Текст книги "Когда Сарасвати была глубока (СИ)"

Автор книги: Евгения Демина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 6 страниц)

   Было уже темно, и путешественники не разглядели, каков из себя дворец и с какими лицами встречают их привратники и слуги. Они поднялись по лестнице вслед за молоденькой эфой, вошли в дверь, которую она с трудом толкнула, увидели очертанья кровати, отказались от свеч – и рухнули в постель все впятером, чтобы как следует отдохнуть.

V

   Мягкий свет проскользнул сквозь полог. Ранвир открыл глаза и обнаружил себя поверх чьей-то спины, а на себе чей-то хвост, а сбоку чью-то руку... Нет, рука его... Растирая затёкшее плечо, наг осторожно высвободился из-под Викрама, тихонько слез с Саифа, но неловко облокотился на товарища, тот застонал и проснулся.

   – Где это я? – зевнул он, подумал – и снял с себя оставшегося на постели Викрама.

   Канди и Малик успели куда-то исчезнуть.

   Над троими друзьями высились изразцовые своды. На плитке расцветали водяные лилии, переплетая бирюзово-зелёные стебли и соприкасаясь разъятыми начетверо листьями. На занавесях и пологе цвёл индиго, и серебряный узор на них напоминал звёзды на ночном небе. Кто-то уже сдвинул их, прогнав ночную тьму и оставив лёгкую дымку газовой дневной шторы...

   За дверью звучал отвратительно бодрый голос Канди.

   Скоро вернулся Малик с чашей и кувшином – и со смущённой улыбкой опустился на колени перед Ранвиром.

   – Ну, за тобой есть кому присмотреть, – прозвучал сзади сонный голос Викрама. – Тогда мы поползли.

   И кобра в обнимку с гюрзой отправились на поиски своих комнат.

   – Этот дворец прекрасен, – сказал Малик.

   – Да, ничего, – без воодушевления отвечал Ранвир.

   – Вероятно, ваш прежний дворец ещё роскошнее, но вашему слуге не приходилось видеть ничего подобного, – возразил Малик.

   – Что ж, я рад, что тебе здесь понравилось, – Ранвир умылся. – Слушай, а здесь есть купальня? Приготовь мне ванну, раз уж так стремишься выказать усердие.

   Купальня занимала отдельное помещение. Круглый деревянный чан устроен был прямо в полу. Облицованный камнем бассейн, казалось бы, не нуждался в дощатой прослойке, но именно она помогала сохранять воду умеренно горячей, как любят наги, ведь камень очень быстро вбирает и тепло и холод. Малик уже выяснил, что водосток сообщается со сливами на кухне, которая находится буквально за стеной, и воду нужно греть там же, на очаге.

   Вчерашняя провожатая – эфа как раз тащила последнее ведро.

   – Это Самира, – представил рабыню Малик. – Она раньше прислуживала в гареме наместника, но он забрал всех жён и наложниц, и ей пришлось пойти на кухню. Но она знает кое-что о делах прежнего правителя – наслушалась от его женщин, так что не забывайте эту девушку, господин, она будет вам полезна.

   Под эти слова он принял у Ранвира украшения и дхоти и аккуратно сложил их на табурет.

   Самира мило улыбалась из-под огромного кольца в ноздре и ждала, когда понадобится подавать новую воду.

   – Самира, присядь на кухне, – распорядился Малик. – Последи, чтобы вода нагрелась. Я сам к тебе приду.

   Эфа скрылась за дверью, изящно, даже несколько деланно, извивая хвост.

   Ранвир, уже погрузившийся в воду по плечи, проводил её презрительным взглядом.

   – Быстро же ты освоился, если без моего ведома обещаешь мою добрую волю всем подряд.

   – Поверьте, господин, нельзя недооценивать прислугу, – Малик присел у края ванны, скрестив ноги, и подложил Ранвиру под затылок полотенце. – Это... – он поводил ярко накрашенными глазами, – как пальцы на ногах: маленькие, незаметные и вечно пресмыкаются в пыли, но если их отрезать, человек захромает...

   – Мне-то какая разница, что у вас с пальцами? – возразил Ранвир. – Почему все подряд меня учат?

   – Увы, господин мой, я уже успел столкнуться с несправедливостью и стремлюсь уберечь от неё вас, – покачал головой невольник.

   – Если так хочешь услужить, – Ранвир высунул из воды кончик хвоста и положил на колени Малику, – бери-ка скребок и три как следует. Если кожа будет отставать – отрывай, не бойся.

   – А... вам не будет больно? – Малик боязливо взял в руки хвост и положил на пол, а сам поднялся и пошёл за скребком.

   – Нет. Она же уже старая, сама сходит... Да, кожу всю собери и сожги. Можно прямо в очаге.

   – Хорошо, – одними губами сказал Малик и тихонько коснулся пятнистой змеиной кожи.

   – Да посильнее. Вот так, – Ранвир отобрал скребок и показал, как нужно. Мгновенно в его пальцах очутился тёмный клочок, который он тут же положил на мраморный бортик. – В какую-нибудь миску собери. И сразу же в огонь. Не оставляй и никому не передавай, понял?

   Малик заверил, что понял.

   После купанья довольный Ранвир устроился на подушках в своих покоях и ожидал завтрак. Малика с подносом проводила Канди и ещё некоторое время сверлила обоих мужчин недовольным взглядом, стоя в дверях.

   Скоро на лице её мелькнуло удивление, и она скрылась из вида. Дверь подалась, и стало понятно, кто потеснил Канди.

   В царские покои, не спрашивая позволения, вошёл господин средних лет в алой чалме поверх шитой золотом фески. Длинная борода была завита и выкрашена хной, широкую грудь украшали коралловые ожерелья, а бледно-жёлтый хвост выдавал песчаного удава. В руках он держал плоский свёрток – по виду довольно увесистый.

   Малик оставил поднос и с учтивым поклоном шагнул навстречу:

   – Мерхаба, почтеннейший. Мой господин сегодня не ждал гостей.

   – Я не нуждаюсь в приглашении, – снисходительно отвечал наг и приблизился к Ранвиру, заставив слугу посторониться. – Салим ибн Рустам ибн Санджит. Первый министр Нурабада и Южного Инда. Моё почтение, – и коснулся ладонью лба, губ и груди.

   Ранвир в приветствии сложил ладони.

   – Зачем же ты явился, Салим-Джи? Ведь я ещё не созывал совет.

   – Я пришёл поприветствовать своего повелителя, – с таким же снисхождением улыбнулся министр, с каким прежде обращался к Малику. – Прошу простить меня, что не предупредил, но предыдущие семь наместников никогда не запирали предо мной ворот.

   – Привычка – великое дело, – согласно качнул головой Ранвир. – Только я не наместник, и поступлю по собственному разумению.

   – Но что дурного в том, чтобы поздравить с новосельем? – Салим воздел руки к витиеватым лилиям. – Ведь вы здесь недавно и наверняка нуждаетесь в поддержке, чтобы скорее привыкнуть к местным порядкам. Но обычай гостеприимства у наших народов общий, так что нам будет чуть легче друг друга понять, если мы оба будем о нём помнить.

   Ранвир понял намёк и пригласил министра сесть.

   – Благодарю, мои подданные всегда готовы поддержать меня.

   – Те, что прибыли с вами? – уточнил Салим. – Но к их числу вам следует отнести и всех нас, жителей Инда, – он вновь склонил голову, точно хвастаясь нарядным убором. – Поверьте, я очень рад увидеть наконец на троне законного царя, а не наместника. А ведь я пережил пятерых и ещё двоих выжил, так что знаю, о чём говорю... Значит, вы всю жизнь провели в Ганге?

   Глупо было молчать, если министру столько известно о нём, но и сказать было нечего.

   – Передайте моё почтение государю и государыне.

   – При первой же возможности, – Ранвир взялся наконец за еду. С какой это стати он должен стесняться перед тем, кто его ниже? Хотя Салим явно так не считал.

   – И если возможно, не будете ли вы так добры походатайствовать за нас? Государство на грани разорения, и налог, что ежегодно направляется в столицу Ганга, для нас более непосилен...

   По тебе видно, подумал Ранвир, скользнув глазами по его мощным рукам, унизанным браслетами и кольцами.

   – ...Ведь вы не позволите своему народу окончить дни в нищете?

   – Ни в коей мере, – не удержался от язвительности царь.

   – Мы готовы платить весь налог, – приблизился к нему через стол Салим, – но пусть в Ганг отправляется лишь половина, а другая – пополнит вашу казну.

   – Тогда какая вам выгода, ведь налог не уменьшится?

   – Наша выгода, о повелитель, – Салим направил на него отеческий взгляд золотых своих глаз, – в вашем благополучии. Народу нужен сильный царь, а царю нужен покорный народ. Ведь вы не оставите свой народ, от имени которого я умоляю вас о милости? От вашей милости воздастся вам сторицей.

   – Это вы предлагаете мне взятку?

   – Я предлагаю вам всю свою преданность, – мягко возразил Салим. – И смею надеяться, вы найдёте ей должное применение. Но подарок для вас у меня есть. Для вас он должен быть дорог, – он вспомнил наконец о странном свёртке, что всё это время лежал у него на свёрнутом в два кольца хвосте.

   Ранвир принял подарок.

   – Не бойтесь, разверните.

   Под тканью скрывалась резная доска с двумя портретами: заключённые каждый в свой медальон, наг и нагиня в праздничных нарядах и с цветами в руках нежно смотрели друг на друга.

   – Джамиль и Зухра, – Салим провёл пальцем по завиткам резьбы, которые оказались надписями. – Это изголовье свадебного ложа ваших родителей. Родители Зухры придумали такое украшение в подарок дочери и её жениху. Портреты сделаны очень точно. Вам ведь наверняка хотелось знать, как выглядели ваша мать и ваш отец. Завоеватели разграбили дворец, но это изголовье мы сохранили для вас – зная, что вы однажды вернётесь.

   Министр коснулся руки Ранвира и поднялся с подушек.

   – Обдумайте всё то, что я сказал. Не лишайте ваших подданных надежды, – пальцы с алыми от шафрана ногтями – на лоб, на губы и на грудь.

   Ранвир остался стоять посреди комнаты, прижимая к груди сандаловую доску.

   За дверью послышалось яростное шуршание, и скоро его окружили Саиф и Викрам.

   – Кто это был, что вся дворцовая стража перед ним расступается?

   – Первый министр.

   – И если перевести все его слова на человеческий язык, – подошёл к ним Малик, – он только что угрожал бунтом, если наш господин не будет плясать под его дудку.

   – Насчёт языка и дудки – выбирай выражения, – огрызнулся Викрам.

   – Простите. Я не подумал.

   – Но суть верна, – сказал Ранвир.

   – А что это у тебя в руках?

   – Изголовье. Неважно.

   – Что значит «неважно»?

   – Да, выражаетесь вы иначе, чем люди, – снова скромно вставил слово Малик. – Но творится-то у вас всё то же самое.

VI

   Остаток дня Ранвир провёл в раздумьях. Удружил ему отец – в смысле, приёмный – с царством, нечего сказать. Не хотелось бы повторить судьбу предыдущих семи правителей. Да что там семи – семь было только при Салиме. А до него? За те двадцать лет, что Ранвир беззаботно провёл под опекой Сурьявармана и Лиласвати, искренне веря, что они – его родители, в Инде сменилось двенадцать наместников. Семеро были убиты, пятеро не дождались, пока чужие руки решат их судьбу, и покинули страну, спасая жизнь и имущество. Впрочем, один из них, рассказывают, даже бросил свой гарем, так что его жён и наложниц пришлось разбирать полководцам, визирям и даже кшатриям средней руки.

   На ночь Ранвир положил под подушку кинжал – и всё равно проворочался до рассвета.

   А утром нужно было принимать местных вельмож. Вчера Салим являлся как бы на разведку, а сегодня, во главе с ним же, собралась на аудиенцию вся местная знать. Ранвиру не оставляли выбора: просто так полагалось.

   И вот, с удручающей смесью сонливости и головной боли, царь Ранвир ибн Джамиль, как сказали бы местные, восседал на низком троне, отделанном перламутром, жемчугом и привозной слоновой костью. Жемчуг был речной и мелкий, и это расстраивало вдвойне.

   Малик занял место за троном и, вооружившись опахалом из плавников летучих рыб, заявил, что ни на шаг не отойдёт от господина.

   Саиф и Викрам пошли дальше – и привели всю гвардию, точнее, обе гвардии – кобр и гюрз. Которые ревниво поглядывали друг на друга, оцепив по кругу весь тронный зал. Начищенные ножны и эфесы заменили бы светильники, будь в них нужда утром.

   Канди наблюдала из оконца сверху, чтоб в случае подвоха хлопнуть ставней.

   Первым прибыл раджа Гаятвиндер со всей семьёй и с богатыми подарками. Он возглавлял личную гвардию беглого наместника и был ему весьма предан, за что в результате был предан им. Заметив с порога, что у нового царя нет недостатка в собственной охране, Гаятвиндер вёл себя сдержанно, но учтиво, а его многочисленные сыновья и племянники и вовсе не проронили ни слова, будто окаменели. Их крепость возвышалась на северной окраине столицы.

   Хвастал наследниками и Раджул из Халиджи – этот небольшой город в самом устье Инда основали выходцы из Персидского залива и подарили ему название своей родины. Одиннадцать сыновей Раджула пригнали два десятка морских коньков, которых сами отловили в Аравийском море и объездили. Это было неслыханной роскошью даже для Ганга.

   Министр Салим явился один с небольшой свитой – и с целым обозом ларцов, полных драгоценностями. Привычные подношения он приберёг на сегодня – и держался так, словно вчера не виделся с Ранвиром. Более того, он прилежно делал вид, что царский дворец ему не знаком, и послушно следовал за провожатыми, хотя, по собственным же словам, ударом хвоста мог распахнуть любую дверь, и никто бы не смел его выпроводить.

   Ранвир удивлялся подобному лицемерию, хотя двуличных вельмож ему доводилось видеть. А сейчас он наблюдал, как Дамана раскрывает дружеские объятия Салиму, и отказывался верить своим глазам: визирь никогда не упоминал о близком знакомстве с первым министром Южного Инда.

   Он задумался о том, почему его владения разделились на Север и Юг, когда коленопреклоненный слуга сообщил, что сахиб Имран не смог покинуть свою вотчину, потому что вынужден оборонять её от разбойников из Северного Инда. Он нижайше молит о прощении и присылает вместо себя свою третью жену – Нилам. При этих словах зал наполнился барабанным боем, и следом за барабанщиками, под бахромчатым зонтом, вползла молодая гадюка в пёстрой дупатте, сверкающей зеркальцами и бусинами. Её руки – до самых плеч – и хвост по всей длине покрывало мехенди, красиво выделяясь на светлой коже и чёрно-коричневой чешуе. В подарок царю она привела пятерых девушек – в таких же разноцветных покрывалах с зеркальцами. Видно, совсем плохи дела на границе, если оттуда любыми способами переправляют женщин.

   Город, где правил муж Нилам, назывался Биладун – Деревни, так как вырос из нескольких объединившихся деревень. Они огородились общей крепостью – несложно догадаться, почему.

   Калирата, что упомянул Саиф ещё в дороге, находилась далеко от границы, но её кшатрии тоже участвовали в усмирении северян. Раджа Чандан лишился правой руки – и перевесил ножны на правое бедро. Викрам порадовался, видя у него на перевязи родную нандаку, а на поясе – несколько рядов бус из сушёных ягод рудракши. Преподнёс Ранвиру он, конечно же, оружие.

   Следом входили раджи победнее, чьи крепости возводились не из кирпича, а из насыпи и стволов бамбука. Их теснили купцы-горожане, возами ввозившие в дворцовые ворота пряности, жемчуг, медь и пурпур. В воде роились тысячи названий, и во многих упоминалась сама вода. Ма-ли-Рани – Вода Княгини, Ма-ли-Сахиби – Вода Моего Господина, Ма-лиль-Саиди – то же самое, Маху – просто Его Вода, усердно переводили Малик и Саиф. Некоторые представляли собой смешение языков: Лал-Хамрау (дважды Красный), Рамабад – город Рамы, и ещё многие подобные. Голова шла кругом.

   Тем временем простой народ толпился под окнами и возглашал на двух языках славу царю Ранвиру.

   На ступенях ожидали сельские старосты. Многие проделали двухнедельное путешествие, чтобы напомнить о своей деревне. Один суровый старец, с каштановыми от смеси хны и басмы волосами, прибыл из Северного Инда и, вероятно, имел многое сказать царю о том, что там творится.

   Но, видимо, жители горы Меру, понаблюдав за столпотворением сквозь толщу речной воды, решили его прекратить. Потому что все, кто находился в тронном зале, дружно выглянули в окна, а те, кто находился вне, дружно взлетели, подгоняемые потоком, до уровня этих окон, хватаясь за ставни и подоконники. Кувыркаясь на лету, их обгоняли черепахи и коровы.

   – Спасайте возы!!! – первым крикнул Раджул и потащил одиннадцать своих потомков на улицу.

   Чандан и его воины, как истинные почитатели Шивы, не стали тратить время и выпрыгнули в окно.

   Нилам скомандовала слугам затворить окна, чтобы кто-нибудь ещё не выпрыгнул и чтобы какая-нибудь случайная гонимая волнами арба не угодила внутрь.

   Приезжие наги не смогли усидеть на месте и скоро, цепляясь за колонны, наблюдали, как жители Шакти и гости гоняются за уплывающими ввысь кувшинами, саблями, копьями, курицами, ложками, плошками и черепашками.

   Ранвир недолго любовался торжеством стихии: его со всей силы разбушевавшихся вод припечатало к двери. Не успел он опомниться от удара в спину, как ему в грудь врезался Дамана.

   – Простите, о повелитель! – извинился седой визирь, поудобней распластавшись на Ранвире. – Это всё течение! Здесь оно очень быстрое! Раньше все просто строили свои дома дверью на юг, а глухой стеной на север. Но из-за плотины русло отклонилось, и это больше не спасает.

   – Инд что, вспять потёк?! – вопросил Ранвир, пытаясь не задохнуться.

   – Эта дверь не на юг! – объяснил Дамана. – А на восток! Так уж построили!

   – Кто так построил?! – возмутился царь.

   – Ваш прадед, Чёрный Мустафа! Возомнил приравнять себя к богу Сурье и построил дворец с выходами на восток и на запад, чтоб повторять путь солнца!

   – И с тех пор все мучаются?

   – Он был большой чудак, этот ваш прадед. Как-нибудь позже расскажу...

   Двери под ними отворились, и чьи-то руки ухватили их за дхоти, и втянули внутрь.

   Это была Нилам.

   – Жить надоело, мангуст вас забери?!

   – А остальные?.. – потянулся к выходу Ранвир, но третья супруга сахиба Имрана дёрнула его за дхоти, рискуя размотать:

   – Они привыкли. А вам нужно себя поберечь. Вы у нас один.

   Кто-то постучал в ставни.

   Нилам после некоторых раздумий приоткрыла, и в щель обмотанная чётками рука передала стопку медных подносов и мисок, три коротких копья с изогнутыми наконечниками – «языками пламени», шкатулку с лазуритами и втолкнула двух уморившихся стражников-кобр. Затем влез сам Чандан, устроился на полу, откинул со лба длинные сизо-чёрные волосы, сказал, что Махадев и Махадеви сегодня милостивы, и закурил трубку.

   Тем же путём вобрались Раджул с сыновьями, цепочкой, держась за хвосты друг друга, и сообщили, что лошади в безопасности.

   Вид из окна действительно подтверждал, что стихия утихомирилась. Народ нёс по домам подобранные вещи. Гаятвиндер считал колесницы.

   – Натяните частую сетку над внутренним двором, – посоветовал Салим, – и храните всё там. Мы все так делаем.

   Ранвир задумчиво вытряхивал из короны воду.

   Малик услужливо подавал ему полотенце.

   – А теперь представьте, что творится за плотиной – на Севере, – взывала к повелителю Нилам. – Там не просто нагов со всем имуществом уносит, да ещё и о плотину со всей скорости прикладывает.

   – А где эта плотина? – спросил Ранвир, утираясь.

   – У Мохенджо-Даро, – отвечал Раджул, выжимая чалму.

VII

   Инд вновь стал безмятежен, только высоко над крышами накатывали волны, укрывая солнце от взоров мерцающей дымкой. Над царским садом было ещё пасмурнее: слуги спешно растягивали вдоль забрала сеть, чтобы сдержать неодушевлённых беглецов. Это была единственная работа для той прислуги, что приехала с Ранвиром, с момента прибытия: дворец в Шакти встретил их в полной готовности, всё до последней циновки ожидало их на своём месте, так что новосёлам осталось лишь разобрать сундуки, но и к тому не дали им приложить руку.

   Поэтому Ранвир и Канди не сразу нашли, куда Самира положила одежду. Наряд же Ранвира, в котором он принимал новых подданных, был крепко загублен бурей. Прикрывшись палантином Канди, Ранвир шарил по сундукам наравне со своей наложницей и Маликом. Уже переодевшиеся Викрам и Саиф явились им помогать, только помощь распространялась единственно на советы. Воины подвинули шитый серебром полог и присели на царской кровати: все три конечности гудели от погони за колесницами, которые внезапно сделались самоходными.

   – Так вот зачем столько даров привезли раджи, – ворчал Ранвир. – Половину им тут же вернула сама река, да и горожане разобрали что могли...

   – Ну ничего, у нас теперь три лишних колесницы во дворе, – сообщил Викрам. – Пусть кто-то ушёл с подарками, предназначавшимися нам, зато пешим.

   – Неудивительно, что здесь разруха, – отозвалась Канди, нырнув до пояса в сундук.

   – Неудивительно, что все бегут отсюда, – вторил Ранвир, придерживая для неё крышку сундука одной рукой, а другой придерживая свою накидку стыда.

   – Да здесь всегда так было, – произнёс Саиф. – Ну от кого ты закрываешься, здесь все свои, держи лучше крышку как следует, а то Канди по спине получит.

   – Так помоги, о великий советник.

   Малик печально отвернулся: он чувствовал себя чужим и лишним. Даже в поисках одежды – его прямой обязанности – от него было мало помощи.

   – Малик, помоги, – обратился к нему Саиф. – Подержи крышку. Господин приказывает.

   Невольник подчинился.

   Ранвир замахнулся на Саифа и выпустил крышку. Канди пискнула, но Малик удержал свод.

   Наконец девушка извлекла из недр хранилища изумрудно-зелёный свёрток, прогнала наглых кшатриев с чужой постели и разложила на ней дхоти во всю длину.

   – Вот смотри, Малик, дхоти носится так, – она решила с пользой развлечь пригорюнившегося юношу, отобрала у Ранвира свой палантин и заслонила его спереди – собой, а со спины – полотнищем. – Обматываешь вокруг бёдер, завязываешь, ещё обматываешь. Теперь смотри внимательно: делаешь складки, можно прям по пальцам. Складываешь. И за пояс. Конец вот так свешиваешь.

   – Это ещё называется лунги, – вставил Саиф.

   Малик послушно кивнул.

   Ранвир оценил себя в зеркале.

   Но Канди не закончила.

   – А теперь смотри: если ноги. Смотри и запоминай, будешь сам носить. Придётся одеваться как мы... Ноги сделай, – шепнула она Ранвиру.

   – Что? – не понял он.

   – Я хочу показать, как дхоти пропускается между ног. Мне нужны ноги. Твои.

   – Вот на Малике и показывай.

   – Мне на тебе привычнее.

   – Нет.

   – Мой господин, явите милость несчастной служанке, – шутливо сложила ладони Канди. – А вечером ты меня раздеваешь, договорились?

   Ранвир с улыбкой сложил ладони в ответ – и нетерпеливо переступил с ноги на ногу.

   – А теперь ты, – Канди пригласила Малика, во второй раз одев и раздев своего повелителя.

   Малик несмело приблизился и принял от девушки отрез шёлка.

   – Это никогда не закончится, – вздохнул Ранвир, обращаясь к друзьям.

   – Давай мы тебя подменим, – предложил Викрам.

   – Нет уж, – удержал его Саиф. – Царь всем являет образец. Вот пусть являет.

   Малик не слышал их. Он без труда повторил, чему научила его нагиня. Но ощутив, что обнимает бёдра господина, помедлил, борясь со внезапной негой.

   – Ты что там, заснул? – поторопил его хозяин дхоти.

   Малик довершил начатое – и в знак покорности коснулся ступней господина. С удовольствием отметив, какие изящные у того пальцы и как украшают их два тонких золотых колечка, которые прежде были на кончике хвоста.

   – Неплохо, – оценила Канди.

   Малик отправился к другому сундуку – на миг представив, что они с Ранвиром поменялись бы местами и тот собственноручно снял бы с него перед сном кандуру.

   Непочтительный стук в дверь прервал размышления и любования. Прислужник впустил обеспокоенного Даману.

   Викрам и Саиф тотчас вытянулись в струнку.

   Малик схватил шкатулку с драгоценностями.

   А Канди схватила расчёску и принялась укладывать Ранвиру волосы.

   – О мой повелитель, – склонился перед ним визирь, – гости спрашивают, явитесь ли вы сегодня к ним.

   – Разве они не отдыхают после всех наших развлечений? – удивился царь.

   – Немного отдохнули прямо в зале, но отказались разойтись по комнатам для гостей, – покачал головой Дамана. – Ссылаются на некую безотлагательную просьбу.

   – А можно отложить это до завтра?

   – Боюсь, что нет, мой господин...

   – Куда я попал?.. Или это гнев Индры перевоплотился в просителей? Насколько я помню, Сурьяварману просители не досаждали.

   – Бывало, он совещался с нами ночи напролёт, вы, возможно, не помните.

   Раджи и сахибы ждали его в окружении утвари и оружия, выловленных с крыши дворца, где они застряли, и с улицы.

   – Так вы усмирите Северный Инд? – сказала вместо приветствия Нилам.

   – Разве самим вам это не под силу? – спросил её Ранвир. – Или без знамени махараджа вы не способны объединиться и прогнать разбойников?

   – Мы придём к ней на помощь по первому зову, – отрезал Чандан. – Но воинов у нас – не бесконечное число, – он бросил выразительный взгляд на свою отнятую по локоть руку.

   – Бороться с северянами – всё равно что рубить ветви, когда нужно выкорчевать корень, – погладил бороду Гаятвиндер. – Нужно разрушить плотину.

   – Ну так разрушили бы, – трёхдневная усталость давала о себе знать, и Ранвир начинал злиться.

   – Она принадлежит не нам. А люди хотят разговаривать только с верховным правителем, – развёл руками Салим, с трудом сдерживаясь, чтобы не улыбнуться от удовольствия. – Точнее, их верховный правитель станет говорить только с тобой.

   – Так значит наместники гибли от рук злобных людей?

   – Я этого не сказал.

   – Да хоть бы и так! – вспылила Нилам. – Всё равно от них я не смогла ничего добиться, значит туда им и дорога! Но я продолжу приезжать сюда, и буду повторять и повторять свои слова, пусть даже мне придётся поселиться у вас на ступенях!

   – Бедная женщина превратилась в кочевницу, – подхватил Раджул. – Каждый год катается с севера на юг и обратно, даже детей рожает в дороге. Имейте сострадание!

   Только сейчас Ранвир обратил внимание, что служанка рядом с Нилам держит корзину, полную яиц.

   – Я всё понял. И тем больше я хочу познакомиться с её мужем.

   – А с женщиной договариваться вы считаете ниже своего достоинства?! – самообладание совсем покинуло гадюку, и она поспешила прочь, трясясь от рыданий.

   Служанки с корзиной, зонтом и опахалами поползли за ней. Все четверо – Раджул, Салим, Чандан и Гаятвиндер кинулись за ними следом. Салим успел бросить на царя гневный взгляд.

   – Позвольте ей остаться во дворце подольше, – прильнул к трону Дамана. – Предложите ей погостить у вас пару месяцев.

   – Прошу прощения, но вынужден вас перебить, – вмешался Малик. – Получается, в Шакти ездит только Нилам? А её муж ни разу не показывался здесь? И две старших жены тоже?

   – Вот я и хочу повидаться с ними, – кивнул Ранвир. – Похоже, так и придётся туда ехать... Только не завтра.

   – Как вам угодно, – согласился Дамана.

   – Тем более что нужно будет снарядить войско, – подал голос Саиф. – А это не день и не два.

   Князья вернули плачущую Нилам.

   Ранвир махнул рукой Канди, наблюдавшей из своего оконца, и она помчалась тормошить прислугу, чтобы скорей готовили покои для гостей из Биладун. А также из Халиджи, Калираты и северной крепости Шакти. Салима, наверное, тоже придётся приютить.

   – А у меня один вопрос, – шепнул Викрам, замкнув кольцо, которое образовали прижавшиеся к царскому трону Дамана, Саиф и Малик. – Почему Салим до сих пор не прибрал к рукам власть и сам не решил все вопросы? Неужели они все так тебя ждали? Не хочу тебя обидеть, Ранвир, но они давно уже должны были научиться жить без верховного правителя.

   – Если бы я умел читать мысли, Викрам. Мне бы в своих разобраться. Я здесь третьи сутки, а уже голова кругом.

   – Время пройдёт, и вы освоитесь, – утешил его Дамана. – Я обещал рассказать вам о вашем прадеде. Мне кажется, самое время немного развлечься.

VIII

   Воспользовавшись временным затишьем, пока все гости были заняты собой и отдыхом, Ранвир обошёл наконец свой дворец. Он протянулся с востока на запад широким прямоугольником, окружая собой пышный сад, который теперь сторожила сеть, точно основа на ткацкой раме. Пёстрым батиком проступали сквозь неё кроны вполне земных деревьев, купы водорослей, яркие мазки цветочных лепестков и ломаные линии кораллов. Именно прадед Мустафа придумал засадить речное дно абрикосами, фикусами, гранатами и бетелевыми деревьями.

   Пышные кроны приказал он начертать резчикам на дверях дворца. Золотистый абрикос с востока – нежная заря – и алая древесина сливы – полуденное солнце – раскрасили створы.

   Пол выложен был из разноцветного мрамора. Местные художники искали цвета и рисунки среди камней, деревьев, кости и керамики. Самоцветы здесь не выставляли напоказ: их принято хранить в сокровищнице, иначе вездесущая толпа растащит.

   Колонны представляли цветущие лотосы и тростник, стены – сплошные ковры из ползучих растений, увековеченных в камне и красках.

   Ранвир приказал выставить в тронном зале скульптуры священных быков, а в жилом покое обновил в молельне статуи. Старые он пожертвовал в местный храм: тамошние мастера охотно вызвались поправить краску и позолоту. Последнюю сильно убавила беглая свита наместника-беглеца, соскоблив фольгу без зазрения совести.

   Все пологи и занавеси Ранвир решил оставить, а вот циновки и ковры слуги заменили на те, что привезли с собой из Ганга: они цветистее и новее. Старые местной прислуге разрешено было забрать для личных нужд, что и невольники, и наймиты совершили за считанные секунды. Кое-кто уже косился и облизывался и на новые.

   Пять подаренных девушек из Биладун потихоньку обживались на женской половине, скудной, как пустыня Тар. Во времена безвластия даже нагини-служанки перебрались на половину мужскую, где была хоть какая охрана и вдоволь хватало топлива для очага. Теперь девушки нехотя возвращались в гарем. Самира так и выпросила разрешение остаться на кухне – не без помощи Малика.

   Юноша вовсю заводил знакомства с девушками из низших каст, а нагинь познатнее избегал. Исключение он делал разве что для Канди.

   Поэтому на пятерых наложниц приходились две служанки. Всемером они обустраивали сераль, наскоро смётывая лоскутные габба из кусков старых пологов. Мебелью они почти не пользовались, храня на креслах утварь и одежду. Посуду принесли с кухни служанки, вместо покрывал на кровати наложницы использовали собственные дупатты и палантины. Рядом с обеденным столиком они поставили кальян и корзину с бетелями в качестве главного угощения.

   Заглянув в гости к первым своим жёнам, Ранвир чуть не поперхнулся при виде пограничного уюта, но девушки так гордились творением рук своих, улыбки их так сияли – ярче многочисленных зеркалец на их одежде, что господин махнул на всё рукой.

   Однако, домовитость наложниц не настолько ослепила Ранвира, чтобы он не заметил: Нилам на женской половине нет. Она гостила на мужской, как полноправная участница совета.