Текст книги "Когда завтра настанет вновь (СИ)"

Автор книги: Евгения Сафонова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 24 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

– Она. Алвена Лэйла Блейк. – Баньши замерла напротив надгробия: белой мраморной плиты, высившейся над коричневым прямоугольником недавно разрытой земли. – Жила в Динэ, мать – здешняя уроженка, отец тилвит. Семнадцать лет. Перед смертью её мучили кошмары про Кромешника.

– Всего семнадцать?..

– Самой старшей жертве Ликориса было двадцать, – отступив в сторону, мрачно заметила Роксэйн. – Начнём?

Тяжело вздохнув, Питер всучил Эшу лом, и мы с братом расступились, пропуская его к могиле.

Натянув на руки тряпичные перчатки, приобретённые в той же хозяйственной лавочке, парень вонзил лопату в мягкую, податливую, ещё не осевшую землю.

– И на что я подписался, – проворчал Питер, неловко перенося комья земли с одного места на другое. Копать ему явно было непривычно. – Хорошенькое начало расследования.

– Единственный способ узнать правду, – доставая из сумочки сигарету, пожала плечами Роксэйн.

– С чего ты думаешь, что за Лайзой охотится именно Ликорис? Мало ли… пуф… – после очередной лопаты Питер перевёл дыхание, – мало ли психов по всему Харлеру. Может, кто-то на её мать зуб отрастил. Может, эта тварь вообще по своей воле действует, без всяких контрактов.

– Порождениям Дикой Охоты никак не выбраться в наш мир без контракта с жителем Харлера. Стыдно не знать. И у этого чудища явно контракт на Лайзу, – закурив, баньши выпустила в тёмное небо струйку вишнёвого дыма. – Ликорис убивал полукровок. По меньшей мере две его жертвы видели Кромешника во сне или наяву. Лайза – полукровка, а теперь её хочет убить тварь, очень похожая на Кромешника. Я не верю в совпадения.

– Ладно, предположим, ты права. Даже если ты увидишь лицо убийцы, с чего ты взяла, что это нам поможет? Как мы будем его искать?

– Вот откроем гроб и посмотрим.

Питер воткнул лопату в землю для короткой передышки. Отёр пот со лба.

– Сколько она уже мертва? – спросил он, помолчав.

– Где-то с месяц, если верить журналистам.

– Зрелище должно быть потрясающее. Да и запах не хуже.

– Копай давай.

Парень, покачав головой, вновь взялся за черенок, – и Эш уселся прямо на траву, положив лом на колени.

– Похоже, мы здесь надолго, – изрёк он, наблюдая за Питером с мстительным удовольствием.

Вздохнув, я последовала примеру брата. В конце концов, копать Питер и правда не мастак, а при текущих обстоятельствах уставшие ноги нам совсем ни к чему.

Лучше всегда быть готовой срываться с места и бежать.

Когда куча земли подле могилы уже возвысилась над нашими головами, лопата наконец глухо стукнула обо что-то твёрдое.

Мы с Эшем вскочили. Роксэйн, что-то смотревшая в своём графоне, заинтересованно вскинула голову.

– Думал, это никогда не закончится. – Питер устало сгрёб оставшуюся землю в сторону, оголяя деревянную крышку: он предусмотрительно копал яму чуть большего размера, чем вырытая могила, так что теперь спокойно мог встать сбоку от гроба. – Давайте лом.

Эш молча протянул ему требуемое.

Отложив лопату на край ямы, Питер вставил лом куда-то под крышку. Поднатужился, напряг мышцы на перепачканных землёй руках, – и послышавшийся треск возвестил нас о том, что гроб открылся.

– Отлично. – Рок подошла к самой могиле, светя внутрь графоном, как фонариком. – Покажи тело.

Питер угрюмо оглянулся на нас с Эшем. Стиснул зубы так, что на скулах заиграли желваки.

Поддел ломом крышку, откинув её до конца.

Я даже не успела почуять запах, а меня уже затошнило. Питер, закашлявшись, выронил лом, чтобы зажать ладонью нос и рот.

– Боги, что… – я рывком отвернулась и отошла на пару шагов: боялась, что от запаха меня точно вывернет. – Что с ней сделали?..

– Ликорис отрезает своим жертвам губы и язык. Ещё стёсывает ладони и выкалывает глаза. – Роксэйн казалась спокойной. – До последнего, впрочем, додумался не только он.

Ясно. Меры против баньши – те часто служат в страже, весьма облегчая работу своим коллегам. Но если нет возможности заглянуть жертве в глаза или увидеть линии её руки, способности тех, кто служит Владычицу Предопределённости, оказываются бесполезны.

Впрочем, абсолютной провидице это не помеха.

Какое-то время на кладбище царила тишина. Не решаясь обернуться, я упорно смотрела на тёмные буки за лугом: пока тошнотворно сладкий, издевательски терпкий запашок вкрадчиво просачивался в ноздри.

Потом Роксэйн охнула так, будто её ударили под дых, – и я всё же обернулась, стараясь не смотреть в могилу.

– Что?

– Нет, ничего. Просто… мы не просто видим последние мгновения жертвы, мы переживаем их вместе с ними. – Отступив назад, Роксэйн тыльной стороной ладони утёрла щеки. – Прости, Питер. Можешь закрывать.

Тот стоял в могиле, отвернувшись и прикрыв глаза; услышав баньши, он мгновенно взметнул ресницы кверху и, резко захлопнув крышку, выскочил из ямы.

– Ты увидела его? – нетерпеливо спросил Эш. – Убийцу?

– Нет.

– Но…

– Я говорила: мы видим не картинку со стороны. Мы видим и чувствуем то же, что видела и чувствовала жертва. А она… она уже ничего не видела. – Роксэйн опустила голову. – Ей выкололи глаза, когда она была ещё жива.

Сдержать рвотный позыв стоило мне героических усилий.

Похоже, не мне одной.

– Зря мы поели до того, как сюда идти. Сэндвичи-то ни в чём не виноваты, – пробормотал Питер, забрасывая могилу землёй. – Может, ты услышала что-то? Почувствовала?

– Боль. Дикую боль. Удушье. И чужие руки на шее. – Роксэйн резким движением убрала графон в карман юбки. – Больше ничего.

Закопалась яма куда быстрее, чем раскапывалась. Пока Питер работал лопатой, мы молчали: то ли недавнее зрелище действовало подавляюще, то ли разочарование. Забавно… я вроде бы даже не особо верила, что визит на кладбище нам поможет, – но когда выяснилось, что мы действительно ни на шаг не приблизились к истине, неизвестность стала угнетать ещё больше.

Когда Питер разровнял землю на могиле, мы постояли какое-то время, глядя на надгробие Алвены Блейк, не дожившей до своего восемнадцатого дня рождения. Потом тихо, словно соучастники преступления, развернулись и направились к выходу с кладбища, наконец дыша воздухом, в котором не было привкуса гнили.

Когда мы уже подходили к калитке, Роксэйн тронула за плечо Питера, шедшего впереди:

– Спасибо.

Тот стащил с рук изгвазданные перчатки, бросив их прямо рядом с какой-то могилой – насквозь мокрая футболка липла к телу, руки и лицо изгваздались в земле.

– За что?

– Что не ворчишь. Я заставила тебя потревожить покой мертвеца, а в итоге всё было зря.

– Ты ведь не знала, что это будет зря. Не сахарный, не растаю. – Питер нашёл в себе силы улыбнуться. – Хотя душ принять бы не отказался.

– Здесь неподалёку есть озеро. Я как раз планировал у него заночевать, – неохотно произнёс Эш. – Сможешь искупаться.

– То, что нужно. – Питер ногой пнул заскрипевшую кованую калитку, и после кладбищенской темноты свет уличных фонарей казался нестерпимо ярким. – Спасибо, малыш.

– Нарываешься, старик. Я ведь могу и переду…

– Эй! Вы, ребятки с лопатой!

Когда вы выходите с кладбища, только что раскопав чью-то могилу, и вдруг слышите чей-то возмущённый крик, ничего хорошего ждать явно не приходится.

Вот и парочка стражников, решительно направлявшаяся к нам, явно входила в категорию «ничего хорошего».

– Спокойно, – негромко бросил Питер. Лучезарно улыбнулся служителям закона. – Чем можем помочь?

Те приблизились, испепеляя нас подозрительными взглядами: один – немногим старше Питера, другой – лет пятидесяти, седой и поджарый, точно гончий пёс.

– Прогулки на кладбище? – вкрадчиво поинтересовался тот, что старше. – Под луной?

Фонари безразлично светили оранжевыми глазами, бросая блики на серебряные значки стражи, приколотые к их курткам. Стражники ходили даже не в чёрном, а в тёмно-сером, с отливом в зеленоватый: этот цвет лучше всего терялся в темноте.

– Да. Там такая травка для газона – залюбуешься! Всегда мечтал накопать немного для своего огородика. – Питер непринуждённо опустил лопату, опершись на неё, словно на трость. Железо чиркнуло по асфальту с неприятным металлическим звуком. – Слушайте, ребят. Нам неприятности не нужны. Мы поедем себе тихонько дальше, а вы сделаете вид, что нас здесь не видели, ладно?

Оба стражника молча смотрели на него. Глаза их вдруг показались мне странными: какими-то… осоловевшими.

Будто они в один момент опьянели.

– Да, конечно, – миг спустя кивнул старший. Покровительственно хлопнул Питера по плечу. – Езжай, сынок. Только не разгуливай в таком виде по городу, ладно? А то мы-то закроем глаза, но другие…

– Конечно-конечно.

И, скользнув по нам равнодушными взглядами, стражники отвернулись, чтобы направиться прочь.

– Я же говорил, что пригожусь, – пожал плечами Питер, заметив наши взгляды, в которых изумление мешалось с восхищением. – Пара секунд, и любой человек возлюбит меня больше, чем самого себя.

Без лишних слов продолжив путь к мобилю, я невольно оглянулась, посмотрев уходящим стражникам в спину. Странная штука эта эмпатия – эмоции эмоциями, но мозги у людей, казалось бы, всё равно должны были работать. Неужели сильные чувства могут настолько затмевать разум?

Или…

Когда стражники замерли под одним из фонарей, точно почувствовав мой пристальный взгляд, и синхронно обернулись – вмиг оледеневшие ноги замерли на месте сами собой.

– Питер, – тоненько окликнула я, – кажется, твои чары возымели побочный эффект.

Фонарь мигнул.

Стражники растворились в воздухе, чтобы возникнуть в трёх шагах от меня.

Сверля моё лицо чёрными, как бездна, глазами без белков.

– IV —

– КОГДА-ТО ~

– Хорошо сходили, – жизнерадостно говорит девушка, зайдя в комнату и закрыв за собой дверь. Зажёгшийся свет ярко озаряет бетонные стены, которые моментально раскрашивает голография обоев. – Сама давно в океанариуме не была.

– Воистину удивительное место, – соглашается Коул, появившийся на кровати. – Словно морские воды расступились, позволив пройти под ними.

– Люблю воду. – Девушка подходит к тёмному окну. – Мне кажется, если бы мне была подвластна та истинная магия, о которой ты говорил… Она же связана со стихиями, так? Думаю, охотнее всего мне бы подчинялась вода.

Взгляд, которым фейри смотрит на хозяйку комнаты, становится странно задумчивым.

– Я обещал показать вам, что такая истинная магия, – произносит он. – Думаю, время пришло.

Девушка хмуро оглядывается через плечо:

– Ты же говорил, для этого нужно идти в лес.

– И от своих слов не отказываюсь.

– Извини, конечно, но в полночь я никуда идти не собираюсь.

– Идти нет нужды, – с губ Коула, когда он встаёт, срывается странный смешок. – Доверьтесь мне, Вэрани.

В следующий миг он уже у девушки за спиной. Когда его руки обнимают её за плечи, сизые глаза ширятся от возмущения – но в следующую секунду оба уже исчезают; и пока в пустой комнате медленно гаснет свет, где-то далеко, на берегу озера, отделённого от города буковым лесом, появляются две маленькие фигурки.

Коул отступает от своей спутницы на пару шагов, пока та изумлённо оглядывается вокруг.

– Я же говорил, – произносит он лукаво. – Идти нет нужды.

– Где мы?

– Неподалёку от холма, из которого я пришёл. Никогда прежде здесь не были?

– Нет…

Фейри указывает бледным пальцем на стволы деревьев.

– Это тот же лес, где мы встретились. Город на другом его конце.

– А, так это озеро Горм? Которое рядом с Динэ, ну конечно! – девушка смотрит на Коула, и взгляд её становится озадаченным. – Как ты это сделал? Я думала, перемещаться так быстро… и вообще без неприятных ощущений… мне говорили, это невозможно.

Коул пожимает плечами:

– Вряд ли я смогу объяснить. Мы не учимся этому так, как вы, нам просто это подвластно.

Она вздыхает, и во вздохе этом слышится лёгкое разочарование.

– Значит, это место подходит для истинной магии? – помолчав, спрашивает девушка.

– Недаром же здесь находится холм, через который можно пройти в Дивную Страну, как вы её называете. Хотите увидеть то, о чём просили?

Она щурится. Слегка недоверчиво, словно лишь сейчас понимая, что всё это немного подозрительно.

– Вы всё ещё не верите мне? После стольких ночей, что мы провели рядом? – Коул насмешливо улыбается. – Вы ведь уже поняли, что дверь, которую вы запираете за мной каждую ночь, не помеха мне.

– Там мама за соседней стеной. Стоит крикнуть… а, ладно. Действительно глупо, – девушка решительно встряхивает головой. – Просто, понимаешь… когда парень ночью, на безлюдном озере хочет показать девушке «истинную магию»… звучит крайне двусмысленно.

– Я понимаю. Люди не склонны доверять кому бы то ни было. Но то, что я хочу подарить вам, можно осуществить лишь здесь, и ночь подходит для этого лучше, чем день.

– Подарить? Мне? – в голосе девушки звучит то же недоверие, что темнеет в её глазах. – Что же?

– Благодарность. За те удивительные дни, что вы подарили мне. – Коул легко ступает по светлому песку, серому в ночи. – Я здесь уже семь дней, но редко благодарил вас. Теперь я хочу отдать долг.

Помедлив, она следует за ним к ближайшему буку. Фейри ждёт, пока его спутница окажется рядом, и касается ладонью ближайшей ветки, тонкой и гладкой: юного отростка мшистой, узловатой ветви, которую старый бук выпустил в сторону на высоте человеческого плеча.

– Смотрите внимательно, Вэрани.

И под его пальцами ветка вдруг вытягивается и ширится, покрываясь новыми листьями, растя на глазах. Когда она становится уже толще руки, кора в одном месте трескается, обнажая светлую древесину, в которой темнеет ряд маленьких круглых отверстий.

Фейри достаёт из трещины готовую деревянную флейту: она легко отделяется от древесного массива, оставляя на своём месте пустоту. Вновь касается ладонями ветви, и кора мгновенно срастается.

– Я зарастил его рану. – Фейри ласково проводит ладонью по древесному стволу. – Он потратил много сил, но больше мы его не потревожим.

Под восхищённым взглядом девушки Коул подносит флейту к губам. Извлекает из неё несколько звуков, звонких и терпких, далеко разносящихся в ночной тишине.

– Можно посмотреть? – с трепетом произносит девушка, когда фейри отнимает флейту от губ.

Коул без возражений протягивает инструмент своей спутнице. Та проводит пальцами по идеально гладкой, без единой щербинки, без единого стыка поверхности, хотя в её руках – не простая дудочка, а настоящая поперечная флейта, с шестью отверстиями и деревянным мундштуком.

– Это потрясающе. Эта магия… люди и правда никогда такого не смогут. – Качнув головой, девушка возвращает флейту фейри. – Но ты говорил, что вы поёте, когда колдуете.

– Нам нет нужды петь вслух. Поют наши души. И слышит песню лишь то, к чему она обращена. – Коул возвращается обратно к воде. – Итак, музыка есть. А теперь…

Он опускается на корточки подле тихих волн озера, лижущих его босые ступни. Кладёт на воду прямую ладонь, едва касаясь поверхности кончиками пальцев. Некоторое время сидит, сощурившись.

Затем поднимается на ноги и отступает назад, к девушке, внимательно наблюдающей за его действиями.

– Вэрани, – сжимая в одной руке флейту, другую фейри протягивает своей спутнице, – позволите вашу руку?

– Зачем?

– Вы видели ещё далеко не всё из того, что я хотел вам показать.

Колеблясь, девушка всё же вкладывает пальцы в его ладонь.

– Закройте глаза и следуйте за мной.

– А это зачем?

Фейри лишь улыбается, крепко сжимая её ладонь в своей – и, вздохнув, девушка покорно смежает веки.

Коул делает шаг. Какое-то время просто идёт вперёд в молчании, ведя её за собой.

– Можете открывать, – наконец говорит он. – Только не отпускайте моей руки.

Когда её ресницы поднимаются вверх, девушка недоумённо смотрит перед собой: на бледное лицо Коула и берег озера, почти неразличимый во тьме. Оглядывается на буковый лес, оставшийся далеко позади, отделённый от неё широкой полосой тёмной воды.

Догадывается взглянуть себе под ноги.

Они стоят на воде, касаясь сухими босыми ступнями гладкого зеркала, в котором сияют отражённые звёзды.

Когда девушка поднимает голову, её глаза сияют восторгом, что ярче звёзд.

– Ты… как?..

Фейри протягивает руку с флейтой в сторону, разжимает пальцы – и та остаётся висеть в воздухе, словно её удерживает невидимая рука.

– Воду можно просить не только о том, чтобы она нагрелась.

Спустя мгновение флейта начинает играть. Взявшийся из ниоткуда ветер перебирает волосы обоих, не тревожа озёрной глади; и, не отпуская девичьи пальцы, Коул склоняется в лёгком поклоне.

– Вэрани, не подарите ли мне один танец?

Она опускает глаза.

– Я не умею танцевать. Не те танцы, что танцуете вы.

– Это неважно. Не со мной. Не для меня.

Она поднимает глаза, посмотрев на него из-под длинной чёлки. Во взгляде фейри – тягучий, завораживающий мёд, пьяный вереск и закатная сирень; и плечи девушки расправляются сами собой ещё прежде, чем она кивает.

Флейта плетёт мелодию из душистого тёплого ветра и звёздного света, когда фейри и его смертная спутница делают первый шаг. Они идут, едва смыкая кончики пальцев, очерчивая широкий круг на воде; под их босыми ногами расходится рябь, ломая отражения звёзд, и когда круг замыкается, они делают шаг навстречу друг другу, чтобы под пение флейты закружиться в странном подобии вальса. Повороты быстрые, но ни он, ни она не сбиваются со стремительного ритма, не путают шагов. Её движения столь же изысканны, выверены и изящны, сколь и его, в глазах – бархат той же завороженности. Они танцуют сквозь звёздный сумрак, оба одинаково нездешние, и неважно, что она в джинсах вместо летящего платья – глядя на них сейчас, никто бы не смог сказать, что на воде не двое фейри.

Когда флейта затихает, они не спешат разомкнуть объятие танца. Просто замирают на неподвижной воде, и девушка запрокидывает голову назад, глядя в фиолетовое небо, расцвеченное звёздной пылью.

– И что, каждый может так танцевать под флейту фейри? – спрашивает она негромко.

– Нет. Не каждый. – Коул не сводит взгляда с её лица, залитого жемчужным блеском звёздного света. – Но и не каждый сможет петь, как вы.

Девушка по-прежнему смотрит вверх.

– Эта песня… я ведь пела её, когда встретила тебя. Откуда ты её знаешь? Или запомнил тогда?

– Это песня фейри. Её сочинил один дин ши. Уместнее было бы спросить, откуда её знаете вы.

– Я…

Она замолкает. Выдыхает глубоко и прерывисто.

Улыбнувшись чему-то, наконец снова поднимает голову, глядя на фейри.

– Спасибо, – говорит она вместо ответа. – Достойная оплата моих услуг экскурсовода.

Он тоже улыбается.

– Самое удивительное в этом мире я увидел ещё прежде, чем вы решились стать моим проводником.

– Да? И что же?

– Вас.

Хмурые морщинки исчезают с её лица, и она смеётся: громко и заливисто, как маленькая девочка.

– Удивительно во мне разве что легкомыслие. Благодари его, что я пустила незнакомого фейри ночевать в своей комнате, а теперь уже неделю выгуливаю его по всему городу. И позволяю посреди ночи утаскивать себя невесть куда, чтобы посмотреть «истинную магию». – Отсмеявшись, она снова улыбается. – А самое удивительное, что я совсем об этом не жалею.

Коул легонько касается её волос, убирая непослушные пряди с лица.

– Это нисколько не удивительно. Вы бы никогда этого не сделали, если б я вас не очаровывал.

Она удивлённо смотрит на него.

Продолжая улыбаться.

– Ты… очаровывал меня?

– И очаровываю сейчас. Почти невольно, на самом деле: людей всегда влечёт к нам, как бабочек на огонь. Но вы очаровали меня первой. – Фейри кладёт узкую ладонь на её щёку, и мёд в его глазах темнеет. – В тот же миг, как я услышал ваш голос и увидел ваше лицо.

Кончиком большого пальца он касается её скулы, проводит им короткую и ласковую линию; её лицо идеально ложится в его ладонь. Она улыбается, даже когда его лицо оказывается недозволенно близко, и только голос срывается в порывистый, с хрипотцой шёпот:

– Странно, и почему я совсем не злюсь…

Когда его губы касаются её губ, она перестаёт улыбаться.

Но, судя по тому, как её тонкие руки обвивают шею фейри, отсутствие улыбки вовсе не означает, что ей не нравится.

– НЫНЕШНЕЕ ВРЕМЯ ~

Печать вспыхнула на моей коже одновременно с тем, как одержимые стражники потянулись за револьверами.

– Кварт эир, ан кварт эган дэн, – выбросив правую руку вперёд, лихорадочно выпалила я, – косэн дум!

Крохотный комок прозрачного марева, зародившегося на кончиках пальцев, в секунду расширился до круглого щита, закрыв меня целиком.

Звуки выстрелов громом ударили по ушам.

Промахнуться с такого расстояния было невозможно, но пули, врезавшись в защитный барьер, осыпались наземь, обиженно звякая по асфальту. После въевшейся в ноздри могильной гнили запах дыма был даже приятен.

Кажется, оба разрядили в меня всю обойму. Во всяком случае, кинулись перезаряжать – и судя по быстрым умелым движениям, никаких навыков одержимые не теряли. Когда пустые гильзы упали наземь металлическим градом, я на миг позволила себе оглянуться: ребята застыли позади меня, явно не зная, что делать.

– В мобиль, быстро! – вновь повернувшись к стражникам лицом, я стала отступать спиной назад. – Меня защищать не надо!

Концентрация, концентрация. Не думать о ногах. Не думать о том, что в любой момент твоё тело могут прошить сразу пять-шесть пуль. Думать только о барьере, ощущать, как твоя сила перетекает в прозрачную стену, контролировать её количество; отдавать не меньше, чем нужно, можно даже чуть больше, ведь нет нужды делать это долго…

Стражники шли за мной, и чернота их взглядов пиявками впивалась в моё лицо.

Снова грохот выстрелов. Щит возмущённо дрожал, но держался, отползая назад вместе со мной: со стороны казалось, наверное, что меня закрывает огромный кусок стекла. И я подошла к мобилю как раз в момент, когда стражники вновь кинулись перезаряжать револьверы.

А вот мозгов у твари, видимо, было не очень много. Иначе бы она не допустила, чтобы у одержимых уже во второй раз одновременно кончились патроны.

Мысленно помолившись богам на удачу, я сжала ладонь в кулак, оставив распрямлённым лишь указательный палец. Когда щит мигнул и исчез, направила палец на недругов, словно дуло револьвера.

– Дархадас, баглуэшерту орхим!

С кончика моего пальца – один за другим, как пули – сорвались крохотные сгустки темноты. В ту же секунду, как до моих ушей донёсся характерный щелчок, с каким возвращается на место заряженный барабан.

Магам не нужно оружие, чтобы стрелять. И промахнуться с такого расстояния, как я уже заметила, было невозможно.

Мои проклятия попали врагам в грудь. Полыхнуло холодное чёрное пламя, и каждого отбросило метра на три: они упали спиной на асфальт, да ещё проехались немного по пустой дороге. Обычного противника это бы вырубило надолго, но на примере Гвен и её семьи я уже убедилась, что магия для твари – лишь незначительная помеха.

Я запрыгнула в мобиль через заднюю дверцу, которую ребята заботливо оставили открытой, Эш тут же надавил на педаль, и мобиль, взвизгнув, сорвался с места.

Когда я обернулась, посмотрев на заднее стекло, стражники уже были на ногах. Они стояли под фонарём, быстро обращаясь в маленькие фигурки на пустой улице, пока в доме напротив кладбища всё так же мирно сияли окна.

А ведь наверняка кто-нибудь высунется узнать, что за выстрелы…

Эш завернул за угол, и только тогда я ощутила, как бешено колотится моё сердце и как холодны мои дрожащие руки.

– Ну вот, – вздохнула я, повернувшись к Питеру и Роксэйн: они сидели рядышком, отделённые от меня грязной лопатой. – С боевым крещением меня.

К моему лестному удивлению, те молча, не сговариваясь, зааплодировали.

***

Эш немного снизил скорость лишь после того, как свернул с шоссе на маленькую дорожку в лес, приведшую нас к обещанному озеру.

Про озеро Горм я слышала, но ни разу там не была. По слухам, где-то возле него располагался холм с прорехой, которая вела на Эмайн Аблах. Поскольку подавляющее большинство обитателей Харлера не горели желанием случайно пройти сквозь неё и выпасть из жизни на пару десятков лет, озеро не пользовалось особой популярностью. Мама, как и всякий маг, знала, что «случайно» сквозь прореху никак не пройти, но предпочитала водить нас с Эшем в аквапарк или вывозить на какой-нибудь морской курорт.

Странно, и почему мы никогда не ездили в приморский Фарге, если у нас там дом?..

Мы поставили мобиль под буками, у узкой полосы песочного пляжа, и вылезли на улицу. Воздух пах свежестью, теплом и влагой. Озеро было огромным: я еле могла разглядеть на той стороне смутное скопище огней – там, на другом берегу, за буковым лесом остался Динэ.

– Так, – я зажгла на ладони волшебный фонарик, послушно взмывший за моё плечо. – Питер, тебе, видимо, понадобится полотенце?

– Не помешает.

– Если что, футболку тоже можешь постирать, я её высушу. – Открыв багажник, я полезла в свой чемодан. – Эш, палаткой займёшься?

К тому времени, когда я раскопала полотенце, брат уже вытащил палатку из сумки, подкинул в воздух – и та раскрылась сама собой, опустившись наземь готовым пристанищем. Вручив Питеру кусок махровой ткани, в благодарность я получила лукавую улыбку:

– Только придётся вам с Рок отвернуться, пока я там плескаюсь.

– Без проблем.

Парень направился к воде, снова что-то насвистывая, а я вернулась в мобиль.

– Не ходи к озеру, – предупредила я Роксэйн, усевшись рядом с ней: баньши устроилась на заднем сидении, уткнувшись в графон, как всегда, – если только не желаешь полюбоваться на Питера без плавок.

– Спала и видела его голый зад, – усмехнулась та, демонстративно выворачивая голову, выглядывая в окно. – Надеюсь, он у него такой же привлекательный, как фасад.

Кажется, я покраснела. И, кажется, Рок это рассмешило.

– Я думала, баньши не особо интересуются мужчинами, – сказала я, пытаясь скрыть смущение. – Никогда не слышала о замужних баньши.

– Это не значит, что мы не умеем любить. Просто тяжело любить кого-то, когда каждый раз при взгляде на него ты видишь его смерть. Кого-то, кто умрёт гораздо раньше тебя, и ты с самого начала точно будешь знать срок годности вашей любви. И если что, я шутила. – Роксэйн помолчала. – Хотя Питер ничего. Симпатичный. И не нытик.

– Значит, знакомый стражник подтвердил, что он не убийца и не брачный аферист?

– Так моя блестящая маскировка с походом в туалетную комнату не удалась? Печально, – слова баньши вовсе не соответствовали её весёлому тону. – Да нет, какой из него убийца. Ты не хуже меня видела его реакцию на труп. Штрафы за превышение скорости или неправильную парковку – всё, что на него было. Пару раз переезжал в другие города, но ни в чём подозрительном замешан не был. Видимо, просто искал лучшую долю… но проверить не мешало.

Я мельком взглянула на экран её графона. Увидев там фотографию девушки, странно похожей на Эша, заинтересованно сощурилась.

– Кто это?

Баньши услужливо повернула графон ко мне:

– Первая жертва Ликориса. Абигейл Труэ, её отец был тилвитом.

Последнее можно было не добавлять. Только кровь фейри может раскрасить человеческие кудри столь ярким золотом – даже на фото казалось, что волосы девушки тихо сияют; только она может привнести в человеческие глаза эту пронзительную сапфировую глубину, и так огранить черты лица, что оно казалось кукольным.

Абигейл была очень красива. Но, к сожалению, была.

– Она жила в Карнеле со своим отчимом. Небольшой городок, довольно далеко отсюда. А за неделю до своей смерти Абигейл поехала в Динэ, где её и убили. Отчим говорил, она решила устроить себе экскурсию… Я проверила, Карнел нам по дороге. Можно было бы заехать и опросить знакомых Абигейл, вдруг бы что и выплыло. Первая жертва маньяка часто имеет особое значение – Ликорис мог знать её лично, Абигейл могла чем-то ему досадить… а потом уже он продолжил убивать тех, кто похож на неё. Других полукровок. – Роксэйн заправила за ухо прядь, выбившуюся из высокой причёски: бледно-васильковые волосы баньши были заколоты длинной серебристой шпилькой. – Но я не уверена, что нам это нужно.

– Почему? – нахмурилась я, немного сбитая с толку последними словами.

– Как твой фейри может быть связан с Ликорисом? Вдруг Питер прав, и Ликорис не имеет к тебе никакого отношения? – Роксэйн серьёзно взглянула на меня. – Знаешь, я только после этой стычки со стражниками поняла, что всё это не игрушки. Нас правда могут убить. Если твоя мать знала, что происходит, и этот фейри… наверное, они не зря советовали просто бежать. – Баньши положила графон себе на колени. – Может, ваш дом в Фарге чем-то защищён от фоморов и других порождений Дикой Охоты?

– И что, мы теперь всю жизнь должны будем просидеть в одном доме?

– Когда у тебя есть безопасная база, вести расследование куда проще.

Я задумалась.

Может, она и права. Тем более что я и сама так думала.

Тем более что следовать чужому плану всегда легче.

– Интересно, почему этот фейри сейчас не появился? – произнесла баньши задумчиво. – Обычно ведь он тебя спасал.

Я лишь неопределённо дёрнула плечом вместо ответа.

Я старалась об этом не думать. Но, если всё-таки подумать, его отсутствие лишило меня последней надежды на то, что мои проблемы может решить кто-то, кроме меня. Одно дело – бежать от непонятной твари, зная, что таинственный фейри всегда придёт на помощь, когда тебя догонят. Совсем другое – сражаться с непонятной тварью, когда за спиной – друзья и брат, а между ней и тобой – никого.

Что ж, значит, с этой минуты стоит полагаться только на себя.

Вздохнув, я перелезла на переднее сидение и достала из бардачка бумажный пакет, в котором остались игральные кости.

– В этот раз без него справились – справимся и в другой. – Я выглянула в открытое окно: Питер уже натянул джинсы и теперь сидел на корточках у воды, засучив штанины, явно пытаясь застирать футболку. – Пойду разживаться оружием.

И вылезла наружу, вновь активировав волшебный огонёк за плечом.

Судя по отблеску фонарика, Эш сидел в палатке. Я заглянула в сетчатое окошко на матерчатой двери, застёгнутой на молнию; помахав рукой брату, который лежал на спальнике, глядя в потолок, подошла к Питеру.

– Водичка тёплая, – доложил тот, старательно замывая футболку. – Искупаться не желаешь?

– Нет, спасибо, как-то не до того. Но рада, что ты хорошо поплавал.

– Лучше скажи, помылся. – Деловито осмотрев плод своих трудов, Питер хорошенько выжал футболку и повернулся ко мне. – Кажется, ты обещала её высушить?

Невольно оценив, что часть «фасада» под футболкой оказалась не менее привлекательной, чем над ней – Питер вполне мог бы сниматься в киношках, демонстративно сверкая рельефным торсом на радость тем девушкам в зале, что любят пускать розовые слюни на полуголых красавчиков, – я села на песок. Отложив пакет, взяла футболку в руки.

– Ан кварт эген эир, аг тинэ ледо хойл – тэйем!

Волна горячего пара поднялась к лицу – и ткань стала абсолютно сухой.

– Теперь прикрой срам, – шутливо велела я, возвращая футболку законному владельцу.