Текст книги "Приключения на дне моря"

Автор книги: Евгений Велтистов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 7 страниц)

Непейвода ищет море

В поселке леспромхоза Непейвода увидел дома с резными наличниками, деревянный тротуар и чистенькую улицу.

Непейвода тревожно подумал: «Почему леспромхоз, а не морпромхоз? Ведь никто не рубит лес: ни одной щепки не валяется вокруг».

Но тут же он решил: «Раз я тут, все в порядке! Вот открою море, и тогда будет леспромхоз морпромхозом».

Непейвода шел за Кряжем в некотором отдалении, надеясь, что вот-вот блеснет меж сосен вода.

А близость моря чувствовалась даже по походке Кряжа. Его широкая, как дверь, спина с каждым шагом покачивалась вправо и влево. Сразу видно – морская походочка!..

И Непейвода тоже зашагал, как по палубе идущего полным ходом корабля. Жаль, что никто на них не смотрел. Поселок остался позади, Кряж и капитан шли по мягкой лесной дороге.

Впереди затарахтело. Может быть, это запустили на катере мотор?

Но из-за поворота навстречу шагавшим людям выехала тупоносая машина на гусеницах – трелевочный трактор.

Поджимая под себя мощными гусеницами дорогу, трактор легко тянул длиннющий хвост – толстые голые стволы. Водитель, увидев морского краба на фуражке Непейводы, улыбнулся и взял под козырек. Где так уважительно относятся к морякам? Известно: там, где рядом их родная стихия.

Капитан остановился и вежливо ответил на приветствие.

Трактор уже проехал вперед, а мимо Непейводы все полз и полз раздвинутый веером деревянный хвост. Стволы постепенно утолщались, и на гладком срезе Непейвода увидел множество коричневых колец. Сколько их было? Сто? Двести? Триста? Сразу и не сосчитаешь. Во всяком случае, стройные сосны были древними старушками, чуть ли не современницами Петра Первого.

А потом послышалось: «Тум-тум! Тум-тум!» Словно кто-то быстро и настойчиво стучал огромной колотушкой. Или где-то невдалеке был порт и там работал паровой молот?

Перед путниками открылась просторная поляна, усеянная пнями. На ближнем ее краю стояла машина, при виде которой Непейвода ощутил легкую тревогу. На раме были установлены старинные знакомцы – дизель и генератор. Ясно, откуда бралось это «тум-тум». Так усердно стучало стальное дизельное сердце машины, а его напарник – генератор – точно по законам физики превращал механическую энергию в электрическую.

Но если эти работяги приходились хоть какими-то родственниками судовым двигателям, то другая часть машины выполняла чисто сухопутные обязанности. Огибая машину, Непейвода угрюмо косился на медленно вращавшееся колесо. Нет, никакого сходства не было в нем ни с благородным корабельным штурвалом, ни даже с простой лебедкой для подъема якоря – брашпилем. Большое грубое колесо покорно тянуло стальной переплетенный канат, к которому тонкими тросиками были привязаны деревья.

Невдалеке от колеса стоял парень с топором. Когда к нему подъезжало привязанное дерево, парень со всего маху бил обухом по специальному замку, державшему тросик. Замок открывался, и освобожденное дерево послушно ложилось у ног человека. А канат, перекинувшись через колесо, снова отправлялся в путь за бревнами. Он полз через поляну, исчезал в лесу со всеми своими щупальцами-тросиками и возвращался назад. Огромный стальной канат двигался, как замкнутая велосипедная цепь.

Все это выглядело любопытно. А Непейвода тяжело вздохнул. Трудно было предположить, что стальной канат таскает деревья на поляну из моря.

Но, как известно, даже в самые мрачные минуты в человеке вспыхивает огонек надежды. И зажег его не кто иной, как парень с топором.

– Салют морякам! – крикнул он Кряжу и стукнул топором по замку.

Артем Кряж кивнул и прошел мимо хитроумного сухопутного изобретения.

А Непейвода встрепенулся сразу от знакомого слова и козликом заскакал за Кряжем. Он даже забыл про морскую походку. Что там франтить, если сейчас за соснами возникнет синяя-синяя мечта – море!

Капитан не обратил внимания на шум сзади. Это к машине вернулся трелевочный трактор. Тракторист вместе с пареньком подсунули под деревья трос, крепко связали их вершины, и вскоре трактор потащил по дороге свой длинный павлиний хвост.

Поляна, через которую шли Кряж и Непейвода, кончилась, а стальная цепь тянулась дальше. И тайга расступалась перед ней, образуя прямой коридор. С дальнего конца просеки плыли навстречу морякам плененные сосны.

Кряж свернул с просеки. И с этого момента синяя мечта Непейводы начала голубеть. Кряж подошел к людям, стоявшим у могучей сосны. Он пожал им руку, и они ушли, взглянув мельком на капитана.

А морской бог Кряж… Вместо трехглазого водолазного шлема он надел огромные брезентовые рукавицы и взял с земли пилу.

– Мальчик, сойди с провода, – сказал Кряж голосом самого обыкновенного человека, не замечая, как побледнела прекрасная капитанская мечта.

Непейвода шагнул. Он не видел под ногами провода, что тянулся с просеки к электропиле. Он не удивился и тому, что Кряж не стал водить пилой по сосне, а легонько прижал ее к стволу. И пила ожила, тихонько запела и легко, как нож в картофелину, вошла в дерево.

Мечта уже таяла, превращалась в сизый дымок, и капитан с отчаянием в голосе сказал:

– Товарищ Кряж, где же тут море?!

– А вот оно, не видишь, что ли? – ответил Кряж, по поднимая головы.

Непейвода оглянулся. Он увидел десяток лысых, блестевших на солнце пней, невозмутимые сосны за ними, и ему стало горько, как бывает со всяким обманутым человеком.

– Эх вы, Нептун! – сказал он тоном бабки Зацеповой. – Самый вы настоящий лесоруб, а не бог моря!

Кряж выключил пилу, выпрямился. Он сдвинул свои черные брови и хмуро сказал:

– Ты чего про Нептуна болтаешь! Что ты – на карнавале или в тайге? А ну, брысь отсюда за сто миль, малявка!

Непейвода попятился и крикнул:

– Что же вы все про море! А его нет!

– Ты в самом деле не знаешь, где море? – удивился Кряж и покачал головой. – Ой-ой, какой чудак! Да совсем рядом. Залезай на сосну и увидишь.

И, наклонившись к пиле, он больше не оборачивался.

Все мальчишки умеют взбираться на руках по шесту. Кто легко и свободно, кто пыхтя и потея. Но представьте таежную сосну, которая всю жизнь тянулась среди рослых соседей к солнцу. Она туго запелената в блестящую желтую кору и только на головокружительной высоте раскидывает свои сильные сучья с длинненькими иголками.

Попробуй влезь на нее!

А Непейвода полез. Он выбрал сосну повыше, снял ботинки и куртку, сложил их аккуратно у изогнутых корней, потом подпрыгнул и повис в метре от земли.

Сантиметр за сантиметром капитан поднимался над землей.

Поверьте, это было нелегко. Непейвода не замечал, как на штанах и на натертых до красноты ладонях налипла черная смола, как сыпалась вниз легкая золотая шелуха.

Непейвода так устал, когда добрался до первого сучка, что не смог бы крикнуть «Вода!», явись перед его взором целый океан. Моря не было. Даже в сильный бинокль, извлеченный из кармана, он ничего, кроме зеленых холмов, по увидел.

Рядом с Непейводой задрожали ветви. Он взглянул вниз и увидел, что это Кряж допиливает сосну. Дерево чуть наклонилось, держалось буквально на ниточке и не падало. Неожиданно сосна ахнула и со свистом устремилась к земле, царапнув капитана веткой по щеке.

– Эй! – зло крикнул капитан. – Осторожней!

– Ты с ума сошел, чертенок! – завопил снизу Кряж. – Что ты там делаешь, петушиная голова?

– Ищу бороду этого… Нептуна.

– Слезай сей же момент! Или я спилю дерево!

– Пили, – разрешил Непейвода, удобнее устраиваясь на сучке.

– Послушай, парень, – сбавляя тон, сказал лесоруб, хотя кулаки у него очень чесались, – это ты искал море? Иди сюда, я тебе все объясню…

Непейвода даже не пошевелился. Кряж сунул волосатую руку в карман, вынул блестящий пятак и показал его Непейводе:

– Смотри!

И он легко согнул пальцами пятак. Показал сплющенную монету обалдевшему мальчишке и ласковым голосом пообещал:

– Иди, научу тебя этой штуке.

Непейвода стал спускаться.

Он надел ботинки, поднял голову и увидел свирепое лицо – таким бывает настоящий морской бог Нептун, когда на море поднимается буря.

Капитан вскочил и пустился со всех ног к просеке. Там двое лесорубов цепляли к канату спиленное дерево. Рядом стоял «газик», в нем сидел человек из автобуса, одетый в кожаную куртку.

– Товарищ инженер! – крикнул ему Кряж, грозно двигая бровями. – Вы в поселок? Заберите этого чертенка. Ищет, понимаете, море. Мешает работать!

И Кряж ушел пилить новое дерево.

Рассказ, который ведется на дне морском

– А-а, знаменитый мореход! – заулыбался инженер, будто давно знал Непейводу. – Собираетесь в новое плавание? Намечаете маршруты? Знаю, все уже знаю. Ну, лезьте в машину. Придется сначала проехать по грешной земле.

Инженер распахнул перед Непейводой дверцу, сам сел за руль. «Газик» фыркнул и тронулся с места.

– Ну, капитан, почему так срочно надо отплывать?

Непейводе понравилось, что инженер разговаривает с ним на «вы», как с настоящим капитаном. Он объяснил, зачем приехал, и наябедничал на Кряжа.

Инженер, пряча улыбку, согласился с Непейводой:

– Я уверен, капитал, что это чистое недоразумение: боцман Кряж просто не разглядел, кто вы такой.

Он подумал и сказал:

– Вот что. Ладочкина мы должны встретить в деревне Красково. Едем как раз туда. Я не обещаю показать вам море, но сделаю все возможное, чтобы вы с ним познакомились.

Непейвода просиял. И, пока они возвращались в леспромхоз и потом ехали в деревню Красково, Непейвода внимательно слушал инженера и не замечал ни тайги, ни дороги.

Впрочем, и мы не станем описывать их путь, а постараемся поточнее изложить рассказ нового знакомого Непейводы.

– Вы, капитан, только что видели простую и интересную машину. Вы заметили, как она ловко таскает спиленные деревья? Вот вырубит она просеку в полкилометра длиною и перенесет свои канаты в чащу рядом. Так сама лебедка стоит на одном месте, а ее стальная проволочная рука движется по часовой стрелке, пока не расчистит большую поляну.

Теперь про море. Знаете, сколько тайги мы должны вырубить, чтобы на этом месте разлилось Братское море? Мы должны расчистить территорию, на которой могли бы разместиться десять таких городов, как Москва.

Вы скажете мне, что жалко этих сосен и лиственниц. Вы еще стихи мне прочитаете:

 
Плакала Саша, как лес вырубали…
 

Непейвода подхватил знакомые строки, и они хором дочитали:

 
Ей и теперь его жалко до слез.
Сколько тут было кудрявых берез!
 

– Хорошо написал Некрасов, – продолжал инженер. – Когда-то в детстве я, деревенский мальчишка, чуть не плакал, читая эти стихи. А сейчас для меня они звучат не просто жалобно. Я не дам рубить подмосковные березы, но здесь много леса гибнет понапрасну. А мы очистим тайгу от топей и буреломов, пустим этот лес в дело, и снова тут вырастут молодые рощи.

Дорогой мой капитан, вы не должны сердиться на Кряжа. Ведь мы с вами едем сейчас по морскому дну, и он, Кряж, старается, готовит это дно. А как чисто готовит – видели? Спилил дерево – ни одной щепки не осталось. Только кучка опилок. Бревна отвезли, пни выкорчевали, опилки сожгли – готово! Наливайте воду и плавайте! Нептун свою работу сделал.

Посмотрите вверх, капитан! Думаете, синеет небо меж верхушек? Нет, над нами уже сорок метров воды. Ни сосен, ни этой дороги, ни леспромхоза – ничего нет. Одни рыбки шныряют. Не верите? Ничего, я и сам не всегда верю…

А там, наверху, пароход идет. Синее море, белый пароход. И, конечно, на нем не только вы, капитан, плывете. Непременно на палубе стоит Кряж. Я его знаю, хитрюгу соленого боцмана! Сначала все своими руками сделает, а потом будет плавать в свое удовольствие. А я… я, малыш, на берегу порт ему строю. С пристанью, с кранами, с билетной кассой и буфетом. Хороший таежный порт!

…Вот и возвратилась синяя мечта Непейводы. Он смотрел на тайгу, а видел море. Мчался по воде серебристый теплоход «Ракета». Нет, не мчался, а летел на подводных крыльях! В мягких кожаных креслах сидели пассажиры, разглядывая через толстые стекла зеленые таежные берега. А вел «Ракету», конечно, капитан Непейвода.

– Да… Но вернемся на наше дно, – говорил инженер, который теперь представлялся Непейводе пассажиром «Ракеты». – У вас, капитан, не возникает вопроса, зачем строят море? Ну конечно, не возникает, вы – капитан. Но море нужно не только для кораблей. Есть такое выражение: «Режим стока реки». Для работы гидроэлектростанции это очень важно. Если вода напирает на плотину с постоянной силой, турбины вертятся равномерно, станция живет хороню. А реки, как мы знаем, но отличаются постоянством характера. Они и разливаются, и мелеют, и отдыхают подо льдом. Чтобы не зависеть от капризов реки, строители создают перед гидростанцией большое водохранилище. И турбины хорошо работают, и морякам тогда раздолье.

Вот перегородим мы Ангару плотиной. Ударится в нее река, остановится. А сзади, из Байкала и из притоков Ангары, все прибывает и прибывает вода. И разливается на шестьсот километров среди тайги море. Тогда поздно будет вспоминать, переехала на новое место Зацепова из Краскова или сидит в старой хате, срубили мы на дне все деревья или не успели. Никакие причины приниматься во внимание не будут. Каждый из нас отвечает за рождение моря.

– И я отвечаю тоже! – сказал Непейвода. – Пусть ветер, пусть шторм, пусть волны – опытному морскому волку они не страшны. Капитан спокоен, судно идет вперед!

– А ведь полчаса назад, капитан, вы думали, что вы самый несчастный на земле человек, – сказал, улыбнувшись, инженер. – И очень хорошо, что вы не нашли готового моря. Теперь вы видели своими глазами, как создается Братское море, и будете знать его со всеми мелями и глубинами.

– Да! – воскликнул Непейвода. – Раз я здесь, все в порядке! Море будет!

– Нет, не всё. Жители Краскова должны уже переезжать, а Аграфена Зацепова мутит воду, подговаривает не ехать. Как сломить упрямство старухи?

– А вы посадите ее на «Ракету» и расскажите про море и про рыб. Она сразу переедет, – предложил Непейвода.

– На какую это «Ракету»? – не понял инженер.

– Да так называется корабль, на котором мы плывем!

– Ах, вот оно что! – рассмеялся инженер. – Это прекрасная мысль, капитан. Давайте искать ее дом.

«Газик», подпрыгивая на непокорных корнях, подъезжал к деревне.

Сибирь вам не Звенигород…

С Пли в это время приключилось почти невероятное происшествие: он очутился за двести километров от всех нас. Но расскажем все по порядку.

Пли давно задумал удивить нас охотничьими трофеями. Он сказал, что будет сидеть дома, а сам решил удрать в тайгу. Помахав друзьям из окна, Пли засунул в карман компас, перочинный нож, несколько кусков сахару. Из-под кровати достал духовое ружье. Хотел взять и зонтик, но, поколебавшись, поставил его в угол.

На улице Пли подкрался к самосвалу, огляделся и залез в кузов. Там он уселся в угол и замер.

Минут через пять к машине подошел шофер. Самосвал взревел и рванулся с места. Только тогда над бортом появился любопытный нос пассажира. В железном кузове его здорово подбрасывало. Пли не знал планов водителя. Но он остался доволен тем, что машина выскочила из поселка и теперь ворчала на всю тайгу.

Вжи-ж-жи! – жужжали встречные самосвалы. Они гудели, как тысяча шмелей.

Крутой поворот – и Пли въезжает в карьер. Там экскаватор кланялся каждой машине и обрушивал в кузов град камней. Самосвал, который вез Пли, резко затормозил и стал в хвост автоочереди.

А Пли уже карабкался по песчаному откосу, подтягиваясь за торчащие корни.

«Прячьтесь, бурундуки! – пыхтел он. – Залезайте в берлоги, медведи! Уносите свои хвосты, белки! В тайгу вступает знаменитый охотник».

Впрочем, бурундуков поблизости не было, медведей тоже. А белки и не думали прятаться. Они прыгали с ветки на ветку, пользуясь пушистым хвостом, как парашютом. Они перебегали тропку перед самым носом Пли. Они роняли на его голову шишки.

– Вот так история, – сказал Пли, – столько много дичи, а я не взял мешок!

Он вскидывал ружье, прицеливался и всякий раз со вздохом опускал дуло. Если бы на охоте можно было не стрелять и обходиться как-нибудь без ружья! Например, ваять вместо ружья гитару. В Антарктиде – Пли слыхал это от настоящего полярника – пингвины обожают хорошую музыку: стоит кому-нибудь заиграть, как они бегут послушать. А белки? Можно ли заманить их гитарой?..

Задрав голову к сучкам, Пли брел не разбирая дороги и пел песенку. Сочинил ее не наш отважный охотник, а его спокойный и молчаливый друг Молекула. Но зато Пли умел петь громче всех:

 
Сибирь вам не Звенигород,
Байкал – не дачный пруд.
Тут, может, даже тигры
И мамонты живут!
 

«Здорово сочиняет Молекула! – решил про себя Пли. – Если петь про тигров в комнате, то смешно и весело, а если в лесу – то страшно».

Пли огляделся и заметил, что под подошвами хлюпает вода.

Его окружал не подмосковный лес, где на солнечных полянках растут ромашки и земляника. Тут было сумрачно и пахло не земляникой, а как в погребе – сыростью. И под ногами – не зеленая трава, не ромашки и земляника, а черный торф и заплесневелый мох.

– Надо вернуться назад, – пробормотал Пли.

Он вытащил компас, поставил на ладонь, но вспомнил, что белки отвлекли его и помешали заметить, в какую сторону он шел от карьера.

Пли посмотрел вверх. Над головой покачивались переплетенные еловые лапы. Белки исчезли.

Пли побежал назад, потом заметался в разные стороны. Он падал, застревал между деревьями и лез туда, где показывался какой-нибудь просвет. Но, едва Пли достигал места, где деревья, как ему казалось, стояли реже, перед ним вырастали новые великаны.

Перепугала Пли тайга: молчаливая, колючая, хватает за ноги, не дает бежать… Пробивался Пли через малинник, усеянный маленькими белыми цветами. Цветы он не увидел, только колючки почувствовал… Лез наш беглец и через орешник, не разбирая дороги, даже не поняв, что это за такие густые кусты. И заросли красной смородины, огромный таежный сад, только расцарапали его.

Тайга цвела, впитывала весеннюю влагу, набиралась сил. Она готовила человеку много приятных сюрпризов. Первыми за сюрпризами приходят в тайгу любители сочной земляники, малины, черники, смородины. Трудно накормить сладкоежку, и все-таки лакомки не успевают обобрать богатые душистые ягодники. За лакомками тянутся таежные грибники, серьезные и деловитые люди, которые не имеют привычки аукаться, а молча обходят с разных сторон сопочку за сопочкой. Потом наступает пора шишкарей да белок; их путь – в кедровник. За белкой и соболь к кедрам жалует, за соболем – охотники.

И грибники, и шишкари, и охотники никогда не спешат в лесу. Они знают таежное правило: поспешишь – легко попасть в беду. А вот Пли – неопытный лесовик, сразу бежать бросился и заблудился.

Он побледнел и осунулся. Он не замечал уже, в какую сторону бежит. Взбирался, задыхаясь, на сопку – и снова видел одну мохнатую тайгу. Это было похоже на противный сон, когда человек хочет от кого-то убежать и не может. Сердце отчаянно колотилось. Воздуху не хватало. Ноги подгибались.

Как долго это продолжалось, Пли не знал. Он помнит, что выбрался на берег тихой речки с совсем черной водой, добрел вдоль берега и застыл на месте. Глаза не могли обмануть его: на лужайке за деревьями стоял вертолет.

Пли хотел закричать, но от крика вертолет мог исчезнуть или оказаться простой деревяшкой – колодой.

Что было сил побежал Пли к вертолету. Казалось, не будет конца зеленой лужайке, а тут еще бьет в грудь ветер из-под винтов, останавливает ноги, пригибает к земле траву.

Выскочил из кабины человек, и сильные ласковые руки схватили мальчишку. Пли зажмурился и заплакал. Руки подняли его над землей и куда-то понесли.

И вот крутящийся зонтик, приятно рокотавший вверху, приподнял вертолет над землей. В кабине – трое: Пли, пилот и человек с сильными руками – геолог.

Спасенный охотник сидит в этих руках, как дома в кресле, и не может сказать, кто он и откуда, потому что рыдает.

– Что ты, что ты, волчонок! – ласково успокаивает геолог и длинным носом постукивает в щеку Пли. – Все хорошо, мы летим, через два часа ужинать будем. У нас, послушай-ка, один человек заблудился. Так он неделю блуждал. И все равно с вертолета нашли его. Ну, хватит реветь! Докладывай, откуда ты взялся!

– Из Москвы… – выдавил из себя Пли.

– Э-э, брат, я тоже когда-то в Ленинграде жил, – рассмеялся геолог. – А сбежал-то ты откуда?

– Из Братска.

– Как же тебя сюда занесло? Братск-то, он знаешь теперь где? Ну и ну!

– Белки меня заманили! – всхлипнул Пли.

– Не поймал?

– Не поймал.

– Ничего, ты и так счастливый. Ведь мы, брат, алмазы нашли.

Геолог достал из кармана коробочку, открыл ее, и Пли увидел блестящий камешек величиной с маленький орех.

– Осознал? – прищурившись, спросил геолог.

Пли кивнул головой, и слезы его высохли.

– Летим мы срочно в Железногорск, – продолжал геолог, – и ты, значит, с нами. Оттуда дадим телеграмму в Братск: жив, здоров, звери не съели. А потом сядешь в поезд – и домой. Договорились?

Пли наморщил лоб и растянул в улыбке губы, выражая этим полное согласие. А геолог продолжал:

– Ты не думай, что ты первый в тайге робинзон, и особенно не важничай. Эта штука – стрекоза, по названию вертолет, не одного тебя выручила. Весной вот забрались два таких, как ты, робинзона на остров рыбу ловить и как раз лед пошел. Дамбу, что связывала остров с берегом, будто ножом срезало. Мечутся рыбаки по острову, а льдины, как волки, так и лезут, так и лезут со всех сторон, а поверх льда холодные волны бегут. Понимаешь, какая серьезная история? Робинзоны уже на сосну влезли, а лед и вода всё наступают. Хорошо, что заметил их бульдозерист. Хотел на машине к острову прорваться, но дамбы-то нет. Как быть? Ну, он на аэродром кинулся, тревогу поднял. Начальник аэропорта думает: «Ветер ураганный, остров почти затопило, сесть нельзя, по всем правилам – отбой! Но мальчишки на дереве висят, руки у них коченеют, того и гляди, в воду свалятся…» Подумал и сказал: «Летим!» Сам сел за штурвал, в кабину – бульдозериста, чтоб путь указывал. Поднялись, летят к острову. Вот и сосну видно, и ребят на ней, и земли крохотный клочок среди льдин. Один заход, другой, третий – трудно сесть на такой пятак. Наконец сели, вода рядом плещется. Ребята кубарем с дерева, бегут и плачут. To сидели, вцепившись в сосну, притихшие, смирные, а как помощь пришла – заревели. Чудно устроен человек… Да ты посмотри, однако, какая тайга красавица. Сверху оно приятней глядеть, чем из-под корнем.

С вертолета тайга была совсем другая: спокойная, ласковая и, верно, очень красивая. Только-только кончился здесь дождь, в над зеленой крышей встала размашистая яркая радуга. Вертолет нырнул под семицветную дугу навстречу солнцу, и вслед за ним скользнула по вершинам деревьев его верная тень.