Текст книги "В поисках ведьмы (СИ)"

Автор книги: Евгения Лифантьева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 16 страниц)

Проснулся я весь в поту. Оказалось, что я каким-то образом закатился в щель между сеном и досками стены. От входа, конечно, меня не было видно. Но лежать, прижимаясь к раскаленным солнцем доскам – еще то удовольствие.

Я чихнул, прочищая нос от набившейся в него сенной трухи, сделал несколько глубоких вздохов и выбрался туда, где было попрохладнее.

Накрывшись мороком, я удобно расположился у окна. А что? Делать-то все равно нечего. Вроде вокруг все спокойно, ощущения опасности нет.

Время от времени поглядывая на люк, ведущий во двор, я наблюдал за улицей. Вроде обычная деревенская улица. Впрочем, нет, что-то особенное… ага, деревянная мостовая. Значит, крепко тут люди живут, не скупятся на доски. Хороший поселочек. И, похоже, не только крестьяне тут обитают.

Вот прогрохотал по мостовой всадник, больше похожий на ратника, чем на землепашца. А вот стайка мальчишек промчалась – в руках палки, словно мечи, и держат пацанята их с пониманием. Наверняка воинов не только издали видели.

От наблюдений меня отвлек скрип лестницы. Над люком показалась голова Ладушки:

– Эй, поляница, вставай, а то все проспишь! – приглушенно позвала женщина. – Спускайся во двор, я баньку истопила. Пока Чернях из городища не вернулся, помоемся, а там уж и вечерять пора будет.

– Иду, – отозвался я, стараясь придать голосу как можно белее сонные интонации.

Глава 11

Баня оказалась очередным испытанием для моей нежной души. Если так дальше дело пойдет, то я на девушек заглядываться перестану. Все-таки в женщине должна быть тайна. А какая тайна, если тебя никто не стесняется? То шайку попросит подать, то спину потереть. Кожа у Ладушки – в тех местах, которые обычно под одеждой – была белая и гладкая, как у молодой. А фигура – земные фотомодели, если бы увидели, померли бы от зависти. У Мари было несколько подружек из этого бизнеса, она меня с ними свела. Основная тема для разговоров – чего бы еще такого на себя намазать, чтобы добиться вожделенной гладкости и шелковистости, а целлюлит изничтожить как явление… Ага! Знали бы эти дуры, что главный секрет красивых фигур – ежедневная работа в поле да в коровнике.

Перехватив мой неосторожный взгляд, Ладушка попыталась осмотреть свою спину:

– Чего-то там прилипло?

– Нет, смотрю, не молодые вы вроде, а не растолстели.

Хозяйка вдруг загрустила:

– Да неродиха я – вот и не раздобрела, хоть с таким мужем, как Чернях, грех на жизнь жаловаться. Он бы и десяток поднять смог. Да только вот боги не дали нам столько детей, сколько хотелось. Одна дочь выжила, первенькая. За ней два младенца мертвыми родились. А потом словно заколдовали меня. Сколько лет уже живем – ни одного ребенка. Потому Ждана и приняли. Может, еще кого из сирот пригреем. Надо же о старости подумать, о том, на кого хозяйство оставить.

«Про резус-фактор тут, наверное, и слыхом не слыхивали, – подумал я. – Во всем ведьмы виноваты. Небось, Ладушка кого-нибудь подозревает в злодеянии… какую-нибудь девицу, у которой кавалера увела. У таких красавиц, как жена кузнеца, завистниц полно, любую можно в ведьмы записать».

Но Ладушка ни о ком конкретно не сказала. Замолчала, задумавшись о чем-то своем.

– А где сейчас ваша дочь? Замужем? – спросил я, чтобы поддержать разговор.

– Ой, – замялась женщина. – Не надо сейчас об этом. Вот приедет Чернях, он все скажет.

Я пожал плечами и уткнулся в таз, с удвоенной энергией жамкая замоченную в нем одежду. Ладушка предложила быстренько постирать дорожное, даже принесла мне на смену длинную белую рубаху и сарафан. Видимо, вид девицы в портах для хозяюшки был слишком непривычным. Или даже непристойным.

Или…

Что-то слишком личное сквозило в интонациях женщины, когда она командовала мной. Может, тоскует в разлуке с дочерью, а я ее чем-то напомнил? Кажется, скажи я сейчас, что собираюсь остаться тут жить, Ладушка обрадуется.

Но мне пришлось ее разочаровать.

Пока жена кузнеца помогала мне переплетать косы, я послушно сидел, засунутый в белый балахон, похожий на смирительную рубашку. И за ужином старательно притворялся приличной девушкой. Ладушка умиленно смотрела на меня, Чернях улыбался в усы, даже Ждан вроде как меньше дичился. Семейная идиллия – и только. Только в кузнице мне женская одежда наверняка помешала бы. Поэтому, когда хозяин, отложив ложку, сообщил, что помозгует, что с рукоятью меча можно сделать, я выскользнул во двор, нашел свои вожделенные порты, пристроенные Ладушкой на веревкой под навесом и в один момент просушил одежду. Простейшее заклинание локального изменения температуры.

Начал переодеваться, но почувствовал спиной чей-то взгляд. И как только Ладушка умудряется так бесшумно ходить?

– Очень полезная магия, – сказал я, чтобы прервать паузу. – Могу научить.

– Не надо, – ответила женщина, тяжело вздохнула и ушла в дом.

Я пожал плечами.

Все-таки чужой мир – это чужой мир. Особенно, если вляпываешься в него без подготовки, без полного пакета информации, которую готовят специалисты. Тут не знаешь, где на какие грабли наступишь…

Впрочем, настроение Ладушки – не самое для меня важное. Я не собирался задерживаться у кузнеца дольше, чем нужно, чтобы привести в порядок оружие. А работы там – от силы на пару часов. Так что ближайшей же ночью я постараюсь приблизиться к границе с землями демонов настолько, насколько это вообще возможно. Где Туся – теперь понятно, привязка работает, и чем скорее я до нее доберусь, тем лучше.

Я переоделся и шмыгнул в кузницу. Что ж, так я и думал. Чернях разжег горн, но к работе так и не приступал. Сидел, глядя на меч и думая о чем-то, словно, чтобы выправить погнутое охвостье, не пару ударов молота нужно, а какая-то хитрая ковка, прямо что-то сверхсложное.

Взяв меч, я начал пристраивать его, чтобы нагреть железо, но кузнец остановил меня:

– Погодь. Разговор есть.

Я послушно присел на какой-то чурбак.

– Скажи, Ада, тебе ничего у нас странным не показалось? – вдруг спросил Чернях.

«Все тут в вашем мире странное, – подумал я. – Закрытый мир, которого нет в каталогах, причем насквозь магический – чего уж страннее».

Но вслух ничего не сказал, лишь неопределенно пожал печами.

– Значит, показалось, – кивнул кузнец. – Да и Ладушка моя проговорилась – сама мне повинилась. А раз уж так случилось, то слушай, красавица. Слушай и думай, нужно ли тебе было с нами связываться.

Я снова издал какой-то неопределенный звук, который хозяин мог истолковать как угодно. Если ничего не знаешь – лучше ничего конкретного не говорить.

– Ладушка уже сказала, что у нас была… нет, есть дочь. Мироладой зовут. Звали… не знаю, как ее сейчас кличут, говорят, ведьмы те имена, что им родители дали, забывают. Не знаю, кого винить. Вроде у Ладушки в роду никаких колдунов не было, да и у меня все – мастеровые. Конечно, железное дело тоже не простое, да только откуда у девки сила такая взялась – ума не приложу. Но что есть, то есть – как стала Мирушка в невестинский возраст входить, так и появилась у нее сила. Хорошо еще, что соседи ничего не заметили. Девка она у нас умная да скрытная, да и мы с Ладушкой – не простаки. Подглядели, как дочь то с горшком пошепчется, то с воротным запором – и те исполняют ее волю, словно живые. Поговорил я с Мирушкой. Каюсь, сурово поговорил. Впрочем, она меня простила, поняла, что боимся мы за нее. А как кто узнает? Понять-то поняла, да только слушать меня не захотела. Я-то приказал, чтобы бросила она все это баловство, забыла про силу да почаще на парней смотрела, приглядывая, кто ей милее. А что? С таким приданным, как у нее, каждый рад будет взять. Но заупрямилась девка. Говорит: «Не понимаете вы, мамко, батя, что это такое – почуять силу, а потом от нее отказаться. Не могу. Помру от тоски, иссохну вся, глаза выплачу, так что только самый последний нищеброд на меня не посмотрит, а коли посмотрит – так не на меня, а на кузню твою, батя, да на мамкины сундуки». Долго мы воевали. Я ее уж и запирал, и вожжами пробовал вразумлять, а все без толку. Плачет, но от своего не отказывается. Вот тогда я и подумал, что надо судьбу дочери устроить так, как она хочет. В наших-то землях ведьмой ей не стать, а вот на севере, у нечистых… У нечистых – так у нечистых. Что делать-то? Коли другого выхода нет, так и нечистый кумом станет. Так и порешили мы с Ладушкой. Отведу я Миру в Нечистые земли, найду ведьминское княжество, о котором все шушукаются, да попрошу какую-нибудь из тамошних баб взять девку в обучение. Сказано – сделано. Ну, про то, как мы до гор добирались, рассказывать не буду. Кабы не мои кулаки да не мирушкина сила – быть нам или рабами, или вообще мертвыми. Много что в пути было. Тогда, к слову, я с кумом-лесовиком побратался, во время лесного пожара, когда я помог ему огонь остановить, а Мирушка дождик приманила. Но все-таки дошли мы. Нашли ведьм. Меня убить хотели, не любят там мужиков, ох не любят. Но ради Мирушки простили. Дескать, негоже обучение с обиды начинать…

Кузнец замолчал, словно снова переживая давние страхи. Я боялся пошевелиться, чтобы не разрушить ту тоненькую нить полной откровенности, что протянулась между нами. Но, в конце концов, Чернях очнулся от воспоминаний и уже другим тоном продолжил:

– Я не знаю, что у тебя за душой, да только она, душа твоя, не злая. Видел я, как ты на Ждана смотрела. Поэтому просьба к тебе есть. Вернее, уговор. Я, чем могу, помогу тебе. А ты обещай, что доберешься до северных ведьм да передашь весточку нашей Мироладе. Сердцем чую – жива она и не бедствует. Но порой такая тоска наваливается. Да что на меня. Ладушка почитай каждую ночь плачет. Скажи Мирушке, что помним ее и ждем. И что, если будет какой случай, тоже весточку передаст. Знаем, что в Светлых княжествах опасно ей появляться, но все же – хоть пусть птицу какую пошлет… говорят, им, ведьмам, птицы небесные да звери лесные служат, словно холопы. Знаешь, когда тебя лешак привел, у меня сердце зашлось. Думал – вот она, весточка от нашей Мирушки. Да только ты, видать, пока в тех краях и не бывала?

– Не бывала, но буду. Обязательно буду. Только одно дело у демонов сделаю – и сразу на север.

– Эх, – вздохнул Чернях. – И я бы с тобой пошел, да на кого дом оставлю? Прошлый раз и Ладушка моложе была, и выхода другого не оставалось, а сейчас…

И кузнец безнадежно махнул рукой.

– Обязательно найду вашу дочь, – искренне пообещал я. – Вы же меня не выдали, а что я еще могу для вас сделать?

– Ладно, берись за меха, качай, а то, пока мы тут разговоры разговаривали, горн почти потух, – кузнец решил спрятаться от тяжелых мыслей за привычным делом. – Да шибче качай, а то мы тут до утра провозимся!

Шибче – так шибче.

Так что управились мы к полуночи. Появился именно тот меч, который мне нужен. В городище Чернях купил мне удобные сапоги из мягкой кожи, в каких ходят княжьи егеря, ножны под меч и еще несколько полезных в дороге мелочей вроде хорошего кинжала демонской работы. В придачу ко всему этому добру я попросил у кузнеца старый тулуп, на котором спал на сеновале.

– Боишься замерзнуть? – удивился мужик. – Вроде подкольчужник у тебя справный, такой не только от удара, но и от стужи сбережет.

– Не себе прошу, – соврал я. – Есть у меня конь колдовской, да только ни узды, ни седла он не признает. Только попону – и то, если настроение хорошее. Но любит, чтобы на спине у него что-то теплое было вроде овчины.

– Ну, коли там, то бери, не жалко, – пожал плечами кузнец.

Так что в самую темную пору ночи, когда он открыл мне потайную калитку, в моем рюкзачке было почти все, что нужно для дороги. И еды добрые Черняхи надавали с собой столько, что на неделю хватит.

– Если к демонам надо – то иди вверх по реке, – сказал на прощание кузнец. – Она течет с гор, а за ними – проклятые земли. В горах опасно, того и гляди на демонов наткнешься. Появилась у них привычка лазить в наши деревни да людей воровать. Но если тебе повезет, прибьешься к какой-нибудь группе охотников, которые в демонские земли направляются. Вроде поговаривали, что младший княжич собирался в набег, пощипать хвостатую нечисть…

– Спасибо тебе, дядька Чернях, – поблагодарил я кузнеца, думая про себя, что и общество «охотников» мне совершенно ни к чему.

Вот бы в какую-нибудь местную библиотеку попасть – другое дело. Да только кто ж меня туда пустит? Хотя, если добыть коня и впрямь притворится чокнутой поляницей?

Однако эти планы пришлось оставить на потом.

Прошагав с пару километров вдоль реки, я нашел то, что мне нужно: хорошо освещенную луной полянку. Расстелив тулуп, я располосовал рукава, превратив их в подобия крыльев, и приделал овчину к вынутой из рюкзачка метле так, чтобы силуэт конструкции был похож на птицу.

У меня давно крутилась в голове мысль о том, как сделать свое передвижение как можно более скрытным. Конечно, лететь придется только ночью. Но слишком хорошая погода стоит, слишком полная луна висит на небе, так что заметить на его фоне силуэт ведьмы не так уж и сложно. Конечно, можно укрыться мороком. Но я уверен, что в Светлых княжествах магов и колдунов выискивают, основываясь не только на изменениях в продуктивности кур и прочих домашних животных. Раз есть маги – есть и способы распознать магию. И есть те, кто выискивает опасных для светлых богов личностей. Так что только на ворожбу надеяться не стоит.

Конечно, сама метелка – вещь колдовская, и тот, кто захочет, поймет, что летящее по небу нечто – не простая сова. Но одно дело – ведьма на помеле, а другое – какая-то большая птица. Мало ли что за существо? Совы тоже не мелкие бывают, к тому же в магическом мире наверняка водятся магические звери и птицы. В этом случае максимум, чем я рискую, это тем, что кто-нибудь из ночных сторожей пустит в меня стрелу. Но если лететь повыше, то вряд ли люди заинтересуются крылатой тварью. Все же ночь – не день, и в неверном свете луны может что угодно пригрезиться.

Довольный своей работой, я уселся на метелку и плавно взмыл в небо. Оказывается, я стосковался по ощущению полета! Тулуп, конечно, ухудшил аэродинамические характеристики метлы. Линейная скорость упала, зато увеличился подъемный момент. Так что энергии для полета понадобилось даже несколько меньше, чем раньше.

«А ведь я не соврал по-настоящему кузнецу, – вдруг подумал я. – Я же сказал про колдовского коня, а чем мой веник хуже лошади? Да ничем!»

– По небу летит тулуп, он веселый, как коза, – пробормотал я вслух.

Не знаю, почему мне вспомнилась именно коза, видимо на меня так подействовало ощущение полета. Еще раз проверив «ниточку», связывающую меня с Тусей, я помчался на восток, ни о чем не думая. Думать будем, когда пересечем границу. А пока можно просто наслаждаться ветром в лицо.

Глава 12

К утру я уже добрался до гор, о которых рассказывал кузнец.

Покружил над скалами, освещенными рассветным солнцем, и, приметив что-то вроде грота, спланировал вниз.

Место оказалось удачным. Снизу можно забраться разве что со специальным снаряжением, зато чуть выше, на пологой полке – гнездо какого-то крупного хищника. Взлетевшая мне навстречу птица по размаху крыльев была побольше тулупа. Вроде бы орел. Хотя я не особо разбираюсь в орнитологии, но агрессивно настроенный представитель пернатого населения этого мира здорово напоминал картинку на гербе нашего Управления.

– Кыш, морда! – шикнул я на орла и полоснул его «воздушным жгутом».

Гордый владыка гор обиженно закудахтал и, теряя перья, взмыл повыше, чтобы атаковать сверху. Но я юркнул к гроту и спрятался за камнем. Потеряв меня из виду, птица некоторое время покружила над вершиной и, успокоившись, вернулась в гнездо.

Я удовлетворенно хмыкнул. Все-таки опыт и интуиция позволяют с комфортом устраиваться в любом мире.

Во-первых, наличие над головой добровольного сторожа – это очень полезно. Вряд ли в этом мире хорошо развита авиация. Однако, если я летаю на метле, то и кто-то другой может на чем-то летать. Но, надеюсь, сосед сверху, увидев кого-то в небе, вовремя поднимет шум, и я смогу подготовиться к встрече незваных гостей.

Во-вторых, расщелина в скале оказалась не просто гротом, а довольно уютной пещеркой. Метров шесть в глубину, метра полтора в ширину – что еще надо для счастья?

Я расположился у стены и с наслаждением вытянул ноги. Все-таки долгие полеты – весьма утомительное занятие. Даже не ясно, чего сейчас больше хочется – есть или спать.

Однако ни тем, ни другим не получилось заняться сразу.

Позавтракать помешал орел. Птица оказалась умнее, чем я подумал при первом знакомстве. Покружив над горой и проверив, все ли в порядке в гнезде, хозяин здешних мест начал планомерно исследовать склон и, естественно, вскоре оказался у входа в пещеру. К моему огорчению, к этому моменту я только-только распаковал припасы, порезать мясо и вытащить флягу с квасом. Угрожающе заклекотав, орел начал бочком – расправить крылья мешали каменные выступы – подбираться ко мне.

– Только тебя не хватало для полного счастья! – сказал я орлу. – Дай хоть пожрать спокойно, потом отношения выясним.

Однако орел не внял, продолжая протискиваться поближе ко мне.

– Во – гад настырный! – констатировал я.

Конечно, можно бы было одним взмахом меча снести наглецу голову. Но – жалко. Красивая птица. Да еще в гнезде наверняка пищит парочка малышей, которые без родителей помрут от голода. Нехорошо убивать только за то, что считающая себя в своем праве птица выясняет, что за фигня приземлилась на его территории.

Поэтому я сконцентрировался на сознании орла.

Все-таки природа оборотней дает многие преимущества. И, прежде всего, возможность войти в контакт с любым животным. Слов зверье, конечно, не понимает, а вот эмоции – это пожалуйста. Я старательно внушал орлу, что я не опасен ни для него, ни для его потомства. Однако добычей я тоже не являюсь. Несъедобный я. Невкусный. И что лучше всего оставить меня в покое, приняв за деталь пейзажа вроде камня на склоне.

Птица остановилась, задумчиво глядя на меня то одним, то другим глазом. Не знаю, что творилось в этот момент в ее голове, но нападать орел вроде бы раздумал. Точнее, орлица, в момент контакта сознаний ко мне пришло понимание того, что птица эта – леди.

– Слушай, тетка, мяса хочешь? – как можно доброжелательнее спросил я и кинул под ноги птице кусок вареной телятины.

Орлица вздрогнула, отступила на пару шагов но, заинтересовавшись, потянулась к мясу. Осмотрев его со всех сторон, осторожно прижала лапой и клюнула. Видимо, вкус понравился, птица проглотила кусок и выжидательно посмотрела на меня.

– Без завтрака оставишь, – проворчал я и скормил соседке еще несколько ломтей телятины.

Постепенно настроение птицы изменялось с настороженного на дружелюбно-приязненное. Что ж, хорошие отношения с соседями – залог спокойной жизни. Правда, если они не собираются просидеть у тебя в гостях весь остаток дня. Так что мне пришлось транслировать орлице ощущение тревоги за птенцов. Дескать, нужно слетать в гнездо и проверить, как там дети. Птица с сожалением взглянула на мой рюкзак, почти по-человечески вздохнула и задом выбралась из пещеры.

– Вот и сиди в гнезде, – буркнул я ей вслед. – Прием окончен!

Сжевав оставшийся хлеб и запив его квасом, я задумался.

Кузнец говорил, что восточные склоны этого хребта – уже владения демонов. И что демоны – отличные воины. Конечно, княжеские дружинники и «вольные охотники», обитающие в этих горах, тоже могут немало. Если один на один и без магии, то неизвестно, кто кого. Но вот с магией все гораздо хуже. Демоны – прекрасные колдуны. А на них самих магия почти не действует. Поэтому людям приходится прибегать ко всяким уловкам, надеясь обычно на неожиданность атаки и на то, что больших армий у демонов нет. Дескать, те сами между собой постоянно враждуют, дружины демонских властителей – это отряды максимум в пару сотен клинков. А вот если бы хвостатая нечисть объединилась, то людям пришлось бы плохо.

Вопрос о преодолении феодальной раздробленности меня не волновал. А вот слова Черняха о том, что магия на демонов почти не действует, насторожили. Значит, перед тем, как пересечь границу, надо позаботиться, чтобы и у меня в запасе кое-что было.

Потому что маг, если честно говорить, я слабенький. Нет, всякие мороки или там свечку щелчком пальцев зажечь – это пожалуйста. Но самый мощный файерболл, который у меня получался, годился лишь на то, чтобы поджечь какой-нибудь старый сарай. Не то, что у того же Леньки-эльфа, способного одним заклинанием разворотить крепостную стену. Тут ничего не поделаешь: талант к магии передается по наследству, а у меня в предках нет пары десятков поколений эльфийских владык.

Но, как любой оборотень, я быстро восстанавливаю силы, особенно если вокруг – море той изначальной природной энергии, порождением которой мы, перевертыши, и являемся.

Я подполз к выходу из пещеры и окинул взглядом расстилавшийся вокруг пейзаж. Красотища! Солнце еще не успело подняться высоко, поэтому тени в ущельях – густо-синие, ночные. Но склоны гор, поросших лесом, блестят зеленью, переливаются разноцветьем луга, искрятся в утренних лучах каменные откосы.

Глубоко вздохнув, я вернулся в пещеру.

Жаль, конечно, превращать такую красоту в то, чье предназначение – убивать. Но что поделаешь? В природе тоже мало кто обходится без клыков или когтей, или – на худой конец – острых рогов и тяжелых копыт. Жить хотят все.

Для того, чтобы запастись «сюрпризами» для демонов, мне пришлось спороть с рюкзака почти все стразы. Все-таки гламурная мода хоть в чем-то, но полезна. Если бы не было этих стекляшек – пришлось бы мне ковырять стены пещеры, откалывая нужное количество камешков. А тут хватило на все, что нужно. Причем стразы отличались по цветам, так что было очень удобно – в розовые вкладывался «огненный дождь», в голубые – «стена ветра», в желтые – «гравитационные аномалии».

Порывшись в памяти, я выбрал те заклинания, которые действуют не на противника, а на пространство вокруг него. Тот же «огненный дождь» – это не мелкие файерболлы, а преобразователи материи. Простейшие программки, в нужный момент превращающие вещество носителя в смесь нефти с магнием и мылом. Ага, в тот самый напалм, придуманный на Земле. Все-таки любая техногенная цивилизация – это кладезь интересных идей для таких бездарей, как я. А Кайрат – тот вообще пришел в восхищение от изящности решения:

– Адька, ты – умница! То есть энергия заранее закачивается в носитель, в нужный момент ты кидаешь монетку (мы тогда упражнялись с монетами) – и она превращается в огонь! Причем не в магический огонь, а в самый обыкновенный, пара чайных ложек горящего топлива…

– Ага! – радостно скакал я вокруг лабораторного стола в коттедже моего друга. – Причем это топливо накрепко прилипает к какой угодно поверхности и продолжает гореть, даже если на него плеснуть водой!

– И никакой магии! – снова хохотнул дварф. – А это по-нашему, по-подгорному!

– Конечно, чтобы кого-то такой «плюхой» убить, нужно, чтобы этот кто-то заранее проглотил накаченный энергией предмет, – продолжал размышлять я. – Но если придумать, как доставлять «зажигалки» в нужное место, то можно устроить хороший пожар.

– Как, как, – проворчал Кайрат. – Да хоть вот так!

И дварф ссыпал горсть монет в первый попавшийся пакет:

– В заклинание добавляется дистанционная команда на начало превращения. Просто импульс – тебе на это даже здесь, на Земле, энергии хватит. Причем «зажигалки» срабатывают не все сразу, а с микрозадержкой. В нужный момент кидаешь мешок… ну, или там из катапульты его запускаешь… или еще как… хоть почтовому голубю на шею привязывай… и, когда надо, командуешь.

– Ага! – сообразил я. – Особенно удобно кидать. Мешок моментально сгорает, из него высыпаются монеты и одна за другой загораются!

Вот и сейчас я, несмотря на жуткое желание спать, упорно накачивал энергией стразы и ссыпал их в одну из навязанных мне Лялей косметичек.

До вечера мне удалось сделать несколько «кассет» с «огненным дождем», два десятка гравитационных аномалий и дюжину воздушных. Конечно, пришлось несколько раз отдыхать, слопать весь подаренный Ладушкой мед и пару раз пообщаться с птицами. А что? Если столько колдовать – не только с орлами, с собственными сапогами разговаривать начнешь.

Да, кстати, вскоре после нашего знакомства с орлицей прилетел ее супруг. Они посидели на карнизе около пещеры, посмотрели, чем я занимаюсь, и куда-то улетели. Я предпочел не рисковать и не соваться к гнезду. Тем более, что через какое-то время птицы вернулись с добычей, и сверху раздался радостный писк птенцов.

– Могли бы и меня угостить, – крикнул я соседям.

Словно поняв, о чем речь, орлица спустилась ко мне и, уставившись на сумку, что-то проклекотала. Я, не долго думая, протянул ей кусок пирога. Осторожно склюнув хлеб с руки, птица вспорхнула в гнездо.

– Ну, не очень-то я и хотел у вас чего-то просить, – проворчал я, возвращаясь к работе.

Однако к закату я понял, что начинаю потихоньку сходить с ума от однообразия работы, и завалился спать.

А утро началось с того, что я проснулся от сосущего ощущения тревоги.

Если раньше связь с Тусей не доставляла мне никаких неприятных ощущений, то теперь она превратилась в раскаленную спицу, воткнутую мне в грудь. Так бывает только тогда, когда тому, кого отслеживаешь, грозит опасность.

Плюнув на скрытность, я быстро собрался и взмыл в небо. Ну и что, что машущий рукавами тулуп не слишком похож на орла? Не так уж много в этих горах разумных и не так уж часто они рассматривают небо, чтобы озаботиться тем, что какой-то птичий силуэт, скользящий в зените, покажется непривычным.

Ведьмы тут, как и во всех мирах, наверняка летают на метлах или на каких-нибудь еще предметах интерьера. А до самолетов и других воздушных судов еще, кажется, не додумались. Поэтому я больше боялся не того, что меня увидят, а того, что я не успею. Я мчался к Тусе с максимальной скоростью, которую мог выжать из модернизированной метлы.

По мере приближения к довольно большой луговине на склоне холма нарастало ощущение, что ведьме грозит опасность. Точнее, она, опасность эта, уже не просто грозила, она нависала, словно камень на краю обрыва, она была рядом и пахла свежей кровью.

Я зарычал.

Свежая, вкусная кровь, текущая из смертельной раны, парящее мясо, которому не скоро еще суждено остыть…

Этот запах бил в ноздри, застилая глаза багровой пеленой. Он сводил с ума, заставляя сердце колотиться так, что я едва сдерживался, чтобы не рухнуть в истинный облик.

И все же я заставил себя на миг зависнуть над луговиной.

Надо же было так подключиться к этой дуре-ведьме, чтобы начать воспринимать мир ее чувствами! Она сейчас перемазана и своей, и чужой кровью, и ей больно, и ей радостно, как каждому, кто думает, что умирает с оружием в руках.

«Я – разумный! – шептал я, словно заклинание. – Я – разумный! Я думаю, потом делаю!»

Сверху фигурки всадников казались игрушечными. Словно юниты в штабной игре на занятиях по тактике средневековых войн.

И диспозиция мне очень понравилась. Идиоты героические!

Чуть пологая луговина, спускающаяся к озеру, заполнена всадниками. Тысячи полторы – не меньше – доспешников в черненых латах на массивных вороных лошадях образуют почти правильное кольцо, достаточно плотное, чтобы все, кто находится в его центре, считали себя покойниками. Но за пределами кольца, у опушки, у уреза воды, у соседнего оврага, радужно переливается десятки порталов, выплескивающих из себя бойцов, одетых в пестрые, какие-то попугаистые, сюркоты. Те, кто припоздал к основному действию, стягиваются в узкий клин.

Что ж, разумно, если битва – не самоцель, если нужно то, что находится внутри кольца.

А внутри – моя ведьма, размахивающая легкой шпажкой. Даже мне сверху видно, что ее длинный узкий клинок – изящная штучка, подходящая под слабую женскую руку. Очень похожа на Тхорийский «клинок возмездия».

Узкое, тонкое лезвие, способное лишь на один колющий удар, но из-за бритвенной остроты большинство доспехов для него просто не имеет значения. Тхорийские савсы – слабосильные, легкокостные существа, похожие на больших бабочек и не способные к правильному бою. Но любые завоеватели, пытавшиеся прорваться в их земли, натыкались на строй вооруженных «клинками возмездия» фанатиков.

Да, в лобовом столкновении с любым из воинов большинства живущих на Тхоре рас тонкокостный савс наверняка проиграет. Но у «бабочек» самоубийственная, безумная тактика боя. Они и не пытаются блокировать или отводить чужие удары. Только уворачиваются, если могут. Ведь их цель – прорваться к врагу вплотную и, дождавшись атаки, заставить его надеться на тонкий «клинок возмездия», словно бабочка – на булавку.

Вот и думай, кто после этого больше похож на насекомых…

Мою ведьму, кажется, учили сражаться по тхорийским правилам. А противостоящий ей хвостатый мужик до сих пор не понимал этого. Он картинно сбросил плащ, демонстрируя набор хорошо развитых мышц, и, растягивая удовольствие, вытащил из-за спины глефу.

«Ага, вот, оказывается, какие они – демоны! – догадался я. Позеры дешевые…»

Собрался убивать – так убивай. Только не сам, а прикажи издалека затыкать дуру стрелами.

Впрочем, о тхорийцах здесь и не слышали.

Как и о штурмовой авиации.

За отведенный мною самому себе миг у меня прочистились мозги, и дальше я старался действовать максимально рационально. Все-таки авиация в мире, где о ней не имеют представления, дает очень большие преимущества.

Кассетник с «огненным дождем» полетел в ту часть кольца «черных», около которой концентрировался «клюв» атаки «радужных». Пока «черные» будут соображать, пройдет некоторое время. Если враги врагов моей Туси не совсем дебилы, то поймут, что надо кидаться в брешь в кольце всадников еще до того, как те перестанут визжать от возмущения.

А мне за спину посыпались стразы, заряженные заклинаниями гравитационной аномалии. Конечно, скорость дает мне определенные преимущества, но эти мужики в доспехах – тоже не дети. Очень не хочется получить снизу стрелу или копье, брошенное кем-нибудь излишне сообразительным.

А в следующий миг мне вспомнились тот самый полярный пушной зверек и сакральная самка собаки, о которых я столько слышал на Земле.

Сначала ведьму попытался прикрыть собой какой-то достаточно мелкий демон. Видимо, Туся была не одна, и кто-то из ее спутников решил проявить героизм.

Проявил. Распоротый живот – весьма весомая причина, чтобы гордиться собой. Я согласен с мужиком. Но совершенно не согласен с тем, что оставшийся после этой короткой стычки невредимым вожак чернодоспешных демонов замахнулся на мою Тусю.

– А ну – отвали! – заорал я и ринулся вниз.

И все же я чуть-чуть не успел.