Текст книги "Серебряный леопард"

Автор книги: Ф. Ван Вик Мейсон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 29 страниц)

Глава 18 ЧИТТА ПОТЕНЦА

Серебристый дождь продолжал сыпаться из свинцовых туч. Он накрыл сверкающей пеленой широкую равнину, где многие века назад был построен город-крепость Потенца. Его башни и какие-то строения с красными черепичными крышами за крепостными стенами окружены были живописной речкой.

Въехав на вершину лесистого холма, три промокших и забрызганных грязью всадника придержали коней: необходимо было осмотреться. Все вокруг укрывала дымка. Розамунда страдальчески сжала губы: девушка жестоко страдала от боли. Бедра, ягодицы, все ее тело нестерпимо ныло от долгой скачки по едва приметным тропам, протоптанным скотом параллельно римской дороге между Салерно и Потенцей.

К тому же англо-норманнская девушка страдала еще и от холода, когда усталых лошадей не удавалось заставить двигаться рысью.

Брат с тревогой наблюдал, как убывают силы его сестры. И все же граф был вынужден отклонить предложение следовать более легкой, но опасной дорогой. Поэтому прошлой ночью беглецы остановились на ночлег в жалкой хижине пастуха. Словно вспугнутая стайка птиц, пастух, его жена и дети, всполошившись, исчезли в лесу. То, что в спешке они оставили даже свою скудную пищу, говорило об их горьком опыте в общении с людьми в железных одеяниях.

Таким образом, близнецы и их спутник провели ночь не под дождем. И все же они чувствовали себя неуютно, поскольку в хижине не было даже очага, а тучи мух, привлеченных запахом конского и человеческого пота, просто одолевали их.

Теперь же, остановившись на вершине холма, беглецы, замерев в тревожном молчании, разглядывали красные крыши Потенцы. Утомленные лошади стояли, понурив головы.

Когда дождь почти прекратился, оруженосец с глубоким вздохом заметил:

– Милорд, мне кажется, я вижу лагерь герцога близ города.

И он был прав. Сквозь дымку проступало множество небольших округлых палаток, сгрудившихся возле четырех больших шатров, в беспорядке разбросанных по поляне. Вечер был слишком туманным, чтобы можно было различить принадлежность знамен, развевавшихся на копьях перед палатками. Поэтому Эдмунд не сразу опознал желто-зеленую хоругвь, принадлежащую сэру Тустэну де Дивэ.

Эдмунд, рассеянно смахнув с лица капли дождя, сдвинул назад тяжелый шлем.

– Дай-то Бог, чтобы герцог Боэмунд принял меня лучше, чем я мог бы ожидать, – в задумчивости прошептал граф-беглец.

Розамунда слабо улыбнулась, отжимая свои мокрые рыжие локоны.

– Быть может, лучше нам с Гертом первыми войти в лагерь и найти сэра Тустэна? – нерешительно предложила девушка.

– Об этом не стоит и думать, – решительно заявил Эдмунд. – Пока вы будете бродить по лагерю в поисках констебля, ратники наверняка поймут, что ты женщина, – пояснил Эдмунд. – Тогда ничто не обеспечит тебе безопасность. Нет, мы попытаемся проникнуть в лагерь герцога все вместе. А поэтому – в путь. Будем молить Бога, чтобы дождь загнал в укрытие все пикеты.

Герт кивнул и взял на изготовку свой боевой топорик. Замыкая кавалькаду, он направил свою кобылу вниз по засыпанной листьями и залитой водой тропе.

Дождь усилился. За его серебристой завесой скрылся не только город Потенца, но и лагерь Боэмунда. Вскоре всадники въехали на широкий зеленый луг, где паслись лошади герцога и его сподвижников.

Эдмунд чувствовал все большую гордость за свою мужественную сестру, сидевшую прямо в седле, невзирая на боль и усталость.

Проезжая через внешнюю линию палаток огромного лагеря Боэмунда, бывший граф понял, что только небольшое число из собранных там сил могло сопровождать герцога в Сан-Северино.

Эдмунд не удивился, что стража не остановила трех всадников. Это было вполне обычно для недисциплинированных нормандских дворян. Ратники и сержанты были поглощены азартными играми или дремали, пригревшись у шипевших от дождевых капель лагерных костров.

Осторожные расспросы привели наконец беглецов к той самой изношенной палатке, в которой они много недель назад укрывались в Песто и провели ночь после своего отъезда из Агрополи. Лагерь, как с отвращением заметила Розамунда, наполняли острые запахи грязного холста, дыма, лошадиного помета и человеческих экскрементов, так как и люди и животные опорожнялись в любом месте, едва почувствовав потребность облегчиться.

Один из эсквайров сэра Тустэна первым узнал всадников, решительно слезавших с лошадей перед пологом палатки его господина. Вытаращив глаза от удивления, молодой человек наблюдал, как высокий бывший граф помогал спешиться очень тонкому и изящному оруженосцу. Узнав, наконец, леди Розамунду, эсквайр бросился на одно колено, чтобы поцеловать ее забрызганную грязью руку.

– Твой господин здесь? – Потное и небритое лицо Эдмунда напряглось, выступавшие на скулах желваки решительно заходили.

– Нет, милорд, но он недалеко. Может быть, позвать его? – ответил эсквайр.

– Пожалуйста, позови, – попросил Эдмунд.

– Ну, слава Богу! – Единственный глаз старого рыцаря так и засиял, когда он появился, чтобы встретить трех несчастных, которые с тревогой ожидали его под пологом палатки. Сэр Тустэн направился прямо к Розамунде. – Как замечательно, миледи, так скоро встретить вас снова, – любезно проговорил он. Когда же повернулся к Эдмунду, радостное выражение исчезло с его изуродованного лица. – А что вам здесь нужно, милорд? – сурово сказал старый рыцарь. – При сложившихся обстоятельствах приехать в лагерь герцога Боэмунда – просто дерзость.

– Значит, герцог Боэмунд все еще не остыл от гнева из-за моего отказа поступить к нему на службу?

– Да, он впадает в ярость при одном лишь упоминании вашего имени. Только вчера вечером, когда заговорили о вашем отказе, он запустил кубком через стол. – Ветеран стиснул руку Эдмунда. – Послушайте моего совета, покиньте лагерь. Поспешите обратно в Сан-Северино.

– Но, сэр Тустэн, – вскрикнула Розамунда, – мы не можем этого сделать!

– Правда? И что же вам мешает?

Старик замолк, так как увидел, что Розамунда начала оседать на землю. Герт Ордуэй попытался ее поддержать, но колени девушки подогнулись, и она бы упала, если бы ей на помощь не подоспел брат. Сэр Тустэн приказал слугам подогреть вино и еду. Розамунда сделала пару нерешительных шагов и как подкошенная упала на затоптанный навоз. Бывший граф поднял ее, молча перенес внутрь палатки и положил на ложе.

Явно расстроенный, сэр Тустэн накинул на стройную фигуру девушки покрывало из волчьих шкур и уселся рядом с ней, бережно растирая ей запястья. Это последнее, что увидел Герт перед тем, как отправиться снова под дождь. Он должен был провести трех верховых лошадей через линию пикетов на луг.

– Не лучше ли снять с миледи кольчугу и прочее снаряжение? – предложил Тустэн. – Они промокли до костей. Я посторожу у входа.

Когда палатка опустела, Эдмунд соорудил грубый занавес из плащей, натянутых между воткнутыми в землю копьями. Затем помог Розамунде снять проржавевшую кольчугу, кожаную рубашку, краги и окровавленные штаны. Только тогда Эдмунд увидел и по-настоящему понял, какие нечеловеческие пытки претерпела его сестра, не проронив ни единой жалобы. Кожа на бедрах и ягодицах была стерта до крови.

Он не стал предпринимать попытки поднять почти бесчувственную девушку, а лишь неумело умыл ей лицо и руки. Потом он завернул ее прекрасное тело в накидку из чистого белого полотна. Розамунда лежала бледная, похожая на мраморную статую с крышки античного саркофага. Измотанная девушка мгновенно погрузилась в сон.

Только тогда бывший граф подозвал сэра Тустэна и принял чашу горячего вина – такого горячего, что оно обожгло ему горло и мгновенно разгорячило кровь.

Один из слуг подал Эдмунду миску с тушеной зайчатиной, и рыцарь с наслаждением съел ее с острым соусом и с большими ломтями хлеба.

Сэр Тустэн, тактичный, как всегда, выпроводил слуг из палатки. Затем, усевшись за неимением стула на конское седло, выслушал рассказ англо-норманна о несчастье, которое постигло его в замке Сан-Северино.

– Вот и вся история, мой добрый друг, – заключил Эдмунд. – И это, клянусь моей рыцарской честью, совершенная правда. Хотелось бы знать, что думаете вы об этом? – с надеждой спросил он одноглазого ветерана.

– Никогда бы не подумал, что сэр Хью способен забыть о чести, – задумчиво ответил старик. – Хотя все видели, что красота леди Розамунды сводила его с ума. Как, впрочем, и его младшего брата.

– А что же нам теперь делать?

Несколько минут, покусывая губу и задумчиво пощипывая усы, одноглазый рыцарь размышлял.

– Если бы вы не поторопились отказаться от предложения герцога Боэмунда, я думаю, он бы укрыл вас от гнева графа Тюржи… особенно учитывая, что вы защищали честь леди. – Сэр Тустэн бросил обеспокоенный взгляд на потрепанные плащи, которыми Эдмунд отгородил место, где лежала сестра. – Однако теперь…

– Молю вас, продолжайте. – Давно небритый Эдмунд оторвал взор от миски, зажатой между коленями, и умоляюще посмотрел на старого Тустэна.

Сэр Тустэн только пожал плечами под накидкой, отороченной вытертым мехом рыжей лисы.

– Могу только сказать, что милорд герцог – человек дальновидный и справедливый, хотя и подвержен внезапным переменам настроения. Он так же верен друзьям, как и беспощаден к тем, кто вызывает у него гнев. Едва ли он относит вас к числу своих друзей. Поэтому вам придется предстать перед Боэмундом на свой страх и риск.

Эдмунд обтер рот рукой и поднялся.

– Тем не менее я рискну переговорить с милордом герцогом, – решительно произнес он.

– Тогда вам лучше подождать. Сейчас он принимает свою вечернюю трапезу, – посоветовал ветеран. – Подобно большинству людей, с полным желудком он менее подвержен гневу. – Сэр Тустэн покачал головой. – Увы, мой друг. Я сомневаюсь, что герцог будет к вам милостив.

Глава 19 ПРИГОВОР

К заходу солнца дождевые тучи рассеялись. Последние лучи высветили мокрые палатки и грязную территорию лагеря. Угасающее светило стало также свидетелем казни двух упрямых землевладельцев. Из упрямства они отказывали в гостеприимстве Боэмунду или любому другому властителю, за исключением герцога Роджера фиц Танкреда, правившего, увы, в отдаленном Палермо. Обезглавленные трупы в назидание всем были выброшены в широкую грязную канаву, а лохматые кровоточащие головы насажены на копья и выставлены у входа в шатер рыжего герцога.

Боэмунда раздражала вынужденная бездеятельность в течение всего дня. И он удалился, желая исправить настроение, в светлую и относительно хорошо пахнущую палатку Сибиллы, графини Корфу. Его массивная туша возлежала на животе, растянувшись по диагонали на покрытом шелком ложе красавицы.

Сюзерен Таранто, Апулии, Калабрии и Кампании беспокойно ерошил свои коротко подстриженные пламенно-рыжие волосы. Одновременно герцог любовался грациозными движениями своей нынешней фаворитки. Нежно напевая, она пристально изучала в зеркале из хорошо отполированного серебра свое тонкое, пикантное смуглое лицо, окаймленное блестящими иссиня-черными локонами.

Сибилле Бриенниус есть чем гордиться, размышлял герцог. Какая другая женщина во всей Италии могла бы похвалиться такими красивыми бархатистыми глазами, такими алыми от природы губами или такими крохотными плоскими ушками? Совершенно очаровательной была и маленькая голубоватая родинка у левого глаза. В данную минуту Сибилла искусно укладывала волосы спиралями над каждым ухом. Эти завитушки подчеркивали изящные очертания ее высокого лба. Свою прическу она дополнила небольшими заколками с рубиновыми головками и завершила венком из золотых оливковых листьев, надвинув его почти на тонкие черные брови. Постоянно нуждаясь во внимании, Сибилла кокетливо повернулась на стуле к герцогу. Он, как ей показалось, полностью был поглощен раскалыванием грецких орехов, и с лица Сибиллы исчезло веселое выражение.

– Что же это, милорд? Вы даже не хотите оценить мои усилия доставить вам удовольствие? – капризно спросила она. – Я употребила все свое искусство, чтобы сократить этот паршивый, бесконечный день…

Боэмунд довольно кивнул:

– Ты доставила мне много удовольствий, моя маленькая греческая голубка. Я кажусь тебе расстроенным лишь потому, что меня гложет вопрос… – Он сделал паузу. Лицо его покраснело, когда миниатюрная, грациозная женщина приблизилась к нему, мягко ступая по пышному турецкому ковру. – Как же я двинусь– в священный поход, – продолжал Боэмунд, – оставив позади себя своего возлюбленного брата Роджера Подсчитывающего.

Стройная Сибилла, исключительно привлекательная в обтягивающем фигуру малиновом шелковом платье, уселась перед столиком, раскрыла маленькую изукрашенную коробочку и, пользуясь кроличьей лапкой, принялась искусно наводить румяна на свои гладкие золотисто-коричневые щеки.

– Сколько же войск мой господин считает необходимым оставить дома как напоминание возлюбленному сводному брату о том, что земли крестоносца не должны подвергаться нападениям?

– Могу выделить самое большее семь или восемь сотен надежных мечей, – недовольно проворчал герцог. – Думаю, этого достаточно, чтобы предостеречь его от нарушения моих границ.

Темные бархатистые глаза графини расширились.

– Достаточно ли будет таких небольших сил? – засомневалась она.

– Кто знает? Роджер всегда был осторожен. Он предпочитает обретать при помощи переговоров то, что не может завоевать в битвах, – пояснил герцог.

Отодвинув ковер, прикрывающий вход в палатку, появился слуга. Он объявил, что вечерняя трапеза готова.

– Прекрасно. Я готов съесть тушеного зайца целиком, вместе со шкуркой и когтями, – громко захохотал Боэмунд.

Он шустро соскочил с шелкового ложа. Подобная быстрота движений всегда огорчала, а часто и раздражала красавицу Сибиллу. Подскочив к женщине, он повалил ее, и она, как птица, забилась в его могучих руках. Покрывая ее жадными поцелуями, герцог не обращал внимания на жалобы, что он привел в беспорядок ее одежду и прическу. Положив руку на ее небольшую, но удивительно пропорциональную грудь, он усмехнулся:

– Я и теперь кажусь тебе рассеянным… потерявшим интерес к твоим чарам? Погоди, я сейчас…

– Нет, во имя Неба, пощади! Рыжеволосый увалень! Не посягай на меня сейчас! Я умираю от голода!

Поставив женщину на ноги, герцог снова нахмурился.

– Делай что хочешь. Я задержусь на совете. Но не вздумай уснуть…

– Благодарю Бога за небольшую передышку, – вздохнула Сибилла, подымая упавшую с головы заколку. – Я уже вся в синяках с головы до пят. И все из-за твоей медвежьей небрежности.

– Медвежьей? О Боже! Прошу прощения. Я не хотел сделать тебе больно, моя овечка.

Рассмеявшись, она лукаво поглядела на него из-под длинных, черных локонов:

– Ты не в состоянии понять, насколько силен, мой милый нормандский варвар! Впрочем, и я не жалуюсь всерьез. – Ее красиво очерченные губы медленно раскрылись, в нежной улыбке блеснули белые зубы. – Мне иногда даже нравится твоя грубость…

– Что ж, куколка, пойдем к праздничному столу. Мои лорды заждались.

Гребнем Сибиллы герцог Боэмунд привел в порядок свои растрепанные волосы, расчесал усы и короткую рыжую бородку. Наконец надел зеленую бархатную тунику без рукавов, отороченную мехом куницы, и повесил на шею тяжелую золотую цепочку с ладанкой.

За столом из простых деревянных досок их ожидала дюжина массивных, закаленных мужчин в туниках. Они слегка поклонились своему сюзерену, а затем, без дальнейших проволочек, принялись за еду.

Вся компания, в которой графиня Корфу была единственной представительницей прекрасного пола, уже деловито набивала рты большими кусками жаркого из дикого кабана, когда появился сэр Тустэн. Седой ветеран вначале вгляделся в огромную фигуру, сидевшую во главе стола. Затем более внимательно оглядел остальных сотрапезников.

Кто же из них предатель? То, что в окружении Боэмунда есть византийский агент, Тустэн раскрыл совсем недавно. Случайно услышал разговор на греческом языке между какими-то тенями на палатке. К сожалению, одному из собеседников удалось улизнуть, в то время как другой был сражен сэром Тустэном. Обыскав тело, обнаружили важный документ. Написанный на греческом языке, он содержал не только план предстоявших, передвижений герцога, но и сведения о его войсках, недоступные для рядовых рыцарей или сержантов. Кто же этот предатель?

Боэмунд сразу заметил одноглазого рыцаря, подошедшего к столу. Откинув львиную голову, он вместо приветствия разразился своим обычным громоподобным смехом.

– Что привело тебя сюда, мой доблестный сэр? – продолжая смеяться, спросил Боэмунд.

Сэр Тустэн мгновенно решил пока не затрагивать вопроса о предательском письме. Огласка могла насторожить шпиона.

– Милорд, в ваш лагерь прибыл знатный человек, которого я не решаюсь вам представить. Однако знаю: он горит желанием поступить на службу к вашей светлости.

Герцог откинулся на спинку кресла и острием кинжала вытащил кусок мяса, застрявший у него между зубами.

– И кто же этот знатный человек? Я его когда-нибудь встречал? – заметно озадаченный, спросил герцог.

– Да, милорд, этот рыцарь одержал победу над Дрого из Четраро.

– Тот невоспитанный парень, который проявил такую прыть в Сан-Северино?

– Да, милорд. Боэмунд нахмурился.

– Клянусь гвоздями распятия, – презрительно выпятив губы, воскликнул он. – Не знаю, как посмел дерзкий плут посетить мой лагерь?

– И все же, милорд герцог, сэр Эдмунд де Монтгомери униженно просит выслушать его.

– Пусть убирается, – оборвал ветерана Боэмунд. – Знать его не хочу!

Слова застревали в горле у сэра Тустэна, но он настойчиво продолжал:

– Прошу меня простить. Но, милорд, вы ведь сами знаете, что этот иноземец – отважный боец. Не много найдется таких опытных воинов, готовых служить вам.

Тяжело сопя, Боэмунд уставился на стоявшего перед ним старого воина. Затем, после долгой паузы, прорычал:

– Приведи сюда этого парня. Я покажу ему, как я его презираю, и прогоню с глаз долой.

Боэмунд продолжал браниться. Наконец княгиня Сибилла поднялась и, похлопав его по руке, подарила ему милую улыбку.

– Пожалуйста, не горячитесь, – проворковала она. – Вспомните, какие муки вы испытывали в прошлый раз.

– Тише! Бога ради! Я покажу вам, как обращаться с…

Герцог внезапно умолк. В неясном свете факелов, которые держали слуги, к нему приближались две фигуры в кольчугах.

По шатру пронесся шепот удивления. Собравшиеся увидели – меньшая из двух фигур принадлежала красивой молодой женщине.

Рыцари ступали уверенно, с высоко поднятой головой.

Опершись руками о стол, Боэмунд резко подался вперед. Он, конечно, и раньше видел Розамунду де Монтгомери. Однако ему было трудно узнать в стройной амазонке молодую женщину, которая с таким изяществом прошла перед ним в замке Сан-Северино.

Сэр Тустэн затаил дыхание, когда близнецы остановились перед обеденным столом герцога. Как полагалось опытным придворным, они слегка поклонились. Ветеран также заметил, как, прищурившись, княгиня Сибилла бросала оценивающие взгляды на рыжеволосого скуластого гиганта. Это озадачило ветерана. Неужели экзотическая дама проявила интерес к бывшему графу?

– Ну что, сэр? – рявкнул Боэмунд. – Зачем ты искал встречи со мной? Ведь ты только что пренебрег службой у меня?

Эдмунд с трудом сдержал свой пылкий нрав, присущий большинству норманнов.

– Милорд герцог, – начал он как можно сдержаннее. – Возникли новые обстоятельства. Они заставили меня пересмотреть мое решение. Я готов служить под вашими знаменами…

– Ты действительно передумал? – Боэмунд вновь рассмеялся, недоверчиво покачивая мощной головой. – Вы слышите, мои вассалы, сколь ловок и красноречив этот иноземец? Говорит не хуже какого-нибудь курносого писаря.

Он потряс кулаком перед носом Эдмунда. Тем, кто хорошо его знал, было ясно, что герцог вот-вот впадет в неистовую ярость. Такие его приступы не раз заканчивались смертью его врагов… и, увы, большими неприятностями для друзей.

– Видит Бог, я не возьму тебя на службу! Боэмунд не предлагает свое покровительство дважды! – прохрипел герцог.

И тут Розамунда в своей простой полотняной зеленой накидке бросилась на колени. Девушка подняла на герцога ясные зеленоватые глаза и в мольбе сложила руки.

– По праву девушки из знатного рода, прошу вас оказать мне милость, милорд герцог! – с чувством воскликнула она.

– Да. Вы имеете право просить. Но почему я должен соглашаться? – проворчал герцог уже более миролюбиво и потрогал медальон на своей шее.

Похорошевшая Сибилла с трудом оторвала взор от могучего златокудрого рыцаря. Наклонившись к Боэмунду, она что-то горячо зашептала ему на ухо. Дважды с раздражением отрицательно покачав головой, герцог наконец все же согласно кивнул.

– Графиня Корфу просит, чтобы я вас выслушал. Поэтому говорите, миледи, но покороче.

– Милорд герцог, ваш гнев справедлив, – вскинув огромные светлые глаза, начала девушка. – Но я прошу, не отвергайте доблестного рыцаря. Когда мой брат принесет вам присягу и поклянется в верности, вы обретете преданного вассала. Он будет до самой смерти охранять вас и самоотверженно биться за ваше дело.

Розамунду поддержал сэр Тустэн.

– Вы должны узнать, – сказал ветеран, подняв искалеченную руку, – как повел себя этот молодой человек, пресекая злодеяние, которое чуть не произошло после вашего отъезда из замка Сан-Северино. И тогда, я уверен, ваше справедливое сердце откликнется и вы простите Эдмунду его недальновидный отказ.

Удивленный Боэмунд вновь откинулся в кресле. Однако его внимание было приковано не к грубому лицу ветерана, а к хрупкой фигурке, преклонившей перед ним колени. Это была женщина редкого обаяния! При соответствующем положении и одеждах изящная молодая леди с такими прекрасными глазами вполне смогла бы соперничать с графиней Корфу.

Заметив, что рука Боэмунда вновь легла на ладанку, сэр Тустэн вздохнул с облегчением. Этот жест указывал: к герцогу возвращается хорошее настроение. И снова графиня Сибилла с лукавым блеском в огромных глазах наклонилась к нему. И снова что-то зашептала…

В развевающейся голубой мантии, окаймленной золотой лентой, Боэмунд обошел обеденный стол, готовый помочь Розамунде встать.

– Я удовлетворю вашу просьбу, прелестная демуазель… при одном условии. – Герцог обвел взглядом замолкших зрителей и миролюбиво усмехнулся. – Возьму я вашего брата к себе на службу. Но прежде он должен доказать, что владеет копьем так же хорошо, как мечом и булавой.

– Благодарю вас! – радостно воскликнул Эдмунд, ведь копье было его излюбленным оружием. – Против кого же придется мне сражаться?

Боэмунд повернулся к епископу из Ариано, который с явным удовольствием занимался флаконом крепленого фалернского вина.

– Я думаю, Жирар, с кем же ему встретиться? Нужно найти ему достойного противника.

– Пусть этот дерзкий чужеземец попробует одолеть графа Рейнульфа из Принципата. И тогда, быть может, заслужит ваше прощение, сын мой.

– Хорошо сказано! – вдохновился Боэмунд. – А ты, кузен Рейнульф? Согласен ты уладить это дело для меня?

Все головы повернулись к невысокому человеку мощного телосложения с грубой, покрытой шрамами физиономией.

Сэр Тустэн тяжело вздохнул. Какого дьявола этот подвыпивший епископ назвал самого искушенного в рыцарских поединках бойца, самого отчаянного из всех находящихся на службе у Боэмунда рыцарей?

Прищурив холодные, стальные глаза, граф Рейнульф недовольно глянул на кривоногого человечка.

– Благодарю вас, милорд епископ, – сказал он. – Возможно, мы оба с честью закончим такую встречу. – И, повернувшись к своему сюзерену, напомнил: – Ведь мы с вами оба были свидетелями смертельного поединка этого знатного юноши.

– Значит, завтра утром, – отрезал герцог. – Я думаю, нас ждет хорошее развлечение.

– Завтра утром? – воскликнула Розамунда. – О нет, милорд герцог. Заклинаю вас, не так скоро.

– Почему же нет? – спросил Боэмунд с явным Удивлением.

– Боевой конь моего брата очень устал. Впрочем, как и сам Эдмунд, хотя он и станет это отрицать.

– Да, нужно отложить до следующего дня, – пробормотала графиня Сибилла. – Мне кажется, тогда зрелище будет более внушительным.

Не отрывая взгляда от герцога, Эдмунд распрямился во весь свой рост в шесть футов и два дюйма.

– Милорд, я буду готов к завтрашнему дню. Ночной отдых полностью восстановит силы и моего коня, и мои собственные.

Герцог довольно усмехнулся:

– Пусть так. Готовься, чужеземец, и молись твоему святому покровителю. Проси у него, чтобы завтра в полдень твой боевой конь и все снаряжение не оказались в лагере кузена Рейнульфа.