Текст книги "Спаун и Героймен - на заре правосудия (СИ)"
Автор книги: Евгений Павлов
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 24 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]
Прося, взывая...
– Что я должен сделать? – спросил Вэйн.
Бэннери ответил:
– Спасти мир.
– Как?
– Не нарушая правил.
Судьбу Крэйта решали не столько миньоны Гранда, водяной, женщина с мечами и невидимка, сколько озаряющая богиня. Сейчас, чувствовалось, она как-то по-другому опаляла бывший Бедлоу. Исчезла былая доверчивость, что неосязаемой нитью связывала сердца миллионов.
– Статуя Свободы... – Лэтс почти незаметно приуныл, – Правительство обещало нам равенство, гармонию... – почти. Кое-кто заметил его трепет.
Один из помощников Адвоката, долго выслушивавший однотипные монологи о морали и свободе, проникся к шефу интересом. Вернее прониклась.
Сабля всегда отличалась от двух своих подельников, в первую очередь, бесстрашной пытливостью и проницательностью. Будучи преступницей высшего разряда, мутантка находила в людях то, чего порой они сами не могли в себе найти. Или не искали...
– Вашего отца зовут Алан, если не ошибаюсь...
Было холодно, на статуе богини. Достаточно, чтобы замерзнуть. Но увлекшиеся беседой Сабля и Гранд будто отключили чувства.
– Кем он приходился для вас? Я хочу знать ваше мнение о нем...
– Если честно... – Лэтс не очень-то хотел болтать об отце, по нему было видно, – То так, никем. Шестеркой в криминальном бизнесе. Но, несмотря на свой подчеркнуто низкий статус, папаня всегда жаждал многого, мечтал стать человеком с большой буквы и, как бы это обидно не звучало, всегда перешагивал через своих близких.
– Но, выйдя из юношеского возраста, я ни разу не оплакивал несложившиеся отношения. А даже обрадовался, что все так получилось. Ведь благодаря тяжелому детству я стал кем-то большим, чем просто человек – хоть Лэтс и говорил, как сраженный противоборством с собственным эго, что ему глубочайше без разницы на укоренившуюся позицию отца, взгляд его не мог спрятать очевидное сожаление.
– Что до меня, то я все детство считался изгоем из-за нарушенного обмена веществ, из-за полноты…
“Лэтси” побежал через дорогу, чтобы встретить выходящего из лимузина отца. Так сильно хотел его встретить.
– Мой отец вынашивал финансовые планы, которые не сбылись по причине моего случайного появления.
Лэтс упал в лужу, прямо при деловых партнерах отца, чем очень сильно его разозлил. Меньше всего самолюбивому и в плохом смысле строгому бизнесмену хотелось видеть непутевого, наивного сынишку...
– За что бы я ни брался, то ли дело в отцовской неприязни, то ли во мне самом, в моих природных недостатках, все шло наискось.
– Несколько лет никчемных попыток подружиться с отцом, стать ему помощником и опорой ожесточили почти в буквальном смысле, но не убили остатки веры.
Лэтс краем уха услышал разговор отца и “человека в галстуке”.
– Я хотел, чтобы он услышал, чтобы он понял, на кого может положиться в трудную минуту...
За что поплатился свободой. Алана, оказалось, настолько ослепили мысли о скором обогащении за счет торговли, что он совсем забил на сына. И не просто забил, наказал за подслушивание.
– Такова жизнь, Лэтси! – все, что сказал мистер Гранд, перед тем как отправить ребенка на несколько лет в тюрьму для подростков. В отделение, из которого выходят лишь по достижению совершеннолетия.
На суде пухлому подростку сказали:
– Вы осуждены за воровство в особо крупном размере!
Лэтс понимал внутри, что ему, скорее всего, никто не поверит, а если и поверят – не помогут. Не принимая во внимание тяжесть обиды, он не сообщил суду ничего такого, что могло бы скомпрометировать отца.
– Я думал, отец предал меня. Но ошибался. Он хотел, чтобы я стал самостоятельным. Просто избрал жестокий способ.
– Посидев, подумав головой, я уловил мысль отца, что “Лэтс, пора взрослеть”. И я повзрослел...
Лэтс Гранд вышел из тюрьмы уже не тем пухленьким добродушным мальчиком, каким был, когда предстал на заседании. Теперь это был солидный, не слишком полного, но и не тощего, среднего телосложения мужчина. Хитрый, умный и жестокий. В коварности превосходящий отца. Алан Грант усовершенствованной модификации. Только Лэтс.
– К моменту своего освобождения, возвращения в мир, я приобрел все навыки для поэтапного формирования криминальной империи! А позже прославился как... Адвокат!
Проникнувшись болезненной ностальгией Лэтса, Сабля отказалась от анализа и перевела внимание на плененного Крэйта, так и не предпринявшего ни одной попытки к побегу, что выглядело, по меньшей мере, очень подозрительно.
Аннулятор? И так быстро признал поражение?
Затерявшегося в воспоминаниях Паттерсона одолевали раздумья о живучести и вездесущности мирового зла, которое, как пиявка, присасывается ко всему живому, о вечном...
В детстве я – Уильям Паттерсон – прослыл великим мечтателем, самоиллюзионистом. Я представлял себя чемпионом по легкой атлетике – уважаемым человеком, у которого есть все: дом, куча поклонниц, спонсоры... Но уже в раннем возрасте мне открылась одна неприятная истина: жизнь, бывает, поворачивается спиной...
Ни советы психолога, ни посещения церквей в
Сан-Франциско не помогли юному инвалиду, не утешили...
К шестнадцати годам меня стала преследовать совесть. Будучи неспособным к самостоятельному передвижению, я не мог устроиться на самую простую работу. В тот же гипермаркет.
Малейшее упоминание о несовершенном бюджете семьи доводило до отчаяния... Мать не отрицала, что денег становилось все меньше.
Как-то раз один философ заикнулся “инвалиды отличаются от здоровых людей”. Знаю по себе, это правда... Ведь только лишенные чего-то жизненно необходимого, обделенные, могут сочувствовать другим в независимости от ситуации, настроения...
В один солнечный день в наш дом постучались большие шишки. Мама хозяйничала на кухне, пекла ягодный пирог. Гости сказали, что только недавно узнали о моем диагнозе и предложили альтернативу креслу.
Их первый и единственный вопрос прозвучал дико напыщенно – готов ли я послужить своей стране. Я ответил, что да, но на самом деле не знал.
Инвалида, то есть, меня, отвезли в медицинский центр Фаррелла, построенного напротив здания оперного театра “Памяти войны”. В том районе, как и во многих других, потихоньку осуществлялась манхэттенизация.
В центре дни напролет горбатились сотни зрелых профессоров, молодых сотрудников, стажеров. Рисковые опыты, ампулы, пробирки и записные книжечки… Я не задавался, просто ждал с отключенной фантазией. Ждал
не чего-то конкретного, а просто чего-то.
Навестив, генерал с порога обласкал меня комплиментами, пообещал добиться моего выздоровления. Я подумал, вот он – шанс.
Наутро меня перенесли в операционную, где я сутки пролежал под тяжелым наркозом. Участники этой с позволения сказать процедуры – кучка нанятых практикантов. Они долго уверяли мальчишку в недопустимости летального исхода и обещали в случае успеха поделиться улыбками.
Отборной чуткостью отличился лишь один из присутствующих – Гарри Лэмперт, замкнутый, но смышленый студент, каких обычно уличная шпана на навороченных байках оскорбительно называет ботаниками, что в переводе с жаргона – люди, тратящие большую часть времени на самореализацию.
Часто подобное относится к посетителям библиотек, очкарикам и садоводам.
Гарри подарил мне спасительный совет: когда начнется нестерпимая боль, такая, из-за которой я непременно начну молить о смерти, нужно будет вспомнить лучшие пережитые моменты.
Я обещал постараться. Правда, не помнил таких. Точнее не был уверен, что моя жизнь не состояла целиком из страданий.
Завизжали моторы пил. На фоне моих адских криков едва слышались тихие переговоры врачей. Кожу с ног снимали, срезали и бессовестно швыряли на пол, копались во внутренностях, проверяли пульс и ежеминутно оглядывались на показывающий сердцебиение черный экран
– Вживили моторно-двигательное устройство, заменившее реальные ноги... – окончание этой длинной мысли Крэйт произнес вслух, вспомнив, какой была та нестерпимая боль на хирургическом столе в царстве Фаррелла.
Появившись из полившего с небес дождика, собравшись по каплям, Ватермен подполз к Гранду, как змея.
– Думаете, маски клюнут на приманку и явятся?
Толстяк почесал подбородок.
– Я никак не думаю.
Год назад. Нью-йоркский приют для людей со сверхъестественными способностями <Экстреум>.
Нарушителя спокойствия в Бронксе Лесли Олсена, чудом избежавшего тюремного срока, позвали на свидание с неизвестным.
Преступнику недавно стукнуло тридцать. Его семья, жена и две дочери, раз в неделю присылали открытку. Объективно это был самый безопасный способ рассказать о своих чувствах, поделиться ими на расстоянии.
В столовой за столом сидел человек. Широко улыбающийся ухоженный мужчина, попивающий горячий какао.
– Дни текут размеренно, как непослушные лошадки. Иронист Брэдбери! – выкрикнул он. И не кому-нибудь, а самому Ватермену Олсену, – Мое время не бесплатное, чтобы его тянуть. Присаживайся!
Водяному пришлось послушаться и усесться за одним столиком с улыбчивым бизнесменом, который к этому моменту уже дохлебал капучино (какао был допит еще раньше).
– Кто вы? – молвил Лесли.
– Меня зовут Лэтс Гранд, но для тебя коротко и просто – гений! – неприкрытые насмешки над собеседником толстяк использовал для самовыражения, – Я хоть и наглый, неудобный, пру как танк, но все же гений!
– В честь чего меня вдруг посещает известный всему миру меценат? Это же не просто так, верно? – Олсена все пуще интриговало, во что выльется столь неоднозначная встреча.
– Верно! – воскликнул Гранд, – Совсем не просто! Необоснованное бахвальство здешнего руководства касаемо повышения мер безопасности за счет апгрейда программного обеспечения меня основательно взбесило!
– Ужесточили меры после нескольких побегов – подтвердил Лесли, – Да, я в курсе...
– И правильно сделали! – Адвокат стукнул по столу, – Я полностью солидарен с персоналом приюта. Вас, ходячих аномалий, не так следует гнобить!
Лесли не стал злиться и как-то отвечать в ответ на это полуоскорбление. Чуял он, хитрец-бизнесмен пришел к нему не ради болтовни и скользких шуток.
Пока они вели бездельную беседу, построенную на взаимных насмешках-прибаутках, в столовую зашли полненькая уборщица, маленький мальчик, ищущий своего дедушку, подросток с зализанным причесоном и его маманя.
– Пусть слушают, не будем снижать тон! – Гранд никогда не стеснялся выступать при взбудораженной публике, – Так, на чем остановились...
– Вот, что я хотел с тобой заключить, Лесли. Тебя, помнится, приговорили на десять лет лос-анджелесской колонии для суперзлодеев. Но баловень судьбы, Лесли, ты отделался приютом, где можно и телевизор посмотреть, и сытно потрапезничать, и на телок попялиться...
– Да, все так – подтвердил Лесли.
За ними все время наблюдал подросток с причесоном, сочтя их болтовню уж очень познавательной.
– Ограбление национального банка это не пропажа шоколадного батончика. Федеральная резервная система на тебя в обиде, а Вашингтон вообще жаждал тебя похоронить.
– Я в курсе – Лесли со всем соглашался, потому что хотел как можно быстрее перейти к сути. Ему не нравилось чрезмерное кривлянье бизнесмена, попахивающее поломкой пульта управления самовожделением.
– К сорока годам я немножко обнарциссился, что, кстати, мешкам вполне простительно, и потому уронил контроль. Но недавно я снова его поднял, он теперь в еще более совершенном виде, чем раньше. Отныне в моем подчинении все части линии времени, состоящие из событий. И прошлое, и настоящее, и будущее… Ось времени – занятная концепция. И как любое другое мощное оружие, серединная линия предлагает неоспоримые преимущества.
– Какие?
– Нужно признать, управление временем это управление жизнью! Время – распорядок жизни, как же иначе?
– Отлично. Так вы скажете, зачем я вам понадобился?
– Скажу! – Гранд подумывал попросить еще кофейку, – Ты поможешь осуществить идею, которой вот уже несколько десятилетий, а взамен я помогу тебе, Лесли, лишиться судимости и вернуться в мир.
Спонтанное обещание огорошило Олсена куда сильнее, чем появление бизнесмена в стенах далеко не самого престижного приюта. Не престижного, но с осмотрительным начальством: шеи сверхлюдей сдавливали браслеты, подарок от президента, позаботившегося о сдерживании “джина”.
– Как бы не мечталось, увы, я не смогу покинуть территорию. При попытке побега голова взрывается. В наших ошейниках заложены бомбы...
– Оскорбляешь! – Гранд снова выкрикнул. Все сидящие за соседними столами смотрели на него, как на клоуна, невзирая на серьезность его намерений, – Мое влияние тебя выпустит! К тому же, я уже обо всем договорился!
– Они здесь, сэр! – доложив шефу о “возникновении” героев на площадке, Ватермен превратился обратно в лужу и направился к месту, где скучал Крэйт.
Побежденные Сплавом, Невидимка и Сабля выслушали условие: они сохраняют молчание и тем самым спасают собственные шкуры.
Ханк не привык церемониться, ходил возле связанных беглецов Экстреума и размахивал мечом:
– Если что-нибудь выкинете, поплатитесь конечностями. Имейте в виду, я вам не Бэннери – и выглядел, как всегда, очень внушительно: черные очки, кожаные перчатки с открытыми пальцами, тату, безрукавка, – Не мое это, жалеть уродов...
Молния и Шторм нашли связанного Крэйта. Сплав увидел вдалеке суетящегося Гранда.
– Что будем делать? – спросил металлический.
– Разберемся с ублюдком до прихода праведного Бэннери, ты это хочешь предложить? – жрец размышлял о ликвидации противников, в том числе и Гранда.
Сплав поддержал товарища.
– Только за – но обойтись без прекрасной частички их команды они не могли, – А как считает красавица?
Эллен была категорична.
– Я не позволю этому случиться...
Тут Ханк возразил:
– Чему не позволишь? – возмущенный, что в команде есть кто-то, кто думает иначе, воин без страха приготовился к спору, – Не хочешь спасти мир?
Молнию не убедили так называемые аргументы мутанта.
– Я уверена, есть другой способ...
– А если нет? – Сплав поставил вопрос ребром, надеясь вынудить оппонента принять мнение большинства, – На минутку представь, что мы его оставляем в живых, и он снова портит реальность. Это одна и та же ошибка, дважды допущенная. Я-то думал, на ошибках надо учиться, а не повторять их. Какой от нас, от героев, толк, если мы не можем прийти к общему консенсусу? Какие мы герои, в конце концов, если не...
Молния вынужденно перебила напарника:
– Ты – удивительное создание, Ханк. Ты и зверь и человек одновременно – гипнотический взгляд девушки не полюбился воину еще с первой их встречи в морозной Одессе, – Но сейчас в тебе говорит только зверь. Неужели твоя темная половина одерживает верх над той, что разительно светлее?
– Не зло, а благоразумие! – вмешался Шторм, – Не принимай благоразумие за зло!
– Но ведь это ужасно неправильно! – девушка опять принялась перечить, за что определенно заслуживала уважения, – Безумие считать зло благоразумием!
– А ты, я посмотрю, преподавательница этики? Училка старших классов?
Пока напарники спорили, Ханк молниеносно двинулся к мерзавцу, чтобы свести счеты без одобрения Эллен. Богатей осклабил клыки, не испытывая ни капли страха.
– Прощайся с жизнью! – воин жестким предупредительным взором посмотрел на врага, – Попытка спастись прибавит мучений.
– Ха-ха-ха-ха! Ой, я не могу... – Адвокат схватился за лицо, – Ты думал, сверхинтеллектуальный предприниматель, то есть, я, будет рисковать?
Гранд, точнее цифровая голограмма, исчезла после взмаха ханковского меча.
“Я бы убил тебя, не сомневайся, ублюдок”
Вдруг разнесся неразборчивый шум. Воин повернулся к друзьям, сделал типичный жест неуверенности, заметил за ними довольно странное поведение – все без исключения устремили взор вверх, на палящее солнце.
На фоне единственной звезды Солнечной системы появилось несколько человекообразных фигур. Минутой позже эти неизвестные объекты стали приближаться, но очертания приобрели только через три минуты.
– Кто? – ради сохранения безопасности заинтригованная Эллен поспешно отступила.
– Супергерои и по совместительству преданнейшие защитники Земли! – “ожила” одна из фигур, – Властью Лэтса Гранда мы требуем сложить оружие, если таковое имеется при вас. Затем поднять руки. Поверьте, неофициальный захват и последующее конструктивное переосмысление позиции без насилия, пыток и прочего лучше неоправданной гибели! – голос, тот, что издавался, принадлежал мужчине, но среди пришельцев присутствовала и женщина – черноволосая Сапфир. Следовательно, отдавшим приказ был Гнев, ее напарник по опасным операциям.
– Надо же, прибыли из будущего, чтобы убить нас здесь, в настоящем – с попыткой скрыть страх высказалась Джейн.
И Сплав активизировался
– Ты их знаешь?
Девушка ответила тихо-тихо, почти шепотом:
– К сожалению...
– И насколько хорошо эти межгалактические ковбои обучены практике?
– Достаточно...
– Мы даем вам минуту. Ровно одну на то, чтобы решить – умереть или продолжить жить – и Гнев, и Сапфир, и их помощники, Имба и Герк, умели летать, в мирах, где был воздух. А Земля, как никакой другой мир, лучше всего подходила для роли их полетной площадки, – Не успеете, или не решите вовремя, пеняйте на себя! Мы со своей стороны предприняли все ради избежания кровопролития.
Как ни странно, живые существа, ценящие жизнь превыше многого другого, выказали стальную непоколебимость. Супергерои сделали выбор, и ответ “нет” поступил через пятнадцать секунд после выноса предупреждения.
Право же, ответить убийцам осмелился лишь Ханк, чьи глаза, фигурально выражаясь, пылали от кипящего внутри гнева.
– Не за тех принимаете. Мы ни за что не пойдем на сделку с бесчестными отбросами вроде вас.
Ханк поразил не только друзей, но и самого себя: он только что нагрубил пришельцам, силы коих, вероятно, превыше их собственных.
– Честно – но и Гнев немало удивил, – Развею иллюзии. Я с самого начала, как узнал о вашем нестабильном сборище неуступчивых, грубых, криптофашистских, извращенно этнических одиночек, не верил в ваше благоразумие. А посему отказываюсь от переговоров, бесполезно мутить воду, приказываю прелестной леди Сапфир, дорогим Герку и Имбе уничтожить потерявшую значение статую, а вместе с ней и вас...
Двое чудаков, переодетых в рыцарские костюмы первой половины одиннадцатого века, прицелились в голову каменной богини и открыли огонь из плазмометов. Три точных попадания и некогда могучий символ труда и воли государства обзавелся несколькими трещинами.
Молния не стала медлить и выпустила в Герка усиленный заряд энергии, впоследствии задевший и неловкого Имбу, чуть не задевший Сноу и Сапфир. Сноу полетел вперед, чтобы наладить связь с разумом жертв.
Первым существом из настоящего времени, которое утеряет механизм регуляции, будет крошка Эллен.
Совсем нежданно, в процессе разыгравшейся битвы между сверхлюдьми у Молнии начала болеть голова. Характер боли – сдавливающий, сжимающий. С каждой секундой становилось все труднее стоять на ногах.
А позже появились голоса.
– Верь мне, доверяй, прекрати отстаивать, действовать, замри, застынь, покинь поле битвы, уйди.
“Магия” Сноу действовала весьма бесхитростным образом: голоса, отнюдь, не подчиняли волю, не повелевали разумом, просто муки жертвы становились невыносимыми. Гнев указывал, что нужно делать во имя прекращения страданий.
Способность провоцировать головные боли Сноу обнаружил у себя в восемь лет, нечаянно доведя до инсульта обижавшего его хулигана. Будущий преступник просто не остановился вовремя, так как толком еще не освоил “магию”. Зато потом, когда способности были полностью изучены, отпрактикованы и многократно применены, появился кое-кто другой, заменивший Сноу на посту ангела зла.
И имя ему – Гнев.
– Верь мне, доверяй, прекрати отстаивать, действовать, замри, застынь, покинь поле битвы, уйди.
– Застынь...
Человек-Шторм призвал смерч и снес двух греков, после отвлек Сноу.
Эллен высвободилась из оков, сжимающих волю. Боль постепенно прошла. Но силы девушки были серьезно подорваны.
Попытавшись проделать ту же самую фишку, только уже с другим противником, Гнев допустил роковую ошибку: не подумал о вероятности высокой сопротивляемости сосудов головы у жреца.
– Я тебе не враг, не ненавистник, прекрати, остановись.
– Я тебе не враг, не ненавистник, прекращай...
Какое-то время мозги Шторма, действительно, стонали. Чтобы не сгинуть, пришлось вспомнить древнее ученье, прошедшее в храме Урдурбу. Мудрецы, преподававшие религию, нередко сравнивали веру с физикой, и регулярно, приблизительно по одному уроку за три, учили защищать душу, сердце и мозг от внешних воздействий.
На планете Шторма фокусы, подобные тем, которые демонстрирует Сноу, считались запрещенными, но нередко встречающимися. В мире жрецов ветра число существ, наделенных чем-то поистине могущественным, превышало количество таких индивидов в земной цивилизации.
– Я не боюсь твоей магии! – через силу используя накопившийся запас воли, требующий срочного выхода, Шторм повторно обратился к природе, – Нет ничего удивительнее естественной среды!
Парящий, ожидающий от противника очередного подвоха, Гнев переоценил свои способности. Через три минуты бесцельных полетов в Сноу попала гроза. Пораженное тело отбросило вниз, к ногам заждавшегося Ханка.
Злодей, чья задача – ликвидация супергероев в настоящем времени, привык видеть своих жертв слабыми, не имеющими четкого плана, потерянными в постапокалиптическом мире. Но из-за того, что другого мира доселе он не видел, мира, в котором герои действуют более уверенно, чем в будущем, он и просчитался.
– Что вы будете делать с ним? – поинтересовалась Молния, смотря на “потухшего” Сноу.
– То, что заслужил – Ханк обнажил меч, попросив жреца отойти в сторону, – Повторюсь, жалеть ублюдков не моя стезя. Если есть какие-то претензии, ты мне их выкажешь позже, а сейчас не мешай.
– Значит... – по щекам девушки ручьями прокатились слезы, из-за глубокого сожаленья. В первый день знакомства с Ханком Эллен мечтала, что когда-нибудь воин без страха разделит ее нравы, согласится с ней, и они оба сойдутся во мнении о недопустимости казни. Но, увы, существенное генные отличия затронули и сознание Ханка, вынеся на передний план его звериное начало. В ситуациях, где допустимо убийство, мутант почти всегда не брезгует расправой.
Эллен отошла на шесть метров от места запланированного убийства, чтобы не видеть, как ее лучший друг, ее спаситель, в очередной раз лишает жизни.
Она предпочла не смотреть.
“Яркий свет усиливает мои отрицательные эмоции, хочется закрыть глаза, на время разучиться видеть. Аналогичные ощущения я испытываю в моменты чужой жестокости, в моменты, когда тебя спасает лишь мысленное отчуждение.
Увиденное ударяет с такой силой, что дух на время теряет ориентацию в пространстве. Ощущение, словно лечу сразу во всех направлениях. Сердце обливается кровью из-за наступающей тревоги.
Из-за тревоги за душу Ханка”
– Ты, Вэйн, Бэннери... Вы принимаете мир таким, каким хотите его видеть, а я таким, какой он есть! – Ханк приготовился к обезглавливанию обессилевшего, выведенного мощью природы из равновесия Сноу, – Как бы мне не хотелось признавать обманчивость нашей дружбы, но нам не прийти к общему знаменателю! – и обезглавил.
Лишившись части тела, в которой находится , , , , и , злодей маленько поконвульсировал и затих. Forever!
“Ты это сделал”
Означали ли последние уходы в себя Эллен, что ее партнерству с воином наступил конец? Или у этой дружбы есть шанс восстановиться?
Пока одолевшие лишь одного из убийц герои выясняли отношение, Сапфир вернулась в будущее доложить боссу о смерти Гнева, а Имба и Герк выполнили приказ – выпустили в статую еще несколько зарядов плазмогана.
Богиня не выдержала еще одной атаки и начала потихоньку рассыпаться.
Разумеется, герои запаниковали. В особенности те, которые не умеют летать и не обладают быстрым восстановлением тканей. Данное относилось к Крэйту и Молнии.
Ханк, не обделенный быстродействующей регенерацией, выполнил прыжок веры: воин посмотрел вниз, произнес ровно пару слов “я буду жить” и прыгнул. Вниз головой, выставив верхние конечности вперед!
То же сделал и Сплав, чья пуленепробиваемая оболочка способна пережить падение с любой высоты.
Шторм обратился к обеспокоенным Паттерсону и Эллен.
– Держитесь! Я вас вытащу из эпицентра! – взяв обоих за руку, владыка стихий поднялся в воздух. Через силу, учитывая груз.
Главный символ свободы Соединенных Штатов – детище французских мастеров. Именно в Париже Статуя появилась на свет. Затем ее разобрали на части и переправили через Атлантический океан. Здесь ее снова собрали и установили на мощный цоколь, который уже сами американцы построили на острове Bedloe’s, ныне Liberty Island. Остров свободы, на котором расположена статуя, является федеральной собственностью на территории штата Нью-Йорк. Остров располагается ближе к берегу Нью-Джерси, из-за чего некоторые ошибочно относят его к штату Нью-Джерси.
Идея о создании Статуи свободы появилась в тысяча восемьсот шестьдесят пятом году у академика Эдуарда де Лабулайе. Автором самой Статуи свободы является скульптор из Эльзаса, Фредерик-Опост Бартольди, в то время еще молодой и никому не известный мастер. За несколько лет до этого Бартольди задумал постройку огромного маяка на Суэцком канале. По его планам этот маяк должен быть в виде женской фигуры. В руках скульптура должна была держать факел, свет от которого должен был освещать дорогу морякам. Но в свое время затею с маяком на Суэцком канале отвергли. Именно поэтому молодой скульптор отозвался с большим энтузиазмом на идею Эдуарда де Лабулайе.
Богиня много лет поднимала патриотический дух репрессивного общества...
– Я люблю Америку сильнее жизни. И склонен считать, что ей никогда не были предоставлены условия полномерной свободы.
Полет Ханка занял пятьдесят секунд. Приземление превратило его в обезображенный кусок мяса. Разорванная окровавленная футболка не скрывала огромную дыру в туловище с торчащими внутренностями.
– Означает ли это, что я переквалифицировался в реалиста? Да, несомненно...
Сплав же отделался мелкими незначительными ушибами, которых не видно на уникальной органической стали.
– А еще я прекрасный новатор. По глубокой несправедливости отныне и впредь человечество обязано принимать мои новации. И вот, спустя годы интеллектуального напряга, я решил, что Америка должна пожертвовать свободой добровольно! Ради безопасности!
Шторм высадил Крэйта и Молнию рядом с неудачно приземлившимся товарищем. Ханк не дышал, он... он умирал, или уже был мертв.
– Я отниму свободу силой или люди сами пожертвуют ей – не имеет значения! С моим лидерством Штаты обретут безраздельную власть!
Эллен попыталась откачать, но, не имея никаких врачевательских навыков, она просто “помутила воду”. Сплав с нетерпением ждал, когда друг очнется и скажет “я жив”.
Сколько раз сегодня плакала Эллен?
– И Земля покорится мне, сверхинтеллектуальному, начитанному, образованному...
– Бэннери мог бы точно сказать, спасем мы его или нет. У зеддерианца есть такая способность, как суперслух. Он мог бы услышать, как сильно бьется сердце – сказал Шторм, с трудом наблюдая за попытками Джейн оживить Ханка.
– Боги, верните его... – суетился Уильям, чуть не разделивший участь мутанта.
уникуму!
Попытки привести Ханка в чувства себя не оправдали. И Эллен осталась плакать на запятнанной кровью поврежденной груди уходящего...
Сплав попросил остальных оставить девушку в покое, говоря, что ей желательно побыть одной.
Через десять минут на месте трагедии скопился народ. Йорковцы выходили из машин, хватались за сотовые, за устройства фиксации, охали при виде разрушенной статуи, предлагали женщине, облаченной в резиновое трико,
какую-то сомнительную помощь...
По прибытии полиции толпа подразошлась, уступив место недовольным фараонам.
Эллен все продолжала реветь. Было ясно, что Ханка, который многократно выручал ее, советовал, как поступать, хоть и настойчиво порой, оберегал и заботился о ней, как о родной сестре, иногда засматриваясь на нее, как на потенциальную любовь, больше нет.
– Так, расступитесь! – закричал главный офицер, – Дайте пройти!
– О, господи – произнес еще один, увидев тело, над которым склонилась ряженая леди, – Кажется, есть погибшие…?
Район оцепили и приказали нескольким сержантам охранять его от любопытных горожан. Йорковцы чуть не устроили бунт, узнав, что разбившийся входил в Супергеройскую Лигу, а уничтожение статуи – не что иное, как результат безответственной потасовки ряженых на острове Либерти.
В непричастность супергеройской команды к недавней катастрофе, которая без сомнений войдет в историю, как североамериканского континента, так и мира, поверил только главный офицер. Остальные выдвигали вариант ареста и даже казни девушки в трико.
Эллен, эта нехрупкая и непростая дева, ни за что не позволит нацепить на себя наручники. Скорее, уничтожит всю полицию Нью-Йорка.
Но чтобы попытаться отплатить Гранду за все беды, которые он принес ей, ее друзьям, Америке, планете, она согласилась кооперировать.
“То, что произошло, то, в чем обвиняют нас, на самом деле вытворил человек, которому все верят. Коль я хорошо знаю, как устроена жизнь, я не удивлена. Я знаю, что она, в первую очередь, несправедлива.
Не всегда удается привлечь даже мелкого воришку, случайно застрелившего хорошего человека. Что говорить о богачах. Против людей, способных похвастаться высоким статусом, законным путем идти вообще невозможно. Нужно понимать: чтобы ты не предпринял, они все равно победят, используя доверие людей, их наивность,
как прикрытие...
Сегодня я потеряла ровно столько же, сколько Нью-Йорк, сколько наша дорогая страна. Она лишилась своей основы – мнимой Свободы. И... мне тоже кажется, что мой дальнейший путь тоже не будет свободным”
Эллен Джейн договорилась о сотрудничестве, пообещав в ближайшее время предъявить доказательства виновности Гранда в недавнем теракте.
После случившегося правительство осознало свою главную ошибку – введение обязательного акта регистрации супергероев.
Все, чего добился президентский совет – гибель нескольких десятков, случайно поучаствовавших в стычках героев со злодеями граждан, и основательный подрыв народного доверия.
Американец Скотт Леннон провел в социальных сетях своеобразный опрос. Обращаясь к группе чернокожих тинэйджеров, которые только проходили через ворота, символизирующие взросление, наступление новой жизни, начало новой жизни.
Мистер Леннон садится за стационарник, вооружается беспроводной клавиатурой и набирает текст:
Вы еще очень молоды, но, как и в случае с вашей учебой, ваша жизнь
когда-нибудь закончится. Как вы ее проживете, зависит не только от вас, но и от тех, кто вас окружает. Наша страна не идеальна, нужно признать. Многие судят людей лишь по цвету кожи, стало быть, для расистов афроамериканцы всегда будут предметом ненависти и поводом для агрессии.
