Текст книги "Принесите повару воду для супа (СИ)"

Автор книги: Евгений Обиванов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 17 страниц)

Глава 11 Когда откроется занавес

На утро после обработки медпринтером, всё мое тело припухло и словно покрылось росой, я быстро смыл выделившиеся из организма остатки геля в душе и энергично собравшись, отправился в столовую. Мои следующие несколько дней были потрачены на возвращение в строй. Работы было много: пока комитет и сопротивление вели разборки, а я торчал в карцере моё сырьё стояло на камбузе, так никем и не расфасованное. Процесс разбора контейнеров с едой затянулся из-за отсутствия голокомма под рукой. Без браслета со всеми данными по сырью, приходилось всё записывать и пересчитывать заново вручную. Кухня тоже оказалась в удручающем состоянии, пыли откуда-то намело столько, что мой передник мигом побурел. К счастью, повстанцы притащили с собой на борт ботов, поэтому мне не пришлось ещё и чистить всю кухню, за меня это делал боевой бот, наподобие того, что охранял секретный отсек. Я же в это время спокойно завтракал и составлял план по актуальному меню столовой. Я усмехнулся, глядя на то, как железяка чистит пол: видел бы Гатти, что на его корабле хозяйничают боты!

Голодных ртов тоже стало больше. Результаты подсчетов были неутешительные: запасы провизии были рассчитаны на экипаж корабля, а не на многочисленную ватагу нового капитана “колодца” – Эйдена. Продукты стояли не разобранными уже давно, ведь я сидел в камере а прежнему капитану явно было не до поиска счастливого кандидата на место кока «Колодца-1». Макс, судя по всему тоже сразу же вероломно бросил играть свою роль «помощника повара», как только меня упекли в карцер. «Скатертью дорожка» – процедил я сквозь зубы. В итоге часть ящиков, которые не успели затащить в холодильные камеры и бросили на камбузе, оказались с испортившимся продуктами, их пришлось утилизировать в специальном отсеке переработки.

Команда в два раза превышала предыдущую, если верить Джоэлу теперь нас было чуть больше тридцати человек, не считая девяти членов прежнего экипажа, находившихся в плену на борту. Хорошо, что они сидели на пайках, людей на корабле и так было слишком много, кормежку всех сорока человек разом я бы не потянул. Но всё равно, такими темпами еды у нас оставалось примерно на пару недель, о чём я и сообщил Эйдену. Тот выслушал мой доклад молча, и затем сказал:

– Нам этого будет более чем достаточно. Пока на корабле есть продукты – корми людей как следует. Как только еда закончится мы перейдём на пайки, но до этого вряд ли дойдёт. – равнодушно бросил Эйден и выразительно взглянул на меня, давая понять, что разговор окончен.

Я кивнул и отправился выполнять распоряжения нового капитана. Все следующие дни стремительно полетели одни за другим, сливаясь в привычную рутину. Я потел на кухне, позабыв обо всём: революция – революцией, а обед по расписанию. Парни у Эйдена были здоровяками что надо, ели за двоих, а то и за троих… Чан овсяной каши с фруктами исчезал за минуты, супы и выпечка уплетались повстанцами в течении обеда молниеносно. В первые дни, когда я вновь начал готовить, в столовой царил настоящий хаос: люди, дорвавшиеся до невероятно вкусной пищи после синтетики Полиса, приходили сразу всем скопом. Тридцать человек вламывалось в столовую, места частенько не хватало настолько, что кому-то из команды даже приходилось есть стоя. В течение недели ребята определились и стали приходить на завтраки и обеды организованными посменными группами, чтобы всем хватило места. Многие из них вообще были людьми весёлыми, добродушными и отзывчивыми. Часто бывало, что кто-нибудь из них помогал с уборкой зала, каждый раз у посудомойки были разные лица, и всем им я был искренне благодарен, подкидывая моим помощникам дополнительной еды с собой. Если же все сильно уставали от работы и не находилось добровольца на уборку – ребята, виновато потупившись, пригоняли мне бота. Так или иначе, работа шла своим чередом, мы помогали друг другу, и на корабле воцарилась совершенно другая атмосфера. Я тоже частенько привлекался к дополнительным простеньким работам, то помогая остальным разгружать материалы, то просто сменял дежурных в патруле, давая им блаженные минуты отдыха. Мы даже вновь начали варить кофе – среди команды нашлась девушка по имени Руби, у которой дома была (своя!) кофемашина, и она без труда смогла управиться с нашей. Я всегда был невероятно счастлив вывалившись с пропаренной кухни застать её у кофемолки и заказать свежего кофейку. Моё счастье стало безграничным, когда она начала приносить мне кофе сама. Так, я потихоньку привыкал к ребятам, а они в свою очередь привыкали ко мне. Их было по настоящему много на корабле из всего экипажа, я запомнил только Руби, помощника Джоэла, его брата Джеффа и ещё парочку ребят. Я старался как мог, балуя их скрэмблами, пастами, салатами, мясными и овощными стейками с грибной подливкой. Я наблюдал в столовой их ошарашенные от увиденных шедевров кулинарии лица, и испытывал что-то вроде стыда. В моих холодильниках можно было найти такую снедь, которую эта разношерстная компания никогда в своей жизни не пробовала. Но теперь они брали в руки, ну, точнее в ложки то, что должно было принадлежать всем жителям Полиса по праву рождения, и наслаждались трофеями. Я был рад предоставить им такую возможность, просто делая свою работу. Однако каждый день я стремился привнести что-то новое в рацион, насколько это позволяли мои скудные запасы бездонных холодильников. Что самое интересное: я чувствовал куда меньше усталости после смен, чем раньше, хотя кормил я в два раза больше народу, работая практически один. Всё-таки обработка в медпринтере здорово пошла на пользу моему организму, но ложиться туда снова мне, впрочем, не хотелось. Всего должно быть в меру, иначе станешь ненормальным, как прежний капитан. Удивительно, насколько оказалась обманчива благородная внешность Роберто Гатти. До сих пор не могу поверить, что он засунул девушку в медкапсулу и держал там её десятилетиями, пусть даже чтобы сохранить ей жизнь. От осознания того, что она, похоже, до сих пор спит там, в тёмных глубинах колодца меня бросало в дрожь. Размышляя над этим я грустно улыбнулся, усердно протирая столешницу камбуза в тёплый вечер одной из моих насыщенных смен.

– О чём задумался, ami? Три давай-ка усерднее, вон, пятнышко пропустил! – на пороге неожиданно возник Леонс, с довольной физиономией наблюдая за моей уборкой. С тех пор, как к власти на корабле пришли повстанцы, я рукой махнул на правила санитарии – все ходили по кухне как у себя дома. Все-таки у этих ребят все было несколько хаотично, но еду никто не таскал, а те, кто пробовал – получал по рукам огромной поварской лопаткой. Среди этих свободных граждан Полиса Леонс явно был в своей стихии.

– Привет, Леонс. – я обрадовался другу, – Могу и тебе тряпку выдать, хочешь?

– Ну уж, нет, спасибо. – отмахнулся француз, – вообще не понимаю, почему ты бота не припахиваешь для таких дел? Что за радость самому ковыряться, у тебя и так работы много.

Я умыл руки, и сняв передник, виновато улыбнулся, протягивая руку в приветствии:

– Привычка. У меня остались кексы, хочешь парочку? Кофе есть только из турки, к сожалению…

– …Ну, в общем, как-то так. – рассказывал мне Леонс чуть позже, когда мы с кофе и кексами сели за столик у закрытых броней окон столовой, – После того, как меня освободили я успел увидеть нашу команду. До того, как их увели, ох и злые они были, ami! Но я был не добрее. Я высказал à cet idiot Стиву всё, что я о нем думал. И остальным тоже. Забудь про них, Джек, они наглухо отбитые кретины! – никогда еще я не видел Леонса таким злым. Желваки на его красивом лице буквально ходили ходуном. Но, отряхнувшись от свежих воспоминаний, он добродушно спросил:

– А как проходят твои первые дни здесь? Уже нашёл себе девушку получше? – он разошелся самой сладкой улыбкой, заставившей меня рассмеяться в ответ:

– Какие девушки, Леонс, видел бы ты, что творилось на кухне, когда я снова заступил на пост кока в новом составе!

Техник отмахнулся:

– Я в тебе не сомневался, Джек, ты неисправимый трудоголик.

– Тысяча бурь! – вспомнил я, стукнув себя по лбу – я ведь обещал ужин Хлое!

– У-у-у, так вот куда твоё сердце смотрит! – Оживился мой друг, – И давно ты свои чувства к ней лелеешь?

– Если честно, почти с тех пор, как впервые её увидел. – покраснел я.

Леонс, явно не ожидавший от меня такой откровенности, расхохотался:

– Ну ты даешь, ami! Ты настолько не делал шагов в её сторону, даже не смотрел на неё! Я и не учуял твоих воздыханий. В тихом зыбуне монстры водятся. Тебе нужно немедленно наверстывать упущенное, господь тебе десятый шанс посылает. – засмеялся француз.

– Мне добраться еще до медблока надо. – проворчал я, смущённо улыбаясь, – вернувшись к работе, я сразу вспомнил, почему выпадал из жизни постоянно. А кормить теперь приходится в два раза больше народу!

– Зато мы с тобой теперь на верном пути. – Леонс похлопал меня по плечу, – И все-таки поменьше бы тебе уборками заниматься, Джек. Подумай насчёт ботов, пусть тебе выделят одного на постоянку.

– Да, мне ребята притаскивают их время от времени. Вижу, тебе происходящее по душе. – Я был искренне рад за друга.

– Шутишь? Я впервые за много лет чувствую себя на своем месте! – в глазах Леонса и правда горел огонь. – Ситуация у нас, правда, так себе.

– Знаешь, я тоже что-то почувствовал. – я разделял чувства моего друга, и увидев его вопросительный взгляд, пустился в объяснения:

– Я шёл на корабль, движимый желанием как-то помочь простым людям, рабочим Полиса. Теперь я кормлю их напрямую, так что можно сказать, у Эйдена я тоже оказался на нужном месте.

– Да, точно! Хорошо, что мы здесь, mon ami. А вся эта чепуха, которой меня пичкали в университете о нашем моральном долге перед Полисом меня не прельщала с самого начала. По мне, так это они задолжали моим предкам, строившим этот корабль! А уж после всего, что мы узнали…

– Ты знаешь, что в том отсеке? – тихо спросил я.

Он посерьезнел:

– Да, Джек, Хлоя мне тоже все рассказала, мы с тобой едва не накидали песку на самое важное событие для всего Полиса. А почему, по твоему, я дерьмом поливаю Стива и остальных? batards malades! – он не на шутку рассердился.

– Ты знаешь, кто эта девушка в саркофаге? – спросил я, – за все время на борту, я настолько был весь в работе, что до сих пор ничего не узнал, ни о Селене, ни о событиях в Полисе. А ребята держат языки за зубами.

– Нет, я не знаю, кто такая эта Селена. Но она явно небезразлична капитану. Может любовница? – француз задумчиво запустил руки в аккуратную челку, – Или дочь? Слушай, с такими разрывами в их продолжительности жизни, она может быть ему хоть мамой. Сколько лет Роберто Гатти в итоге, сто? Бессмысленно гадать, на самом деле. Ты что, Джек, серьезно до сих пор не в курсе, что происходит в Полисе?

– Ну, я же не политик, я просто повар, – обиделся я – ребята передо мной не отчитываются и доступа к информации у меня нет.

Ну, в данный момент мы с тобой и есть в Полисе, Джек. «Колодец-1» завис над портом и находится под блокадой остальных «Колодцев» и боевых крейсеров комитета. – будничным тоном сообщил Леонс, явно предвкушая мою реакцию.

Я не стал его разочаровывать, вытаращив глаза и покосившись на закрытые ставни:

– Какого дьявола, Леонс? Мы все-таки висим над Полисом? Я конечно знал, что мы здесь, но надеялся, что мы смогли убраться подальше! Но почему? Как нас до сих пор не взорвали?

– Точно я тебе сказать не могу, – пожал плечами мой друг, – но наверняка на то есть причины. Я бы предположил, что комитет боится, что Эйден успеет разнести башню, а вместе с ней и весь город, перед тем как нашу старушку собьют. Расслабься, ami, видел бы ты свое лицо, серее кителя!

– Умеешь ты подбодрить! – я нервно отпил кофе, который успел сварить в старенькой турке. – Что в голове у Эйдена?

– Слушай, я не понимаю, какой у этого парня план, но судя по тому, чем я с остальными инженерами занимаюсь в машинных отделениях корабля могу тебе сказать, Джек, мы точно стоим на пороге чего-то грандиозного. – Леонс взял эффектную паузу, сделав большой глоток кофе.

– Ну, Леонс, не томи, что вы там делаете? – не удержался я, ерзая на стуле как перекати-поле. Он только этого и ждал, с улыбкой продолжив:

– Мы готовим все энергоносители корабля к большой нагрузке, небывалые показатели, ami, я такого в жизни не видел. С какой целью – неизвестно, но Эйден точно не собирается воевать: боевые системы поддерживаются еле-еле, думаю для возможной обороны корабля. Я заглядывал в новости Полиса, не спрашивай, как я это сделал, я знаю пару фокусов. Так вот, в городе растёт напряжение, люди бастуют, корпораты «Рассел» разгоняют митинги с применением оружия. Не сегодня так завтра в Полисе может начаться стычка, тогда нас точно ждет боевое столкновение с другими колодцами и военным флотом. Если конечно Эйден что-то не придумает.

– Я хочу расспросить его насчет той девушки из саркофага. Что они собираются с ней делать?

– У меня есть мысли на этот счёт. – Леонс хитро улыбнулся, – мы можем узнать обо всём у наших бывших коллег. Правда, понять бы сначала, где они свои задницы прохлаждают…

– И каким образом, по твоему, мы к ним попадем? – осведомился я, поглощая кекс, – Ты, может, полноправный член команды, а я? Мне вроде ясно дали понять, что я здесь хожу от каюты до кухни и обратно.

– Кто тебе сказал такую чепуху? Давай-ка не выдумывай, братишка! – на пороге кухни возник Джоэл в сопровождении еще нескольких повстанцев, поглаживая аккуратную бороду, он принюхался, – Кофейку еще не осталось?

– Привет, возьми вон там! – Леонс указал на турку у плиты в недрах кухни. Ребята принялись хватать пайки из автоматов, а Джоэл прошествовал к плите, захватив по пути чашку с барной стойки и налил себе кофе, едва не мурча:

– Да, замечательный у вас здесь кофе, просто не нарадуешься. Напиток богов, не иначе! Не то, что эта бурда в Полисе. Ещё немного и у меня кишки бы свернулись от этого сраного «Coffhit»! Долбаные корпорации кормят нас всякой дрянью… о, это у вас тут кексы!? – старпом с вожделением протянул руку к тарелке, – Можно?

– Конечно, бери. – я устало придвинул подсевшему Джоэлу тарелку, остальные ребята, пришедшие с ним в столовую, маленькой группкой устроились в другом углу. Мы немного помолчали, давая повстанцу прожевать кусок кекса, затем, аккуратно утерев усы от крошек салфеткой, он сказал мне:

– Ты может ещё не понял, Джек, но ты – сбежавший из корпоратской тюрьмы заключённый, – и теперь один из нас. Поскольку Эйден дал добро на твою работу, то ты волен делать что вздумается, в пределах разумного, конечно.

– Но Эйден заявил, что я его трофей… – запротестовал было я.

– Трофей! – фыркнул в ответ Джоэл, обмакнув пышные усы в кофе, – Эйден говорит одно, а подразумевает совершенно другое. Ну конечно ты и твой камбуз – его трофей, мы давно так хорошо не набивали брюхо. Давно, – не то слово, – никогда, боже милостивый, мы так славно не кушали! Но это не значит, что ты по-прежнему пленник. Как и твой друг. – с этими словами он похлопал Леонса по плечу.

– Раз такое дело, то может мне не нужно идти к бывшему экипажу? – с надеждой спросил я. От мысли о встрече с ними меня бросало в дрожь. Я категорически не хотел их видеть, после всего, что узнал.

– Ты можешь попробовать выведать информацию у Эйдена. – предложил Леонс.

– Я удивлён, что ты сам до сих пор ничего у него не узнал! – взвился я, – Леонс, если ты чего-то не знаешь, то я не узнаю и подавно!

– Тут я бы поспорил, твоя кандидатура больше подходит для такого диалога.

– Ты так считаешь? – искренне удивился я. Джоэл меж тем насмешливо наблюдал за нашей перепалкой, с наслаждением смакуя кофе.

– Да, я так считаю, ami. – Леонс был абсолютно серьезен, – я советую тебе взять себя в руки, и вспомнить, наконец, сколько внимания уделял тебе Роберто Гатти, думаешь, это не интересует Эйдена? К тому же, ты ведешь бортовой журнал на нашем корабле. Не оставляй его пылиться в углу, этот дневник пригодится людям для изучения ситуации после свержения комитета.

– С каких пор тебя стала волновать политика? – искренне возмутился я, – тебе только юбку найти, за которой погнаться!

– С тех пор, как в ней стали прослеживаться положительные изменения! – с хитрой улыбкой парировал Леонс.

– Туше! То есть пара слов от бывшего капитана в мой адрес и пара записулек в бортовом журнале, по твоему расположат ко мне Эйдена? – Я продолжал раздраженно упираться, в глубине души понимая, что мой друг, возможно, был прав. Я действительно собрал в своем дневнике немало материалов о колодце, и если Эйден раскроет всю правду, то у меня есть все шансы из первых рук представить книгу, которая станет новой главой истории Полиса! Да что там Полиса, – всего цивилизованного мира! Я крепко задумался над этим, а хитрый Леонс, увидев, что попал в цель, даже не стал отвечать на мой последний выпад, допивая кофе с видом победителя. Затянувшееся молчание прервал Джоэл:

– Ты славный малый, вот что я скажу, Джек. Я вижу, как ты тут суетишься и усердно кормишь моих ребят. Я передам Эйдену, что ты хочешь узнать его историю, замолвлю за тебя словечко. Джинн его знает, может он и разоткровенничается с тобой, если ты объяснишь ему что и как. Но он даже мне ничего не рассказывает, а ведь я – его помощник, тысяча бурь!

– Спасибо, Джоэл. – Поблагодарил я, поднимаясь со стула, – Пойду, наверное, к себе. Как вы думаете, что с нами будет дальше?

– Дальше либо мы, либо комитет. – Уверенно ответил Джоэл.

– Все будет хорошо, не волнуйся, mon ami. – Леонс ободряюще улыбнулся мне.

Я кивнул в ответ, и отправился к себе в каюту.

День спешил сменить предыдущий, я работал на камбузе не покладая рук продолжая радовать команду «Колодца-1» сытными завтраками. Прожаривая тридцать омлетов по утрам, я размышлял о блокаде нашего корабля, о том, в каком положении мы все находимся сейчас. Не думать о том, что ты висишь над мегаполисом в окружении агрессивно настроенных военных крейсеров комитета было просто невозможно. Не представляю, каково было участникам сопротивления, которые всё это время были в курсе происходящего. Как они справлялись с этим знанием? Нервы у всех явно были на пределе. Лично я занялся наконец обещанным Хлое ужином. Покопавшись по сусекам, я в течение часа оформил несколько кухонных творений, с удовольствием предвкушая, как она будет рада неожиданному угощению. Ведь я опять исчез из поля ее зрения на много дней, а ужин мы планировали уже больше недели назад! Если всё тонет в зыбунах, то и Эйден подождет, сперва мне нужно было навестить Хлою. Я немного перестарался с количеством еды, поэтому вместо обычного подноса небольшого дрона, они вместительные и левитируют в воздухе самостоятельно, следуя за своим владельцем. Это позволяет не таскать всё на своём горбу. Водрузив на дрона поднос со всеми тарелками и салатницами, я осмотрел камбуз камбуз и поспешил в медблок.

Хлоя? – через пару минут я уже осторожно постучался в медотсек, прислушавшись к шуму внутри.

– Джек, это ты? Заходи!

Я нажал на панель и дверь с шумом открылась и мы оказались с ней лицом к лицу. В ноздри ударил уже привычный запах медикаментов. Я улыбнулся ей:

– Надеюсь, что ты не занята, я немного задержался с ужином, но вот, я здесь!

– Совсем чуть-чуть! – рассмеялась она, уступая мне дорогу. – Ну да. Прошла ведь уже неделя, Джек, ты там опять калечишь себя на кухне, работая до изнеможения?

– Ну, в этот раз обещаю обойтись без потерянных пальцев и отсидок в тюрьме! – улыбнулся я, перешагивая через порог, и театрально демонстрируя ей летящий за мной дрон с подносом, – Прошу, надеюсь, у тебя нет аллергии на рыбу.

– Ну ты и расстарался. – она всплеснула руками – Предупредил бы хоть, что придёшь, я бы переоделась.

– Так а как тебя предупредить, голокомма у меня больше нет, только если записки писать. – рассмеялся я, мельком оглядев ее. Она как обычно была в своей рабочей бело-зелёной форме, но даже в таком костюме она казалась мне неотразимой, как всегда. А вот я в мешковатых поварских штанах и кителе, наверное выглядел забавно. Я покраснел от этих мыслей. Она не заметила мою заминку, с досадой качая головой:

– Да, без голокоммов – как без рук! Мой валяется без дела, даже включить его не могу – Эйден запретил.

– Ты не поверишь, но я недавно подумал точно так же! Без браслета было очень тяжело, когда пришлось пересчитывать все наши запасы. – пожаловался я.

– Ничего удивительного, привыкли – без них никуда. – она вдруг засуетилась, – Ну, ты располагайся, я достану кое-что к столу из моих запасов.

Я сдвинул кресла приемной части медотсека, водрузив на столик между ними поднос с ужином и принялся разгерметизировать контейнеры с едой, накрывая тарелки – я и посуду с собой принёс.

– Вот! – Хлоя не без гордости поставила на стол бутылку вина. Увидев мой удивленный взгляд, она рассмеялась, – Должно быть и что-то хорошее, пока браслетов и слежки нет. На алкогольные бирки теперь тоже не смотрят, вот я и стащила бутылочку. У Роберто Гатти оказался солидный запас вина.

– Вот как. – я понимающе кивнул, маленькими щипцами раскладывая из термоконтейнера горячую пасту по тарелкам, – Да, за какой-то месяц все чертовски изменилось.

– Жаль, конечно, красное полусладкое к рыбе… – Она с сожалением взглянула на бутылку а потом на креветки в сливочном соусе, которые я старательно выуживал из бокса, равномерно распределяя их по тарелкам.

– А вы, я смотрю, гурман! В Полисе рассказала бы, какое вино к чему хорошо пить. – рассмеялся я.

– Ох Джек, я надеюсь скоро все горожане получат много и вина и рыбы к нему и веселья, – мечтательно вздохнула Хлоя, присаживаясь в кресло. Вдруг она снова встрепенулась, – ах, штопор?

– Я принесу. – я вскочил, передавая ей тарелку с её порцией, – Помнишь, где он лежит?

Да, конечно. – ее белая рука с ярко красным маникюром указала на дальние ящики медотсека, – вон там, крайний нижний ящик. Там, на одной из полок должен быть штопор. Да, этот, верно.

Вскоре я вернулся в кресло, поигрывая трофейным штопором в предвкушении:

– Знаешь, я сто лет не пил вино!

– Ещё бы, у нас не так и много виноградников в округе. – Как-то печально улыбнулась девушка, – бокалов на такой случай у меня нет, так что будем из чашек, как на нижних уровнях.

Я открыл бутылку, и мы с удовольствием вдохнули кисло-сладкий винный дух. Хлоя зажмурилась от предвкушения. Затем, я осторожно разлил насыщенно-багровый напиток по смешным разноцветным чашкам, найденным в отсеке.

– Как на нижних уровнях! – повторил я уже в качестве тоста и чокнувшись чашками, мы пригубили вино. На миг в медотсеке воцарилась тишина, мы наслаждались невероятным вкусом столь редкого алкогольного напитка.

– Тысяча бурь! это изумительно! – восторженно воскликнул я, спасибо, Хлоя!

– Тебе спасибо за вкусный ужин, Джек. Приятного аппетита! – она уже с удовольствием дегустировала пасту с креветками.

Наевшись и выпив чудесного вина, мы разговорились о разных мелочах. Я был слегка взволнован: очень давно мне не доводилось пить ничего крепче пива, и вино сладко ударило в голову, путая мысли и слегка заплетая язык. Я краснел, но не от алкоголя а от своей речи, текшей неспешно, как тоненький ручей.

– Знаешь я хотел бы узнать всю правду от Эйдена. – вдруг разоткровенничался я, подкладывая себе салат, – Что связывает их с Гатти, кто эта девушка в саркофаге… Она не даёт мне покоя, я переживаю за её судьбу и хочу все выяснить, но…

– Но ты боишься, что он тебе откажет? – Хлоя, поправив рыжие локоны, заглянула мне в глаза.

– В точку! – я нервно глотнул вина, – У меня есть кое-какие материалы, я пишу, ну, ты знаешь, всякое. Записываю истории о нашем корабле, о нас. Теперь, когда происходят такие вещи мои записи обрели важность. Об этом сказал Леонс и я тоже так думаю, всё это будто обрело смысл, я должен связать картину воедино и передать ее людям Полиса.

– Роберто Гатти вешал тебе лапшу о репортаже, – кивнула Хлоя, – а теперь, выходит, что репортаж действительно необходимо будет провести, когда всё это кончится.

– У тебя есть идеи, что в голове у Эйдена, чем он планирует завершить весь этот бунт?

– Ни малейшей. – пожала плечами девушка, вертя в руках чашку, – Об этом он тебе точно не расскажет, Джек, во всяком случае, Эйден может объяснить тебе свои настоящие мотивы: очевидно, это месть капитану Гатти. Но вот в чём я уверена, так это в том, что у тебя получится выяснить, с чего все началось!

– Мне бы твою уверенность. – я пожал плечами, отставив от себя тарелку с остатками салата, и умолк, погрузившись в раздумья.

– Так или иначе ты попытаешься, и я в тебя верю. Дам тебе совет: не иди к нему с расспросами о Селене или судьбе восстания, ему нет дела до этого. Эйден – себе на уме, используй это в свою пользу! – она тепло улыбнулась и взяла меня за руку. В её изумрудных глазах вдруг заиграли огоньки, – А ты уже был в транспортном ангаре?

– Что? – я не понял вопроса, забывшись от ее мягкого прикосновения, – Ну, конечно, все мы были в транспортном ангаре…

– Да нет же, глупый! – она рассмеялась, уткнувшись в моё плечо – После революции Эйдена ты там бывал?

– Ах после… – я в который раз смущённо покраснел, словно мальчишка, – нет, не был.

Пойдем, – она вскочила, слегка дернув меня за руку, – вечером там теперь собираются ребята, чтобы отдохнуть, увидишь.

– Ну, пойдём, если ты хочешь. – я с трудом поднялся вслед за ней и она за руку потащила меня к выходу. Сам я, если честно, не горел желанием сближаться с ребятами из сопротивления, мне было тяжело принимать изменения, особенно такие радикальные, которые происходили сейчас, и я держался за Леонса и Хлою как утопающий за соломинку, во внерабочее время старательно обходя стороной повстанцев, не стремясь налаживать контакты. Поэтому поначалу к её предложению я отнесся с напряжением, но Хлоя вдруг настолько оживилась, что мне не хотелось её расстраивать, давно я не видел ее такой веселой, да, пожалуй, никогда раньше! Она сбросила с плеч большую ношу и теперь радовалась всему, как ребенок, я не мог позволить себе испортить такой важный момент в её жизни.

Транспортный ангар, оказался запружен народом, когда мы вошли: тяжелый транспортер отогнали в дальнюю часть зала, теперь украшенного гирляндами и наспех собранной мишурой. У входа соорудили импровизированную барную стойку, у которой расположилась часть ребят. А в центре зала, под светомузыку танцевала толпа. Нас встретили как родных, всучив нам с Хлоей по бутылке пива, а через каких-то полчаса мы уже веселились вовсю, танцуя под классику и не только. Мы ритмично раскачивались в такт музыке, тесно прижавшись друг к другу, и я ощущал головокружительный аромат ее огненных волос. Ребята танцевали вместе с нами, подпевая известным каждому песням, смеясь и приплясывая, кто как умел. Это был настоящий праздник жизни, какого я не видел уже очень давно. Удивительно, что здесь не было Леонса, наверное у бедолаги много работы, всё-таки он знает этот корабль лучше других инженеров. Но может это и к лучшему, а то опустил бы сейчас тысячу острот в мой адрес, вогнав меня в краску. Я улыбнулся своим мыслям, завороженно разглядывая разгорячённую танцами Хлою, которая была так близко ко мне и пляшущую толпу вокруг. Что-то в них было. Эти танцующие люди веселились искренне, как в последний раз. Делились историями о прошлом в тесном кружке, куда мы с Хлоей подсели устав танцевать, рассказывали о детях, оставленных в Полисе, о личных достижениях и переживаниях. Строили планы на жизнь после свержения комитета. Эти люди были настоящими, живыми, даже несмотря на импланты которые я подметил у многих из них. Не то чтобы я не считал имплантированных за людей, но у меня к этому всегда было напряженное отношение, это одна из причин, по которой мне хотелось убежать из Полиса. Но с ними «Колодец-1» стал восприниматься мной совершенно по другому. Из внушительной гидродобывающей корпоратской крепости с чопорной командой долгожителей, какой я описывал её в своих записях наша старушка превратилась в настоящий оплот свободных людей. Именно, что свободных. Это ощущение не встретить в Полисе, его не найти ни на одной из его самых опрятных улиц верхнего уровня, и здесь я впервые прочувствовал его. Чувством свободы пропитался практически каждый стальной лист обшивки, даже дышать стало как-то веселее что ли? Тревоги за сегодняшнюю блокаду корабля здесь, среди веселящейся толпы, были забыты, люди полностью отдавали себя празднованию начала новой жизни, жизни без комитета. Они верили в Эйдена, и понимали, что комитетскому Полису, каким мы его знаем, приходит конец, первый шаг уже сделан и теперь всё будет по другому. На эмоциях я поспешил поделиться этими наблюдениями с Хлоей, когда мы снова пошли танцевать. Она лишь счастливо улыбнулась, проведя ладонью по моей щеке и мы поцеловались. Я с лёгкостью позабыл обо всем, отдавшись волшебной атмосфере незабываемого вечера.

Утро застало меня врасплох: проспавшим смену, в сильном похмелье. Я вскочил в постели, сонно соображая, где я, и что происходит рядом со мной сонно пошевелилась едва укрытая Хлоя – и как только мы умудрились уместиться на этой одноместной койке в моей каюте? Вспомнив, что произошло вчера я улыбнулся как дурак, и тут же вскочил, поспешив умыться. Полусонная Хлоя прикрывшись одеялом со смехом наблюдала, как я прыгаю по каюте, пытаясь натянуть брюки.

– Прости, мне надо бежать. – как-то застенчиво пробормотал я, чмокнув ее, – заскочу к тебе вечером.

– Увидимся, Джек. – она улыбалась мне вслед, закусив губу.

Я вбежал на камбуз, не испытывая ни капли стыда за то, что проспал, мне было плевать, я впервые за долгое время чувствовал настоящее счастье и оно наполняло мою жизнь давно забытыми красками. Если честно, меня вообще больше не волновали поварские обязанности, теперь я с нетерпением ждал возможности поговорить с Эйденом.

Тут подкралась новая напасть: по результатам подсчетов сырья, которые я впопыхах провёл днём холодильники начали медленно, но верно пустеть. Про выпечку, омлеты и каши по утрам ребятам скоро придется забыть. Да и откуда было взяться еде без регулярных поставок продовольствия? Я совершенно не понимал, чего ждёт Эйден, но где-то в глубине души надеялся, что Джоэл не забыл о своём обещании и мне удастся спросить его лично. Старпом Эйдена не забыл о своих словах. В течении дня ко мне на камбуз заглянул один из его людей и передал, что лидер сопротивления готов уделить мне «несколько минут». Все сообщения передавались по кораблю вживую, если не было крайней необходимости повстанцы старались избегать применения голокоммов. Я до сих пор иногда по привычке вскидывал руку, чтобы проверить что либо, покопаться в соцсетях или внести записи и сразу же вспоминал слова Хлои: без браслета ты как без рук. Закончив с делами в середине дня, я отправился к предводителю повстанцев. В штаб меня пропустили без проблем, наверное знали, что меня ждут. Я застал Эйдена изучающим что-то в личном компьютере капитана. Кабинет довольно сильно изменился: были унесены почти все вещи, принадлежавшие Гатти, обстановка стала совсем минималистичной: в полутьме каюты я различил чистый стол, угловой диван, пару пыльных книг. Эйден скрючился над низким для него экраном терминала, освещавшим его худое симпатичное лицо, с чистой кожей желтоватого оттенка.