Текст книги "Сугубо финский попаданец III (СИ)"

Автор книги: Евгений Мостовский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 18 страниц)

– А зачем же их из состава ВВС в отдельный род войск преобразовали? Насколько сейчас проблем бы меньше было.

– Эх, Лёва… – Генерал с трудом вылез из-за маленького стола, места для размещения штаба для такой крупной операции во Внуково не было и Юсупов ютился в кабинетике при авиационной рембазе, и выглянул за дверь. После прикрыл её поплотнее. – Ты ведь в Минской тюрьме сидел?

– Ну.

– Не "нукай", не запряг. Вытаскивал вас кто оттуда?

– Рычагов.

– Один, что ли?

– Нет, с красноармейцами.

– Не с красноармейцами, а с бойцами БАО. Правда из них бойцы, как из говна – пуля. А вот Новиков с Жигаревым, когда всех подряд грести начали, не будь дураки, 201 бригаду на крыло подняли и штаб ею прикрыли. НКВД с десантниками связываться не захотели и кроме Левина в Ленинграде больше никого не взяли. Смекаешь?

– Ну.

– Опять "нукаешь"? Когда Лаврентий к себе в наркомат вернулся, осмотрелся и ситуацию проанализировал, то понял, что если такое произошло один раз, то может ведь и повториться. А оно ему надо? Вот и подкинул Хозяину мысль, что ВДВ это мол такая сила, которой лучше напрямую командовать. Так 4 сентября и выделили их в отдельный род войск, как буд-то других забот не было. Хозяин доволен, может теперь сам ещё чем-то поруководить, совсем как Головановским АДД и Лаврик спокоен, если чего, то против его НКВДешников никто не пляшет. (К сведению любопытных читателей. В 53-м товарища Берию арестовывали офицеры и солдаты ПВО). Лаврентий Палыч, он голова, война закончится, нам всё ещё припомнит. Вот так, подполковник, а ты говоришь – "самолёты".

Когда на Ленинградском фронте, в декабре, слушали сводки Совинформбюро, то казалось, что Красная Армия начав наступать уже не остановится, зимы немцы не выдержат. А обернулось все совсем не так. С конца ноября оказывается 4 и 9 армии прекратили наступление на Москву и начали готовить оборону в по линии Калинин, Волоколамск, Наро-Фоминск, бои продолжались только вокруг Тулы. 3-ю танковую группу отправили в ГрА" Север", а 4-ю отвели в ближний тыл. Советское командование, осознав этот факт, решило сокрушить германские войска ударами на большую глубину, от Калинина до Брянска, но прорвать фронт пока не получается, совсем как в «Финскую». Не хватало всего, а главное тяжёлой артиллерии, сгинувшей в летне-осенних боях. Вот и приходится изобретать всякие штуки, вроде десанта который должен ударить немцам в тыл.

Первоначальной целью десанта был районный центр Знаменка, лежащий на большаке Вязьма – Юхнов. Там располагались штаб дивизии, тыловые части и до батальона пехоты, а самое главное был аэродром, сейчас немцами не используемый. Высадка началась 18 января. В 5 часов 35 минут группа самолетов с десантниками 1-го и 2-го батальонов 201-й бригады в составе 16 ПС-84 вылетела с аэродрома Внуково. Из Раменского поднялись 9 кораблей с батальоном 204-й, а 19 Г-2 и ТБ-3 везли 1-й и 4-й батальоны 214-й ВДБр из Люберец. Плотных эшелонов не получилось, пилоты ГВФ строем летать не умели и к 10 часам утра в районе Знаменка и Желанье был слоеный пирог из транспортников, штурмовиков, истребителей и сыпавшихся пачками десантников. К счастью "Мессершмитты" этот "праздник жизни" прозевали, чего не скажешь о пехоте засевшей в посёлке. Штурмовики и ближние бомбардировщики бомбили, обстреливали, пускали РС, но подавить их огонь не могли, заваленное снегом поле аэродрома было накрыто плотной паутиной трасс в которую опускались парашютисты.

Шестакову сверху было не понять, чья берет, но то что потери будут серьёзные было ясно сразу. Очень хотелось помочь и проштурмовать бревенчатые домики, только своих забот было столько, что голова кругом. Шутка ли, вшестером прикрыть квадрат в котором крутятся пара десятков воздушных кораблей, вообще без бортового вооружения. Сопровождение эшелонов из семи ДИ-100, сделали пару кругов и полетели на восток, видимо бензина уже не оставалось, представив отдуваться за всех их 5-му полку. К 11.40 все транспортники свою работу сделали и небо над Знаменкой расчистилось. 11 ШАП, расстреляв боезапас, давно ушли на базу, у Шестаковцев горючего оставалось "в обрез", а смена из четырёх "Киттихауков" все не появлялась. Пришлось уходить, оставив небо не прикрытым.

Штаб встретил писком трёх радиостанций, треском батареи телефонов, суетой связистов и управленцев. Посреди всего этого бедлама был единственный спокойный человек – Сергей Александрович Худяков, командир их 2-й Авиационной Группы.

– Товарищ генерал-майор, куда подевалось наше звено?

– "Мельдерсы" подняли истребители с аэродрома в районе Юхнова и устроили охоту на возвращающиеся "сараи". Две машины уже сбиты. Твоих я перенацелил туда, может сумеют связать боем "Мессеров". Что не так?

– В этом звене только командир опытный, остальные трое "зеленые", боюсь что толку не будет. Разве, если им сильно повезёт, да и "Американец" – дрянь-самолётик, не зря их сейчас японцы лупят как хотят.

– Посмотрим. В любом случае, боеготовых на тот момент не было, а отдавать транспорты "на съедение", сам понимаешь….

– Понимаю.

– Десант на связь вышел, околицу они взяли. Просят бомбо-штурмовой удар по кирпичной школе. Штурмовики почти готовы, ты что нибудь поднять сможешь?

– Шесть машин, четыре "Двухсотых" и два "американа", но тогда в патруль над аэродромами никто не пойдёт.

– Черт, "Тришкин кафтан". Ладно, хрен с ним, с патрулем, гони прикрытие для БШ. Десант сейчас важнее.

Вот так началась операция, которую потом назовут "Десант в преисподнюю", пример беспримерного героизма одних и неумения командовать других.

Знаменку взяли к рассвету, расчистили аэродром и начали принимать посадочным способом 250-й десантный полк майора Солдатова. Немцы отреагировали быстро – бросили от Вязьмы резервы, стремясь восстановить снабжение на Юхнов и задействовали почти всю авиацию. Бои на земле и в воздухе сразу приобрели крайне ожесточённый характер с тяжёлыми потерями для обеих сторон.

И-200У в ВВС РККА прозвали "Убивцем". В умелых руках быстрая смерть для любого одномоторного "Мессера", не говоря уж о истребителе-бомбардировщике Ме-110, этот вообще "сидячая утка". Четыре таких "утки" увлечённо штурмовали аэродром Ржавец, битком забитый Р-пятыми, У-2 и парашютно-десантной тарой, когда из низких облаков вывалилась пара Шестакова. Двух первых они сшибли, даже не вспотев, 110-м без высоты и скорости деваться было некуда, жаль вторые двое в облака ушли. За полторы недели десантной операции полку записали пять побед, эти станут шестой и седьмой, но радости особой не было. Потери были большие и на земле дела шли не важно. Почти каждую ночь немцы бомбили аэродромы и помешать этому ни как не удавалось, не было достаточно прожекторов и зениток, счетверенные максимы в счёт не шли.

Особенно досталось авиагруппе 25-го января, более 20-ти "Юнкерсов" всю ночь утюжили Грабцово, в результате сгорел склад ГСМ, семь У-2 и Р-5, один БШ и истребитель. Много машин получили повреждения, были раненые и убитые. Днём было не легче, полк метался от Знаменки до Калуги, пытаясь поспеть везде и нигде не успевая. В основном летали парами, на большее просто не было самолётов, иногда везло, как это было сегодня, но чаще нет. Молодые пилоты, пришедшие вместе с "Киттхауками" были уже выбиты, "старики" держались, но во многом благодаря великолепным качествам "Убивца" и плохой погоде. Можно было выйти из боя, скрывшись в облаках, а вот ТБ-3 и ПС-84 это сделать не всегда успевали. После потери пяти воздушных кораблей в первые два дня операции, штаб решил перейти к ночным полётам. Стало чуть полегче, но не очень, на огонь костров шли не только наши, но и немцы с бомбами, а если не удавалось взлететь до рассвета, то одиночный самолёт обязательно уничтожался. Хотя десант с помощью партизан и местных жителей расчистил ещё две полосы: в районе деревень Желаньи и Плеснево, это улучшило снабжение, было куда принимать "кукурузники" на лыжах.

– Товарищи, штаб Западного фронта требует активных действий, нам напоминают, что цель десанта – способствовать прорыву обороны противника, а пока всего лишь удаётся удерживать зону высадки и перекрывать движение по дороге Вязьма – Юхнов. – Глаза у говорившего Худякова были красные как у кролика, от постоянного недосыпа. – Причина такого положения по мнению товарищей Смушкевича и Глазунова в малом количестве переброшенных по воздуху войск и боевой техники. На сегодняшний день различными способами десантировано около шести тысяч бойцов и пятидесяти тонн грузов. Для создания численного перевеса и перехода в наступление принято решение провести массированную дневную операцию. В воздух поднимут более сотни транспортов. Задача нашей Второй Авиагруппы – блокировка зоны высадки и дневной переброс на площадку «Плеснево» пятнадцати тонн грузов. Для этого…

– Сергей Саныч, ты сегодня ел?

– Чего? А… кажется нет.

– Пошли в столовую, по дороге договорим.

– Да ладно, сейчас попрошу и сюда принесут.

– Пошли. – С нажимом сказал Шестаков. – Заодно прогуляешься.

– Ну пошли.

Утоптанная снежная дорога к лётной столовой в это время дня была пустой, ночники ещё спали, а истребители и штурмовики давно пообедали.

– Товарищ генерал, не хотел при всех, пойми меня правильно. Панику устраивать не хочу, но ты понимаешь что будет завтра?

– Лев Львович, я не первый день замужем, все понимаю, но Жуков давит на Смушкевича, подключил Верховного, как обычно на нас всех собак повесили, обвинили во всех грехах. Яшу поставили перед фактом.

– Поня-ятно. Только это ситуацию не меняет, у меня будет к утру пятнадцать машин. Первую волну я прикрою, потом уйду на заправку, в это время "люфты" будут полными хозяевами, собьют столько, на сколько у них патронов хватит, а к вечеру пробомбят и "хана котёнку".

– ВВС Западного фронта обоими своими полками тоже там будут.

– Ты время с ними увязал?

– 12 и 14.00.

– По сколько машин?

– А хрен их поймёшь, похоже они и сами не знают, обещаются всеми боеготовыми.

– Значит в лучшем случае это два звена, в худшем, сам понимаешь – пара.

– Может и так, приказ о блокировке звучит однозначно – Вторая Авиагруппа. Западный фронт нам одолжение делает.

– Если все будет как я думаю, под суд пойдём. При таких потерях в военнотранспортной авиации, крайнего искать будут. И найдут.

– Лёва, не пили мне нервы. Ты что предлагаешь? Полететь к товарищу Сталину и сказать, чтобы нас не сажали?

– Не, не надо. Я в первый вылет не пойду, поведёт второй комэска, калач тёртый, справится. А вот в 11.30 поведу тройку, мы единственные остались, кто 22 июня войну встретили. Дадим сольный концерт.

– Лев Львович, ты чего удумал? Жить надоело?

– Жить? Нет, жить не надоело, но и под следствие тоже не пойду. Плавали, знаем. Тихо, тихо. Полком командую я, приказать как распределить силы ты мне не можешь. Так что оставайся и расхлебывай сам. Едрись оно все конём!

Вторую массированную высадку JG 51 не проворонили, но и такого отпора тоже не ожидали. По меркам зимы 42-го десяток «Убивцев» и пара «американов» это была сила, а немцы подходили «Швармами», по нашему – звеньями и сводная эскадрилья 5-го полка их рвала вдребезги и пополам. Главное было вовремя заметить как они подбираются к Г-2-м. Эти тихоходные громадины были сегодня «гвоздём программы» – везли шестнадцать «дивизионок» – ЗИС-3, будущий «артиллерийский кулак» десантного корпуса. Эти машины должны были долететь и сесть во что бы то ни стало. Вот Шестаковцы и старались, привычно эшелонируясь по высоте. Нижнее звено шугало шварм, те уходили с набором высоты, а там их, оставшихся без скорости «принимал второй этаж». За сорок минут боя трое достоверно сбитых, а из «сараев» только один, дымя, пошёл на вынужденную. Потом была небольшая пауза и пожалуйста, адекватный ответ, штук десять «мессеров» и где они их только нашли? А горючего уже и нет, надо уходить, а как уйдёшь, если тебя все время атакуют? Правда есть понятие – «нарастить усилия», вот подполковник Шестаков со своей тройкой и нарастил, со стороны солнца да с преимуществом по высоте. Два «худых» – «Ротте» по ихнему, один с отстрелянной плоскостью закувыркался, другой, ведущий, с чёрной полосой дыма, к заснеженному лесу, наверное взорвался, смотреть было некогда. Сводная эскадрилья, воспрянув духом, перехватила инициативу. Немцы шарахнулись и ушли в сторону, «ножницами» отсекая виснувших сзади «ястребков». Наши заспешили на базу, а тройка осталась, у них бензина ещё на полчаса хорошего боя. Хороший бой не заставил себя ждать, ведь транспорты все тянулись и тянулись.

Дымящий "Дуглас" разве что верхушки елей брюхом не цеплял, а два 109-х, выпустив закрылки, пристроились сзади и поливали его как из шлангов. Только увлеклись "камрады", не заметили как из дымки материализовались три серо-голубые тени и под углом "три четверти" атаковали. Левый вспыхнул сразу, а правый, звериным чутьем уловив опасность, резко вертанулся в строну, поставив машину на крыло. Пара 200-х просвистела мимо, а третий, чуть приотставший, буквально располовинил "Месса" сдвоенной пушечной очередью.

Размен высоты на скорость, теперь опять нужна высота, только такой роскоши Шестаковцам давать никто не собирался. Видимо это были те, кого пятнадцать минут назад сводная эскадрилья гоняла ссаными тряпками и только нехватка бензина спасла немцев. Теперь они твёрдо решили свести счёты, даже ползущие мимо "Дугласы" их не привлекали. "Мёльдерсам" нужны были эти, серо-голубые. "Собачья свалка", прямо скажем не тот вид боя который нужен при численном меньшестве, ведь "Двухсотый" на виражах "не ах". Но раз влипли, то надо выкручиваться, "Мессершмитт" тоже не самый маневренный самолёт, так что ещё посмотрим, кто кого. Закрылки на 30, мотор на форсаж и тянуть ручку на себя, только высоты совсем нет, а сзади целый шлейф из "Мессеров". Была бы пара, пожалуй бы он их перекрутил, а тут четверо на хвосте, а четверо выше, встали в колонну и клюют сверху, ловя его на доли секунды в прицел. По фюзеляжу стучат пули, как стукнет снаряд, то всё, "привет родителям". Не-ет, я вам не мишень, в одиночестве помирать не подписывался. Газ прибрать, закрылки на 50, левая нога, скольжение, есть, попался субчик! 109-ый проскочил вперёд! Получи сскатина! Нна! Нна! Бесконечная очередь хлестала по немцу, тот буквально разваливался на глазах. Тут давно ожидаемый удар. Как кувалдой в левый бок и ногу. Ручка стала подозрительно лёгкой, всё, отлетался, в кабине дым. Скорости нет, высоты тоже, но чудо все же случилось, лес под крылом исчез и "Двухсотый" рубя винтом сугробы заскользил по поверхности не то озерца, не то болота. Даже не скапотировал. Чудо да и только.

В серо-стальном небе лениво плывут двухмоторные силуэты. Мелькнула мысль: – «Они там плывут, потому что я здесь лежу. Это хорошо. Лучше чем наоборот». От горящего «Убивца» поднимается жирный столб дыма, странно, почему не взорвался? Лыжники? Финны? Если на лыжах, то точно финны, надо стреляться, в плен не хочу. ТТ из запазухи, дёрнуть затвор, черт, какой тугой. Рука трясётся.

– Эй, летун! Не стреляй, свои!

С трудом выталкиваю слова:

– Все на месте! Старший ко мне! Оружие на снег! Кто таков?

– Младший лейтенант Сапоч, двести первая бригада.

Действительно, свои. Позволяю себе роскошь потерять сознание.

Ситуация под Москвой к началу февраля была сложной и во многом напоминала «Финскую войну». Немцы, остановившие своё наступление в середине ноября, решили создать непреодолимую линию обороны под названием «Кёнигсберг» с опорой на четыре города – Калинин, Волоколамск, Наро-Фоминск и Тулу. На карте это выглядело красиво – ровная линия с Севера на Юг о которую разобьют свои чугунные лбы красные орды. Вот только с Тулой у них не задалось, бои за этот город начались 7-го ноября, в день Великой Октябрьской Социалистической Революции.

Бои были ожесточённые, но попытка овладеть городом сходу не удалась. 9-го ноября 2-я Танковая Группа попыталась обойти город с юга, но наткнувшись на узел обороны и получив удары по флангам от 50-й армии со стороны Тулы и 3-й из района Тёплое, откатились назад. Бои возобновились 19 ноября, командующий ГрА" Центр" Фёдор фон Бок потребовал обязательно захватить город, который должен был стать правым флангом линии "Кёнигсберг". 2-я Танковая Группа, получив подкрепления из 4-й полевой армии и поддержку авиации, начала обход Тулы с Юго-Востока. Начальник Генштаба Борис Михайлович Шапошников, уловив снижение активности по всей линии фронта, в свою очередь, пользуясь густой железнодорожной сетью, погнал все доступные резервы к городу. Сражение приобретало все больший размах на земле и в воздухе, истребители Московской зоны ПВО довольно успешно прикрывали войска. Однако, не взирая на все усилия, к 29 ноября, Тула была окружена, а в некоторых районах города уже кипели уличные бои. Для деблокирования окружённых 4 декабря из района южнее Лаптево силами 340-й стрелковой дивизии и 112-й танковой дивизии во фланг 24-го моторизованного корпуса был нанесён контрудар. С юга одновременно ударили части 50-й армии, кольцо было прорвано, восстановлено снабжение и в город пошли подкрепления. Силы 2-й Танковой Группы были на пределе, а Советские войска продолжали наращивать удары. 15 декабря Красная Армия перешла в общее наступление и Западный фронт начал охватывать фланги группы Гудериана. Немцы, лишившиеся в ноябрьских боях почти всей техники, поспешно отступали. На плечах противника, 3 января войска под командованием генерала Жукова ворвались в Калугу.

Совсем не так радужно выглядели дела на Калининском фронте, там ситуация была зеркальной сражению за Тулу. Красная Армия пыталась окружить и взять город Калинин, а укрепившиеся немцы успешно оборонялись. Две недели семь армий настойчиво атаковали, но как и в далёком 39-м не добились ни какого результата, а лишь сожгли с таким трудом накопленные резервы. В очередной раз стала понятна истина, без превосходной артиллерии современную оборону не разбить. Только повторить то, что удалось сделать при прорыве Линии Маннергейма не представлялось никакой возможности, армейская артиллерия уже не могла расходовать, как когда-то Мерецковская 7-я армия, в день по 150000 снарядов. Причина проста, большая часть огнеприпасов была потеряна в Западных округах, а для производства новых не было пороха и взрывчатки. Пороховая промышленность потеряла две трети производственных мощностей. Из 8 пороховых заводов 5 было эвакуировано на восток страны. С потерей Донбасса более чем на четверть сократились мощности по производству толуола. С августа по ноябрь 1941 г. из строя выбыли предприятия, производившие в месяц 7800 тонн пороха, 3000 тонн тротила, 16000 тонн аммиачной селитры. Резкое сокращение производства снарядов и мин произошло в IV квартале 1941 г., о том, чем придётся стрелять в I квартале 1942 г. даже думать не хотелось. Поэтому расход артиллерийских снарядов в действующей армии был строго лимитирован.

Борис Михайлович Шапошников, на совещании у Сталина 3 января, чётко доложил, если не будет боеприпасов, то прорыв "Кёнигсберга" невозможен. В этот день и появились решения, заложившие основу "Наступления маршала Шапошникова". План был составлен с размахом, Верховный требовал не много ни мало – полного разгрома Группы Армий "Центр". Исполняя приказ, Генштаб предложил провести операцию на окружение 4-й и 9-й армий двумя ударами по сходящимися направлениям к Вязьме. Наступление должны были вести правое крыло Калиниского фронта, предварительно окружив Калинин и левое крыло Западного фронта из района Калуги в направлении Юхнов, Вязьма. Для прорыва эшелонированной обороны было решено сосредоточить всю артиллерию РГК в полосе 20-й и 39-й армий, доведя её плотность до 150 стволов на километр фронта. Боеприпасы нужно забрать с Дальнего Востока и внутренних округов, других запасов не было. Такое решение диктовало ограничивающие условия, не дающие права на ошибку, если прорыв не удастся, то повторить его будет нечем. На подготовку и подвоз огнеприпасов выделялось две недели. Для Западного фронта тяжёлой артиллерии не нашлось, там линию обороны решено было прорывать высадив в тылу врага Воздушно-десантный корпус. Эшелоном развития прорывов должны были стать три кавалерийских корпуса усиленные танковыми бригадами, в полосе Калиниского фронта 2-й гвардейский и 11 Кавкорпуса, а на Западном 1-й Гв КК. 18 января началось высадка десанта, а 20-го взревела артиллерия на Калиниском фронте. Наступление началось.

Такого немцы не ожидали, из-за плохой погоды и активных действий истребительной авиации Московской зоны ПВО, авиаразведка Люфтваффе вовремя не обнаружила сосредоточение артиллерии. Предыдущие атаки пехоты и танков тоже сделали своё дело, система огня германских дивизий была вскрыта полностью, так что стрельбы по площадям не было. Четырёхчасовой огненный шторм перепахал окопы, укрытия и огневые позиции, под аккордные залпы "Катюш" вперёд пошли Ленинградские КВ и штурмовые группы, за ними поднялся серый вал пехоты. Уже к вечеру в четырехкилометровой полосе 20-й армии удалось продвинуться на глубину три километра. Дальше движение застопорилось, тыловые позиции оказались заняты резервами. Бой шёл всю ночь, а на рассвете 2-й Гвардейский Кавкорпус генерала Доватора своей танковой бригадой допрорвал оборону. 34-я армия с задачей тоже справилась, правда лишь к вечеру 21-го и от танков 11-го корпуса мало что осталось, но как бы ни было, кавалерия ушла в прорыв. 25 января Кавкорпуса соединились восточнее Калинина и четыре пехотные дивизии 6-го Армейского Корпуса 9-й полевой армии оказались в кольце. Во все расширяющиеся прорывы двинулись с востока 20-я и 1 Ударная армии, а с севера 39-я и 22-я. Как только они займут внутреннюю дугу окружения можно приступать к второй фазе операции, наступлению на Вязьму. Но Фёдор фон Бок имел по этому поводу своё мнение. Белые заснеженные поля снова услышали клацание траков немецких танков, в сражение вступила 4-я танковая армия, ещё недавно называвшаяся группой. Три её моторизованных корпуса, имевших двухмесячную передышку, не смотря на зиму, были в очень хорошем состоянии, а Калининский фронт как раз не имел инструментов, чтобы сдержать их удары. 29 января танковые и моторизованные дивизии начали бить в основания клиньев прорвавшихся Советских армий. Все прекрасно помнили как в похожей ситуации, два года назад, в феврале 40-го, Маннергейм отрезал 50-й корпус. Сейчас это грозило повториться, только в значительно большем масштабе.

Чтобы как-то выправить положение Генштаб в категорической форме потребовал от Западного фронта перехода в наступление. Угроза Вязьме должна заставить немцев перебросить хотя бы один моторизованный корпус на помощь городу. Ситуация под Москвой к началу февраля становилась все более сложной и напоминала "Финскую войну", только сейчас СССР не имел таких ресурсов и преимущества как тогда.

– Что скажешь, разведка?

Младший лейтенант Сапоч стянул с руки крагу и почесал затылок под ушанкой белого меха.

– В лоб атаковать нельзя, вдоль дороги у них пять ДЗОТов и колючка. На левом фланге вырубка, до леса метров восемьсот и три пулемёта. Зато на правом есть вариант, там тоже до леса прилично, но есть оросительная канава которая подходит на двадцать шагов к их окопу, немцы её видимо под снегом не заметили. Пост из этого окопа они убирают в 19 и до утра, надеются что рядом два сарая с прорезанными амбразурами. Ракеты пускают каждые десять, пятнадцать минут, топят печки и по всему видать спят.

– Данные точные? – Майор Гринев испытующе смотрел на Николая.

– Мои ребята три дня вокруг этой Журавки ползают, расписание их изучили.

– Тогда так. К полуночи, твои, человек пять – шесть заберутся в этот окопчик и ровно в 24.00 закидают бутылками КС сараи. Как загорится, так от леса, на лыжах, оба ваших батальона во главе с Суржиком. Понял капитан? Разведчики твои и если чего, пенять тебе не на кого. В это время все три батальона 204-й устроят демонстрацию по остальному периметру. Вы прорвётесь в центр и их песенка спета.

Высадка тридцатого января обошлась дорого, не смотря на ожесточённые воздушные бои, 11 транспортов были сбиты и ещё трёх разбомбили на посадочных площадках. Самой тяжёлой потерей оказалась гибель ПС-84 с командиром корпуса, генералом Левашовым и всем штабом, командование принял полковник Казанкин. Не смотря на потери, в этот день удалось доставить по два батальона 8 и 9 ВДБр, ЗИС-3, "сорокопятки" и 120 мм минометы. Исполняя приказ командующего Западным фронтом, генерала Жукова, на следующий день Воздушно-десантный Корпус перешёл в наступление по двум расходящимся направлениям. Объединённые силы 214 и 8-й бригад ударили по станции Угра, 201 и 204 бригады в тыл 43 Армейскому Корпусу, а 250-й полк и 9 ВДБр продолжали удерживать зону высадки и блокировать большак Вязьма-Юхнов.

Взять станцию не удалось, там оказался 365-й резервный полк, который занял круговую оборону и успешно отбивал атаки десантников, но движение по железной дороге на Вязьму было прекращено. У "Группы Гринева" имевшей пять батальонов 201 и 204 ВДБр, четыре "сорокопятки" и два десятка 82-х мм минометов дела шли значительно лучше. Уже 3 февраля десантники захватили деревни Куракино и Бородина, 4-го Ключи и Песочная. До 6-го шли бои за деревню Тыновка, а 7-го вышли к хорошо укрепленному селу Журавка, это был последний населенный пункт перед Варшавским шоссе, к которому рвались части 50-й Армии и 1-го Гвардейского Кавкорпуса. 43-й Армейский Корпус, имевший всего две пехотных дивизии, да ещё и сменивший командира 1 февраля (теперь командовал генерал пехоты Курт Бреннеке) постепенно уступал давлению с фронта и тыла, никаких резервов уже не осталось. Вопрос прорыва фронта был делом нескольких дней.

– Коля, не подведёте? А то сам видишь, Гринев своих жалеет и суёт нас везде поперед себя. – Капитан Суржик знал Сапоча ещё до "Финской", как же, знаменитость на всю 201 бригаду, призёр Советского Союза по борьбе.

– Това-арищ капитан. Обижаете. Все будет как надо, не подведём. Это же не финский ДОТ вскрывать. Я сам возглавлю группу и сараюшки эти загорятся как миленькие, а фрицев, которые изнутри полезут скосим автоматами.

– МладшОй, смотри, за тебя тогда все командование ВДВ, перед НКВД поручилось, сам знаешь. Ежели что не так, то припомнят всё.

– Да знаю, знаю. Вы б на моем месте, встретив Свинцова живым, тоже небось обниматься полезли.

– Полез бы, но встретил то его не я, а ты. Так что твоё счастье, что генерал Глазунов десантников по всем дырам разыскивал, иначе сгинул бы младший лейтенант Сапоч, дважды орденоносец, безвестно.

– Ладно, кончайте на мозги давить. Сказал, что немцев сожжем, значит сожжем. Атакуйте без опаски.

– Ох, Коля. Смотри….

Для прорыва через Варшавское шоссе был выбран участок местности, где густой лес вплотную примыкал к автостраде, что позволяло накопить в нем скрытно от противника крупные массы пехоты и конницы. Исходное положение для прорыва соединения 1 Гвардейского Кавкорпуса заняли 6-го февраля.

К моменту начала операции по прорыву через Варшавское шоссе к Вязьме в составе группы П.А.Белова было: пять кавалерийских дивизий (1-я и 2-я гвардейские кавалерийские, 41, 57 и 75-я кавалерийские дивизии) две стрелковые дивизии (325-я и 239-я), 9-я танковая бригада и пять лыжных батальонов. Общая численность войск группы составляла около 28 тыс. человек. Наиболее боеспособными соединениями были 1-я и 2-я гвардейские кавалерийские дивизии Н.С.Осликовского и В.К.Баранова. Численность первой составляла на 1 февраля 5754 человека, а второй – 5751 человек. Три сформированные уже по штатам 1941 г. легкие рейдовые кавалерийские дивизии были намного слабее. Самая сильная из них, 75-я кавалерийская дивизия, насчитывала 1706 человек, а 41-я и 57-я – 1291 и 1640 человек соответственно. Приданные корпусу 325-я и 239-я стрелковые дивизии существенно уступали кавалерии в подвижности, не имея принципиального преимущества в вооружении. Они составляли примерно треть общей численности группы, насчитывая 7092 и 3312 человек соответственно. Пять лыжных батальонов в сумме насчитывали около 2 тыс. человек, вооруженных 1500 винтовками, 150 ручными пулеметами, 200 пистолет-пулеметами и 70 минометами.

Артиллерия была бедноватой. Основу её составляли 122-мм гаубицы и 76-мм пушки. Первых имелось 24 штуки, вторых – 100 штук. Противотанковая артиллерия группы насчитывала 30 "сорокопяток". 9-я танковая бригада к 1 февраля имела на ходу 47 танков – 19 Т-50 и 28 Т-34.

В течение 7 и 8-го февраля попытки прорыва через шоссе успеха не принесли, немцы успели хорошо окопаться. Только в ночь на 9 февраля 2-я гвардейская кавалерийская дивизия Н.С.Осликовского смогла проскочить через шоссе по коридору, пробитому стрелковым полком 325-й дивизии и атакующими навстречу десантниками. Днём, по простреливаемому насквозь участку всадникам было не пройти, не помог и ввод в бой танков. 9-я ТБр подавила несколько пулемётных гнёзд, потеряла пять машин и ушла за шоссе, от греха подальше. В ночь 10 февраля за ними последовали 1-я гвардейская кавалерийская, 57-я и 75-я кавалерийские дивизии. К утру 11 февраля к прорвавшемуся за шоссе корпусу присоединилась 41-я кавалерийская дивизия. Южнее дороги остались второй эшелон штаба корпуса, дивизионная артиллерия, тылы дивизий, корпусной госпиталь. Генерал Г.К. Жуков дал команду начинать наступление на Вязьму, не дожидаясь тылов, они де подойдут позже. Обеспечивавшие прорыв 239-я и 325-я стрелковые дивизии были выведены из состава группы генерала Белова и стали подчиняться непосредственно штабу Западного фронта, удерживая шаткие стенки пробитого коридора.

Трагедия 70-й дивизии Кирпоноса, когда-то, во время "Финской", в марте 40-го также без тылов и артиллерии брошенной на западный берег Выборгского залива, грозила повториться вновь.

Появление кавалерийского корпуса в тылу 4-й полевой армии в сочетании с падением Юхнова стало неприятной неожиданностью для штаба ГрА "Центр". Если малоподвижных десантников ещё можно было терпеть, то массы кавалерии с танками создавали серьёзную угрозу коммуникациям. Потеря железнодорожной станции Угра и продвижение противника к Вязьме заставляло принимать срочные меры. 43-му Армейскому Корпусу передали 205 ПД – последний резерв, а для отражения удара грозившего обрушить всю оборону группы армий пришлось из под Калинина снимать 46-й Моторизованный Корпус. Это в свою очередь могло кардинально изменить ситуацию в сражении с четырьмя только что окружёнными русскими армиями, но другого выхода у фон Бока не было. Все резервы были исчерпаны, если русские бросят в бой новые свежие части, то судьба немецких войск может оказаться плачевной. Всю вторую половину февраля обе стороны напрягали все силы стремясь вырвать друг у друга победу. Наблюдая за этой битвой Великобритания и США пытались влиять на ситуацию, посылая Арктические конвои.