Текст книги "В огненном кольце"

Автор книги: Евгений Дворянский

Соавторы: Алексей Ярошенко
сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 19 страниц)

А батарея жила. Зенитчики мужественно отражали атаки вражеских самолетов, надежно прикрывая свои войска. Командир батареи Романец, военком младший политрук В. Коновалов, командир взвода младший лейтенант М. Карпенков личным примером хладнокровия воодушевляли воинов. Военком Коновалов использовал каждую возможность для того, чтобы побеседовать с людьми, подбодрить их. Во время боев он всегда находился возле орудий.

Очень трудным выдался день 29 сентября. С утра начался артиллерийский обстрел, потом – бомбежки. Зенитчики отразили пять налетов больших групп фашистских самолетов. В районе огневой позиции разорвалось более десяти бомб. Одна попала в орудийный котлован, взрывом перевернуло пушку. Все бойцы расчета получили ранения{203}.

В этих боях отличился орудийный расчет, которым командовал коммунист старший сержант Борис Сергеевич Алымов. Летом расчет завоевал звание ефрейторского. Все бойцы хорошо владели своими специальностями, могли заменить товарища. В расчет входили наводчик А.Р. Тымченко, заряжающий С.А. Калинин, считывающий трубки И.М. Матюшин, установщик угла возвышения П.Т. Бермишев, трубочные Д.М. Князев и М.В. Васильев. И все же в первый день по прибытии батареи в район Невской Дубровки стрельба расчета по пикировщикам оказалась неудачной. Алымов проанализировал действия каждого бойца, совместно нашли и устранили ошибки. И вот сбит один самолет, потом второй, третий.

29 сентября, когда батарея оказалась в критическом положении, расчет коммуниста Алымова показал исключительную стойкость. В грохоте рвущихся снарядов и бомб не слышно команд, но наводчик Александр Тымченко с полуслова, по одному жесту понимал команду, цепко "ловил" цели. Один "юнкерс" шел прямо на орудие. У Тымченко оказались крепкие нервы: он не выпустил его из прицела. Раздался выстрел. Прямое попадание! Бомбардировщик взорвался в воздухе.

Расчет сосредоточил огонь по другому самолету. После нескольких выстрелов он загорелся и врезался в землю. Это был пятый вражеский самолет, сбитый расчетом.

Когда утих бой, Алымов подвел итоги дня.

– Нас в расчете семь человек, – говорил он товарищам. – Сбили уже пять фашистских стервятников. Давайте возьмем обязательство: воевать так, чтобы к 25-й годовщине Октября на счету каждого бойца имелся сбитый самолет.

Все бойцы горячо поддержали командира. Вечером с воинами батареи беседовали командир и военком. Алымов попросил слова и рассказал о решении своего расчета{204}.

Об инициативе бойцов коммуниста Алымова рассказала армейская газета. Зенитчики всех частей включились в соревнование в честь 25-й годовщины Октября.

Сражение на Неве продолжалось. 4 октября шестая батарея вновь вела трудные бои. Она отразила налеты 26 пикировщиков. Вблизи орудия старшего сержанта Алымова разорвалась бомба, все бойцы были ранены, но отказались эвакуироваться в санбат. Расчет сбил еще один бомбардировщик: седьмой на счету алымовцев. Теперь на каждого бойца приходилось по сбитому самолету{205}. Зенитчики сдержали свое слово!

Умело управлял огнем командир 22-й батареи 351-го зенитного артиллерийского полка старший лейтенант Г.И. Даниленко. Его уважали за мужество, твердость и отзывчивость. Батарея сбила семь вражеских самолетов. В бою 29 сентября старший лейтенант Даниленко погиб. Бойцы поклялись отомстить врагу за смерть командира.

Стойко отражали атаки вражеских самолетов воины 20-й батареи того же полка{206}. В один из дней вражеским снарядом был разбит прибор управления зенитным огнем, а "юнкерсы" шли волна за волной. Командир батареи старший лейтенант И.Н. Васьков не растерялся, приказал вести огонь по пикировщикам прямой наводкой и твердо управлял огнем.

Но бой оказался трудным. Вражеская бомба разорвалась недалеко от орудия старшего сержанта Гусева. Погиб комсомолец Отрубянников, четверо ранены, в том числе и Гусев. Сюда подбежал военком батареи политрук Сабитов, стал у орудия, и поредевший расчет снова открыл огонь.

Вскоре Гусев был ранен вторично. Его отправили в госпиталь. А через несколько дней военком полка получил от него письмо.

"Товарищ комиссар, – писал Гусев, – если я вам нужен, то возьмите меня на батарею, я уже могу мстить фашистам"{207}.

Человек еще не вылечился, после трудных боев получил возможность отдохнуть в госпитале, но он рвется в батарею, на линию огня. Такова душа у советского воина.

Каждый день над Невой, над Синявинскими болотами и высотами гудело, грохотало небо. В последних числах сентября Советское информбюро несколько раз передавало сообщения, подобные этому: "В течение 27 сентября наши войска вели ожесточенные бои с противником в районе Сталинграда, в районе Моздока и в районе Синявино. На других фронтах существенных изменений не произошло". Боям на синявинском направлении придавалось большое значение. Наши войска здесь упорно перемалывали фашистские дивизии, предназначавшиеся для штурма Ленинграда.

Зенитчики ПВО Ленинграда за период с 22 сентября по 10 октября 1942 года сбили 45 и повредили 32 фашистских самолета{208}.

Десятки вражеских самолетов сбили летчики-истребители фронтовой авиации и ПВО Ленинграда.

Важную роль сыграло тесное взаимодействие между зенитчиками и летчиками-истребителями. Были созданы передовые командные пункты, с которых по радио осуществлялось руководство действиями истребителей непосредственно над полем боя. Таким образом у летчиков появились дополнительные "глаза", которые видели дальше, охватывали все поле боя.

Понеся большие потери в самолетах, фашисты применили тактику двойного прикрытия своих бомбардировщиков. Одна группа истребителей выходила в район цели за несколько минут раньше бомбардировщиков с задачей связать боем наши истребители. Вторая же группа сопровождала бомбардировщиков. Наши авиаторы противопоставили ей свою тактику, позволившую даже в условиях количественного превосходства врага наносить удары по его бомбардировщикам. Радиолокационные станции своевременно обнаруживали подход вражеской авиации. Навстречу ей поднималась группа в 16 самолетов. Эта группа делилась на сковывающую и ударную. Сковывающая появлялась над полем боя на 3-5 минут раньше и завязывала бой с вражескими истребителями. Ударная же группа обрушивалась на бомбардировщиков.

Нередко применялся и другой прием: наши самолеты обходили истребительный заслон и атаковали бомбардировщиков. Успешно такой прием применяла группа истребителей под командованием гвардии капитана Александра Петровича Савушкина из 11-го гвардейского авиационного полка. В одном из боев она удачно обошла истребительный заслон и пошла в атаку на бомбардировщиков, направлявшихся бомбить советские войска. Сразу же загорелись две вражеские машины. Одну из них сбил А.П. Савушкин. Остальные, беспорядочно сбросив бомбы стали уходить. Им на помощь поспешили истребители прикрытия, но было уже поздно. С ними вступили в бой наши летчики. Капитан А.П. Савушкин и лейтенант М.И. Евтеев сбили по "мессершмитту". Наша группа потерь не имела.

Коммунист А. П. Савушкин в тех сражениях не раз показывал образцы высокого боевого мастерства и отваги. 30 сентября он провел пять воздушных боев, за день сбил два вражеских самолета лично и два – в группе с товарищами{209}.

Вместе со своими летчиками в боях участвовал военком 11-го гвардейского полка старший батальонный комиссар Василий Алексеевич Наумов. Он не раз показывал им пример отваги. Однажды истребители сопровождали группу штурмовиков. В район штурмовки подошла группа "мессершмиттов". Они пытались помешать штурмовке. Завязалась ожесточенная схватка. Комиссар Наумов атаковал вражеский истребитель и поджег его. "Мессершмитт" врезался в землю{210}.

Пример комиссара еще больше разжег боевую активность летчиков. Гвардии лейтенанты Данилов и Кобрянов атаковали другую машину и сбили ее.

16 сентября В. А. Наумов вновь участвовал в бою. Комиссар оказался в очень трудной ситуации. На него набросились несколько фашистских истребителей, а один атаковал сверху, со стороны солнца. Наумов увернуться от удара не смог. Товарищи увидели, что его самолет стал падать. Помочь ему они не смогли. Произошло это в районе Кельколово{211}.

Легендой стал подвиг летчика 158-го истребительного авиационного полка коммуниста Петра Шестакова. 7 января 1943 года в докладе о работе комсомольской организации на собрании актива авиационного корпуса о нем было сказано так:

"Воспитанник комсомола, недавно принятый в партию старший лейтенант Петр Шестаков сбил 11 самолетов врага. В воздушном бою потерял руку, несмотря на это произвел посадку в труднейших условиях. В настоящее время Шестаков успешно несет вахту по обеспечению боевой работы эскадрильи"{212}.

Летная жизнь П. М. Шестакова – это полтора года подвигов.

– Петр Шестаков был очень скромным и в то же время смелым, я бы сказал, отчаянным, – рассказывает о своем командире бывший механик самолета майор технической службы запаса Виктор Дмитриевич Лавров. – Шестаков дружил со своим земляком Николаем Тотминым (оба – сибиряки). Это была неразлучная пара. Они одновременно, осенью 1940 года, прибыли из училища в полк. Шестаков очень гордился тем, что через месяц после начала войны его другу Николаю Тотмину присвоили звание Героя Советского Союза. Им недолго пришлось вместе воевать. Осенью Тотмин погиб. Николай страшно переживал потерю друга и выискивал всякую возможность, чтобы лишний раз слетать на перехват врага. Он прямо горел ненавистью к фашистам.

Однажды, уже зимой, Лавров закрывал мотор теплым чехлом и никак не мог это сделать: чехол падал, у механика не хватало сил сладить с ним (сказывался блокадный паек).

– Подожди, Виктор, – обратился Шестаков. Подошел, помог и молча ушел.

После обеда он появился у самолета, хотя вылет и не предполагался. Подошел к механику, сунул в руки пакет. Лавров развернул его. В нем был кусок белого хлеба, который давали только летчикам.

Лавров протянул его обратно, мол, нельзя, летчик должен летать.

– Не возражать начальству! – отшутился Шестаков. – Мы должны воевать за двоих.

Это он имел в виду погибшего друга. И, действительно, воевал за двоих. На протяжении всего лета и осени – что ни день, то бой. Однажды, в начале июля, он шел на перехват в десятке во главе со старшим лейтенантом С.Г. Литавриным. Вступить в бой им пришлось с 65 фашистскими самолетами: на каждого по шесть врагов. Петр Шестаков оказался достойным соратником таких опытных летчиков, как С.Г. Литаврин, И.Е. Плеханов, И.М. Шишкань. Он сбил фашистский истребитель, не раз помогал товарищу{213}.

О другом бое рассказывал командир эскадрильи старший лейтенант С.Г. Литаврин. Наша шестерка схватилась с 77 фашистскими самолетами. "Летчики тт. Головач, Шишкань, Медведев, Шестаков, Высоцкий показали себя настоящими мастерами прицельного огня. Они вели огонь только с малых дистанций, не превышавших 150 метров.."{214}.

4 августа Шестаков сбил за один день два вражеских самолета. Увеличил он счет и в сентябре. И вот последний бой...

– С болью рассказывал мне о нем Петр Шестаков после возвращения из госпиталя, – вспоминает В. Лавров. – Бой был трудным, навалилось несколько фашистов сразу. Снаряд полоснул по кабине. Раздался грохот, потемнело в глазах. Левую руку держал на секторе газа и ее будто ножом отхватило...

Шестаков не вдавался в подробности, как ему удалось с одной рукой, теряя кровь и силы, посадить машину в поле, неподалеку от Ладожского озера. Фашисты и здесь не оставили его, поливали из пулеметов. Шестаков вывалился из кабины, укрылся в штабеле бревен. Наши летчики заметили это и отогнали фашистов. Вскоре к раненому подбежали бойцы и отправили его в госпиталь. После излечения Петр Шестаков продолжал служить в своей эскадрилье.

Что ни бой, то подвиги – на земле и в воздухе. Героизм советских воинов перечеркнул все планы врага. Хотя наша наступательная операция на синявинском направлении и не завершилась в то время прорывом блокады, но она помогла предотвратить новый вражеский штурм Ленинграда. Войска Ленинградского и Волховского фронтов своими наступательными действиями заставили фашистское командование забрать часть дивизий из ударной группировки, предназначенной для штурма города.

В этом успехе – большая заслуга и войск противовоздушной обороны Ленинграда. На протяжении лета и осени 1942 года они надежно прикрывали наступательные действия 42-й и 55-й армий и Невской оперативной группы. Эта задача в то время для них стала главной. Вместе с тем части ПВО предотвратили попытки врага нанести удары по коммуникациям и базам, и тем самым не позволили сорвать доставку в Ленинград продовольствия, боеприпасов и военной техники.

Войска ПВО успешно справились и с задачей по прикрытию Ленинграда. На протяжении всего лета они не допускали к городу вражеских бомбардировщиков.

В летние и осенние месяцы советские летчики и зенитчики нанесли фашистской авиации огромный урон, который враг уже не мог восполнить. Это стало видно и по налетам его авиации на город. С конца октября на Ленинград шли только одиночные самолеты на больших высотах, причем интервалы между ними были длительные. Интенсивность налетов иссякла.

Это и понятно. Только средствами противовоздушной обороны за 1941-1942 гг. было уничтожено 992 фашистских самолета, из них летчиками 7-го истребительного авиационного корпуса ПВО – 653 машины (534 – в воздушных боях и 119 – при штурмовках аэродромов), а частями зенитной артиллерии 339{215}.

Уже к концу 1942 года ленинградцы почувствовали, что в ходе войны произошел перелом и инициатива перешла к Красной Армии. Во второй половине ноября фашистская авиация по существу прекратила налеты на Ленинград – до конца года появилось только десять одиночных самолетов{216}. А развернувшееся 19 ноября мощное наступление Советской Армии под Сталинградом заставило фашистское командование вообще оставить мысль о новом штурме Ленинграда.

Защитники Ленинграда выполнили, таким образом, стратегическую и политическую задачу огромного значения – отстояли город Ленина.

Родина высоко оценила мужество и героизм защитников колыбели Октября. Президиум Верховного Совета СССР Указом от 22 декабря 1942 года учредил медаль "За оборону Ленинграда". Каждый защитник города на Неве считал высокой честью получить эту награду. Удостоились ее и воины ПВО.

В летних и осенних боях 1942 года зенитчики и авиаторы ПВО накопили ценный опыт действий по прикрытию наступавших войск. Военный совет, политотделы армии и корпуса принимали меры к тому, чтобы этот опыт был глубоко проанализирован, стал достоянием всех частей и подразделений, помог им успешнее решать задачи в предстоявших боях.

Большая работа развернулась в войсках в связи с Указом Президиума Верховного Совета СССР от 9 октября 1942 года "Об установлении полного единоначалия и упразднении института военных комиссаров в Красной Армии".

Военный совет армии принял решение организовать с командирами подразделений специальные занятия, чтобы они приобрели знания и опыт руководства политико-воспитательной работой.

Приказом командующего войсками Ленинградского фронта от 17 декабря 1942 года второй эскадрилье 26-го истребительного авиационного полка было присвоено имя бесстрашного летчика, командира звена капитана Д.Е. Оскаленко, погибшего в бою{217}.

Коммуниста Дмитрия Ефимовича Оскаленко товарищи называли рыцарем ленинградского неба. Ему было 22 года. Он часто вспоминал родную Белоруссию, село Следюки Могилевской области, где родился. Сообщения о зверствах фашистов на советской земле болью отзывались в его сердце, и он рвался в бой.

В своем последнем письме 21 сентября 1942 года он писал: "Я подсчитал свои дела: ни много, ни мало, а четырнадцать фашистов срубил, причем троих ночью. И все же мало. Надо больше, без счета. Ненавижу я их, а поэтому и рука моя так страшна для врага, поэтому я и недоволен тем, что достиг в бою. До тех пор, пока я жив, буду без устали бить ненавистных врагов".

Сражался он, поистине, без устали. В представлении на присвоение звания Героя Советского Союза перечислялись его бои и победы: один против пяти вражеских истребителей и сбил фашистский самолет, вдвоем против 47 бомбардировщиков и десятка истребителей он сбил "мессершмитт" и повредил два бомбардировщика... Перехваты ночью, штурмовка аэродромов ... А сколько раз он бросался на выручку товарища, не думая об опасности для своей жизни. Идя с ним в бой, летчики знали – рядом надежный командир и воин{218}.

Герой погиб в бою, но его образ остался в сердцах товарищей, звал на подвиги. Приказ о присвоении эскадрилье имени героя зачитывался во всех подразделениях. Командиры и политработники провели беседы о подвигах Д.Е. Оскаленко.

В те ноябрьские и декабрьские дни 1942 года радио и газеты приносили сообщения о развернувшемся в районе Сталинграда гигантском наступлении советских войск и окружении вражеской группировки. Воины, защищавшие Ленинград, понимали: настает время разорвать вражескую блокаду, принесшую столько горя и лишений ленинградцам. И воины готовились к новым боям.

III. С наступающим фронтом

Операция "Искра"

Наступила вторая военная зима. Заявила она о себе крепкими морозами, сразу же сковавшими Неву. Для ленинградцев она была блокадной, как и предыдущая. Связь с Большой землей поддерживалась только через Ладожское озеро, поэтому по-прежнему ощущались большие трудности в снабжении города продовольствием, топливом, сырьем. Фашисты вели варварские обстрелы города из тяжелых орудий. Часто звучал выматывавший душу сигнал воздушной тревоги. Враг уже не мог предпринимать массированные удары с воздуха, так как для этого недоставало самолетов, но продолжались методические полеты одиночных бомбардировщиков.

И все же вторая военная зима для ленинградцев разительно отличалась от первой. Ленинград стал городом-крепостью, он выдержал бешеный натиск врага. Здесь, под его стенами, советские воины измотали, обескровили десятки фашистских дивизий. Из невероятных лишений блокадного года защитники города вышли еще более сплоченными и уверенными в победе.

В осажденный Ленинград доходили отзвуки развернувшегося под Сталинградом, а затем на других южных фронтах грандиозного наступления советских войск. В нем все видели начало коренного перелома в ходе войны. Ленинградцы, бойцы фронта ждали дня, когда смогут разорвать блокаду, разгромить врага под городом.

В штабе фронта еще с осени велась разработка такой операции. 8 декабря 1942 года Ставка Верховного Главнокомандования издала директиву о подготовке операции по прорыву блокады Ленинграда, условно названной "Искра". Замысел этой операции заключался в том, чтобы одновременными ударами Ленинградского фронта с запада и Волховского фронта с востока разгромить фашистскую группировку, оборонявшую южнее Ладожского озера шлиссельбургско-синявинский выступ, и разорвать кольцо блокады{219}.

Операция предстояла не легкая.

Фашистское командование постоянно укрепляло этот выступ – "фляшенхальс" (бутылочное горло), как они его называли. Здесь была сосредоточена сильная группировка войск, подготовлена долговременная круговая оборона. Ее передний край проходил по высокому берегу Невы, достигающему 12 метров.

Вдоль переднего края тянулись траншеи в рост человека. Оборона густо усеяна дотами и дзотами, огонь из которых перекрывал всю местность. Каменные постройки были приспособлены к обороне, а населенные пункты превращены в опорные узлы.

Оборона усиливалась минными полями, заграждениями из колючей проволоки, завалами, надолбами, снежными и земляными валами. Берег Невы фашисты поливали водой, и он покрылся толстым слоем льда. Наши бойцы этот вражеский участок обороны метко назвали "Невским Измаилом" – он был схож с крепостью, которую предстояло штурмовать.

Ударную группировку Ленинградского фронта составляла 67-я армия под командованием генерал-майора М.П. Духанова, опытного генерала, участника гражданской войны. В полосе наступления армии было сосредоточено около 1700 орудий и минометов, что позволило создать плотность артиллерии в среднем 144 ствола на один километр фронта и добиться более, чем четырехкратного превосходства над вражеской артиллерией{220}.

К прорыву блокады Ленинграда привлекались и войска противовоздушной обороны. Для прикрытия 67-й армии из состава армии ПВО выделялось пять авиационных полков, третий дивизион 189-го зенитного артиллерийского полка (командир дивизиона капитан А.С. Лисовой), пятый дивизион 351-го зенитного полка (командир дивизиона капитан А.Ф. Мамченко), пятый дивизион 194-го зенитного полка (командир дивизиона майор Н.М. Серов), второй дивизион 115-го зенитного полка (командир дивизиона капитан К.А. Петриченко).

Войска тщательно готовились к наступлению.

В то время зенитные части получали новую технику – 85-мм орудия, а также станции орудийной наводки – СОН-2, неизмеримо повышавшие эффективность ведения огня по самолетам врага. В 169-м зенитном артиллерийском полку (командир полковник П. Д. Гордиенко) сформировали восьмиорудийную батарею. Таких подразделений еще не создавали, это был первый опыт. По инициативе командира полка и капитанов Н. Ольховского, Карамяна и Смирнова между СОН-2 и орудиями батареи установили синхронную связь. Получился, таким образом, очень мощный огневой комплекс, способный метко поражать вражеские самолеты днем и ночью, в любых условиях.

Новую батарею приезжали осматривать командующий войсками Ленинградского фронта Л.А. Говоров и член Военного совета А.А. Жданов. Они дали высокую оценку инициативе офицеров ПВО{221}.

Авиаторы ПВО осваивали новые самолеты ЯК-7 и ЛА-5, которые по своим боевым качествам значительно превосходили старые образцы истребителей. Они имели по одной-две авиационной пушке и крупнокалиберные пулеметы. Скорость 590-672 км в час – на 150-200 км больше, чем у прежних истребителей.

Офицеры 7-го истребительного авиационного корпуса ПВО под руководством Героя Советского Союза полковника Н.Д. Антонова разработали централизованную систему управления и радионаведения истребителей на самолеты противника. Эта новая система значительно повысила эффективность вылетов истребителей на перехват.

Военный совет армии на своих заседаниях обсудил ход освоения в полках новых самолетов и опыт использования радиолокационных станций "Редут" для наведения авиации. В решениях намечались меры по ускорению освоения новой техники. Две станции "Редут" освобождались от работы по оповещению и выделялись специально для наведения авиации{222}.

Накануне наступления большую работу провели связисты. Помощник начальника штаба армии по службе ВНОС и связи подполковник Д. В. Соколов вместе с командиром 72-го отдельного радиобатальона ВНОС майором Б.К. Бланком лично готовили радиолокационные станции для наведения авиации во время наступления. Заместитель командира батальона по политчасти М.Ф. Ермолов побеседовал с коммунистами и комсомольцами, входившими в расчеты станций, разъяснил важность их работы.

Связисты во главе с командиром 84-го отдельного батальона связи П.А. Калоевым установили прямую телефонную связь между радиолокационной станцией и командным пунктом 7-го истребительного авиационного корпуса.

Для охраны и повышения надежности воздушных линий связи в районе предстоявших боевых действий они развернули дополнительные контрольно-телефонные посты. Между командным пунктом армии ПВО и боевыми порядками зенитной артиллерии и КП аэродромов были созданы резервные радиосети (направления), обходные линии связи.

Активно велась морально-политическая подготовка воинов к наступательным боям.

Военный совет Ленинградского фронта 22 декабря 1942 года издал директиву, в которой определил задачи партийно-политической работы в период подготовки операции. Главная из них состояла в том, чтобы всеми формами политического воздействия развивать у воинов наступательный дух, укреплять веру в свои силы, воспитывать стойкость и упорство в бою.

Политотделы армии ПВО и истребительного авиационного корпуса проводили семинары и совещания с командирами и политработниками подразделений, руководителями партийных и комсомольских организаций, вооружая их опытом ведения партийно-политической работы в наступательных боях.

При политотделе армии прошли сборы командиров дивизионов и батарей по организации политической работы в бою. В полках такие же занятия проводились с командирами взводов{223}. Эти сборы помогали офицерам лучше понять и выполнять обязанности командира-единоначальника.

Большое внимание уделялось пропаганде боевого опыта, полученного осенью у Невской Дубровки. Политотдел армии издал в январе 1943 года брошюру "Зенитчики", в которой обстоятельно рассказывалось об особенностях тех боев и подвигах воинов. Кроме того, политотдел выпустил около 40 различных листовок и плакатов. Во все части была послана листовка об отважном летчике И.П. Неуструеве.

В ряде частей, которым предстояло участвовать в наступательных боях, побывали представители ленинградских предприятий. Они рассказывали о том, как живут и работают ленинградцы, о варварских обстрелах города фашистской артиллерией. Политработники, агитаторы проводили читки и беседы, разжигая у бойцов ненависть к гитлеровским захватчикам.

Зенитные батареи скрытно выходили к Неве и занимали огневые позиции за несколько дней до начала наступления, прикрывая развертывание войск. Январской ночью снялась с позиции под Ленинградом и выстроилась в колонну 22-я батарея 189-го зенитного артиллерийского полка. Бойцам не сказали, чем вызвано перемещение.

Путь оказался не близким. Вскоре сержанты Валерий Лапшин, Владимир Ермолаев, да и другие зенитчики стали узнавать местность: осенью минувшего, 1942 года они в этом районе, у Невской Дубровки, вели бои.

На новом месте командир батареи старший лейтенант Петр Яковлевич Кочетков поставил задачу: как можно быстрее, до рассвета оборудовать основную и запасную огневые позиции. Зенитчиков особенно заинтересовало то, что вторую позицию выбрали у самого берега Невы.

– Бойцам можно было и не объяснять, что готовится наступление, вспоминает бывший заместитель командира батареи по политчасти Николай Иванович Иванкин. – Рядом с нами занимали позиции "катюши", тяжелая артиллерия. "Вот это силища!" – восхищались зенитчики. Работали они в ту ночь с каким-то особым воодушевлением.

Накануне выхода к Неве в батарее прошли партийное и комсомольское собрания. Вопрос на них стоял один – о примерном поведении коммуниста и комсомольца в бою.

Докладчик командир батареи П. Я. Кочетков, секретарь парторганизации ефрейтор Николай Яковлевич Араев, командир огневого взвода лейтенант Владимир Васильевич Пинаев и другие выступавшие говорили, что каждый коммунист не только сам должен мужественно сражаться, но и оказывать влияние на всех бойцов, особенно молодых. Коммунисты и комсомольцы составляли 80 процентов личного состава батареи.

Многие воины подали заявления с просьбой принять их в комсомол, а комсомольцы хотели идти в бой коммунистами. Бывший учитель из-под Одессы рядовой Федор Федорович Капука в заявлении о приеме его в партию писал: "Моя жизнь принадлежит Родине. В боях за Ленинград я мщу за муки родной Одессы, где стонет в неволе моя мать. Клянусь, что звание большевика оправдаю боевыми делами. А если встречу смерть, то с чистой душой приму ее. Умереть за свободу родной Отчизны считаю за счастье".

На рассвете 12 января 1943 года батарея заняла позицию у самого берега Невы с задачей прикрыть переправу стрелковых подразделений.

Утро выдалось холодным, морозным. На переднем крае – тишина. Вдруг в 9 часов 30 минут загрохотал залп реактивных минометов – "катюш". На позициях фашистов взвился огненный смерч. Потом открыла огонь артиллерия. Выстрелы орудий и минометов слились в сплошной гул, восточный берег Невы окутался огнем и дымом. Свыше двух часов длилась артиллерийская подготовка.

Зенитчики видели, как после заключительного залпа "катюш" в атаку по льду Невы устремились гвардейцы и штурмом захватили восточный берег.

Наши стрелковые части сломили сопротивление врага и овладели первой позицией. 22-я зенитная батарея вслед за ними переправилась на другой берег. Хотя и стояла пасмурная погода, но появились вражеские самолеты. Батарея вовремя изготовилась к бою. Когда группа пикировщиков подходила к переправе, зенитчики встретили их огнем. Один "юнкерс" загорелся, остальные отвернули в сторону. Фашистов не подпустили к переправе.

– Мы вступили в село Марьино, – вспоминал позднее командир орудия старший сержант Алексей Уланов. – Села не было: все сожжено, погублено, стерто с лица земли, лишь одна труба торчит, да дерево обломанное. Еще дымилась земля, пахло гарью. Мы вдыхали дым пепелищ, и кровь закипала в жилах. Так, думал я, наверно, выглядит и моя родная станица под Ростовом, где жил и рос, пахал землю, водил комбайн.

В опустевших траншеях старший сержант увидел горы трупов фашистских захватчиков. И вот какие чувства возникли в это время у бывшего хлебороба, человека самой мирной профессии: "Я быть может, впервые за войну почувствовал, что такое радость. Я сказал тогда своим бойцам:

– Товарищи, сбили мы фашиста, но пока одного, а нужно сбивать всех за их зверства и разрушения. Каждый снаряд должен бить по цели.

– Очень верно! – услышал я голос наводчика Моди Касимовича Султанова"{224}.

Расчет Алексея Уланова сражался при наступлении умело и мужественно, метко поражал воздушные и наземные цели.

Особенно "горячим" выдался второй день наступления. Утром разведчик Федор Капука на горизонте заметил восемь фашистских бомбардировщиков, шедших к переправе. Батарея метким огнем сразу же разбила строй самолетов.

В этот момент Федор Капука обнаружил, что с тыла в атаку заходят еще шесть "юнкерсов". Старший лейтенант Кочетков приказал развернуть два орудия. Они открыли огонь в упор. Один снаряд разорвался прямо под самолетом. Фашистский бомбардировщик будто подскочил, а потом стремительно пошел к земле. Вскоре на месте его падения поднялось облако черного дыма.

Зенитчики разогнали фашистские самолеты, не позволили им прицельно бомбить наши подразделения. Гитлеровцы засекли батарею, пытались уничтожить ее артиллерийским и минометным огнем.

Одна мина попала в орудийный окоп. Командир орудия сержант Василий Новиков и почти все солдаты расчета получили ранения, и все же никто не ушел от орудия. Был ранен и старший сержант Алексей Уланов. Он тоже остался в строю.

Вечером бой утих. Требовалось сменить позицию. Политрук Н. И. Иванкин собрал коммунистов, командир разъяснил задачу. Через несколько минут все пошли на свои места и побеседовали с бойцами.