Текст книги "Иной облик разума"

Автор книги: Евгений Аблиутский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 8 страниц)

– Кажется, очнулся, – недовольно произнес Маршал.

– Как самочувствие? – спросил Вадим, – ну и задал ты нам шороху.

– Где я?

– Ого, опять амнезия, – с ухмылкой махнул рукой Маршал.

– Говорил я тебе: делай, как полагается… вот, молодежь, совсем нас не слушаете.

– Блин, я не понял юмора. Вдохнуть и не дышать двадцать секунд. Я так и сделал, —сказал, придя в себя, Илья.

– А говорить зачем начал? Давай, давай! Вот тебе и дал.

– Да уж, я не думал… что так все…

– Думать не надо, – перебил Маршал, – нужно выполнять.

Поднялся, докуривая сигарету, и выкинул её в сторону.

– Ладно, вставай, держи, – протянул руку Илье, похлопав по плечу, – ничего, обошлось. Идем.

Тщательно осмотревшись, собрали вещи, подобрали и взяли с собой маску Ильи, перекрыв краник, а затем двинулись напрямик через близлежащие города Эпилегата.

Обычный стойкий запах сигарет и дыма не зависал в воздухе на туннельных рубежах, а

28

втягивался в вентиляционные отсеки коридора, ведущего к множественным раздвоениям.

Одно из них, ближайшее, вело к городу Бандрогу, далее, по левой стороне туннеля, на

незначительном расстоянии прилегал город Радагос с украинским населением

численностью примерно тысяч в двадцать. Бандрог обходили стороной от греха подальше, там собирался сброд – насильники, бандиты и воры. Железные динамические ворота у

входа в город были постоянно закрыты, открывались они исключительно для бандитов, возвращавшихся из похода. Раньше, когда не было ворот, обитатели Бандрога нападали на

украинский город и другие брошенные и мало защищенные города Эпилегата, им с

трудом хватало на пропитание того, что удавалось награбить. Приходилось самим

выращивать растения, чтобы хоть как-то прокормиться. Со временем жители Бандрога

стали не такой серьезной угрозой, как были раньше, теперь у них появились свои

собственные фермы и сады. В их крови еще присутствовал дух убийства, и при случае они

по-прежнему грабили людей, проходящих по отсекам и туннелям системы Эпилегата.

Разбойники напоминали викингов, были неопрятны, грязны, необразованны, вспыльчивы, но зато хорошо обучены по части разбоя и убийства. Никто из их соседей не стремился с

ними воевать, жители городов не хотели терять своих людей ради этих выродков, поэтому

их отстреливали другими способами, без значительных потерь для людей. В Бандроге к

тому времени осталось совсем небольшое количество жителей, около шести тысяч

человек, половина была потеряна в сражениях за территорию, устанавливая порядки сбора

дани. Остальные грабили всех, у кого можно было найти полезные вещи, продовольствие, торгашей, расстреливали мусульманские группы.

Туннель пришлось сделать чем-то похожим на лабиринт, в нем было множество ходов и

отсеков, где можно запросто спрятаться, убежать от преследователей, если хорошо знаешь

петляющие проходы Омса – архитектора, придумавшего зигзагообразные раздвоения и

проходы из туннеля в хаотичном порядке. Евгений Омс, великий создатель, когда еще не

был известным и популярным, разработал план постройки, точно никто не знает, для чего

он построил проходы, соединяющиеся между собой переходами и множественными

отводами от основного туннеля, непонятно куда ведущие и где заканчивающиеся. Омс

давным-давно покинул мир Эпилегата, еще до момента переворота при создании газа

жизни. Может, кто-то подтолкнул его к постройке легендарных проходов, а может, Эпилегат сам вел его в том направлении, в котором суждено было вести каждого жителя, – к определенной судьбе и часто без согласия ведомого. Некоторые жители системы

недоверчиво относились к Омсу, называя его лжепророком, никак не связанным с

постройкой зигзагов. Они утверждали древнее происхождение беспорядочного лабиринта.

Омс же принимал участие в постройке основного туннеля, ведущего на запад, и смог

обнаружить проходы, которым позже присвоили его имя. Он якобы явился

первооткрывателем, а не архитектором проходов.

Эпилегат называли Богом приюта всех существ, он сам и выбирает для них жизненный

путь. Это божество стало настолько популярным для всей системы, что некоторые

возносили его выше любой религии, пытались заменить все религии на новую. Библия

Эпилегата хранилась в городе Эп Южного отдаления, попасть туда, минуя Центр, можно

через флексуру бывшего города прокаженных. Библию охраняли отважные войны, ни на

минуту не спускавшие с неё глаз.

Западный туннель или туннельный рубеж, благодаря зигзагам и раздвоениям, смешивал

потоки теплого и холодного воздуха. Туннель играл большую роль в системе Эпилегата, проходы от туннеля представлялись чем-то вроде кишок, переплетающихся и

29

проникающих во все части какой-то значимой системы. Может быть, он питался

мертвыми душами или путниками, согрешившими перед неизвестной силой. Это целая

система лабиринтов от одного огромного и длинного туннеля. Основной и главный

туннель, ведущий напрямик к Западному отдалению, являлся единственным быстрым

проходом и средством передвижения на уровне страха, подстерегающей опасности, смерти и жизни.

– Надо свернуть, – обратился Вадим ко всем идущим с ним товарищам. – А то мы

попадем под прицел бандрогов, они порвут нас.

– Сюда мы шли прямым путем, зачем сворачивать? – возразил Маршал.

– Так надо. Путь к Триссирию закрыт, отряды бандрогов кишат вонючей падалью. Тогда

шли по прямой, а сейчас пойдём по другому пути.

Маршал молча последовал за ним, беспрекословно подчиняясь, доверяя своему

командиру. Свернули с основного туннеля, продвигаясь в два ряда по цепочке. Вадим

достал фонарик из сумки, висевшей на плече. Яркий луч света, растворяя темноту, блуждал метрах в пяти от него, заставляя следить за скользящим пятном. Кобаль

использовал свой фонарь подобным способом, светя исключительно себе под ноги.

Илья отставал от Вадима на четыре шага, сблизившись с Кобалем, а Маршал

перестроился, заняв место Ильи. Тому было интересно, почему Вадим посчитал путь

закрытым, откуда он знал об этом, не дойдя до города? Его мучило сомнение в

безопасности дороги, а вдруг он ошибается. Что их ждет, подстерегает? Кто такие

бандроги, о которых он не имел ни малейшего представления?

– О чём думаешь? – обратился Илья к Кобалю, стараясь завести разговор с

малознакомой личностью.

– О чём? – Кобаль загремел, задев стеклянную бутылку, валявшуюся на проходе. – О

пути, о чем же еще. Почему Вадим уверен в безопасности, ведь в этом проходе совсем нет

света. Ужасная темень.

– Эй, вы… тихо, – всматриваясь в темноту и стараясь что-то обнаружить, произнес

Вадим.

– Ты мало знаешь Вадима! – сказал шепотом Кобаль. – В наших краях он легенда. Его

дар позволяет видеть вещи, скрытые от людских глаз.

– Что за вещи?

– Неподвластные нам. Он общается с потусторонним миром, может видеть скользящих, телепатически общаясь с ними. Именно они рассказали ему о тебе…

– Что… кто они?

– Они это они, я не имею представления. Знаю что какие-то существа, питающиеся

энергией света, тепла, радиации. Их никто не видел… они выбрали тебя, чтобы ты остался

жив.

– Тихо вы там, здесь нельзя шуметь, – снова прозвучал впереди голос Вадима.

Вспышкой в памяти проявилось странным образом, что эти существа Илье были знакомы, но голова трещала от боли, которая от висков переходила выше дугой к затылку.

Знакомое слово «скользящие» звенело в почти пустой голове, как будто срабатывала

блокировка, задерживающая память в мизерных отсеках мозга и поселившаяся в его

голове неизвестно на какой промежуток времени.

Пробирались в узком проходе, то расширяющемся, то сужающемся. Вдалеке слышался

шорох чьих-то шагов или же эхо отражало на дальнее расстояние голоса и стук ботинок, шагавших по влажному основанию пола, переходившего в некоторых местах в вязкий

30

глиняный промежуток. Грязь, налипавшая на ботинки, затрудняла ход группы, передвижение постепенно замедлялось, и наконец они остановились отдохнуть в

небольшом проеме стены.

– Нужно переждать тут, вам ясно? – угрожающе произнес Вадим.

– Ясно, – подчиняясь, согласился Маршал.

– А чего ждать, – с нетерпением развел руками Илья, рвавшийся вперед.

– Того самого, – загадочно строго внушил Вадим.

– Вам видней.

В проеме стены лежало три деревянных ящика, куски незначительно отсыревшего по

краям разорванного картоны, несколько обломков каменной породы, оторванных от

стены. Похоже, кто-то постарался заранее собрать мусор в кучу и оставить для себя на

будущее. Маршал принялся ломать гнилой ящик, чтобы разжечь костер и согреться

исходящим от пламени теплым жаром. Температура лабиринта или прохода ощущалась

низким скачком в минус по сравнению с туннелем. Засохшие испражнения существа

неизвестного происхождения были навалены в углу у стены – пришлось убрать, сдвинув

их в темное отверстие в стене, и они тотчас провалились за предел, в темноту, не издав

звука падения. Пустота отверстия, неизвестно куда ведущего, поглотила кучу, избавив от

ее нежелаемого вида.

– Лабиринт, зигзаг, проходы Омса – разницы нет, – негромко шептал Вадим. —Издавна они являлись убежищем шаровых молний, а сейчас – средства спокойного

передвижения путников, знающих эти проходы к городу Триссирию. Путей множество, каждый выбирает тот, который кажется ему надежным, безопасным. Мы выбрали свой, я

считаю, что это для нас единственным способ миновать туннельный рубеж, где нас могли

бы подстерегать бандроги. Да, сюда мы шли напрямик, а сейчас, поверьте, длинная дорога

безопасней короткой, усеянной преградами. Я знаю, Илья, это звучит странно, – он

оторвал взгляд от костра и посмотрел в его сторону, – и все-таки мы должны следовать

правилу скользящих. Они передают – мы принимаем, они говорят – мы действуем!

Илья не стал расспрашивать о подробностях. Усевшись на корточки, он тыкал концом

доски от сломанного ящика в горящие угли, внимательно слушая Вадима. Маршал

подбрасывал в костер деревянные обломки, поддерживая пламя.

– Расскажи мне про систему вашего обитания, – попросил Илья.

– Вся система Эпилегата держится на порядке очередности. Кто-то прожил жизнь до

старости и умер… кто-то пришел вновь. Выбирать не нам, а высшему духу, обитающему в

просторах Эпилегата. Дух важное составляющее системы, путем отбора не слабых, а

старых, кто прожил свою жизнь и отправился в другой мир, происходит замена на новых, живущих в этом мире. Устранение старого поколения происходит путем замены после

смерти на сильных духом. Каждый человек должен дожить до старости и умереть.

– Естественный отбор. Мать её, – вырвалось у Маршала.

– Смерть сама придет за нами, главное к ней вовремя подготовиться, – продолжил

Вадим. – Твари, обитающие в системе, готовы к ней по-своему, но все же каждое

существо стремится завладеть системой любыми способами, заботясь о будущем

поколении. Человек в основном думает о себе, иногда о близких ему людях, тем самым

обрекая себя и их на неподготовленность. Она же ведет к непониманию смысла или

истины, думай как хочешь, что в свою очередь является лишь временной контрацепцией

счастья.

– Слушай, Илья. Слушай, – кивал головой Кобаль.

31

– Временная контрацепция счастья, – два раза повторил Вадим, стараясь донести до

него суть.

Маршал, опершись спиной о стену, молча курил сигарету, посматривая на лица

окружающих его товарищей.

– Хорошо бы сейчас выпить пещеристого, – подумал он вслух, докуривая сигарету.

– Ты про это не говори. Забыл, что было в последний раз… та еще разборка. Как

подвыпьешь, так по любому поводу, несмотря ни на что опять заваришь кашу. А бить-то

тут некого кроме нас, – усмехнулся Вадим.

– Помню, как же, – заулыбался Маршал в ответ.

В его памяти возникли события, давно прошедшие и почти забытые. Вернувшись из

похода в Западное отдаление, Вадим распустил отряд. Маршал долго не мог прийти в себя

и, чтобы успокоить сознание, предложил Вадиму с Кобалем зайти в бар, выпить

пещеристого спиртного. Он тогда хорошо набрался, расслабился, успокоился. В баре было

небольшое количество посетителей. Рассказывая о сражении с тварью и о том, что ему

удалось убить одну из них, заметил, что ему, конечно, никто не поверил, не было

доказательств. Твари всегда убирали за собой мертвые тела жертв и сородичей, видимо, у

них так заведено. А приносить в отдаление убитых существ строго запрещалось, они

могли стать источником инфекции и представляли риск заражения и превращения в одну

из этих тварей. Люди системы опасались, что при контакте с тварью неизвестного

происхождения можно заразиться или произойдёт что-то в этом роде. Разлагающееся тело

твари, по теориям ученых Западного отдаления, выделяло отравляющее вещество во

много раз сильнее трупного яда умершего человека. На этой боязни, прежде всего, обосновывался запрет проносить тело твари в места большого скопления людей.

Лаборатории Западного отдаления не признавали внутреннего вмешательства в организм

человека операционным способом. Попытки проникнуть, расчленить и практиковаться на

органах преследовались и наказывались отлучением от Западного отдаления. Лечение и

опыты над человеком проводились в закрытой форме, без оперативного вмешательства, посредством психических воздействий на мозг, с целью устранить данную проблему

беспокойства. Лечение души и облегчение состояния больного другими лекарственными

способами запрещалось. Подавление болевого синдрома, не исключая воздействие на

внутренние органы, доступно было только психоинтимусным жрецам.

Маршал в нетрезвом состоянии рассказывал подробности, о которых Вадим не стал бы

распространяться в присутствии людей, уважающих его мнение. Хвала шагает в ногу с

эгоизмом, расширяя простор невежественному подходу к алгоритму действий.

Единственное доказательство Маршала – кровь на его любимом кинжале, которым он

забил тварь.

Один из посетителей бара, не выдержав, рискнул оскорбительно опровергнуть

подслушанный им рассказ Маршала, за что жестоко поплатился ударом в челюсть.

Ввязавшаяся в драку охрана, разнимая, получила несколько синяков. Главное в таком

месте завязать драку, а потом ждать, пока к ней кто-нибудь присоединится еще, что и

было сделано. Хорошо ещё, что Маршал не воспользовался своим любимым ножом, висевшим на поясе, а предусмотрительно перед дракой воткнул его в стол запугивающим

жестом. Удержать свирепого мужика, да еще после перенесенного стресса, просто

невозможно. Пока Маршал бил оскорбителя, его оглушили ударом бутылки в темечко

друзья противника, после ввязались Вадим и Кобаль, разгромив основной состав и

перейдя к охране. Хозяин бара вызвал местные органы правопорядка, после чего друзья

32

были задержаны и отпущены через три дня по ходатайству вышестоящих органов. У

Вадима в системе Эпилегата было много своих людей, в том числе в высших органах, помогавших ему в решении любых проблем.

Вадим достал из вещмешка вареные улитки, протянул их Илье, от их вида того почти

стошнило. Не показывая внутреннее отвращение, он поднес их к носу, ощущая странный

запах, снял упаковку и выкинул в то же отверстие стены, куда поместили испражнения

существа, чтобы не показаться некультурным. Отверстие в стене манило чем-то

необычным, словно подсказывало заманчивое предложение засунуть руку и, нащупав, хитрым образом вытащить оттуда клочок чего-либо, что поможет в поисках себя, даже

если потребуется пожертвовать частью своего тела.

– У…у…у, – с акустическим эффектом эха отразился в пустом пространстве вопль Ильи, – там пустота.

Улитка оказалось на вкус жесткой, как резина. Выплюнуть, значит, оскорбить Вадима, ведь он позаботился о его спасении, еде. Вода в пластиковой бутылке мутная, а не

прозрачная, как в Центре, неприятная на вкус. Запивая съеденную улитку захотелось

выплюнуть и её, но пришлось проглотить. Мучившая жажда и усталость спровоцировали

сухость во рту, хотелось смочить горло.

– Скорей всего там такой же ход, зигзаг или проем вроде нашего. А может, пещера… да

что угодно, – яростно прошептал Кобаль.

– Каждый из нас, не видя обратной стороны, пытается понять суть ошибочной, а может, бессмысленной истины. Вера основывается на приходящем переходе к тому, что больше

всего нас беспокоит и держит в этом мире, что позволяет нам справляться с самим собой, открывая путь к совершенству!

Сказанное Вадимом Илье показалось учением религиозного характера. Способность к

совершенству через веру в себя и в высший разум, приводящий к спокойствию души, и

все такое. А что стоит человеку встать на прямой путь, регулирующий познание

совершенства?

На минуту все замолчали. Вадим беспокойно поднялся с мешка, на который он присел

отдохнуть, толкая малопонятную для Ильи речь, затем суетливо вышел в проход, светя

фонариком вдаль.

– Вы слышите?

– Что именно? Ничего не слышу, – прислушиваясь, озадаченно спросил Маршал, выглядывая из-за угла проема.

– Я тоже не слышу, – подтвердил Кобаль.

Илья в замешательстве вышел в проход, за ним посматривали из-за угла оставшиеся двое, доедая улиток.

– Смотрите, там что-то движется, – прищурившись, Илья показывал пальцем в даль

прохода на двигающуюся массу.

– Да это крысы, – водя фонариком в темноте, рявкнул Маршал.

– Собирайте вещи. Тушите костер. Быстро, – приказал Вадим.

Бегающие по костру ноги Маршала гасили пламя. К обуви прилипали, расплавляя

резиновую подошву, горячие угольки, искры разлетались и тухли, дым струей копоти

поднимался вверх, зачерняя потолок. Кобаль, мечась, укладывал остатки разложенной

пищи, заверрачивая в блестящую помятую фольгу и закидывая быстро в вещмешок. Стая

крыс быстрыми скачками передвигалась по направлению к группе. Крысы ужасно

33

пищали, плотно соприкасаясь гадкими грязными телами, бегая по спинам собратьев.

Сразу видно, что их что-то напугало и обратило в бегство в этом направлении. Грызуны, отставшие от стаи, слабые и старые, задыхающиеся от усталости, потерявшие равновесие, останавливались, измотанные, и падали, замирая.

Перед Ильей предстала картина загнанных в комнату нагих девушек, ласкающих себя, задаваясь вопросами о непонятных причинах удовольствия. Лежащие на полу тела, обездвиженные, вдыхающие тяжелый воздух любви, передавали сияющие взгляды

надежды и жизни пунктиром свободы рядом лежащим. Те, кто стоял, протягивали руки, дотрагиваясь до тел красавиц, нежно лаская спины теплыми прикосновениями. Яркий

свет освещал половину группы, другая половина поглощалась постепенно, начиная с ног, темным мраком, созидающим увечьем пустоты. Волосы на свету переливались, затягивая

в пучину красоты золотистым блеском, сменяющимся прозрачной ласкающей дымкой, в

которой растворились нагие красавицы. Темнота резко поглотила цветовой фон картин, уже не заполненных видом девиц. Осязаемая реальность проступала образами фонарей, рассекающих темный проход, и крыс, бегущих по ногам Ильи и его спутников, с

которыми он не так давно познакомился.

– Прижмитесь к стене и, чтобы ни произошло, закройте глаза, пока я не дам сигнал их

открыть. Выключайте фонари и не двигайтесь, не разговаривайте, – прокричал Вадим, прижавшись вплотную к стене, – они идут. Яркие тени! Идут…

По ногам ещё чувствовалось передвижение крыс, задевающих носки обуви. Глаза

закрыты, но сквозь сомкнутые веки проникал свет, щекочущий лица, волосистую часть

головы и бровей. Откуда-то взявшийся электрический разряд посередине прохода

отрезком луча расщеплял крыс, не успевших добраться до безопасного места. Страха в тот

момент не было, как будто его заменили на спокойствие, убрав тревогу прочь, и только

вибрация самого тоннеля больше всего заботила Илью. Он сжал веки, пытаясь справиться

с какой-то силой, медленно ослабляющей мышцы. По телу Ильи и остальных пробежало

легкое расслабляющее покалывание, отчего захотелось немного подвигаться. Но он

вспомнил, что Вадим, остерегая от чего-то, приказал не двигаться, и охота сразу прошла.

Лучи света, скользя в воздухе, искали хоть какие-то звуки и движения, на которых можно

сосредоточиться. Объектом света стали грызуны – единственные жертвы в мирное и

военное время. Что только с ними ни делали – травили, убивали, жгли, ели, а им хоть бы

что.

Яркий свет, оторвавшись от лиц путешественников, прижавшихся к стене, медленно

исчезал вьющимися отростками к основанию главного тела. Дрожание стен медленно

перемещалось по ведущей тропе к Центру и в другие отдаления. Куда именно, никто из

группы не ведал.

В темноте послышался щелчок, это Вадим включил фонарик, посматривая с опасением, не

вернутся ли яркие тени.

– Все, можно расслабиться. Разойдитесь.

– Многое видел, но такое в первый раз, – подходя к Вадиму и расправляя затекшую

спину, задумчиво выдохнул Маршал.

– Да тут есть, чему дивиться. С каждый разом становится все жарче, – поводя плечами, добавил Кобаль.

– С каждым разом я убеждаюсь в подлинности живой и могучей системы Эпилегата. Раз

от разу она приносит нам испытания, а мы подавляем свой разум неверием. Что нас

больше всего мучает, что подстерегает на пути к опасности? Все, с чем мы сталкиваемся, 34

есть единый и могучий объект истинного смысла. Да, я чувствую вещи, о которых не

следует сообщать другим, мало понимающим значение слова. А иные, неведомые для

меня значения могут погубить всю систему, разом стерев память мира, – подвел итог

Вадим, – нам нужно идти.

Вещи, уже собранные в вещмешок, но оставленные на произвол судьбы во время световой

атаки, дожидались своих хозяев. Закинув рюкзаки на спину, они двинулись цепочкой

вверх к городу Триссирию. Илью волновали не яркие тени, как их называл Вадим, а

размышление об увиденной им картине обнаженных девушек. Это все больше туманило

разум. Обычная буро-серая окраска крыс поменялась на белую, мертвые особи, не

успевшие перебраться в безопасное место, остались лежать застывшими трупиками.

– Ого, побелели… все из-за этой прошедшей штуки? – поинтересовался Маршал у

Вадима.

– Другой причины я не вижу.

– Вадим… перед яркой надвигающейся тенью и тогда, когда я упал, глотнув воздух, я

кое-что увидел, но не понял, что именно, – идя рядом с Вадимом, Илья подстраивался

под его шаги и несколько раз тронул за плечо. – Сначала я подумал что это сон, но

сейчас мне кажется, что это больше похоже на галлюцинацию.

– Что именно?

– Я видел здание, внутри него находилась статуя льва, над головой которой на потолке

крутился зеркальный шар, отражая свет, зеркала покрывали все стены помещения.

Посмотрев в одно из зеркал, я заметил, что мое отражение двигалось, выходя наружу. Ещё

я заметил на стеклянном полу непонятные для меня знаки… буквы переливались

волнообразным движением и, поднимаясь вверх, исчезали. Еще я увидел нагих девушек, обнимающих друг друга. Они лежали на полу… и мне показалось, общались с помощью

телепатии. А потом темнота поглотила их. Ну вроде все…

Рассказав вкратце о видениях, Илья некоторым образом об этом пожалел. Он не был

уверен, что Вадим поймет его, а может, наоборот, посмеявшись, примет все сказанное за

сумасшествие или сон. Но ведь и он говорит о тех вещах, которые не следует упоминать, опасаясь, что недооценив, могут перевернуть первоначальный смысл. Илья, может быть, сам в глубине души усмехался над странным человеком, за которым он отправился в

поисках истины.

– Тут не о чем беспокоиться. Система испытывает тебя образами и твоим собственным

воображением. Это хороший признак! Ты сам жаждал познания, хотел разложить всё по

местам. Интеллект системы таким способом обучает тебя, направляя к будущему или

прошлому, акцентируя внимание на том, что ты должен знать… что ведет тебя к ней… что

должно быть. Скоро. Скоро мы дойдем до Триссирия.

– А что там?

– Там мы сможем, Илья, нормально отдохнуть. Есть кабинки для сна, дешево и не

накладно. Поспим по программе часиков шесть, и дальше… дальше к Западному

отдалению. Потом будет видно.

– Да, перевести дух не мешает, – умиротворенно сознался Илья.

Быстрая ходьба выматывала организм, не успевающий отдохнуть. Шедшие во втором

ряду на несколько шагов отставали, измотанным путешественникам не хотелось попусту

ронять слова. Ноги слегка подрагивали и гудели, хотя они старались это не показывать.

Плечи подались назад под тяжестью вещмешков. Легкие прочные ботинки, рассчитанные

на дальние расстояния, казались бесполезным средством, но, по сравнению с берцами, 35

неудобными в таких случаях, возможно, были спасением. Это удобная обувь, хорошо

переносимая в долгих передвижениях на дальние рубежи. Конечно, в бою лучше всего

использовать берцы, они менее травмировали стопу при ударе и прыжках.

– Мы почти дошли, осталось совсем немного, – язык Вадима заплетался, – за

поворотом туннельный зал и разветвление.

До поворота к основному туннелю, с которого они свернули, осталось примерно

несколько метров, не больше пятисот шагов. Продвигались к туннельному залу с

указателями, обозначающими движение к городам. Отблески света, замеченные группой, падали на стены за поворотом. Раздававшиеся голоса будоражили усталое тело, заставляли прислушиваться к хриплым разговорам из опасения ввязаться в

нежелательный конфликт с неизвестными людьми.

– Надеваем маски, это могут быть солдаты Центра. Илья, перекрой краник от попадания

газа в легкие, это сейчас нам некстати. Выходим как ни в чем не бывало… если окажут

сопротивление, открываем огонь. Держи! – Вадим передал Илье запасной «макаров», вытащив из вещмешка дополнительно две обоймы с кобурой. – Надевай. Пользоваться

очень просто! Снимаешь с предохранителя… взводишь, нажимаешь курок. Огонь.

– Надеюсь, не придется его применять… все обойдется, – измученно пробормотал Илья, закрепив маску на лице и внимательно повторяя за Вадимом порядок отключения газа.

– Выходим…

Они все вместе двинулись в сторону ярких лучей, слепивших их. Сощурившись, Илья не

успевал ориентироваться, пока не привык к свету. И тут же заметил, что шестеро

неизвестных людей в масках, похожих на ту, что находилась на лице Ильи, требовали от

двоих в черных плащах без масок, прижавшихся к стене, что-то выдать. Автоматы

уставились на безоружных. С их лиц, разбитых ударами прикладов, оставивших

рассеченные раны на бровях и подбородке, стекала на пол кровь.

– Завалим их, да и все. Что с ними возиться, – кричал нападавший. – Ничего, сознаются. Суки… даю вам пять секунд. Мы не станем вас мучить, убьем быстро.

Отвечайте, куда вы их спрятали, где ключи?

Видимо, те двое не боялись умереть. Возложенная на них миссия придавала им сил перед

лицом смерти, при этом они, по всей вероятности, понимали, что их уже никто не спасет, и готовы были уйти в мир спокойствия. На лицах безоружных не было страха, их били, а

они не сознавались, молча стояли, пошатываясь, падали, их снова поднимали и били.

Вадим, Кобаль, Маршал и Илья, тихо и быстро приближаясь, направили оружие на

неизвестную группу людей.

Те в свою очередь обратили внимание на приближающихся четырех человек. Один из них, избивающий беспомощных людей, чтобы исключить побег, поставил их на колени, развернув лицом к стене. Прижав к затылку одного дуло пистолета, требовал от обоих не

оборачиваться. Остальные пятеро направились к группе Вадима, целясь в грудь

неизвестным посетителям.

– Бросайте ваши пукалки. Вам с нами не справиться… быстро я сказал, – потребовал

приближающийся к ним с пистолетом Макарова.

– Сначала вы, или мы все тут ляжем, – возразил Вадим, угрожая.

– Они еще спорить будут, – крикнул кто-то из толпы.

– Вам что не ясно. Кто вообще такие? – целясь сквозь прорези маски, прохрипел

первый.

– А по обмундированию не видно, что из Центра? – ответил вопросом на вопрос Вадим.

36

– Видно, да только с трудом верится, что оттуда. Последние выходящие были мы.

– Значит, мы предпоследние.

– Умник, документы на выход есть?

– Может, они вообще мародерные крысы, – снова прохрипел голос из толпы

противника.

– Допустим, есть.

– Без резких движений, мы этого не терпим.

Левая рука Вадима ползла к внутреннему карману, расстегивая замок кителя.

Он понимал, что люди из Центра на форму не реагируют агрессивно, тем более не

избивают задержанных, прижатых вплотную лбами к стене. Перед Вадимом встал вопрос

быстрого устранения противника. Выстрелив первым, он нейтрализует главного, целившегося в него. Маршал и Кобаль ждали указаний Вадима. А тот знал, что если он

выстрелит, это и будет приказ открыть огонь на поражение. И только Илья его беспокоил, ведь по неопытности он мог пострадать – нужно было все взвесить. Двое пленных тоже

могли подвергнуться уничтожению. Окончательно всё обдумав, Вадим нащупал во

внутреннем кармане разрешение на выход, вытащил и протянул неизвестному, удивленно

бросающему взгляды то на Вадима, то на бумажку. Неожиданно для него Вадим резко

поднял пистолет, направив дуло ему прямо в лоб, и выстрелил, от чего тот упал замертво, подергивая коленом. Следующий выстрел в голову получил стоявший сзади с автоматом, от чего мышцы его руки конвульсивно дрогнули и указательный палец нажал на курок, паля без остановки, к счастью, никого не ранив. Маршал и Коваль после первого выстрела

командира подключились к бою, убив двоих. Третьего, который имел неосторожность

промахнуться, Кобаль сразил наповал. Илья, подкравшись, смог удержать на мушке

последнего растерянного, державшего под прицелом двоих задержанных, выбросив

пистолет, он поднял руки вверх, умоляя о пощаде.

– Поздно просить, сволочь, – Маршал приближался, держа его на прицеле.

– Погоди, – снимая маску и отстраняя Маршала, произнес Вадим.

– Медленно отходи в сторону, – приказал Кобаль неизвестному, остановившись около

брошенного им оружия.

– Вы, двое, встаньте и руки опустите. Теперь вы свободны, – скомандовал Вадим. —Откуда будете?

Поднявшись с колен, они благодарили спасителей.

– Мы из южного города Эп, шли к Триссирию, минуя Центр, распространяли библию

Эпилегата. Несли 120 экземпляров… люди должны познать истину.

– Смотря какую! – возразил Вадим.

– Ту самую, в которой говорится о происхождении системы Эпилегата. Мы, монахи, живем в мире. Все, кто уходил из города Эп к Триссирию, обратно не возвращались. Мы, избранные, идем на огромный риск ради слова Эпилегата, у нас нет имени, мы называем

себя детьми Эпилегата. Наши пророки доверили нам миссию, к которой мы все

стремимся.

– А что же эти пророки сами не выполняют эту миссию или боятся за свою жизнь? —насмешничал Вадим, высказывая пренебрежение к пророкам.

– Их миссия – поддержание законов, описываемых в библии Эпилегата.

Пока Вадим вел беседу с монахами, трое его друзей окружили неизвестного. Маршал

попробовал провести допрос:

37

– Рассказывай, да смотри: утаишь правду, я размажу тебя об стенку, – крепко схватив и

приподнимая за одежду неизвестного, выпытывал Маршал, дыша ему в лоб. – Кто вы и

откуда? Снимай маску.

– Мы… мы… я бенжлимот (наемник), – снимая маску, отвечал тридцатипятилетний на