Текст книги "Искатель. 1975. Выпуск №2"

Автор книги: Евгений Войскунский

Соавторы: Исай Лукодьянов,Николай Коротеев,Димитр Пеев
сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 13 страниц)

– Из нас троих, – сказала Нонна, – вчера только Ур сохранил ясную голову.

– Они чудные ребята, с ними просто и весело. Но много пьют, особенно этот механик…

– Ясно, ясно, мадемуазель Селезнёфф, – сказал Валерий. – Учтем это дело и перейдем к следующему.

– Да, Валера, очень прошу тебя учесть. Договорились? Теперь так: мы перебираемся сегодня на «Дидону» и отплываем на эти острова…

– Какие острова?

– Ты разве не слышал, что говорил вчера Русто? Он хочет показать нам Коморские острова. Говорит, было бы жестоко не показать такую красоту. Кроме того, насколько я поняла, он хочет повидаться там со своим старым другом, ихтиологом по фамилии Ту… Нет, забыла… Ну вот. Вчера «Дидона» прошла размагничивание, сегодня погрузка, потом отплываем на Коморы. А через два дня уйдем в океан. Такова программа. Здесь очень хороший кофе, пойдемте выпьем по чашечке.

Внизу, в баре, они сели на высокие табуреты перед стойкой. Нонна и Валерий выпили кофе, а Ур – три бокала сока манго. Тут и разыскал их Франсуа Бертолио, посланный доктором Русто за ними.

Приехали в порт. Уже порядочно палило солнце, чуть ли не с самого утра забравшееся в зенит. Влажная духота обволакивала каменные пакгаузы и краны, корпуса судов у причалов, полуголых коричневых грузчиков.

И вот она, «Дидона». Чистенький белый корпус, изящная надстройка, солидные кран-балки и лебедки на низкой корме. Грузовая стрела поднимала с причала ящики и опускала в трюм, и было слышно, как распоряжался, кричал что-то грузчикам маленький смуглый боцман Жорж, работавший у лебедки-стрелы.

Коробочка тонн на четыреста, подумал Валерий, окинув судно опытным глазом. А вслух сказал, торжественно протянув руку:

– Привет тебе, «Дидона», сестра «Севрюги» нашей!

В третьем часу дня, покончив наконец с береговыми делами, «Дидона» оторвалась от стенки причала и малым ходом пошла к выходу из гавани. Стая белых чаек устремилась за ней.

Бунгало Турильера, старого друга доктора Русто, стояло на берегу прекрасной бухты, замкнутой коралловым барьером. Почти весь день наши путешественники плескались в бухте, ныряли и охотились за рыбами с ружьями для подводной стрельбы. Рыбы тут были поразительные, особенно одна – расписанная красными и белыми квадратами, хоть в шахматы на ней играй. Все остальное время Валерий не расставался с кинокамерой, запечатлевая на цветную пленку красоты острова Гранд-Комор. Уже некоторое время из соседнего селения, скрытого прибрежным лесом, доносились звуки барабана. Теперь они усилились. Турильер, сидевший в кресле на веранде, очнулся от послеобеденной дремоты. Прислушавшись к барабанам, сказал, что в селении празднуют свадьбу.

– А можно пойти туда? – спросила Нонна.

Решили идти лесом, чтобы заодно посмотреть, как пробуждаются от дневной спячки лемуры.

Сумеречно было в лесу. Раздвигая лианы, свисающие с ветвей деревьев, путники медленно продвигались следом за Турильером. Вскоре набрели на целую стаю лемуров. Пушистые длинноухие зверьки прыгали с ветки на ветку, тихонько вереща и не обращая особого внимания на людей. Один сидел, свесив толстый хвост, и быстро сжевывал веточку с листьями, придерживая ее коротенькими передними лапками. Другой висел вниз головой, зацепившись хвостом за сук.

Потрескивал кустарник под ногами. Сгущалась темнота. За прыгали лучики карманных фонариков, которыми Турильер за ранее снабдил своих гостей. Ближе, ближе стучали свадебные барабаны.

Нонна вздрогнула от резкого крика, раздавшегося где-то наверху. Враз взметнулись лучи – в их свете возник красновато-черный лемур почти метрового роста. Он сидел на ветке, жутковато светились его немигающие пристальные глаза, уши стояли торчком. В следующий момент лемур прыгнул на ветку повыше, и путники увидели, что на его брюхе висит, вцепившись лапками, детеныш цветом посветлее.

– Это самка! – в восторге воскликнула Нонна. – А какой лемурчик чудный!

– Лемурчик как огурчик, – пробормотал Валерий, стрекоча кинокамерой.

– Тихо, – сказал вдруг Турильер.

Уже несколько минут он прислушивался к шорохам, к торопливым каким-то шагам в лесу. Посветил в ту сторону, но, кроме шершавых стволов и кустарника, ничего не увидел. Потом он обвел лучом фонарика ноги своих спутников.

– Нас четверо, – сказал Турильер. – А было пятеро. Кого-то нет.

Не было Ура. Кричали долго, отчаянно. Нонна сорвала голос. Проклинала себя: увлеклась интересным разговором, уши развесила… забыла, что за Уром, как за ребенком, надо приглядывать… Где он, господи боже? Что еще с ним стряслось?..

– Опасных для человека зверей на Коморах нет, – сказал Турильер. – Вот что, хватит кричать. Идите-ка втроем обратно до самого бунгало и смотрите в оба. А я потопаю за вами. Не собьешься с тропинки, Люсьен?

– Нет, – ответил Шамон. – А как же ты…

– Я тут у себя дома, – рявкнул Турильер. – Ну марш!

Шли скорым шагом. Во всем этом – в верещании лемуров и в хлопанье крыльев огромных летучих мышей, в нервной пляске фонариков, обшаривавших лес по обе стороны тропинки, во всей этой душной коморской ночи было нечто фантастическое.

Не улетел ли он на своей лодке, про которую рассказывают, что она будто бы сваливается прямо-таки ему на голову при мысленном зове?.. Мог ли он так поступить – без предупреждения, без прощания?.. Мог, мог! Было ведь уже однажды…

Они вышли из лесу. На веранде бунгало горел свет, там сидел кто-то… Нет, не Ур… Доктор Русто и Арман давно ушли на шлюпке на «Дидону»… Ах, это слуга Турильера…

– Жан-Батист, – окликнул его Шамон, ускоряя шаг. – Эй, Жан-Батист! Ты один дома?

– Нет, мосье, – сказал старый слуга. – Еще дома господин, который недавно пришел. Кушать не хотел, пить не хотел. Сразу пошел к себе в комнату.

Небольшой холл был слабо освещен лампочкой. Скрипели половицы, устланные пестрыми циновками. Нонна толкнула дверь в комнату Ура. Там было темно.

– Ур! – позвала она, чувствуя, что сердце колотится где-то у горла.

– Что? – ответил из темноты спокойный голос.

Валерий нашарил выключатель, зажег свет. Ур лежал на кровати, закинув руки за голову. В комнате было душно, окно задернуто тяжелой шторой, сплетенной из тростника.

– С ума ты сошел? – накинулся на Ура Валерий. – Шел с нами и вдруг исчез. Не мог сказать по-человечески, что решил вернуться? Что за фокусы, черт дери, ты выкидываешь?!

Ур сел на кровати. Что-то у него мелькнуло в глазах печально-виноватое – такое выражение бывает у собаки, когда ее ругает хозяин.

– Перестань, – сказала Нонна Валерию.

– Что «перестань»? – озлился тот. – У них на планете, может, принято исчезать в лесу и заставлять людей бегать, как борзых, а у нас не принято. Не принято, понятно? – гаркнул он на Ура. – А ну вас, – махнул он рукой и вышел. Было слышно, как на веранде он сказал Шамону:

– Такие дела, друг Люсьен. Хоть стой, хоть падай, как говорили в древнем Шумере…

Ур был очень расстроен. Он сидел сгорбившись, бессильно уронив большие руки между колен и глядя остановившимся взглядом в угол комнаты, где стояли стеклянные кубы аквариумов на грубо сколоченных подставках. Нонна села на табуретку.

– У тебя опять был приступ? – спросила она. – Голова болит?

– Нет…

– Почему же ты вернулся с полпути?

Ур пожал плечами.

Там, в лесу, его внезапно охватило ощущение засады. Почудились ли ему шаги где-то сбоку, чей-то шепот, чье-то тайное присутствие? Он вскинул фонарик. Там, где свет его иссякал, погружаясь в ночную темень, колыхались кусты. И будто бы удаляющиеся быстрые шаги… Что это было? Игра воображения? Возня лемуров? Он стоял некоторое время, прислушиваясь. Четыре прыгающих светлячка – фонарики его спутников – удалялись; удалялся и затихал хриплый голос Турильера. Тревога не отпускала Ура. И он погасил свой фонарик и пошел, все более ускоряя шаг и напряженно вглядываясь в тропинку, слабо белевшую во тьме. Ни о чем больше не думая, пошел обратно. Он слышал крики. Кажется, звали его, Ура. Но голос внутренней тревоги все заглушал и гнал, гнал его поскорее из лесу…

Обо всем этом, однако, он не мог рассказать никому. Даже Нонне.

– Ур, – сказала она, – я просто не могу видеть тебя таким мрачным. Иногда мне кажется, что ты болен… не могу понять, что с тобой происходит… Тебе плохо с нами?

– Нет. – Теперь его взгляд прояснился. – Но я вам только мешаю.

– Не смей так… Ничего подобного! Валерка сгоряча тебе наговорил. Просто мы очень встревожились, когда ты исчез…

– Я мешаю, – повторил он с затаенной горечью. – Я ведь вижу… тебе приятно и весело с Шамоном, а я только порчу тебе настроение.

– При чем тут Шамон? – изумилась Нонна.

– Он танцует с тобой… ухаживает…

– Ур! – Нонна не верила своим ушам. – И это говоришь мне ты? Ты?

– Кто же еще? – ответил он с обычной своей добросовестностью. – Здесь никого больше нет.

Господи, он ревнует! Нонна поднялась, будто подброшенная приливной коморской волной. Ур тоже встал. Высоко поднятые брови придавали его лицу страдальческое выражение.

– Кажется, придется выяснить отношения, – сказала Нонна, глядя ему прямо в глаза. – Ну вот… как, по-твоему, я к тебе отношусь?

– Ты относилась ко мне очень хорошо. И в Москве, и раньше. А теперь я не знаю, как ты ко мне относишься. По-моему, тебе со мной скучно, потому что…

– У вас на Эйре все такие? – прервала его Нонна. – Ты ребенок, Ур. Надо быть таким набитым дураком, таким олухом, незрячим младенчиком, как ты, чтобы не видеть… чтобы не видеть, что я тебя люблю.

– Нонна! – вскричал он.

– Что «Нонна»? Что «Нонна»? – лихорадочно продолжала она, стискивая руки. – Мучение ты мое! Не должна, не должна – понимаешь ты это? – не должна женщина первой признаваться в любви, не должна даже тогда, когда перед ней бесчувственный чурбан…

– Нонна… – Ур шагнул к ней, осторожно взял за плечи, глаза у него сияли. – Еще, еще ругай меня.

Она заколотила кулаками по его груди.

– Надо быть человеком, понимаешь ты это? Человеком, а не пришельцем безмозглым, не истуканом месопотамским…

– Буду, буду человеком…

Ур с нежностью погладил ее по голове.

– О-ох! – Нонна взяла его руку, прижала к мокрой от слез щеке.

В порту Сен-Дени на острове Реюньон Ур отказался сойти на берег.

– Да ты что? – удивился Валерий. – Посмотри, какая красотища тут. Пожалеешь, Ур!

Реюньон и верно был красив в зеленом убранстве тропических лесов. Пальмовые рощи словно сбегали с холмов, чтобы поглядеться в синюю воду. Дальше громоздились горы, их венчал вулкан Питон-де-Неж.

– Действительно, – сказала Нонна, испытующе глядя на Ура, – почему ты решил остаться на судне?

– Не хочется мне на берег, Нонна…

– Дело твое. Пошли, Валера.

Они поднялись по сходне на высокую стенку причала и в сопровождении Шамона и Мюло направились в город, будто срисованный с рекламного туристского плаката. Русто и Мальбранш ушли раньше – у них были свои дела в порту.

Некоторое время Ур стоял на баке, глядя, как швартуется по соседству промысловое судно – небольшой траулер с коротышкой трубой и непонятным вылинявшим флагом.

– Мосье Ур…

Ур обернулся и увидел улыбающееся лицо Франсуа.

– Мосье Ур, если хотите, я останусь за вас на судне, а вы…

– Нет, Франсуа. Вы идите гуляйте. Купите для своего дядюшки открытки с видами..

– Ладно, мосье Ур. Если вам захочется пить, кока-кола в холодильнике в кают-компании.

Ур прихватил бутылку кока-колы и пошел в свою каюту, лег на койку, закинув руки за голову. За открытым иллюминатором плескалась вода, солнечные зайчики бродили по каюте. Доносились с верхней палубы голоса Армана и Жоржа.

«Все нормально, все хорошо, – сказал себе Ур. – Один ты маешься, сам себе не даешь покоя…»

Он сел к столу и, отстегнув клапан, вытащил из заднего кармана свой блокнот. Нажал кнопку, и пленка плавно пошла, перематываясь с катушки на катушку. Стоп. Ур надолго задумался.

Потом взял тонкий стерженек и начал писать на пленке. Медленно, раздумывая, он наносил на ее край мелкие значки.

Текли часы. Солнце ушло с этого борта за другой. Взвыла лебедка – это боцман пустил стрелу и начал погрузку. Ну да, здесь судно должно принять дополнительную толику продовольствия и горючего перед дальним переходом на Кергелен.

А Ур все сидел и выводил на краю пленки значок за значком.

Наверху затопали, раздались смех, шумные голоса. Ур закрыл блокнот, и в этот момент распахнулась дверь, в каюту ворвался Валерий. За ним вошли Нонна и Шамон.

– Много потерял! – начал Валерий с порога. – Ох и городок пестрый, в глазах до сих пор рябит. Хочешь сахарный тростник пожевать?

– Такое впечатление, – сказала Нонна, – что тут все живут на улицах. Богатый остров, райская природа, а беднота ужасная. Ур, мы купили тебе шлем как у Шамона. Ну-ка примерь.

Пробковый шлем оказался впору. Нонна обрадовалась, что угадала размер головы. А Валерий сказал, критически прищурясь на Ура:

– Вылитый Тиглатпалассар. [3]3
  Ассирийский царь.


[Закрыть]

Перед ужином Ур постучался к Нонне в каюту.

– Нонна, я хочу дать тебе вот эту штуку, – сказал он.

– Что это? – Она вскользь взглянула на его протянутую ладонь, на которой белело нечто вроде мелкой пуговицы.

– Пусть это будет у тебя. На случай, если… если со мной что-нибудь случится…

Нонна резко повернулась к нему.

– Что это значит, Ур? Что может с тобой случиться?

– Надеюсь, что ничего. Я ж говорю – просто на всякий случай.

Нонна взяла двумя пальцами крохотный моток узкой, не больше трех миллиметров шириной, пленки.

– И что я должна с этим сделать?

– Проглотить.

– Ур… ты разыгрываешь меня?

– Нет, Нонна, это полоска кодовой информации. Но какой, я не могу сказать. Потом я тебе расскажу все. Когда придет время.

Глава четырнадцатая
БРАВЫЕ ВЕСТЫ

Настал день, когда «Дидона» вошла в Течение Западных Ветров – Бравые Весты, как называли его французы. Под сорок пятым градусом южной широты Русто, не доходя до островов Крозе, повернул судно на восток.

Был холодный день со шквалистым ветром и дождем. Белыми барашками покрылся океан. Но изматывающая бортовая качка теперь, после перемены курса, почти не ощущалась, ее сменила килевая. «Дидона» как бы отбивала вежливые поклоны волнам. Войдя в скопление плавучих водорослей, характерное для граничных зон больших течений, она легла в дрейф.

Заработали лебедки, отправляя за борт приборы и планктонную сетку. Ур вынес на верхнюю палубу ниобиевый прибор. Он был увесист, но Ур отказался от помощи подскочившего Франсуа и сам погрузил прибор в воду. Кабель от прибора протянули в лабораторию к самописцу.

Вскоре были получены первые результаты измерений. Температура воды здесь, на северной границе Бравых Вестов, оказалась чуть выше тринадцати градусов тепла, скорость течения – около двух километров в час. Нонна с Валерием занялись магнитными измерениями, потом они вычислили величину электродвижущей силы, наведенной в течении. Здесь, в соленой токопроводящей воде, фарадеевский эффект проявил себя несравненно лучше, чем на безвестной речке Джанавар-чай, но в общем, конечно, такие ничтожные токи не могли иметь никакого практического значения.

– Ну, что у тебя? – Валерий нетерпеливо заглянул через плечо Ура на самописец, подключенный к ниобиевому датчику.

Когда расшифровали записи, Нонна ахнула: «дополнительная» величина ЭДС оказалась невероятно большой. Рядом с ней цифры, полученные летом на Джанавар-чае, выглядели просто убогими.

Русто не поверил, когда ему показали результат измерений. Пришлось повторить замер, и Русто самолично наладил лентопротяжный механизм, подозревая его во вранье. Однако повторный замер подтвердил предыдущий.

С погасшей сигарой во рту Русто прошелся взад-вперед по узкому проходу лаборатории. Его сухое горбоносое лицо как бы вытянулось, костистый подбородок ушел в воротник мохнатого свитера. Потом Русто сел на стол, выхватил изо рта сигару и наставил ее на Ура.

– Извольте, сударь, – сказал он, – членораздельно рассказать о своих чудесах. Что еще за космическая составляющая в океанских течениях, дьявол ее побери?

Он слушал объяснения Ура придирчиво: переспрашивал, бурно возражал, уточнял формулировки.

– Ах, значит, дело не столько в ниобии, сколько в инопланетной пленке! – воскликнул он. – Что за материал? Какова структура? Ах так, вы не знаете! Послушайте, Ур, еще никому не удавалось провести меня, кроме губернатора Макао, и поэтому не воображайте, что я…

– Даю вам слово, доктор, честное шумерское слово, что не знаю, как и из чего делают эту пленку. Знаю лишь ее основные свойства, по ним и высмотрел в таблице Менделеева относительно похожий элемент – ниобий. Но и он недостаточно активен. Надо искать сплавы на основе ниобия.

– Искать сплавы, – повторил Русто, разжигая сигару. – И вы уверены, что ваши сплавы будут преобразовывать космическое излучение в электрический ток? Что? Да, я помню, вы что-то говорили об упорядочении геомагнитного поля. Значит, одно непременно связано с другим? Вы как будто спите, Ур. Неужели вы не можете внятно излагать свои мысли? Что за косноязычие?

– Но вы не даете мне говорить.

– Я? – вскричал возмущенный Русто. – Да я только и делаю, что вытягиваю из вас клещами слова. Говорите же, или я прикажу вздернуть вас на рею.

Он выслушал Ура, попыхивая сигарой, потом опять прошелся по лаборатории.

– Так-так, – сказал он. – Установка в проливе Дрейка. Очень мило, сударь, очень благородное у вас намерение – напоить планету дешевым электричеством. И вы полагаете, что это вам удастся? Что вы шлепаете своими толстыми губами? Отвечайте.

– Не знаю, что вам ответить, доктор, – усмехнулся Ур. – Вы сами, кажется, видели…

– Видел, – энергично кивнул Русто. – И еще увижу. Будь я проклят, если мы не обойдем все кольцо Бравых Вестов и не выудим вашу «сверхэнергию» из каждого десятка миль. Я о другом спрашиваю: неужели вы всерьез полагаете, что вам разрешат осуществить ваш проект и осчастливить человечество?

– Если проект получит достаточное теоретическое и экспериментальное основание, то он будет принят. По-моему, такое мнение сложилось в Москве. Разве не так, Нонна?

– Так, – подтвердила она.

– В Москве! – воскликнул Русто. – Насколько я понимаю, проект имеет глобальный характер.

– Разумеется, – сказала Нонна. – Проект предполагает широкое международное сотрудничество. Иначе его не осуществить. Нужна договоренность на уровне правительств.

– Умница, Нонна, умница! Но тут-то, дорогие мои друзья, и выйдет осечка. У вас в Москве просто: есть хороший проект, сулящий энергетическое изобилие, и ничто не мешает правительству его принять. Иное дело – ваши партнеры на Западе. С чего это, например, мистер Симпсон разрешит конгрессу Соединенных Штатов принять проект, от которого ему, Симпсону, не отломится ничего, кроме разорения?

– Какой мистер Симпсон? – спросил Ур.

– Не нравится Симпсон – пусть будет Гетти, Рокфеллер, уж о них-то слышали? Легко сказать – дешевая электроэнергия. А как быть с нефтяными и угольными концернами? Распустить за ненадобностью? Ха, как бы не так! Они сами кого угодно распустят. Или вы не слышали, что случается на Западе с изобретателями? В свое время Рудольф Дизель нанес удар фабрикантам паровых машин – и смерть его осталась тайной для всех. Не утверждаю, что так бывает всегда. Но факты есть факты. Изобретатели поумнее продают патенты кому следует – для вечного погребения в сейфах. А несговорчивые изобретатели исчезают без вести, попадают в автомобильные катастрофы – им нельзя жить. Теперь представьте себе, как ласково посмотрят правления концернов на проект производства энергии без ископаемого топлива.

– Но ведь существует Организация Объединенных Наций, которая…

– В ЮНО [4]4
  ЮНО – принятое на Западе сокращенное название ООН.


[Закрыть]сидят представители правительств. А президенты и премьеры, даже самые радикальные, дорожат своей жизнью не меньше, чем простые смертные.

– Так что же? – упавшим голосом спросил Ур. – Выходит, дело настолько безнадежно, что и затевать не стоит?

– Кто сказал, что не стоит? – рявкнул Русто, грозно сдвинув брови. – Да если эта штука не случайный курьез, если Бравые Весты подтвердят ее на всем своем протяжении, то мы не станем сидеть сложа ручки, как последние олухи. Мы опубликуем результаты исследования, мы обратимся к ученым всего мира, к правительствам, в ЮНО, к самому господу богу! Мы будем долбить и долбить в одну точку! Не из одних баранов, слава тебе господи, состоит человечество!

В полосе Течения Западных Ветров «Дидона» шла на восток. Погода ухудшилась. Крепчал ветер, давший название течению, небо плотно заволоклось тучами. По всему океану, из края в край, паслись бесчисленные белые барашки. Даже не верилось, что это тот самый океан, который еще так недавно был ярко-синим, теплым, лениво колышущимся под солнцем тропиков.

Качка вконец измучила Нонну. Аэрон уже не помогал. Она держалась на пределе сил, на упрямом нежелании поддаться собственной слабости. Вид и запах еды вызывал у нее отвращение. Она перестала ходить в кают-компанию. Жорж таскал ей в каюту черные сухари и кофе с лимоном. Но каждое утро, осунувшаяся, побледневшая, она исправно заявлялась в лабораторию и садилась за работу. Одно только и было спасение – привычный ритм работ. Нонна хмурилась, ловя на себе сочувственные взгляды мужчин. И втайне мечтала о земле.

Но вот на экране судового локатора, поставленного на пятидесятимильную дистанцию, появилась мерцающая зеленая тень – очертания острова Кергелен. Здесь «Дидона» должна была пополнить припасы, здесь предполагался отдых перед следующим отрезком кругосветки – дальним переходом до Сиднея.

Особых формальностей со съездом на берег не было. На судне остались Арман, матрос-мальгаш и моторист Фрето, жаждавший выспаться после трудной вахты. Остальные заторопились в спущенную с левого борта шлюпку. Остальные – кроме Ура.

– Опять ты решил остаться? – спросила Нонна, задержавшись у трапа. – Пойдем с нами, Ур. Неужели тебе не хочется осмотреть остров?

– Нет… Лучше я побуду на судне.

– Лучше, конечно, нам всем быть вместе. Но поскольку тебя не переубедишь… Не стой на ветру с открытой шеей, надень кашне.

С этими словами Нонна спустилась по трапу, и шлюпка под ударами весел понеслась к близкому берегу.

Русто с Мюло и Жоржем направились к домику местной администрации, чтобы договориться о погрузке на завтра. Здесь, на Кергелене, была база топлива и продовольствия для промысловых судов. Остальные «дидоновцы» пошли по деревянным мосткам небольшого поселка, миновали с полдесятка домиков, сарай из гофрированного железа и очутились у крутого обрыва, под которым шли и шли на приступ угрюмого берега волны, несущие пенные гребни.

Резким голосом вскрикнул поморник, ходивший кругами в сумрачном небе. Сгущались ранние сумерки. Призрачно белела на темнеющем небе ледяная голова горы Росса. «Дидоновцы» повернули обратно к поселку.

В портовой таверне их уже ожидали Русто, Мюло и боцман Жорж. Здесь было шумно и накурено. Сидевшие за столами зверобои в кожаных и меховых доспехах, в зюйдвестках и высоких сапогах словно бы сошли со страниц пиратских книжек. Над стойкой высилась грузная фигура бармена с бритым черепом и застывшей улыбкой, открывавшей два ряда металлических зубов. Заказали вина и рома.

Разбитной кельнер со стуком поставил на стол бутылки, потом принес блюда с салатом и жареной рыбой.

– А где Франсуа? – спросил Русто. – Разве он не сошел на берег?

– Он был с нами, – сказал Мальбранш, – но в таверну не захотел идти. Я отправил его на судно. Пусть выспится.

– Бедный мальчик, – сказал Русто. – Это его первый рейс, но держится он молодцом, не так ли, друзья? – Он поднял стакан. – Ваше здоровье, милая Нонна. Вы тоже держитесь молодцом.

Часа два спустя они вышли из таверны в ветер и темень и направились к пирсу, освещенному подслеповатым фонарем. Шлюпки у пирса не оказалось – ну да, ее же увел Франсуа обратно на судно. «Дидона» стояла недалеко от берега, вон светятся ее огни в тусклых ореолах.

– На «Дидоне»! – крикнул Мюло, приставив ладони рупором ко рту. – Эй, Арман!

Молчание. Только завывал штормовой ветер.

– На «Дидоне»! – гаркнули все хором, а Валерий свистнул в два пальца.

– Есть «Дидона»! – донесся голос матроса-мальгаша. Его фигура возникла под кормовым фонарем.

– Гони сюда шлюпку!

– Шлюпка у пирса! – последовал ответ.

– Нету у пирса! – заорал Мюло. – Давай гони скорее!

– У другого пирса! Правее! Пра-аво смотри-и!

И верно, у соседнего пирса, метрах в двухстах, покачивалась белая шлюпка. Пришлось идти туда.

– В чем дело, Жильбер? – спросил Русто, первым поднявшийся по трапу на борт «Дидоны». – Почему шлюпка была привязана у другого пирса? Кто на берегу?

– Мосье Ур и Франсуа, – ответил мальгаш.

– Ур на берегу? – удивилась Нонна. – Вы не ошиблись, Жильбер?

– Я ошибся? – Мальгаш засмеялся. – Значит, мои глаза не мои. Значит, я не видел, как Франсуа приплыл на шлюпке, а потом он вышел вместе с мосье Уром, и они сели в шлюпку.

– Они ничего не сказали? Нет? А почему пошли к другому пирсу? – спросил Русто. – Впрочем, откуда тебе знать. Где Арман?

– Мосье Арман спит, я сменил его в девятнадцать. И Фрето спит.

– То, что Фрето спит, слышно на весь Кергелен. Значит, ты сменил Армана, – Русто взглянул на светящийся циферблат своего хронометра, – два часа с четвертью тому назад. А когда ушли Ур и Франсуа?

– Я принял вахту, и тут приплыл Франсуа. Очень скоро.

– Выходит, они уже почти два часа на берегу…

– Не понимаю, – сказала Нонна Валерию. – Не понимаю, что заставило Ура сойти на берег. Куда мог повести его Франсуа?

– Ну, мало ли, – сказал Валерий. – Может, они решили присоединиться к нам, но по дороге их что-нибудь задержало…

– Не понимаю. Не понимаю, – твердила Нонна, стискивая щеки ладонями. – Он не хотел сходить на берег. Он чего-то боялся…

– Боялся? – Валерий вытаращил на нее глаза. – Первый раз слышу. Да брось, что еще ты выдумала! Пойдем в каюту, может, он там записку оставил.

Они прошли в каюту, которую занимали Ур и Валерий. Никакой записки тут не было. На столе лежали раскрытый атлас морей, стопка книг, учебник французского языка, какая-то плоская коробочка.

– Смотри-ка! – Валерий схватил коробочку. – Это же его блокнот! Ну, значит, Ур отлучился ненадолго, он же никогда с блокнотом не расстается.

Бодрый тон и уверенность Валерия подействовали на Нонну успокаивающе. Но время шло, а Ур и Франсуа все не возвращались. Тревога с еще большей силой охватила ее. И когда Русто решил отправить на берег поисковую группу, Нонна заявила, что пойдет тоже.

– Вам не надо, Нонна, – уговаривал ее Русто. – Не женское занятие лазать по скалам.

Но она настояла на своем. И отправилась с Арманом, Валерием и Шамоном на берег. Блокнот Ура она взяла с собой.

Они высадились на тот пирс, к которому, по словам мальгаша, ушли Ур и Франсуа. Светя ручными фонариками, пошли по стонущим деревянным мосткам к домику администрации. Заглянули на местную радиостанцию. Безрезультатно. Ледяной ветер ударил им в лицо, когда они повернули к таверне. Тут стало еще больше народу, красные, разгоряченные лица гроздьями висели в сплошном табачном дыму. Расспросы ничего не дали – ни бармен, ни зверобои, сидевшие тут, и понятия не имели, куда подевались двое из экипажа «Дидоны».

Обошли один за другим все домики поселка. Безрезультатно. Миновали склад – длинный сарай из гофрированного железа. Дальше протоптанная дорожка уходила к обрыву, к диким нагромождениям скал, в необжитую тундру. Долго кричали, звали, мучительно вслушивались, не принесут ли порывы ветра ответный зов. В темной пристройке сарая вдруг возник прямоугольник света и в нем – силуэт человека с красным огоньком сигареты.

– Кого вы потеряли, ребята? – спросил по-французски старчески надтреснутый голос.

Арман устремился к нему и вступил в разговор. Нет, этот человек, оказавшийся кладовщиком со склада горючего, ничего не знал о пропавших. Да никуда они не денутся, добавил он, где-нибудь надрались и отсыпаются теперь, что еще на Кергелене делать в штормовую погоду? Вечером вот тоже – ходили тут, искали кого-то, а потом понесли пьяного. Нашли, значит…

– Ты этого пьяного видел в лицо, приятель? – спросил Арман.

– Где ж видеть, когда темнота уже пала? Мне ни к чему приглядываться. Пьяные все на одну морду.

Дальше идти было некуда. Сели в шлюпку и направились к ближайшему промысловому судну. На крики свесилась с кормы голова в капюшоне, грубый голос ответил, что таких здесь не было и нет, проваливайте отсюда. Примерно так же ответили на других судах, а один вахтенный посоветовал пойти поискать пропавших на ближайшее тюленье лежбище или отправиться следом за сумасшедшим траулером, который недавно снялся с якоря и ушел в океан.

Так, ничего не узнав, вернулись на «Дидону». Тут Русто с погасшей сигарой в зубах ходил взад-вперед по палубе и все смотрел, смотрел на бесприютный берег. Нонна позвала Валерия в каюту.

– Слушай, – сказала она, глядя на него глазами, полными тревоги и какой-то отчаянной решимости. – То, что я тебе скажу, не должен знать никто. – Она вынула из кармана брюк бумажный пакетик и извлекла из него таблетку, как показалось Валерию. – Еще на Реюньоне Ур дал мне эту штуку и велел ее проглотить, если с ним что-нибудь случится…

Валерий осторожно взял «таблетку» и рассмотрел ее под лампой.

– Это пленка из его блокнота, – тихо проговорил он.

– Он сказал, что здесь закодирована какая-то информация.

Нонну трясло. Вдруг она выпрямилась, решительно отобрала у Валерия пленку и положила себе в рот. Сделала глотательное движение. Валерий протянул ей чашку с остывшим кофе, и Нонна взяла, отхлебнула.

Она стояла посреди каюты и смотрела куда-то вверх остановившимся взглядом.

– Ну? Ну что? – нетерпеливо спросил Валерий. – Действует?

Она молчала.

– О добрый аптекарь, напиток твой действует верно, – пробормотал Валерий, пытаясь пересилить вдруг охватившую его жуть.

…Ур очнулся. Он услышал стук двигателя. Как бы сквозь туман увидел над собой электрическую лампочку в проволочной сетке.

Окончательно придя в себя, Ур обнаружил, что лежит на узкой койке, пристегнутый двумя широкими ремнями к ее бортам. Вокруг были железные стены, выкрашенные серой масляной краской, без окон. Стены начали валиться, койка стала боком, и он повис на ремнях, больно впившихся в тело. Потом – резкий толчок, Ура подбросило вместе с койкой… с силой швырнуло вниз… Хорошо еще, что его догадались привязать к койке, иначе он давно бы разбил себе голову об железные стены или об ножки стола, привинченные к палубе…

Но что это за каюта без иллюминатора? На каком он корабле и куда идет этот корабль по штормовому океану? Тут он вспомнил все, что с ним произошло.

Вчера – или еще сегодня? – он остался на «Дидоне», хотя Нонна звала его на берег. Ему очень хотелось сойти на угрюмый берег этого острова. Но он знал, что лучше ему остаться на судне.

– Чертов островок, – сказал Арман, заступивший на вахту у трапа. – Здесь даже летом не поныряешь. Вы замечаете, насколько южное полушарие холоднее северного?