Текст книги "Воины облаков (СИ)"

Автор книги: Евгения Петренко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 21 страниц)

Но, в отличие от других, он имел дополнительные возможности, недоступные окружающим, которые его интерес дополнительно стимулировал. Если ему чего-то очень хотелось, то его способности включались, как-будто, скрытой внутри него, кнопочкой.

Сейчас он смотрел взглядом, похожим на взгляд Видящих Дома, сам того не осознавая. Он вдруг увидел вокруг каждого свечение разных оттенков. Понял, что у старого ветерана, который их тренировал, болят почки, и, хотя он молчит, как любой солдат, привыкший терпеть боль, но ему нужно дать отвар из цветков огненого куста. А вот одна из подруг Ирины, с именем созвучным тем самым, заинтересовавшим его, ангелам, кажется…ждёт ребёнка. Девочку… Так вот в чём дело! Чаупи-тута тоже слышал разговор на совете и сложить два и два ему было не трудно.

Он широко улыбнулся и решил молчать, раз молчат они, облегчённо вздохнул и сморгнул. Цвета пропали. Но, как только он захотел вернуть их, из чистого интереса, у него очень легко это получилось. Кажется он приобрёл ещё одну способность. Мальчик чуть в ладоши не захлопал. Безудержное веселье вдруг овладело им. И он, не сказав никому ни слова, выбежал из крепости, поискать цветущий огненый куст.

На пару полётов стрелы от стен крупные растения были специально вырублены, для хорошего обзора окрестностей. Легконогий мальчишка, вприпрыжку, быстро добежал до ближайших кустов и вошёл в заросли. Когда довольно густая стена растений окружила его, он вдруг почувствовал лёгкую тревогу. Почему-то стали тяжелее ноги и сдавило сердце. Он сделал пару шагов и увидел, нужный ему, огненый куст, совсем близко, буквально в нескольких шагах. Но спину сверлил чужой взгляд. Его скрытые способности уже включились. Он не видел того, кто, судя по всему, видел его, но понимал, что стоит ему показать тревогу, как в спину полетит нож, стрела или камень из пращи. Судя по близости врага, скорее всего нож. Поэтому мальчик, как можно более спокойно, подошёл к невысокому кусту и стал оббирать красно-оранжевые цветы.

Он почувствовал сзади движение и резко присел, кинжал оказался в его руке так быстро, как-будто сам вскочил в неё. Над головой мелькнул небольшой топорик в смуглой руке и мальчик вслепую воткнул кинжал в тело врага. Шаман-убийца отскочил в сторону, но на бедре осталась небольшая колотая ранка. Кровь небольшой струйкой стекла по ноге, но мальчик уже тоже оставил между собой и нападающим ствол старого хинного дерева. Шаман не вскрикнул, а издал звук похожий на змеиное шипение.

Это был зрелый мужчина, опытный воин, и то, что ребёнок обманул и, тем более, достал его ножом, разозлило его. Он не чувствовал большой опасности со стороны малыша и, оскалившись, чтоб напугать его и заставить побежать, медленно и уверено стал приближаться к Чаупи-тута. Но, через три-четыре шага, ноги его как-будто прилипли к земле. Видно было как окаменели мышцы и по лицу пробежала судорога. Она сковала челюсть уже раскрытую для крика и, с таким жутко искажённым лицом, в корчах, жрец чиму оказался на мягком ковре перепревших листьев. Почти беззвучно.. Только шуршание, похожее на возню в листве животного, ищущего личинок или опавшие плоды. Звуки естественные для леса.

А Чаупи-тута, подхватив топорик и, не забыв о, рассыпаных в драке, цветах для лекарства, уже нёсся к крепости, с ужасом ожидая, не прилетит ли в спину вражеская стрела.

Когда, задыхаясь, он влетел в крепость, стражники на стене, смеясь, закричали ему вслед: “Эй! Какая птичка так испугала тебя в лесу?”

Однако Пушак, издали увидев его напуганное лицо, побежал ему навстречу и, обхватил руками дрожащего от волнения ребёнка.

–Там чиму,– слегка стуча зубами и тяжело дыша, Чаупи-тута протянул учителю топорик шамана. Другой рукой он судорожно сжимал горсть оранжево-красных цветков.

8декабря-9декабря.

Опытный ветеран запретил молодым солдатам наобум соваться в заросли. Убийцы чиму из засады могли ранить или убить не одного горячего юношу. Но и оставлять врага около крепости тоже было неосторожно.

Хотя, судя по всему, чиму не планировали убивать кого-нибудь и открывать своё присутствие, потому что, позднее обнаруженный лагерь, был хорошо укрыт и только один наблюдатель постоянно следил за крепостью. Но видно, то ли Чаупи-тута не слишком достоверно разыграл спокойствие, то ли убийцы, по крайней мере зрелые и с опытом, хорошие эмпаты, воин понял, что раскрыт. А, совершив самую большую ошибку: недооценив противника (мальчишка восьмилетка и впрямь страха не внушал), потерял самое дорогое – жизнь.

Та же эмпатия, практически легендарная между близнецами, очевидно, дала возможность брату-любовнику, почувствовать смерть своей пары. Потому что, когда отряд, экипированный для лесной операции, оказался на месте гибели жреца, он нашли почерневший, гниющий от яда, труп и ни одного следа других чиму возле него. Лагерь, следы которого отыскали только припомощи крепостных собак, был пуст и следы уходили в сторону сельвы.

Я хотела бы отдельно остановится на экипировке, поскольку такая же используется и в сельве. Безрукавка из толстой кожи тапира, такие же наручные щитки и поножи, защищающие, пусть не стопроцентно, от дротика с ядом, дальней стрелы, скользящего удара ножа, но дающая свободу движения суставам, при этом не создающая, как металл, шума, что важно в лесу. Конечно жара сельвы изматывала в таких “латах”, но они же, в некоторых случаях, защищали так же от пиявок, укусов пауков и даже змеиных зубов. Конечно в местах, где кожа была прикрыта. Но ведь часть, всё равно больше, чем ничего. Во время боя, старались надеть такой же кожаный “шлем” или что-то на него похожее. Он тоже полностью не мог защитить от удара топора или дубинки, но значительно смягчал удар. А шаманы, преуспевшие в хирургии, даже трепанацией черепа не брезговали. И, если случайная инфекция не убивала раненого, то выживали воины и после такого.

Нужно заметить, что жрецы чиму уже могли бы попенять на злой рок. До нынешнего момента, с завидной регулярностью, убийцы профи погибали от рук и мужчины, и женщины, и даже ребёнка. Чем ещё, кроме заступничества богов, они могли бы это себе обьяснить? Но я, по теории вероятности, не переставала бояться, что, если провидение, сельва или шуар со товарищи, не возьмут остальных на себя, то рано или поздно, кому-то из нас не поздоровится. В богов я то верила, то не верила. Со всей непоследовательностью моих современников в этом вопросе.

На обратном пути нас догнала сильнейшая гроза. Слава богам, мы были уже почти у крепости, так что только вымокли до нитки. Причём кожаные доспехи, пропитанные маслом и тут прекрасно сработали. Надо подобрать и нам такие же. Только вот как быть с Чаупи-тута? Таких мелких уж точно не подберёшь. Боюсь и с девчёнками проблемы будут. Но тут уж подогнать можно будет, а мальчишка совсем кроха. Для чего таким боевые доспехи сельвы?

По приходу в крепость, я с этим вопросом насела на Пушака, и он со мной согласился. Причём с девичьими доспехами проблем не было. В крепости сохранялась амуниция предыдущих групп, о чём я не подумала. Вечно самой умной хочется казаться? А, для малыша, он попросил сделать “одёжку” крепостного оружейника. Самый важный человек в любом из форпостов. Им оказался старый солдат со страшно изуродованной ногой. Оказывается кость голени была перебита вражеским солдатом, которого посчитали убитым в бою. После удара топором из лежачего положения, он таким и стал. Но воину, с тяжелейшей раной и перебитой костью, это уже не помогло. Он перенёс очень долгий прцесс выздоровления, но, хоть и сильно хромал, был уже счастлив сохранённой ноге.

По поводу репелентов, я задолбала шамана ещё во время нашей подготовки в Куэлап.Те, что мы привезли с собой, действовали едва полчаса и, ещё в самом начале, меня раздражали укусы гнуса. Чаупи-тута давал мне кашку из растёртой мяты, чтоб облегчить зуд, но в сельве меня разорвут на кусочки-на тряпочки. О чём я сообщила амауте. Он со смехом заявил мне, что это те враги, с которыми он собирается всё таки справиться. Пушак сказал, что растительная краска, которую наносят на кожу индейцы сельвы, защищает от укусов москитов и малярийных комаров у лесных болот. Ведь это не только мучительно, но и может привести к опасным болезням. А ещё он обещал приготовить состав для питья, после которого, если кто-то из летающих кровососов и захочет мной подзакусить, то тут же выплюнет, а то и подавится. На что я пошутила: “Пусть то же самое приготовит от ягуаров и иже с ними”.

Ребята с воинами на чиму ходили. Они всё ещё обижались, что на мою задницу приключений досталось больше. Я за Пушаком, как и обещала, совалась во все дыры. Чаупи-тута, с вновьобретённым дружочком, пошёл показать “место встречи”.

А вот Анжелка с Олеськой остались. Анжела по понятным причинам. А Олеська вообще была любительницей хорошо организованного спортивного туризма и на Перуанскую эпопею пошла исключительно из чувства товарищества. Но, при всей своей подчёркнутой женственности, девушка она была железная. Никогда не хныкала, не жаловалась на неудобства или страх. Просто, по возможности, опасных или, доставляющих неприятные ощущения, ситуаций, старалась избегать. Теперь у неё была отмазка. Компания для подружки. Впрочем, от нас никто ничего и не требовал. Все плюхи, исключительно, по собственному желанию. Только моя ситуация с Чанкай составляла некоторое исключение. Да и то, моей инициативе активно возражали, даже, когда альтернативой была война.

Меня с моего приподнятого настроения не могли сбить никакие чиму. Пушак, судя по его спонтанному поведению, чувствовал себя тоже как семнадцатилетний влюблённый. Мы не пропустили ни одного тёмного уголка в крепости, где бы азартно не целовались. Хотя прятаться от всех со своим счастьем не забывали. Или нам так казалось. Пушак первым заметил, как смотрит на нас Чаупи-тута. Как любящая мамаша на счастливых ребятишек. Потом мы оба, случайно, наткнулись на этот взгляд и, одновременно, чуть губы не пооткусывали от беспричинного смеха. Еле добежали до места, где могли оторжаться спокойно.

Когда я вечером влезла к нему под одеяло и всем телом прижалась к нему, он повернулся ко мне и зашептал на ухо: “Если я не возьму себя в руки до похода, то мне нельзя будет его вести. Я должен быть спокойным, сосредоточеным и внимательным, а у меня получается думать только о тебе. Я весь в тебе, Юри..

–Пока ещё нет,– шепнула я в ответ и потянула его к себе.– Пользуйся пока можешь.

Я, конечно получила всё что только желала. Губы горели от поцелуев, но нам это не надоедало. Я с таким желанием исследовала его тело, что отдых не продлился долго. Мы были больны своей страстью и желанием любить друг друга. Тело просто стонало, так хотелось чувствовать его руки, его губы, прижимать его к себе и чувствовать ответное желание. Может ли бог не наградить ребёнком такую любовь?

Чаупи-тута завернул в тёплую ткань кувшинчик с отваром. Он не хотел ставить в неудобное положение пожилого солдата перед его юными подопечными. Он подошёл к маленькой комнатке рядом с мальчишескими спальнями.

–Можно войти?– спросил он из-за опущеного полога.

–Входи,– тут же ответил воин.

Чаупи-тута вошёл. Старый вояка сидел на постели. Скорее всего он лежал и резкое движение от вставания причинило ему боль. С лица не успела сойти гримаса. Мальчик поставил кувшинчик в выемку на стене. Развернул. Сложил ткань вчетверо и накрыл лекарство.

–Пейте это после еды,– сказал он тоном, не допускающим возражений.

Солдат поморщился.

–Сядь, ученик шамана,– он показал рукой на кусок ошкуренного ствола, который он, очевидно, использовал для гостей.– Кто тебе сказал, что я болен?

–Целитель должен сам определять болезнь. Я мал, но моя мама целительница и учит меня с четырёх лет. Кроме того, у меня способности прорицателя и Видяшего.

–Так ты почувствовал чиму?– воин почесал затылок,– хотел бы я, чтоб мои ученики обладали такими же талантами.

–Таланты дают боги, когда пишут судьбы людей. Чем больше они тебя одарили, тем больше от тебя ждут,– Чаупи-тута не по-детски вздохнул,– мне уже самому кажется, что я расту слишком быстро.

Увидев ещё одну, тщательно скрываемую, гримасу на лице старика, мальчик встал и, ополоснув чашку из кувшина с водой, налил до половины отваром.

–Выпей и отдохни,– он подал воину лекарство, тот выпил ещё тёплый напиток и поблагодарил.

–Ложись,– сказал он своему пациенту.– Постарайся до вечера выпить всё. Я постараюсь вылечить тебя до похода. Завтра принесу ешё.

–Только сам уж больше не ходи,– улыбнулся солдат,– скажи мне, я пошлю с тобой кого-то.

–Я возьму Руми, и вправду глупо, что я пошёл один. Мне страшно повезло, что я остался жив.

Пока Чаупи-тута не вышел, воин всё равно не лёг. Только, закрыв полог, он услышал как тот устраивается на постели, покряхтывая от боли. На тренировочной площадке на его лице не было заметно ни следа слабости или боли. Мальчик уважительно кивнул.

–Сильный человек, только зря не обратился к учителю сразу. Хорошо, что он увидел болезнь. Амаута слишком занят сейчас Ириной и своей любовью. Он мог и не обратить внимание на старика.

Мальчик прошёл мимо спален и вышел на воздух. Пока он кипятил воду под кухонным навесом, поглощал нехитрый солдатский ужин, потом ждал, пока настоится лекарство и носил его старику, все в крепости разошлись по комнатам. Только часовые вышагивали по стене, чтоб не клонило в сон. Воздух, сырой и прохладный, после сегодняшней грозы, пробрал его дрожью. Но он смотрел на небо. Семь звёзд созвездия Колька – дома богов, ярко светили в чёрной глубине . В год Звезды магов прийдут ли они, чтоб изменить к лучшему судьбу его народа? Он знает, где камень-Ключ и постарается привести к нему учителя. Вот какую большую цель поставил перед ним Инти. И кто знает самая ли она большая. Но к любой большой цели приведут даже самые маленькие шаги, главное идти не останавливаясь.

Сегодня они с Ириной сидели и ждали пока учитель ходил к оружейнику. Она спросила, почему мне так нужно идти к Храму. Я сказал, что вопросы богу лучше задавать в его доме. Тогда она прочитала мне стихи, которые писала ещё до того, как попала сюда. Я запомнил.

Во многих знаниях

и многие печали.

А за ответами

вопросов новых тьма.

И всё таки всё то,

что мы познали,

не только пища

для пытливого ума.

Вопрос-ответ..

И, с каждым новым шагом,

короче путь.

А что в конце пути?

Вопрос, как за

горой или оврагом

не потерять желания идти..

10 декабря-11 декабря.

Ну, чтож, нашего полку прибыло. Пришло несколько отрядов из разных городов. Конечно, имена двадцати четырёх девчёнок и мальчишек я и не пыталась запомнить. Ничего, по дороге раззнакомимся. Я изнывала от нетерпения. И не то чтобы мне так хотелось в эту чёртову сельву, просто терпеть не могу ожидание.

Если что-то должно случиться, то у пусть уж побыстрее пожалует, и будем с ним разбираться.

Юные воины, по уши в гормонах, уже полгода, примерно, находящиеся на испытательном сроке в крепости, пускали слюнки на дико хорошеньких девушек из Домов избраных. Парни же, ученики шаманов, пришедшие с ними, своей серьёзной собраностью походили на Пушака, конечно, не в его теперешнем состоянии. Сейчас эталоном серьёзности был скорее Чаупи-тута. Утром я не встретила его на тренировочной площадке, как и Руми. Эти двое ходили теперь друг с другом, как рукавички на верёвочке.

Я уже было стала волноваться, не попал ли наш мальчик в какую-то очередную заварушку, из-за своего любопытства. Но, почти сразу же, увидела, как он, с корзинкой, полной каких-то травок, шествует к кухне, с видом крайне деловым и озабоченым. Нужно сказать, что я любопытна ничуть не меньше его и, конечно же, манкировала продолжением физических нагрузок, из желания всунуть свой нос в чужой вопрос.

Чаупи-тута я обнаружила под кухонным навесом. Теперь я вспомнила, что он и вчера, после ужина, колдовал с чем-то на кухне.

–Чем это ты тут занимаешься?– сладеньким голоском лисы-Алисы поинтересовалась я, усаживаясь рядом с ним на камешек.

–Сильные мужчины очень не любят показывать свои слабости,– загадочно, как всегда, ответил мальчик.

–Будь попроще, к тебе люди потянутся,-выдала я очередной штамп. Но мальчишка, кажется, воспринял его как свои любимые мудрые изречения.

Он поднял бровки домиком и задумался над моей дежурной фразочкой. Настроение у меня по-прежнему было шаловливое и я поцеловала его в розовую щёчку.

–Перестань строить из себя великого шамана, скажи попросту, с чем это ты возишься с утра пораньше?

Он открыл было рот, чтоб сказать очередную заумь, а я положила туда зёрнышко арахиса. Одна из девчёнок передала мне посылочку от Ахау. Мальчишка понял, что я решила веселиться и, махнув рукой, стал сыпать в закипевшую воду оранжевые цветки настурции.

–Ой, а у нас в садике дома такие же росли!– я вдруг почувствовала маленький болезненый укол в сердце и веселье как-то пошло на убыль.– Это от чего?

–Почки,– односложно ответил Чаупи-тута.

–Кто-то из наших болен? Может с Анжелой что?– вдруг заволновалась я.

Чаупи-тута повернулся и посмотрел на меня своими взрослыми глазами, а потом вдруг озорно улыбнулся.

–С Анжелой всё в порядке и с её дочкой тоже..

Сказать, что у меня отвисла челюсть мало, она ещё и по полу клацнула.

–Откуда…-я зависла, а потом уперев руки в бока, спросила,– и давно ты об этом знаешь, маленький пройдоха?

–Cо вчерашнего утра,– ничуть не смутившись заявил этот нахалёнок.

Он укутал кувшин с горячим отваром и, оставив меня с моими вопросами, пошёл в сторону солдатских спален, где они с Руми ночевали. Кто заболел я так и не поняла. Может у шаманов тоже есть врачебная тайна? Я побежала следом за ним. До меня наконец дошло, что я так и не отдала ему его часть гостинцев. И увидела, что он вошёл в комнату “старшины”, как я его называла. Я поняла о чём говорил мальчик и не стала смущать старого солдата, а вышла, уселась на каменный парапет и задумалась, дожидаясь Чаупи-тута. Нет, я не жалела о принятом решении остаться, но поняла, что таких болезненых воспоминаний будет много. Как сделать, чтоб они превратились в мягкую грусть, а не в, грызущую сердце, память. Которая может запросто сожрать наше счастье. Я вспомнила слова об Анжеле.

–Девочка,– завистливо вздохнула я,– вот, если бы у нас мог быть ребёнок, это наверное примирило меня с этим местом навсегда. А может, наоборот, перепугало бы до смерти. Всю жизнь бы мучилась, где ему было бы лучше. А так сама за себя отвечаю и привет!

Моя отчаяная весёлость стала возвращаться, когда я увидела как Пушак ищет меня. Как курица, потерявшая цыплёнка. В глазах растеряность.

–Вот она я!– крикнула я ему сверху и помахала рукой.

Он подошёл ко мне, и я похлопала по камешку рядом с собой. Шаман присел, и я раскрыла ладошку с арахисом перед его лицом. Он тихонько сдул шелуху, двумя пальцами взял орешек и протянул к моим губам. Я поймала его пальцы и поцеловала. Потом дала орешек ему. Он засмеялся и поддержал игру. Когда ладошка опустела, я, с деланой укоризной, покачала головой.

–Пока мы тут в голубков играем, твой ученик показывает какой у него “хороший учитель”.

Пушак вопросительно поднял брови.

–Старшину лечит,– уточнила я.

Чаупи-тута, ещё не вышел. Амаута задумался.

–Он не обращался ко мне с просьбой..

–Я очень сомневаюсь, что он обращался за помощью к малышу. А ещё он сказал мне, что Анжела ждёт девочку.

–Такое я наблюдал только у лучших Видящих женщин Дома. Какими ещё способностями нас удивит этот ребёнок?

–Прежде всего, он делает твою работу. Ты был прав, любовь моя, мы слишком заняты собой. А эти мальчики и девочки, которые пришли сюда сегодня и ещё прийдут в ближайшие дни, рассчитывают на тебя. И мои друзья, и малышка Анжелы. И наше собственное счастье тоже будет зависеть от тебя. Ты должен понять, что я всё решила. Ты тот, с кем я хочу жить и умереть. Я никуда не денусь от тебя.

Пушак сжал мою руку. Из двери вышел Чаупи-тута.

–Я видел из окна Верховного,– он сказал это таким тоном, как-будто слышал каждое моё слово.

Мы вышли к воротам. Старый шаман пришёл с нашими ребятками из Куэлап. Пушак взял его за локоть, и они отправились в крепость, о чём-то беседуя по дороге. Подозреваю, нас всех скоро ждёт аудиенция. А, пока, мы выслушивали новости о жене Вакраллы.

Девочки рассказали, что, когда её привели в Дом, к ньюсте Вилке, она была как умалишённая. Всё разговаривала с головой колдуна. Сестра дала ей снотворных трав и обработала раны. Она спала больше суток. А, когда проснулась, всё ещё выглядела блаженной. Правда, она уже говорила более или менее связно. Из того, что ньюста смогла понять и передала Пушаку, было ясно, что колдун, который раньше жил в Куэлап, сговорился не с Авак, а с самим Вакраллой. Действовал он из затаённой обиды. Когда Совет высших шаманов выбрал для крепости не его, что он считал практически решённым, а Пушака – шамана из другого города. И ему было не важно, что Совет всегда выбирает, исходя из указаний Видящих и Прорицателей, которые просматривают линии претендентов в связи с интересами всего народа.

Он ушёл из Куэлап и стал шаманом в соседней ближайшей деревне. Следил за действиями Пушака, надеясь найти промахи и искал его врагов, чтоб иметь союзника, так же желающего ему навредить. Когда Вакралла начал поиски предателей среди шаманов, колдун, а он тогда активно изучал именно чёрные заклинания, предложил ему свои услуги. Для Вакраллы он был не слишком полезен, тому нужно было влияние среди высших и доступ к их планам, чего у деревенского шамана не было. А вот его жена, знающая об их сговоре, явилась к нему именно за местью.

Ньюста Вилка говорит, что сейчас её судить нельзя. Она как-будто потеряла себя в ту ночь, когда мы убивали колдуна. А может ещё и раньше. Почему иначе колдун скрывал её у себя? Ведь она могла бы спокойно вернуться в город и ждать последствий заказанного колдовства. Но она, забросив кукол, сделаных шаманом, очевидно, вернулась, чтоб наблюдать за обрядом наговора и, возможно, ещё тогда увиделась с путеществующей головой колдуна. Если ньюста Вилка сможет вернуть ей рассудок полностью, может, по возвращении, мы услышим весь рассказ целиком. А, пока, она не хочет задавать ей вопросов о голове, чтоб не усугублять её состояние.

Чачапойя не часто встречаются с чёрной магией. У них самих, в обучении шаманов, причём не учеников, а только посвящённых, есть способы борьбы с ней, а сами эти обряды есть у чиму, уари и некоторых других соседних народов.

Конечно, при желании, шаман может узнать о них из древних кипу. Такая возможность у нашего колдуна была, когда он был старшим помощником у прежнего высшего шамана Куэлап. В Храме крепости есть очень старые кипу.

А вскоре моё предсказание тоже исполнилось. Нас позвали к Верховному. Пушак до нашего прихода ознакомил его с ситуацией, поэтому тот сразу приступил к делу.

–Подойди, мальчик,– он протянул руку и Чаупи-тута оказался под его внимательным пристальным взглядом,– я, как оказалось, плохо выслушал Аари и не обратил на тебя достаточного внимания. Ты очень необычный ребёнок и то, что ты был взят в обучение именно в этот год…

–В год Звезды Магов?

–Ну, конечно, этот умник не мог не вставить свои пять копеек,– с досадой подумала я,– теперь прийдётся признаваться, что мы подслушивали.

–Я так понимаю, что теперь Совет шаманов должен охраняться от любопытных ушей даже в стенах крепости?– спросил старик у Пушака.

–Конечно, он не дурак, два и два сложить может,– ещё раз пожалела я о несдержаности мальчишки.

–Я хотел послушать, Верховный, о Храме,– Чаупи-тута зыркнул на меня.

–Мы хотели,– добавила я, опустив голову, как нашкодившая ученица, и тут же бросилась в атаку,– а, что, как вам надо, так дочь Инти, а как послушать на совете, так за дверь.

Я чуть по-привычке не показала язык верховному.

–Тьфу, ты, веду себя, как маленькая и ещё удивляюсь..

Но Верховный мой невысунутый язык всё равно прочувствовал, а потому ухмыльнулся и оставил мой демарш без ответа. Почти.

–Я рад за Пушака, его будущая жена активно интересуется делами племени,– ласково, но с непрекрытым ехидствам сказал он.

Я покраснела как рак и язык всё таки выставила. Теперь захохотали все, включая Чаупи-тута. Хотелось обидеться, но я прыснула тоже. Когда веселье пошло на убыль, старик стал очень серьёзен.

–Сначала, расскажи мне всё о своих снах, очень подробно,– попросил он Чаупи-тута,– и какие способности ты получил после каждого из них.

–А ты, поскольку всё это знаешь, и пропустить ничего не можешь,– глядя на меня, поторопился аргументировать он,– принеси старику попить с дороги.

Я побежала за водой, ругая себя за длинный язык, высунутый и нет, и думая о том, что Пушак первым делом доложил Верховному о нас. И никак не могла решить для себя, хорошо это или плохо. Вернулась я очень скоро и не пожалела, потому что сон про сестру мальчика остался для нас с шаманом тайной. Да и все остальные мы знали далеко не в подробностях.

–Да, твои таланты – хороший знак для чачапойя, в связи с годом Поворота, Ключа или Звезды Магов. У нас его называют по разному. Я знал, что карта пути к городу Истоку находится где-то в Храме. Теперь думаю на вершине, куда ждущие посвящения не поднимаются. Так же как жертвенник камня Ключа. И дороги из твоего сна мы не помним. Давно всё засыпано листвой и проросло дикими растениями. Но, если ты прав, и дорога к Истоку на юго-восток от города Мёртвых, то мы можем попробовать обмануть чиму. Они ушли от крепости, но вряд ли оставят попытки проследить за отрядом до города Мёртвых. Теперь они могут ждать только у места, где воины оставляют группу ждущих и возвращаются в крепость. У самой сельвы. Дороги во влажном лесу тяжелы, реки и болота перекрывают удобные пути. Худо-бедно, но каждый год группа проходящая к Храму, расчищает тропы от растений, там у нас налаженые переправы, да и шуар привыкли считать знаком мира, если мы даём им возмоность наблюдать как мы проходим по их территории. Хотя мы всегда настороже, но, после нападения на группу ньюсты Вилки, больше такого не случалось. А чиму для шуар, могут оказаться лишними.

–А что, если мы,– вдруг встряла я,– сразу пойдём к Истоку? А чиму пусть ждут отряд.

–Мы?– задал вопрос Верховный.

–Ну да, мы втроём, я Пушак и Чаупи-тута,– затараторила я, пока меня не остановили.– Выйдем перед рассветом, потемну. А лучше бы даже каким-то тайным ходом. Пушак говорил, в крепостях есть. Чтоб уж точно никто не знал. А отряд поведёт кто-то из шаманов Ведущих.

–Ладно, возможно, я бы и согласился. Понятно Пушак, понятно мальчик, а почему ты?– явно напрашиваясь на очередной высунутый язык, съязвил старик. Он явно смеялся в душе.

–А потому что я дочь Инти,– нахально заявила я,– и меня в год Звезды сюда боги, тоже не зря засунули. Сами говорили, может у них на меня свои планы.

–А Руми?– обижено сказал Чаупи-тута.-Пусть он тоже пойдёт с нами. Мы друзья, он поможет нам.

–Мальчик, даже воины нашего племени никогда не допускались в Храм, а этот парень, он уари, совсем чужой. Почему ты так уверен в нём?– старый шаман ждал ответа с большим интересом. Как учёный, который запустил какую-то опытную реакцию и надеется на неожиданный результат.

Чаупи-тута почувствовал головокружение. Ему показалось, что он перестал дышать. Мальчик пробирался сквозь перламутровый туман. Как он оказался между времён? Может умер? Один раз он видел такое. В своей деревне. Сосед ссорился с женой. Вдруг кожа у него стала синюшно-серой, он упал. И через минуту был мёртв.

Что он ищет здесь и куда идёт? Ему нужно было понять что-то, нужно вспомнить, учитель говорил, что здесь можно забыть обо всём, потерять путь назад. В прошлый раз он был тут не один, учитель держал его.

–Нужно вспомнить…учитель…Верховный…Руми…-Чаупи-тута обрадовался. Он хотел узнать у богов о Руми. Старый шаман спросил почему он так верит ему, и мальчик вспомнил их недавний разговор.

Когда они встретились впервые у гостевого дома, парень сказал, что он сирота и Чаупи-тута хотел узнать, что стало с его родителями. Он болезнено воспринимал потерю родственных связей. И Руми рассказал, что знал сам. Он был захвачен во время воинского рейда уари, совсем малышом. Воином, жена которого не могла родить ребёнка. А он очень любил её и не хотел брать другую. Они растили его до десяти лет. Потом приёмный отец погиб в военной вылазке. А мать умерла от болезни, которая мучила её долгие годы и не давала возмоности выносить собственное дитя. Воины уари забрали его , как умели, пытались сделать из малыша солдата. Но у того не лежала душа к убийству. Как сказал колдун-уари, у него скорее была душа шамана.

Чаупи-тута подумал, он хотел пройти назад по линии времён, увидеть откуда был взят Руми. Что так подкупает его в нём. А, если ему чего-то очень хочется… Вот как он оказался здесь. Он идёт в прошлое. Ищет след Руми. Только как потом вернуться назад? Его тотем здесь не поможет. Птицы не живут между времён. Тогда кто? Тот кто ещё не пришёл в мир?

–Тамитами,-позвал он,– помоги мне.

Девочка так легко двигалась в тумане. Её резвые ножки оставляли дорожку из светящихся искр. Она как-будто только и ждала, когда он позовёт её, так быстро возникла рядом с ним.

–Идём со мной братик,– она взяла его за руку, и он ясно почувствовал её тёплую ладошку.-Ты не должен долго быть здесь. Я знаю что ты ищешь.

Чаупи-тута удивился. Потом подумал, что он совсем не знает законов этого места и пошёл за маленькой сестрой. Двигаться с ней стало намного легче.

Тамитами подвела его к месту, где туман вертелся воронкой, как небольшой смерчик и наклонила его голову внутрь.

Горели кровли домов. Воины уари, с нанесёнными углём на лица неровными полосами, в ночной тишине напали на деревню. Чаупи-тута с ужасом смотрел, как разбуженые внезапным нападением, из домов выскакивают люди и погибают поодиночке, сражаясь за свои семьи. Темноволосый мужчина, головой вниз на лестнице у входа. Женщина с разрубленым лицом и воин, отрывающий от её груди кричащего малыша. Ночной ветер шевелит волосы на её голове. Белокурые волосы. И дома…округлые, на платформах с зигзагом родового рисунка.

Рука сестры выдернула его обратно. Она дёрнула резко и нетерпеливо.

–Бежим, тебе нельзя больше.

В этот раз, он и сам шёл гораздо легче и отчётливо видел свой след. Но дойдя до места, где встретил сестру, увидел, что след начинает таять. Он побежал, сестра смотрела ему вслед с тревогой. И тогда он потянулся к знакомой энергии учителя. Он уже знал этот жёлто золотистый ореол со вспышками цвета индиго. Чаупи-тута всем сердцем потянулся к нему. И вдохнул судорожно и глубоко.

12декабря.

Низкий каменный свод подземного коридора давил на затылок и на плечи. Иногда холодная капля срывалась сверху и попадала на открытую кожу. Ледяная, она колола, как остриё кинжала. Я вздрагивала. Меня и так пробирал холод. Мы спали едва пару часов. Пришлось собираться быстро. Быстрее, чем мы предполагали. Наскоро прощались с ребятами. А ведь встретились всего пару дней назад и даже не успели пообщаться как следует.