НКВД, но пан полковник не в курсах). Кроме того, может нам проверить, чем вы занимались в 1920 году? Может вы военный преступник, и виновны в гибели советских военнопленных, попавших к вам во время битвы за Варшаву?

Пан Вишневецкий, сморщил свое лицо, и стал гавкать:

– Как полномочный представитель, Польского правительства в изгнании, и как местный командир "Союза вооруженной Борьбы" приказываю вам оставит город в течении шести часов.

– Во первых, ваша армия и правительство капитулировали перед Германией, следовательно, для меня они не существуют. Во вторых данная территория включена в территорию третьего рейха, как генерал-губернаторство, и независимой не является априори. Потому, ваши приказы я не собираюсь выполнять, у меня есть мое командование, то есть мой непосредственный командир, народный комиссар Внутренних Дел, товарищ Берия вот его приказы я выполнять ОБЯЗАН. А ваши утверждения, как и ваше звание на данный момент НЕЛЕГИТИМНЫ. Если, у вас есть какие либо конструктивные предложения, я согласен выслушать, если нет, то честь имею, пан полковник.

Полковник, посмотрел на меня испепеляющим взглядом, хонор польски переполнял его, и он, развернувшись, ушел, ну и как говорится, большому кораблю – большого крушения.

Прошло полчаса, бойцы под руководством командиров занимались сортировкой трофеев, я же составлял донесение в центр, тут ко мне опять постучали:

– Разрешите войти товарищч командир?

– Заходите, – и в комнату вошел мужчина лет сорока пяти – пятидесяти, среднего роста крепенький такой и с усами а-ля Тарас Бульба.

– Зденек Шиманский, местный командир "Спартакуса", ну это подпольная коммунистическая боевая организация.

– О рад познакомится пан Шиманский, проходите, садитесь. – Гость прошел за стол (оставшийся от коменданта майора фон Штаубе) и сел, сразу видно, родной рабоче-крестьянский товарищ.

– Ну пан Шиманский, слушаю вас?

– Я так понимаю, пан капитан, что вы партизанское соединение, и имеете миссию нанести наибольший ущерб транспортным артериям рейха?

– Да товарищ Зденек, Каримов я, по имени может запросто – Фарход. Кстати откуда вы русский так хорошо знаете? И до вас был пан Вишневецкий, тоже по-русски очень неплохо изъяснялся.

– Так мы же из российской империи товарищ Фарход, Вишневецкий был капитаном императорской армии, я рабочим, правда революция застала на Путиловском заводе меня. Из-за беспорядков на заводе перестали платить зарплату, а мне кормить семью, вот я и вернулся в Польшу, оттуда из Питера и язык, да и взгляды большевистские.

– Ну я вас, понял, знаете, что от меня хотел пан Вишневецкий?

– Примерно представляю, наверно, что бы вы извинились за захват города и оставили его в течении часа?

– Ну да почти, только Вишневецкий был щедрее, он дал нам шесть часов. А вы что хотели уважаемый товарищ Зденек?

– Я понимаю, что вы тут в тыловом рейде, и ваша миссия, нанести как можно больший урон войскам рейха так?

– Так точно, товарищ Зденек.

– Хочу предложить вам помощь от имени "Спартакуса" и "Молота и серпа", можем поделиться информацией, где и как нанести наиболее ощутимые удары по тылам рейха.

– О вы просто радуете меня, пан Шиманский.

– У нас, есть, конечно, некоторая информация, но к вечеру вы будете иметь, полный перечень, мне надо обзвонить наших по окрестностям, и выявить объекты, которые наиболее стоят вашего внимания, товарищ Каримов. Кроме того, у нас есть добровольцы, которые хотели бы с вами воевать против швабов, поляки, белорусы, украинцы, даже армяне.

– Добровольцы говорите? Это надо обдумать, и кандидатура каждого обсудить с Легостаевым, он наш гепеушник, ну из НКВД.

Потом, я тепло попрощался с Шиманским, и польский коммунист ушел. Пока затишье, и враг не рвется к нам, надо обсудить дальнейшие планы, а так же недавний бой. Поэтому я вышел из комнаты и спустился во двор, во дворе Гаджиев (механик-водитель БА-10) чинил машину, рядом советами мешали ему работать пяток бойцов.

– Смирно, – скомандовал Гаджиев, и бойцы вытянулись во фрунт.

– Вольно, товарищи, Гаджиев, продолжайте свою работу, остальные срочно позвать ко мне, всех командиров полков, батальонов и особиста Легостаева, выполнять.

И бойцы разбежались по городу, в это время мимо дома показалась наша конница, слава богу прибыли. И ко мне с докладом подскакал Бондаренко:

– Товарищ комдив, бойцы пехотных частей и кавалерии окончили марш и прибыли в городок, чрезвычайных происшествий во время движения не произошло. Взвод Смирницкого взорвал мост и так же скоро прибудет в городок.

– Молодец Александр, благодарю за службу.

– Служу Советскому Союзу.

– Бондаренко, определи бойцов на постой, и пусть отдыхают, сам возвращайся сюда, у нас намечается совет в Филях. Ах да, что там с евреями? Через мост прошли?

– Вас понял, товарищ комдив, разрешите выполнять? Евреи? Ну да, они прошли и мы сюда.

– Давай!

Через полчаса, у меня собрался Ареопаг, и первым выступил Цыбиков, как начтыл:

– В ходе рейда, на территории завода, по ремонту артиллерии, нами захвачены следующие трофеи:

– Четыре счетверенные зенитные автоматические установки 2cm Flakvierling 38, из них два отремонтированы и пригодны к употреблению. Два оставшихся негодны к употреблению и придется уничтожить.

– Три одноствольные зенитные автоматические пушки 3.7cm Flak 36, из них тоже годны только две, третью уничтожим.

– Кроме того захвачено одиннадцать легких полевых гаубиц, но все в разбитом состоянии, видимо недавно поступили, и ремонт еще не был начат.

– Так же захвачены четырнадцать противотанковых и горных пушек, но они так же негодны к использованию, видимо все отремонтированные пушки встречали нас на подходе к городу и разбиты. Предлагаю уничтожить все орудия, кроме двух счетверенных зенитных автоматов и двух одноствольных зенитных автоматов. Кроме того предлагаю установить данные орудия на грузовики, в городе захвачено десять грузовиков разных марок, в основном немецкие и два французского производства.

– Захвачено стрелковое оружие, карабины, автоматы, пулеметы и пистолеты, а так же боеприпасы к ним.

– У тебя все Цыбиков? – спрашиваю я.

– Да товарищ комдив.

– Прибылов, займитесь первым делом, установкой зениток на грузовики, Гогнидзе обучите бойцов стрельбе из этих орудий. Если не хватает людей, можете взять у пехотинцев. Уверен, что противник, сейчас обсуждает сложившуюся ситуацию, и в скором времени атакует нас с воздуха, что бы к тому времени мы были во всеоружии.