Текст книги "Заказ на мента"

Автор книги: Евгений Сартинов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 23 страниц)

ГЛАВА 15

В отличии от Колодникова, утро у Астафьева выдалось не таким безрадостным. Ольга, правда, умотала к себе в прокуратуру, а Юрий решил немного поработать, и взялся за телефон. Звонил он в оперативную часть областного отдела внутренних дел. К его радости, голос на другом конце телефонного провода показался ему дико знакомым. Столько дефектов речи могло быть только его сокурсника по милицейскому училищу Вовки Арнольдова. Он уже пару лет как подвязался в дежурной части областного управления милиции.

– Привет, Ильич! – бодро приветствовал его старой кличкой Астафьев. – За что ты наказан в этот раз? Все отдыхают, а ты работаешь.

– О, Квасавчик, пвивет. Ты что, слез с очеведной телки и вешил вспомнить стаёго дъюга? А насчет наказан, ты это зля. Я наобоот, тепей тут начальник.

– О, поздравляю. Это как раз вовремя. Мне тут поручили пробить кое-какие данные по делу о расстреле наших гаишников.

– Это тебе то, подполковнику? – Арнольд явно был в восторге. Он то был до сих пор капитаном, и такое «унижение» своего сокурсника воспринял с приятной радостью.

– Ну, что делать, я ж не начальник, у меня повыше есть еще и полковник.

– Да, под этого не ляжешь, это тебе не Сонечка с бухгалтеии, как тогда классно вас застукали пъямо в кассе. Ты как ааз был под ней.

Юрий скривился. Этот момент своей половой жизни он вспоминать не любил. Тогда он чуть не вылетел из училища, и зацепился буквально чудом.

– Как ты можешь помнить такие гадости? Я и то почти забыл тот случай. Ну, давай, не придуривайся, я не миллионер, по межгороду мемуары наговаривать.

– И что тебе надо?

– Мне нужен человек, кто был в курсе разборок между автозаводскими и какими-то там «слонами» в тысяча девятьсот девяносто пятом году. Ствол тут один серьезный всплыл с тех времен. Именно из него расстреляли наших гаишников.

Арнольд звучно свистнул в микрофон.

– Ну, ты даешь! Это ж одиннадцать лет пъошло. У нас в упъавлении сейчас таких осталось единицы. Может Сахно Мичуиин, садовод наш, любитель. Да, наверное, Ковальский. Все остальные либо на пенсии, либо в бизнесе. Хоеёшо тогда все поднялись на этом деле.

– Как мне их найти, этих Сахно и прочих твоих мичуринцев?

Арнольд засмеялся.

– Да, где ты их сейчас найдешь? Аасползлись как мухи по туше дохлого слона.

Астафьев удивился.

– А, что, вы, разве, не работаете в экстренном режиме? Нам говорили, что в управе все пашут по этому делу день и ночь.

– Пашут, это да. Только все ааботают нормально. Вчеяа вечеоом йаспределили обязанности и отбыли отдыхать. Если уж тебе пииходиться ваботать по железногооскому стволу, то, что ты еще хочешь?

– Понял. Слушай, а ты тогда не принимал участия в расследовании?

– Да ты что! Я тогда тлубил на «земле» в Октябльском лайоне. Но, вообще то, дело было гъомкое. Фильм был даже, по ТВ недавно показывали. Они тогда накъошили длуг длуга намеренно. Жмуииков твидцать с каждой стороны. Пальбу тогда уствоили в двадцати шагах от главного упъавления, пъикинь?!

– А как называлась вся эта разборка? Как она проходила по документам?

– Как-как, пвосто. "Битва слонов". Там пъикол был, у одних бъигадиъл был Коля Слонимский, а двугой, немец из казахстанских – Миша Элефант.

– Серьезно?!

– Вполне.

– Ну, ладно, спасибо и на этом.

Положив трубку, Юрий чуть подумал, потом зевнул, и снова завалился спать.

Как раз в это время произошло еще одно событие, оказавшее большое влияние на ход событий. К воротам дачного массива с ласковым названием «Солнечный» подъехала машина, «Джип-Чероки». Охранник тут же поднял шлагбаум, и машина проследовала дальше. Вот у самой дачи открывать ворота было некому, и водитель вышел из машины. Когда он уже открыл ворота, его окликнул сосед, тот самый толстый водитель "Ланд Крузера", что так напрягли в прошлую пятницу Зудов и Лужков – Михаил Сергеевич Гуревич.

– Слышь, Николай! Тебя менты уже проверяли?

Николай с недоумением уставился на толстяка.

– Меня? Зачем меня проверять?

– А это не важно. Они сейчас все внедорожники шустрят…

Он говорил что-то еще, но мимо них как раз проезжал автомобиль, и концовку его речи Николай не расслышал. Если бы Гуревич был более наблюдательным, он бы заметил, как после его слов сосед изменился в лице, а руки так затряслись, что он уронил ключи от ворот.

– Так говоришь, шустрят? – спросил он соседа, когда автомобиль проехал, и шум утих.

– Да, – радостно подтвердил Гуревич, – все тачки проверяют, и к резине особенно придираются. Чем-то им «Мишлем» не по вкусу пришелся.

– Понятно, – ответил вновь прибывший, и, к удивлению Гуревича, начал закрывать ворота.

– Ты чего это? – спросил он. – Только приехал же?

– Да, забыл кое-что в Кривове. А сейчас вспомнил. Надо съездить, – пробормотал Николай, и, резко развернув машину, помчался в сторону выезда.

– Чего это Тарасов, интересно, психует? – удивился Гуревич, но, раздумывать было некогда.

– Миша, окрошка готова! – позвал его голос из-за забора. Это событие было столь долгожданным, что Гуревич надолго забыл о странном поведении соседа.

А тот мчался в город, бормоча себе под нос: – Ну, Санек, ну, козел! Вот подставил, падла!

ГЛАВА 16

Через час около третьего отделения милиции встретились все три группы оперативников. Остановились на крыльце: подышать свежим воздухом, да покурить. Лица у всех были обескуражены.

– Ну, что у вас? – спросил Колодников.

– А что у тебя? – спросил Зудов.

– Вообще, мать говорит, не появлялся он совсем, – ответил Колодников. – Пошарили мы по комнате, проверили кладовки и шкафы – нет его.

– Вот и у нас тот же хрен в тоже место. Колокольников уехал в техникум, документы повез, там еще подготовительные курсы.

– Хало тоже отсутствует, – доложил Шаврин. – И, как говорит бабушка, тоже уехал в техникум сдавать документы.

– Когда они вчера пришли домой? – спросил Андрей.

– Полпервого, – в один голос сказал и Зудов, и Шаврин.

– Так, значит, это не они запороли эту бабушку, – сделал вывод Андрей.

– Да ладно, что ты на них косячишь? – удивился Шаврин. – Это Семин урод из уродов хоть ему и семнадцать лет. А эти то парни вообще пацаны. Им же всего по пятнадцать. Только девятый класс кончили.

– Что родители этих парней, знают, где Семин может быть? – допытывался Колодников.

– Нет. Отец Колокольникова говорит, что у них в детстве нычка была где-то рядом с домом Хало. Не то патерна, не то сарай какой-то. Я что-то так и не понял.

В это время рядом с ними остановились две патрульных машины, из них начали появляться милиционеры, некоторые были в бронежилетах, парочка даже с короткоствольными автоматами.

– О! Неужели Панков прислал нам в помощь патрульников? – обрадовался Колодников.

Между тем молоденький прапорщик в бронежилете и с автоматом в руке подошел к крыльцу, и небрежно бросив руку к непокрытой голове, доложил: – Товарищ майор, группа патрульно-постовой службы прибыла в ваше распоряжение.

– Хорошо, прапорщик. Как твоя фамилия?

– Аркадьев, Михаил.

– А что это вас так мало?

Прапорщик пожал плечами.

– Все, что есть на дежурстве, восемь человек.

– Ну, ладно, что есть, то есть. Вот что, Михаил. Поступаете в распоряжение участковых и оперативников. Задача – проверка всех возможных мест сосредоточения бомжей, и других подозрительных лиц.

– А подробней?

– Подробней вам расскажут участковые. Да, будьте там осторожней, убийца, похоже, тот еще кадр. Отморозок.

После распределения боевых орлов на патрули и места работы, на крыльце остались двое: Колодников, как начальник, и Демин, как почти инвалид, не способный лазить по чердакам и подвалам.

– Пожрать бы чего, – высказался Колодников. – С утра ничего в глотку не лезло, а теперь наоборот, кишка кишку сосет.

– Вот и я тоже, с утра есть ничего не могу, а потом припирает, – согласился Виктор. – Может, за беляшами на рынок сгонять?

Они посмотрели на единственную оставшуюся в их распоряжении машину, дежурный УАЗик. Колодников кликнул водителя, и они поехали в сторону городского рынка. Машину оставили за забором, Демин остался в Уазике, а Колодников пошел на поиски чебуреков.

Самые вкусные чебуреки жарили здесь под открытым небом рядом с кафе «Уют», самой поганой забегаловкой во всем городе. Здесь постоянно ошивались карманники всех мастей, местные азербайджанцы, державшие этот рынок, и доившие их рэкетиры из старой воровской гвардии. По случаю жаркой погоды вся эта публика сейчас покинула душное кафе, и располагалась за пластиковыми столами под навесом. Появление майора милиции было тут же отмечено всеми. Пара щуплых парней, переглянулись, и, поднявшись, подчеркнуто неторопливо двинулись в сторону людского муравейника.

– Соломин! – окликнул одного из них Колодников. Тот подошел, осклабился в щербатой улыбке.

– Да, гражданин начальник?

– Ты опять в наших краях появился? Что, в Железгорске-то не мед? Ты же насовсем туда уезжал? Сколько ты мне про это зимой впаривал, часа два?

– Да, разошелся я с той бабой, дура дурой оказалась. К матери я вернулся.

– И к старой профессии, по карманам кошельки тырить?

– Да вы что, гражданин майор? Я же на работу устроился, к Михееву, на рынок. Охранникам.

– Ну, смотри у меня, не попадайся на кармане. Упеку по полной программе.

Отпустив щипача, Колодников пожал руку одному попавшемуся навстречу знакомому торговцу-азербайджанцу, покосился в сторону воровского стола. Оттуда с усмешкой за ним наблюдали старые знакомые. Всех их в разное время он сажал, и им льстило то, что они сейчас сидят, и жрут шашлык с водкой, а майор угро покупает какие-то там беляши всухомятку.

Закупив провизию Колодников вернулся к машине, и застал забавную сцену. Демин пытался защитить от разъяренной, рослой женщины низкорослого, кривоного азербайджанца. Раскрытая задняя дверь ближайшего киоска говорила о том, что оттуда вывалилась вся эта компания. «Дама» была на полголовы выше «кавалера», и была более чем известна обоим милиционерам. Звали ее Лена, а кличка ее была уникальной: Пилорама.

– Лена-Лена, не убей его! – вступил в диалог Колодников.

– Да отпусти ты его! – настаивал Демин. – Убьешь ведь!

– Ага, счас! Пусть полтинник гонит, шакал! Я что, зря ему жопу подставляла?!

– Слушай, ара, не скупись, отдай честно заработанные женщиной деньги, – велел Колодников, – а то она тебя будет ходить бомбить еще полгода.

Испуганный торговец полез в карман, и Ленка просто вырвала из его рук деньги.

– Вот сука жлобастая! – громко прокомментировала девушка, и попыталась напоследок дать азербайджанцу пинка, но тот успел заскочить в свой киоск, и закрыть дверь. Колодников между тем рассматривал «даму». Ленку он знал уже много лет. На его глазах она из веселой и красивой воровской подруги превратилась в проститутку самого низшего пошиба. Лицо ее обрюзгло и расплылось, от былой красоты остался только роскошный бюст да не менее роскошный зад, на который и западали клиенты типа этого залетного азербона. Но, не это сейчас интересовало Колодникова. Под глазом Пилорамы красовался свежайший фингал. С габаритами и убойными манерами Ленки поставить такое украшение было просто подвигом.

– И кто это тебя так разуделал, Ленка? Неужели этот хмырь? – спросил Колодников.

Пилорама возмутилась.

– Ну, как же! Я ему самому фингал поставлю, я сама кому хочешь, и что угодно поставлю.

– Что ж ты так, оплошала то? Сейчас если бы не синяк, то не полтинник, а сотню с азера бы сорвала, за неземную красоту, – подмигнув Колодникову, подначил Ленку Демин.

– Ага, ты бы тоже обоссался, когда бы тебе нож к горлу приставили. Хрен с ним уж, с фингалом, главное, живой осталась.

У обоих ментов поневоле вытянулись лица.

– Это ж кто тебе так круто "вилы поставил"? – перешел на воровской язык Демин.

Но, Ленка уже прикусила язык.

– Да, это так, пошутила я.

Колодников хмыкнул.

– Да? Ну и шуточки у тебя, Ленка. Кстати, ты сейчас куда?

– Домой мне надо, – Пилорама достала из кармана еще несколько мятых бумажек, губы ее зашевелились, она явно рассчитывала личный бюджет на грядущий вечер.

– Тебя подбросить? – невинным тоном спросил Колодников, открывая дверцу УАЗика.

– Да, если можно, – обрадовалась она возможности сэкономить на маршрутке десятку. Но, уже усевшись в УАЗик, Ленка вдруг про что-то вспомнила, и рванулась назад. Но тело ее уже было надежно зажато двумя майорами, а машина тут же сорвалась с места и двинулась вперед.

– Ой, высадите меня, мне нельзя… – начала бормотать Ленка, и в глазах ее мелькнул явный ужас.

– Чего тебе нельзя, Ленка? Мы приставать не будем, сейчас быстренько доедем, и тебя прямо до твоего барака доставим, высадим как королеву, – пообещал Андрей.

– Нет! – буквально заорала Пилорама. – Только не это! Высади здесь!

– А, не хочешь? Тогда поехали к нам, в отдел, мы там поговорим, ты расскажешь, кто тебя под нож ставил.

Но Ленка бушевала во всю.

– Не хочу, не буду я про это говорить!

– Куда ты денешься, – засмеялся Демин.

Впрочем, в отделение Пилораму силком тащить не пришлось, шла сама, правда, сурово сдвинув брови. По этому было видно, что разговора не получится. Идущий сзади Колодников что-то шепнул на ухо Демину, и тот свернул в сторону ближайшего магазина. В кабинете она привычно уселась на стул, бесцеремонно вытащила из лежащей на столе пачки сигарету. Андрей галантно щелкнул зажигалкой.

– Как поживаешь, Лена? Ты все там же обитаешь, у свекрови? – спросил он.

– Да, счас! Выгнала она меня снова, запила. Неделю уже у Нинки живу.

– Как здоровье свекрови то?

– Да, что с ней будет? Она еще на моих поминках обопьется и сдохнет.

Единственный законный супруг Ленки, форточник по кличке Шпиль окончательно проиграл свое сражение с чахоткой года три назад. Но Ленка до сих пор жила с его матерью, запойной старухой по кличке Шива. Та месяц могла не брать в рот, но уж если шла в разнос, то на месяц, не меньше.

Они мило беседовали о чисто житейском до тех пор, как в кабинете не появился Демин. На стол из пакета он вытащил и поставил бутылку болгарского бренди "Солнечный Брег", коробку самых дешевых шоколадных конфет, и лимон. У Ленки заблестели глаза. Это был набор из ее фартовой молодости, когда она была молоденькой, пятнадцатилетней «булочкой», которую воровские авторитеты обхаживали в лучших ресторанах Кривова.

– Выпьешь? – спросил Андрей.

– Я одна не пью, – словно завороженная, не отрывая глаз от бутылки, пробормотала Ленка.

– А кто тебя заставляет одну то пить? Мы поддержим, – предложил Демин.

Колодников достал из тумбочки свой личный стакан, подал его Пилораме, себе и Демину две старых чашки с отбитыми ручками. Втроем они даже чокнулись.

Через полчаса раскрасневшаяся Пилорама чуть заплетающимся языком буквально орала в сторону ментов: – И этот щенок, этот сучонок, тычет мне в горло финкой, представляешь!? Кому!? Мне!? Мне сам Король в ресторане «Сокол» колени целовал, об этом весь город знает! А Король весь город тогда держал, и держал вот так!

Она сжала со всей силы свой поцарапанный кулак.

– Что ж ты ему в лоб то не заехала, щенку этому? – спросил Демин.

– Ага, заедешь ему! Ты бы видел, какие у него глаза были – во! – Она показала ладонями что-то ужасное. – Еще чуть, и он бы резанул! Этот гад сколько человек уже замочил!

– Сколько?

– Он говорит, что девять.

Колодников удивился.

– Ого! Это откуда столько? Что-то я по сводкам ничего такого не видел.

– Откуда! Оттуда! Вчера, говорит, ночью пару таджиков зарезал. Они ночью с силикатного шли, с ЦЛК, он тормознул их и запорол. Он нам даже деньги показывал, три тысячи у них из носков вытащил.

– А еще он кого убил? – спросил Демин.

Пилорама начала загибать пальцы.

– Ну, Надьку, потом двоих около подстанции, Фокиных, этих таджиков, и бомжиху какую-то ночью же вчера. А ты говоришь – в лоб ему дай…

– А девятый? – быстро спросил Колодников.

Ленка нахмурилась, замотала своими патлами.

– Я не поняла, он мужика какого-то куда-то заманил, и зарезал. Я в кухню как раз выходила, чайник ставила, пропустила это все.

– А когда он к вам пришел? Во сколько? – поинтересовался Демин.

– Да, полпятого приперся, придурок, самый сон сорвал. Нинке сразу морду набил за то, что она подписала показания про него. Я ее защищать начала, так он мне эту финку и сунул. Потом минет еще сделать заставил, козел! А еще хвалился, что никто его посадить не сможет, потому, что он малолетка, и у него все тут схвачено, везде и все. Давай, наливай еще!

Колодников вылил в стакан остатки бренди. Ленка пьянела с типичной для алкоголиков быстротой, и Андрей решил задать ей еще один, последний вопрос.

– А он это делал один, или со своими дружками? Я в смысле – убивал один, или нет?

– Кто, Сема? – она уже слабо соображала. – Как же – один! Все там были, все они душегубы.

Тут Ленка встала, ее чуть качнуло.

– Ну, я пошла. А то Нинка забухать хочет от горя. Этот пидор вчера только один пузырь водки и притаранил. Жлоб!

Она вышла из кабинета, Колодников скорчил брезгливую мину, и легким движение руки смахнул стакан Пилорамы в мусорную корзину. В это время зазвонил телефон.

– Да, Колодников слушает.

Звонил патологоанатом Крылов. Его, обычно, монотонный голос с легкой грассировкой был на удивление возбужден.

– Андрей Викторович, это Крылов. Я тут задержался на работе по случаю безнадежно испорченного воскресенья, и внимательно исследовал всех жертв вашего этого маньяка. Так вот, это с первого взгляда не было заметно, но резанные раны у тех двух, что нашли в ванной, и у тех, кого нашли около подстанции, оставлены тремя разными орудиями преступления.

Колодников понял суть всего этого важнейшего сообщения, но все же переспросил:

– Как это?

– А так. Разница небольшая, но это три разных ножа, лезвия разной ширины. Разница буквально в паре миллиметров. Каждый нож на миллиметр шире другого. Выводы делайте сами.

Колодников одной рукой держал трубку, а второй пытался закурить сигарету, настолько его взволновала это сообщение.

– А сегодняшняя бомжиха? Как она?

– Нет, там работал один только нож, самый узкий.

– Спасибо, Эдик. Огромное тебе спасибо!

Колодников положил телефонную трубку и, взглянув на Демина, приказал: – Быстро отзывай одну из машин, сам бери Уазик, и берите Хало и Колокольникова.

ГЛАВА 17

Колокольникова они взяли без труда. Уже через двадцать минут он, и удивительно похожий на него отец, такой же длинный и рыжий, сидели в кабинете Колодникова.

Как оказалось, папа в малолетках сидел, и это сказалось на диалоге двух сторон.

– Где Семин, Николай? – спросил Колодников подростка.

– А при чем тут мой Колька? – вместо него ответил вопросом на вопрос старший Колокольников. – Вы у его отца спрашивайте, где этот баклан недоношенный прячется.

Колодников поморщился.

– Виталий Иванович, мы задаем вопросы вашему сыну, а не вам. Это ваш сын дружит с Семиным, а не вы.

Но тот был неумолим.

– Вы на моего сына сильно не напирайте. Ну и что, что он по малолетке якшался с этим пидором, теперь это при чем? Как Сему в КПЗ определили, я сыну сразу запретил близко к нему подходить.

Андрей усмехнулся.

– Так вы говорите, что ваш сын с ним не общается? А свидетели показывают, что видели вашего сына с Семиным и Хало буквально вчера, ночью.

Колодников соврал, никаких свидетелей у него не было, только слова Пилорамы, про Семиных дружков, одного длинного, а второго маленького.

– Вы же заходили в комок к Арату? – спросил он Николая.

– Ну, – согласился Кол. Они и в самом деле были в этом магазине, просто тот был единственный на Силикатной площадке, и Колодников это знал.

– Ах ты, сученок! – Старший Колокольников с размаху отвесил сыну полновесного леща. – Я же тебе говорил, что бы ты с ним не шлялся! – заорал он. – Ты где вчера был, у Светки, или где?!

– Да у Светки я был, у Светки! – зачастил Кол.

– Что за Светка, где живет? – спросил Андрей.

– Да, через дом от нас, во втором подъезде, – пояснил отец. – Хорошая девчонка, я уж не против. Пусть походит с ней.

– Телефон у ней есть? – настаивал Колодников.

– Нет, откуда?

– А адрес?

– Какая у ней квартира? – спросил отец у сына.

– Семнадцатая, – прояснил Кол. – Только я с ней вчера поругался.

– И что ты тогда делал весь вечер, до двух часов ночи? – спросил Колодников.

– Да, подцепил двух девок, пиво с ними пил в садике.

– В каком?

– В двадцать пятом.

– Что за девушки, где их можно найти? – настаивал Колодников.

– Да не знаю я! Я их первый раз видел. Это не наши были, не силикатчицы.

– То есть, подтвердить то, что ты был с ними, а не с Семиным не может никто? Так? – сделал вывод Колодников, и посмотрел на отца Кола.

– Ну, выходит так.

– Он вчера был в этой одежде? – спросил Андрей.

– Да. Другой у него нет, еще не заработал.

– Ну, что ж, тогда нужно будет сходить, и принести ему какую-то другую одежду. А это все: треники, кроссовки, мы заберем на экспертизу.

Отец Николая не понял.

– Что за херня, майор? В чем вы его обвиняете?

– Мы его не обвиняем, мы его подозреваем в соучастии в нескольких убийствах.

– Убийствах! – Отец Кола даже поднялся со стула.

– Да, причем, не в одном, а нескольких. И убивали, скорее всего, все трое. И он и Хало, и Семин.

Колокольников-старший резко развернулся в сторону сына и закатил ему хлесткую оплеуху. Тот взвыл от боли.

– Я тебе сколько говорил, не ходи с этим придурком! Ты зоны не топтал, а я знаю, что это такое!

"Строго он как с сыном, – подумал Колодников, – но, пора останавливать воспитательный процесс".

– Хватит-хватит! – прикрикнул он на «Макаренко». – Где Семин?! Где этот урод!

– Не знаю я! – жалобно вскрикнул Кол. – У Нинки он должен был быть. Но не было его, я заходил после техана! Ну, после техникума…

– Хорошо, тогда где вы убили двух таджиков?

Кол удивился, а так как он был небольшого ума, то высказал свое удивление вслух: – А вы откуда про таджиков знаете?

– Мы все знаем, – приободрил его Колодников.

– Ну, около болота, как раз за домом Жука.

– Это на выезде из города в сторону ЦЛК? – понял Колодников.

– Да.

В этот момент в двери кабинета просунулась лысая голова Алексей Шаврина. Колодников прекратил допрос и подошел к нему.

– Семы нигде нет, я оставил у Нинки Гараева пару автоматчиков, еще двое ждут его дома.

– Хорошо, – Согласился Андрей, и сказал так, чтобы слышал его только Шаврин. – Съезди на ЦЛК, узнай там, не пропадали ли у них этой ночью два таджика.

Шаврин отбыл, а Колодников вернулся к двум представителям одной семьи.

– Ну, что ж, с таджиками мы разобрались. А кто резал тех двоих около трансформаторной будки?

Уже по тоскливому взгляду Колокольникова-младшего он понял, что сейчас тот скажет все.

Шаврин доехал до цеха лицевого кирпича за три минуты, еще через две он вошел в кабинет начальника цеха. Показав свои корочки, он спросил его: – Скажите, у вас работают в цехе таджики?

– Да, с каждым месяцем их все больше. Работа у нас тяжелая, контингент большей частью специфичный, в основном судимые да алкаши. А эти пашут как черти, ни на что не жалуются, не пьют. Для них любой заработок сейчас манна небесная.

– А сегодня утром на смену вышли все таджики?

Начальник пожал плечами.

– Да, бог его знает. Вчера у нас была зарплата, так что сейчас, как в песне: отряд не заметил потери бойца. Работаем, не впервой.

– А точнее у кого можно узнать?

– У мастера, Владиленыча. Он внизу в цехе. Вы его сразу узнаете, здоровый такой.

Шаврин спустился в цех, его сразу обдало теплым, перегретым воздухом, едким запахом сухой, глинистой пыли, и перегретого масла. Но больше всего угнетал жуткий грохот, доносящийся от огромных, бешено вращающихся механизмов транспортеров. Алексей прошел чуть дальше, туда, где виднелись фигурки людей. Все они были заняты делом, суетились вокруг самого большого механизма, откуда непрерывной струей выдавливался глиняный брус, который потом и разрезался на кирпичи. Только один человек никуда не спешил. Рослый, под два метра человек с огромным животом стоял, уперев руки в бока.

– Сашка, давай быстрей, рамки подавай! – рявкнул он так, что перекрыл своим голосом грохот механизмов.

"Точно мастер", – решил Шаврин.

Алексей подошел ближе тронул богатыря за плечо. К нему повернулось красного цвета широкое лицо с чапаевскими усами.

– Что надо? – спросил он не очень приветливо.

– Майор Шаврин, уголовный розыск, – стараясь перекрыть грохот, представился Алексей. – Где нам можно поговорить?

– Пошли ко мне, – буркнул здоровяк. На ходу он представился. – Меня зовут Максим Владиленович, отчество по имени отца: Владилен – Владимир Ленин.

В комнате со скудной мебелью и безнадежно затертыми обоями он уселся за стол, закурил.

– Ну, что вас интересует? К нам частенько милиция обращается. Контингент у нас еще тот, из зоны в зону транзитом через наш цех.

– Ваша смена работала вчера до двенадцати ночи?

– Да, моя.

– У вас работаю в смене таджики? – спросил Шаврин.

– Двое. Только сегодня они почему-то не пришли.

– Что так?

Мастер пожал плечами.

– Хрен его знает, может, загуляли, может, домой уехали.

Этого Алексей не понял.

– Как это – домой?

– А так. У меня до этого полгода такая же парочка работала: Селим и Махмуд. Только их обучил всему, только все притерлось, начало у них получаться – бах, и нет их. Главное – сегодня на смену приходят те, а завтра приходят на смену эти двое: Ахмед и Сахад. Я говорю: "А те где? Махмуд с Селимом?" Они рукой машут: "Домой уехали". Я говорю, как же так, без расчета, без увольнения? Они талдычат: "Да не надо, мы за них будем работать". И смех и грех. Прямо как в том анекдоте про лису, зайца и медведя.

– В каком анекдоте? – спросил Шаврин.

Владиленыч оживился. По нему было видно, что он большой любитель рассказывать анекдоты.

– А ты не знаешь его, что ли? Тогда слушай. Встречаются по весне лиса, заяц и медведь. Заяц худой, на ногах еле стоит. "Устроился, – говорит, – дурак, на зиму на овощную базу, но там так все строго! За зиму даже морковку украсть не удалось". "А я, – говорит лиса, – устроилась, дура, на птицефабрику, птичницей. Но контроль такой – даже попробовать курятину не удалось". А медведь весь гладкий, жирный, в зубах ковыряется, и говорит: "А я хорошо перезимовал, на стройке". "А что ж там есть то, на стройке то?" – удивилась лиса. "Как что, таджиков. Считай, каждый день по таджику кушал". "И что, никто их не хватился?" "Да, кто ж их там, на стройке считает!"

Шаврин в дуэте с мастером посмеялся.

– Да, забавно, – согласился Шаврин. – А где жили эти таджики?

– В общежитии.

– Это в…

– Да, над ментовкой.

"Час от часу не легче! Выходит, они над нами жили".

– А в какой комнате?

– В тринадцатой, это точно помню. Только ездил я уже туда сегодня, нет их там. У меня четверо сегодня не вышло, вот я хотел хоть их поставить на конвейер, да куда там. Жалко, если с ними что случилось. Работали как рабы, а ели как цыплята. По пакету «Ролтона» в обед, завтрак и ужин. Они даже на «Газели» не ездили. Тут к концу смены маршрутка всегда приезжала, по червонцу все платили, и их развозили по домам. Все на ней ездили, все же смены у нас по двенадцать часов, да в ночь особенно тяжело. Я то устаю, а они тем более. А эти нет, экономили. Намоются в душе, и домой пешком шлепают. А тут ведь с километр, не меньше.

– Хорошо, спасибо вам.

Когда Шаврин вернулся в отделение, Колокольниковы уже сидели в отдельном кабинете, со следователем прокуратуры. Выслушав рассказ Алексея Колодников попросил его еще сделать кое что: – Поднимись наверх, откройте комнату таджиков, проверьте, может они спят там?

Увы, комната была пуста, и кусок черного хлебе на столе начал подергиваться плесенью. Что бросилось еще в глаза Шаврина, пресловутая лапша «Ролтон» на столе, аккуратная кучка из десятка пакетов.

– Ну, эти редко куда из комнаты уходили, разве что в выходной к своим на рынок, поболтать, – пояснила коменданша, закрывая дверь. В это время к ней подошел парень в тренировочном костюме, с плеером на поясе.

– Слышь, Клавдия Алексеевна, вы Сашку не видели?

– Какого Сашку? У нас тут этих Сашек как собак нерезаных.

– Ну, из семнадцатой.

– Алексеенко, что ли?

– Ну да. Он мне «кусок» должен уже два месяца, обещал отдать с этой получки. Вчера приходил, его нет, сегодня тоже.

– Получка у них, в известковом, позавчера была, – напомнила коменданша, – я что-то, после этого, его не видела.

– А сосед его где? – добивался кредитор неизвестного Сашки. – Может он знает?

– Он в кутузке как третий день уже, пятнадцать суток ему дали. Устроил тут мордобой на весь этаж, человек пять избил.

– А вы можете открыть эту семнадцатую комнату? – спросил внимательно слушавший этот монолог Шаврин.

– Могу, – согласилась коменданша. – Пошли.

В семнадцатой все было почти так же, как в тринадцатой, только еще меньше порядка, да густой слой сизой плесени на початой буханке белого хлеба.

– У него родные или друзья здесь есть? – спросил Алексей, рассматривая этот безрадостный натюрморт.

– У Алексеенко, что ли? – не поняла коменданша.

– Ну да.

– Нет, он приезжий. Никого у него тут, в Кривове, родных нет.

– А подруги?

Клавдия Алексеевна заржала.

– Какие подруги? Он же из ликвидаторов, этих, чернобыльцев. У него хрен давно уж на пенсию ушел. Как он тут появился, девки наши кинулись, было на него, и ни фига, полный облом. Он и пил так как раз из-за этого. Неделю пьет, три недели сухари грызет.

Шаврин почесал лысину, потом спросил: – А к нему малолетки, случайно, не приходили? Трое.

– Это длинный такой, и два коротких? – Сразу поняла, про кого идет речь коменданша. – Бывали. Гоняла я их отсюда, и не раз. Но уж очень они наглые, особенно этот, длинный.

Когда Шаврин вернулся в кабинет Колодникова, тот возбужденно рассказывал начальнику криминальной милиции Логунову о достигнутых успехах.

– Еще он дал показания, что они убили какого-то мужика на эстакаде. Фамилию он вспомнить не смог, звали Сашей. Жил он где-то в общежитии…

– Алексеенко его фамилия, – дополнил его рассказ Шаврин. – Алексеенко.