Текст книги "Суккуба (СИ)"
Автор книги: Евгений Щепетнов
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 17 страниц)
Евгений Щепетнов
Суккуба
Глава 1
Таня не особенно-то и разбиралась в ценах на барахло. Там, откуда она приехала, совсем другое понимание того, какую одежду нужно носить, и сколько за нее платить. Красноармейск – это тебе не Москва! Это здесь гнушаются зарплаты меньше сорока штук, а в Красноармейске человек, получающий сорок тысяч – настоящий богач!
Впрочем, здесь и цены другие – например, на жилье. Двадцать тысяч в месяц стоит самая, что ни на есть захудалая квартирка на окраине Москвы, в пятнадцати минутах езды до станции метро.
О…метро! Когда Таня впервые спустилась в это подземелье, пахнущее электричеством, металлом и дыханием тысяч людей, ее душой овладел восторг – вот она, Первопрестольная! Вот она, Страна Огромных Возможностей, в которой умненькие девочки из провинции обязательно найдут интересную, высокооплачиваемую работу где-нибудь в офисе крупной корпорации! Ведь в этой девочке сразу же разглядят умненькую, порядочную работницу, на которую можно положиться! Установят ей оклад – поначалу тысяч пятьдесят, а потом…потом – много, очень много! А когда в нее влюбится сын олигарха (а он обязательно влюбится, как же может быть по-другому?!), начнется красивая любовь, не без интриг всяких злодеек, желающих лишить девочку этой самой любви, но все закончится замечательно – красивая свадьба, красивая жизнь, любящий муж…дети! Да! У нее будет не менее трех детей! Два мальчика, и девочка – с которой она потом, когда Машенька подрастет, будет делиться сокровенным – о жизни, о своей нелегкой судьбе!
Счастье! Тихое счастье! На яхте, и в своей вилле…
Нет, Таня не была малолетней дурой. Девятнадцать лет – это совсем не малолетка. Да и дура – это нечто другое. Дуры ложатся под первого встречного, залетают, делают аборт, чтобы потом никогда больше не иметь детей, либо выскакивают замуж за местного «пацана», который и лишил ее девственности на куче грязной соломы в сарае на задворках дома дяди Васи.
Таня до сих пор была девственницей, и это совсем не типично для провинциального городка, в котором только и развлечений, что потусоваться с пацанами у магазина, либо на дискотеке, а после тусовки позволить пацану, с которым «ходишь» пошарить у тебя в лифчике и в трусиках. Ну и через пару месяцев «хождения» позволить ему гораздо больше.
Не сказать, чтобы Таня совсем уж святая – организм просит! Время идет! Девчонка, у которой нет парня – это что-то вроде прокаженной. Поглядывают подозрительно, мол – чего это с ней такое? Парнями не интересуется, книжки читает. Может она вообще и не девка? А что – сейчас много мутантов рождается от радиации, гермафродиты всякие! Вот и она! Уродка!
Впервые мужская рука попыталась проникнуть в ее «святая святых», когда Тане исполнилось четырнадцать лет. Впрочем – какая, к черту, мужская? Славке тогда было шестнадцать. Симпатичный пацан, и в авторитете у тусни, но уж больно назойливый – так достал ее предложениями о сексе, что она месяц не ходила на улицу! Ну что в самом деле за болван? Сказала – я не буду! Я девочка, останусь девочкой для мужа! А он что? «А давай в попу? А давай ты мне минет сделаешь?! Докажи свою любовь!»
Идиот! Какая, к черту любовь?! В четырнадцать лет, с шестнадцатилетним?! Это не любовь, это криминал!
«Ну, хочешь – потрогай грудь, только соски осторожнее тереби! Осторожнее, идиот! И не дергай, будто корову доишь! И палец свой грязный туда не суй! Да не суй же, придурок! Ты хоть руки бы помыл! Заразу какую-нибудь занесешь! А целку порвешь – я на тебя заявлю! Отстань! Не буду я их лизать! И сосать не буду! Все! Хватит!»
Славка пыхтел, разжимая ее плотно сжатые ноги (потом синяки были!), больно щипал за «лепестки», и пытался засунуть ей палец как можно глубже, почему-то считая, что от этого она точно получит оргазм, и уж тогда – потечет, и не устоит перед таким красавцем как он, Славик.
Когда появилась на тусовке после месячного перерыва – Славик уже ходил с Веркой Кузиной, счастливой, будто Верка в лотерею выиграла не меньше миллиона. Уж она-то точно позволила Славке все и везде – сама хвастала. И распускала слухи, что Танька-де ненормальная, и у нее ТАМ все заросло, дырки-то почти и нет. Вот потому и кобенится! Пацанам не дает!
А потом был Николай Семеныч – учитель литературы и русского языка. Таня любила читать, на том они и сошлись с Николаем Семеновичем. Обсуждали книжки, оставшись в классе после занятий – Таня мечтала уехать из Красноармейска куда подальше, туда, где белый песок, яхты, и никакой тусни на заплеванном пятачке магазина «Янтарь».
Николай Семенович, который три года назад закончил педагогический институт – мечтал примерно о том же. Он был молод (ему не было и тридцати), довольно симпатичен (его не портили и строгие очки, прибавлявшие к возрасту лет пять, не меньше), так что когда он впервые поцеловал Таню – она была совсем не против.
Нет, у них тоже не дошло до настоящего секса, хотя Коля и хотел. Таня, верная своим принципам (если можно их так назвать), твердо объявила, что ее девственность предназначена будущему мужу. А в попу, или минет – она не хочет, так как не шлюха какая-нибудь подзаборная. Вот выйдет замуж – тогда и позволит мужу делать все, что он захочет!
Мама всегда говорила и говорит: «Дочка, не продешеви! Не таскайся ты с этими придурками! Видишь, я связалась с твоим отцом, и что вышло?! Живу одна, еле-еле концы с концами сводим! Ищи выгодного жениха – ты девка симпатичная, на лицо – так вообще раскрасавица, гони прочь этих местных придурков! Поезжай в Москву, или в Питер, я вот собиралась, собиралась – так и не собралась! Застряла в этой захолустной дыре! Так может хоть ты там счастье найдешь! В Москве-то этой чертовой!»
Таня была согласна с матерью, хотя та слегка и привирала. Во-первых, не так уж они и бедствовали – денег хватало и на еду, и на барахло. И даже на выпивку маминым ухажерам, которые менялись примерно раз в полгода. То ли мама им надоедала, то ли они маме, но иногда, придя из школы, Таня обнаруживала на кухне незнакомого (или знакомого) мужчину, сидящего за столом перед початой бутылкой водки. Само собой – рядом с мамой – довольной, раскрасневшейся, одетой в халатик, туго обтягивающий мамины полные и соблазнительные бедра.
Мама родила в семнадцать, так что ей и лет-то было всего ничего. Она до сих пор надеялась на то, что найдет настоящего, мечтающего о семье мужчину, и всеми способами пыталась удержать очередного кандидата на свою руку и сердце – что частенько очень даже мешало Тане. Попробуй-ка, поспи, когда на весь дом стоны, вздохи, и ритмичное поскрипывание кровати.
С некоторых пор Таня начала подозревать, что мама нарочно нацеливает ее отправиться подальше из родного дома, по одной простой причине – чтобы взрослая дочь не мешала протекать бурной, очень бурной личной жизни. Особенно Танино подозрение укрепилось тогда, когда очередной мамин ухажер Васька Климов, младше мамы лет на пять, по пьянке вломился в баню, где мылась Таня, с явной целью осчастливить своей сексуальной мощью не только хозяйку дома, но и ее молоденькую, соблазнительную дочь.
Таня умеет очень, очень громко визжать! И гнусный Васька был с позором изгнан – и не только из бани, но и из дома. Мама может быть очень убедительной, особенно если держит в руке банный ковшик на длинной рукояти, служащий для плескания воды на раскаленные камни печурки.
Вот тогда мама видать и начала поглядывать на Таню, как на конкурентку. Они с Таней очень похожи, только Танина мама, Зоя Семеновна Шадрина стала чуть поплотнее, чем тогда, когда была в Танином возрасте. Совсем немного. А так, если в полумраке поставить рядом Таню и маму – не особо и отличишь, если не приглядываться, и если перед этим выпил грамм двести. Небольшая грудь, круглые бедра – ноги толстоваты в щиколотках, но кто тут смотрит на такие несущественные мелочи? Хорошая, гладкая кожа – у Тани по причине ее невинной юности, у Таниной мамы – из-за кремов, которые Зоя совершенно на себя не жалела.
Ежевечерне (если не была на дежурстве в круглосуточном продуктовом магазине) Зоя втирала в кожу все эти чудодейственные средства, разрекламированные на экране телевизора, и то ли средства правда помогали, то ли хорошая наследственность, но кожа женщины если и не была цветущей и нежной, как у юной дочери, то вполне могла служить примером того, как женщина должна ухаживать за своим телом на четвертом десятке ее бурной жизни.
Надо отдать должное Зое – она была очень чистоплотна, к тому же приучила и свою дочь. От Тани никогда не пахло жареным луком и селедкой, а лобок ее, с тех пор, как на нем появились первые волоски, был всегда чисто выбрит и вообще – чист, как лист хорошей мелованной бумаги. Хоть поэмы пиши о любви и страсти. Учитель, когда укладывал Таню на стол в своем школьном кабинете, всегда говорил, что она самая чистая девушка, которую он видел за свою достаточно долгую жизнь. И что более вкусной киски, чем у нее, никогда не пробовал, и скорее всего – не попробует.
Таня позволила ему максимально возможно-допустимое, чего не позволяла никому из пацанов. Впрочем, они бы это скорее всего никогда бы и не сделали.
«Западло!» «Настоящий козырный пацан не лижет бабе!»
Он должен только хватать ее грязными лапами, которыми только что ковырялся в носу и вытирал зеленую соплю! – ехидно думала Таня – Колхозники!
Учитель был совсем другим. Интеллигентный, осторожный – впервые он коснулся своим горячим языком ее «лепестков» после третьей их встречи, когда они в очередной раз долго целовались взасос, когда он аккуратно вылизал ее тугие, напрягшиеся на сквознячке большие коричневые соски (Такие же были у мамы – ее гордость! Мужики любят большие красивые соски! – не раз говаривала мама, поглаживая крепкую, почти девичью грудь).
Прежде чем вылизать Тане ее «сокровище», и все вокруг – начиная с лобка, и заканчивая попкой (он был настоящий мастер этого дела! Таня убедилась в этом, когда смотрела порно – иногда вместе с Николаем) – учитель достал откуда-то початую бутылку с иностранной надписью, отхлебнул, прополоскал рот и выплюнул спиртное в раковину для умывания – чем очень даже удивил Таню. Мужчина, который выплевывает спиртное, вместо того, чтобы нормально его проглотить – это на самом деле уникальный человек! По крайней мере – здесь, в Красноармейске. Может и были тут еще такие парни, как учитель литературы, но Таня точно их никогда не встречала. И скорее всего – никогда не встретит.
Коля пояснил, что это нужно для того, чтобы не занести ее в «киску» какую-нибудь заразу. Какую именно – не пояснил. А Таня не спросила.
Ей было совсем не до того. Лежа на спине с широко разведенными в стороны коленями она внимательно смотрела на макушку учителя, на которой уже начинала образовываться небольшая «тонзура», как у католических священников, чувствовала, как шершавый горячий язык аккуратно исследует самые сокровенные уголки ее тела, проникая внутрь, и снова возвращаясь к набухшим от прилива крови лепесткам, и думала о том, как все-таки отличается уровень культуры человека с высшим образованием, от уровня местных парубков, для которых женщина все-таки не совсем человек. Всего лишь – низшее существо, предназначенное лишь для удовлетворения мужской похоти, не более того.
Тогда же Таня испытала свой первый оргазм. Ну да, она слышала, как это все здорово, какие ощущения испытывают девушки во время оргазма, читала об этом в книгах и видела порно, где красотки изображали оргазм, заунывно и тупо постанывая так, что хотелось их побить за плохую игру, и лучше всего – граблями. Чем на самом деле является оргазм – Таня до сих пор не могла себе и представить. Ее трясло, колотило, она изгибалась, задирая ноги к потолку, вдавливая в промежность лицо учителя, выпачканное чем-то белым, похожим на густые сливки. Схватив Николая за голову, она терлась о его лицо киской, выла, как взбесившаяся волчица. Танина матка бешено, толчками, судорожно сокращалась, как и положено порядочной здоровой матке, готовой к оплодотворению. А потом Таня потеряла сознание. К ужасу учителя литературы.
Иногда она думала – вот, на самом деле, а что было бы, если бы она, девчонка шестнадцати лет, скончалась на столе учителя – голая, с раздвинутыми в стороны ногами, залитая своей смазкой и слюной любовника? По какой статье бы его судили?
Вообще-то, если разобраться, Таня так и осталась девственницей – что тут же и проверила, очнувшись после недолгого обморока.
Умерла, зализанная до смерти? «Развратные действия привели к смерти потерпевшей»? Смешно, на самом деле. Для нее. А для учителя – не очень. Работы бы он лишился точно, а потом, скорее всего, сел бы в тюрьму. Где очень не любят совратителей несовершеннолетних. Даже если они и не лишили девственности этих самых несовершеннолетних. Механически – не лишили.
Является ли вылизывание киски и попки лишением девственности? Под какую статью пошел бы учитель, если бы их застали «на горяченьком»? Таня настолько заинтересовалась вопросом, что даже в интернете почитала на эту тему. Но ничего дельного так и не нашла. Хотя и старалась. Очень старалась. Интересно же!
Кстати сказать, после того, как учитель научил ее, что такое оргазм, Таня начала время от времени удовлетворять себя и сама. Что кстати очень ей неплохо пригодилось. Поласкаешь себя, сбросишь напряжение, кончишь – и сразу становится легче. И не нужно бросаться в объятия к первому встречному провинциальному обалдую, чтобы утихомирить зов плоти. Таня во время «сеансов» не раз думала о том, что если бы знакомые девки умели как следует удовлетворить себя пальцем, или специальными приспособлениями – дурацких залетов было бы гораздо меньше. Как и абортов, и всего, что следует за этим – болезни, бездетность, разрушенные судьбы. Да, уж лучше теребить киску пальчиком, чем совать в нее грязные члены полупьяных и в хлам пьяных любовников! Впрочем, наверное – это кому как.
Учитель же научил ее удовлетворять мужчину руками. Тане это дело даже понравилось – управлять мужской страстью, держа в руках пульсирующий, перевитый венами горячий член – в этом есть что-то такое, что напоминает управление мощным автомобилем. По крайней мере, так говорил учитель, отличавшийся хорошим литературным слогом.
Таня никогда не управляла мощным автомобилем, только надеялась когда-нибудь управлять, но то, что страстью мужчины можно управлять – это она уже хорошо знала, спасибо умелому Коле. Когда впервые капли липкой, белой жидкости брызнули Тане на лобок, она не испытала отвращения, не испугалась. Ей было приятно! Вот перед ней стоит взрослый красивый мужчина, замуж за которого согласилась бы выйти любая из местных записных «красоток» (Не пьет, не курит, культурный – учитель! Неплохо зарабатывает!). Он закатил глаза, содрогаясь в оргазме, и весь теперь в ее, в Таниной власти, в ее умелых, ласковых руках!
Тогда же Таня внезапно сделала вывод – мужчина совсем не пуп Земли. Слабое, подверженное воздействию страстей существо, готовое ради сомнительного удовольствия выбросить на пухлый животик своей ученицы очередную порцию густой, застоявшейся спермы, не задумываясь, чем это все может закончится. Не задумываясь, что может потерять все – начиная с работы, и заканчивая самой своей жизнью.
А может учитель и задумывался. Скорее всего – задумывался! Однако – упорно, при первой же возможности уединялся с Таней в своем кабинете, и лизал, гладил, дергался в сладких судорогах, заливая молоденькую подружку горячим, и очень даже невкусным семенем.
Ну да, разок она попробовала на вкус – после долгих уговоров Коли. Просто слизала скользкий комочек, не испытав при этом ни брезгливости, ни особого возбуждения. Горчило, солоновато, по вкусу почему-то отдаленно напомнило грибы. Ничего эдакого возбуждающего в сперме не было – кроме ее вида, да и то, когда та была накапана на красивый Танин лобок. Он был красив, Танин лобок, и глядя на него она возбуждалась, представляя, как по складкам гуляет чей-то красный язык. Или два языка. Или три! Главное – начать фантазировать, а еще – хорошенько смочить слюной, или намазать кремом указательный мальчик правой руки.
В общем – минет любовнику она делать так и не согласилась, вылизывать Колину сперму – тоже, но удовлетворять руками своего «почти любовника» не перестала, наоборот, как только они оставались одни, тут же норовила спустить с него штаны и вцепиться в гениталии, вид и даже запах которых ей очень нравился. Она даже заставила Колю побрить лобок – безволосыми Колины причиндалы выглядели гораздо крупнее и соблазнительнее.
Их связь продолжалась до самого окончания школы. Даже когда по школе поплыли слухи о нестандартных отношениях учителя и ученицы они все равно продолжали оставаться после занятий, по полтора-два часа ублажая друг друга, и этот «наполовину секс» стал для них чем-то вроде наркотика. Возможно, что наслаждение от него было таким острым еще и потому, что связь была запретной и криминальной. «Запретный плод сладок!» – это сказано давно, и не зря.
Таню тогда вызвала директриса, и пристально глядя в глаза долго пытала на предмет соитий с похотливым учителем, на что Таня довольно-таки искусно расплакалась, изобразив глубокое отчаяние и обиду, а еще – потребовала, чтобы ее, Таню, проверили в медпункте на предмет наличия девственной плевы. И что если окажется, что Таня до сих пор является девственницей, то она пожалуется маме, и та подаст заявление в Министерство Образования, или вообще – в прокуратуру! Потому что Таня хочет покончить с собой из-за гнусностей, которые распространили про нее, и про ее учителя мерзкие пошлые бездарности! Поддержанные руководством школы! А она с учителем всего лишь готовится к поступлению на литературный факультет института, и лучше московского! Будет детей учить! И все, кто распространяет про нее эти гадости – негодяи!
Директриса, конечно, тут же пошла на попятную – на кой черт ей такие проблемы? Скандал? На самом деле – если девчонка девственница – какие могут быть обвинения в растлении? Доказать проблематично, следов-то нет! Только проблем наживешь.
Таню на самом деле обследовали под благовидным предлогом – устроили медосмотр для всех девочек ее класса. Смешно, но на двадцать девчонок нашлось всего две девственницы – Таня, и Райка Козырева, несчастное существо с искривленным позвоночником, короткими, толстыми ногами, плохой, пористой кожей и огромным носом, на котором сидели очки с толстенными линзами-«телескопами». Девки смеялись – две уродки, которые никому не пригодились – Танька, да Райка!
Брехня конечно. Просто, чтобы насолить. Таня не была уродкой. Красавицей писаной назвать – если только с натяжкой, но вполне себе стройняшка, и самое главное – с ангельской мордашкой, которая выглядела на пару-тройку лет младше, чем была на самом деле.
От зависти девки злопыхали. У них в шестнадцать лет вид был как у тридцатилетней бабы – истаскались, Таня же выглядела на тринадцать-четырнадцать лет, если не обращать внимания на полные грудь и бедра – чисто по мордашке. Опять же – в мать пошла. Зое за тридцать, а выглядит на двадцать с небольшим. Наследственность, однако!
Уже на выпускном едва не случилось непоправимое. Как нельзя дважды войти в одну и ту же реку, так и лишение девственности бывает только раз в жизни.
Таня вообще-то не пила спиртного – даже пива, что тоже не раз, и не два служило предметом насмешек ее «подруг», не выпускавших из рук «баллон» с «семеркой», или «девяткой». А тут – уговорили. Попробовала. И то ли вино оказалось таким крепким, то ли организм был совсем уж не тренирован, но только развезло Таню просто-таки «не по-детски». А если быть точным – вырубилась Таня, как если бы ее вдарили по голове здоровенным поленом.
Что с ней творили – неизвестно. Только нашел Таню вездесущий учитель литературы, когда Васька Мызников, заголив прыщавую задницу, лежал уже у нее между раздвинутых ног, юбка Танина была задрана выше пупка, кофточка – на шее.
Васька пыхтел, пытаясь попасть в узкую Танину дырочку, у него ничего не получалось – то ли от волнения, то ли от выпитого алкоголя – но если бы не появился учитель, Танина девственность точно приказала бы долго жить. И возможно, тогда и вся ее жизнь пошла бы по-другому.
Но в истории нет сослагательного наклонения – «что было бы, если бы». Все так, как оно есть, и значит – по-другому быть не может.
Учитель пинком скинул Ваську с голого тела Тани, не обращая внимания на пьяные выкрики и туманные угрозы, и отнес Таню в свой кабинет, где до самого утра отпаивал крепким чаем, аспирином, а между делом облизывал ее интимные места, истово, разглядывая и трогая розовые складочки и коричневые соски так, будто видел их в последний раз в жизни.
Как, впрочем, оно и вышло. Это был последний раз, когда Таня раздвигала ноги для учителя русского языка и литературы. Через два дня она попала под грузовик, управляемый пьяным водителем, угнавшим самосвал с автобазы, получила тяжелый открытый перелом бедренной кости, и долго, очень долго восстанавливала свое пошатнувшееся здоровье. Но так до конца его и не восстановила – левая нога Тани стала короче правой почти на два сантиметра.
Невелика разница, что там – какие-то два сантиметра! Но для молоденькой девушки – просто катастрофа. Вечная хромота! И шрамы. Во все бедро – шрамы! Жуткие, сине-красные рубцы от колена до паха. Мужчинам лучше не видеть… Ногу можно вытянуть аппаратом Илизарова (так сказали), но куда деть шрамы? Ну да, потом они слегка загладились, стали бело-розовыми, как и остальная кожа, но Таня знала, что они есть. А кроме того – с такими рубцами уже не позагораешь на солнце. Сразу проявятся от загара. Да и стыдно – выставлять на людях свое уродство.
Плакали мечты о сыне олигарха. Улетели, развеялись миражи – острова, белый песок, голубая вода. Осталась печальная действительность – захолустный городок, безнадега, тоска и пустота.
Замуж за учителя? И это после того, как все три года связи вдалбливала, что никогда не пойдет за него замуж, и их странная связь длится до тех пор, пока она не уедет из города? Да он что-то уже и не заговаривает о женитьбе. Раньше, когда Таня почти не выходила из дома после травмы – навещал, даже приносил гостинцев. Теперь и дорогу забыл. По слухам – завелась у него новая пассия, молоденькая, как когда-то была Таня. Вот он теперь и «полирует» языком киску новой своей подружке. Зачем ему хромая девятнадцатилетняя бывшая подруга, щелочки и дырочки которой известны до последнего миллиметра? Новое – оно ведь слаще! Наверное…
Прошла зима, прошла весна. Скучно, тускло, неинтересно. Лежишь, смотришь за окно, а там…снег, грязь, и ничего более. Ни тебе пляжей с белым песком, ни тебе белого паруса в тумане моря голубом. Только улица Колхозная, да старое кладбище с покосившимися памятниками на горизонте. Пейзаж – совсем не располагающий к оптимизму.
В начале июня Таня двинулась покорять Москву. Денег дала мама, с напутствием, что больше ничего не даст – денег нет. Так что пусть цепляется Танюшка за Москву, за работу – тут ей делать нечего. И на обратную дорогу денег тоже нет. Все, что могла – дала. Теперь – сама!
Все правильно, Таня прекрасно это понимала. А все-таки резануло по душе. Значит – на бутылку для ухажера есть, а для дочери единственной – нет?
А с другой стороны – все-таки тридцать тысяч, все накопления, что у мамы были – отдала. Могла ведь сказать: «Ищи где хочешь, у меня денег нет!» – и все.
Хотя опять же – может так хотелось сплавить дочь из дома, что и за деньгами не постояла?
Лучше об этом не думать. Зачем портить настроение? Все так, как оно есть, и никак иначе.
Запах грязных носков, когда утыкаешься головой в чужие ноги, проходя по вагону. Пьяные голоса в соседнем купе – смеются, играют в карты.
Задницы девиц – то ли случайно, то ли нарочно высунутые из-под простыни.
Неповторимая атмосфера плацкартного вагона – деньги и документы в трусы, в пришитый тайный кармашек. Так, на всякий случай – остаться без денег в дороге – это не просто беда. Это катастрофа! Подальше положишь – поближе возьмешь!
Таня два раза в жизни ездила в поезде, и то – недалеко. А тут…тысяча километров! Да еще куда – в Москву!
Это странное ощущение – вот она, Великая Столица! Тут и люди какие-то другие, как чумные, будто их шилом в зад кольнули – бегут, вытаращив глаза, сумасшедшие на всю голову! Ну, вот на кой черт надо бежать по эскалатору?! Чтобы раньше на пять секунд оказаться на перроне метро?! Вот, оказался. И что это дало? Куда успел?
Понты. Одни понты! Москва – Понт с большой буквы!
Нигде не любят москвичей. Даже в самой Москве. Сосед, дядя Петя, к маме приходил, рассказывал – работал он на большом автобусе в Москве. В принципе, и сейчас работает, домой только на побывку ездит. Так вот – когда в пробке стоит, столько сверху видит – ум за разум заходит. Все видно – что москвичи в своих машинах делают. Им кажется, что не видно, а оно как на ладони! И на трубе играют, и в туалет ходят, и сексом занимаются. А что делать? Из машины не убежишь, или в штаны – или в коробочку!
И кстати, большинство из этих, в машинах, как раз и есть приезжие. Москвичей-то настоящих на самом деле и не осталось. Растворились в толпе «понаехавших».
И Таня давно сделала вывод – самые понтовитые, самые наглые именно те, кто каким-то чудом зацепился за столицу и тут же почувствовал себя «москвичом».
Приезжала как-то одна девчонка – родители здесь жили, а потом перебрались в Москву. Так вот у нее каждое второе слово было: «А у нас в Москве!» Или: «У вас, в этой дыре…а вот у нас, в Москве!» В конце концов, огребла пистюлей от Верки и быстро слилась. Это тебе не в Москве, тут народ простой, чуть что – и в пятак!
Первое время в Москве жила у маминого троюродного брата Вальки, Валентина. С неделю прожила, пока не нашла квартирку на окраине. Вернее не квартирку, а комнату в четырехкомнатной квартире. За десятку в месяц. Валентин предлагал пожить подольше, не спешить, но его жена, Машка, так косо на него посмотрела, а потом на нее, что Таня быстренько решила переместить свое тело подальше от крепких Машиных рук, тем более, что Валька этот самый явно заглядывался на молоденькую «племяшку», будто ненароком приобнимая ее, или «случайно» хлопая по заду. И его ничуть не отпугивала Танина хромота и шрамы на ноге, видные, когда та в трусах, или короткой ночнушке пробегала в ванную комнату для умывания.
Все-таки смазливая мордашка для мужчин – это главное. Потом – все остальное. Хоть парни всегда говорили, мол, повернул задом, поставил рачком – и морды не видать! А сами только и лезли к Таньке, пуская слюни при взгляде на свежее «детское» личико Танюшки. Издалека пуская. Много вас таких, слюнявых, а Танька одна!
Два месяца. Столько времени Таня искала настоящую работу. Оказалось – не такое уж это и легкое дело – найти работу. Вернее, так: найти работу несложно. А вот получить за нее зарплату – совсем другой вопрос. Частенько – не проистекающий из первого.
Первым был магазин, где якобы требовались менеджеры в торговый зал. Нет – так-то требовались, да, но вот только с месячным испытательным сроком – почти без зарплаты. Таня вышла на работу, потолкалась пару дней, и быстренько выяснила, что это все сплошное кидалово – набирают молодых, обещают золотые горы, а когда наступает срок выплаты зарплаты – увольняют. Мол, не подошли вы нам!
Вторым был офис какой-то фирмы, продающей услуги экстрасенсов. Нужно было сидеть в офисе, обзванивать потенциальных клиентов, в основном старушек и старичков, и впаривать им услуги колдунов и колдуний, запугивая рассказами о несуществующих болезнях. Вроде бы и выгодная работа, но…не такая уж и выгодная. И финансово, и морально. Только представить – сидишь целый день и пытаешься обмануть стариков! Гадко это все. Подло! Выманивать у людей последнее, смертные деньги!
Нет, такое не для Тани. Только не это. Да и опасно – громят офисы этих аферистов почем зря, слишком уж нарисовались, много народа обманули. Хозяин-то смоется, а девкам на телефонах нервы потреплют. И поделом! Нечего было тут сидеть, идиотки!
Каждый день она начинала со звонков по объявлениям работодателей, и день ото дня укреплялась в подозрении, что закончиться вся ее авантюра может вполне себе бесславно. И что нужно оставить денег хотя бы на билет до дома. Работодателям не нужны были выпускницы красноармейской средней школы, да еще и с одной ногой короче другой. Работодателям нужны программисты, переводчики, электрики и слесари на СТО. Или просто смазливые девицы с ногами от ушей, готовые раздвигать ноги всегда и везде.
Таня не обладала ногами, отросшими от ушей, и не готова была раздвигать их перед первым встречным работодателем. Потому перестала звонить по объявлениям, в которых содержался хотя бы небольшой намек на подобные отношения.
Дни шли, надежда таяла, как и деньги – хотя Таня и старалась питаться как можно скромнее. Ее уже тошнило от «Ролтона», и от вареных вкрутую яиц с майонезом и кетчупом.
А потом ей повезло! По крайней мере – так показалось с первого взгляда. Ночной клуб-кафе-ресторан «Торпеда» на окраине города – им требовались официантки, можно без опыта, зарплата небольшая, но чаевые – все ее! А что еще нужно? Уж ей-то точно надают чаевых, это – без всякого сомнения. Хромая может помешать, но если постараться, можно и скрыть свою хромоту. Будет почти незаметно!
После короткой беседы с директором, довольно молодым, симпатичным мужчиной за тридцать, тут же в бухгалтерию, и вот – она уже официантка. Пока что стажер, но это на неделю, не больше – выучится как следует, поднатаскается, и вперед, работай, греби деньги лопатой! Наконец-то, она нашла то, что хотела!
Нога болит после беготни – но это ничего, натренирует, ну…потерпит, если что. Зато – десять процентов от стоимости заказа – на карман!
Через три дежурства выяснилось, что не все так благополучно, как ей казалось. К ней подошла одна из девиц-официанток, вечно отирающихся возле администратора, моложавой женщины лет сорока, и сообщила, что тридцать процентов от чаевых Таня должна отдавать этой самой администраторше, иначе долго в «Торпеде» не задержится, а если и задержится – будет обслуживать таких клиентов, что не только чаевых не дадут, а еще и с нее денег потребуют.
Таня не была дурой, все прекрасно поняла, вздохнула, и…согласилась. А куда деваться? У нее уже завелись кое-какие деньжата, посетители не скупились на чаевые для улыбчивой, милой девчонки, больше похожей на восьмиклассницу, чем на официантку третьеразрядного кабака. Не директору же идти жаловаться? Вообще-то так было всегда и везде – заработала бабла – поделись с начальником. Обычное дело!
