Текст книги "Когда завтра настанет вновь (СИ)"
Автор книги: Евгения Сафонова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 24 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]
– А я-то считал, что под ней не такой уж и срам, – одеваясь, горестно вздохнул Питер. – Малыш утром правду сказал?
– Ты о чём? – уточнила я, поднявшись и мыском кеда очерчивая круг защитного контура: мошкара уже опять слеталась на свет моего огонька. – Кварт эир, хосэндж… Так что там Эш сказал?
– Что ты… «неопытная».
Вопрос сбил меня с толку. И, конечно, вогнал в краску.
Не сказать, что я была совсем неопытной. Первое признание я выслушала в тринадцать от одноклассника, незадолго до того, как наша семья переехала в Мойлейц – потому-то переезд и стал для меня трагедией. Мы поклялись друг другу в вечной любви, пообещали друг другу переписываться и встречаться на каникулах, но обещаний не сдержали: расстояние убило наш едва завязавшийся псевдороман за пару месяцев. Потом, уже в Мойлейце, в старших классах я пробовала встречаться с мальчишками, но ничего путного из этого не вышло. Меня не покидало ощущение, что рядом со мной не тот, кто должен быть. Мне всё время чего-то не хватало.
Мама тоже сильно осложняла дело. Каждого моего ухажёра она воспринимала настолько в штыки, что встречаться нам чаще всего приходилось тайком. Мама вообще сильно изменилась после переезда в Мойлейц: если прежде меня не особо контролировали, то теперь находились сотни причин, по которым я не могла пойти на дискотеку с Гвен. А я редко спорила, так как по природе была покладистым любящим ребёнком – всё бунтарство «подросткового периода» прошло где-то мимо меня…
– А ты что, правда хочешь залезть мне под юбку? – скрывая смущение, саркастично осведомилась я. – К невинной девочке будет интереснее?
– Я не то имел в виду. Просто… красивая, смелая, талантливая девчонка, и вдруг без опыта в романтической области? Слабо верится, – теперь смутился Питер, неловко отведя взгляд. – Если что, не комплименты, а констатация фактов.
Мне стало совестно. И немного забавно.
Не комплименты, конечно. Никаким местом.
– Вздумал за мной приударить?
– Всего-навсего восхитился тем, как ловко ты отделала этих стражников, – невозмутимо отозвался Питер. – Кем ты хочешь стать? Из магов?
– Создателем артефактов.
– А мне кажется, из тебя бы и боевой маг неплохой получился.
– Тебе кажется. – Я обняла руками колени, глядя, как тихие, почти незаметные волны озера подступают к самым мыскам моих кед. – Знаешь основные принципы магической работы с энергией?
– Откуда?
– Магическая энергия разлита повсюду вокруг нас. И, кроме того, заключена в нас самих. Каждое заклятие – преобразование этой энергии в конкретные действия или объекты с помощью определённых слов и определённых движений. И тут есть два пути: использовать энергию окружающей среды или свою собственную, – на автомате цитируя строчки из конспектов, я хмыкнула, на секунду ощутив себя мастером в колледже. – Чтобы использовать энергию окружающей среды, ты должен пропустить её через себя. Это требует довольно много времени, а в бою, как ты догадываешься, со временем напряжёнка. Поэтому в боевые маги идут те, у кого большой запас собственной энергии – они могут не тратить время на лишние преобразования. Зато им не нужен такой уровень самоконтроля и концентрации, как создателям артефактов, целителям и механикам. Они могут не бояться того, что вольют слишком много силы в объект, и тот разлетится на мелкие кусочки. – Нашарив рядом с собой на песке мелкий камушек, я без замаха кинула в воду. – Грубо говоря, боевые маги – единственные в своём роде. Элита. Они опустошают себя, рискуя жизнью. Остальные тихо работают с безопасными вещами в мирной обстановке. Создатели артефактов вливают магическую силу в предмет или преобразовывают ту силу, что уже есть в нём. Целители работают с энергией человеческого тела: помогают организму побороть болезнь или стимулировать заживление увечий. Механики анализируют строение техники и других неживых объектов, находят места поломки и тут же их устраняют. И всё это мы делаем, направляя энергию в нужное русло, но у подавляющего числа магов слишком маленький запас собственных сил. – Я смотрела, как по тёмной воде расходятся круги. – Когда ты исчерпываешь запас своей магической силы, ты начинаешь расходовать физическую. А если полностью исчерпаешь и её, то умрёшь. Вот так.
– Хочешь сказать, у тебя маленький запас?
– Именно.
– Но они в тебя четыре обоймы разрядили, и ты все отбила! А потом ещё запулила в них этой штукой, – Питер неопределённо пощёлкал пальцами, – ну, от которой они…
– Если б мне пришлось продержать щит ещё минут пять, тут бы мой запас и кончился. Да и противники были не магами. Пули отбивать легче, чем заклятия, – запустив руку в бумажный пакет, я невесело улыбнулась. – Нет, Питер. Я хорошо умею контролировать себя, но я довольно слабый маг. Поэтому к следующей встрече с нашим чёрным другом у меня будет вот это.
Я разжала пальцы, продемонстрировав то, что лежало на моей ладони.
– Я знаю, что маги дерутся костями и картами. И драгоценными камнями, – кивнул Питер, разглядывая белую игральную кость. – Значит, в них заключена та самая энергия? После того, как вы с ними поработаете?..
– Да. Уже преобразованная в конкретное заклятие. Остаётся лишь сказать то или иное активирующее слово, и заклятие сработает. Всё равно что кнопку нажать. Другое дело, что в кость много энергии не влезет. Зависит, конечно, от материала, из которого она сделана, но всё равно… тот же защитный барьер продержится недолго. Карты вмещают и того меньше. Драгоценные камни – другое дело, но с ними работать я ещё не умею. А там одна ошибка, и подорвёшь весь дом.
– В общем, работай-ка ты пока лучше с костями, – подытожил Питер, поднимаясь с песка. – Ты ведь будешь кости сейчас зачаровывать? Не хочу мешать. – Он взглянул на чёрное зеркало озёрной глади, раскрашенное серебром звёздных бликов, и вдруг негромко пропел: – «А звёзды смотрят сверху… их свет глотают тёмные озёра, и звёзды молчаливо тонут в них»…
– «Какая ночь!.. Любимая, ты грезишь, и грёзы тканью вечности ложатся на облик бытия», – тихо подхватила я, незамедлительно узнав строчку из песни моего любимого барда. – Люблю эту песню. Вообще Марка Шейдона люблю.
Устремлённый на меня взгляд Питера сделался удивлённым.
– У тебя хороший голос.
– Ничего особенного. – Я раздражённо дёрнула плечом. – Голос как голос.
Нет, когда-то я тоже считала, что у меня хороший голос. Думала, это единственное наследие, которое оставил мне папа-тилвит: чарующий серебряный голос фейри. Но однажды, когда я во всё горло распевала что-то, убираясь в кухне, пришла мама и сердито сказала, чтоб я перестала пищать, как резиновая игрушка, или хотя бы чуть больше старалась попадать в ноты. А я даже не слышала, что фальшивила, и это подтвердило полное отсутствие у меня музыкального слуха.
Кажется, это тоже случилось вскоре после переезда в Мойлейц. Мама тогда вообще была какая-то нервная, вот и не выдержала – сказала правду. Я была не в обиде: всегда разделяла принцип «горькая правда лучше сладкой лжи». Эш потом пытался меня убедить, что мама была неправа, но с тех пор петь я стеснялась. И теперь начинала подозревать, что тогдашняя мамина нервозность имела под собой очень серьёзные основания.
Я бы даже сказала, смертельно серьёзные.
– Что-то мне подсказывает, что у тебя много странных необоснованных комплексов, – невозмутимо заметил Питер, подхватив с песка свои мокасины. – Ладно, спокойной ночи.
Я слушала, как он уходит, едва слышно шурша босыми ногами по песку. Задумчиво повертела кость в пальцах, вглядываясь в чёрные точки на белых гранях.
Я всю жизнь была маминой дочкой. Маленькой, инфантильной, послушной девочкой, которая знала, что мама всегда решит все её проблемы. Которая смирялась с тем, что даже её двенадцатилетний брат больше похож на взрослого, чем она. Но мама больше не со мной, что бы там с ней ни случилось; и Эш, каким бы умницей он не был, не сможет нас защитить.
И между ним и этой чёрной тварью, похоже, отныне буду стоять только я.
Прикрыв глаза, я стиснула кость в кулаке, ощущая, как нагреваются линии магической печати.
Спасибо, Питер. Наша беседа помогла мне кое-что понять.
То, что мне пора повзрослеть.
Когда я вернулась в мобиль, Питер спал, подложив руки под голову, свернувшись калачиком на заднем сидении. Роксэйн сидела на переднем и курила, выдыхая дым в открытое окно. Эш милостиво разрешил им спать в мобиле, но предварительно перевёл его в режим завода после сканирования отпечатка пальца. Доверяй, но проверяй…
– Ну ты и полуночница. Три часа уже, – шёпотом посетовала баньши, когда я влезла на водительское место, притушив волшебный огонёк и не закрывая дверцу. – Что делала?
– Оружие. – Я подбросила на ладони кожаный мешочек с успешно зачарованными костями. – Больше эта тварь меня врасплох не застанет.
– Ну, если мы до Фарге не будем особо задерживаться в людных местах…
– Боюсь, придётся. Мы едем в Карнел.
Баньши смотрела, как я убираю мешочек в карман джинсов, изумлённо изогнув тонкие голубые брови.
– Лайза, – её шёпот зазвучал громче, – ты понимаешь, что…
– Я всё понимаю. И мне надоело слепо слушать кого-то. Я хочу знать, кто наш противник. Я хочу убить эту тварь. А если она бессмертна, хотя бы отправить туда, откуда она не сможет портить жизнь другим.
Роксэйн, затянувшись, медленно выдохнула в сторону струйку вишнёвого дыма.
– А если Ликорис всё-таки не имеет к тебе отношения?
– Я тоже не верю в совпадения. Но на этот случай у меня есть запасной план. Правда, его озвучивать пока рано. – Я положила ладонь на руль, перебирая пальцами по пластику, словно по невидимым клавишам. – Пока проверим эту версию. До конца. Новичкам и дуракам везёт, а у нас есть ты и Питер, и ваши силы. Даже если узнаем, кто такой Ликорис, и он окажется непричастен к… моему случаю – когда отправим его за решётку, я сильно огорчаться не буду. После того, что увидела сегодня на кладбище, уж точно.
Баньши покачала головой:
– Тебе что, Питер хвост накрутил?
Я рассеянно провела ладонью по длинным, успевшим спутаться волосам.
– Я спать, – изрекла я вместо ответа. – Поищи ещё адреса полукровок, погибших в несчастных случаях после появления Ликориса, ладно?
И вышла, тихо прикрыла дверцу. В темноте добрела до палатки; не снимая кеды, залезла внутрь. Легла подле Эша – на спальник, который брат перед сном заботливо расстелил рядом с собственным.
Кстати, спасибо Роксэйн, что напомнила про хвост. Не люблю ни резинки, ни заколки, однако в ситуации, когда даже расчёсываться некогда, придётся потерпеть. А то копна до талии – это, конечно, хорошо, но путаются же, зараза…
Утром меня бесцеремонным тычком под рёбра разбудил Эш. Кое-как продрав глаза, я выползла из палатки, умылась озёрной водичкой и, зевая, присоединилась к Питеру и Роксэйн. Те жевали сэндвичи в мобиле, распахнув настежь дверцы: небо заволокли облака, и в воздухе стояла страшная духота.
– Доброе утро. – Я сонно потянулась за своим сэндвичем. – Сколько времени?
– Девять. Наш малыш – ранняя пташка, – откликнулся Питер, щурясь на блеклое небо. – Долго вчера сидела?
Прежде чем откусить от здоровенного бутерброда, я посмотрела на Эша, быстро сворачивавшего палатку. Задерживаться здесь брат явно не планировал.
– Долго. – Жуя, я взглянула наверх: серо-сизые тучи на горизонте мне совсем не нравились. – Нишево, по жорохе… ум… – я торопливо сглотнула, – ничего, по дороге подремлю.
С едой закончили в ту же минуту, когда Эш убрал в багажник упакованную палатку.
– Если кому надо перед дорогой отлучиться в лесок для индивидуальных процедур, сейчас самое время, – заняв своё не совсем законное место за рулём, сухо сказал брат.
– Надо, – вздохнула я.
К моему возвращению Эш уже завёл мобиль и нетерпеливо перебирал пальцами по рулю. Напоследок обернувшись, я кинула прощальный взгляд на озёрную гладь: отражая белёсое небо, она казалась седой.
Странно, но уезжать не хотелось. Вид озера рождал во мне ощущение странной… умиротворённости?
Наверное, это всё потому что рядом проход на Эмайн…
– Лайз, ты едешь или как?
Неохотно отвернувшись, я села в мобиль.
– Не бросать же вас на произвол судьбы. Поехали.
Хлопнула дверца, мобиль тронулся с места, и озеро медленно уплыло влево, скрывшись за буковыми стволами.
Опасная дорога продолжилась.
– Следующая остановка в Лейкдэне, – сообщил Эш, когда мы выехали на шоссе, и лицо хлестнул встречный ветер, ударивший из открытого окна. – Где-то в пяти часах езды отсюда. Перекусим, заправимся, купим еды с собой. К ночи будем в Саутоне, заночуем там. Оттуда до Фарге часов восемь, не больше.
– Как раз хотела с тобой поговорить. – Я закрыла окно мобиля, и в салоне воцарилась тишина. – Эш, давай притормозим в Карнеле. Это же почти по дороге?
– Зачем?
– Там жила первая жертва Ликориса.
– Опять этот ваш Ликорис. – Эш неотрывно и раздражённо смотрел вперёд, на дорогу; о лобовое стекло с приглушённым стуком разбилась первая пара дождевых капель, распластавшись на нём прозрачными кляксами. – Мне зряшного похода на кладбище хватило.
– Эш, пока это единственная версия, которая у нас есть. Раз уж мы начали, нужно идти до конца.
– Мама говорила ехать в Фарге. Без всяких… «версий».
– Я устала от этого, Эш. Если б мама хотя бы объяснила, что защитит нас там, в этом Фарге… Я не хочу до конца жизни прятаться и бояться, что в любой момент к нам посреди ночи нагрянут они. Я хочу знать, кто наш враг. И победить его.
– Силёнок не хватит.
– Сомневаться в старшей сестре – нарушение субординации.
Дождь, потихоньку разгоняясь, стучал по стёклам, деликатными пальцами отбивая дробный ритм. Эш включил дворники, и дорога, расплывавшаяся в жидком водяном хрустале, вновь обрела чёткость.
– Ладно, Карнел так Карнел, – наконец сказал брат. – В конце концов, не так уж это и далеко от Саутона.
Я благодарно сжала его плечо. Расшнуровав кеды, откинулась на спинку кресла, закинув ноги на бардачок, и подняла глаза на зеркало заднего вида. Роксэйн снова сидела, уткнувшись в графон, зато я перехватила пристальный взгляд Питера. Заметив, что я смотрю на него, он не отвёл глаза, и выдержать улыбчивый взгляд этих весенних глаз я почему-то не смогла: отвернулась к окну, чувствуя, как губы сама собой растягивает смущённая улыбка, и прикрыла глаза.
Шум дождя всегда отлично меня убаюкивал.
***
Когда мы въехали в Карнел, дождь уже кончился. Небо из светло-сизого обратилось в антрацитовое, отражение города расплывалось в лужах жёлтыми бликами фонарей. Карнел показался мне больше Мойлейца, но до мегаполиса ему было далеко: дома не превышали пяти этажей, мобилей на дорогах было совсем немного. За городом зеленели просторные луга с редкими перелесками, на его улицах клёны роняли отяжелевшие от влаги листья.
– Рок, ты знаешь, куда нам? – спросила я, глядя в сумерки за окном.
– Так… Эш, поверни направо, – когда мы встали на светофоре, баньши подалась вперёд. – Думаю, для начала стоит навестить лучшую подругу Абигейл. Её зовут Дакота Джилиш. Если кто-то может навести нас на след, то это она.
– Откуда ты про неё знаешь?
– Отец любезно подкинул адресок. Я сказала, что пишу статью про Ликориса, а у него есть доступ к информации по этому делу. Не всей, конечно, – добавила Рок, – он же мелкая сошка, а дело ведут крупные шишки из Динэ. Но информацию о свидетелях, опрошенных после гибели Абигейл, достать смог.
Ага. Так вот откуда у Роксэйн взялся знакомый стражник.
Значит, верной была догадка Питера.
– Неподалёку живёт ещё и отчим Абигейл, – продолжила баньши. – Его тоже навестим, но девушки чаще секретничают с подругами, чем с родителями. А когда отец к тому же не родной… если Абигейл видела нашего чёрного друга, она скорее рассказала бы об этом Дакоте. Ей представимся журналистами, только Эша в мобиле оставим.
– Какие журналисты заявляются на ночь глядя?
– Те, у которых есть Господин Чарующие Глаза. – Баньши многозначительно покосилась на Питера. – Думаю, это мы как-нибудь уладим.
– Не вопрос, – безмятежно подтвердил тот.
– И я о том же. – Роксэйн довольно облокотилась на дверцу. – В конце улицы налево.
Подруга покойной Абигейл жила в симпатичном двухэтажном таунхаусе. Припарковав мобиль на обочине узкой дороги, мы вышли в прохладный, освежённый дождём вечер. Поодаль какой-то человек выгуливал собаку; он с любопытством уставился на нашу троицу, и мы с Питером торопливо проследовали за Роксэйн, плывущей над мокрым асфальтом, всматривавшейся в номера на дверях квартир.
– Ага, она, – кивнула баньши, указав на медную цифру «восемь». – Говорить буду я. Питер, если вдруг что – ты знаешь, что делать.
– Надеюсь только, тварь не выбрала Дакоту в качестве следующей одержимой, – мрачно заметил тот.
Я нащупала кожаный мешочек с костями, ждавший своего часа в кармане джинсов:
– Если и выбрала, мы вооружены и опасны.
В ответ на короткий звонок Роксэйн открыли почти сразу, и на нас удивлённо воззрилась худенькая светловолосая женщина в очках.
– Добрый вечер, – неуверенно произнесла она. – Чем обязана?
– Вы миссис Джилиш?
– Да.
– Я Роксэйн Бэс, журналистка. Пишу для сайта «Новости Мулена», – бодро отрапортовала баньши. – Мы хотели бы взять интервью у Дакоты.
В ответ на это вполне невинное заявление женщина опасно сузила тёмные глаза.
– Сколько можно, стервятники, – прошипела она, и теперь – без тени любезности. – Уже устали от вас отбиваться!
После чего попыталась захлопнуть дверь под носом у Рок, однако Питер успел ловко подставить ногу рядом с косяком.
– Послушайте, – ласково пропел он, заглянув в образовавшуюся щель; я не видела, но догадывалась, что Питер проникновенно всматривается в глаза хозяйки дома. – Мы зададим всего пару вопросов. Безобидных. Правда.
Я уже не удивилась, что спустя несколько мгновений пронзительной тишины дверь распахнулась вновь.
– Заходите, – приветливо улыбаясь, предложила миссис Джилиш. – Дакота наверху, в своей комнате. Разувайтесь, я дам вам тапочки.
– Высший класс, – прошептала Рок, когда по скрипучей лестнице мы поднялись на второй этаж. – Да ты просто находка для журналиста.
– Помогаю, чем могу, – откликнулся Питер скромно.
Дом оказался светлым, уютным, обставленным просто, но с большим вкусом. Не удержавшись, я коснулась рукой стен, и пальцы ощутили бумажную гладкость – настоящие обои, не голограмма. Пройдя по крохотному коридору, завешанному фотографиями в ярких пластиковых рамках, мы постучались в последнюю дверь, и дерево приглушило звонкий голос, недовольным колокольчиком зазвеневшим в комнате:
– Да?
Кашлянув, Роксэйн провернула дверную ручку.
В комнате царил тот ещё бардак: на стуле – гора одежды с лифчиком на самом верху, стол завален косметикой, на полу почему-то валяется подушка. Хозяйка всего этого великолепия сидела на кровати с графоном, поверх скомканного одеяла, и изумлённо воззрилась на нас, когда мы поочерёдно переступили порог.
И, к моему удивлению, Дакота Джилиш оказалась баньши.
– Что вам нужно? – оправившись от неожиданности, резко спросила девушка.
Она выглядела немногим старше меня. Волосы распущены – длинные, нереальной снежной белизны; глаза огромные, как у Рок, но не голубые, а серые, и кожа немного светлее – больше голубая, чем зелёная. В домашних штанах и замызганной майке баньши смотрелась странно… приземлённо. Особенно на контрасте с Рок, с её шёлковой юбкой ниже колен и приталенной рубашкой с рукавчиками-буфами: ни дать ни взять принцесса из старинных легенд, решившая адаптироваться под современную моду.
– Я Роксэйн Бэс, журналистка. Пишу для сайта «Новости Мулена», – бодро повторила баньши. – Мы с коллегами пишем статью об убийце, известном как Ликорис. Хотели бы задать вам пару вопросов об Абигейл Труэ.
– Мы быстро, – добавил Питер, не дожидаясь ответа. – И, конечно, не разгласим ваше имя без вашего согласия.
Дакота перевела взгляд на него – и я увидела, как умиротворённо затуманиваются её глаза, а губы сами собой растягивает лёгкая улыбка.
– Да, конечно, – произнесла девушка мгновением позже, певуче растягивая слова. – Я хочу помочь.
Значит, Питер баньши охмуряет не хуже, чем простых смертных… пожалуй, стоит потом сказать ему «спасибо», что он не стал пудрить мозги Роксэйн, когда та высказала сомнения касательно его персоны.
Подплыв к самой кровати, Рок достала из кармана юбки графон. Поджав ноги под себя, села прямо в воздухе, застыв в метре над ковром – будто забралась с ногами в невидимое кресло, – и мне почему-то вспомнились слова, сказанные ею ночью.
Причина, по которой многие полагали, что баньши не интересуются мужчинами, была проста: для продолжения рода баньши не требовались мужчины. Если уж на то пошло, они вообще не могли забеременеть. Новые баньши рождались из мертворожденных человеческих младенцев. Мёртвых мальчиков родители могли оплакивать сразу, но мёртвых девочек лекари всегда оставляли в колыбели до наступления ночи. Ибо была вероятность – одна на тысячу – что когда взойдёт луна, остывшее крохотное тельце вдруг шевельнётся и издаст пронзительный крик. Самый обычный крик ребёнка, сделавшего свой первый глоток воздуха.
К сожалению, нередко родители отказывались от маленьких баньши. В старые времена это вообще было скорее правилом, чем исключением: немногие способны были спокойно отнестись к тому, что розовая кожа их ребёнка в первый же месяц жизни приобретала зеленоватый оттенок, пальчики неестественно вытягивались, уши заострялись, а стремительно отрастающие волосы оказывались неизменно странного цвета. Однако сейчас маленькие баньши по большей части оставались под родным кровом. К счастью, многим хватало терпимости и смелости принять, что это – их ребёнок, пусть даже и совершенно непохожий на родителей – странный материальный призрак с тёплой кожей, бьющимся сердцем и пугающим даром видеть чужую смерть. Поговаривали, что баньши дарует жизнь сама Великая Богиня, являясь к их колыбели и целуя в холодный лобик; маги верили, что баньши рождаются из тех девочек, у которых был магический дар. Правда, далеко не у всех баньши проявлялась магическая печать – но, быть может, Великая Госпожа решала, что с них достаточно и одного дара…
– Насколько я знаю, – мягко произнесла Рок, – вы с Абигейл были близки.
– Мы были лучшими подругами. – Дакота отвела с лица прядь волос: движения странно заторможенные, в словах звучит тихая грусть. – Мне до сих пор не верится, что её нет.
– Скажи, Абигейл не жаловалась тебе на кошмары? Или на то, что видела странного… м… человека в чёрном костюме?
Баньши качнула головой:
– Не помню ничего такого.
А вот уже подозрительно. Неужели Питер всё-таки прав, и Кромешник не имеет к Ликорису никакого отношения?..
Впрочем, Роксэйн это ни капельки не смутило.
– Зачем Абигейл поехала тогда в Динэ? – невозмутимо спросила она.
– По делам, – ответ Дакоты показался мне странно торопливым. – И большой город захотела повидать.
– У неё были враги? Кому могла быть выгодна её смерть? Я знаю, стража никого не задержала, но…
– Не задержала, конечно, – в голосе Дакоты неожиданно зазвенела злость. – Но я-то знаю, кто её убил. И других девушек наверняка он же прикончил.
А вот это было внезапно.
– Знаешь? – я сама удивилась тому, каким хриплым сделался вдруг мой голос. – И кто же?
Казалось, Дакота не услышала вопроса.
– А я ведь всё рассказала страже. Хотя клялась Аби, что никому и никогда не скажу. Да только у него, видите ли, алиби. Даже оснований задержать для допроса не нашлось. – Девушка стиснула одеяло в голубоватых пальцах. – Аби хотела от него убежать, но… но…
Роксэйн наклонилась вперёд:
– Кто это был, Дакота? Скажи нам. Прошу.
Та подняла беспомощные глаза – и встретила взгляд Питера.
Когда Дакота заговорила вновь, её голос больше не дрожал.
– Её отчим, – произнесла она глухо. – Грег.
Судя по выражению лица Роксэйн, известие удивило её не меньше меня.
– Отчим? – медленно переспросила она.
– Аби родилась от тилвита с Эмайна. Ей было шесть, когда её мама вышла замуж. Но она умерла, когда Аби было тринадцать, и Аби осталась на попечении мистера Труэ. – Дакота шумно вздохнула. – Три года всё вроде было нормально, но потом…
Девушка нерешительно смолкла, и Питер тут же подался вперёд:
– Что случилось? – нежные нотки в его голосе ласкали слух тёплым шёлком. – Скажи, не бойся.
Дакота отвернула голову, взглянув в окно, за которым сгущалась антрацитовая тьма – несмотря на вечер, шторы были открыты.
– Однажды Аби пришла ко мне и сказала, что уходит из дома. Что вообще уезжает из города. Просила никому не говорить, что заходила. Сказала, что свяжется со мной, как только сможет, но старый графон она выбросит, чтобы её не могли найти, и какое-то время связи не будет. – Дакота прижала длиннопалые ладони к щекам. – Боги, какая же я была дура! Даже не догадалась посмотреть на её ладонь, или с ней поехать… предложила только пойти в стражу, но Аби сказала, что у этой мрази там всё схвачено, и нужно просто дождаться, пока ей не исполнится семнадцать и опека не закончится…
– Что случилось? Говори.
В голосе Питера прорезалась сталь; и когда Дакота обречённо закрыла глаза, её лицо было почти такого же оттенка, как волосы Роксэйн. Бледно-голубым.
Словно из него в секунду ушла вся кровь.
– Он пытался изнасиловать её, – голос девушки казался неживым. – Отчим. Аби ведь такая красивая… и… и Аби убежала, а ч-через месяц её нашли в Динэ, – Дакота всё-таки всхлипнула, – с отрезанными губами, и языком, и г-глаза, изнасилованную, и м… мёртвую.
***
Из дома мы выходили в подавленном настроении. Заплаканная баньши осталась сидеть на кровати, но её мать проводила нас с искренним сожалением, пригласив заходить ещё. До мобиля добрались молча; на улице уже совсем стемнело, и ночная прохлада пришлась как нельзя кстати после изнуряющей жары предыдущих дней.
– Что нового? – нетерпеливо сказал Эш, дожидавшийся нас за рулём.
– Абигейл Труэ, красавица-полукровка… к слову, тоже училась на магичку в местном колледже… сбежала из дома после того, как ей пытался изнасиловать отчим. Он программист, по совместительству друг начальника местной стражи, – мрачно отрапортовала я, захлопнув дверцу. – Она убежала в Динэ, а через месяц там нашли её тело.
– Маги в страже установили день, в который произошло убийство. И отчим Абигейл как раз был в отъезде, – азартно добавила Рок. – Мистер Труэ якобы поехал на рыбалку с другом, тот самый начальник стражи это подтвердил. Дакота рассказала о попытке изнасилования, но ей никто не поверил: все характеризовали мистера Труэ как отличного семьянина, а покойная жена в нём души не чаяли.
Эш задумчиво повернул руль, выезжая на дорогу.
– Если начальник стражи соврал, наш старик наверняка сможет его разговорить, – брат кинул быстрый взгляд в зеркало, посмотрев на Питера. – И проверить, правдива ли их рыбалка.
– Увы, – мрачно откликнулся тот. – Пару месяцев спустя наш стражник-рыболов скончался от сердечного приступа. Человек немолодой, смерть выглядит совершенно естественной.
– Всё интереснее и интереснее, – протянул Эш. – А что насчёт анализа ДНК? Девушек насиловали, и если сравнить ДНК преступника с ДНК…
– На телах не нашли никакого биологического материала, по которому можно было бы провести анализ. Ни крови под ногтями, ни спермы, ни волос, ни перхоти. На изнасилование указывал лишь характер повреждений… нижней части тела. – Роксэйн отстранённо смотрела в окно. – Полагаю, девушек мгновенно обездвиживали, связывали, затем насиловали и убивали. Следом проверяли, не осталось ли на них чего-нибудь лишнего… похоже, после убийства тела обмывали, только голову не трогали – потому стража и могла обнаружить пыльцу в волосах… потом заворачивали трупы в чёрные полиэтиленовые мешки и выбрасывали на помойку. И ни одного свидетеля, видевшего каких-нибудь подозрительных мужчин, которые вытаскивали из багажника своей машины какие-нибудь подозрительные свёртки. – Помолчав, баньши вновь достала из кармана юбки графон. – Теперь бы узнать, где был отчим Абигейл во время остальных убийств. Но он продал дом и уехал из Карнела год назад.
– И куда?
– Этого Дакота не знает.
– Но тебе ведь смогут снова подкинуть адресок?
– А чем я, по-твоему, сейчас занимаюсь? – баньши сосредоточенно набирала что-то в графоне – видимо, сообщение на электронную почту. – Питер, если доберёмся до нашего заботливого папаши, ты ведь сможешь его разговорить?
Тот нехорошо усмехнулся:
– Мне теперь прямо-таки не терпится побеседовать с ним по душам.
– Чудно.
Я уставилась в окно, разглядывая обгонявшие нас мобили.
– Он мог заключить контракт с фомором, чтобы тот помог ему отыскать сбежавшую падчерицу. Сначала убил Абигейл… а потом вошёл во вкус и решил повторить знакомый сценарий. И теперь тварь ищет для него новых жертв, – произнесла я: вслух было легче подводить итог всем тем мыслям, что роились в голове. – Но Абигейл ведь не видела Кромешника.
– Так она не жаловалась на безликих чёрных тварей? – Эш сосредоточенно рулил, с узких улочек выводя мобиль на широкую дорогу.
– Нет. Но ей просто некому было жаловаться, – вместо меня снова ответила Рок. – Как я поняла, Кромешник является к жертвам лишь накануне гибели. Абигейл убили спустя неделю после побега, но когда она сбегала, то оставила графон дома. Даже если она видела Кромешника незадолго до смерти, она не могла позвонить Дакоте и сообщить об этом.
– А при чём тут одержимые?
Баньши прислонила ладонь к оконному стеклу: мы выезжали из города, и домов на этом участке дороги уже почти не было, равно как и фонарей.
– Похоже, эта тварь бестелесна. Думаю, контрактор велел ей подстроить несчастный случай, но когда ей не удалось выполнить «заказ», она решила достичь цели, вселившись в других людей. Просто до Лайзы подобных осечек не случалось. – Рок задумчиво прикусила губу. – Подозреваю, что контрактор сам не подозревал, с чем связался. Вряд ли в его планы входило всё то, что мы оставили позади.
– Но зачем этому мистеру Труэ убивать полукровок по всей стране? Ладно, насиловать, убивать и получать от этого удовольствие – я ещё могу понять. Нет, на самом деле не могу, – добавил Эш, – но предположим. Но девушки, погибшие в несчастных случаях – они-то тут при чём?
– Возможно, при том, что они юны и прекрасны. «Всё красивое должно умереть», всё такое. Может, мистер Труэ решил избавить от искушения таких же слабых мужчин, как он сам. Не думаю, что он женился на матери Абигейл исключительно из расчёта когда-нибудь изнасиловать её дочь, но Абигейл подросла и своими прелестями толкнула его на кривую дорожку. А имитация несчастного случая призвана была помешать страже связать эти смерти с делом Ликориса… впрочем, ручаться ни в чём не могу. Но факт в том, что у нас есть подозреваемый, и если найдём его и уговорим разорвать контракт – вы с Лайзой сможете вернуться домой.
