Текст книги "Слишком жаркий Кипр [СИ]"

Автор книги: Евгений Сартинов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 23 страниц)

ГЛАВА 27

Когда Астафьев наконец-то подъехал к гостинице «Москва», огромное большинство веселящихся уже покинуло бал, причем очень поспешно. Астафьев видел даже отъезжающих от крыльца несколько карет скорой помощи. Охрана на входе в гостиницу была большей частью из зверевского батальона, поэтому пропустили его без всяких разговоров.

Да, зал значительно опустел. Осталась небольшая его часть в основном русские, которым было, в общем-то по фигу, кто и как крякнул рядом с ними, когда халява еще не кончилась. Да Батов собрал еще до серии странных смертей, на четвертом этаже, в библиотеке, несколько политиков и бизнесменов, и, совместно с консулом и российским министром пытался раскрутить их на благоприятный взгляд на бизнес в России и с Россией. Но первым на этих руинах веселья Астафьева увидел человек, которого Юрий вообще не очень то хотел видеть – Антония Головачева.

С ним он познакомился на вечеринке у Батовых, полгода назад. Этот очень умный человек, искусствовед и критик, обладал одним, не очень приятным для Астафьева изъяном – он был «голубым». И, как большой любитель мужской красоты, Антоний не мог пройти мимо такого красивого человека, как Астафьев. Его недвусмысленное предложение Юрий отверг, но нашелся фотограф, который успел щелкнуть их в тот момент, когда рука Головачева лежала на заднице милиционера. Так что, на следующий день Астафьев увидел себя на первой странице одного желтого таблоида, под лозунгом: "Новый интимный друг искусствоведа". Эта статься чуть не довела Юрия до бешенства. Он, воинственный натурал, был готов убить не только журналиста, Головачева, но и весь состав редакции газеты.

Между тем Головачев питал к нему противоположные чувство. Заслуженный гей республики бросился к нему с распростертыми объятьями.

– Боже мой, кого я вижу! Мой решительно героический друг. Дайте я вас расцелую!

Астафьев выдавил на свое лицо вымученную улыбку. При этом он нервно оглядывался по сторонам.

– Вы хорошо выглядите, особенно в этом наряде, – вымучил он из себя вежливую фразу.

"Не дай боже опять кто-нибудь сфотографирует, и поместит в газету под заголовком: "И снова загадочный интимный друг искусствоведа. Вероятно, у них скоро свадьба", – думал при этом он.

А Головачев, обнимая его за плечи, продолжал вещать.

– Недавно имел счастье наблюдать, как ваша жена обезвредила какого-то важного преступника.

– Что вы говорите! И как вам это, понравилось?

– Да, это было что-то! Если бы я не наблюдал за ней, я бы не заметил этого ее великолепного удара коленкой! Один удар в пах, потом сверху локтем, и, буквально к моим ногам катится пистолет с глушителем. Рядом со мной стояла Инессочка Оболенская, так она чуть слюной не подавилась от такой динамичной картины. Она сказала, что ради того, что бы вставить ее в новый фильм, она срочно перепишет весь сценарий.

– А где, кстати, эта самая моя жена? – спросил Юрий.

– Да, где-то тут, – Антоний махнул рукой в сторону зала. – Вы ее быстро найдете. Немчура вся схлынула, а наши во всю еще гудят.

Еле отвязавшись от искусствоведа, Юрий сделал несколько шагов и попал в другую ловушку. На него налетела черноволосая женщина с красивым, но несколько неврастеническим лицом. С прошлой их встречи прошло полгода, но, как оказалось, режиссер Инесса Оболенская до сих пор не забыла этого удивительно красивого мента.

Вообще-то, тогда, на вечеринке у Батовых, она приняла его сначала за провинциального актера, и даже хотела привлечь его в свой очередной блокбастер.

– Боже мой! Опять этот невозможно-героический мужчина с его удивительно завораживающим шрамиком на левой щеке.

Она бросилась Юрию на шею, начала чересчур пылко целовать его в губу. От сознания того, что это может видеть Ольга, у Астафьева волосы встали дыбом. Но, пока за этой сценой наблюдал, со своей привычной ухмылкой, один Игорь Ольховцев. Он сидел на столике рядом с иссякнувшим водочным фонтаном. Впрочем, актер уже затарился и без фонтана. На столе перед ним стояла большая, деревянная корчага полная водки, в которой плавали темно-сизые островки некогда бывшей в ней черной икры.

– Игорь, познакомься! Это прототип твоего героя, – крикнула режиссерша Ольховцеву. – Весь внешний антураж я писала с него.

– Так вот кого мне приходится играть, – засмеялся Ольховцев, и, почерпнув из корчаги рюмкой водку, протянул ее Астафьеву. – Тогда давай выпьем за знакомство, мой герой.

Юрию показалось зазорным отказаться от такого предложения. Еще подумает актер, что он его не уважает.

– Давай.

– Первый раз имею такое счастье пить с прототипом своего героя, – продолжил свой рассказ после выпитого актер.

Астафьев пожал плечами, тоже выпил, как обычно, одним глотком.

– Не уверен, что это столь большое счастье.

– Почему? Теперь я вижу, как я буду играть процесс пития водки. Для русского человека это очень важно.

Астафьев с этим не согласился.

– Да, нет. Это не зависит от характера, скорее от организма. Один мой, очень героический коллега, майор Колодников, так вот он ее пьет мелкими глотками, при этом морщится, давится. Со стороны смотреть страшно, всех нас самих чуть не рвет при виде этого ужаса. А я по сравнению с ним просто щенок. Он такие дела рсскручивал.

Ольховцев налил еще, они чокнулись, выпили, и Юрий спросил обоих представителей кинобизнеса: – Вы жену мою тут не видели?

– А какая она из себя? – спросил Ольховцев.

– Такая, – Юрий изобразил руками что-то волнообразное, – в костюме черной русалки.

– А-а! – судя по значительной интонации, актер успел оценить все достоинства Малиновской. – Весьма заметная женщина. К ней весь вечер клеился какой-то импозантный турок. По-моему, она только что поехала куда-то наверх. Весь бомонд сейчас на четвертом этаже. Я хотел туда сунуться, но там такие умные разговоры, что мне стало скучно и тоскливо.

– Что ж, пойду, поскучаю и я.

Юрий откланялся и двинулся дальше. Он без тени сомнения подошел к лифту, нажал кнопку вызова лифта. Тот загудел, и через пару секунд дверцы открылись. Войдя в лифт, Юрий слегка удивился. Одно из зеркал было разбито, весь пол в обильной крови.

– Боже мой, это кто же так его уделал? – пробормотал он.

По наитию Юрий вышел на четвертом этаже, и сразу попал в цепкие руки Александра Зверева. Тот просто сиял улыбкой.

– Юрий, ну ты просто зверь! – сказал он, со всей силы сжимая руку Астафьева.

– Больно! – скривился тот.

– Как ты их обоих здорово просчитал! – продолжал восхищаться охранник, чуть ослабив хватку.

– Воскресенскую арестовали? – спросил Юрий.

– Почти. Она пока сидела запертой в лифте, перерезала себе вены.

Астафьев сразу вспомнил обильную кровь в лифте, и невольно сморщился. То, что такая стильная, красивая женщина резала себе руки, это было для него очень неприятно.

– Жива? – спросил он.

– Увозили живой. Чижек тоже пытался зубами достать из кармашка склянку с ядом, но мы его остановили, чуть зубы не поломали. Звонил уже Янгелос, интересовался, не его ли киллера мы взяли.

– Порадовал парня?

– Конечно! Несется к нам на всех парах.

– А где моя ревнивая жена?

Зверев удивился.

– Ее тут не было.

– А где же она? Мне сказали, что она поднялась на лифте наверх.

– Может, она на третьем этаже? Или, на втором.

Юрий кивнул головой.

– Хорошо, я сейчас попробую ее найти.

Войти в лифт, где все запачкано кровью знакомой женщины Астафьев уже не смог, так что вниз Юрий спускался уже по лестнице. Таким образом, он снова оказался в ресторане, и, остановившись на той же самой лестничной площадке, внимательно осмотрел зал. Народ, по чисто русскому обычаю, скучковался в некий конгломерат возле фуршетного стола, доедая и допивая остатки прежней роскоши. Кто-то, с интонациями голоса Ольховцева, уже давал песняка, блажил что-то тюремное. Но черного платья Малиновской в этой толпе не было видно. Из состояния недоумения Юрия вывел все тот же Антоний Головачев, старательно фотографировавший красиво разбитое зеркало лифта.

– Вы кого-то ищите? – спросил он Астафьева.

– Да, все жену свою никак не могу найти.

Тот удивился.

– Как это? Я же только что, буквально несколько минут видел ее на этом самом месте. Она спустилась на лифте, и прошла к выходу с таким мощным азиатом с роскошными усами.

Юрий недовольно скривился.

– Да, это просто какая-то игра в кошки-мышки. Она вверх, я вниз. Спасибо, Антоний.

И уже вдогонку он услышал ласковую фразу Головачева.

– Женщины, они непостоянны, в отличие от нас, мужчин.

Юрий чуть не бегом пробежал весь зал, выскочил на ступени отеля.

– Ахмад Шакир уехал? – спросил он стоящего ближе к нему охранника.

– Только что.

– Женщина в черном уехала с ним?

Охранник удивился.

– Нет. Мне кажется, она пошла туда, – и он показал рукой влево от себя.

Теперь удивился уже Юрий. Было уже достаточно свежо, и Ольга в ее откровенном наряде элементарно замерзла бы за пару минут.

– Туда? – переспросил он охранника.

– Да, – подтвердил тот, и его коллега по другую сторону двери согласно кивнул головой.

Астафьев пошел в сторону, куда указал охранник, дорога там огибала отель и заворачивала за угол. Первое, что он увидел там, за углом, это быстро удаляющийся черный багажник какой-то мощной машины, не то «Джипа», не то "Ланд Крузера". Далее улица была пуста. Юрий хотел уже повернуть назад, когда заметил на дороге какой-то бугорок. Он, по какому-то наитию прошел вперед, нагнулся. Это была женская сумочка, и когда он поднял ее, то понял, что это сумочка Ольги Малиновской.

ЧАСТЬ ВТОРАЯ
ВОИН АЛЛАХА

ГЛАВА 1

За полгода до этого.

– Вот они, – тихий голос Анри звучал над ухом Мансура, словно шелест купюр. Француз во втором поколении, он очень любил деньги. Нет, он был правоверным мусульманином, но там, где другой мусульманин был готов работать бескорыстно, Анри находил лазейки, чтоб выманить из своих хозяев хоть какие-то деньги.

– Тот, седой, это как раз капитан – Джордж Уорнинг. Пятьдесят лет, жена погибла год назад в автомобильной катастрофе. Дочь живет в Чили, внуков нет. Они давно разругались, и даже не поддерживают отношения.

Седой человек в белоснежной морской форме пожал руку другому офицеру, и, спустившись с трапа огромного, океанского лайнера, сел в подогнанный прямо к пирсу бежевый «Ягуар».

– Куда он едет? – спросил Мансур.

– В Париж. Там у него хорошая квартира в районе Елисейский полей. Ездит капитан очень быстро, хороший водитель.

Между тем по трапу на борт лайнера начала подниматься целая процессия. Впереди, с годовалым ребенком на руках шла красивая женщина в элегантной шляпе, все время пытающейся улететь под порывами морского бриза. За ней семенили, с трудом поднимаясь по крутым лестницам трапа еще четверо детей самого разнообразного возраста. Наверху их с улыбкой ждал высокий, красивый брюнет в белоснежном кителе. Орлиный нос моряка хорошо гармонировал с его шкиперской бородкой.

– А вот и старпом лайнера, Антонио Дибьяджи. Его жена, кстати, настоящая аристократка, графиня, Луиза-Антуанетта.

Между тем на палубе происходил настоящий спектакль, все действующие лица этого семейства словно старались показать, насколько они любят друг друга. Первым делом Антонио расцеловал младшего сына, потом нежно чмокнул в губы графиню. Затем пришла очередь всего остального «чеснока». Окончив ритуал, взрослые защебетали о чем-то своем, потом у графини все-таки сорвало с головы шляпку, она улетела на пирс, и тотчас же вниз по трапу на ее спасение кинулся один из матросов лайнера. Все, включая Мансура и Анри, невольно отвлеклись на это действие, и прозевали момент, когда самый младший из сыновей старпома сделал несколько неуверенных шагов вперед. В другое время для его родителей это было бы радостью, но сейчас тот уверенно шагал в сторону трапа. Еще пара секунд, и ребенок покатился бы вниз, с высоты двадцать метров. В лучшем случае он бы упал в узкую щель между лайнером и бетоном пирса, в худшем – на сам пирс. Первым это заметил отошедший далеко в сторону старший сын Дибьджи. Он отчаянно закричал, и, протянув руку, указал в сторону младшего брата. Реакция отца была мгновенной – тот громадным прыжком догнал сына, и подхватил его в тот момент, когда младенец уже начал валиться вперед. Под плач испуганного младенца вся семья несколько минут бурно обсуждала все произошедшее. Мать и плакала, и смеялась, целовала мужа, потом старшего сына, потом всех остальных детей, старалась что-то выговаривать самому младшему. Затем старпом открыл одну из дверей в надпалубной надстройке, и все семейство скрылась внутри лайнера. Последним в эту дверь проскользнул матрос со спасенной шляпкой в руках.

– Поехали, больше тут ничего интересного не будет, – предложил Анри.

– Да, – согласился Мансур, – тут все ясно.

Через неделю после этого капитан самого большого в Европе круизного лайнера «Куин-Мэри-2» Джордж Уорнинг возвращался из Парижа в Марсель. Краткосрочный ремонт корабля был окончен, и утром судно должно было принять на борт очередную партию туристов. Скоростная дорога была пуста, и капитан выжимал из своего «Ягуара» все, на что тот был способен. Когда до Марселя оставалось всего сто километров, его начала догонять странная машина. Кроме стандартного набора фар на крыше этого чудовища было установлено еще шесть прожекторов. Уорнингу стало любопытно, что за машина способна развивать такую скорость. Он чуть сбросил газ, и вскоре с удивлением узнал в спутнике "Ланд Ровер". Для подобной машины такая скорость была несколько необычна. Но, еще более необычной была прицельная очередь, прогремевшая из внедорожника в сторону колес «Ягуара». На такой скорости даже такой островок надежности, как «Ягуар» был беспомощен в спасении своего хозяина. После того, как машину три раза крутануло на асфальте, она ударилась о бордюр, разделяющий две полосы, автомобиль подлетел высоко вверх, и, рухнув на соседнюю полосу, уже там кувыркался на бетонке, с каждым разом превращаясь во все более уродливый кусок металла. В конце своего полета «Ягуар» загорелся, так что подъехавшие буквально через пару минут ажаны зафиксировали только одно: несчастный случай со смертельным исходом.

После похорон Уорнинга капитаном лайнера стал бывший старпом Антонио Дибьяджи.

ГЛАВА 2

Спустя десять часов после исчезновения Ольги Малиновской Астафьев находился в состоянии полного отчаяния. Он был готов если не застрелиться, то заплакать точно. За это время он не спал ни минуты, и воспаленными глазами сыщик сейчас походили на больного человека.

– Никаких следов, – удрученно докладывал ему Александр Зверев. – Словно под землю эта чертова машина провалилась.

С машиной, на которой предположительно увезли Ольгу, они разобрались быстро. Это был черный "Ланд Крузер", с вполне запоминающимся номером и реально существующим владельцем. Это удалось установить, просматривая записи наружного наблюдения отеля «Москва». Этот японский внедорожник проехал в ту ночь мимо отеля три раза, и, переключая записи с разных камер, они все же вычислили номер машины. Мишка Юдин мгновенно установил, кто владелец машины, и где он живет. Но, громадная квартира Симона Анабашлы, некого подданного Ливана, стояла пустой, и тучная консьержка, допрошенная Янгелосом Папандреу, рассказала, что господин Анабашлы уже год, как не показывался в этой квартире, хотя платит за ее охрану лично ей регулярно. А вот где стоит его машина она не знает. Они попробовали узнать, какой он, этот загадочный ливанец, но оказалось, что особых примет господин не имеет. Рослый, черноволосый, солидный мужчина с очень хорошим достатком. По-гречески практически не говорит, так что им приходилось общаться на смеси французского и английского.

– А фотографий его у вас нет? – спросил Янгелос. Этот вопрос понял даже стоящий рядом с ним Астафьев, но дама отрицательно покачала головой.

– Нет, я не догадалась его сфотографировать. Это против наших правил. Люди у нас живут солидные, есть настоящий лорд, два банкира из Англии, шведские судовладельцы.

Так что, теперь Юрий еще раз потер лицо, и усталым голосом предложил: – Так, давай еще раз пройдемся по всем версиям. Номер один…

– Месть подельников Сократоса, – подхватил Зверев, и тут же сам отверг свой вариант. – Это вряд ли. Их практически не осталось. Кроме того, при чем здесь ливанец Анабашлы и его тачка?

– Тачку они могли просто угнать, – предположил Юрий.

– Это да. Но почему Ольга пошла провожать этого турка, и зачем пошла дальше, за отель, вот что странно.

Юрий снова кивнул своей больной головой.

– Да. Ахмед Шакир был весьма удивлен тем моим звонком. Я тоже подозреваю турка в похищении Ольги, она всегда ему нравилась. Но уличить его в этом будет трудно.

– Вариант третий. Похищение связано просто с возможностью приобрести новую секс-рабыню.

Астафьев слабо поморщился.

– Самый идиотский вариант. Похищать ради этого женщину, одетую на десять тысяч баксов бессмысленно. Хлопот с ней будет больше, чем дохода. Шумиха в газетах, фото в телеящике, рейды полицейских. Этот вариант проходил бы, если бы Ольгу украли с целью получения выкупа, но похитители пока молчат.

– Ну и третий вариант, – Зверев тоже устал, он, почти беспрерывно пил одну чашечку кофе за другой. – Просто какие-нибудь местные отморозки. Катались по городу, видят – идет красивая женщина, одна и без оружия. Почему бы не прокатить.

– Она так просто бы им не далась, – возразил Астафьев.

– Да, это точно. Но тут мог вмешаться фактор внезапности.

– Мог, конечно.

Тут вмешался Янгелос.

– Насчет местных от-мо-роз-ков вы это зря. У нас таких нет. Если такие и приезжают, то скорее из России.

– Хорошо, будем считать, что это были какие-то заезжие отморозки, – согласился Зверев. – Но, что нам то теперь делать?

Тут пришлось говорить Астафьеву.

– То же, что и всегда. Прежде всего, проверить все машины этой марки на острове. Они могли сменить номер. Второе: проверить все публичные дома острова, с той же самой целью доказать, или опровергнуть вторую версию. Третья версия, киднепинг, это будет ясно, если они действительно позвонят и потребуют деньги. Ну и главное, – Юрий обернулся всем телом к Папандреу, – агентура, Янгелос, агентура.

Тот беспомощно развел руками.

– Всех поднял на ноги, но… ничего.

Они еще с полчаса проговорили практически о том же, потом Зверев и грек ушли, а Юрий откинулся назад, и практически мгновенно упал в яму черного сна.

ГЛАВА 3

Малиновская выкарабкивалась из этой черной могилы беспамятства долго и безуспешно. До ее сознания временами прорывались какие-то голоса, звуки, по полуприкрытым векам глаз бил свет. Но понять, что это, где это, и просто открыть глаза сил у нее не хватало. Лишь постепенно, по шажочку, восстанавливались и зрение и слух. Она явно услышала какой-то голос, говоривший на чужом языке что-то долго и требовательно. Потом другой голос отвечал с виноватыми оттенками в своей речи. Кто-то трогал ее за руку, потом ее переворачивали с боку на бок, и она не могла понять, что происходит. Наконец к ней постепенно вернулось зрение, она увидела лепной потолок, затейливую, роскошную люстру. Потом Ольга смогла поднять руку, ощупать себя, еще через пять минут приподняться, и осмотреть себя. На ней был длинный, шелковый халат явно китайского производства, но не из тех, что продают на Черкизовском рынке. Это было изделие из дорогого, натурального шелка. На алом фоне были вышиты золотой нитью два дерущихся дракона, один с зеленой головой, другой с синей. Под халатом на ней не было ничего. У Ольги сразу возникло гадливое ощущение, что ее трогали, раздевали, переодевали какие-то чужие руки. Ей сразу захотелось либо под душ, либо в ванную, а потом сразу возникло беспокойство другого рода: не воспользовался ли кто ее беспомощностью в своих, сугубо мужских целях. Она резко приподнялась, и тут же головная боль заставила ее снова упасть на кровать. Но при этом под руки ей попалось нечто объемное, и мягкое. Скосив глаза, она поняла, что это упаковка гигиенических прокладок. Ольга невольно, несколько истерично рассмеялась. Похоже, что человек, который так лихо ее украл, был до щепетильности брезглив. И это было уже неплохо.

Тут она почувствовала, именно не услышала, а почувствовала, что открылась дверь. Петли были смазаны хорошо, но где-то была открыта форточка, и легкий ветерок сквозняка холодком пробежался по ее ногам. Ольга снова прикрыла глаза, и затаила дыхание.

"Сейчас я увижу этого гада", – подумала она.

В это же самое время, а прошли уже сутки после пропажи Ольги Малиновской, в деле о ее пропаже забрезжил первый свет.