Текст книги "Воины облаков (СИ)"

Автор книги: Евгения Петренко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 21 страниц)

–Твои родители любят друг друга,– с лёгкой завистью в голосе сказал Ахау. Ты нарисовал картинку, которую, я хотел бы дать своему сыну поутру. Вот откуда ты такой чувствительный и чуткий. Дети рождённые от любви – талантливы.

Чаупи-тута вздохнул.

–А как же учитель и Ирина? Что будет с ними и с их любовью?

–Наши чувства любят задавать нам вопросы, но не любят давать ответов. Я не знаю, мальчик. В любовь между двумя может вмешаться только бог. Укладывайся, завтра вам рано вставать.

Чаупи-тута лёг, натянул одеяло до подбородка и начал звать сон. Ему хотелось научиться видеть сны, когда пожелает. Он вспоминал город в сельве, и высокие стены Храма. Он не заметил, как заснул. Ему приснились крылья. Он смотрел, сквозь жёлтые глаза гарпии. Мёртвый город, оказывается, построен семилучевой звездой, с Храмом в центре. Один из лучей, направленый на юго-восток рассекала пополам каменная дорога, упирающаяся в глухой лес. Это была та самая дорога, на которой он видел ягуара. Это так необычно – видеть глазами птицы. Кроны деревьев с огромной скоростью промелькнули под ним и он ещё раз увидел кусочек дороги, мелькнувший внизу. Дальше деревья росли так густо, что только река или широкий ручей давали возможность увидеть что-то на уровне земли. Река несла кучку людей жавшихся на нескольких связаных брёвнах. Казавшихся чужими на, сотканом богом, зелёном лоскуте с тонкой коричневой ниткой реки.

С возвращением в горы вернулись дожди. Правда погода была достаточно тёплая, а дожди частые и короткие. Пушак торопил, но идти целый день в мокрой одежде малоприятно, и при первых признаках непогоды, мы, всё же, старались найти укрытие. В первый день ливень припускал четырежды. А ближе к вечеру насупилось в пятый раз. Мы как раз были недалеко от пастбища, где пастухи построили длинные навесы, под которыми и спали и готовили еду.

Дальше пойти всё равно не удалось, там решили и заночевать.

А причина остановки, простая и житейская, дала мне возможность увидеть самую удивительную операцию в своей жизни. Впрочем опыт у меня небольшой и чисто визуальный.

Один из пастухов, во время стрижки поранил палец и занёс инфекцию. Палец почернел до первого сустава и заражение грозило отвратительными последствиями. Пушак дал больному шарик, приготовленый из коки и золы киноа, которую он назвал лъипта, для обезболивания. Инструменты прокипятили, рану промыли крепким вином, настояным с перуанской мятой, и шаман очень ловко удалил палец до самой ладони. Края раны стянул и поднёс к коже крупного муравья. Тот прокусил своими жвалами оба края кожи. Вцепился, что твой бультерьер. После чего головку ему аккуратно отщипнули. Таким экзотическим швом он “зашил” рану до конца. Понадобилось с десяток насекомых. Сверху шов залили живицей дерева молье.

В качестве благодарности, пастухи зарезали для нас годовалого телёнка ламы. Тут тоже всё оказалось не просто так. Ритуал присутствовал в самых простых действиях. Пастух уложил телёнка на бок, поймав за хвост и заднюю ногу. Спутал конечности верёвкой и повернул голову на восток. В сторону солнца. Туда же плеснул первую миску крови. И ещё три, по другим сторонам света. Жертва богам.

Взрезав брюхо, пастухи съели по кусочку сырых потрохов. Чтоб быть здоровыми, как лама. Ламы и вправду болеют мало. Мы от сырого мяса отказались. Зато варёного поели с удовольствием. А то, что не пошло в котёл, досталось тёмно-серым короткошёрстым собачкам, с дико смешным желтоватым ирокезом от лба до загривка. Пастухи называли их виринго. Никогда таких не видела.

До города, где я встретила предсказательницу, ещё три дня пути. А деревня Чаупи-тута в двух часах от него. Этот город был родным не только для Аари. Пушак родился в том же доме избраных. Мало того, в тот же год. Тогда я ещё не знала этого. Пушак рассказал мне, когда планировали дорогу назад. Мать Чаупи-тута и её подруга, первая любовь шамана, родились там же, но шестью годами позже.

Несложные рассчёты подсказали мне, что, если Пушаку тридцать два, то матери нашего малыша поти двадцать семь. Она всего-то на четыре года старше меня. Его отец, на год моложе шамана. Молодые встретились, когда ей ещё пятнадцати не было. А после обряда совершеннолетия, сразу же поженились. Старший братишка Чаупи-тута, родился к её шестнадцатилетию. Кормят ребятишек здесь до полутора-двух лет и следующим она забеременела сразу, как перестала кормить. Чаупи-тута рассказывал мне историю своей семьи, пока я, время от времени меняясь с ним, чтоб мальчик тоже учился, вязала на привалах, начатые в городе носочки. Мальчик уговорил меня, чтоб они были связаны для мамы. Эта забота умилила меня, и я согласилась, без возражений. Ну сделаем чуть побольше. Мама у мальчика миниатюрная, как я поняла из его попыток показать на мне разницу в росте. А, поскольку я тоже не выше среднего…Он видно статью пошёл в мать. А вот брат его, по его словам, был в отца – крепкий и ширококостный.

Мы подумали, что мальчик был бы рад побыть наедине с семьёй, хотя бы сутки. Поэтому решили сначала отвести его в деревню. Рассказать о успехах сына (это всем родителям приятно) и вернуться в город. Заночевать там и поговорить с предсказательницей. У каждого, из нас двоих, были к ней свои вопросы. Но до города нужно было ещё дойти.

Вечером на стойбище забежала лиса. Пастухи страшно забеспокоились. Собак отозвали подальше. Лису тут же убили и, не дотрагиваясь, палкой запихали в огонь. Оказалось, они заподозрили, что лиса бешенная. Эти осторожные животные вряд ли зашли бы в стойбище, полное людей и собак, в нормальном состоянии. А бешенные лисы теряют осторожность. Пушак велел им привязать собак и утром осмотреть окрестности. У лисы могла быть пара.

Ночью дождь шёл ещё дважды. Даже гремело. Так что спали не слишком спокойно. Зато хоть не вымокли.

После следующего перехода и ещё одного мокрого дня, на ночёвку стали пораньше. Уж очень удачное местечко нашли. Пещера не пещера, но большое углубление в горе. Только топлива не было совсем. Одна трава. И редкий-редкий кустарник. Когда мы уходили с пастбища, пастухи подарили нам палку с несколькими надутыми высушеными пузырями от диких гуанако. Они громко трещали на ветру и пастухи пользовались ими, чтоб отогнать пуму. Они хорошо знали, что есть места, где с топливом напряг, а без огня ночью опасно.

Мы устали, но заснуть при этом треске было нелегко. Спали вполглаза. Для следующей ночёвки нужно поискать жильё. Ещё одна такая ночка, и мы свалимся от усталости.

Слава богу Инти, деревушка нашлась. И прехорошенькая. Небольшая, новенькая с иголочки, на берегу реки. Той же, которая в дне пути отсюда, проходит рядом с деревней Чаупи-тута. Шаман в деревне был. А значит нам создали все удобства. На пути туда, мы в неё не заходили, оставили в стороне. Не могли мы, на самом деле, обойти все посёлочки чачапойя.

Шаман, совсем молоденький, лет двадцати, не больше, совершенствовал полученые знания, на нескольких семьях. Молодых и, хвала богам, здоровых, которые, благодаря этим качествам, не так давно выстроили эту деревню в удобном месте, где нужны были только сильные руки, чтобы его благоустроить. В семьях, ещё даже не было детей. Очень уж тяжел был первый год, когда река и охота были огромным подспорьем, пока получили первый урожай. Огороды устроили на высоком берегу у реки, но насыпали уже и первую терассу.

Чаупи-тута, увидевший, с детства знакомую, реку, загорелся мыслью порыбачить. Я ушла за ним и, совершенно расслабившись, посидела на береку, как настоящая женщина чачапойя, с рукодельем в руках. Это я свои носочки имею в виду.

Пушак остался с юным последователем, который воспользовался удачей задать вопросы, что, даже при здоровых потенциальных пациентах, могут возникнуть. У него в перспективе были беременности, роды и детские болезни. Хотя, по большей части, индейские женщины рожают легко, часто сами, там, где застанут их роды. Но всякое может быть, и пример тому, уже и мне здесь пришлось увидеть.

Вечерняя зорька добавила мальчику пойманых рыбёшек. Мы возвращались в деревню, дождя, как такового, не было, но в воздухе вдруг возник влажный туман из мелкой водяной пыли, и в несколько минут наша одежда вымокла до последней нитки. Пришлось переодется. Рыбу отдали молодым гостеприимным хозяйкам, которые готовили на всех в большом глиняном горшке. Сегодня ночью они в первый раз воспользуются новым уака -жертвенником, который поставили у будущих террасных полей. Готовилось подношение Луне. По лунным циклам делают посадки. Луна помогает росту растений. Жертвенник использовался так же для приношений другим богам. Солнцу. Земле. Воде. Он представлял из себя большой плоский камень, который мужчины установили на ровной площадке у первой террасы.

Если река была нижней точкой долины, то её высокий берег полого поднимался до деревни. Домики ставили по тому же террасному принципу, выравнивая для них ниши-площадки. Дальше склон становился круче. На нём и начали строить лесенку террас. Ещё выше собирались выкопать водоём для полива и отвести туда ручей, что стекал в реку.

Для жертвы луне, выбрали ночь полнолуния. Так уж нам повезло здесь появиться. На камне уже стояла широкая чаша с водой. Ждали только часа, когда луна отразится в ней. Женщины стояли вокруг и пели, чтоб призвать богиню. Мужчины отбивали ритм, постукивая сухими кукурузными початками и их же использовали как трещотки. Просто тёрли друг об дружку и сухие зёрна тихонько трещали. Когда диск луны появился на воде, женщины пошли по кругу, зачёрпывая маленькими плошками еду из котла и “кормили” отражение похлёбкой. Потом мужчины взяли чашу и полили этой водой новое поле. Остальной похлёбкой угостили всех присутствующих. Женщины и мужчины сели спиной к спине и ели густой суп, где зерно, бобы и картофель варились целиком, закладываясь строго по очереди. Ни мяса, ни рыбы, в такой суп не клали. Их обмазывали глиной и запекали в углях.

Пили чичу. Все, кроме нас. Я, в принципе, не могла заставить себя пить эту гадость, Пушак просто не любил алкоголь, а употреблял только тогда, когда этого требовал ритуал. Тут все бразды правления были у молодого собрата, и шаман мог радостно пофилонить. Мальчишке я не разрешала наливать, принципиально. С крепкой поддержкой со стороны учителя. А, вобщем, празднование, в кругу весёлой молодёжи, удалось. Мне перевода не требовалось. Вполне хватило настроения. Впрочем, кое-какие слова, мне были знакомы. Да, не сравниться мне с нашим маленьким полиглотом. Да и стараться особо не хотелось. Каждая мысль об этом, напоминала мне о месяце цветов и нашем расставании.

В последние дни Чаупи-тута не видел снов. Да и спать удавалось урывками. Но сегодня, после чудесного вечернего праздника, с предвкушением завтрашней встречи с семьёй, он заснул глубоко и спокойно. Во сне он увидел светловолосую девочку. Её лицо показалось ему знакомым, но где он её видел, вспомнить никак не удавалось. Девочка стояла на пороге его дома и махала ему рукой. Поляны на горе вокруг его деревни были разноцветными.

–Месяц цветов,– подумал Чаупи-тута.– Я в это время надеюсь быть вместе со всеми, в Мёртвом городе. Чего бы мне это не стоило. Где же он видел эту девочку? Может это мама Альпа – богиня, покровительствующая нам, целителям, только такая же маленькая, как я. Богини неподвластны времени и могут быть старыми и юными, в зависимости от своей нужды. Может так она хочет показать, что люди растут тогда, когда не боятся становиться взрослыми. Как мало он ещё знает..

От Солнечных дверей, до своей деревни, он почти бежал. Пушак и Ирина остались далеко позади. Они вышли с рассветом и добрались гораздо быстрее, чем рассчитывали. Погода стояла чудесная. Был час обеда и семья должна была собраться за едой в доме. Мама вышла на порог и Чаупи-тута понял на кого была похожа девочка из сна. Мама ждала ребёнка. Он подбежал к ней, уткнулся головой в округлившийся животик. Она крепко прижала его обеими руками.

–Здравствуй, Танитани – горный цветок,-сказал он приложив ухо к животу матери.-Моя сестра родится в месяц цветов, мама.

На глазах матери показались слёзы.

–Как ты вырос,-только и сказала она.

Пушак и Ирина издали видели сцену трогательной встречи. Но слышать, о чём говорил мальчик они не могли. На порог выбежали брат и отец, которых позвала счастливая мать.

–Это учитель и Ирина – дочь Инти,– сказал мальчик, когда они подошли к дому. Вся семья приложила руки к сердцу, здороваясь и выражая признательность и уважение.

–Вы воспитали хорошего сына,– Пушак потрепал мальчика по волосам.– Лучшего ученика у меня ещё не было.

В доме Чаупи-тута достал из мешка наше общее рукоделье и похвастал матери, что это я научила его, как сделать такую необычную вещь. Он сам надел носки на ноги матери, встав перед ней на колени.

–Жаль, что у меня не хватило времени сделать такие же для всех. Столько всего случилось! Я расскажу вам. Учитель разрешает мне остаться до завтра.

–Надо же устроить наших гостей,-засуетилась хозяйка, но Пушак остановил её.

–Гораздо приятнее вам будет побыть вместе, без гостей. У нас есть очень важные дела в городе, мы вернёмся за ним завтра. Точнее, встретим его у Солнечных дверей. Проводите его туда к такому же часу.

Я не могла ничего сказать матери мальчика. Но обняла и поцеловала в щёку, прощаясь. Она вытерла слёзы и ясным взглядом посмотрела нам вслед.

Чаупи-тута был на седьмом небе от счастья. Вся семья слушала его, самого маленького, не выказывая ни малейшего недоверия к его сказочной истории. Даже старший брат, частенько поддевавший его раньше, не бросал недоверчивых фразочек.

В полночь, мама, как прежде сидела у его постели.

–Скоро тебе дадут другое имя,– шептала она.– Ты уже видел больше, чем все мы вместе. Я знаю, ты совершишь великие дела. И получишь замечательное имя.

–Мне нравится то, которое дала ты,– мальчик поцеловал мамины пальцы.-Полночь – время подходящее магам и предсказателям.

–Скажи, откуда ты знаешь про сестру? Я обязательно дам ей имя, которое назвал ты.– Мама склонилась и поцеловала его лоб.

–Я вижу сны. И разные вещи, которые должны произойти. Однажды я даже был во сне птицей. А Танитани приснилась мне вчера. Я не сразу понял. Даже думал, что она богиня. Такая же красивая, как ты. И горы вокруг цвели.

1декабря-2декабря.

По дороге в город, я вспомнила момент, когда мы заговорили о родине шамана. Тогда я подумала, что мы, вообще, почему-то, не говорили о нашей родне.

–Боже!– с ужасом подумала я.-А вдруг мне предстоят банальные смотрины. Или, наоборот, Пушак не хочет показывать меня никому, зная о нашем скором расставании. И то, и другое не добавляло оптимизма.

Амаута, как рентген, как-будто точно срисовал мои мысли.

–У меня нет никого,– неожиданно сказал он. Я промолчала. Он продолжил.

–Моя мама родила меня в пятдесят. Её уже нет в живых. Она родилась очень красивой. А потом заболела. Ута изуродовала её лицо. Она всю жизнь прожила в Доме избраных. Ухаживала за самыми тяжёлыми больными. Наверное, хотела умереть. Ни один мужчина не выходил за неё сразиться. Она думала, что боги так и не дадут ей детей. Но однажды пришёл воин, который потерял в сражении глаза. Ветеран. У него всей жизнью была война. Теперь у него не было шанса погибнуть в бою. Он сказал Старшей дома, что ему не нужно лицо, а нужен сын, которого он научит сражаться.

Старшая не стала устраивать боя. Просто пришла к моей матери и сказала, что у неё есть возможность родить ребёнка. Мать не думала ни секунды. Она не проходила посвящения. Женщина из избраных, не имеющая семьи, может жить при Доме до конца дней, но и уйти может в любой момент.

Они заключили серен-накуй. Испытательный брак. Он действителен до определённого срока. Иногда, чтоб убедится, что молодые подходят друг другу. Иногда, если есть сомнение в способности женщины родить. Сроки и причины могли быть разными. Они заключили договор до рождения ребёнка. Так и вышло. Мать умерла родами. А я выжил. И остался со слепым отцом. Пока был совсем мал, рос в Доме. Мать Аари выкормила меня. Потом отец забрал меня и упорно делал воином. Характер у него был нелёгким. И, страшные головные боли, после ранения. Он умер, когда мне было столько, сколько Чаупи-тута. Меня вернули в Дом. Старшая – Видящая – дала посмотреть меня Верховному. И я стал учеником шамана. Но навыки воина отец вбил крепко.

Я дала Пушаку первым поговорить с Аари. Они почти родня. Молочные брат и сестра. Им было о чём побеседовать и кроме политики и государственных дел. Когда он ушёл, Аари сама позвала меня. В городе у шамана были и дела, и приятели.

Прорицательница ждала меня в знакомой комнате. Как-будто и не выходила из неё с тех пор. Тот же антураж. Так же курится ароматный дымок над жаровней.

–Здравствуй, Юри. Хорошее имя дал тебе Пушак.– Аари, казалось, обо всём говорила с улыбкой. Что-то такое было в её голосе. Надо было назвать её не Аари, а Асири -смеющаяся.

–Мне тоже нравится.– Я грустно улыбнулась в ответ.

–Я вижу, твоя любовь не стала меньше. Скорее наоборот. Глубже. Уже не только тело, но и душа отвечает чувству шамана.

–От этого только хуже. Мне не надо говорить тебе, что всё это скоро закончится. И решать мне уже ничего не надо.

–Это почему же?– лукаво усмехнулась Видящая.

–Да потому, что я всё подслушала. Уйти долно столько же, сколько пришло.

–А ты не хочешь уходить?– лукавства в голосе ещё добавилось.

–Я не.. Не хочу!– вдруг, удивляясь самой себе, крикнула ей в лицо. Её усмешка, почему-то, злила.

–Тогда верь. Чудеса случаются. Ты дочь богов и они благоволят тебе.

–Да, никакая я не дочь!– злые слёзы потекли из глаз.– Я хочу, чтоб мы были вдвоём, всегда!

–Только вдвоём?– она уже откровенно смеялась.– Поостороней в желаниях. Надоест ведь.

Тут, сквозь слёзы, засмеялась и я.

–Ты из моего папочки дурачка-то не делай,– в тон ей пошутила я,– разберётся уж как-то в моих желаниях.

Мы пили вино и я напилась. Откровенно, как давно не напивалась.

–Бедный Пушак,-пошатываясь тащилась я по коридору,– его нелюбовь к алкоголю и пьяная женщина – несовместимы.

Шаман поймал меня на пороге. Почти в полёте. Причём летела я. Башкой в пол.

Юри,– хохотал он,– такой тебя я ещё не видел. Он раздевал меня, чтоб уложить

–А я разнообразная и непредсказуемая,– запинаясь на длинных словах, вещала я.

Оставшись в костюме Евы, я потянулась к шаману.

–Так нечестно,– заявила я,– мы не равно…-запнулась, забыв конец слова.

Почесала в затылке.

–Ты тоже должен быть голенький..

–Дурочка,-засмеялся шаман,– но потянул с себя одежду.

–Зачем пить, у меня от него и так голова кружится?– думала я, глядя на его стройные ноги с высокими икрами, узкие бёдра и плоский мускулистый живот.

Пушак стал на колено и, нагнувшись знакомо поцеловал в уголок рта.

Утром у моей головы стояла чаша с горячим бульоном. Я поморщилась. Но стала пить малюсенькими глоточками. Лучшее лекарство с перепоя на все времена. Интересно чья инициатива? Пушак или Аари? Вода для умывания тоже стояла в комнате. Все тридцать три удовольствия.

–Прости, дорогой. Наверное, такой ты меня тоже должен был увидеть. Для полноты ощущений.

Ньюста Аари проводила нас до двери.

–Я посмотрела в ваше будущее, Юри,– шёпотом сказала она.

–И что скажешь?

–Ничего,..не скажу,– загадочно улыбнулась Видящая.

Мне оставалось только вздохнуть.

–Ну, да-ну, да,-чего-то подобного я от неё и ожидала.– Удиви меня. Фигушки я куплюсь на твои фокусы.

–Сколько бы раз не уходил из дому, это всегда одинаково тяжело,– думал Чаупи-тута обнимая маму. Отец с братом провожали его до Солнечных дверей. А маму он попросил остаться дома. Очень уж боялся заплакать, как маленький, при учителе и Ирине. А тут он вдоволь наплакался и позволил маме поцеловать его сто раз, наверное.

Брат, видя его слёзы, почти смирился со вчерашним триумфом младшего. Он весело болтал об общих друзьях. Хвастал, что на него засматривается соседская девчёнка. Отец шёл молча, изредка поглядывая на младшенького, с которого, с каждым последующим шагом, сползала пелена детства. Что-то незнакомое и недоступное появлялось в глазах. Когда он увидел две фигуры, идущие навстречу, он обнял отца и брата.

–Только твоя любовь даёт её жизни смысл, отец,– сказал он так, чтоб брат не мог услышать его. И отцу вдруг показалось, что через этого маленького мальчика, его сына, с ним заговорили боги.

А через минуту, когда, подпрыгивая, побежал навстречу своим друзьям, он снова стал весёлым озорным мальчишкой. Хотя малыш здорово подрос и стал заметно покрепче, всего-то за два, пролетевших незаметно, месяца.

Да, теперь его мешок не везли ламы, но ноги, попривыкшие к долгим переходам, несли его по тропинкам гораздо быстрее. Они прошли стоянку, где на них напали уари, задолго до захода солнца. Очень хотелось до темноты попасть в Куэлап. Но они пришли всё же затемно.

Ирине очень не хотелось идти одной в пустой гостевой дом. Они вместе дошли до школы. Конечно там не было Ахау. С остальными учениками он как-то не успел сойтись близко. Но зато там не было и Тупака. Он тихонько вошёл в спальню. Ложились в Храмовой школе рано. А Ирина ушла в маленький домик шамана, стоящий здесь же рядышком.

Чаупи-тута растянулся на постели. Пусть это приключение подошло к концу. Но его точно ждёт следующее. Уже совсем скоро.

3декабря-5декабря.

Время пролетело незаметно. Мы вместе готовились к походу. Чаупи-тута уговорил шамана взять его с собой до крепости. Говорил, что хочет побыть со мной побольше и, что ребят увидеть хочет тоже.

Вообще-то он просился и в Мёртвый город, но тут Пушак заупрямился. Дорога опасная, а он ещё совсем малыш. Те, кто хотят посвящения, идут к храму один раз в жизни. Если не становятся Ведущими. Их выбирают по жребию, среди молодых сильных мужчин шаманов. Они не только указывают дорогу, но и, как воины, оберегают молодёжь. Обычные воины идут до границы с шуар. По договору, если на их землю вступят воины, начнётся война. И тогда будет вообще невозможно водить отряды к Храму. Тогда, вождь, напавший на группу ньюсты Вилки, нарушил договор. И его поселение было наказано. Другие, чтоб не начинать войну, не вступились за них. Но шуар, всякий раз, когда ждущие идут к городу, рядом. И никогда не знаешь, не найдётся ли снова кто-то, желающий нарушить договор. Поэтому отрядам нужна охрана старших. Ведь маршрут и время, обычно, неизменны.

Но в этом году всё будет иначе. Шаманы, посовещавшись тогда в крепости, решили в этом году отправить отряд раньше, чтоб у Пушака и тех, кто отправится с ним, было время найти Камень-ключ. Как поведут себя шуар, остаётся неясным.

Из Куэлап пойдёт совсем небольшая группка. Две девушки из дома избраных и один из учеников Пушака. Ну и нас трое.

Не каждый из достигших пятнадцатилетия желал посвящения Храма. Мальчики попадали в обучение к шаманам путём Чаупи-тута. И очень редко судьба их менялась. Как, например, произошло с Тупаком. Дети избраных женщин из деревень возвращались в город на обучение. Но девушки в своём выборе были свободны. В пятнадцать они чаще всего выбирали семью. Как ни крути, а любовь в жизни человека важнее всего. Каким бы делом он не занимался, всё равно, душа счастья требует.

Поэтому наши сборы надолго не затянулись. В Куэлап задержались только из-за того, что всё равно бы пришлось в крепости ждать, пока соберутся группы из всех городов.

Заодно пытались выяснить ещё одну, интересующую нас вещь. История с Вакраллой закончилась неожиданно. Мы опасались более страшных последствий. Может быть, когда Чанкай заключил соглашение с нами, он решил,что Чимор станет его естественным союзником. Но просчитался. У чиму были свои планы. Да и силы за Вакраллой уже не стало. Но сестру ньюсты Вилки, жену Вакраллы, никто трогать не стал. У чачапойя, за свои проступки, каждый взрослый человек отвечал сам. Никто не стал бы перекладывать грехи вождя на его жену. Тем не менее, через несколько дней после его побега она исчезла из города. Шаман распрашивал у людей, но тайна пока не прояснилась. А характер у ньюсты Авак был не сахар. Любимый муж был для неё всем. Боги наказали её за зависть и своих детей она так и не родила. Сына сестры, вместе с мужем, пыталась использовать в своих целях. И ждать, от злопамятной женщины, можно не меньше бед, чем от самого Вакраллы.

Между мной и Пушаком, как я не сдерживалась, напряжение всё равно росло. Мы не говорили о предстоящем расставании. Просто радость от наших чувств постепенно уходила, как вода в песок. Нет, мы были очень нежны друг к другу. Может, даже преувеличено. И это вносило маленькую неискренность в чувства. Но как исправить это, не знали ни я , ни он. Наши ночи радовали тело и убивали душу.

Днём мы старались отвлечься на работу. Продумали весь наш поход до малейшей детали. Только я замечала, что мальчишка что-то темнит. Уже, немножко зная его неуёмный характер, я подозревала, что он ещё откозырится в этой игре.

Кто-нибудь, когда-нибудь, читая эти строчки, скажет, что она несёт, какая любовь.

Человек, привыкший жить в современных условиях, где только пальцем в кнопку ткнуть, бельё стирается, тесто месится. А кто-то и тестом не заморачивается, пойдёт в магазин, готовый тортик прикупит. Так вот такая женщина, от большой любви, станет тут на камнях кукурузу тереть. Это правда, бытовухой я тут, пока ещё, не заморачивалась. Кое-как бельишко перестирнуть, разьве что. В основном, как-то так получалось, что я тут на всём готовеньком. Скажете, каждый ищет, где жизнь полегче и побогаче. Вы в свой Израиль тоже за хорошей жизнью укатили. Есть и в этом правда. Только не вся. Родители наши ехали за лучшей жизнью для своих детей. У меня своих нет, я об этом и не думаю, пока.

А вот передача “играй гормон” в моём возрасте весьма актуальна. Для меня проснуться утром и хотеть мужчину, который лежит рядом, приятнее, чем выдумывать в каком месте у меня болит, чтоб ему отказать. В каждое время свои приоритеты.

А бытовуха, это да, может приклинить, только мы, со своим багажом знаний, всегда придумаем, как поленится. Размечталась…Домой, к повседневным проблемам. Но вот ведь и там, со своей ракетой в заду, я профессию выбрала с приключением. В журналистике, на вот то самое реактивное место, найти их не вопрос. Так что, может мне здесь самое место.

А, пока я рассуждала о бытовухе и тёрла очередную сушёную пакость для лекарств шамана, из дома избраных в Храмовую школу принесли обед. Так что, кукурузу за меня опять кто-то другой наготовил.

У шаманов и их учеников вполне достаточно занятий, чтоб ещё и обедами заниматься. А я примазавшаяся.

Мы обедали, не выходя из комнаты, где занимались заготовкой необходимых лекарств в дорогу. В помещение зашёл парнишка, ученик амауты, как раз тот, который должен был идти в Храм. Он подталкивал впереди себя юношу янакуна. Тот жался, не хотел идти, но, когда увидел, сидящего за обедом с нами, Чаупи-тута, как-будто даже обрадовался. Мальчик тоже узнал его.

–Привет,-вскочил он и замялся не зная, как представить нам своего знакомого.– Послушай,– наконец нашёлся он,– мы с тобой говорили, но ты так и не сказал мне тогда своё имя.

–Руми..Мама родила меня в дороге, на камнях, вот и назвали Камень. Но это моё детское имя. Настоящее мне долны были дать после первого боя. Теперь я просто янакуна.

–А я Чаупи-тута. Меня мама родила в полночь. И тоже назвали так, именно, из-за этого. Руми…Хорошее имя, ведь тебе его дала мама.

–Я сирота,-насупился парень.

–Я помню, ты говорил мне об этом.-Чаупи-тута повернулся к шаману.

–Ты слышал, учитель. Это Руми. Он уари.Из тех, что напали на нас в дороге.– Мальчик снова обратился к уари. -Наверное, ты хотел что-то сказать?

–Я искал тебя. Слышал, что ты вернулся. После того, как ты говорил со мной, мне интересно было узнавать о тебе.– Он потупился.– Ты сказал, что поможешь мне. Не верилось, ты такой ещё маленький..Но..Всё, что о тебе рассказывали, давало мне надежду. Когда вы ушли из города, я видел как женщина, жена вождя, бросила на крышу дома, где жили посланники богов, мешочек. Я достал его, хотел отдать, когда ты вернёшься. Но вас не было так долго, что..мне стало интересно..я посмотрел.

Он протянул грубосотканый из жёсткой травы мешочек. Не маленький, надо сказать. В нём было восемь фигурок. Куклы. Сшитые из полотна, примитивно раскрашеные лица, нитяные волосы, одежда из тряпочек. И всё же вполне узнаваемые. Это была наша шестёрка. Пушак в белой тунике с нарисованым золотым солнышком на груди. И маленькая фигурка Чаупи-Тута. Рядом с куклами завязаные чёрной ниткой лежали иголки от кактуса пейот.

–Ты так и нашёл их?– Пушак недоуменно глядел на связанные колючки.

–Нет,– парень покраснел.-Колючки были в куклах. Я выдернул их палочками, не касаясь, и связал чёрной ниткой. Наш деревенский колдун делал такое заклятие для врагов. Я искал для него кактус с четырьмя рёбрами. Он сказал, что такой – самый сильный. Я понравился ему, он сказал, зря я пошёл в воины, он мог бы сделать из меня хорошего колдуна. Тогда он напился отвара из пейот, говорил странные вещи. Что его голова ночью ходила кусать врагов. Я попросил его, и он рассказал мне как от колдовства избавиться.

–Это правда, есть такое колдовство. Только нас в доме уже не было. Может на возвращение надеялись? Только ты им всё испортил. Спасибо тебе, Руми.

–Я слышал, что вы идёте к Храму. Может быть я могу пойти с вами? Здесь, я навсегда останусь рабом. Ты главный шаман и многое решаешь, может быть есть способ искупить мою вину иначе? Я хотел бы стать, если не твоим учеником, то хотя бы служить тебе, добровольно.

–Возьми его, учитель,– попросил Чаупи-тута. Я чувствую, что он не предаст.

–Я подумаю, Руми. Есть закон, но завтра мы избираем нового вождя Куэлап. Ждали только моего возвращения. После того, как он будет избран, я поговорю на Совете Трёх о твоём деле. А пока иди. И хорошо исполняй порученую работу. Чтоб мне не стыдно было просить за тебя.

–Спасибо!– Руми приложил руки к груди.– Даже, если не получится, всё равно спасибо. Я вижу, ты правдивый человек. И всё, что я слышал о тебе до этого, говорит о том же.

Он вышел из комнаты. А мы вчетвером, включая молодого ждущего, наклонились над оставленым мешком.

–Пушак,– спросила я,– кто заказал, понятно..Но кто сделал? Скажи, это можно как-то узнать?

–Есть один способ,– шаман поморщился,– но на это нужно время. Ты же слышала, завтра выбираем вождя.

–Не стоит оставлять врага за спиной,– сказал ученик амауты.

–Умный мальчик,– поддержала я. Тебя как зовут? Идти будем вместе, а до сих пор не познакомились.

–Шулка – младший сын – извини, Юри, другого имени ещё не заработал.

–Какие твои годы,– сказала я дежурную фразочку.