Текст книги "Отцы Ели Кислый Виноград. Второй Лабиринт"

Автор книги: Фаня Шифман

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 27 страниц)

* * *

Как-то, вернувшись от Доронов особенно поздно и будучи уверенным, что друг уже лёг спать, Максим застал Ирми сидящим на кухне: опущенную голову подпирает рука, глаза спрятаны. Максим не стал спрашивать, что случилось, а просто сказал: «Ты ужинал? Давай хотя бы чаю попьём…» Ирми поднял лицо и молча кивнул. Максима поразили его совершенно больные глаза, но он сделал вид, что ничего не заметил.

Разумеется, он не стал рассказывать об их с Ноамом нынешних посиделках, и, уж конечно, не стал сетовать, как им его, Ирми, не хватает.

* * *

Назавтра по дороге на работу Максим завёл с Ирми разговор на тему «Самовара», но с другой стороны: «Тебе не кажется странным сам по себе курс ускоренно-щадящего гиюра, сама обстановка вокруг него? А «Самовар»?.. Я даже не знаю, есть ли ещё в Арцене такая система блиц-гиюра на потоке, как этот… под эгидой Рошкатанкера!

И кто ещё стоит за этим, мы не знаем… Ускоренный, но – по щадящей программе! И в то же время вдруг вводят курс Каббалы – тоже популярно-щадящий и… э-э-э… современно-прогрессивный? Не потому ли, что это стало модно, как все вообще восточные философии… Ты веришь в духовный поиск у них, особенно у Зейфера?.. – сердито спросил Максим и, не дождавшись ответа, резко выкрикнул: – Да мода это – и ничего больше! Неужели то, что это группа ускоренного гиюра… и ещё Каббалы от Мадонны, тебя не настораживает? Особенно зная, что традиция требует очень тщательно и осторожно относиться к этим вещам. У нас же запрещено миссионерство!» – «Ай, брось ты! Сам же знаешь, что наши пророки говорили: в конце дней, перед приходом Машиаха очень многие гоим захотят придти к нам. Вот, наверно, он и пришёл, конец дней! Машиах на пороге, и Дарьюш с друзьями, как яркий символ!» – слабо улыбнувшись, пробормотал Ирми, слегка повернув голову в сторону Максима и продолжая следить за дорогой. Он, как видно, пребывал под впечатлением встречи с Дарьей в «Самоваре». Или уже не только в «Самоваре»?.. Максим только махнул рукой, потом заговорил: «Мне кажется, у нас с тобой есть дела важнее, чем подработки в «Самоваре». А про секцию при этом клубе и думать забудь. Тем более об этом твоём желании Пительман откуда-то узнал!.. Интересно, откуда?.. – Максим не обратил внимания, что Ирми виновато и удивлённо поднял брови, и проговорил: – С ним я вообще не советую связываться ни по каким вопросам. Нам в Меирии, и в Неве-Меирии особенно, такая секция куда нужней! Вот если бы удалось тут открыть её – в обход Тумбеля, конечно…» – «А что, ты думаешь, могут не позволить? Да брось ты! В Эрании-Далет же есть, и не одна такая секция! Почему вдруг нам не позволят? – недоумевал Ирми, паркуя машину, и тут же заинтересованно осведомился:

– А что за дела важнее, ты сказал?» – «Я ж тебе рассказывал о том, чем мы с Ноамом занимаемся! Тебя нам очень не хватает…» – «А как же твоя любимая бардовская песня? – Ирми продолжал сидеть в машине и удивлённо поглядывать на друга. – Общение с бывшими соотечественниками?» – «Неужели для тебя одно и то же – что Дарьина chestooshkou, что бардовская песня?! Я же тебе не раз ставил кассеты с настоящими вещами… Жаль, что я так и не сводил тебя в клуб, который был до того, не познакомил с теми ребятами… Там действительно ребята занимались настоящей бардовской песней – уже на арценском материале… где только они сейчас?.. А общаться с этими… как ты говоришь, соотечественниками – уволь!.. И знаешь что?.. После того, как я увидел там Тумбеля, я всерьёз опасаюсь… Кто на самом деле за этой группой стоит… Мне Виктор ещё тогда, помнишь? – болтанул, что весь этот проект, и ремонт клуба в том числе, субсидировал Ашлай Рошкатанкер. А там, где этот известный конформист Рошкатанкер, там ищи кукловода за ширмой! Сам-то он только и способен на смирна! – и во фрунт по команде!» Максим помолчал, потом снова спросил: «Так когда мы с тобой пойдём к Доронам? Я же тебе говорил про идейку близнецов. Надеюсь, никому не болтанул? – сквозь зубы пробормотал Максим и продолжил уже другим тоном: – И Ноам о тебе много раз спрашивал». – «Ты что!.. А к Доронам… да… надо бы… – пряча глаза, бормотал Ирми, – Бенци пока в отпуске, да им сейчас, наверно, и не до гостей. И у меня… э-э-э… Понимаешь… нет времени…» – «Ты же сам помогал Бенци отвозить Нехаму с младшими в Неве-Меирию, к её родителям! Не хуже меня знаешь, что мы там никому не помешаем! Давай, завтра заскочим. Завтра же ты не идёшь в этот… э-э-э… «Самовар»!" – предложил Максим. – «Ладно… Надо бы навестить… да и придумка близнецов меня заинтриговала…»

* * *

Ренана, незаметно пристроившись в уголке веранды с очередной аккуратно вывязываемой кипой – на сей раз для Рувика, – увидела, как в дверях салона появился Максим. За ним возвышался с непривычно смущённым лицом Ирми. Она не видела его, казалось, целую вечность – пожалуй, с того дня, когда он помог отцу отвезти маму с малышами в Неве-Меирию.

Девушка просияла. Она не сводила глаз с Ирми, но очень скоро поняла, что Ирми почему-то, мало того, что не отыскал её глазами, чтобы, как всегда, весело и радостно подмигнуть ей, но явно отводил глаза. И её радость начала медленно угасать. Впрочем, с близнецами он поздоровался очень тепло: обняв обоих за плечи, спросил их, что они ещё сногсшибательного изобрели… правда, и им в глаза почему-то старался не смотреть. Зато с Ноамом он обменялся крепким рукопожатием, и они оба долго хлопали друг друга по спине. Ноам тут же пригласил его на шабат.

Это немного подняло упавшее настроение девочки. Она то и дело с надеждой поглядывала на стоявших посреди салона, а потом тесно сгрудившихся в углу у компьютера мужчин, но ей ни разу не удалось поймать озорной взор и ухмылку Ирми; он, по непонятной ей причине, явно избегал смотреть на неё, был необычно серьёзен, словно бы чем-то сильно озабочен.

Близнецы уже уселись у самой двери веранды, то и дело поглядывали на сидящего у компьютера брата и тихонько наигрывали на гитарах, еле слышно подпевая своими ещё неустановившимися голосами. Отец несколько раз делал им замечание, но они, замолкая на короткое время, снова не выдерживали и начинали подпевать. Шмулик сидел поближе к двери, а Рувик уселся повыше, на диванный валик. Ноам снова уселся у компьютера и жестом пригласил друзей присоединиться.

Не успели они взять стулья, как в салон быстрым шагом вошёл Гидон. Он с порога, едва поздоровавшись, возбуждённо спросил: «Ребята, вы слышали новость?» – «А что ты имеешь в виду?» – «Лулианию» коренным образом преобразовывают, меняют тематику. Об этом давно шли разговоры, но сейчас уже подписан приказ. Даже название решили поменять. Странно, что Мезимотес с этим согласился: ведь это он придумал название «Лулиания», его личный изыск!» Ренана не очень вслушивалась в то, что, понизив голос, обсуждали отец, старший брат и их друзья. Она продолжала свою работу, то и дело искоса поглядывая на Ирми. Когда же заговорил Ирми, её руки стали двигаться медленней, она навострила уши, стараясь вникнуть в то, о чём Ирми говорил: «…Выпукло-вогнутый экран…

Сложный оптико-психологический эффект… Я думал – могу и ошибиться. Потом понял: эти эффекты усиливают поле-ловушку… Клипы, что они на Заборе гоняют чуть не круглые сутки. Весь Забор – бесконечный выпукло-вогнутый экран; я пригляделся…

Интересный у них подбор музыки!.. «Петек Лаван» с их гигантской одной гребёнкой и похоронно-колыбельными аранжировками детских песенок. Ещё группы подростков-силоноидов… или… как они теперь себя называют – далетарии!» – «Как-как?» – спросил Ноам, выпрямившись и уронив руки с клавиатуры. – «Не слышал? Далетарии – это они себе придумали как бы взамен силоноидов. Они говорят: мол, взрослые, солидные дяди и тёти – это элитарии, а молодёжь… должны же чем-то от их поколения отличаться!

Раз уж живут в Далете, самом элитарном месте Эрании, значит – далетарии!.. Они играют, между прочим, давно, на стиральных досках ихних бабушек. «Шук Пишпишим» – это первая группа, разве ты не слышал? А сейчас возникли всякие самодеятельные группы типа «Шавшевет» и «Шампанья», как бы от «Шука Пишпишим» отпочковались и расцвели!.. Те же модные бабушкины доски. Короче, на Заборе всю дорогу гоняют клипы, а меж ними геометрические фигурки в броуновском движении и соответствующем… э-э-э… анти-ритме… мелькают. Нам-то это знакомо! Поначалу вроде красиво, но… действует жутковато. Словно бы тебе в мозг всё это ввинчивают, внедряют какой-то нужный им, посыл, типа шифровки, в подсознание…

Я почти не сомневаюсь в этом…» – «А мы топчемся на месте, или движемся черепашьим шагом. Ведь нам уже продемонстрировали звукопожиратели…» – Гидон скривился, вспомнив неприятные ощущения и на Дне Кайфа, и на ханукальном концерте. – «Да что в этом такого уж страшного! Лекций-то больше нет! Поиграют на этом компе, теперь уже в Парке! – и выкинут его на помойку. А группки?.. каждый сходит с ума по-своему… В «Цедефошрию» их же не пускают!» – ухмыльнулся Ноам, не отводя глаз от экрана, его пальцы быстро носились по клавишам.

Бенци не обращал внимания на занятие старшего сына, он внимательно слушал рассказ Ирми, потом, не глядя на сына, ответил друзьям: «Нам ещё в фанфаротории дали понять, что это исследования на стыке силонокулла и компьютерных игр. Не зря же нас с места, где мы обычно обедали, попросили! Зяма теперь важный, надутый ходит – как будто уже назначен советником при рош-ирия Эрании, не меньше!

Сначала я думал, это какой-то бред, ну, какие у Зямы могут быть секреты? Не могут в солидной фирме такими делами заниматься на полном серьёзе! Но выражения лиц… а главное – какой-то странный сленг… – задумчиво поглаживал бороду Бенци. – Кто же мог думать, что это не трёп! Вдруг оказалось: действительно разрабатывалась программа, которая так неожиданно завершилась…» Тут Ноам поднял голову и весело обратился к друзьям, но главным образом к отцу:

«У нас с Максимом, мне кажется, получилось! Наверно, ваши разговоры помогли…

Вроде бы информационный шум, а вот ведь!.. – и подмигнул близнецам, которые покраснели и переглянулись друг с другом, Рувик даже гитару опустил на колени, обратившись в слух. – Мы с Максом давно этим занимаемся, и вот только сейчас, пока вы лулианские новости обсуждали, мне удалось ухватить… вроде уже что-то вышло! Посмотрите… Вернее, послушайте!» – он пробежался пальцами по клавиатуре компьютера, и из громкоговорителей раздалась тихая мелодия, исполняемая на флейте на фоне шофара и ещё какого-то инструмента, что создавало эффект необычной, сложной и красивой гармонии. Близнецы снова переглянулись, Шмулик загадочно заулыбался, наклонился к близнецу и что-то ему прошептал.

«Интересно! Это что – запись, или… братишки помогли? – заинтересованно произнёс Бенци, кинув беглый взор в сторону близнецов. Ноам, зардевшись, неопределённо мотнул головой в сторону принтера: оттуда медленно выползал лист бумаги, на котором мелькали строки. Бенци выхватил лист и вперился в него: «Что это?» – «А это… не знаю, как тебе объяснить… Мальчики балуются: придумали как бы музыкальный код, или, как они назвали – музыкод. Это так… вроде баловства. Мы с Максом решили попробовать его в комп ввести – и вот что получилось!» Гидон подскочил к компьютеру, вперился в экран, послушал, уставился на выползающий из принтера лист бумаги. На лице его застыло ошеломлённое выражение, помолчав, он медленно произнёс: «Да, ничего не скажешь!.. Называется – мальчишки балуются. Но если этим, так сказать, баловством заняться всерьёз, то может выйти кое-что стоящее и непредсказуемое! Это же преобразователь! Я даже не могу себе представить всех его возможностей!» – «Вот мы с Максом и…» – пробормотал Ноам, покраснев. Бенци тоже покраснел, сурово сдвинув брови, сверкнул на близнецов глазами, в которых отчётливо мерцала горделивая смешинка, а губы против воли всё шире расползались в улыбке. Тут уж близнецы густо покраснели и заулыбались, их сходство с отцом стало просто потрясающим.

«Адон Бенци…» – начал Ирми, но Бенци его перебил: «Я же просил в моём доме не обращаться ко мне официально! Долго не был у нас – вот и забыл!» – «Беседер, ладно, больше не буду… Я хотел сказать, что… э-э-э… сейчас у меня со временем… э-э-э… Но я как-нибудь заскочу специально – с мальчиками потолковать на тему их музыкодов. Макс и Ноам правы: это преобразователи, которые могут иметь для нас огромное значение. Как и угав…» – «Ну, ладно, Ирми, я не очень люблю, когда моих детей перехваливают! Лучше присоединяйся к ребятам, помоги. Кстати… когда твои родители приезжают?» – «Да уже скоро. Сестрёнка торопится сдать последние экзамены. Она хочет приехать в Арцену с дипломом врача-психолога!..» – «Поскорей бы! Много денег на международные переговоры уходит…» – пробормотал Максим еле слышно. Ренана уже не сводила глаз с Ирми, к тому же ей было очень интересно – что такое придумали её младшие братишки, что Ирми так загорелся их идеей. Она только бросила на них благодарный взгляд, улыбнулась и снова уставилась на Ирми.

Мужчины снова замолчали, и по клавиатуре забегали пальцы Ирми. Флейта словно бы начала медленно удаляться, а звук шофара (а может, угава) зазвучал мощнее и призывней, но и тревожней. «Так, мне кажется, будет эффектней, – тихо проговорил он. – Мальчики учли только небольшую часть параметров, но, в общем и целом – отличная идея…» – «А если попробовать ввести вот такой файл…» – теперь уже пальцы Гидона, склонившегося к Ирми, быстро забегали по клавишам. С несказанным удивлением все присутствующие услышали нежную свирель на фоне удивительно мощных гармоний угава близнецов. На непривычно серьёзном лице Ирми мелькнула знакомая всем озорная искорка. Он поднял брови, затем ласково и с уважением посмотрел на обоих близнецов, лица которых пылали то ли от смущения, то ли от гордости. Вдруг он виновато отвёл от них свой взгляд и словно ушёл в себя, пробурчав как бы сам себе: «У угава необычные возможности…мощная энергетика… а если ещё и усилить… Гиди, ты понял? – он обернулся к Гидону, пошептался с ним и пробормотал: – Требуется доработка… Только бы наши… э-э-э… оппоненты… не пронюхали…» Гидон с Бенци и Ноам с Максимом окружили Ирми, который ещё какое-то время молча продолжал манипулировать с клавиатурой и мышкой. Он сосредоточенно уставился в экран, ни на кого не глядя; пальцы его летали по клавиатуре, а из динамиков неслись то одни, то другие мелодии преимущественно духовых инструментов, плавно менялась громкость, менялись регистры. Всех позабавило ни на что не похожее звучание флейты в басах.

Напрасно Ренана кидала в сторону Ирми выжидающие взгляды, не получая даже намека на отклик.

«А теперь, простите, работай, – Ирми неожиданно взглянул на часы, сделал несколько суетливых движений, встал и смущённо заявил: – мне придётся покинуть вас. Я, похоже, увлёкся и теперь опаздываю…» Максим пристально посмотрел на приятеля и одними губами прошептал: «Что, опять Дарьюш? Значит, то, о чём я тебе говорил, тебя не убедило?» – в его тихом голосе звучал плохо замаскированный упрёк, очередная попытка отговорить друга. И тот, видимо, это понял: «Ага… то есть, нет… – Ирми густо покраснел, наконец-то, метнул стремительный взгляд в сторону Ренаны, увидел смешанный с отчаянием скрытый укор в её подозрительно заблестевших глазах, тут же виновато отвёл взгляд, опустил голову и устало, еле слышно прошелестел, словно продолжая старый спор: – Ну, Макс, сколько можно!

Кончай… А-а-а!.. Я же взрослый человек… знаю, что делаю…» – «Ладно… тебе виднее…» – угрюмо пробурчал Максим, покачав головой и продолжая с плохо скрываемым упрёком, смешанным с сожалением, посматривать на друга. Ирми снова смущённо оглядел всех присутствующих, бросил немного виноватый взгляд на Ренану, чуть помедлил и вдруг резко развернувшись, почти бегом бросился к двери, чуть слышно бросив слова прощания. – «Ирми, не забудь: в шабат ты у нас!» – окликнул его Ноам. – «Конечно, созвонимся… Buy…» – через плечо бросил Ирми. Максим покачал головой: «Опять ушёл… Э-э-хх…» – «А что? Что происходит с парнем?» – осведомился Бенци. – «Да ничего… Дело житейское. Не для печати…» – Максим коротко мотнул головой в сторону близнецов и Ренаны. – «Ладно… потом…» – согласился Ноам.

Никто не заметил, как пошло пятнами лицо Ренаны, когда она с горестным недоумением проводила взглядом широкую спину уходящего Ирми. Только Максим заметил слёзы, закипавшие в глазах девочки. Он почувствовал неловкость, отвернулся и уселся поближе к компьютеру. Вскоре остальные отошли, и он мог без помех уйти целиком в работу и на время забыть об Ирми, о Дарье, о Ренане… Он попросил близнецов не мешать ему, и они послушно направились к себе в комнату.

Кризис

Вскоре после описанных событий здоровяк и спортсмен Ирми свалился с тяжёлым гриппом. Лёжа в жару, он слабым голосом попросил Максима подменить его на это время в «Самоваре». Так Максим снова появился там, куда, казалось бы, зарёкся приходить. Больше недели Максим убирал салон клуба вместо заболевшего друга.

Естественно, он был встречен шумной радостью всей компании. На отсутствие Ирми Дарья и женская часть группы весьма шумно отреагировали, но у него почему-то почти не спрашивали, удовлетворившись краткой информацией о болезни Ирми, зато громко обсуждая его отсутствие за спиной Максима. Впрочем, он был даже рад, что к нему не пристают. Он молча делал своё дело и тут же покидал «Самовар». На его счастье, за эти дни он ни разу не столкнулся в «Самоваре» с Пительманом.

Он не мог, разумеется, знать, что неделей раньше в этой группе тем или иным образом заменили всех преподавателей. Одного из лучших уволили, когда он пожаловался дирекции на нетактичные, с душком, шуточки Вована и двух его приятелей. Трое его коллег сами ушли в знак протеста, скорее всего понимая, что если сами не уйдут, их выставят в столь же унизительной и не оставляющей никаких надежд форме. Приблизительно тогда же в группе начали курс газетного иврита, где учащиеся весьма тщательно изучали газету «Бокер-Эр», осваивая язык через статьи и репортажи Офелии Тишкер. Вот когда пригодились аккуратные стопки исправно появлявшихся на столике свежих номеров местной газеты!

В конце нелёгких десяти дней у Максима состоялся странный разговор с Вованом Зейфером. Максим уже давно сообразил, что Вован, при полном отсутствии минимальной харизмы, привлекательности, яркости и значительности в какой бы то ни было сфере деятельности, был теневым лидером в группе. Вытирая тщательно вымытые руки, Максим уже направлялся к выходу, и тут Вован окликнул его неожиданно хриплым голосом. Максим удивился: после его шутки на тему имени «Вулий – Вельзевулий» Вован его словно не замечал. Недоуменно уставившись на Зейфера, Максим кивнул и присел подле него на кончике стула. Его недоумение возросло, когда тот неожиданно придвинулся к нему вплотную и предложил вместе выпить и закусить. «Вованчик, – покачал головой Максим. – Ты же знаешь, что я от Петра и Павла ничего не ем! – и добавил с нажимом: – И не пью!» – «А вот Дарья Ерёмку, считай, приучила! Ты-то к нам перестал ходить и многого не знаешь!.. А он её слу-у-ушает, поди, больше вашинских равов!» – подмигнув прислушивавшейся к их разговору Дарье, заявил Вован. – «Что? А-а-а… Ерём-ку?..» – протянул ошеломлённо Максим, не сразу врубившись, что речь идёт об Ирми. Вован засмеялся: «Точно! Я о твоём дружке-«америкашке» говорю! Ещё бы она его приучила одеваться в стиле… м-м-м… как её?.. струи… э-э-э… какой-то там цветовой гаммы – было бы оч-ч-ень классно! Но мы не теряем надежды». Максим почувствовал, как что-то внутри под сердцем, дрогнув, ухнуло вниз, лицо охватил жар. Он окинул пристальным взглядом Дарью, медленно перевёл глаза на Вована, и по их насмешливым физиономиям и перемигиваниям понял – они просто блефуют. Немного успокоившись, он склонил голову набок, с интересом уставился на Вована и пожал плечами.

Вован замолк, как видно, решив сменить тему. Придвинувшись ещё ближе к Максиму и слегка обдав его перегаром, он после небольшой паузы заговорил: «Ну, ладно… брось ты это! Я ж не о том… Приколы и меня сейчас мало колышут. Но если всерьёз, то я вот к чему… Мы с тобой умные люди, прекрасно понимаем, что тут чего стоит! И все эти занятия, тем более по ускоренной, но щадящей программе…

Смех, да и только!» – и Вован неожиданно откинулся на спинку стула, покачался на двух задних ножках, рискуя свалиться, и густо захохотал. – «А кстати, когда заканчивается ваш курс?» – «Гиера?.. – весело уточнил Вован. – Это ты меня спрашиваешь?.. Тебе лучше знать! Разве не тот же гиер сам прошёл? Или у вас был другой курс?» – «Ты что?! Я чистокровный еврей! Мне только надо было сделать тшуву – и всё! Это тоже непросто: до сих пор я не считаю, что прошёл весь путь до конца! Столько ещё надо выучить, столько всего узнать, а главное – в себе самом поменять!» – «Ну, ладно… одна цена – и моему гиеру, и твоей… – как-её-там? – шу-бе! Могу себе представить! Когда ты приехал, ты действительно должен был держать фасон, вписаться во всю эту… э-э-э… картинку. Вон – даже шубу надел!

По такой-то жаре!» Максим молча поглядывал на Вована и думал, чего ещё тот ему преподнесёт. Вован продолжал, важно глядя прямо перед собой: «У тебя же, голуба, просто не было выхода! Отсюда и такой твой видок, и курить пришлось бросить, и этот… как-его-там!.. – каш-рупь… А нам ни к чему, время другое – прогресс семимильными шагами… панимашь… – прогудел Вован и вдруг заглянул Максиму в глаза, недоверчиво проговорив нараспев: – А мы-то все были уверены: блондинчик, глазки маленькие, светлые – значить, такой же, как мы с ребятами, один из нас, только чуть раньше нас… И тутась появился неспроста… А кто мы сейчас? – вдруг спросил он Максима, резко перескочив на другую тему. – Ну, конкретно… когда готовимся проходить этот самый… гиер?» – «Гиюр, ты хочешь сказать? – не выдержав, осторожно поправил Максим. – На иврите – гиёрим. А потом… будете, как и мы – евреями!» – «Значить, сейчас мы… э-э-э… гойе-рим? То бишь – гойеры?» – «Да нет же! Вы гиёрим!» – терпеливо поправил Максим. Зейфер оглянулся по сторонам и, рыгнув, повторил громко на всю гостиную: «Я-то правильно говорю, а вот ты, голуба, ошибаешься! Мы тут все гойеры – это будет по-нашенски! Так и запомни! Нам так больше… ндравиться!!!.. Гойеры есть, гойерами и останемся!

ГОЙЕР – ЭТО ЗВУЧИТ ГОРДО!..» Дарья крутилась поблизости, прислушиваясь к разговору. Засмеявшись, подмигнула Вовану и тут же отошла к другому концу стола и уселась среди девушек.

Максим пожал плечами, а Вован снова приблизил к нему своё лицо, набычив голову:

«Ну, давай выпьем за нашу с тобой дружбу! Я так понимаю, ты свой в доску! Не зазря же эту… как-её… шубу надевал!» – «Какую шубу? – сделал Максим вид, что не врубается в зейферовский новояз: – Здесь в Арцене тепло, никто в шубах не ходит. Я и в Питере почти никогда зимнего пальто не носил!» – «Ну, ты же сам говорил… эт-та… шуба… или… как-её? шува…» – продолжал гнуть своё Вован.

– «А-а, ты хочешь сказать – тшува!» – Максим сделал вид, будто только что сообразил, о чём Вован толкует; при этом немного от него отстранился. – «Ну да!

Так было надо! Ну, значить, тоже… задание получил! Ну, ты же тоже прибыл сюда от группы «Штиль»?" – «Задание?.. Группа «Штиль»… Ну… допустим…» – ошалело, почти про себя, пробормотал Максим. – «Оно у тебя отлично выходит, но ты это брось! Мне ты можешь сказать: кто твой куратор? Может, куратор у нас с тобой один и тот же… или знакомые они промеж собой! Так ведь?» Максим словно окаменел, постепенно догадываясь, о чём толкует Вован. Он подумал:

«Вот оно… Зейфуллин – Зейфер… С чего бы это он решил, что для Арцены Зейфер – подходящая трансформация! Или… маска…»А тот увлечённо продолжал, не глядя на него: «Своего-то кадра я всегда готов поддержать. Я, значитца, тебя порекомендую, так сказать, устрою. В рост пойдёшь, будешь возглавлять посредническую фирму по поставке в Россию… этих самых… ну, летающих тарелок!

Это тебе не какая-то там «Люль-я-не-я», Ай-люли!.. Деньги будешь лопатой грести!» – «О чём это ты? О каких тарелках? Я ж не по посуде, не по фарфору, фаянсу или там пластику… Я программист, сейчас моя специализация – финансовые программы.

Ещё немного по психологии, это уже как бы хобби…» – забормотал Максим, Вован непрерывно мотал головой, изображая понимающую ухмылку: «Вот и я о том же: нам как раз и нужен крепкий финансист с психи… как-его?….ческим уклоном и опытом работы в Арцене».

Максима внезапно осенило, что летающими тарелками Вован назвал руллокаты. Он на секунду остолбенел. «Это, стало быть, Дашке Ерёмка рассказывал, что скоро евонный батя приезжает, фирму тут организовать хочет, филиал евонной калифорнийской по выпуску летающих тарелок. Дескать, вы с ним такие прикольные штуки собрали, и теперь их, может, будут и тута делать. Правда, вы им зачем-то дали какое-то дурацкое название». – «Не понимаю, о чём ты… Мало ли, чем мы с ним баловались, давно уже забросили это дело! И не знаю, откуда ты взял про отца Ирми, что он приезжает, лично мне ничего про это неизвестно! А мне бы он сказал: мы с ним близкие друзья. Ты что-то напутал…» Максим ошеломлённо глядел на Зейфера. Он не мог поверить, что Ирми о руллокатах кому-то мог рассказать, тем более – сам же просил никому раньше времени не болтать. И кому! – малознакомой особе, которая с непонятной целью осела в Эрании со всей этой «малиной». Максим давно понял, что Ирми от неё совсем потерял голову, но чтобы настолько?!..

Дарья, услышав, о чём идёт разговор, села напротив Максима, изящно подперла голову рукой и с улыбочкой сказала: «Нам сказали, что работники престижной фирмы не имеют права никаких своих разработок патентовать без разрешения начальника патентного отдела!» – «Запрет, чтобы ты знала, касается только тематики фирмы. А если я, к примеру, изобрету… ну, скажем… э-э-э… вечный двигатель в пивной бочке, или пятое – квадратное! – колесо к телеге, то это боссов не касается, потому что не тематика фирмы. Но к нам конкретно это не имеет отношения. Дарья, ты просто что-то прифантазировала из того, что тебе Ирми рассказывал. Я даже начинаю подозревать, что путаница вышла из-за языкового и ментального барьера».

– «Ну, почему, Максюша… – продолжал нудить своё Вован. – Давай-ка выпьем за летающие тарелки, стаканы, кружки, стопки, протчую посуду! Мне как раз нужен такой вот человечек, как ты. А то, если и есть тут у нас кто стоящий, то – бабы…

А с них какой толк! А преподы – все волки! Чужие они, совсем чужие! Вот, слава вашему Б-гу, погнали этих досов и недоумков, что затесались…» – «Погнали… Ну, и что, что погнали… тебе-то что!» – Максим говорил как в тумане и только думал, как бы ему осторожно свернуть беседу и уйти домой. На языке вертелось: «Если это всё тебе такое уж чужое, Зейфер, то – что ты тут делаешь? Почему не вернёшься домой?» Но он знал, что говорить этого никак не следует. То, на что по пьянке намекал Вован, то, что он сказал об изгнанных преподавателях, повергло его в шок, но он собрал всего себя в кулак и ничем своих чувств не выдал. Но то, что самоваричи уже узнали про руллокаты и про отца Ирми, который хочет открыть здесь фирму по их изготовлению, повергло Максима в уныние. На помощь пришла Дарья: наклонившись над ними и игриво поведя плечами, она пропела: «Ладно, мальчики…

Проехали…» Неожиданно Максим увидел, что не только Вован, но и Дарья пьяна – не придуривается, не разыгрывает его, по обыкновению, а по-настоящему пьяна! «Вот откуда их такая откровенность!.. Тоже мне, Штирлицы грёбанные!» – подумал Максим.

Он встал, извинился и направился в туалет, а оттуда прошёл к запасному выходу.

Идя к дому через пустырь, он с ожесточением прокручивал в голове этот разговор и одну и ту же мысль: «Интересно, кому понадобился этот щадящий блиц-гиюр, – чёрт их побери! – и, главное, эта «малина»!..» Как бы в ответ, перед глазами в который раз встало зрелище: Пительман с приторной ухмылкой маячит на фоне пыхающего самовара. В ушах зазвучал пронзительным колокольчиком смех Дарьи.

Смутно мелькнула мысль, что такая женщина может и вправду притянуть к себе как магнитом, он где-то понимал Ирми и сочувствовал ему. Он впервые подумал о том, что она, конечно же, не в университете английский так классно освоила. Наверняка, это был серьёзнейший спецкурс.

* * *

Дома Максим увидел, что Ирми в пижаме сидит, пригорюнившись, на кухне. Перед ним ополовиненная бутылка водки и полупустой стакан. Лицо красное, воспалённое.

«Ты что, друг? Решил применить на практике российские традиции? Ты же болен!

Какая у тебя температура?» – «Надо приходить в норму… Дарьюш говорила, что так у вас в России лечатся. Надо, надо в норму приходить…» – бормотал он, и лицо его краснело с каждым глотком. Максим силой отобрал у него бутылку и стакан и сердито потребовал немедленно лечь в постель: «Я же чувствую: у тебя сильный жар!

При температуре этого ни в коем случае нельзя, дурья ты башка!» – последние слова Максим в сердцах выкрикнул по-русски. Но Ирми, набычившись, молча качал головой, потом поднял голову и громко, отчётливо выговорил: «Дурья ты башька!

Дурья – это Дарья? Да? А Башька – это кто?» С большим трудом Максим вывел его из кухни и уложил в кровать, укутал одеялом и включил отопление. Увидев, что тот почти засыпает, он медленно и тихо произнёс:

«Ирми, нам больше в «Самоваре» даже близко нельзя появляться! Поправляйся, и тогда поговорим… Э-эх! Наломал же ты дров…» – уже по-русски пробормотал он в сердцах.

* * *

Ирми рванул на машине в сторону широкой скоростной магистрали, отделяющей Меирию от Эрании. Он опаздывал на свидание, и ему было неловко: он очень не любил неточность и необязательность. Арценская безалаберность так и не стала его привычкой, и он не хотел показаться Дарьюш человеком необязательным. Через пять минут машина лихо подкатила к «Самовару». Дарья уже лениво прогуливалась вдоль здания, поглядывая на часы.

Усаживаясь в машину рядом с Ирми, Дарья пристально, с лаской, смешанной с упрёком, взглянула на парня и, помолчав, задумчиво протянула: «А у меня, между прочим, крутая идея! Мы с ребятами в «Бокер-Эр» сегодня прочитали интересную вещь – и что важно, все-всё поняли! Представляешь, какой успех?» – И Дарья искоса лукаво и с торжеством глянула на Ирми, который в это время внимательно смотрел на дорогу и только рассеянно улыбался. «Теперь мы знаем, – продолжала Дарья, – Парк закрыли на ремонт, но самые крутые уголки функционируют. «Цедефошрию» ты, конечно же, знаешь: это лицо эранийского Парка. И – по большому секрету – его будущее! Но вот один новый уголок ты точно ещё не знаешь – вот туда мы с тобой нынче и направимся. Нам о нём Офелия рассказала!.. Ты же знаешь – в «Самовар» сейчас приглашают разных важных и интересных персон. Вот и Офелию!.. Так вот, она нам очень тонко намекнула, что там будет после Великой Реконструкции… Ой, Ерёмушка, только никому не говори, что я тебе сказала! Так вот… там будет одно очень элитарное место, куда не все, а только особо посвящённые и приобщённые смогут попасть. А сейчас это… простенько и со вкусом – «Романтические гроты»!" Ирми чуть не врезался в притормозившую перед ним на красный свет машину, но вовремя нажал на тормоз и буркнул: «Чуть аварию не сделал…» Дарья незаметно прижалась к нему, но он осторожно отстранился: «Я же просил не создавать аварийную ситуацию…» – «А я хотела тебе рассказать о том, какие люди приходят к нам! Неужели тебе неинтересно?» – «Мне интересно не сделать аварию. Я бы хотел пригласить тебя в «Шоко-Мамтоко» в центре Эрании, недалеко от ирии и Центрального Торгового Центра. – «Нет, я хочу в «Романтические гроты»! Мы с тобой к Забору уже ходили! Помнишь? – слушали там и «Шук Пишпишим», и «Шавшевет».