Текст книги "Другие звезды"
Автор книги: Евгений Гуляковский
Жанр:
Боевая фантастика
сообщить о нарушении
Текущая страница: 52 (всего у книги 65 страниц)
– Что за спешка? Туда нужен специальный пропуск. Завтра заступите на вахту, тогда и осмотрите.
– A если тревога? Я даже не знаю, где она находится. Вы, помнится, собирались подготовить какой-то сложный маневр?
Почти с минуту Гагаров что-то прикидывал, рассматривая панели у меня за спиной.
Я старался казаться этаким исправным служакой: стоял навытяжку, напустив на себя все равнодушие, на какое был способен.
– В этом уже нет необходимости. Ждите моих дальнейших распоряжений.
И это было все, чего я добился. По-военному козырнув, я повернулся и вышел.
Настаивать в сложившейся ситуации показалось мне слишком опасно, я и так получил больше того, на что смел рассчитывать. А заодно и пробудил в Гагарове немало весьма обоснованных подозрений…
Время на моем секундомере неумолимо приближалось к красной черте.
Оставалось не больше получаса. Не обращая внимания на недоуменные взгляды охраны в приемной Гагарова, я направился прямо к транспортной кабине капитана, не сомневаясь, что она связана с рубкой. Лихорадочно нажав единственную кнопку на ее пусковой панели, я понял, что смертельно опасная игра, которую я затеял, вступила в свою завершающую фазу и обратного пути не будет.
Кабина с визгом остановилась в тамбуре перед массивными титанитовыми дверями рубки. Хоть она меня не подвела, но преодолеть последнее препятствие не было ни малейшей надежды. Я понял, что проиграл окончательно, сразу же, как только увидел лейтенанта Лоуэлла на месте обычного охранника.
Его ледяной взгляд, без всякого намека на злорадную усмешку, не предвещал ничего хорошего. Я не двигался, понимая, что он воспользуется малейшим поводом с моей стороны и нажмет на спуск пистолета.
– Ну, вот и ты… – с ненавистью произнес Лоуэлл. – Медленно повернись спиной ко мне и положи оружие на пол.
Я молча повиновался. Теперь ждать выстрела в затылок оставалось недолго.
Он все еще колебался, все еще надеялся что-то выведать. Но как только прогремит взрыв энергетической торпеды, ударит и этот, последний для меня выстрел…
Казалось, я слышу сквозь толстую ткань своей куртки неумолимое щелканье секундомера.
Корабль тряхнуло. Глухой стон металла эхом отозвался в переборках. Плиты титанитовой палубы заходили под ногами, свет в тамбуре мигнул и погас.
В то самое мгновение, когда торпеда, оторвавшись от создавшего ее аппарата, вошла в энерговод, управляющий компьютер переключился на анализ неожиданно возникшей опасной ситуации. И хотя торпеда, представлявшая собой сгусток энергии, заключенный в кокон магнитных нолей, двигалась по энерговоду с огромной скоростью, аналитические цепи компьютера работали еще быстрей.
За ничтожные доли секунды, понадобившиеся торпеде для того, чтобы преодолеть половину пути, отделявшего ее от распределительного щита, компьютер не только успел полностью оценить опасную для себя ситуацию, но и, подключив к своим аналитическим цепям колоссальные резервы информации, хранящиеся в банках аппаратных данных, пришел к выводу о нарушении устава корабельной службы и попытке диверсии. Согласно главной программе, содержавшей инструкции для всех подобных случаев, управление взяла на себя подпрограмма «Г», которая потребовала немедленной отправки аварийного сигнала базе.
На это не оставалось времени. Если бы компьютер, используя все возможности, продолжил борьбу с движущейся по энерговодам торпедой, он наверняка сумел бы ее обезвредить, и уж, во всяком случае, отвести удар от своих жизненно важных центров. Однако он был всего лишь машиной и, неукоснительно выполняя программу, начал отправку «SOS». После первой же буквы сообщения прогремел взрыв в помещении распределительного энергетического щита, и передача прервалась.
Я упал на пол в то самое мгновение, как погас свет. Я хорошо помнил место, куда бросил свой пистолет, и нащупал его почти сразу. Теперь, по крайней мере, я перестал быть беспомощной жертвой. Шансы уравнялись. Не особенно надеясь на успех, он все же сказал:
– Лейтенант, началось восстание рабостов. Если вы пропустите меня в рубку, я гарантирую, что нам сохранят жизнь.
Ответом была синеватая вспышка выстрела. Предвидя это, я перекатился в сторону и, целясь по вспышке, нажал на спуск. Для Лоуэлла мой выстрел был полной неожиданностью. Он не предполагал, что я так быстро вновь воспользуюсь своим оружием. Я услышал проклятье, потом вскрик и тишину. Но он закричал не от моего попадания…
Что-то происходило в темноте. Кто-то здесь был еще. Кто-то огромный. В тесном пространстве тамбура распространился отвратительный запах зверя, до меня донеслись похожие на чавканье звуки. Я выстрелил в потолок три раза подряд, надеясь при свете коротких вспышек выстрелов рассмотреть хоть что-нибудь.
Но каждый раз отчетливо видел лишь пустой тамбур. Никого тут не было, кроме меня.
Не было даже Лоуэлла. Он исчез, растворился в этом кошмарном, полном звериной вони мраке. Запах постепенно рассеивался. Вскоре под потолком слабо засветилась лампочка аварийного освещения.
Я был один в тесной металлической коробке тамбура. Только черное пятно свежей крови все еще напоминало о разыгравшейся здесь трагедии. Лоуэлл бесследно исчез.
Судя по восстановленному освещению, аварийные системы корабля действовали и неплохо справлялись со своими обязанностями. Если ремонтникам удастся проложить резервную линию питания на компьютер до того, как я проникну в рубку, наша песенка спета. Восставших рабостов разделят на маленькие группы и поодиночке удушат, перекрыв подачу воздуха. А потом они займутся мной.
Лихорадочными движениями я рылся в своей сумке, отыскивая лазерный паяльник; но пытаться открыть им дверь главного тамбура рубки – все равно что ковырять зубочисткой в ухе слона. До того, как кончился заряд в батарее паяльника, мне не удалось вскрыть даже первый защитный слой. А время продолжало свой неумолимый бег, и где-то внизу захлебывалось обескровленное восстание. Гибли доверившиеся мне люди…
Я метался по узкому пространству лифтовой площадки, каждую секунду ожидая нового нападения. Странно, что они медлили, странно, что Лоуэлл был один и что он бесследно исчез. Слишком много странностей накладывались одна на другую в этой невероятной истории и, кажется, я кое-что начинал понимать.
В плотной, сопротивляющейся пелене мой мозг упрямо складывал отдельные фрагменты фактов. Сквозь боль и глухую блокаду извлекал разрозненные куски воспоминаний. Я словно видел огромную черную руку, ведущую меня сквозь все препятствия к известной только ее хозяину цели…
И вдруг, будто подтверждая мою ужасную догадку, дверь рубки медленно, со скрипом, поползла в сторону. Сработал обесточенный механизм, уступая неведомой силе. С кряхтеньем подалась метровая металлическая плита, и как только щель стала достаточной, я бросился в рубку, забыв про все свои опасения. За моей спиной дверь с глухим стуком встала на место, словно сила, давившая на нее, внезапно исчезла, и сжатые гидравлические поршни с лязгом захлопнули многотонную громаду…
В рубке стояла замогильная тишина. Светилась лишь та часть панелей, где располагалось ручное управление.
Что бы ни случилось со мной, я не мог обмануть ожиданий тех, кто мне доверился. Чего бы это ни стоило, я должен был довести план до конца.
Восстановив ситуацию на перекрытых нижних палубах, я намертво заблокировал входную дверь… Теперь следовало запустить двигатели и вручную увести корабль из опасной зоны. Вахтенный журнал уже сообщил мне, что компьютер успел-таки приступить к отправке аварийного сообщения до того, как взрыв оборвал питание.
Даже нескольких букв этого сообщения будет достаточно, чтобы здесь оказалась эскадра патруля.
Мониторы, напрямую не связанные с обесточенным центральным компьютером, услужливо развертывали передо мной картину завершающегося сражения.
Отряды Стрима уже очистили от охранников нижние палубы. Обошлось им это недешево. Хорошо вооруженные солдаты отчаянно сопротивлялись, не надеясь на пощаду от своих бывших рабов. Лишь после того как группа отборных бойцов во главе со Стримом захватила арсенал «Рендболла», положение решительно изменилось.
В конце концов Гагаров отдал приказ штурмовать рубку, поняв наконец, откуда исходит главная опасность, С гораздо большим успехом его ремонтные роботы могли бы попытаться взобраться ни вершину Монблана. Им не удалось даже пробиться через коридор.
Включенные мной вручную автоматы защиты уничтожали всех роботов еще до того, как они приступали к делу. Эта неудача окончательно деморализовала противника.
Гагаров капитулировал. Оставалось последнее, самое важное дело: найти надежное укрытие для «Рендболла».
На экране картограммы, одна за другой, проплывали схемы ближайших созвездий. Все они были слишком далеки для нас.
Невозможность оверсайда сделала огромный корабль совершенно беспомощным.
И только сейчас, наверное, впервые в своей штурманской практике, я почувствовал, какие гигантские расстояния отделяли звезды друг от друга. Я не успел еще прийти ни к какому решению, когда у дверного табло вспыхнул сигнал вызова.
Схватка закончилась. Пора было подводить итоги и вырабатывать план дальнейших действий.
Совет командирской тройки подытожил наши достижения: полный контроль над кораблем, исправное вооружение, примерно четверть нормальных запасов топлива и выведенный из строя компьютер – это то, что мы получили. Над восстановлением компьютера уже работали кибернетики, согласившиеся перейти на нашу сторону. Я им не слишком доверял, да и проводить рискованные эксперименты с компьютером все равно не стоило, пока мы не нашли надежного убежища для корабля, – слишком велик риск посылки в эфир наших координат.
В ближайших, доступных нам без оверсайда районах не наблюдалось ни одного подходящего объекта, где можно было, хотя бы временно, укрыть «Рендболл».
Пылевое облако да метеоритный рой – остатки какой-то развалившейся кометы – вот и все, что оказалось в пределах нашей досягаемости.
После того как я подробно объяснил членам командирского совета сложившуюся ситуацию, они надолго задумались. Наконец Стрим сказал:
– Тебе решать. Все со мной согласны, чтобы ты стал капитаном.
– Патруль будет здесь максимум через шесть часов. Без компьютера мы не способны вести серьезный бой.
– Но это же крейсер, черт возьми! Все его вооружение в порядке!
– Вы не понимаете. У нас нет опытных канониров. И даже если бы они были, ни один человек не сможет соревноваться с компьютером в точности и результативности стрельбы. Через несколько секунд после начала боя корабль превратится в облако раскаленных газов!
– А защита?
– Защита! Надолго ли ее хватит при нашем неполном запасе топлива? И здесь опять все упирается в компьютер. Операторы не смогут манипулировать плотностью защитных полей. Придется ограничиться сплошным заслоном, а он очень скоро вытянет из нас все остатки энергии. Я предупреждал вас, насколько это рискованно. Следовало дождаться, пока корабль окажется в подходящем районе!
– Как будто у нас было на это время! – Стрим покачал головой. – Нет, Игорь Леонидович. Все правильно. Даже если мы проиграем этот последний бой.
Но я не собирался так просто его проигрывать. Мне пришлось воспользоваться всем своим умением, чтобы привести в действие полумертвую громаду крейсера.
Один за другим оживали посты управления. Все больше специалистов соглашались с нами сотрудничать. Им был предоставлен выбор: или немедленно покинуть крейсер на спасательных шлюпках, или присоединиться к восставшим. И постепенно, по мере того как на пульте загорались все новые огоньки постов, у меня появлялась надежда на то, что мы хотя бы уцелеем, хотя бы выберемся живыми из этой почти безнадежной ситуации.
– Мы идем к пылевому облаку? – посмотрев на носовой экран, спросил Стрим.
Я отрицательно покачал головой.
– Так кажется потому, что не закончен разворот. Облако слишком редкое, сквозь него нас легко засекут локаторы патруля.
– Тогда что же?
– Остается только эта рассыпавшаяся комета. Она большая – несколько километров в длину и около двух в поперечнике. Если нам удастся подойти к ней достаточно близко…
– Что же может нам помешать?
– Ненадежная защита и осколки. Даже при стопроцентном запасе энергии только сумасшедший направит корабль в это каменное крошево. Но мы слишком далеко, чтобы полностью оценить ситуацию. Выбирать не приходится. Возможно, во время боя удастся прикрыться от атаки, хотя бы с одной стороны. Я подведу «Рендболл» как можно ближе, и там будем ждать появления патрулей. Если кибернетики справятся к этому времени с компьютером, мы попробуем включить его одновременно с появлением патрульных кораблей.
– Но Дарис говорил, это слишком рискованно. Если не все программы-ловушки ликвидированы, мы можем полностью утратить контроль над кораблем.
– Он прав. Включать компьютер придется с большим риском, предварительно заложив под распределительный щит хороший заряд взрывчатки.
Я нес свою изматывающую вахту шестой час подряд. Никто из оставшихся у нас специалистов не мог меня заменить.
Пусть и медленно, но мы все же приближались к метеоритному рою. Теперь он был от нас на расстоянии всего в нескольких десятках тысяч километров. Не решаясь подойти ближе, я отработал бортовыми двигателями маневр обхода, закручивая вокруг разрушенной кометы пологую спираль. К сожалению, крейсер был слишком неповоротлив, а мне приходилось все время подправлять траекторию, компенсируя гравитационные силы роя, рассчитать которые без компьютера у меня не было ни малейшей возможности.
От постоянного многочасового напряжения я чувствовал себя, как усталая собака.
Во рту пересохло, и когда Стрим попросил кого-то из техников принести поднос с едой, я так и не сумел воспользоваться его любезностью. Удалось отвлечься лишь на несколько секунд, чтобы глотнуть ледяного лимонного сока. Кораблей патруля все еще не было, и у меня появилась крохотная надежда.
– Если нам удастся выбраться из этой переделки, скажи, чтобы нашли лейтенанта Лоуэлла, все равно, среди мертвых или живых, – попросил я Стрима.
– Я уже распорядился об этом.
– И что же?
– Его нигде нет. Мои люди очень тщательно выполнили твое поручение, хотя и не понимали, для чего это нужно. Признаться, и я не совсем понимаю, почему тебя так беспокоит судьба этого человека.
– Меня беспокоит не его судьба, а то, почему он исчез.
– Ну это как раз не так уж трудно объяснить. На корабле достаточно заброшенных помещений. Когда началась заварушка, он мог укрыться и переждать.
– Ни один нормальный человек не станет этого делать, – возразил один из кибернетиков. – В нежилых отсеках слишком много разной нечисти и слишком мало шансов остаться в живых.
– Сколько же лет не чистили этот корабль?
– Лет двадцать, не меньше…
«Но даже и за этот срок на нем не могли завестись твари, способные проходить сквозь металлические стены…» – подумал я про себя.
Наконец мне удалось уравнять скорость корабля по отношению к метеоритному рою.
Это позволило пристроиться ему в хвост и перейти к полету по инерции, но прежде чем позволить себе расслабиться, прежде чем я смог осуществить свое давнее желание – покинуть пульт и рухнуть на кушетку, стоящую в углу рубки, я в последний раз глянул на экран локатора, направленного в покинутый нами квадрат, и вздрогнул: в его левом углу появились шесть светлых пятнышек со знакомыми очертаниями патрульных кораблей Комора. Следом за ними выползали все новые. В конце концов я сбился со счета.
В нижних отсеках корабля, там, где накопители энергии создавали убийственный радиационный фон, там, где без специальной защиты более трех минут не могло находиться ничего живого, пятые сутки подряд спал старик.
Он спал прямо на замусоренном полу, завернувшись в старый, видавший виды плащ, служивший ему единственной защитой и от радиации и от холода. Впрочем, и в этой иллюзорной защите он не нуждался и пользовался плащом скорое по привычке, чем по необходимости.
Он спал, свернувшись клубком, словно большое раненое животное, подогнув худые ноги почти под самый подбородок, тревожно вздрагивая и шепча во сне неразборчивые слова.
Самым главным для него в той невидимой битве, которую он вел, и самым трудным оказалось сохранить контроль над конструкцией сна, не позволив ему при этом прерваться. Он видел во сне далекую, никому не известную страну на забытой всеми планете. Он видел ее старые, запыленные пустыней горы. Низко висящее солнце золотистым светом окрашивало кусты опунций, ласковый ветерок овевал усталое тело старика и приносил к нему снизу, из предгорий, столь необходимую силу.
Человек, если очень этого захочет, может сконцентрировать внутри себя внешнюю энергию. Магистр шестого круга способен стать фокусом, центром, внутри которого создается иная реальность.
Самым сложным делом оказалось вплавить в созданный воображением Сейроса мир металлическую коробку корабля. Слишком уж инородным выглядело его тело, слишком чуждым тихому миру опунций и ласкового вечернего солнца.
В конце концов Сейрос воссоздал корабль в виде одного из холмов, поросшего вереском и кустами мескаля. Глубоко внутри, под многометровым слоем земли, затаив его тушу.
Столь сложный прием и вся эта несовместимая конструкция понадобились Сейросу с одной-единственной целью – оттянуть неизбежную гибель «Рендболла».
Удары следовали один за другим. Наносимые могущественной волей его врагов, они меняли направление и свое видимое проявление.
Вначале это был всего лишь поток метеоритов, неожиданно выпроставшийся из пустоты в нескольких километрах от «Рендболла» и отмеченный его приборами уже после того, как, отклоненный концентрированной волей Сейроса, он оказался за кормой корабля.
Дважды повторил этот прием, деймы сменили тактику. Слишком многое было поставлено на карту. Слишком многое зависело от того, чем закончится последний рейс старого крейсера.
Рядом с холмом, который вырастил Сейрос, появился еще один. От него к холму Сейроса под землей пошел вал вспученного песка, словно огромный крот пробивал себе туннель к кораблю. Скорее всего это означало еще один корабль и серьезную опасность в будущем, но пока на это можно не отвлекаться. Холм, воздвигаемый его врагами, еще не обрел четких очертаний, сквозь него просвечивала долина и восходящее за горами солнце.
Зато появились грибы. Они казались плотными и тяжелыми, словно валуны. С ними нужно было что-то немедленно делать. Вся поверхность холма, под которым он спрятал корпус «Рендболла», покрылась ядовитыми грибами. Целые полчища их упорно лезли наверх бесчисленными кругами, а в глубины холма тянулись ядовитые гифы.
Сейросу никак не удавалось увидеть, глубоко ли удалось им проникнуть и, самое главное, он не мог определить, каково воплощение их ядовитых воздействий в той реальности, в которой двигался «Рендболл». Все его силы уходили на создание преград, но они падали, разъедаемые ядом, одна за другой.
Слишком долгое время провел он внутри своего бесконечного сна, слишком велика была концентрация его воли и слишком мало оставалось сил. Ему необходимо было проснуться хотя бы на несколько часов, но он знал, что как только это произойдет, «Рендболл» перестанет существовать.
Если бы не его магический сон, он бы уже давно проиграл битву. Внутри железных отсеков корабля не на что было опереться и неоткуда было черпать силу.
Здесь он оставался один на один с мертвым миром железа, без своих многочисленных помощников, без духов воды и гор.
Если он проиграет, вместе с ним исчезнет из основной реальности человек, от которого зависело теперь так много. Два круга назад Сейрос воспитал из него неплохого воина. Он встретил в пустыне заблудившегося, испуганного паренька и не мог предположить, что придет время, когда на нем сойдется перекрестье путей и от его поступков будет зависеть так много…
Предсказатели деймов не ошибаются почти никогда. А ведь вначале он даже не верил, что из Степана может получиться воин. Но первый же его самостоятельный поступок показал, какого грозного противника в его лице получили черные силы. У него хватило мужества ступить на безвозвратную дорогу деймов, чтобы обрести силу или погибнуть. Сейрос простился с ним навсегда, но спустя два круга Степан вернулся, и сразу же рядом с ним завязался тугой узел борьбы. Что-то важное с ним произошло на дороге деймов. Что-то такое, что изменило самую его сущность. И Сейрос жалел, что ничего не знает об этом. Даже магистру шестого круга не под силу подчинить своему воображению многочисленные миры звездной дороги.
Узнать о них может лишь тот, кто там побывал.
В истории развития цивилизаций бывают времена, когда небольшого усилия оказывается достаточно, чтобы изменить направление развития и будущее многих планет. «Рендболл» находился на одной из подобных развилок. В такие моменты будущее непредсказуемо. В истории его страны был случай, когда с корабля на берег для продажи свели огромных и страшных животных. От одного единственного человека зависело тогда, купить эту пару или позволить увести ее обратно.
Он предпочел второе. Народ ацтеков так и не узнал лошадей. А затем, благодаря этим самым лошадям, победили испанцы, и будущее его страны пошло совсем по другой дороге… Все теперь зависело от Степана и от того, удастся ли Сейросу удержать на своих плечах непомерную ношу обреченного корабля. А тут еще появились крысы… Двадцать четыре огромные крысы стройными рядами, как на параде, подошли к холму с «Рендболлом» и начали вгрызаться в землю сразу с нескольких сторон.
Теперь, если Степан вовремя не придет ему на помощь, «Рендболл» обречен. Одному ему больше не совладать со всеми врагами сразу…
Стрим, внимательно следивший на дисплее за патрульными кораблями Комора, спросил, не пытаясь скрыть охватившей его тревоги:
– Почему их так много? Двадцать четыре корабля – это же больше эскадры!
– Я же говорил тебе, что как только они догадаются о захвате «Рендболла», здесь окажется весь флот.
– Их как будто закрывает хвостовая часть роя… Может быть, они нас не видят?
Я отрицательно покачал головой.
– Они видят нас так же ясно, как мы их. Головной корабль передового звена уже изменил курс.
– Сколько им понадобится времени, чтобы подойти на дистанцию огня?
– Часа четыре.
– Значит, схватки не избежать?
– Это будет не схватка, а мясорубка. Они смогут стрелять по «Рендболлу» как в тире. Без компьютера ни один наш ответный выстрел не найдет цели…
Я мучительно искал выхода, и, инстинктивно сжимая тумблер форсажа, все увеличивал скорость, словно собирался вогнать гигантский корабль в каменное крошево обломков.
Крайние астероиды уже можно было рассмотреть на оптических экранах во всех подробностях. Между ними беспорядочно кувыркалось множество мелких камней, осколков, пыли, наконец, – рой был достаточно плотным и неоднородным, если бы нам удалось прикрыться его массой от нападающих кораблей, – у нас появился бы шанс.
Вдруг я понял нечто очень важное. Рой довольно быстро вращался вокруг своей оси, а это означало, что в его глубине действовали значительные центробежные силы.
Они должны были вытеснить все крупные обломки в наружные слои. Возможно даже, в глубине этого каменного облака образовались значительные по объему полости. Если это действительно так…
– Всем носовым постам приготовиться к открытию огня! – резко произнес я в мегафон свою первую боевую команду.
– Кого ты собираешься атаковать? – недоуменно спросил Стрим. – Флот еще слишком далеко!
– Сейчас увидишь. – Я нажал гашетки носовых энергетических пушек, и впереди, по курсу корабля, встала белая стена огня.
Понадобилось всего четыре залпа, чтобы прогрызть во внешней стене метеоритного роя отверстие, достаточное для прохода «Рендболла». Весь фокус состоял в том, чтобы пробить эту дыру точно по оси вращения роя. Кажется, я не ошибся.
Оставшиеся но краям камни описывали круги по внешней границе образовавшегося отверстия, а за ним, внутри роя, темнела пустота свободного пространства.
– Они что, спятили?! – всемогущий шеф разведки корпорации смотрел на контр-капитана Алдова так, словно это Алдов устроил непонятный фейерверк перед носом «Рендболла».
– Я не думаю, комодор. Этим кораблем руководит человек незаурядного мужества и находчивости. По-моему, он использует единственный оставшийся у них шанс.
– Какой шанс?
– Укрыться внутри метеоритного роя от нашей атаки.
– Так упредите его! Сделайте что-нибудь!
– Боюсь, мы не успеем. Они завершат маневр, прежде чем мы подойдем.
– Тем хуже для них. Мы разнесем этот каменный мешок в пыль!
– Это не так просто сделать. Слишком велика его масса.
– Тогда прорывайтесь к ним сбоку по прямой, не меняя траектории атаки!
– Единственно возможный путь – по оси вращения метеоритного роя.
– Это слишком долго!
– Вы правы, комодор. Но если мы попытаемся атаковать их сбоку, вся масса метеоритного потока обрушится на наши корабли. Вокруг собственной оси этот бешеный рой вращается со скоростью двух километров в секунду. Наших силовых полей не хватит, чтобы сдержать натиск такого каменного урагана.
– Но ведь «Рендболл» вошел в рой!
– Мы тоже сможем это сделать – но только вслед за ним, по оси вращения.
Проломив внешний беспорядочный слой метеоритов, «Рендболл» шел теперь внутри бешено вращающегося каменного мешка. Мы попали в довольно узкий туннель, уходящий глубоко внутрь роя. Вокруг корабля с огромной скоростью низвергался водопад обломков. С такого расстояния рассмотреть отдельные глыбы не представлялось возможным, но резкие толчки гравитационных возмущений напоминали о том, что малейшая ошибка может стать здесь последней.
– Капитан! Кибернетики докладывают, что они готовы к пробному запуску центрального компьютера.
– Подождем. Сейчас не время для экспериментов.
Внимательно разглядывая на дисплее внешнего обзора схематическое изображение значительно расширившегося позади нас прохода, я вдруг подумал, что если заткнуть узкое бутылочное горло входа, по которому только что прошел корабль, мы смогли бы на какое-то время избавиться от преследователей, выиграть несколько часов и закончить ремонт.
– Есть среди наших людей хороший канонир, человек мужественный, способный управлять боевой шлюпкой? – спросил я Стрима.
Тот ненадолго задумался.
– Пожалуй, подойдет Гринсон.
– Вызовите его!
– Что ты задумал, капитан?
– Если заткнуть туннель, по которому мы сейчас движемся, ни один корабль не сможет нас догнать.
– Но это слишком рискованно. У того, кто это сделает, практически не останется ни одного шанса, чтобы уцелеть. Если начать стрельбу внутри облака, его равновесие нарушится, орбиты всех осколков сместятся и шлюпку в образовавшемся хаосе сотрет в порошок.
– Я это понимаю. Бывают моменты, когда нужно рискнуть жизнью одного человека ради того, чтобы спасти корабль. Именно капитану приходится принимать подобные решения. Эта наша единственная возможность оторваться от преследования.
Я говорил все эти правильные слова с чувством необычного удовлетворения.
Я почти любовался собой и своим безупречным, с точки зрения логики, решением. Во мне словно удовлетворенно мурлыкал сытый и довольный кот. Что-то было не так.
Что-то здорово было не так…
Когда вместо Гринсона в управляющей рубке появились шестеро представителей команды и, замявшись, остановились поодаль, – я понял, что дела наши плохи.
Дисциплина на корабле, только что прошедшем через бунт, – понятие весьма относительное. И мой первый приказ, от которого зависела наша дальнейшая судьба, натолкнулся на непонимание, а может быть, и на прямое противодействие команды.
Мне предстояло немало сделать, чтобы восстановить должный порядок и работоспособность всех служб, и я слишком хорошо понимал, что ни окриками, ни применением силы ничего не добьюсь.
– Капитан, – вновь подчеркнув, не скрывая иронии, мое повое звание, старший из них, наконец, начал излагать цель их визита: – Гринсон неплохой парень. Он давно служит на «Рендболле». Почему ты решил от него избавиться?
– Кто сказал, что я хочу от него избавиться?
– Разве может уцелеть шлюпка в такой мешанине?
– Может быть, и нет. Но если вы не научитесь выполнять приказы, мы все погибнем наверняка. Корабль будет попросту уничтожен. Вы один раз должны решить, кто здесь командует. Это ваше право. Я не просил для себя звания капитана и охотно уступлю его тому, кого вы выберете, но и тогда необходимо будет выполнять приказы этого человека.
– Мы вас не знаем. Вы появились на борту всего месяц назад. Среди нас не нашлось никого, кто способен вести «Рендболл». Только поэтому вы стали капитаном. А теперь вы решили, что Гринсон должен погибнуть!
– Я пытаюсь спасти «Рендболл» в безнадежной ситуации, когда против нас выступил почти весь флот Комора! Объясняю это первый и последний раз. Еще один такой случай, и я сам откажусь от обязанностей капитана.
Я говорил все эти трескучие верные слова, словно бил в огромный пустой барабан. Я точно оправдывался перед кем-то.
– Расстреливать будем всякого, кто попробует в боевой обстановке нарушать дисциплину! – мрачно пообещал Стрим.
– Скажите, капитан, только честно, если бы вы сами оказались на месте Гринсона, смогли бы вы посадить шлюпку на один из астероидов внутри метеорного роя? Ведь именно это ему придется сделать, чтобы открыть прицельный огонь.
Я слишком хорошо понимал, что от ответа на их вопрос зависел не только мой авторитет, но и дальнейшая судьба корабля.
И вдруг, прежде чем я успел сказать хоть слово, на меня накатило «нечто».
Это «нечто» не имело формы в реальном мире, но оно сковывало волю, мешало произнести слова, которые уже готовы были сорваться с моих губ. Ощущение было такое, словно мое собственное тело отказалось мне повиноваться. А где-то в глубине, в районе старой раны, шевельнулась боль – лишь слегка, будто напомнила о чем-то…
И тогда я пришел в ярость оттого, что кто-то вновь пытается управлять мной, как куклой. И желание, точное и холодно рассчитанное желание поступить именно так, как я только что решил.
Я словно брел в глубокой темной воде наугад, спотыкался, терял направление и вдруг, нащупав верный путь к берегу, обнаружил, что встречное течение мешает мне сделать решающий шаг.
– Что с вами, капитан? – спросил Стрим. – На вас лица нет.
– Уже все в порядке. Давайте посмотрим, смогу ли я посадить шлюпку внутри метеорного роя.
