Текст книги "Эдгар По в России"

Автор книги: Евгений Шалашов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 18 страниц)

Изольда вздохнула.

Дарел имел очень большую власть над своим другом. Она не могла понять, на чем эта власть основывается, но именно понимание сути этого влияния ей и было жизненно необходимо, чтобы потом избавиться от мужа и заполучить в союзники маленького жреца Крома. Невзрачный и какой-то серенький жрец обладал не только острым умом, но и сильным характером, непоколебимой волей и был необыкновенно целеустремлен. Такой союзник ей был нужен, и именно такой любовник ей бы подошел.

Неожиданно дверь в гостиную распахнулась.

Изольда закатила голубые глаза к потолку: опять мать влетела без стука! И куда только Вильям смотрит?

– Генриетта, неужели нельзя уважать мое уединение?! – вскричала девушка, даже не утруждая себя поворотом головы.

– Боюсь, госпожа Блустар, я не ваша мать, – раздался приятный и властный голос. Изольда дернулась как от удара. Перед ней стоял верховный жрец Сета. Глаза его щурились, а на тонких губах играла довольная улыбка.

– Ваша милость! – девушка попыталась быстро вскочить с дивана, но тот был слишком мягким, да еще эти дурацкие маленькие подушечки!

– О, можешь не вставать, дочь моя, – хмыкнул жрец, усаживаясь у нее в ногах. – Я был по делам во Фритауне и узнал важные известия, которыми решил поделиться с тобой. Как ты понимаешь, нашим союзникам я не очень верю, впрочем, это взаимно. А вот ты... Ты – другое дело, – он хитро улыбнулся. – Надеюсь, ты ответишь мне впоследствии взаимностью?

– Конечно, конечно, ваша милость! – зачастила польщенная высоким доверием Изольда. – Дело возвращения нашего Повелителя – самое важное дело моей жизни!

– Прекрасно, – довольно сощурился Марк. – Прекрасно. Тогда я тебе расскажу радостные новости, что ждали меня в пути...

– Какие? – прошептала девушка, все же приняв сидячее положение. Она очень досадовала, что на ней одет лишь шелковый халатик, а не какое-нибудь красивое платье, которое могло бы показать серьезность ее намерений. Еще примет ее за какую-то простушку!

– Моим братьям удалось узнать, где находится принц Лоуренс, – усмехнулся Марк, откинувшись на спинку дивана. – Его вывезли некоторое время назад из Замка Королей, чтобы спрятать от тех, кто захочет его похитить. Наш сторонник очень долго пытался разузнать, где же он находится, и теперь ему это известно!

– Неужели?! – удивилась девушка. – А я полагала принца мертвым. Это было бы совершенно логично...

– Да, это было бы логично, – усмехнулся жрец. – Ты и я так бы и поступили, но у Талинды просто не хватает духу избавиться от него, что играет нам на руку. Принц жив. Он во Фритауне. Мальчишка находится в доме на Сосновой улице, который принадлежит короне. Естественно, это не афишируется. И, конечно же, в доме минимум охраны чтобы не привлекать внимания окружающих.

Марк внимательно осмотрел стройные смуглые ноги девушки, лежащие на диване рядом с его бедром. Изольда ему нравилась. Определенно. Дурак Нил не заслужил такой жены. Ему в общем наплевать на женщин, это Марк уже понял, а вот жрецу женщины нравились, особенно такие высокие и сильные. И решительные. Очень нравились. Тем более, что постоянные неудачи Ринго и провал с покушением на Талинду сильно разозлили Марка, а все эти бесконечные перелеты из храма в Нерейду, потом во Фритаун, опять Нерейда, опять пустыня Стенаний не оставляли места для простых удовольствий и выматывали Марка. Да еще эта огненноволосая Мэри, что умудрилась сбежать... Пожалуй, ему просто необходимо немного расслабиться!

Жрец погладил щиколотку Изольды, усмехнулся. Кожа у нее была гладкая, нежная...

– Думаю, в рамках нашего соглашения, было бы логично, чтобы принц покинул дом на Сосновой улице и оказался в другом месте. Как ты думаешь? – он резко дернул Изольду к себе.

– Да, его надо похитить, чтобы Талинда не могла предъявить мальчишку в качестве доказательства беспочвенности слухов о его смерти, – Изольда затряслась от восторга и предвкушения. Такого она не смела ожидать! Сам верховный жрец ее бога захотел ее!

– Мои братья уже окружили дом. В самое ближайшее время Лоуренс будет в наших руках, – усмехнулся Марк, потянув за пояс ее халата. А девчонка-то с мозгами... Хорошо, что у такой милой упаковки есть еще и мозги. И не только мозги. Ладно, пусть считает, что он с ней откровенен, может быть, в будущем пригодится! Ему нужны свои люди в стане врага, а Дарел – враг, хоть пока они и бегут в одной упряжке.

– Дверь не закрывается, может войти Генриетта, – немедленно сориентировалась Изольда. – Лучше подняться наверх.

– Успеем, – усмехнулся жрец. – Твоему жениху будем говорить о похищении Лоуренса? – закинул удочку Марк, срывая с нее халат.

– А без него мы сможем захватить власть? – Изольда ловко расстегивала на нем рубашку.

– Сейчас – нет.

– Тогда придется, – девушка уселась на колени жреца, подставляя ему для поцелуев шею и грудь.

– Хорошо. Лоуренс будет у меня, – Марк поцеловал вкусно пахнущую нежную кожу на ключице, потом не удержался и вцепился зубами в ее плечо. Изольда с удовольствием застонала, выгибаясь дугой. – Прямо жалко тебя отдавать этому олуху.

– Что поделаешь? – хитро усмехнулась девушка, – но мне нужна корона, у меня на нее все права. Пришельцы свергли моего прапрадеда...

– Ты ее вернешь, моя дорогая, но ты помнишь мои условия?

– Конечно! – она улыбнулась, обнимая его. – Мое сердце отдано нашему Повелителю... Я все сделаю для нашего бога и господина.

– Отлично.

Глава 7

13, месяц Огней, 5555 года – 17, месяц Огней, 5555 года

1

Генерал Бодлер-Тюрри не очень любил районы творческой серости и будущих великих актеров, певцов и музыкантов, что поднимались в горы на востоке Джорджии. Тут постоянно кто-то пил, гулял, веселился или отчаянно ссорился, тут иногда прямо на тротуарах и у серых бетонных стен многоквартирных домов репетировали неудачники и будущие звезды, или вспоминали былое за бутылочкой дешевого коньяка или бренди опустившиеся на дно жизни музыканты, композиторы, танцовщицы и художники. Они не стеснялись прогуляться до ближайшего винного магазина в проеденных молью меховых манто или дырявых платьях с кринолинами, а иногда и вообще в одних только потертых бархатных халатах и домашних тапочках на босу ногу, причем, что на халатах, что на тапочках были вышиты их инициалы – аристократия былых времен, непризнанные гении, что вы хотели? Иногда поведение этих несчастных вызывало полную растерянность: а не пора ли вызывать психиатров? Или вот эти угрозы покончить жизнь самоубийством, прыгнув из окна второго этажа – это нормально, человек в образ вживается? Или это он и впрямь задумал свести счеты с жизнью? А может быть, это очередной приступ белой горячки?

Тут находили прибежище толпы юных дарований, ищущих ярких ролей в большом кино, тут жили костюмеры, декораторы, специалисты по гриму, осветители, подтанцовка, массовка, операторы, буфетчики и сценаристы, наверное, общество сумасшедших и спившихся звезд им было привычно. Кто-то уезжал со временем домой, кто-то добивался успеха и съезжал в более приличные кварталы, а кому-то предстояло провести всю оставшуюся жизнь в этих побелевших на солнце многоэтажках.

Здесь было аж две больницы и три станции скорой помощи – местные жители любили сводить счеты с жизнью, злоупотреблять спиртным, а иногда и кое-чем похуже, в приступе гнева бить друг друга или воображать, что умирают от неведомой науке болезни. Здесь никто не обращал внимания на валяющиеся на асфальте тела – ну, устали люди, прилегли поспать, бывает! А т.к. люди искусства были в большинстве своем людьми истеричными, то и дворников, сантехников, электриков тут почти не водилось – мало кто из людей с обычной психикой, занимающихся честной простой работой, мог выдержать сию эмоциональную публику, кидающуюся бутылками и нетленками в дворников, истерично орущих на сантехников, требующих построить им космический корабль из труб у водопроводчиков. Коммунальные службы в сих примечательных районах вроде как присутствовали, но появлялись очень редко и исклю-чительно набегами. От того на тротуарах и стояли батареи стеклянных бутылок, в подъездах в углах лежали горки мусора, выбитые стекла на лестницах не меняли годами, а крыши не чистили вовсе.

Одним словом, та еще публика. Генералу Бодлер-Тюрри больше по душе были старые добрые заговорщики, кершийские шпионы и сумасшедшие сетопоклонники из Алсултана... Хотя нет. Лучше местный сброд, чем эти ненормальные.

Винсент зашел во двор одной из многоэтажек. Юная белокурая девчушка застыла с гордым видом посреди песочницы, перед ней на коленях выстроились мальчишки, протягивая ей различные дары: кто конфеты, кто цветы, кто какие-то стекляшки. Девочка презрительно их отвергала, декламируя какие-то уничижительные стихи. Сумасшествие какое-то!

Глава РСР поднялся на третий этаж, позвонил в деревянную обшарканную дверь. Вскоре ему открыл Патрик.

– Майор О"Брайен, вы не могли для явочной квартиры выбрать хотя бы трущобы? – осведомился Бодлер-Тюрри, когда за ним захлопнулась дверь.

– Вы, господин генерал, не замечаете преимущества данного квартала: даже если мое поведение кому-то тут покажется подозрительным, я всегда могу сказать, что вживаюсь в роль агента РСР для нового фильма! – парировал Патрик. – К тому же, здесь никому нет дела до соседей, все заняты собой и своим отражением в зеркале, а полиция и наши возможные недоброжелатели избегают местных жителей подобно вам.

– Т.е. полагаете, этот премилый райончик стоит прошерстить на предмет агентов вражеских держав, заговорщиков и предателей? – уточнил Винсент, усаживаясь в потертое кресло в гостиной.

– Это имело бы смысл, если бы внутри нашей структуры мы не подозревали бы наличие тех самых заговорщиков и предателей, – Пат уселся напротив несостоявшегося родственника.

– Хорошо, майор, перейдем к делу, – откинулся на спинку кресла глава РСР. – Как поживает генерал Костана?

– Неплохо так поживает, здоров и полон сил, – улыбнулся весельчак О"Брайен.

– А если серьезно? – не принял шутки начальник.

– А если серьезно, господин генерал, то мой объект слежки – добропорядочный гражданин Розми и образцовый офицер, несмотря на наличие жены – верховной жрицы Пантеры, принимающей самое активное участие в деле противостояния нам, – сощурил голубые глаза Пат. – Генерал на самом деле, как я могу судить, ищет и арестовывает мятежников, несколько раз он накрывал подпольные типографии, он подавлял, пока мог, бунты и мятежи на побережье моря Мечты. Подавлял весьма жестоко и кровопролитно, за что армию горожане невзлюбили. Связей со жрецами он не имеет, только его жена, ее милость Ириалисса, но, судя по всему, они и раньше редко встречались, теперь же их общение и вовсе сошло на нет, – агент замолчал.

– Однако существует еще что-то? – чуть приподнял брови генерал.

– Да... Но в отчет это нельзя включить, – признался несостоявшийся родственничек. – Мне вся эта суета кажется показушной. А ненависть к армии, как мне кажется, он возбудил специально, чтобы волна недовольства поднялась выше.

– Доказательства?

– Их нет, – покачал головой парень. – Только моя чуйка. Он не доверяет мне, хотя мои рекомендации безупречны. За мной следят. Профессионально следят. Я не трогаю шпиона, чтобы не вызвать подозрений, но следят очень плотно.

– Что они сейчас думают? – нахмурился Бодлер-Тюрри.

– Я сейчас в прекрасной Александрие на оперном фестивале, вожу свою прекрасную кузину на представления... Ну, как вожу... Так считает ее мама. Для слежки, – хмыкнул парень.

– Они не заметят подмены?

– Мы почти не выходим из номера, – заржал Патрик. – Меня изображает ее горничная-рабыня. Издали мы фигурой очень похожи, а т.к. я должен соблюдать инкогнито, то она закутана в шарф, шляпу и темные очки.

– А девица? Не проболтается? И горничная, – нахмурился пуще прежнего Винсент.

– Нет, что вы. Девица обожает играть в шпионов, и мне она обязана своей жизнью и свободой. Пока я могу ей доверять, – махнул рукой чересчур легкомысленный Патрик.

– Что намерен делать дальше? – генерал обежал сонным взглядом облупившийся потолок, пожелтевшие обои, многолетнюю пыль на люстре и обшарпанные полки с потрепанными засаленными книгами в бумажной обложке. Интересно, чья это квартира?

– Следить за Костаной, – пожал плечами Патрик. – И склонить его на мою сторону.

– Спасешь ему жизнь?

– Слишком очевидно, – Патрик хрустнул костяшками на руках. Генерал поморщился. – Убью его любимого адъютанта, подставлю шпиона, расследую это дело, выйдя на шпиона, а потом, заслужив признательность и уважение самого генерала Костаны, займу место несчастного адъютанта. Мы с Эмилем станем друзьями!

– Хорошо, поторопись только, – попросил Бодлер-Тюрри. – Для этого дела помощь нужна? Могу выделить кое-кого из преданных мне людей в помощь...

– Гвардейцы грозного генерала Бодлер-Тюрри, – рассмеялся нахал. – Спасибо, понадобится кто-нибудь один... Посмазливей, чтоб не вызвал подозрений.

– Хорошо, будет, – усмехнулся Винсент. – И еще кое-что...

– Да, господин генерал? – изобразил трепет перед начальством Патрик. Паяц.

– Что-нибудь слышал о махинациях со счетами Ее Величества и зарплатными счетами военных?

– Тоже, что и все. Ничего особенного. Вроде бы это не со стороны Костаны идет... И не со стороны моря Мечты... – пожал плечами голубоглазый разведчик.

– Хорошо, – вновь кивнул глава РСР. – Если услышишь – дай знать. Пока же возвращайся, я пришлю кого-нибудь.

– Так точно, господин генерал. Кстати, я тут слышал новую эпиграмму на вас. Весьма забавно получилось:

"Черный пес скулит в ночи,

Воет, плачет и кричит.

Ты, собака, помолчи,

Исчерпал ты свой лимит!

Больше зла не причинишь:

Зубы вырвали тебе,

На цепи теперь сидишь,

Не хозяин на дворе.

Ты бы лучше не кричал,

Ты б людей бы не смущал,

Тихо в будку б заползал,

Там бы с горя помирал".

– Боюсь, хорошие поэты остались на стороне Ее Величества, что еще раз доказывает Ее правоту, – пожал плечами генерал. – Стихи весьма посредственые.

– Винсент... – Патрик немного замялся, потом спросил. – За что тебя так? В ссылку?

– Патрик, даже с тобой я не буду обсуждать решение Ее Величества, – отрезал генерал, вставая из кресла.

– Винс, я не прошу обсуждать, я прошу сказать, почему? У меня на этом свете больше никого не осталось, только ты, а ты... в ссылке...

– Это государственная тайна, Пат, – на миг со старого разведчика спала маска, в его голубых глазах показалась немыслимая боль, но потом очередная личина заняла свое место, скрыв истинное лицо генерала.

– Ты не мог предать! – воскликнул парень. – Не мог! Это ложь!

– Пат, я здесь потому, что я верен королю и короне, а не потому что предал. Я выполнил приказ. Я не мог поступить иначе, но я не предавал.

– Я думал, это ссылка – очередная игра, чтоб проникнуть в ряды мятежников или еще что-то... – растерянно пробормотал несостоявшийся родственничек, запуская пятерню в волосы – давно искорененная привычка, вытравленная еще в разведывательной школе.

– Нет, Патрик, нет, – покачал головой Бодлер-Тюрри. – Эта опала настоящая, и я боюсь, что это уже окончательно.

2

Дримс прошел в пахнущий лекарствами и чем-то сладким кабинет Мэйфлауэра. Здесь юный доктор не только осматривал пациентов, но иногда чуть ли не на месте делал несложные операции, благо в соседнем помещении располагались операционный стол и лампа. Как всегда Ривс уселся на кушетку и принялся расшнуровывать ботинок, но на сей раз вопрос Джулиана поставил его в тупик:

– Капитан Дримс, вы знали об этом?

– О чем? – не понял капитан.

– О том, что Лавджой кинул за решетку дочь жреца Карены Иглона Флетчера? Ту сестру милосердия, которую Грегор взял в заложницы во время штурма госпиталя? – молодой доктор развернулся к Ривсу лицом.

"Сет забери болтунов проклятых!" – от всей души пожелал кому-то неизвестному Ривс.

– С чего ты это взял? – спросил он.

– Я сам видел ее в камере. Меня к ней близко не подпустили, но это была Мэй! – зло бросил младший лейтенант. – Я ее узнал, она меня тоже! Почему?

– Ты спрашивал у Лавджоя? – зашел с другой стороны Дримс, надеясь разведать, что медику сказал Лавджой.

– Он меня просто послал, – зло ответил Джулиан и сломал карандаш, что он держал в руках. – Вытолкал взашей! Сказал, что раз она там сидит, значит, так надо.

– Понятно, – вздохнул Дримс. Лавджой просто решил, что он не собирается сообщать главврачу о том, что его, единственного нормального медика в Миранде, невеста – предательница. Правильно решил. Кто ж захочет стать причиной того, что осажденный город останется вообще без толковых медиков?!

– Почему она там, капитан Дримс? Прошу сказать мне, – Джулиан в упор смотрел на своего пациента. Больше всего данная просьба смахивала на требование... Ладно, проглотим...

– Ну... – Дримс старательно подбирал слова. – Мне показалось подозрительным, что жрец Сета не убил ее, а бросил в подвале у запертой двери. Я решил направиться к ней и задать пару вопросов. Вместо ответа... – Дримс собрался с силами. – Вместо ответа мы нашли у нее дома Грегора, распивающего с ней чай. Мэй попыталась убить нас и удрать вместе с Грегором, она очень хорошо дерется, но у нее не получилось удрать. Ее арестовал я, – взял всю ответственность на себя Ривс. – Нам надо, чтобы она рассказала о том, каким образом Грегор сбежал. Может быть, есть другие пути из Миранды. Может быть, есть шанс спасти город.

– Ее допрашивают? – прошептал Джулиан.

– Пытаемся. Она всех нас посылает, а у препаратов истек срок годности, – признался Дримс. – Пока все так. Но нам нужны эти сведения.

– Вы ее пытаете? – ужаснулся Джулиан.

– Нет, – покачал головой Дримс. – Нет... Но я боюсь, что придется... Джулиан, пойми, на кону жизнь всего города и гарнизона!

– А если она не виновата?! – воскликнул Мэйфлауэр.

– Я лично был там. Грегор при мне сбежал, а рана на ноге – ее работа. Потом она призналась, что она на стороне Сета.

– Но ее отец – жрец Карены!

– И, тем не менее, она считает его и Карену предателями. Она замешана по самые уши.

– Я должен с ней поговорить, – твердо заявил медик. – И не смейте мне этого запрещать! Сами говорили, что медик может лекарства легко перепутать.

Ого! А вот такого от милого доброго вьюноши никто не ожидал! И ведь не боится угрожать старшему по званию! Да что там старшему, не боится угрожать грозе всех местных военных, чуть ли не людоеду и откровенной сволочи!

Бедняга Джулиан... Так любить и кого...

– Хорошо, – кивнул Ривс. – Пойдем, я тебя проведу к ней. Но говорить будете через решетку. И клянусь Венерой, ее никто не пытал. Пока.

Они пошли по мрачным замершим улицам Миранды к военной тюрьме, что находилась недалеко от вокзала. Город замер в ожидании своей смерти. Лишь изредка проходили патрули солдат и ополченцев, да небольшие группки горожан, спешащие по своим делам. Где-то хлопал сорванный ставень. Где-то по параллельной улице проезжала телега или проходила лошадь. Из окон первых этажей иногда слышалось звяканье посуды или же детский плач.

С трудом Ривс доплелся до тюрьмы. Нога ужасно разболелась, тем более что перевязку Мэйфлауэр так и не сделал.

Договориться с дежурным оказалось легко – капитана Дримса боялись даже пехотинцы. Дримс на всякий случай решил остаться поблизости от младшего лейтенанта, поэтому ему принесли табурет, который установили недалеко от камеры Мэй.

Джулиан рванул к решетке на третьей космической скорости.

– Мэй! Мэй! Что с тобой?! – возопил мальчишка.

– Джулиан! – девушка приникла к стальным прутьям, просунув руку между ними. Тьфу, тоже мне принцесса в башне! Мелодрам пересмотрела!

– Мэй, что с тобой? – Джулиан схватил ее руку и поцеловал тонкие изящные пальчики. Ха-ха. Видел бы он, как эти пальчики безжалостно наносили удары самому Дримсу...

– Я не знаю! Не знаю! – воскликнула девица. По ее щекам катились самые настоящие слезы. Ривсу стало противно. – За что они меня так?! За что? Что я сделала?!

– Мне сказали, что ты пособница жрецов Сета, – пробормотал Джулиан севшим голосом.

– О, боги! – воскликнула дочь жреца Карены. – За что?! За что это мне? Лучше бы этот страшный человек убил меня тогда! Это так ужасно! Меня тут держат взаперти... Я не могу даже помыться... Я не вижу солнца... Они... Они мне угрожают... Они требуют от меня какие-то страшные вещи... – вскричала "жертва" произвола властей.

– Мэй, дорогая Мэй, – пролепетал Мэйфлауэр, и Дримс пожалел, что привел его сюда. Мальчишка был по уши влюблен в свою сестричку милосердия, а она разыгрывала перед ним невинную овечку. – Почему они думают, что это ты сделала?

– Не знаю, – прорыдала коварная девица. – Не знаю... Ты должен спасти меня, иначе я тут умру... Они меня замучают... Я их боюсь...

– Почему они так думают? – Мэйфлауэр вновь поцеловал ее руку.

– Они говорят, потому что тот страшный человек должен был меня убить, а не бросить перед дверью в подвал, – прошептала Мэй. – А потом... Потом ко мне заявился тот ужасный капитан... Одноглазый... Он мне такое предложил в обмен на его защиту! Джулиан! Это было так мерзко! Так низко! А мне так страшно одной ночами в пустом доме, но я... я отказала ему... Он разозлился, а на следующий день пришли эти оба капитана, одноглазый и ваш летчик. Они меня арестовали... Джулиан, что мне делать? Освободи меня... Освободи, – она плакала, плакала по-настоящему, и даже Ривс вдруг начал сомневаться в своих воспоминаниях об аресте Мэй. Вдруг он все это придумал, потому что с лестницы упал в ее доме? Не зря же Лэндхоуп периодически у него осведомляется, чем и когда Дримса опять по голове били. Может, амнезия?

– А что с твоими руками? – Джулиан погладил ее сбитые костяшки.

– Я отбивалась... Отбивалась от этого мерзкого капитана, – воскликнула Мэй. Конечно! Ха-ха! На соблазненного караульного она давеча напала. Троих солдат и пятерых ополченцев убила, прежде чем ее смогли поймать!

– Капитан Дримс сказал мне, что когда он пришел тебя аресто-вать, то ты пила чай с Грегором, тем самым мужчиной, что тебя взял в заложницы, – пролепетал Джулиан.

– Это ложь! Это все ложь! – воскликнула девушка. – Если меня начнут всерьез пытать, я подтвержу что угодно! Я не выдержу... Но заклинаю тебя, не верь им! Не верь! Я не могла убить своего отца!

– Убить отца? – удивился Мэйфлауэр.

– Да! – воскликнула она. – Они ужасные люди, ужасные! Как можно было подумать, что я способна совершить такое – убить моего отца? И что это я их пустила в карантинный флигель! Представляешь? Я их туда пустила и помогла обезоружить охрану? Они на меня все пытаются списать! Наверное, мне надо было согласиться на предложение о... о защите того страшного одноглазого капитана! Пусть я потеряла бы свою честь, но я страдала бы меньше, чем сейчас, оболганная, униженная, заточенная в кандалы! О, боги! За что?! За что мне все это?! – она разрыдалась, ткнувшись лбом в стальные прутья решетки.

– Про смерть твоего отца я ничего не слышал, – вдруг посе-рьезнел Мэйфлауэр. – И про обвинения в том, что ты пустила толпу в карантинный флигель...

– Они мне ставят это в вину! – с удвоенной силой заплакала Мэй, но младший лейтенант уже отодвинулся от решетки. – Ах, за что? Что я такого страшного совершила в жизни? Джулиан, ты один можешь спасти меня! Только ты! Молю тебя! Спаси меня! Я умру тут... Умру... Они приходят ко мне каждый день... Я отбиваюсь от них, но они мучают меня... Насколько еще у меня хватит сил отбиваться, я просто не знаю... С каждым днем они все наглее и злее... Джулиан, они покушаются на мою честь, они уже не один раз пытались сделать со мной это... Я отбиваюсь, но мои силы уходят... Я не могу больше так!!!

Мэй упала на колени на пол, продолжая сжимать руками прутья решетки. Тело ее била дрожь, в голосе была смертельная тоска, даже не отчаяние, а именно тоска. Казалось еще день-два, и девушка покончит с собой: разобьет голову о стену камеры или перегрызет себе вены...

– Мэй, в обвинении нет ни слова об убийстве твоего отца и о том, что ты способствовала падению охраны карантинного флигеля, – Джулиан сделал шаг от решетки камеры. – Я только что сам видел документы. И твои руки... Если бы ты отбивалась, тебя бы хватали за запястья, у тебя были бы сломаны ногти, на кистях остались бы синяки. У тебя же сбиты костяшки. Ты била. Не важно, нападала ты или защищалась, но ты дралась. Ты мне лжешь.

Мэйфлауэр отступил к противоположной стене коридора. Его мальчишеское лицо посерело, а побелевшие губы были плотно сжаты.

– Ты мне не веришь? – предприняла последнюю попытку перетянуть на свою сторону медика коварная девица.

– Я знаю капитана Дримса и капитана Лавджоя. Ни один из них не будет нападать на женщину, и уж точно не будет ее шантажировать и запугивать. Следствие же по делу нападения на флигель зашло в тупик. Никто не понимал, как сумели мятежники проникнуть в карантинный флигель, запертый изнутри, где были заперты палаты, куда не могли проникнуть извне без специального пропуска. Никто не понимал, почему охрана открыла дверь. Теперь я понял – это ты попросила тебя впустить, а потом напала на охрану, впустила мятежников, выпустила обезумевших пациентов и уничтожила результаты наших исследований вируса, – Мэйфлауэр смотрел на невесту с невыразимой болью и горечью. По его щекам текли самые настоящие слезы. Он на мгновение закрыл глаза, потом открыл их и нашел в себе силы взглянуть на ту, что была ему дороже жизни. Дороже Розми и всего этого мира. – Мэй, ты переиграла саму себя, – он покачал головой.

В это мгновение Мэй поняла, что проиграла. Он поднялась с пола камеры. Ее пальцы сжались на прутьях решетки, она приблизила лицо к ним, оскалилась и заявила:

– Да и хрен с вами, тварями! Все равно Повелитель захватит этот проклятый городишко! Вам не жить. Я умру, но вы все отправитесь вслед за мной! Жалкие твари.

Еще мгновение Джулиан смотрел на свою любовь. Ривсу очень хотелось его увести прочь, но он понимал, что не должен вмешиваться. Этот разговор принадлежит лишь Мэй и Джулиану.

– Прощай, Мэй. Мне очень жаль, – почти шепотом сказал парень и пошел прочь, гордо распрямив спину. Лицо его превратилось в каменную маску, глаза потухли, а плотно сжатые губы посинели.

– Мэйфлауэр, – позвал было его Дримс, когда парень проходил мимо, – Мэйфлауэр...

– Я все понял, – остановился мальчишка напротив Дримса. – Я видел войну и видел шпионов других стран. Среди них часто бывают женщины. Они ведут себя также. Слишком фальшиво и беззащитно – это всегда действует на нас, мужчин, особенно на розмийских военных, ведь у нас на костях написано: "Защищать слабых", – он судорожно вздохнул. – Вы были правы. Я не могу опротестовывать арест... арест этой особы. С ее отцом погибла надежда Миранды. Прошу прощения, капитан, но я вынужден вернуться в расположение части. Меня еще ждут мои пациенты.

Дримс еще долго смотрел на абсолютно прямую спину удаляющегося младшего лейтенанта. Потом, конечно, Ривс пожалел, что он отпустил парнишку – нога болела все сильнее, а через бинты и серую материю брюк проступили кровавые пятна. Надо было бы дойти вместе с Джулианом, но как его такого задержать?

К вечеру Дримс доскакал до гарнизона, сам в казарме сменил себе бинты, промыв плохо заживающую рану на ноге самогоном, изъятым у обнаглевших по случаю болезни капитана Дримса постовых. Еще раз обругав себя дебилом, капитан вновь поскакал к медику. Надо было убедиться, что с тем все в порядке.

У дверей кабинета Мэйфлауэра Ривс наткнулся на полковника Лэндхоупа. Тот как раз наладился вломиться в эту обитель медицины и запретных спиртовых настоек, ключ от шкафа с которыми всегда висел на поясе у главврача. Миранда как ни как.

Оба без стука вошли в кабинет.

Мэйфлауэр лежал головой на сложенных на столе руках. В первое страшное мгновение Ривсу показалось, что мальчишка мертв. Наложил на себя руки. Но полковник Лэндхоуп быстро проверил пульс на шее Джулиана и сообщил, что тот жив, а потом Дримс увидел большую бутыль с чем-то мутным, стоящую под столом.

– Напился, – сообщил полковник, усаживаясь на стул для посетителей, стоящий рядом с письменным столом, за которым спал медик.

– Он же ничего, кроме дорогого вина и шампанского, не пьет, – Дримс уселся на кушетку.

– Бывают случаи, когда любая бормотуха весьма кстати, – пожал плечами полковник.

– Именно этого я и боялся, – признался Дримс. – Кажется, мы сломали единственного нормального врача во всей Миранде. Нам теперь точно конец – некому будет даже аппендицит вырезать...

– Да подожди ты его хоронить, – махнул рукой полковник. – Может еще и ничего. Напился разок, вот эка невидаль! С кем не случается! Сейчас денек-другой и отойдет, опять в строй вернется.

– Он ведь ее любит. Очень любит, – покачал черноволосой головой Дримс. – А она оказалась мразью, предательницей. Это кого угодно сломает.

– Он сильный парень – переживет, – заверил его полковник. – А не прекратит пить завтра или послезавтра – окунешь его в бочку. Должно помочь. Всем, кто не успел пристраститься, помогает. А теперь подсоби-ка мне немножко, за ноги бери его.

С этими словами полковник ухватил Джулиана подмышки и потянул со стула на кушетку.

Ривс когда уходил, накрыл паренька его же халатом.

Напиться хотелось самому, ибо капитан собственными руками убил не только последнюю надежду Миранды дотянуть хотя бы до весны, но и последнего толкового врача их проклятого всеми богами городишки.

3

Талинда с тоской рассматривала кипу бумаг, лежащую на ее письменном столе в личном кабинете в Замке Королей. Все это надо было прочитать и решить, насколько это важно для Розми. Тут были финансовые отчеты, предложения об изменении законов, проекты новых реформ, новых законопроектов и сообщения ее спецслужб об обстановке в Розми и в других странах. Вникать во все эти дела ей совершенно не хотелось. Но что поделаешь, если выбора у нее нет, и придется все это читать, постараться понять, а что не сумеет понять – придется спросить у ее советников, верных людей.

Девушка поудобнее утроилась в глубоком кресле деда, взяла первый отчет, лежащий в папке "Внешняя разведка. Секретно", и приготовилась вчитываться в проделки соседей, продолжавших тревожить границы Розми не только на севере и на юге, но и на востоке – Луисстан обратил свои алкающие господства взоры на Розми. А если учесть, что к власти в Луисстане пришла военная хунта во главе с принцем Гюнтером, ставшим по такому поводу нынче королем, то сомневаться не приходилось – обязательно попробуют на зуб Страну Мечтаний!

Талинда погрузилась в чтение доклада, когда раздался стук в дверь, а затем на пороге появился господин Фокс. Его обычно спокойное лицо было встревоженным, зубы плотно сжаты, а лоб наморщен. Майкл быстрым твердым шагом пересек кабинет, резко поклонился королеве и отрывистым движением положил перед ней на стол папку.